Текст книги "Защитник (ЛП)"

Автор книги: Белла Мэттьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 16

Истон

– Чувак, твоя жена – настоящее огненное шоу, Хейс, – один из парней в команде стучит по моей клюшке, пока мы выходим в очередь на исполнение национального гимна, его глаза прикованы к Линди, и я даже не могу злиться. Она чертовски великолепна, стоит за стеклом и смотрит на меня.

– Осторожнее, мудак, – Джейс смотрит на меня, когда останавливается рядом. – Это моя младшая сестра.

– Дерьмо. Прости, Кэп.

Джейс игнорирует его и поворачивается в мою сторону.

– Она носит твою майку.

– Да, – меня даже не волнует, разозлит ли это его.

– Она носила мою футболку с того дня, как меня призвали в армию, – ворчит он. Но сейчас это звучит не так злобно, как раньше.

Я смотрю на него, когда певец приближается к центру льда.

– Муж важнее брата.

– Ты даже не сожалеешь об этом, не так ли? – он насмехается.

– Ни капельки, – отвечаю перед тем, как начинается гимн, и мы все замолкаем. Настало время выиграть игру.

После нашей победы в раздевалке царит напряжение, которое усилилось на ступеньку выше, поскольку это была всухую против команды, которая была сильной в этом сезоне. Репортерам нужны интервью, которые они могли бы получить, а я пока не в настроении говорить. Я новичок в этой команде, и мне не нужно, чтобы чье-то эго было уязвлено, если они попытаются зацепиться исключительно за счет игры всухую. Но даже дополнительное время в душе на этот раз не поможет. Как только подхожу к своему шкафчику, меня останавливает один из знакомых репортеров.

– Истон. Каково это выиграть вторую игру в составе «Революции»? Как думаешь, команда сплоченная?

– Да, мужик. Мы сплоченные, и это прекрасно. Я просто пытаюсь найти свое место среди невероятных игроков этой команды. Пока все хорошо, – говорю ему и тянусь за сумкой, готовясь одеться и выйти.

– Ходили слухи, что между вами и капитаном Джейсом Кингстоном есть вражда. Есть ли правда в этих слухах?

Прежде чем успеваю ответить, Джейс присоединяется и обнимает меня за плечо. Рука, от которой я не могу отмахнуться перед камерой. Мы стоим там вдвоем: я со все еще заметным синяком под глазом, а он со свежим синевато-фиолетовым синяком на челюсти, оставшимся ранее.

– Алекс, Алекс, Алекс, – успокаивает репортера Джейс. – Я знаю Истона с тех пор, как он учился в старшей школе. Он чертовски хороший вратарь. Уверен, сегодняшний вечер говорит сам за себя. Между нами нет вражды.

– Итак, Джейс, скажи мне. Что же ты тогда подарил Истону и своей сестре на свадьбу? – Алекс настаивает, слегка повышая голос. Он знает, что мы враждуем. И хочет стать репортером, доказавшим это.

Джейс смеется и смотрит на меня внезапно серьезным взглядом.

– Я дал им свое благословение, Алекс. А теперь уходи отсюда, чтобы мы могли одеться и сесть в автобус.

Алекс поворачивается к своему оператору.

– Вы впервые услышали это здесь, ребята.

Как только камера выключается, Джейс отдергивает руку и толкает меня в плечо.

– Черт возьми, если причинишь ей боль, и я убью тебя, Хейс. Ты меня слышишь?

– О, да, – издеваюсь я над ним. – Что-то новое. Ну и дела, спасибо.

Джейс топает прочь, как непослушный малыш, а я одеваюсь как можно быстрее, затем хватаю свои вещи, чтобы сесть в автобус. Путешествовать после игры – отстой. У меня болит тело, и меньше всего хочется спать в самолете.

Я ожидаю репортеров и болельщиков, когда выйду из раздевалки. Чего не ожидаю, так это того, что меня чуть не свалит с ног кое-кто, ростом пять футов два дюйма (157 см) и весом сто фунтов (45 кг), когда она бросается на меня.

Я бросаю сумку и хватаю Линди, когда она обхватывает меня ногами за талию и руками за плечи.

– Ты был так хорош сегодня вечером, мальчик-хоккеист.

Ее рот накрывает мой, и наши языки сплетаются. Я делаю два шага вперед и прислоняю ее к стене, когда на заднем плане раздаются громкие хлопки. Откидываю голову назад и прижимаюсь своим лбом к ее лбу.

