Текст книги "Защитник (ЛП)"

Автор книги: Белла Мэттьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 24

Истон

Просыпаюсь, дезориентированный и неуверенный в том, где нахожусь, прежде чем все внезапно возвращается ко мне.

Авария.

Линди.

Я вскакиваю и игнорирую боль, которая появилась в руке.

– Линди, – кричу я, и в поле зрения появляются Джульетта и Беккет. – Где Линди? Где моя жена?

Джул проводит рукой по моему лицу.

– Тебе нужно успокоиться, Истон. Ты только что вырвал капельницу.

– Где моя жена? – спрашиваю еще раз, в отчаянии. – Линди… – кричу я.

Бекс хватает меня за руку.

Ту, которая не в шине.

Какого черта?

– Нам нужно, чтобы ты на секунду успокоился и услышал нас, Истон. Дыши, – Бекс отказывается отпускать меня, когда пытаюсь вырваться. – Дыши, малыш. Нам нужно, чтобы ты успокоился.

Его слова доходят до меня.

– Почему? – смотрю на него в ужасе. – Скажи мне, что она жива, Бекс. Мне нужно, чтобы она была жива. Она должна быть жива.

Мои глаза горят, на глазах собираются слезы, которым не давал волю с тех пор, как умерла моя мама.

– Пожалуйста, Беккет. Пожалуйста, скажите мне, что она жива.

– Она жива. Она сейчас на операции, – говорит он, и я вырываю то, что осталось от трубок и игл, прикрепленных к моему телу.

– Истон, – Джульетта стоит передо мной. – Остановись. Ты причинишь себе вред.

Медсестра вбегает, когда где-то в комнате начинает пищать аппарат.

Я оглядываюсь вокруг, как чертово животное в клетке.

– Мистер Хейс. Вам придется сесть обратно, – она отворачивается и кричит: – Кто-нибудь, помогите мне.

– Уйди с пути и отведи меня к жене, – пытаюсь протиснуться мимо нее, не обращая внимания на то, что она женщина. Она удерживает меня от Линди.

– Вы не поможете своей жене, если поранитесь, сынок. Садитесь. Позвольте мне позаботиться о вас в течение десяти минут, после отвезем в отдельную комнату ожидания, где находятся остальные члены семьи. Я не собираюсь отстранять вас от нее, но и не позволю истекать кровью по всей больнице, – она хватает повязку и давит на мою свободную руку, где я вырвал капельницу.

Я откидываюсь на кровать, и комната начинает вращаться.

– Лежите, мистер Хейс.

Беккет обходит меня и укладывает на кровать.

– Что происходит, Бекс? Почему она на операции?

Беккет смотрит на медсестру, у которой в кармане висит значок с надписью, что ее зовут Хелен.

Она отвечает за Беккета:

– У вашей жены внутреннее кровотечение. Им необходимо найти причину кровотечения и остановить его.

– Вы отвезете меня к ней?

– Просто позвольте мне сначала привести вас в порядок. А теперь сидите и не двигайтесь. Я принесу халат.

Дерьмо. Я даже не осознавал, что нахожусь в больничной одежде.

Медсестра выходит из палаты, и я закрываю глаза.

– Что случилось?

– Вы попали в автомобильную аварию, – говорит Джул. – Это было плохо, но у вас были передние и боковые подушки безопасности. Они помогли. Могло быть намного хуже, – Джул вытирает глаза от слез, и в комнату заходит парень в темно-синем халате.

– Мистер Хейс?

– Да, – тело напрягается, готовясь к худшему.

– Я доктор Мидори, ваш хирург-ортопед. У вас перелом дистального отдела лучевой кости правого предплечья, скорее всего, из-за фиксации во время несчастного случая. Мы вправили его. Две недели вы будете в шине, пока сойдет отек, затем еще четыре недели в гипсе. Как только гипс будет снят, вы сможете работать с физиотерапевтом вашей команды, чтобы вернуться на лед. Это должно занять еще четыре-шесть недель. В общем, вам осталось примерно три месяца, прежде чем снова выйдете на лед.

– Док, мне плевать на свою руку. Мне нужно добраться до жены, – говорю ему, готовый выползти из этой комнаты, если придется.

Медсестра Хелен возвращается в комнату с медицинским халатом и инвалидной коляской.

– Хелен, ты знаешь, где мисс Кингстон? – спрашивает ее врач.

– Хейс, – шепчу я. – Теперь она миссис Хейс. На прошлой неделе она сменила имя.

