Текст книги "Защитник (ЛП)"

Автор книги: Белла Мэттьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 10

Линди

– Эй, беда, – говорит Мэддокс, уткнувшись головой в наш холодильник и что-то ища.

Это то, что они с Калленом делают. Они заходят к нам домой, едят нашу еду, пьют наш кофе и иногда крадут туалетную бумагу. Избалованные дети. Я не уверена, почему мы дали им ключ.

– Что ты здесь делаешь? – я ворчу и пью его кофе, который стоит на стойке, а затем выплевываю его обратно в кружку. – Как ты пьешь это?

Он поворачивается с пластиковым контейнером в одной руке и отбирает у меня кофе другой.

– Нормальный кофе. Почему ты дома? У тебя что, нет уроков или еще чего-нибудь?

– Ой, мне так жаль, что я здесь. В собственном доме, – подтягиваюсь, сажусь на стойку и наливаю себе чашку кофе, а затем носком кроссовка подталкиваю его обратно к холодильнику. – Где все?

– Зачем ногой?

– Принеси мне сливки для рождественского печенья, пожалуйста, – настаиваю я, и, по крайней мере, маленький бездельник достает их для меня, не становясь при этом занозой в заднице.

Он добавляет тонну мне в кофе, ворча о том, что однажды я стану диабетиком.

– Где все остальные? – спрашиваю еще раз, прежде чем посмотреть на часы и понять, насколько уже поздно. Проклятье. Мне пора идти, иначе опоздаю на уроки, которые преподаю на катке.

– Бринли только что ушла. Остальные девушки ушли до того, как я сюда приехал, – должно быть, что-то привлекло внимание Мэддокса, потому что он останавливается и откидывается назад, чтобы посмотреть на лестницу. – Есть что рассказать классу, беда?

– Нет, – отвечаю я и пью кофе, совершенно не обращая внимания на звук спускающегося по лестнице Истона.

Мэддокс переводит взгляд между нами, когда Ис заходит на кухню и бросает сумку на табурет. Он тянется ко мне за кофе с красивой ухмылкой на лице, и я чувствую, как мои щеки краснеют.

– Чувак, остановись. У вас двоих с таким же успехом могли бы быть мультяшные птицы, летающие вокруг голов. Какого черта? – Мэддокс стонет, а мы с Истоном смеемся.

– Тебе нравятся мультяшные птицы, Мэд? – я насмехаюсь. – Я имею в виду, твой отец называет твою маму Белоснежкой. Для тебя это теперь фетиш?

Лицо Мэддокса становится ярко-красным, прежде чем он указывает на меня.

– Ты чертовски грубая, беда. Моя мама святая. У нее нет фетишей, – утверждает он, и я не могу сдержать бурлящий нелепый смех.

– Боже мой. Во-первых, твоя мать, которая оказалась моей сестрой, не святая, – я практически сгибаюсь пополам, не в силах дышать, потому что так сильно смеюсь. – Но еще лучше то, что я говорю о тебе, воришка. Не о Амелии. Я сказала, что у тебя фетиш. Но если захочешь подумать о том, что делают твои родители в постели, то ты подумаешь, бяка.

Я спрыгиваю со стойки и хлопаю его по спине.

– Увидимся позже, сумасшедший.

– Я ненавижу тебя, беда, – кричит он мне вслед, когда я хватаю Истона и веду его к двери.

– Он меня любит, – говорю я Ису, прежде чем провести рукой по его толстовке. – В Кройдон-Хиллз декабрь, мальчик-хоккеист. Возможно, тебе понадобится пальто. Может быть, даже шапка, – драматично добавляю я.

– Хочешь пойти со мной по магазинам, когда я вернусь? Для квартиры тоже понадобятся всякие вещи, – он обхватывает мое лицо рукой, и по коже пробегают мурашки. – Может быть, ты даже позволишь мне пригласить тебя на ужин.

– Я бы не отказалась.

Он целует меня в лоб, а большой палец ласкает мою челюсть.

– До скорой встречи, принцесса.

– Постарайся не убивать моего брата, пока не уедешь, пожалуйста, – шепчу я полусерьезно.

– Как пожелаешь, – говорит он мне и уходит.

Ух ты. Я не ожидала той волны грусти, которая нахлынула на меня.

Неделю назад я была в ярости из-за него, а теперь я как бы не хочу, чтобы он уходил.