– Черт, принцесса. Возможно, мне понадобится, чтобы ты приходила на каждую игру, если собираешься так меня приветствовать.

Она покусывает нижнюю губу, затем снова целует меня, мягче и медленнее.

– Мне нужно лететь домой сегодня вечером, но я буду наблюдать за игрой и ждать завтра.

– Чего ждать? – спрашиваю, заинтригованный. Я не готов ее отпустить. Не тогда, когда она чувствуется так хорошо.

– Чтобы ты вернулся домой, – шепчет она, как будто это самая естественная вещь на свете, и, черт возьми, мне нравится, как это звучит.

– Давай, Хейс. Автобус уезжает, – говорит мне Бун, проходя мимо.

С Джейсом нам не так повезло.

Он останавливается рядом с нами и откашливается.

– Могу я поговорить с тобой минутку?

Линди оглядывается вокруг, притворяясь глупой.

– Прости. Ты мне говоришь?

– Мэдлин… пожалуйста, – слова тихие, но сильные.

Она смотрит на меня, и я опускаю ее ноги на пол.

– Иди, поговори со своим братом, принцесса. И позвони мне, когда приземлишься, – целую ее в макушку и прижимаю к себе так долго, как могу, а затем смотрю на Джейса. – Не делай ей больно.

Он быстро кивает мне, затем обнимает Линди и проводит ее через переполненный зал.

Черт возьми. Я люблю эту женщину.

Линди

Я оглядываюсь через плечо и вижу, что Истон смотрит, как я ухожу, и ладно, возможно, я добавляю немного раскачивания своим бедрам. Потом смеюсь над собой. Кого я обманываю? Он не следит за моей задницей. Он смотрит на свое имя и номер на спине моей футболки.

Ох, я в предвкушении из-за своего обещания поприветствовать его завтра вечером именно в этой футболке.

– Мэдлин. Смотри, куда идешь, – рявкает Джейс, открывая дверь в небольшую комнату рядом с раздевалкой, из которой они только что вышли.

Я разворачиваюсь, когда дверь за нами закрывается, и толкаю брата.

– В два раза больше меня или нет, Джейс Кингстон, я надеру тебе задницу, если ты когда-нибудь снова прикоснешься к моему мужу.

– Какого черта, Линди? – он делает шаг назад и смотрит на меня, как на дикую кошку.

И знаете что? Может быть, я такая и есть.

– Ты ударил его, – кричу я шепотом, не желая, чтобы бешеная пресса за этими дверями нас подслушала.

Он показывает на свое лицо, как маленький ябедник.

– Он тоже меня ударил.

– Ты ударил его первым, – я прищуриваюсь на него. – С каких это пор ты стал хулиганом, Джейс?

– С тех пор, как он женился на моей младшей сестре, – фыркает Джейс, я делаю сердитый шаг к нему и наслаждаюсь выражением его лица, когда он пятится назад. Хорошо. Он должен бояться меня. Так ему и надо.

– Слышишь себя? Я не ребенок, Джейс. Мы поженились. Прими это. Это было то, чего мы оба хотели. Он не воспользовался мной. Я обещаю тебе, он этого не сделал. Клянусь Богом, не понимаю, почему все думают, что он так поступил. Это была моя идея, черт возьми. Почему все так злятся? Почему все думают, что он собирается причинить мне боль? Я доверяю ему, Джейс, как никому больше, – сжимаю кулаки по бокам, пытаясь успокоить свою ярость. – Он не причинил мне вреда. Я не уверена, что Истон Хейс когда-либо смог бы. Это не в его ДНК.

Делаю еще один шаг к брату, еще больше гнева и боли подталкивают меня.

– И если кто-нибудь… и я имею в виду, что если бы кто-нибудь из всей нашей семьи удосужился спросить меня, я бы им всем сказала, что это то, чего я хотела. То, чего я всегда хотела. Его, Джейс. Это всегда был он. Так что, если вы все не хотите меня потерять, вам нужно преодолеть это дерьмо с Истоном. Он в команде. Он подписал контракт, и в нем есть пункт о запрете ухода в другую команду. Так что он здесь и останется. И это хорошо, потому что куда Истон пойдет, туда пойду и я. Он не причинит мне вреда, а ты – да.

Я скрещиваю руки на груди и жду, пока он осознает суть этого спора, потому что наконец-то могу сказать все это и знаю, что на самом деле имею в виду каждое слово, которое сказала.

