Текст книги "Меч эльфов. Рыцарь из рода Других"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

Богорожденные

Эмерелль откинулась на подушки, наслаждаясь теплым ветром. Прошла целая вечность с тех пор, как она последний раз путешествовала в открытой карете. Она испытывала облегчение от того, что оставила тронный зал. Она забыла свою страну и свои народы. Она гналась за будущим, которое менялось с каждым вздохом, было неуловимым, мрачным и фатальным. А настоящее уходило от нее. Она всегда любила ездить верхом, но в карете можно было расслабиться, просто наслаждаться путешествием. Две дюжины городов и множество небольших поселений посетила она во время своего долгого пути на юг. Сверкающая весна бежала перед ней и превращалась в золотое лето. Королева находилась в пути уже две луны. Она никуда не торопилась, позволяла себе проболтать полдня со старым кобольдом-сапожником, посмотреть, как девушки собирают цветы лотоса или сходить на озеро Таинственных Голосов. Она бродила по скрытым в воде камням и слушала голоса тумана. Позволяла персику, сандаловому дереву и другим запахам дурманить себя до тех пор, пока не наступало опьянение ароматом.

Королева с болью осознавала, насколько далека была от своих подданных, насколько прочно была заточена в плену дворцовых церемониалов и страха перед будущим. Хорошая повелительница должна быть ближе к своему народу. Все изменится. Хотя она и взяла с собой серебряную чашу и ночь за ночью по-прежнему проводила над ней по многу часов, но в течение долгих дней пути душа ее постепенно обретала покой.

Сонная от мягкого покачивания кареты, она смотрела на густой полог деревьев, где в кронах плясали свет и тень. На покрытых мхом ветвях росли орхидеи разнообразных цветов и форм. Юркие колибри порхали в зарослях из света и красок.

Скрываясь где-то в лесу, обезьяны манко пели свою меланхоличную дневную песню. То тут, то там повелительница замечала красных крабов-скрипачей, которые хватали разъеденную кору гигантских деревьев.

Стайка танцующих цветочных фей при помощи ароматических палочек, которыми они размахивали, как пиками, отгоняла от королевы москитов и других кровопийц. Конечно, Эмерелль легко защитилась бы от любой напасти при помощи слова силы, но ей нравилось, что ее окружают цветочные феи. Их радостные, беззаботные танцы лили бальзам на ее израненную душу. А еще ей нравилось увлеченно вести с ними дебаты о поэзии в шепоте крон деревьев или о скрытом узоре в хитросплетениях корней растений у подножия гигантских деревьев, по которым мудрецы читают будущее мира.

Эмерелль приподнялась и взглянула на колонну всадников. Она путешествовала в сопровождении большого эскорта. Сотня эльфийских рыцарей под командованием Обилее охраняла длинный поезд роскошных карет и тяжелых повозок, нагруженных тысячами разных мелочей, которые требовались придворным, чтобы блистать во всей красе.

Кентавры из Уттики, одетые в сверкающие бронзовые кольчуги и высокие шлемы, на которых развевались белые плюмажи, держались в непосредственной близости от королевы. Несколько в стороне от высокой дамбы, у которой пролегала роскошная дорога через мангровые заросли, двигались кентавры из широких степей земли Ветров. По пояс в гнилой воде они выискивали скрытые опасности. Но Эмерелль знала, что здесь, в джунглях, ей нечего бояться.

До Вахан Калида было еще полдня пути. В такой близости от большого города хищников не было. Сюда не забредали ни быкодушители, ни гигантские луфари.

Наконец впереди в прорехах зеленых крон показалось небо. Гигантские деревья отступили от дороги, их сменили рисовые поля, среди которых мелькали островки цветов. По сверкающим серебристо-голубым чекам бродили одинокие хольды, выуживая из воды камыши и кувшинки.

