Текст книги "Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой"

Автор книги: Бенгт Янгфельдт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Раульчик

После кончины мужа Май вернулась в родительский дом. Она полностью отдалась заботам о малыше – Раульчике, как стали звать мальчика. “Мамина заветная надежда на то, что этот малыш, мой единственный любимый, станет моим утешителем, оправдалась, – писала она 20 октября свекрови. – Я так счастлива, что и Рауль сумел почувствовать и понять, что ребенок принесет мне в будущем только безграничное счастье и утешение”.

Чувство счастья, нашедшее выражение в этом письме, было вдребезги разбито всего через месяц с небольшим. Семидесятилетний отец Май, несмотря на связанные с возрастом недуги продолжавший активную врачебную практику, заболел воспалением легких и умер 5 декабря того же года. Май вновь понадобилось все ее “достойное восхищения самообладание”, только что проявленное в связи со смертью мужа. “У кровати больного она вновь переживала историю страданий своего собственного любимого, – писала Софи Висинг Густаву и Анни Валленберг. – Она страдала вдвойне, бедняжка, и, как обычно, изо всех сил честно старалась не поддаваться, но это дорого ей стоило”.

Дедушка и бабушка Рауля по материнской линии Пер и Софи Висинг.

После кончины Пера Висинга связь между матерью и дочерью укрепилась еще сильнее. Обе в течение одного года потеряли мужей, для обеих Раульчик стал играть роль маленького “дорогого утешителя”. Рауль – основная тема множества писем, написанных за эти годы Май свекру и свекрови, которых она постоянно держала в курсе всех новостей жизни ребенка.

Рауль рос в семье, члены которой как с отцовской, так и с материнской стороны принадлежали к высшим кругам общества и вели соответствующий образ жизни. У них несколько служанок, помогающих по хозяйству. Май играет в хоккей на Стокгольмском стадионе с кронпринцессой Маргаритой и организует “благотворительный чай” в отеле “Рояль”, где присутствует и кронпринцесса, и принцесса Ингеборг. Ее приглашают на ужин на борту броненосца береговой обороны “Оскар II” и отвозят домой в Капсту на адмиральском баркасе. Она водит дружбу с несколькими виднейшими аристократическими семействами Швеции. Благодаря своей подруге Эльзе фон Дардель она имеет возможность в январе 1914 года из окна Верховного Суда, где работает брат Эльзы Фредрик, наблюдать похоронную процессию при погребении вдовствующей королевы Софии. Зимой того же года она вместе с матерью проводит два месяца на Французской Ривьере, в то время как с Раулем остается няня.

Детство Рауля в основном проходит в парке Хумлегорден, в нескольких шагах от дома. Больше всего он общается с Хагстрёмерами – своими двоюродными братьями, особенно с Андерсом. Старшая сестра Май Сигрид была замужем за членом Верховного суда Свеном Хагстрёмером, оказавшим им помощь при составлении описи имущества, оставшегося после Рауля-старшего. Семья Хагстрёмеров владела летней дачей на острове Вэрмдё, куда обыкновенно приезжала Май с Раулем. Другая сестра Май, Анна, была замужем за Карлом Ниссером, владельцем усадьбы Бробю в провинции Сёрмланд, где все с удовольствием проводили Рождество и Новый год и пару недель летом. Но в основном летом они постоянно жили в Капсте, куда часто приезжала погостить Эльса, третья сестра Май. Она была замужем за капитаном американской береговой артиллерии Уильямом Мехлингом Кольвином (в семье прозванным Мех) и приезжала с двумя своими детьми – Лусеттой и Фитцджоном. Из писем явствует, что Май и Рауль общались в основном с родственниками, включая, естественно, родных по линии Валленбергов. В рождественский сочельник Май с Раулем ездит к “дяде Маркусу”. Они частые гости в Мальмвике, и Маркус Валленберг в октябре 1913 года очень постарался, чтобы в склепе было не так влажно, что принесло Май “совершенно безграничное счастье”.

Май Валленберг в Капсте с сыном Раулем.

В экономическом отношении жизнь молодой вдовы вполне налаженна. Она получает пенсию как вдова. Кроме того, ее часть наследства по мужу составляла 11 765 крон (почти 550 тыс. крон на нынешние деньги). В день, когда ей исполнился 21 год, Май (как и три ее старшие сестры в момент их совершеннолетия) также получила 10 700 крон (500 тыс. по современному курсу) от своих родителей, людей вполне обеспеченных. А имущество, оставшееся после смерти доктора Висинга, было оценено почти в 15 млн крон в соответствии с нынешним курсом.