– Мэдлин… – голос Джейса смягчается, и его плечи опускаются. – Ты его любишь?

– Всем сердцем и душой, Джейс. Он не просто спас мне жизнь восемь лет назад. С тех пор он сохранял ее миллион раз миллионами маленькими способами.

На челюсти Джейса дергается мышца.

– Какого черта ты не могла дождаться, чтобы сделать это со всеми нами? Вы могли хотя бы какое-то время встречаться. Серьезно, давай мы все сразу привыкнем к тому, что ты взрослая и все такое.

У моего брата много хороших качеств. Красноречие не входит в их число.

– Может быть, потому что я сделала то, что считала правильным. Я вышла за него замуж ради себя. Это не имело никакого отношения ни к кому из вас, – раздражение смешивается с гневом и создает опасный коктейль в моей крови. – Вы все так увлечены своими делами, но никогда не позволяли этого мне. Никто из вас. Ты хочешь контролировать мою жизнь. Все вы так делаете. Но для меня это не так, как для всех вас. Я не равная в твоих глазах. Ни для кого из вас.

Когда он ничего не говорит, я жду и наблюдаю, как эмоции отражаются на его лице.

Он знает, что я права.

– Джейс… я прошла через ад и вышла из него вполне уравновешенной женщиной. Но знаешь, чему я посвятила свою жизнь?

Он ничего не говорит, поэтому я нажимаю сильнее.

– Знаешь? Нет… Никаких догадок?

Он качает головой, и я смеюсь беззвучным смехом.

– Забавно. Потому что это вращается вокруг каждого из вас. Я делала то, что ты хотел. Что вы все хотели: «Чтобы поехать на Олимпийские игры, тебе придется усерднее тренироваться, Линди. О, Линди. Тебе нужно получить ученую степень. Ты сможешь это комбинировать. Мэдлин Кингстон. У тебя есть место в совете директоров «Кинг Корп». Ты должна присутствовать на заседаниях правления. Да, и не пропусти домашние игры «Кинг» или «Революции». Тебе не нужна личная жизнь. Семья на первом месте». Что-нибудь из этого звучит знакомо? Потому что это то, что я слышала от всех вас всю свою жизнь. Как будто вы все думали, что вам удастся заменить моего…

– Папу, – заканчивает он за меня предложение.

– Я никогда не знала его, Джейс. Он ничего для меня не значит. Это человек, который изменил моей матери и умер при этом. Он мне был не нужен.

– Он не был плохим человеком, Мэдлин. Просто был плох в любви. По крайней мере, в романтической любовь. Он великолепно любил своих детей, и еще до того, как ты родилась, любил тебя. Папа был так взволнован, когда мама объявила, что беременна, – почти задумчиво говорит мне Джейс. – Я бы хотел, чтобы у тебя был шанс увидеть его в своей жизни. Он справился бы со своей задачей лучше, чем мы.

Мое сердце замирает, когда эмоции захлестывают горло.

– Но в том-то и дело, Джейс. Он мне был не нужен, потому что у меня были все вы. Я никогда не чувствовала, что мне чего-то не хватает. Я не возненавидела то, что вы все думали, что знаете все лучше меня. Не тогда, когда была ребенком. И я не настолько глупа в свои двадцать три, чтобы думать, что уже все знаю. Но также достаточно компетентна, чтобы знать, чего хочу и за что стоит бороться. Мне повезло, что меня любят, и я достаточно умна, чтобы держаться обеими руками и бороться за это. Поэтому мне нужно, чтобы ты отступил или ушел. Это отличный вариант для тебя.

Черт.

Я думаю, что это все было ложью. Потому что эта невероятно сильная женщина, которую я сейчас проецирую, дрожит внутри, как лист, задаваясь вопросом, откуда, черт возьми, у меня хватило смелости сказать все это.

Джейс обнимает меня, и кажется, что это может выжать из меня жизнь.

– Когда ты выросла, сестренка?

Я закрываю глаза и борюсь со слезами, которые, знаю, прямо здесь, горят под моими веками.

– Видимо, когда ты не смотрел, старший брат.

Он проводит рукой по моей голове и сжимает сильнее.