– Как пожелаешь, – хихикает Мэддокс, пытаясь проскользнуть мимо меня, и я шлепаю его по затылку, прежде чем он проходит через дверь. – Умные люди меня боятся, – насмехается он.

– Они просто не знают, что ты писался в постель, пока тебе не исполнилось шесть лет, – захлопываю за ним дверь и хихикаю.

Однажды он возглавит филадельфийскую мафию.

Но сейчас он просто заноза в моей заднице.

Истон

Я сижу в командном самолете с наушниками и закрытыми глазами, когда чувствую, что кто-то садится на сиденье рядом со мной, поэтому открываю глаз, ожидая, что это будет Джейс. Это не он, но это ненамного улучшает ситуацию. Его второй капитан, Бун Дорнан, смотрит на меня и ждет. Чего, я не знаю.

Я поднимаю подбородок.

– Бун.

– Хейс. Ты чувствуешь себя хорошо, выступая против «Атланты»? – спрашивает он, поправляя сиденье.

– Я побеждал их раньше. Я сделаю это снова.

– В Филадельфии мы делаем все как команда. Знаешь, ты там не один, – не уверен, серьезен ли этот парень или ему плевать на мою дерзость.

– Я услышал тебя. Тебе не нужно беспокоиться обо мне. У меня нет проблем быть командным игроком.

– Об этом… – он вытягивается. – Что, черт возьми, происходит между тобой и младшей сестрой Кингстона? Потому что я знаю его очень давно, и он никогда раньше не был таким придурком.

Какого черта?

– Она моя жена.

Джейс встает из двух рядов передо мной и оборачивается, выглядя так, будто он готов ко второму раунду.

– Она тебе не жена, засранец. Пьяные свадьбы в Вегасе ничего не значат, – кричит он, когда парень рядом удерживает его.

Это будет чертовски длинная неделя.

Как только мы добираемся до отеля в Атланте, нам раздают номера и ключи, прежде чем сообщают расписание на оставшуюся часть дня. Некоторые ребята идут в конференц-зал, чтобы перекусить, прежде чем мы вернемся в автобус, но я направляюсь в свою комнату. Мне нужно собраться с мыслями перед этой игрой, а я не могу сделать это в условиях большого шума.

Я играл за «Гадюк» чертовски долгое время. У нас с товарищами по команде был ритм на льду. Я мог предвидеть события.

Здесь у меня не было ни одной тренировки с «Революцией», где Джейс Кингстон не провел бы большую часть времени, пытаясь дать мне по лицу.

Новости о контракте были повсюду.

Интерес сейчас на рекордно высоком уровне, и я не хочу испортить эту игру.

Зайдя в комнату, падаю на одну из двух двуспальных кроватей. По крайней мере, я делю комнату с Буном, а не с Джейсом. Видимо, Фитц подумал, что было бы неплохо, если бы капитан показал мне все необходимое. Скорее, остальной команде было бы хорошо, если бы оба капитана не ненавидели меня.

Рядом со мной гудит телефон, и я совершаю ошибку, глядя на него, вдруг это Линди. Это не она. Вместо этого мигает имя Джул.

Пожалуй, пришло время покончим с этим.

Я провожу большим пальцем по экрану, принимая ее FaceTime.

– Привет, Джул.

– Посмотрите на это. Ты знаешь, как отвечать на звонок.

Я стону и сажусь.

– Да ладно. Я дважды заходил к вам домой, прежде чем вы уехали в Вашингтон. Не то чтобы я избегал тебя. Откуда мне было знать, что тебя в тот или иной раз не будет дома?

– Ну, если бы ты потрудился ответить на звонок, я бы сказала тебе, что меня не будет, – ее лицо смягчается. – Я надеялась, что мы поговорим до того, как ты вылетишь на игру в Атланту.

– Можем ли мы не делать это сейчас? Мне нужно подготовиться к игре.

Ее лицо тускнеет, и она играет с кулоном ожерелья, как всегда, когда расстроена.

– Можно задать вопрос?

– Давай, – ворчу я.

– Почему ты думаешь, что я злюсь на тебя? Разве я не поддерживала все, что ты когда-либо хотел сделать? Даже когда ты был маленьким, и я жила в Европе? Всякий раз, когда твоя мама звонила и сообщала, что ты пробуешь что-то новое, я всегда была первой после нее, кто подбадривал тебя. Я звонила, и мы часами говорили о том, как ты взволнован. Мы больше так не разговариваем, Ис.