Таковы были среда и обстоятельства, при которых появился на свет Рауль Густав Валленберг. Без отца, при “отчиме”, то есть деде, постоянно проживавшем в другом полушарии, у матери, овдовевшей за неделю до того, как ей исполнился 21 год. Он принадлежал клану Валленбергов, но условия могли бы быть и более благоприятными.

Жуткий юморист

За развитием Рауля в его детские и юношеские годы можно проследить по письмам его матери Густаву и Анни Валленберг. Как было сказано, дед Рауля находился на дипломатической службе, сначала как шведский представитель в Токио, затем, с 1920 года, в Константинополе. К нему изредка приезжала его супруга Анни, которая предпочитала жить на вилле в Сальтшёбаден в пригороде Стокгольма, где у нее был сад, за которым она обожала ухаживать. “Он понимает уже большую часть того, что ему говорят, и я упорно работаю над тем, чтобы приучить его к послушанию”, – сообщала Май, когда мальчику исполнилось 14 месяцев. Врач, осмотревший ребенка, сказал, что он “спокойный, без малейших признаков нервозности или застенчивости и производит впечатление очень сообразительного”. Месяц спустя малыш сделал свои первые шаги.

Рауль на улице Нарвы в Стокгольме

Густав Валленберг с Раулем. Фотография сделана во время одного из редких приездов деда в Стокгольм.

В рассказах матери о первых годах его жизни отчетливо проступают определенные черты и свойства характера мальчика. Рауль не слушается, в нем “довольно много упрямства, с которым приходится бороться”, и это ее беспокоит. Но одновременно она отмечает и более положительное проявление тех же черт характера, а именно его “исключительную самостоятельность во мнениях и поведении”. В качестве примера она приводит ответ Рауля на высказанную ею надежду, что он, когда вырастет, будет как отец: “Нет, мама, я не могу быть как все другие люди”. Густав Валленберг хотел, чтобы Май всячески поощряла это качество в своем сыне. “Вы пишете в своем письме, что мне следует развивать в Рауле его чувство независимости. Именно это я и делаю, – отвечает она в ноябре 1917 года, когда Раулю едва исполнилось пять лет. – В девять часов каждое утро за Раулем заходит его двоюродный брат Андерс Хагстрёмер, он старше Рауля на девять месяцев. Два мальчугана, держась за руку, отправляются в парк Хумлегорден и самостоятельно играют там до 12 часов, когда им надлежит возвращаться домой. Два раза в неделю они должны сами вовремя, к половине одиннадцатого утра, прийти на гимнастику на улице Нюбругатан. Там они должны снять ботинки и надеть гимнастические тапочки. Со всем этим они справляются совершенно замечательно. Да и почему бы им не справляться, когда дети бедных родителей так хорошо умеют сами себя обслуживать?”

Еще одна отличительная черта Рауля – его наблюдательность. Ему еще нет и двух лет, когда мать пишет, что он “все замечает и пытается выучивать новые слова”. А когда ему едва исполнилось три года, она сообщает свекру: “Он так много размышляет обо всем, и его мысли всегда такие правильные и разумные. Выводы из своих наблюдений он сообщает с быстротой молнии”. Она приводит пример: когда кузен Леннарт Хагстрёмер, старший брат Андерса, заметил, что рождественская елка дома у Рауля маленькая, а у них елка до самого потолка, четырехлетний Рауль с презрением махнул рукой и ответил: “Ну да, у нас просто потолки намного выше, вот и все”.

Эта реплика отражает не только живость ума, но и большое чувство юмора: как писала мать, ее сын – “жуткий юморист”. В письме свекрови осенью 1917 года Май рассказывает, как однажды надела спортивные штаны своего мужа, чтобы собрать урожай с деревьев. Когда Рауль ее увидел, он воскликнул: “Ну посмотрите только, на кого похожа госпожа Валленберг!”

Как видно, у Рауля была особая чуткость к слову. “Похоже, что Рауль унаследовал языковую гениальность своего папочки, – сообщала Май свекру и свекрови, когда мальчику было четыре года. – Как мне кажется, он с такой легкостью подхватывает новые слова и фразы на иностранных языках!” Она приводит в письмах несколько примеров того, как Рауль играет со словами, и описывает его “необычайную разговорчивость”.

Май фон Дардель

Когда Раулю было шесть лет, в его жизни произошла большая перемена. 24 октября 1918 года его мать вышла замуж за нотариуса Верховного суда Фредрика фон Дарделя, из окна которого в здании Верховного суда Швеции несколько лет назад наблюдала за похоронной процессией вдовствующей королевы Софии. Семейство фон Дардель было знакомыми их знакомых. Эльза, сестра Фредрика, как уже говорилось, была подругой детства Май, а его отец, землевладелец Фриц фон Дардель, – одним из свидетелей при описи наследства Рауля-старшего.