– Я когда-нибудь говорил тебе, что в ту ночь, после того как полицейские ушли, и мы все были в доме Хадсона и Мэдди… ты, я и Истон были в гостиной, а мама была на кухне с остальными. Доктор дал тебе успокоительное, и ты уснула на диване. Твоя голова прислонилась к груди Истона. И клянусь, он старался не дышать, потому что не хотел тебя будить. Мы пробыли там несколько часов, и он никому не позволял тебя сдвинуть с места. Когда Эшлин хотела уложить тебя спать, я встал, чтобы отнести, но он не отпустил и сам отнес в одну из спален. Ему было девятнадцать, Линди, и я думаю, мы все тогда знали, что между вами никогда не будет ничего, как прежде.

Я отступаю назад, чтобы увидеть его лицо, такое обиженное и растерянное.

– Почему? Почему тогда все так реагируют?

– Это несправедливо, но, возможно, у нас Истон ассоциируется с той ночью, когда мы чуть не потеряли тебя. Ты должна понимать, что не единственная, кто пострадала в ту ночь. Наша семья всегда была вместе против всего мира, и мы чуть не потеряли тебя. Ты хочешь, чтобы мы немного ослабили контроль, но тебе придется сделать то же самое. Возможно, после этого мы все держались слишком крепко, но Линди… ты под нашей защитой. Мы кружили вокруг тебя.

В дверь стучат кулаком, за которым следует явно разозленный мужской голос.

– Время, Кингстон. Если через пять минут тебя не будет в этом автобусе, он уезжает без тебя.

– Отвали, Смитти. Я скоро буду там, – перекрикивает Джейс, затем вытирает слезы с моих щек. – Может быть, мы держали контроль слишком крепко.

– Я должна иметь возможность дышать, Джейс. Я заслуживаю того, чтобы ко мне относились как к равной. Я это заслужила, – сердце сжимается в груди, я не могу поверить, что веду этот разговор здесь. Сейчас. В вонючей раздевалке.

– Ты заслужила. И мне очень жаль. Наверное, я на время забыл, как сильно он всегда о тебе заботился.

– Он любит меня, Джейс, – голос дрожит, но я не сдаюсь.

– Да, знаю. Он сказал мне это раньше. Наверное… Ну, думаю, я просто забыл об этом на мгновение.

– Постарайся помнить об этом, старший брат. Потому что этот человек, которого вы все хотите представить плохим парнем… у него тоже недостаток отцовского внимания, осознаете вы это или нет. Ты, как никто другой, должен это понять. У вас обоих умерли мамы, когда вы были молоды. Только, в отличие от тебя, у него никогда не было отца, на которого можно было бы опереться. У него была Кензи и, в итоге, Джул и Бекс. И он думал, что у него есть все вы, но ему показали, насколько это было неправильно, как только обменяли в команду, Истон вернулся домой, и все вы решили, что он не достоин вашей семьи.

– Мэдлин, – Джейс выглядит испуганным.

Хорошо. Он должен быть таким.

– Это не… – он замолкает, и в дверь снова стучат.

– Время вышло, Кингстон.

Я обнимаю брата.

– Мне еще предстоит сражаться с остальными, но было бы здорово иметь союзника в этой битве. И, может быть, пока ты этим занимаешься, принеси моему мужу извинения, которые задолжал.

– Я посмотрю, что можно сделать, – говорит он, хватаясь за дверную ручку.

– Джейс, – останавливаю я его. – Сделай все хорошо.

Кензи: Я отчасти рада, что динозавры вымерли, потому что почти уверена, что попыталась бы покататься на одном из них после слишком большого количества коктейлей.

Бринли: Ухх. Эверли забрала телефон Кензи?

Кензи: Неа. Это я. Я просто пьяная.

Эверли: Я не хочу кататься на динозаврах, когда пьяна, дамы. У меня есть вещи получше. Вы все должны это попробовать.

Грейси: Я почти уверена, что Линди – единственная, кто ЭТО еще не пробовала.

Линди: Ну…

Эверли: Черт возьми, Хейс. Ты залезла на то дерево?

Кензи: Я не лазила ни по каким деревьям.

Эверли: Не ты, Хейс. Линди Хейс. Как миссис Хейс. Та, кто только что сказала нам, что она трахнула твоего брата.

Кензи: Когда она это сказала?

Бринли: Насколько ты пьяна?

Грейси: Вопрос получше – где ты и с кем?

Эверли: Ух… Вопрос еще лучше. Какого это было?

Кензи: Было слишком много грязного мартини. Они были очень, очень грязными.