Доктор Мидори кивает.

– Вы знаете, где миссис Хейс?

– Я знаю. Если вы все предоставите мне и мистеру Хейсу комнату, я помогу ему переодеться и отвезу в хирургический зал.

Беккет прочищает горло.

– Ничего, если я вместо вас помогу ему?

– Все в порядке, но не позволяйте ему упасть. Я буду прямо за этой дверью, – Хелен выходит, а доктор Мидори смотрит на меня.

– Вы же не выйдете из больницы, верно? Мы хотели бы наблюдать вас всю ночь.

– Если можете делать это, находясь у постели моей жены, то дерзайте. Но клянусь Богом, док. Если не уйдете с моей дороги и не дадите добраться до жены, я пройду через вас, – предупреждаю его.

– Мы позаботимся о том, чтобы он никуда не ушел, доктор, – говорит ему Джул. – Спасибо вам огромное за заботу о нем.

Доктор выходит из комнаты, и я жду, пока Джул тоже уйдет.

– Без шансов, Истон Хейс. Я не выпущу тебя из поля зрения. Я буду сидеть прямо здесь и пристально смотреть на эту стену, пока ты переоденешься.

– Не злись на нее, – говорит мне Беккет. – То, что ты чувствуешь по поводу Линди, то же самое чувствовали Джул и Кензи всю ночь, пока ждали чтобы ты очнулся. Пусть она останется, если это сделает ее счастливой, Ис.

Я киваю и выпрямляю ноги, чтобы Бекс мог натянуть мне штаны, потому что, если наклонюсь, чтобы сделать это самостоятельно, упаду, черт возьми. У меня кружится голова от наркотиков, наркоза или несчастного случая. Что-то из этого. Это может быть любое из них.

Он помогает мне надеть рубашку, затем Джул зовет Хелен с инвалидной коляской.

– Я действительно не должна выпускать вас из поля зрения, мистер Хейс.

– Ты знаешь, где я буду, Хелен.

Она передвигается за инвалидной коляской.

– Знаю. И я собираюсь отвезти вас туда.

В больнице тихо, в большинстве палат выключен свет. Но как только мы добираемся до хирургического отделения, времени уже не видно. Невозможно сказать, что сейчас середина ночи. Хелен отвозит меня в отдельную комнату к Кингстонам, и Кензи бежит ко мне.

Бекс останавливает ее, прежде чем она успевает броситься на меня.

– Не надо, Кензи. Не обнимай его. Дайте ему минуту. Он весь в синяках и у него сломана рука.

– Я в порядке. Как Линди?

Затем ко мне подходит Джейс.

– Она все еще в операционной. Они должны прийти сюда и сообщить, как только обнаружат источник кровотечения, но мы пока ничего не слышали.

Я осторожно встаю, и Джейс протягивает мне руку, чтобы я мог за нее схватиться, пока медленно иду туда, где сидят Эшлин и Брэндон в окружении Кингстонов. Скарлет поднимается с сиденья рядом с ними и касается моего плеча.

– Я рада, что с тобой все в порядке, Истон.

Я осторожно присаживаюсь на корточки перед Эшлин, и она берет меня за руку.

– Мне очень жаль, – говорю я, и слезы наполняют глаза. – Я не мог это остановить. Это моя вина. Я не смог ее спасти.

– Истон, – рыдает Эшлин. – На углу улицы стоял офицер. Он все это видел. Ты не мог контролировать то, что произошло. Аварию устроили папарацци. У мужчины на мотоцикле был с собой длиннофокусный фотоаппарат. Он умер из-за глупой фотографии, – ее голос дрожит. – А Мэдлин… – она замолкает, и Брэндон притягивает ее к себе.

– Истон, – Бекет подходит ко мне и помогает сесть в кресло рядом с Эшлин. – Тебе нужно относиться к этому спокойно. Они скоро выйдут и расскажут нам, что происходит.

Скоро не наступало еще три часа.

И пока это не произошло, мы слышали, как в комнате упала булавка.

В комнату входят мужчина и женщина, оба в темно-синих халатах и хирургических шапочках.

– Мистер Хейс? – зовет женщина, и Джульетта указывает в мою сторону.

– Я ее муж, – говорю, чувствуя, как Эшлин берет мою здоровую руку в свою. – А это ее мать.

– С вами все в порядке, мистер Хейс? – спрашивает женщина, и комната кружится вокруг меня.

– Я в порядке. Расскажите, что с моей жене.