– Я уже не маленький ребенок, Джул. Неважно насколько сильно мне порой хочется вернуться в то время, когда мама была еще жива.

– Нет. Ты превратился в человека, которым я невероятно горжусь. Мужчина, с которым повезет любой женщине быть им любимой. Поэтому я должна спросить… ты любишь ее, Истон? Ты женился на Линди, потому что любишь ее, или это была ошибка пьяного Вегаса?

– Это между мной и Линди, Джул, – стараюсь сохранять спокойный тон, но не уверен, что мне это удается.

– Истон…

– Как ты думаешь, я бы женился на Мэдлин Кингстон, если бы не любил ее? – я сдерживаюсь, злясь, что она просто спросила об этом. – Что, черт возьми, я такого сделал, чтобы ты так чертовски плохо обо мне думала?

– Нет, – шепчет она. – Я не думаю о тебе так. Но я этого не знаю, потому что ты со мной об этом не говорил. Я даже не знала, что ты женился. Мне нужно было это узнать, когда Эшлин позвонила, потеряв рассудок. Кажется, «Хроники Кройдона» знают больше, чем мы. Так скажи мне, Истон, должны ли мы все быть в ожидании детей, как они сообщают?

– Нет, Джульетта. Линди не беременна, – не то, чтобы я ненавидел эту идею. – И ладно, я признаю. Тебе не следовало узнавать об этом таким образом. Но мы все еще во всем разбираемся, – говорю ей.

– Что тут выяснять? – она подносит телефон ближе к лицу, перемещаясь по офису.

– Ну, во-первых, она не помнит свадьбу. Они с Эверли решили, что распитие шампанского будет отличным способом отпраздновать это событие, а Линди не особо любит пить. Поэтому ночь для нее размыта.

– Ой… Это не хорошо.

– Да, это так. Но она не была пьяна, когда вышла за меня замуж. Никто из нас не был. Мы немного выпили, но нам было не так уж плохо. Кроме того, у нас все вышло как бы задом наперед. Мы пытаемся начать все сначала.

Джул садится за свой стол и переключает звонок на свой ноутбук.

– Что ты имеешь в виду под начать все сначала?

– Мы не ходили на свидания. Мы перешли от того, что у нас было, – о чем я не собираюсь обсуждать с Джульеттой, – к браку. Она хочет, чтобы я ухаживал за ней.

– О, ради Бога. Серьезно? Она сказала «ухаживать»?

– Ага. А что? – спрашиваю, мне не нравится, как это звучит.

– Скажем так, она больше похожа на своего брата, чем думает. Надеюсь, у тебя есть план, потому что эти Кингстоны могут стать настоящей занозой в заднице.

– Да, – говорю ей перед тем, как открывается дверь в гостиничный номер и входят Бун и Джейс. – Мне пора идти, Джул.

– Привет, Джул, – приторно-сладко кричит Джейс, когда слышит ее имя.

Жаль, что мне хочется ударить его по лицу.

– Джейс Кингстон, – кричит Джул. – Ты маленькое дерьмо. Если ты хотя бы…

Я заканчиваю разговор прежде, чем она успевает закончить предложение и прячу телефон в карман.

Думаю, Джул тоже хочет его ударить.

Улыбка Буна растет, когда он смотрит на телефон.

– Чувак. Твоя мама горячая супермодель?

– Нет, мудак. Она моя кузина, – рычу я.

Он хлопает меня по спине и падает на кровать, где я только что лежал.

– Круто. Думаю, мы уже находимся на стадии прозвищ в наших отношениях. Могу я называть тебя маленьким Кингстоном?

– Я не Кингстон.

– Он не Кингстон, – говорит Джейс одновременно со мной.

– Остыньте, ребята. Я пошутил. Было бы довольно грубо, если бы ты им был и все равно женился на его младшей сестре. Я имею в виду, что я довольно непредвзятый, но это переходит черту. Хорошо, как насчет того, чтобы я называл тебя совратителем малолетних?

– Бун, – предупреждает Джейс.

– Я шучу. Я шучу. Просто пытаюсь поднять настроение. Вам двоим придется оставить это дерьмо позади, прежде чем мы вечером выйдем на лед. Мы не можем позволить нашему капитану и вратарю сражаться друг с другом, а не с другой командой.