Грейси: Кензи – где ты? Я приду за тобой.

Линди: Только что проверила в приложении. Она в «Вест-Энде».

Кензи: Я в баре Мэддокса с друзьями из школы. Я в порядке.

Бринли: Девочки… У нее есть другие друзья?

Эверли: У нас есть другие друзья?

Грейси: У тебя нет других друзей, потому что никто больше не хочет быть твоим другом.

И я не извинюсь за это, сестренка.

Эверли: Я задушу тебя своими помпонами, сестренка.

Кензи: Сегодня кто-то проснулся и выбрал насилие.

Линди: Мой самолет собирается на посадку. Я буду дома либо очень поздно, либо очень рано, в зависимости от того, как вы на это посмотрите.

Увидимся завтра.

Эверли: Завтра вечером выпьем в «Вест-Энде», чтобы ты смогла рассказать нам, как прошел прошлый вечер.

Бринли: Нечестно. Завтра я буду дома только после полуночи.

Грейси: Ты видела ее сегодня.

Линди: Звучит отлично. Увидимся завтра.

Муженек хоккеист заявляет свои права

У меня просто кружится голова от фотографий, которыми хочу поделиться с вами сегодня, ребята. Малышка Кингстон в горячей футболке с номером мужа хоккеиста обвилась вокруг этого красавчика, как коала. Ребята, посмотрите вторую картинку. Определенно страсти накаляются, и я здесь ради всего этого. Ребята, кто-нибудь еще заметил, какая мешковатая эта футболка? Может ли она скрывать что-то вроде живота? Забудьте #ВОжиданииДетей. Я думаю, нам нужен новый хэштег. #ВОжиданииРодов. Идите и дайте знать, если заметите что-нибудь раньше меня.

#ХроникиКройдона

Глава 17

Линди

Красные глаза отстой. Особенно, когда теряешь время, а Сиэтл отстает от Кройдон-Хиллз на три часа. Итак, три часа жизни я никогда не верну. Добавьте к этому дополнительный час, который мы просидели на взлетной полосе вчера вечером перед взлетом, и я расстроена, измотана и совершенно не в настроении иметь дело с репортерами, преследующими меня через аэропорт.

Но черт возьми.

Они не видят ничего плохого в том, чтобы светить в лицо камерами, когда я выхожу на улицу.

Попытка добраться до огромного внедорожника «Убера», ожидающего у обочины, похожа на сумасшедший дом.

Я игнорирую их, как могу. Это не первый раз, когда все хотят получить изображение или комментарий, и не последний. Но, возможно, это первый раз, когда они настолько навязчивы. Я привыкла к тому, что Чарльз всегда рядом и справляется с этим. Думаю, это расплата за проявление своей независимости. Возможно, сейчас я сожалею об этом.

Я чуть не спотыкаюсь, когда перед лицом оказывается камера, но проталкиваюсь, чтобы открыть заднюю дверь. Дрожащими руками удерживаюсь, проскальзываю внутрь и захлопываю дверь.

Водитель оборачивается. Запах травки смешивается с противным освежителем воздуха, как будто он его маскирует.

– Ты знаменитость что ли?

– Я фигуристка, – говорю ему и пристегиваю ремень безопасности. Этому парню не обязательно знать, что я Кингстон, и я не собираюсь это афишировать.

Дерьмо. Если эта мысль не заставляет осознать, что мне действительно нужна какая-то форма безопасности, то я не уверена, что тогда заставит.

Водитель подтверждает мой адрес, и я отправляю сообщение Сэму, мужу сестры Амелии, спрашивая, есть ли у него время поговорить сегодня. Я готова, по крайней мере, обсудить вопросы безопасности, если это будет на моих условиях. Если они работают на меня, то я могу сказать им, чтобы они отступили, когда нужно личное пространство. Они будут отвечать передо мной, а не моей семьей.

Улицы пусты, пока мы быстро едем из города обратно в Кройдон-Хиллз. К счастью, это дает возможность сориентироваться до того, как водитель въедет в подземный гараж здания, чтобы выпустить меня. Когда открываю дверь, он усмехается:

– Не знал, что фигуристам платят столько, чтобы жить здесь.

Фуу.

Я отказываюсь отвечать на этот дерьмовый комментарий и закрываю дверь.

– Спасибо.

Он определенно не получит хороший отзыв.