В карете, ехавшей позади королевской, заиграла на своих флейтах Юливее. То была дикая, безудержная мелодия. Юливее настояла на том, чтобы взять с собой гроб Фенрила. Иногда волшебница удивляла Эмерелль. Большинство считало Юливее непостоянной, резкой, но если ей что-то втемяшивалось в голову, то выбить оттуда это было просто невозможно. Удивительное упорство волшебница проявила, когда с горсткой рабочих начала отстраивать покинутый Валемас и возвращать последних из своего народа к истокам предков.

Валемас давно уже превратился в цветущий город. Но этим он был обязан исключительно Юливее, которая не испугалась и решилась на совершенно невероятный поступок. Может быть, она и Фенрила… Эмерелль вздохнула. Нет, будет лучше, если такими мыслями она не станет портить этот чудесный день бабьего лета!

Королева сильно запрокинула голову, и, глядя назад, за подушки, стала наблюдать за полетом цветочных фей и слушать песню Юливее.

Небо казалось ей странным. Глубокого синего цвета, почти безоблачное, но воздух над ней, казалось, дрожал, как бывает в особенно жаркие дни над песком и в пустыне.

Сонливость улетучилась. Здесь кто-то колдовал! Эмерелль выпрямилась. В этот миг на фоне синевы появилась длинная белая струя дыма. Темная точка на ее конце устремилась к земле. Две, пять, дюжина других таких же полос разрезали небо, словно решеткой.

В колонне раздались крики. Всадники спешивались. Кентавры устремились через рисовое поле, топча копытами нежные зеленые цветы.

Глиняный звон заставил Эмерелль вздрогнуть. За ее экипажем над дамбой клубился густой дым.

– Твой меч! – крикнула она уттийцу, который был ближе всех к карете.

Кентавр вынул из ножен клинок и протянул его рукоятью вперед владычице.

– Пожалуйста, госпожа, не выходите из кареты.

Эмерелль проигнорировала просьбу. Оставаться на месте было самым глупым, что она могла бы сделать в этой ситуации. В карете они станут искать ее в первую очередь – кто бы это ни был.

Налетел ветер. Дым понесся по дороге, закручиваясь в спирали. Что-то большое пронеслось прямо над ней. Она снова заметила странное трепетание воздуха рядом с собой. Появилась белая тень и тут же слилась с дымом.

– Предатели! – раздался где-то впереди крик ужаса.

Зазвенели мечи.

Такого не бывало с Эмерелль даже во время теневой войны. Какой же враг стал настолько силен, что она даже ничего не заподозрила?

Дорога внезапно оказалась окутана густым белым дымом. Мимо проносились какие-то фигуры, ржали лошади. На удивление, почти не было слышно звона оружия и криков умирающих. Кем бы ни были эти предатели, они работали со смертоносной точностью и сумели полностью сокрушить ее эскорт.

Эмерелль почувствовала какое-то движение позади себя. Она обернулась, занося меч для удара по горлу возможного противника. Оружие ударилось о сталь. И ударилось с такой силой, что жгучая боль пронзила ее плечо.

Перед ней стояла фигура в белом. Олловейн!

– Отходите, эльфийские рыцари! – Его голос разнесся над шумом сражения. – Прикажи и ты своим воинам опустить оружие. Мы ведь не хотим, чтобы кто-то пострадал.

Эмерелль положила левую руку на камень альвов, покоившийся у нее на груди. Ее меч все еще указывал Олловейну на горло.

– Воины стражи! Опустите оружие. Опасность миновала. – Магия разнесла ее слова на сотню шагов, хотя произнесла она их обычным голосом.

Звон битвы стих. Слово силы призвало ветер, который унес белые клубы дыма. Высоко в небе кружили черноспинные орлы. Воздух меж ними дрожал.

– Что, во имя альвов, происходит здесь, Олловейн?

– Ты направляешься в Вахан Калид, чтобы взглянуть на корабли и моих эльфийских рыцарей, не так ли, госпожа?

– Совершенно верно!