Мой чертов телефон снова вибрирует, только на этот раз на экране лицо Линди. Это селфи, которое она сделала, когда мы целовались в часовне, а затем поставила ег на вызов. И вместо ее имени там мелькает слово: «Жена». Проклятье. Интересно, что бы она сделала, если бы знала, что сделала это?

Джейс тоже это видит и ворчит:

– Давай, отвечай. Я подожду.

– Да, я уверен, что ты это сделаешь, – делаю несколько шагов и отвечаю: – Привет, принцесса.

– Черт возьми, – жалуется Джейс.

– Эй, мальчик-хоккеист, – улыбка освещает ее лицо. – Я получила твой подарок. Спасибо.

– Оригинально. Уже прибегаешь к тому, чтобы добиться ее любви деньгами? – ее брат засранец начинает болтать ерунду.

– Это был Джейс? – спрашивает Линди, ее улыбка исчезла.

– Ага. Бун тоже здесь, – говорю ей и вижу, как дергается ее глаз.

– Можешь ли ты дать Джейсу трубку, пожалуйста?

Он забирает телефон из моей руки, его грудь раздувается, как у гребаного павлина, который только что получил именно то, что хотел.

– Никто не должен покупать твою любовь, Линди.

– Мой муж прислал свою футболку, чтобы я могла носить ее сегодня вечером, пока смотрю игру, ты, большой задира. Он знал, что я не хочу продолжать носить твое имя и номер, по крайней мере сейчас, когда знаю, какой ты придурок.

Боже, я люблю эту женщину.

– Ты тоже Кингстон, малышка, – отчитывает Джейс.

– Ненадолго. Возможно, я возьму фамилию Хейс. Она тоже хорошо смотрится на футболке «Революции». Лучше, чем Кингстон. А теперь верни моему мужу телефон и уходи, если только не хочешь услышать, как я скажу, что собираюсь с ним сделать, когда он вернется домой, одетая в эту футболку и больше ни во что.

Лицо Джейса краснеет от унижения, смешанного с возмущением, а лицо Буна светится от волнения.

– Чувак, да. Я хочу это услышать.

– Заткнись, пока я тебе тоже не разбил лицо, Бун, – Джейс подталкивает Буна к двери прежде, чем я успеваю сойти с ума.

– Автобус отправляется через десять минут, Хейс. Не опаздывай, – предупреждает Джейс, прежде чем захлопнуть за собой дверь.

– Принцесса, ты не можешь говорить такие вещи в присутствии своего брата.

– Да, но его реакция того стоила, – она подходит к зеркалу в своей прихожей и наклоняет телефон так, чтобы я мог видеть свое имя и номер восемьдесят восемь на спине ее футболки. – Но мне действительно нравится твой подарок. Не то чтобы я какая-то нуждающаяся маленькая сучка, которая хочет, чтобы ты покупал ей вещи. Это было просто очень продуманно.

– Не благодари меня слишком много. Возможно, у меня был скрытый мотив, – провожу языком по губам и представляю ее на коленях. По сути, образ, которым она только что ранила своего брата.

– Ах, да? Какой у тебя был мотив?

– Ты чертовски красивая, принцесса.

– Истон… – протестует она, и мне интересно, знает ли вообще, какая она красивая.

– Ты моя, Мэдлин Хейс. И я хочу, чтобы об этом знал весь мир, в том числе и ты. Я подумал, что отличный способ начать – это написать мое имя на спине. И у меня может быть пара фантазий, которые начинаются с тебя в моей футболке.

– Ах, да…? Чем… чем они заканчиваются, Ис? – глаза Линди вспыхивают жаром, и я знаю, что попал в цель.

– Ты будешь смотреть игру сегодня вечером?

Она кивает, но ничего не говорит.

Надеюсь, она слишком занята размышлениями о том, что я только что сказал.

– Я позвоню тебе позже и расскажу, чем заканчиваются эти фантазии.

Ей требуется минута, чтобы прийти в себя, а затем Линди надевает свою маску на место. Ту, которую она использует, когда выставляется напоказ миру. Ту, которую я ненавижу.

– Удачной игры, мальчик-хоккеист.

– Я поговорю с тобой после того, как мы выиграем, женушка.

Глава 11

Линди

– Ты все еще прячешься от своей семьи? – спрашивает Эверли, отрываясь от эскиза, над которым работает в нашей гостиной, а затем смеется, когда я не отвечаю. – Хорошо, значит, мы просто собираемся избегать разговора о Кингстонах? Потому что я видела Скарлет сегодня на тренировке группы поддержки, и она спросила, знаю ли я, встречалась ли ты уже с адвокатом.