Фредрик фон Дардель.

Фредрик фон Дардель, старший брат известного художника Нильса Дарделя (вычеркнувшего “фон” из своей фамилии), родился в 1885 году и сам был не лишен художественной жилки. Он писал замечательные акварели, рисовал. В молодые годы именно он считался самым талантливым из братьев. Но Фредрик (Фред) избрал юридическую стезю и через год после женитьбы был назначен начальником канцелярии Национального управления здравоохранения. В августе 1919 года на свет появился сын Ги, а в марте 1921 года – дочь Нина. В дальнейшем Рауля и его сводных брата и сестру связывали близкие и теплые отношения. Они любили его, своего “несравненного, дорогого старшего брата”, вспоминал Фредрик фон Дардель, он “забавлял их своими смешными выходками, и наш дом часто наполнялся их веселым смехом”. Отношения между Раулем и его отчимом были очень хорошими, несмотря на то что по характеру эти два человека совершенно не походили друг на друга. По свидетельству современника, практический, достаточно приземленный характер Фредрика фон Дарделя зачастую служил удачным дополнением характера Рауля, чья склонность к фантазиям могла завести его далеко.

Рауль с младшим братом Ги.

В тот самый год, когда мать второй раз вышла замуж, Рауль пошел в первый класс. Контуры его будущего образования наметил дед. Это он настоял на том, чтобы Рауль начал учиться в школе уже с осени 1918 года, хотя ребенку было всего шесть лет. Мать была не в восторге от этой идеи, но, поскольку учеба давалась Раулю легко, последовала совету свекра.

После трех подготовительных классов, весной 1921 года, Рауля записали кандидатом в Новое элементарное училище. Как сообщала Май свекру, у него не было проблем с географией, христианским вероучением и чтением, но успехи по чистописанию и счету были значительно хуже. В случае неудачи на вступительных экзаменах в школу Раулю грозила перспектива провести за зубрежкой все лето. А этого Рауль совсем не хотел, поскольку дедушка Густав, за год до этого назначенный посланником в Константинополь, пригласил его приехать к нему в гости.

Как пишет мама, сердце всей семьи “трепетало от волнения экзаменационной лихорадки”. Но не сердце Рауля, который оставался “совершенно спокойным”. Вступительные испытания прошли хорошо, и Рауля приняли в первый класс.

То, что Рауль поступил именно в эту школу, не было случайностью. Там же в свое время учился и его отец, и кузены отца Маркус и Якоб.

Класс 2-й “А” в Новом элементарном училище. Рауль – номер 19, его двоюродный брат Андерс Хагстрёмер – номер 2, Ральф аф Клинтберг – номер 29.

Густав Валленберг

Поездка в Константинополь летом 1921 года не состоялась. Но несколько лет спустя Рауль все же приехал к деду, который с этого времени начинает играть все более важную роль в том, что касается воспитания и образования Рауля. Поскольку опекун и его подопечный жили порознь, отношения поддерживались через переписку. Подобно отцу и братьям Густав Валленберг был мастером эпистолярного жанра. Своему сыну, отцу Рауля, он прививал представление о важности умения внятно выражать свои мысли на бумаге. Не нужно бояться “писать подробно и многословно”, наставлял он из Йокогамы в 1907 году. “Но это еще не высшее достижение искусства письменной речи”, – добавлял он. Напротив, вершина – это “краткость, точность, присущие скальду и юристу. Это трудно и требует особых способностей и большой образованности. Но можно жить и без гусиной печенки и устриц и довольствоваться сальной свечкой в качестве освещения!” Интересно, что Густав Валленберг описывает как идеал стилистику, абсолютно противоположную магистральному направлению его собственного слога.

Густаву Оскару Валленбергу на момент рождения внука исполнилось 49 лет. Он родился в 1863 году в Стокгольме и был старшим сыном Андре Оскара и Анны фон Сидов (которая в течение 21 года родила своему супругу четырнадцать детей). Кнут Валленберг доводился ему старшим сводным братом, а Маркус Валленберг – младшим родным. Как и Маркус, Густав учился на морского офицера, но в отличие от него продолжил образование и дослужился до капитана. Однако в начале 1890-х годов, оставив офицерскую карьеру, посвятил себя предпринимательской деятельности, главным образом в сфере пароходства. Его особенно интересовали вопросы транспортировки, развитие навигации и торговых связей Швеции, за которые он ратовал как член парламента (от партии либералов) и в бесчисленных газетных статьях.