– Я хотел, чтобы ты не устраивала смотр. Ты должна была увидеть, что случится, если ты пошлешь нас в бой.

Эмерелль поглядела на вереницу карет.

– Не делай так никогда больше, – произнесла она так тихо, что никто, кроме мастера меча, не услышал ее. – Я могла убить тебя или других при помощи волшебства. Просто чудо, что никто не пострадал.

– Мои рыцари согласились провести маневр в боевых условиях. Они сознавали всю степень опасности. Они проводят учения вот уже целый год и начинают волноваться. У тебя есть новости? Когда ты пошлешь нас в бой?

– Я не могу сказать тебе этого, Олловейн. Мы получим сообщение от Сильвины о том, где находится Гисхильда. Серебряная чаша не может открыть мне этого. Я видела ее в военном лагере, но не могу сказать, где именно это место находится. Я вижу много белых палаток и рыцарей Древа Крови. Их сотни, и среди них – Гисхильда. Когда я вижу ее в серебряном зеркале, она старше, чем сейчас, уже не девочка. И она одета в белые одежды рыцаря ордена. Мы потеряем ее, если Сильвина в скорости не вернется!

– Нам все еще не хватает кораблей, – признался Олловейн. – Пока что закончено только два. Нужно больше плотников. И понадобится целый флот, на котором мы будем транспортировать скот для орлов…

– В первую очередь тебе понадобятся еще воины. И больше орлов. Твоя миссия не должна окончиться провалом, Олловейн. У нас есть только одна попытка, чтобы спасти Гисхильду. Если это не удастся, девочка будет потеряна для нас навсегда. Тебе придется выступить против смертоносного, превосходящего по численности наше, войска противника. И, возможно, тебе придется искать Гисхильду среди врагов. Я пришла, чтобы помочь тебе. Ты получишь все.

Это была только часть правды. Втайне Эмерелль питала надежду на то, что они смогут снова пережить старые времена. Она не могла забыть Фальраха. Эльфийка изучающе смотрела на мастера меча. Он изменился со времен тролльской войны… Но было бы неразумно заговорить с ним об этом напрямую.

– Я уступлю воинов из моей лейб-гвардии. Обилее учила их хорошо. Это великолепные солдаты.

– Нам не стоит бояться численного превосходства, – сдержанно ответил мастер меча, вынул из-за пояса толстый стальной болт и протянул его королеве.

Он был несколько больше арбалетного болта, толще и необычайно тяжел. На одном конце его было отшлифованное трезубое острие, на другом – три блестящих плоских стальных пера.

– Что это такое?

– Брандакс называет это медленной смертью. Кобольд создал их, потому что опасался, что нам придется сражаться против войск, сильно превосходящих нас числом. Эти болты упаковывают в ящики по дюжине. Если их метнуть, перья способствуют тому, что болты направляются острием вниз. С пятидесяти шагов в высоту они пробивают любую броню и любой шлем. Они придают нам ту же силу, которая получается, если в воздухе будут более сотни арбалетчиков. Чем плотнее ряды наших врагов, тем хуже для них! Вкупе с дымящими горшками болты создадут беспорядки и замешательство. А потом из дыма появлюсь я со своими воинами. Мы победим, королева, это я тебе обещаю. Мы готовы. Все ждут лишь твоего приказа!

– А что ты сделал с орлами? Почему я не смогла увидеть их в небе?

Этого ты ей не скажешь – прозвучал голос в голове Эмерелль. Над ней скользнула гигантская тень. Король Тученырь!

Наши тайны должны быть скрыты от нее!

Повелитель черноспинных орлов развернулся и круто поднялся в небо.

– С ними нелегко, – произнес Олловейн. – Они невероятно упрямы. И каждый день съедают по стаду овец. Целое стадо! Когда они голодны, с ними вообще нет сладу. Я не знаю, как Мелвину это удавалось. Я…

– У него было меньше орлов. И Тученырь был его другом… – Эмерелль мягко коснулась его руки.