– Конечно, она это сделала. Потому что это имеет больше смысла, чем взять телефон и позвонить мне, – они сводят меня с ума. – Я не избегаю их активно. Просто не старалась изо всех сил увидеть кого-либо из них.

Брови Эверли взлетают вверх ко лбу, и да, я понимаю, как плохо это прозвучало.

– Мама тоже спрашивала о тебе, когда видела ее в пекарне раньше, – Мэддокс выходит из кухни и хватает с каминной полки пульт от телевизора. – Хотела узнать, понимаешь ли ты, что делаешь.

– У тебя нет своего жилья? – Эверли пинает его ногой, когда он садится рядом с ней.

– Да, но Каллен там с какой-то чирлидершей. Мне не хотелось слушать подражателя порнозвезде, и я захотел посмотреть игру. Посмотрим, выбьет ли Джейс дерьмо из Истона сегодня вечером на льду.

– Ой… какая чирлидерша? – глаза Эверли сверкают от волнения. – Мы подписываем контракт, согласно которому не будем спать с игроками.

– Откуда мне знать? Хочешь, чтобы я прервал их и попросил удостоверение личности?

Эверли крадет пиво из рук Мэддокса и делает глоток.

– Упс. Это теперь мое. Думаю, тебе пора взять свое, приятель.

– Это было мое, отродье демона, – он обнаруживает, что игра «Революции» вот-вот начнется, ставит телевизор на паузу и возвращается на кухню. – Тебе нужно одно, пока я здесь, беда?

– Нет, – кричу и сажусь на другой стороне возле Эверли. Я смотрю через ее плечо на потрясающий эскиз бального платья с розовыми вкраплениями. – Это великолепно.

Она нервно улыбается. Определенно не ее норма. Эта девочка родилась уверенной в себе.

– Я рада, что тебе понравилось, потому что у меня есть к тебе просьба.

– Конечно. Какая?

– Позвольте мне сшить тебе платье для новогоднего торжества.

– Хорошо.

– И все? – спрашивает она, потрясенная. – Линди, ты хоть представляешь, сколько людей будут фотографировать тебя? Серьезно, кажется, в прошлом году ты была на обложке журнала «People».

– Хорошо. Тогда я обязательно скажу всем, что ношу оригинал от Эверли Синклер, – поднимаю ноги на диван, а она обнимает меня.

– Боже мой. Я тебя люблю.

– Народ, девушка с девушкой – это круто, но не тогда, когда это вы, – ворчит Мэддокс и нажимает кнопку воспроизведения на телевизоре.

– Мне все равно, – Эверли отпускает меня и поправляет волосы. – Как будто у тебя когда-нибудь будет шанс с нами.

– Эм… привет…? Здесь есть родственники, – я прерываю их спор, и они оба поворачиваются, чтобы посмотреть на меня.

– У тебя на футболке новый номер, беда, – Мэддокс кивает и протягивает мне бутылку воды.

– Да, – вздыхает Эверли, чрезмерно взволнованная.

– Успокойтесь. Это ничего не значит, – говорю им обоим, и ладно, возможно, я пытаюсь убедить в этом и себя.

– Она слишком сильно это отрицает, – Эви улыбается.

– Что, черт возьми, ты только что сказала? – спрашивает Мэддокс, и я хихикаю.

Эверли закатывает глаза.

– Как ты закончил колледж?

– Я переспал со многими ассистентками, – говорит он ей как ни в чем не бывало.

Они не останавливаются, но я отключаюсь от них, потому что на экране Истон Хейс в форме моей команды катится по льду. И, о боже, как же он хорошо выглядит…

– О, милая, я надеюсь, что ты заберешься на этого человека, как на дерево, как только он вернется домой. Только взгляни на него, – я краснею от слов Эверли, потому что да, мне бы очень хотелось залезть на это дерево.

– Ты сейчас лазишь по деревьям, беда?

Я протягиваю руку через Эверли с подушкой и шлепаю Мэддокса по затылку. Пиво проливается на рубашку, ну да ладно.

– Не твое дело, лазаю ли я по деревьям, сумасшедший.

Он выхватывает подушку из моей руки и вытирает ею свою рубашку.