Я улыбаюсь швейцару и подумываю зайти в кафе, но решаю, что этим утром сон важнее кофеина. Захожу в лифт. Кровать зовет меня.

Но когда двери открываются, я оказываюсь на шестом этаже, а не на седьмом, Кензи ждет, чтобы войти. Она смотрит на меня и закрывает глаза. Она в беспорядке. Грязные волосы. Тени на глазах размазаны, но старая тушь все еще выглядит прилично. Какого черта?

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю, нажимая кнопку закрытия дверей.

Голова Кензи ударяется о стену, и она шикает на меня.

– Не так громко, – шепчет она.

Хорошо. Думаю, пришла ее очередь адского похмелья.

Этот день начался звездно.

Мы вдвоем молча поднимаемся на наш этаж, затем проходим мимо Грейси в холле.

– Привет. Ты вернулась, – улыбается она, а затем смотрит на Кензи так, словно учуяла запах скунса.

– Ага. Только что пришла. Ты идешь на занятия? – спрашиваю я.

– Да. Малышки балерины в маминой студии ждут меня. Мы все еще собираемся выпить сегодня вечером? – спрашивает Грейс, и Кензи стонет, проходя мимо нас в квартиру. – В чем ее проблема?

– Понятия не имею. Ты видела ее вчера вечером?

Грейси качает головой.

– Но, судя по виду, я бы сказала, что ночь у нее была либо очень хорошая, либо очень плохая. Все может пойти в любую сторону.

– Ага. Полагаю, что так. Я собираюсь вырубиться. Увидимся вечером.

Она идет к лифту, и, если бы у меня были силы бежать, я бы побежала к своей кровати. Миртл приветствует меня, когда вхожу в дверь, дарю ей немного ласки и угощения, а затем позволяю следовать за мной в комнату. Она использует свою собачью лестницу, чтобы забраться на кровать, а затем моя ленивая собака теряет сознание раньше меня.

В следующий раз просыпаюсь оттого, что Эверли сидит на моей кровати и смеется.

Я открываю глаз, закрываю обратно и тру оба глаза ладонями.

– Что ты здесь делаешь? – я ворчу и убираю волосы с лица, затем вытираю слюни изо рта. Я не из тех, кого можно назвать спящей красавицей.

Эви смеется над чем-то, что читает в телефоне, и откидывается на мою подушку, улыбаясь.

– Игра начнется через час, и я подумала, что ты захочешь принять душ до того, как мы доберемся до «Вест-Энда», – она снова смотрит на свой телефон и смеется еще громче. – Ты должна увидеть это дерьмо. «Хроники» проводят опрос на прозвища для будущего ребенка вашей парочки. Мой фаворит – Хейсли. Понимаешь? Хейс и Линди – Хейсли.

Я беру очки с тумбочки и заставляю себя сесть, чтобы посмотреть, из-за чего она смеется.

– Подожди… ты только что сказала – ребенок? Как будто они думают, что я беременна? Они получили еще одну фотку с выпирающим животом? Иисусе. Одно гребаное буррито, и все думают, что я беременна.

– Они предполагают, что быстрая свадьба произошла из-за того, что ты беременна. Выпей сегодня вечером немного в «Вест-Энде». Это должно положить конец слухам. Какой-нибудь придурок сфотографирует и пришлет им.

Я выхватываю ее телефон и смотрю на экран. К последнему посту более двух тысяч комментариев.

– Две тысячи человек обсуждают, беременна ли я, потому что вчера вечером моя футболка была большой? – качаю головой, бросаю ей телефон и снова ложусь. – Это футболка. Они все большие.

Эверли встает и сдергивает с меня одеяло.

– Вставай. Прими душ. И поехали.

Смотрю на нее и жалею, что мне нечего в нее бросить.

– Тебе следовало бы стать инструктором в армии.

– Камуфляж – не мой цвет. А теперь поднимай свою задницу.

– Тебе можно пить, беда? Ходят слухи, что ты беременна двойней.

Я с гневным взглядом беру текилу и газировку у Мэддокса.

– Ты придурок.

– Он ничего не может с собой поделать. Это уже привычное состояние, – Эверли отпивает свой белый клюквенный «Космо» и откидывается на стойку, ее взгляд устремлен на Грейси, флиртующую с парнем, которого мы здесь никогда раньше не видели. – Кто это?

– Понятия не имею, но он определенно симпатичный.