Мастер меча отстранился.

Последняя ночь

Она поклялась Леону в том, что ему не доведется увидеть больше рассветов, когда она не будет верна ордену, до тех пор пока вместе с остальными Львами своего звена не заслужит рыцарские шпоры. Впрочем, она настояла на том, что ни при каких обстоятельствах не станет принимать участие в боях против язычников или детей альвов.

Леон согласился. И какое-то недолгое время Гисхильда пребывала в уверенности, что ей удалось обмануть примарха: до рассвета она еще свободна. Клятва начинается с рассветом.

И только когда ее заперли в камеру с зарешеченным окном и с тяжелой дубовой дверью, она призналась себе, что примарх видел ее насквозь.

Но отчаиваться она не собиралась. Гисхильду Гуннарсдоттир не сажают в клетку! Даже ее отцу это не удавалось. От мысли о нем на глаза навернулись слезы. Нельзя было быть такой глупой и поверить Леону на слово! Ее отец жив, он ищет ее. Это совершенно точно!

Нужно было уладить последнее дело. Она в отчаянии стала колупать поясной пряжкой раствор меж прутьев решетки. Поранила пальцы, ну да ничего, продержаться можно. Она просто обязана сделать это!

Девочка обеспокоенно посмотрела на полосу горизонта. Пока еще темно. Сколько еще до рассвета? Два часа? Или три?

Принцесса подергала решетку. Наконец та немного поддалась… Прут со скрипом выскользнул из отверстия. Гисхильда задержала дыхание. Никто не слышал? Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы выглянуть из окна. Немного в стороне находился ход по крепостной стене, соединявший старую крепость с укрепленным пушками бастионом. Там наверняка есть стража! Но движения не было видно.

Прямо под окном находилось озеро. Если ей удастся незамеченной добраться до воды, то у нее все получится.

Гисхильда попыталась протиснуться меж прутьев решетки. Слишком узко! Она едва не выругалась вслух от ярости.

– Ты не мог бы хоть немного облегчить мне жизнь, Лут? – Она делала все для Фьордландии! А что сделали ее боги для нее? Разве не могли прутья решетки оказаться ну хоть немного дальше друг от друга?

В отчаянии она снова начала колупать раствор. Она не имеет права сдаваться! У нее все должно получиться.

Казалось, прошла целая вечность, пока ей удалось расшатать второй прут из трех. Она принесла простыню, которую разорвала на полосы, и закрепила ее на первом пруте, который еще прочно сидел в своем гнезде.

Гисхильда завернула простыню и завязала узлы. А потом стала вытирать ею пол, пока следы ее деятельности не исчезли. Но это не помогло. В камере было на редкость чисто, и полностью убрать крошку раствора ей не удалось. Самое позднее с первыми лучами солнца все обнаружится. К тому же слишком отчетливо выделялась простыня на фоне стены. Но с этим ничего не поделаешь. Нужно пройти этот путь. Ее клятва начиналась только с рассветом! Она сделала это, чтобы остаться здесь. Чтобы защитить Люка. Потому что клятва обязывала ее быть рыцарем.

Гисхильда просунула голову между прутьев решетки. Оцарапала щеки о ржавое железо. Потом протиснула плечи, выдохнула… Ну, вот и пролезла. Присев на внешнем подоконнике, она крепко привязала простынь к решетке. С бьющимся сердцем глянула на вал. Стражи нет! Неужели ей наконец-то повезло?

Переставляя руки, Гисхильда спускалась по узлам, завязанным на простыне. Каждый миг ждала, что вот-вот раздастся окрик стражника. Но было тихо. Наблюдают ли за ней? Сильвина смогла бы это почувствовать. Но развить в девочке эту способность эльфийка не смогла.

Вода оказалась неприятно холодной. Ручьи, стекавшие с гор, питали большое озеро в долине. Принцесса сжала зубы. Она стояла в воде по самый подбородок. Совершенно неподвижно… Ничего не происходило. Медленно передвигая окоченевшее от холода тело, она поплыла к берегу.