– Ты права. Я не хочу знать. Но убедись, что Хейс знает: если он причинит тебе боль, я его убью, – в голосе Мэддокса больше нет шуток, и я почти уверена, что он совершенно серьезен.

– Оууу, – поет Эверли. – Ты любишь нас.

Он шлепает ее подушкой.

– Неа. Не тебя. Только ее.

Линди: Ты выиграл!

Истон: Ты наблюдала за мной, принцесса?

Линди: Я владею командой, хоккеист. Я наблюдала за всеми.

Истон: Признай это. Ты следила только за мной.

Линди: Может быть.

Истон: Мы сейчас подъезжаем к отелю. Я буду в своей комнате через несколько минут. Ты все еще в моей футболке?

Линди: Может быть.

Истон: Оставайся в ней.

Линди: Разве ты не живешь с кем-то в комнате?

Истон: Бун идет в бар. Он уже спрашивал, хочу ли я пойти.

Линди: Тебе следует пойти и сблизиться со всеми.

Истон: Я лучше поговорю со своей женой. Которая в моей футболке. И принцесса…

Запри дверь.

Как горячо… хорошо.

Бросаю телефон на тумбочку и решаю запереть дверь на всякий случай. Я имею в виду, что мы же не можем ничего сделать по телефону, верно?

Можем ли?

Конечно можем. Дерьмо.

О чем он думает?

У меня даже никогда не было настоящего секса.

Откуда мне знать, как заниматься сексом по телефону?

Я выключаю верхний свет и вентилятор, а затем решаю снова включить вентилятор. Все годы, проведенные на льду, научили меня чувствовать себя более комфортно в холоде, чем в жаре. Когда снова сажусь на кровать, решаю включить лампу на тумбочке. Она излучает мягкое свечение, и я задаюсь вопросом, стоит ли его выключить, но, прежде чем успеваю принять решение, звонит Истон.

Его великолепное лицо мелькает на экране, я делаю глубокий вдох и отвечаю:

– Привет.

Его песочно-каштановые волосы все еще влажные после душа, и я уверена, он принял его после игры. Темно-синяя толстовка с капюшоном «Революции» натягивается на его груди, а на красивом лице сияет сексуальная улыбка.

– Хей, принцесса. Как прошел день?

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь убедить себя, что смогу это сделать.

Это Истон, и мы просто разговариваем так, как говорили миллион раз.

Только на этот раз я ношу его футболку и кольца и думаю о совсем не дружеских вещах. Думаю, это объясняет, почему вдруг так нервничаю, и у меня трясутся руки.

– Ну, я избегала свою мать. Это было весело, – передвигаю подушки за собой и устраиваюсь поудобнее. – Она звонила дважды, а затем написала сообщение с просьбой встретиться с ней завтра в «Сладком Искушении» за кофе. Так что с нетерпением ожидаю завтрашний день. У меня на уроках плакали только две фигуристки, что на одну меньше, чем вчера, так что это победа. Я официально поздравила бывшего партнера с заменой меня. И сегодня вечером смотрела игру «Революции» с Эверли и Мэддоксом. Да, и еще Эверли попросила меня надеть одно из ее платьев на новогодний гала-концерт. Вот и все.

Он роняет телефон, и я смотрю на него, пока он снимает толстовку. Его серая футболка поднимается вместе с ним, на мгновение обнажая его восхитительный пресс, прежде чем он одергивает ее и садится.

– Много событий. Ты собираешься встретиться со своей мамой завтра?

– Я действительно не хочу.

Истон пожимает плечами.

– Может быть, она тебя удивит. Я сегодня разговаривал с Джул, и она была довольно спокойна, пока не услышала Джейса. Потом она сошла с ума, прежде чем я закончил разговор. Джейсу лучше быть осторожным. Ты знаешь, что может сделать Джул.

– Я знаю, – хихикаю. – Старшему брату лучше быть осторожнее.

– Что это за торжество?

Я рассказываю ему о мероприятии, которое жена моего брата, Макса, которые она проводит на протяжении многих лет в пользу детей в нашем сообществе. Затем слушаю, как он рассказывает все об игре и моем брате-придурке, и мне становится все комфортнее, чем больше мы возвращаемся к нашей старой рутине.

В конце концов я протягиваю руку, выключаю лампу и залезаю под одеяло.

– Ты устала, принцесса?

– Ага, – я зеваю. – Ты тоже?

– Да, детка, – его сексуальный голос становится хриплым и тянет что-то глубоко внутри меня.