Хирург-мужчина отвечает:

– Ваша жена боец. Ремень безопасности спас ей жизнь, но также стал причиной разрыва селезенки. Обнаружив кровотечение, мы сделали все возможное, чтобы спасти селезенку, но не смогли. Сейчас операция закончена, и она восстанавливается.

– О чем вы говорите? – спрашиваю, желая убедиться, что понимаю его.

– Мы удалили селезенку вашей жене. Мэдлин придется остаться здесь на несколько дней, чтобы мы могли следить за ее выздоровлением, и ей нельзя перенапрягаться, пока выздоравливает в течение следующих четырех-шести недель. Она счастливица. Могло быть гораздо хуже.

– Могу я ее увидеть? – спрашиваю, игнорируя всех вокруг.

– Обычно я бы посоветовал подождать, пока ее не приведут в комнату, но вы выглядите не очень хорошо, мистер Хейс. Как насчет того, чтобы мы отвезли вас к жене, и осмотрели?

– Позаботьтесь о моей жене, и со мной все будет в порядке, док. Просто убедитесь, что с ней все в порядке.

Беккет помогает мне вернуться в инвалидное кресло, и Эшлин зовет меня.

Я останавливаюсь и смотрю на нее.

Я должен чувствовать вину, потому что не предложил ей пойти туда, чтобы увидеться с дочерью, но не могу иначе.

Мне нужна Линди.

Мне нужно чувствовать, как она дышит.

– Позаботься о моем ребенке, Истон.

Я киваю, чувствуя, что уже потерпел неудачу, но ничего не говорю, поскольку доктор подходит сзади и везет в палату Линди.

В комнате холодно и тихо. Гул аппарата – единственный шум.

Доктор подвозит меня к кровати, и я кладу голову ей на руку, когда входит медсестра и осматривает Линди. Потом смотрит на меня, но я качаю головой. Похоже, она собиралась подраться со мной, но передумала и оставила нас в покое.

Я прижимаюсь губами к безвольной руке Линди.

– Мне очень жаль, детка. Мне очень жаль, что я не смог спасти тебя. Пожалуйста, будь в порядке. Я не могу жить без тебя, – опускаю голову и делаю то, чего не делал уже чертовы годы.

Я молюсь.

Линди

Жужжание верхнего освещения – первое, что замечаю, когда просыпаюсь.

Боль – это следующее.

– Линди, – голос мамы вытаскивает меня из тумана, открываю глаза и пытаюсь сосредоточиться.

– Мама, – нахожу ее рядом со своей кроватью, за ней Брэндон.

Я в больничной палате.

Части нечеткой головоломки начинают медленно вставать на свои места, и я вспоминаю несчастный случай.

Помню, как меня привезли в больницу и сказали, что нужно отвезти на операцию.

– Истон? – спрашиваю я, и мама указывает на другую сторону кровати, где голова моего мужа лежит поверх моей руки. Его рука забинтована, а волосы спутаны.

– Он не отходил с тех пор, как вчера вечером тебя вывезли из операционной. Врачи хотели, чтобы Истон вернулся в свою палату, но он отказался. Он последовал за тобой из послеоперационной палаты в эту палату, как только тебя госпитализировали, и с тех пор не двигался.

Мои глаза распахиваются, поднимаю онемевшую руку и провожу по его волосам.

– Мальчик-хоккеист, – шепчу я, горло пересохло и болит.

Он не двигается.

– Я не хочу его будить, – говорю маме и Брэндону.

– О, дорогая. Этот человек был готов бросить вызов любому, кто встанет на пути, чтобы добраться до тебя. Едва он вышел из операционной, как спустился в другую операционную, чтобы подождать с нами. Разбуди его и покажи, что с тобой все в порядке. Это лучшее, что ты можешь для него сделать. Мы найдем медсестру и скажем, что ты очнулась.

Мама наклоняется и целует меня в голову.

– Я люблю тебя, Мэдлин. Тебе больше никогда не позволено поступать так со мной, поняла?

– Я посмотрю, что можно сделать, мама.

Они с Брэндоном закрывают за собой дверь, и я провожу рукой по голове Истона.

– Просыпайся, муженек, – зову его, а он что-то бормочет. – Истон… Ты мне нужен. Пожалуйста, проснись ради меня.

Он поворачивает голову и смотрит на меня.

– Малыш… – ему требуется минута, чтобы сосредоточиться, а затем его глаза из карих становятся золотисто-зелеными, он улыбается и поднимается на ноги. Его губы тут же прижимаются к моим, и мы просто дышим друг другом.