Густав Валленберг в парадной форме дипломата.

Густав Валленберг был предприимчивым, энергичным и импульсивным человеком. Кроме того, по природе своей он был индивидуалистом. Своей экспансивностью он не походил ни на Кнута, ни на Маркуса, девизом которых был семейный принцип Валленбергов – “действуй, но незаметно”. Если Густав и вошел в правление Enskilda Banken, это, видимо, произошло главным образом из-за отсутствия других кандидатов. Когда в следующем году Кнут предложил его в качестве вице-президента правления банка, Маркус ответил решительным отказом.

Долгие годы отношения между Густавом и Маркусом были весьма напряженными. По мнению Маркуса, Густаву недоставало рассудительности, и впоследствии его отстранили от дел в семейном банке. Однако после того, как в 1906 году он был назначен дипломатическим представителем Швеции в Японии (а с 1907 года и в Китае), отношения между братьями улучшились. Когда несколько лет спустя некоторые коллеги по шведской дипломатической миссии в Токио обвинили его, в частности, в том, что он разгласил содержание шведско-китайского торгового договора, прежде чем тот дошел до шведского МИДа, а также, занимая государственный пост, выставил на продажу в Японии собственные суда, Маркус взял его под защиту. Густав получил выговор от МИДа, но не лишился своего поста. Несколько лет спустя Маркусу пришлось вновь прийти на выручку брату. Он спас Густава, когда тот по ошибке выступил в качестве поручителя по огромному гарантийному обязательству. Вместе с Кнутом Маркус предоставил гарантии, в результате чего Густав смог освободиться от своих обязательств, за что горячо благодарил братьев. “Надеюсь, его благодарность выразится в том, что он никогда больше не станет заниматься бизнесом” – так комментировал эту ситуацию Маркус в письме к Кнуту. Густав так и поступил.

Новое элементарное училище

“Прошло совсем немного времени, и школьные товарищи заметили, что Рауль во многих отношениях отличается от большинства”, – вспоминает Рольф аф Клинтберг, одноклассник Рауля в Новом элементарном училище:

Примечательной была уже его внешность: большие глаза, волнистые темные волосы. Необычными казались его интересы, то, как он выражал свои мысли. Одноклассники вначале с предубеждением отнеслись к мальчику, для которого футбол и разные детские выходки не составляли главных интересов. Но в скором времени мы все прониклись некоторым почтением к этому юному мечтателю.

При этом одноклассники вспоминают, что Рауль “в споре не лез за словом в карман” и не боялся “пререкаться с учителями”.

Отсутствие у Рауля интереса к соревновательным видам спорта засвидетельствовано и его матерью. Зато с юных лет он увлекался верховой ездой и фехтованием – в школе фехтование входило в учебный план по физкультуре. Он с большим старанием собирал марки – марки, присылаемые дедушкой Густавом из Турции, вызывали зависть у его товарищей и высоко ценились при обмене. Ему также нравилась музыка, он пел в церковном хоре мальчиков и в рождественские дни любил слушать ораторию Генделя “Мессия”. “На меня производило сильное впечатление, что он (в возрасте примерно 11 лет) мог открыть окно, выходящее в сад, и громко петь так, чтобы слышали соседи”, – вспоминает двоюродный брат Рауля Андерс Хагстрёмер. Кроме того, Рауль с раннего возраста страстно любил кино, а также хорошо и с увлечением рисовал, этот талант он унаследовал от отца. Очень рано у него сформировался интерес к политике и общественной тематике. Его комментарии к плакатам первомайской демонстрации 1923 года (когда мальчику было всего десять лет) свидетельствуют о рано развитой наблюдательности и аналитическом мышлении. Тетя Анна Ниссер отмечает у Рауля “страсть к чтению”, добавляя, что читал он отнюдь не детские книжки. “Говорили, – пишет Рольф аф Клинтберг, – что он, просто для собственного удовольствия, прочел всю “Скандинавскую энциклопедию” в 35 томах, и часто в споре мы замечали, как обширны и глубоки его интересы”. Мать пишет, что Рауля “не очень занимали те отрасли знания, которые, как он считал, ему не пригодятся”. Эта черта личности отразилась на школьных оценках: по всем предметам, к которым он не испытывал интереса, оценки были плохими. Поэтому часто он получал задание на лето. Хуже всего обстояли дела с математикой и немецким.