– Я бы хотела, чтобы ты был здесь, – шепчу я.

– Я тоже. Иди спать, Линди. Я позвоню тебе завтра.

– Побудешь со мной, пока я не засну? – тихо спрашиваю я.

– Хорошо, – он подвигается, пока тоже не ложится, и я закрываю глаза, как делала это уже сто раз с этим мужчиной. – Спи, – тихо говорит он, и я медленно засыпаю.

Грейси: Я решила, что кофе без кофеина бессмысленный.

Что-то вроде проститутки, которая хочет только обниматься.

Кензи: Ты когда-нибудь обнимала проститутку или просто хотела написать это Каллену?

Эверли: Серьезно. Какой смысл в кофе без кофеина? Дайте мне что-нибудь покрепче или не давайте ничего. Разве это не фраза из фильма?

Бринли: МОЙ БОГ. НЕТ.

Линди: Что ж, я собираюсь пойти в «Сладкое Искушение». Может быть, я посмотрю, будет ли кофе без кофеина столь же эффективным, как с кофеином.

Брин: Линдс, только не выливай кофе на свою маму.

Линди: Посмотрим.

Я останавливаюсь перед «Сладким Искушением», кафе моей сестры Амелии. Выйдя из машины, поправляю пальто и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Чарльза, который, как правило, дает мне немного больше свободы, когда мы находимся в Кройдон-Хиллз.

– Почти уверена, что в кафе Амелии я в безопасности. Почему бы тебе не пойти пообедать через дорогу?

– Вы знаете, что я не собираюсь этого делать, мисс Кингстон. Я буду в дальнем углу. Вы даже не узнаете, что я здесь, – говорит он мне с растущим разочарованием на лице.

Я качаю головой и проталкиваюсь в розовые двери. Сладкий аромат свежеиспеченных булочек смешивается с пряным запахом кофе и разносится по кафе, заставляя мой желудок урчать. Когда была маленькой девочкой, это было мое любимое место. Мама забирала меня с уроков балета в студии мамы близнецов по соседству и приводила сюда, чтобы я выбрала кекс и горячий шоколад. Мне тогда было так хорошо, мама пила кофе, а я – какао. Такое ощущение, что это было так давно.

Кафе сегодня почти пустует. Думаю, утренняя суета уже утихла, потому что Амелия сидит за одним из своих разных столиков в стиле «Друзей» и пьет кофе с Ленни и Скарлет. Прекрасно. Я не знала, что это будет еще один полноценный сестринский совет. По крайней мере, братьев здесь нет.

Я подхожу к стойке, заказываю чашку чая и булочку у женщины за кассой, а затем присоединяюсь к сестрам.

– Мамы еще нет? – спрашиваю, садясь в свое любимое фиолетовое кресло, обитое мятым бархатом.

Ленни открывает рот, чтобы ответить, когда над дверью звенят колокольчики, затем кивает.

– Она и Джул только что вошли.

– Прекрасно.

Мама и Джул являются совладелицами компании по организации мероприятий с офисами через дорогу. Я думаю, они пришли прямо из офиса. Мама присоединяется к нам за столом, а Джульетта подходит к стойке и берет две чашки кофе.

– Спасибо, что пришла, дорогая. Я надеялась, что мы сможем поговорить раньше, но ты, похоже, не хочешь со мной разговаривать, поэтому подумала, может быть, твои сестры смогут помочь.

– Нападки на меня не помогут, мама, – отрываю кусок булочки и запихиваю его в рот, прежде чем успеваю сказать что-нибудь еще.

– Мы здесь не для того, чтобы нападать на тебя, Линди. Но нам нужно, чтобы ты с нами поговорила, – говорит мне Ленни так, будто отрепетировала слова.

– Ты уже говорила с адвокатом? – спрашивает Скарлет, и Джульетта смотрит на нее так, будто у нее пять голов.

– Беккет – ее адвокат, – огрызается Джул.

– Бекс – сенатор. Я уверена, что у него есть причины для беспокойства поважнее, чем то, что его младшая сестра напивается и выходит замуж, – отвечает Скарлет, и я чуть не встаю и не ухожу. Но взгляд Джул останавливает меня.

– Для Беккета нет ничего более важного, чем его семья, Скарлет. Истон и Линди – его семья. Не забывай, что человек, которого вы все хотите очернить за то, что он женился на Линди, не злодей. Вы знаете его и любите. Постарайтесь иметь это в виду, – она бросает на меня быстрый взгляд, в котором есть намек на вызов, а затем снова поворачивается к столу. – Беккет уже поговорил с Истоном.