В тени уступа стены она присела и стала разминать руки и ноги до тех пор, пока в них не вернулось тепло. Потом поискала окно. Она знала, что оно находится в этом крыле замка. Она внимательно слушала Люка и несколько раз обходила замок, чтобы представить себе, где найти то, что ищет.

Составляя планы побега, она никогда не предполагала, что окажется без оружия. Поясная пряжка еще раз поможет ей. Другого пути не было. Достаточно ли она узка? И длинна?

Гисхильда стала карабкаться по грубой, не покрытой известью каменной кладке. Здесь было за что ухватиться. Почти все ставни в этом крыле замка были открыты и закреплены железными крюками. Осторожно, дюйм за дюймом, принцесса подтягивалась на подоконнике. Рука ухватилась за сухой птичий помет.

Пахло высохшими экскрементами. Не голубиными! Она у цели. Задержав дыхание, она заглянула в окно. Конечно, в темной комнате ничего не было видно. Но она должна была быть пуста! Она знала, что Лилианну пригласили сопровождать послушников старшего курса в их последнюю ночь. Каждый послушник выбрал себе укромное местечко, чтобы провести в молитве Тьюреду последние часы своего ученичества. Завтра они получат золотые шпоры и станут рыцарями. И каждый из них будет иметь право выбрать собственный герб.

Некоторые избранные магистры были с послушниками этой ночью и ходили от одного к другому. Они заводили разговоры или молчали с ними, по желанию учеников.

Гисхильда протиснула пряжку от пояса в узкую щель между створками окна. Дерево затрещало. Пряжка оставит глубокие следы.

Наконец она почувствовала сопротивление деревянного засова. Осторожно поддела его пряжкой и подняла вверх.

Прислушалась. А что, если Лилианна все еще в своей комнате? Вдруг ей стало нехорошо? Нет, она в любом случае пойдет, пока у нее есть ноги, которые носят ее.

Гисхильда тихо скользнула в комнату и заперла окно. Пахло мясом и засохшей кровью. Где-то в темноте, жужжа, летала одна-единственная муха. Запах перьев и засохшего птичьего помета смешивался с запахом старых книг в кожаных переплетах.

Гисхильда стояла не шевелясь. Прислушивалась. С ее мокрой одежды на пол капала вода. А потом она услышала шорох.

– Зимнеглаз?

Шорох прекратился. Стекло отнимало у неяркого звездного света последние силы. Луны не было. Глаза Гисхильды в темноте не могли разглядеть ничего. Приходилось доверять остальным своим чувствам.

Ящик стоял под окном, так говорил Люк. Но теперь его там не было. Иначе она заметила бы его, когда влезала в комнату.

– Зимнеглаз?

Послышались прыжки и шорох крыльев. Потом снова наступила тишина.

Вытянув руки, Гисхильда ощупывала комнату. Наткнулась на стол.

Снова шорох крыльев.

Девочка остановилась. Птица на свободе? Зачем Лилианна сделала это? Может быть, она здесь? Леон неглуп. Он наверняка догадался, чего хочет Гисхильда. И уж конечно предупредил Лилианну.

Принцесса в отчаянии всматривалась в темноту.

Внезапно воздух наполнился трепетом крыльев. Что-то вонзилось в ее плечи, лица коснулись перья. Она испуганно вскрикнула и хотела ударить невидимого противника.

Пронзительный крик, раздавшийся прямо у нее над ухом, заставил ее застыть. Это был крик птицы, но совершенно отличный от всех птичьих криков, которые она когда-либо слышала. Он был… Нет, подходящих слов не находилось. В этом крике было что-то такое, что тронуло ее до глубины души.

Длинные когти канюка-курганника впились в ее плечо. Хищная птица сидела смирно. Сидела на ее плече. Пахло падалью и грязными перьями.