– О боже мой, детка. Я думал, что потерял тебя.

Я медленно протягиваю руки и обхватываю его лицо.

– Ты не мог меня потерять. Ты спас меня.

– Я не спас тебя. Если бы это сделал, у тебя все еще была бы селезенка, и ты бы не просыпалась на больничной койке, Линди, – полнейшая скорбь в его голосе выводит меня из себя.

– Истон, ты сделал все, что мог, чтобы остановить то, что произошло. Мы не можем контролировать других людей или мать-природу. И даже когда эта машина ехала прямо на нас, ты выбросил передо мной руку, – я осторожно прикасаюсь к его шине, и он морщится от боли. – Во сне ты всегда спасаешь меня, Ис. И в реальности тоже. Ты всегда это делаешь.

– Я так сильно люблю тебя, принцесса. До старости и седины, помнишь? Ты никогда не сможешь заставить меня жить на этой Земле без тебя.

Он опускает поручень кровати.

– Что ты делаешь, Ис?

Он осторожно ложится рядом со мной.

– Они пытались заставить меня лечь часами. Я следую указаниям врача.

– Они заставят тебя уйти, – говорю, осторожно кладя голову ему на грудь.

– Пусть попробуют, детка. Пусть попробуют.

– Я люблю тебя, Истон. Только тебя. Всегда только тебя.

– Только мы, детка. Это всегда были только мы.

Глава 25

Линди

– Ненавижу, что ношу балетки с этим платьем, – оборачиваюсь и смотрю на себя сзади в зеркало.

– Принцесса, тебе удалили селезенку менее двух недель назад. Ты уверена, что вообще хочешь пойти туда сегодня вечером? Никто не будет винить тебя, если пропустишь. Мы могли бы остаться дома и посмотреть матч на диване вместе с Миртл, – Истон подходит ко мне сзади и проводит рукой по моей обнаженной спине. – Я уверен, что смогу найти множество одобренных врачом и не требующих больших усилий занятий, которые займут нас.

Я поворачиваюсь к нему лицом и поправляю его черный галстук-бабочку.

– Истон Хейс. На мне кружево и шелк, розовые трусики, украшенные вручную, и бюстгальтер без бретелек, который стоит больше, чем выплаты по ипотеке некоторых людей. В конце этой ночи мы собираемся принять участие во всех одобренных врачом действиях, какие только сможем. А пока я собираюсь пройтись по черной ковровой дорожке в оригинале Эверли Синклер с моим невероятно горячим мужем рядом, – смотрю на него и облизываю губы. – Ты действительно хорошо приоделся, муженек.

Я покачиваюсь в розовом акварельном бальном платье, сшитом вручную Эви. Маленькая розовая атласная лента завязывается вокруг шеи, оставляя спину совершенно обнаженной. Добавьте к этому, что потрясающее платье затягивается на талии и расширяется складками, и получится самое великолепное платье, которое я когда-либо видела, и моя невероятно талантливая лучшая подруга сшила его специально для меня.

– Мы собираемся показать миру, что с нами все в порядке, и я собираюсь начать кампанию по изменению законов о конфиденциальности в этой стране. Я не хочу, чтобы кому-то еще когда-либо пришлось пережить то, через что только что прошли мы. И с помощью Беккета не планирую останавливаться, пока мы не получим желаемые изменения. Однажды у нас родятся дети, Ис. И я не хочу, чтобы им тоже пришлось столкнуться с этим только потому, что они дети невероятно опытного хоккеиста и матери, выигравшей генетическую лотерею. Мы ничем не отличаемся от всех остальных, и хочу, чтобы наши дети были в безопасности и могли жить нормальной жизнью, как все остальные.

– Ты невероятна, Мэдлин Хейс, – он берет мое лицо в свои руки. – Я люблю тебя, детка.

– Пока мы не состаримся и не поседеем, мальчик-хоккеист. Пока мы не состаримся и не поседеем.

Мы едем на мероприятие в лимузине, в котором с нами едет Крю. В бальном зале у него еще двое мужчин. Не говоря уже о мужчинах, которые есть у Сэма просто потому, что здесь его жена, мои братья и сестры. После аварии мы все усилили меры безопасности. Это было необходимо, чтобы любой из нас мог чувствовать себя комфортно.

Некоторые СМИ отступили.

Пока что.