– Это хорошо для Беккета, – мама выглядит такой обиженной, что мне почти плохо. Почти. – Почему ты не сказала мне раньше? Он подаст на аннулирование?

Джул снова смотрит на меня, но отвечает моей матери.

– Еще нет. Истон и Линди уже взрослые. Если они захотят аннулирования, они знают с кем поговорить. Но ни один из них еще не просил об этом, и я думаю, для этого есть причина.

– Какая может быть причина не отменить быструю свадьбу в Вегасе? На фотографиях она явно была пьяная, – требует Скарлет. – В Вегасе ничего хорошего не происходит.

– Если я правильно помню, Скарлет, ты забеременела Киллианом в Вегасе, – вклинивается Ленни.

Моя голова поворачивается к Ленни.

У меня есть сестра на моей стороне?

– Я не говорю, что мой сын был ошибкой, Элеонора. Но вы должны помнить, насколько трудными были следующие несколько месяцев. Все были в ярости.

– И к концу лета вы были влюблены, женаты и собирались рожать. Ты была счастлива, Скар. Иногда что-то случается, потому что так и должно быть, – Ленни протягивает руку и сжимает мою.

Святой ад. У меня есть поддержка.

– Я была взрослой, и у меня была карьера и жизненный опыт, – укусила Скарлет в ответ, и моя мама кивнула.

– Мэдлин, дорогая. Ты еще так молода и так беззащитна. Это моя вина, но это не меняет того факта, что мы никогда не заставляли тебя быть взрослой, – я не могу смотреть на маму, когда она заканчивает говорить.

Гнев подпитывает меня, когда наконец могу говорить.

– К тому времени, когда ты достигла моего возраста, ты уже была вдовой с ребенком. Ленни жила с Башем в двадцать три года. Амелия выходила замуж за Сэма, – оглядываю стол, и Джул качает головой.

– Не смотри на меня. В двадцать три года я жила своей жизнью, пробиваясь по самым модным подиумам с самыми востребованными дизайнерами в мире. Твой брат вошел в мою жизнь, когда должен был. Когда мы были готовы друг к другу, – она поворачивается и сжимает мамину руку. – Я думаю, тебе нужно позволить Линди и Истону решить, к чему они готовы, Эшлин.

– Ты не можешь указывать, что мне делать с дочерью, – огрызается мама ледяным тоном, который я редко слышала от нее, и никогда к Джул.

– Мне нужно, чтобы все остановились и послушали меня, – я горжусь тем, насколько устойчиво удается сохранять голос, хотя кажется, что могу закричать или заплакать в любой момент. – Всю жизнь я позволяла вам обращаться со мной как с ребенком. И я это понимаю. Для вас я всегда буду ребенком в семье. Хотя у меня есть племянницы и племянники почти моего возраста, а также другие, которые с таким же успехом могли бы носить подгузники, они намного моложе. Но по какой-то причине вам всем было приятно со мной нянчиться, и я вам это позволила.

– Мэдлин… – перебивает мама, но я делаю это в ответ.

– Нет, мама. Я даже никуда не могу пойти без телохранителя. У кого-нибудь еще есть такое?

– Да, – говорит Скарлет. – И у Макса тоже.

– Вы оба – лица компании, – возражаю я.

– У нас с Кейтлин есть телохранители, Мэдлин. Но я знаю, что мы немного другие, – мягко говорит Амелия. – И ты высокопоставленный человек. Тебе следует быть более осторожной, чем большинству из нас. Люди сумасшедшие. Мы все это знаем, особенно ты.

Муж Амелии, Сэм, владеет охранной компанией, в которой работают все мои телохранители. Понимаю, что она лучше других знает, что мне нужно, но мне все равно. Я уже прошла этот момент.

– Я ценю это. Правда. Но устала просить вас относиться ко мне как к взрослой женщине, которая может принимать собственные решения и жить своей жизнью. Делайте что хотите. Но я больше не собираюсь спрашивать ваше одобрение. Я не должна была этого делать уже долгое время, – встаю и смотрю на Чарльза, который спрятался в углу комнаты. – Чарльз.

Его голова поднимается вверх, и он пытается вести себя так, будто не смог расслышать каждое сказанное нами слово.