Летом 1925 года Густав Валленберг пригласил Рауля приехать погостить к нему в Константинополь, но мать вместо этого отправила его в Германию, чтобы он подтянул свой немецкий, которым занимался дополнительно всю весну. Его поселили в семье фон Лафферт в курортном местечке Бад-Доберан в Мекленбурге. Каждый день у него были занятия немецким языком, он усердно общался с мальчиком из этой семьи. Свой отчет домой Рауль написал частично по-немецки. “И хорошо написал, – отмечала мать. – Кроме того, он начинает понимать речь на слух”.

Рауль с Готтхардом фон Лаффертом летом 1925 года.

Во время своего пребывания в Германии Рауль также имел возможность пообщаться с дедушкой Густавом, который заехал к нему, будучи в этой стране проездом. Они вместе посетили, в частности, Любек, Гамбург, Дрезден, Кобург и живописный городок Гослар. Поездка в Германию сделала свое дело: 21 августа Рауль пересдал немецкий и смог продолжить обучение, перейдя в последний класс школы.

Поездка в Константинополь осуществилась на следующий год, во время летних каникул после окончания школы. Рауль отправился туда один, но путешествие, как пишет мать, “было тщательно спланировано: по специальной договоренности его должен был опекать сопровождающий”. Несмотря на это, во время стоянки в Белграде Рауль исчез, “чтобы лично взглянуть на происходившие в городе беспорядки”. Рауль был любознательным и бесстрашным молодым человеком.

“Мы невероятны рады, что к нам приехал Рауль, – сообщал Густав Валленберг 15 июня своей сводной сестре Анне Рютсель. – Он так хорошо воспитан и всегда ведет себя вежливо и тактично по отношению ко всем. Своим изысканным видом он привел всех в восхищение”. Рауль пробыл в Константинополе до конца августа и был, как пишет Густав Валленберг, “очень тронут и благодарил за все, что видел и в чем поучаствовал”. В течение почти двух месяцев Рауль с дедом обсуждали и политические вопросы, и будущее Рауля. Вместе они ехали домой, и дед пришел к убеждению, что внук, пожалуй, “не создан быть курсантом военно-морского училища”. Рауль действительно думал совсем о другом. Рассказ об этом впереди.

27 августа Рауль прибыл в Стокгольм, где в порту его встречали мать и сводные брат и сестра. Занятия стартовали за день до его возвращения домой, так что учеба в гимназии началась с опозданием. Ему только что исполнилось 14, в классе он оказался самым младшим. Дядя Рауля Маркус в свое время учился в той же гимназии, но в классе с естественно-научным направлением. Рауль выбрал латынь, так как языки давались ему легко. Однако вскоре оказалось, что со строгим латинистом они не сошлись: по словам Рольфа аф Клинтберга, это был “самый требовательный преподаватель в гимназии”, который “смотрел с большим скепсисом на всех, кто интересовался чем-то еще” кроме латыни.

Поэтому в следующем семестре Рауль оставил латынь и перешел в группу, в которой вместо латыни изучался русский. Преподавание русского языка было особенностью этой школы, имевшей с 1828 года статус государственного экспериментального учебного заведения, где опробовались последние педагогические новшества. Многие школьные реформы начинались именно с Новой элементарной школы. Уже в середине XIX века в ней за счет латыни было увеличено количество часов на изучение современных языков, ученикам разрешили самим выбирать первый иностранный язык – английский или немецкий. Телесные наказания, правда, не отменили, но было признано “отсутствие необходимости в них”. Примечательно, что на учителей возлагалась задача создания собственных учебников. Это был путь к формированию школы, элитной по своему педагогическому составу: она привлекла к себе лучших преподавателей страны. О качестве школы говорит и масштаб школьной библиотеки, которой пользовались ее ученики, – 15 тыс. томов.

Преподавание русского языка было введено в школе с осени 1912 года. В годы учебы Рауля в гимназии этот язык преподавал русский аристократ по имени Александр де Рубец (1882–1956), принадлежавший к одному из древнейших дворянских родов России. Он учился и затем сам преподавал в Царскосельском лицее. Во время Первой мировой войны де Рубец служил в канцелярии русского генерал-губернатора в Хельсинки и после революции перебрался в Швецию. Как и другие преподаватели школы, он написал в числе других книг учебник “Современная литература России”, вышедший в 1929 году. С 1929 года Рубец стал священником Преображенского храма в Стокгольме, а затем и основателем православного прихода в Осло.

Подобно всем образованным русским, Александр де Рубец обладал энциклопедическими знаниями. Поэтому его преподавание, как пишет Рольф аф Клинтберг, было “совершенно великолепным и вдохновляющим”. Мать Рауля сообщает, что ее сын “был влюблен в своего русского учителя” и сам, в свою очередь, принадлежал к числу его любимых учеников.