Газета «Хроники Койдона» после аварии опубликовала заявление, в котором говорилось, что они больше не будут публиковать изображения, полученные гнусными способами. Я не уверена, что именно считается «гнусным», но они были готовы оставить нас в покое.

Пока что.

Хотя я сомневаюсь, что это продлится долго.

Бальный зал «Beacon House» – один из старейших бальных залов города. Он похож на серебряный блестящий шар, который обеспечивает прекрасный вид на город и на фейерверки с его крыши. Моя невестка Дафна уже много лет проводит это мероприятие, чтобы собрать деньги для своей благотворительной организации в поддержку молодежи Филадельфии, поэтому неудивительно, что все мои друзья и семья будут там сегодня вечером.

Мы скоординировали свои действия с девочками, Мэддоксом и Калленом, чтобы приехать вместе. Мы идем за ними по черному бархатному ковру, но не отвечаем на вопросы, если только они не спрашивают, что на мне надето, и тогда я с радостью называю имя лучшей подруги. Но один репортер выглядит знакомым. Кажется, я видела его на играх Истона.

– Линди, как ты себя чувствуешь?

Я обхватываю здоровую руку Истона и позирую, когда вспыхивают вспышки.

– Мне невероятно повезло, спасибо, что спросили. Мне повезло, что я жива. Мне повезло, что рядом любовь всей моей жизни. Не всем участникам нашей аварии повезло так же, как нам – и все ради одной фотографии, – подумываю уйти, но не делаю этого. Вместо этого стою, ища силу, поддерживающую меня. – Я благодарю вас всех за то, что пришли сюда сегодня вечером. За помощь в привлечении внимания к этому невероятно важному делу. И прошу вас подумать, какие фотографии вы используете в своих журналах, газетах, блогах и телешоу. Я всегда буду останавливаться для вас на мероприятиях. Но прошу вас подумать о том, что вы делаете и как вы делаете это в остальное время.

Истон кладет руку в центр моей спины и направляет на мероприятие.

– Ты хорошо себя чувствуешь, принцесса? Тебе нужно сесть?

– Пока я в порядке, но скоро сяду. Я обещаю.

Мы медленно пробираемся к одному из многочисленных столиков, зарезервированных моей семьей, и в конце концов занимаем места для ужина и выступления Дафны. Официанты во фраках и белых перчатках раздают шампанское, но мы с Истоном предпочитаем газировку.

Лекарства и алкоголь – та еще фигня.

В конце концов, Кензи подходит ко мне.

– Как ты себя чувствуешь?

– Кроме того, что я покончила с людьми, которые меня об этом спрашивают? – отвечаю. – Я в порядке. Устала и все болит, но хочу остаться до полуночи. Эта Золушка хочет поцеловать своего принца.

– Просто постарайся не потерять туфлю. В последнее время твое равновесие было не лучшим.

– Сестра, – поддразниваю я и смотрю на телефон, чтобы проверить время.

– Хей, ты когда-нибудь смотрела то видео, которое я отправила несколько недель назад? То, которое посоветовала посмотреть с Истоном?

Я пытаюсь вспомнить, о чем, черт возьми, она говорит, но не могу. Думаю, я не смотрела.

– Не думаю, что я его посмотрела.

– Сделайте одолжение, прокрути наши сообщения назад и посмотри это ради меня до полуночи, – она отпивает из бокала шампанское и улыбается.

– А как насчет просмотра вместе с Истоном? – спрашиваю.

– Не беспокойся об этом. Просто посмотри это сейчас. Увидимся через несколько дней, – затем она встает и оставляет меня смотреть на телефон.

Я оглядываюсь в поисках Истона, но не вижу его в толпе смокингов и платьев.

Мне требуется всего минута, чтобы прокрутить назад и найти видео, а когда нажимаю кнопку воспроизведения, задыхаюсь от крика.

У Кензи камера в режиме селфи.

– Надеюсь, вы, ребята, все еще увидите это, когда мы будем старыми и дряхлыми и вместе отправимся в круизы для пожилых людей. Я люблю вас, ребята, – камера переворачивается и показывает Истона, ожидающего в конце прохода. Элвис стоит с одной стороны от него, а Пейс – с другой. Затем камера перемещается на меня, идущей по проходу с Мэддоксом.

Боже мой.

Она записала это на видео.

Все это.

От наших глупых клятв до выражения лица Истона, когда Элвис сказал, что можно поцеловать свою классную цыпочку.