Гисхильда не видела ничего, было слишком темно. Но всеми остальными органами чувств она ощущала его. Это был он!

– Ты помнишь меня, Зимнеглаз?

Большая птица не шевелилась.

Он был последним звеном, связывавшим ее со старой жизнью. Если верно то, что сказал Леон, то свой трон во Фьордландии она потеряла. Ее считают мертвой. Это, должно быть, было ложью! Сильвина знает, что она жива.

Но эльфы не должны приходить за ней, не сейчас! Время упущено… Она должна остаться здесь и помочь Люку. Защитить его от Леона и самого себя. И… она хотела его любви. Это было все, что у нее осталось. Если она потеряет и его, это разобьет ей сердце.

– Я не могу уйти отсюда, Зимнеглаз. А ты должен вернуться. Найди Сильвину. Скажи ей, что я не могу уйти. Пусть никто не приходит! Я останусь здесь. Стану рыцарем. Но я не забыла Фьордландию. Я убегу, когда Люк будет вне опасности. И верну себе трон, если кто-то осмелится отнять у меня мое наследство. Лети к моей маме! Скажи ей, что я жива. Скажи ей, что мне… – Она умолкла. Она была среди врагов. И была вынуждена стать к ним ближе, чем когда-либо могла себе представить. – Скажи маме, что все будет хорошо. А когда сделаешь это, прилетай сюда снова. Принеси весточку о моем отце. О маме… Я должна знать, что с ними. Я знаю, Фенрил где-то в тебе, Зимнеглаз. Ты ведь понимаешь меня, не правда ли. Граф? Как же ты мне ответишь-то? Глупая я девочка. – Она рассмеялась. – Пожалуйста, принеси мне весточку. Так мне будет легче выдержать жизнь здесь. Они убьют Люка, если я уйду. Я не могу, Фенрил. Я не могу… Но и не вынесу без вестей. Пожалуйста, прилети еще! Всего один разок! Скажи мне, что Леон обманул меня и мой отец жив. Скажи мне, что моя мама не взяла себе другого мужа. Я буду ждать тебя в каждое новолуние на холме возле башни моих Львов. Пожалуйста, возвращайся, Зимнеглаз!

Она подошла к окну и распахнула его.

– Лети, Зимнеглаз. И не забывай меня. Будь свободен! Ты ведь знаешь, каково нам, пленникам. Принеси мне надежду!

Большая птица оттолкнулась. Его когти еще раз глубоко впились в тело девочки. Гисхильда почти ничего не почувствовала от тоски. Леон наверняка соврал! Быть такого не может, чтобы ее отца не было в живых. Зимнеглаз принесет ей уверенность. Нужно только набраться терпения. Две луны, может, три… Граф Фенрил вернется в облик птицы. Может быть, он даже принесет ей письмо от отца.

Гисхильда не смогла сдержать улыбки. Она знала, как трудно даются ее отцу сражения с пером и чернилами. Но он никому не поручит этого, он напишет ей сам. От радости ее переполнило теплое чувство. Она выдержит эту жизнь. А когда они с Люком станут рыцарями, бежать будет легче. И Люк обязательно понравится отцу! Он просто не может не понравиться!

Зимнеглаз скрылся во тьме. Принцесса снова закрыла окно. До сих пор все шло хорошо. Ей повезло! А сейчас она задаст рыцарям задачку. Леон и Лилианна поймут, что она была здесь. Но она украдет свежую простыню, а старую бросит в озеро. Она вставит решетку на место и закрепит маленькими камешками, и придется внимательно приглядываться, чтобы увидеть, что она сделала. Из коридора отпереть ее комнату будет легче легкого. Она не открывается только изнутри. Все будет выглядеть так, будто она никогда не покидала своего узилища.

Девочка улыбнулась себе под нос. Пусть ломают голову, как она все это провернула! Только нельзя допустить, чтобы они ее поймали. Гисхильда открыла дверь и выглянула наружу. Все было тихо.