– Она наконец-то показала тебе это, да? – сумасшедший подошел сзади и наблюдает через плечо. – Знаешь, я бы отговорил тебя от этого, если бы не думал, что ты действительно этого хочешь. Или если бы Истон был придурком. Мы не имеем дело с придурками, верно?

Я шмыгаю носом.

– Верно. Никаких придурков, – соглашаюсь с Мэддоксом.

– Пойдем со мной, – он протягивает мне руку. – Истон ждет тебя на крыше, чтобы опустить мяч³.

– Это же через полчаса, – возражаю я. – И там холодно.

– У них там так много обогревательных ламп, что я удивлен, что пожарный инспектор не закрыл это место. Ну давай же. Мы поедем на лифте. Не хочу, чтобы ты упала на задницу на лестнице, беда.

Я знаю, что спорить с Мэддоксом бесполезно, поэтому кладу свою руку в его, и мы поднимаемся на лифте на крышу. Когда двери открываются, там стоит Брэндон и ждет нас.

– Спасибо, Мэддокс, – говорит ему Брэндон, Мэд поворачивается и целует меня в висок, а затем уходит.

– Здоровяк? – спрашиваю, когда Брэндон хватает мою руку.

– Ты хоть представляешь, как я невероятно горжусь женщиной, в которую ты превратилась, гномик?

– Что происходит? – спрашиваю я, и он так широко улыбается, что, кажется, его лицо может расколоться.

Мама выходит из-за угла и вручает букет самых бледно-розовых роз, которые я когда-либо видела. Они идеально подходят к моему платью.

– Мама?

– Ты хотела маленькую. Ты не хотела суеты. Мы даем тебе это. Твоя семья и самые близкие друзья скоро будут здесь. Не беспокойся. Никакой суеты. В любом случае все собирались прийти сюда на гала-концерт. Мы просто зарезервировали крышу на несколько минут.

– Мама… Я не знаю, что сказать, – голос дрожит, когда я беру цветы и обнимаю ее.

– Ничего не говори, дорогая. Просто будь счастлива и позволь мне посмотреть, как ты выйдешь замуж за этого человека. Потому что, Мэдлин, никто в мире никогда не полюбит тебя так, как Истон Хейс. Когда тебе было больно… Боже мой, он любит тебя.

Она вытирает мое лицо от слез, затем достает из сумочки блеск и наносит его мне на губы.

– Увидимся позже, дорогая.

Брэндон смотрит, как мама уходит, затем ведет нас за угол туда, где все члены моей семьи стоят по обе стороны от прохода, обитого черным бархатом. И вот, в конце прохода, мой муж стоит рядом с моим братом Максом, которому в какой-то момент было предрешено жениться на одной из моих сестер. Я смеюсь, потому что даже не могу вспомнить на какой именно.

– Ты готова? – спрашивает Брэндон.

– Если бы могла, я бы побежала к нему прямо сейчас, – шепчу в ответ и смотрю на мужа.

Как только дохожу до конца прохода, Брэндон вкладывает мою руку в руку Истона, а я наклоняюсь и прикасаюсь губами к губам Иса. Семья смеется, но мне все равно.

– Я люблю тебя, мальчик-хоккеист.

– Пока мы не состаримся и не поседеем, принцесса.

Двадцать минут спустя муж обнимает меня, пока мы смотрим, как опускается мяч, и кричим вместе обратный отсчет.

Десять.

Девять.

Восемь.

Семь.

Шесть.

Пять.

Четыре.

Три.

Два.

Один.

– С Новым годом, – шепчу, когда Истон берет мое лицо в руки и прижимается к моим губам.

– Я говорила всем вам, что они будут целоваться, когда мяч спустится в полночь, – восклицает Эверли прямо перед тем, как Мэддокс обнимает ее за спину, драматично отпускает, а затем серьезно целует в губы.

Вся компания друзей смотрит, как он отстраняется от нее и вытирает рот.

– С Новым годом, сумасшедший, – вроде как задыхается Эви, а Мэддокс ухмыляется.

– Ничего не произошло, отродье дьявола, – он поворачивается к Грейси, и она отталкивает его назад.

– Без шансов, сумасшедший.

Фейерверк взрывается над головой, и Истон тычет носом в мое ухо.

– Как насчет того, чтобы пойти домой и устроить собственный фейерверк?

– Да, пожалуйста, – кладу голову ему на грудь и обнимаю за талию. – Могу я рассказать тебе секрет, мальчик-хоккеист?

– Что угодно, принцесса.

– Ты был моим желанием на день рождения.