– Парни не любят, когда их называют симпатичными, беда, – Мэддокс берет пульт и переключает канал. На экране появляется команда «Революции», и они приближают камеру к Джейсу и Истону, которые о чем-то разговаривают. – Они уже ведут себя послушно?

– Вчера нет. Но думаю, что мы с Джейсом пришли к небольшому взаимопониманию, – слегка сжимаю пальцы, но Мэддокс игнорирует меня. – Думаю, мы это увидим.

Я отправляю сообщение Ису с пожеланием надрать задницу соперникам сегодня вечером, а затем просматриваю сообщения.

– Дерьмо, – я проспала сообщение Сэма.

– Что-то не так? – Мэддокс толкает меня, как маленький любопытный засранец.

– Я ранее писала твоему отцу и пропустила его сообщение, когда он ответил.

– Похоже, ты не увидишь его до понедельника. Он забирает маму на выходные, – он оглядывает бар, затем снова на меня. – Где Кензи? Она хорошо себя чувствует?

– Хм? – спрашиваю, затем осознаю, что он спросил, и сосредотачиваюсь на нем. – Вечером у Кензи учебная сессия с друзьями из школы. Ты был здесь вчера вечером? Когда она пришла сегодня утром, она выглядела дерьмово.

– Ага. Она выпила много шотов. Сильно напилась.

Грейси движется через комнату вместе со своим загадочным незнакомцем.

– Могу ли я получить еще одну лимонную каплю, сумасшедший?

– Конечно. Что для тебя, приятель?

Незнакомец качает головой, и я съеживаюсь. Если Мэддокс называет тебя приятелем, значит, ты придурок, и это его способ сказать нам держаться подальше.

Это обычно так. Грейси сегодня вечером связалась с придурком.

Их всегда привлекают тихие люди.

К моменту окончания первого периода игры я готова кричать. Каждый раз, когда у этих засранцев-комментаторов появляется шанс, они вспоминают о нас с Истоном.

Как, по их мнению, он чувствует себя, играя за команду, которой владеет его жена.

О слухах насчет неприязни между ним и Джейсом.

Насколько хорошо сегодня вечером капитан и его вратарь работают вместе.

– О, Иисусе. Заткнись и говори об игре, – кричу я на телевизор, и небольшая группа людей здесь аплодирует.

«Вест-Энд» – популярное место. Сэм всегда защищал его, и теперь Мэддокс делает то же самое. Поэтому, когда с другого конца комнаты появляется вспышка, Мэддокс перелетает через бар.

– У тебя есть хоть малейшее представление о том, с кем ты имеешь дело, приятель?

Тупой придурок моргает, глядя на Мэддокса, явно понятия не имея, кто перед ним, а затем кричит, когда безумец разбивает его камеру и вышвыривает его через дверь.

– Пришли мне счет, мудак.

Когда Мэддокс оборачивается, он вскидывает руки.

– Если у кого-нибудь здесь есть идеи по поводу того, чтобы сфотографировать мою семью, возможно, вы тоже уберетесь отсюда.

Все аплодируют, и «Революция» забивает первый гол вечера. Поэтому я думаю: «какого черта», и кричу:

– Выпью за каждый гол, который они сегодня забьют, ребята.

Мэддокс качает головой, возвращаясь за стойку.

– Всегда доставляешь чертовы неприятности.

Я мило улыбаюсь.

– Но ты любишь меня.

– Мне все равно. Дай свою кредитную карту.

Я кидаю ее на старую стойку из вишневого дерева и снова смотрю на телевизор, чтобы посмотреть на мужа. Ах, да. Не могу дождаться, когда он вернется домой сегодня вечером.

Когда мы возвращаемся домой после игры, я меняю джинсы на спортивные штаны, затем бросаю пару вещей в сумку и спускаюсь по лестнице. Кензи на кухне доедает остатки. Ее очки надвинуты на макушку, а перед ней разложены тетради.

– Эй, мы скучали по тебе сегодня вечером.

Она поднимает глаза, яичный рулет уже на полпути ко рту.

– Извини. Я была в библиотеке допоздна. Куда собираешься?

Веди себя как взрослая, Линди.

Прими это и покажи всем.

– Я думала, что подожду Истона внизу. Сумасшедший ранее упоминал, что тонна коробок и мебели для Иса была доставлена вчера и сегодня. Я подумала, что помогу ему распаковать вещи.

– Ой, – ее глаза широко раскрылись. – Я собиралась это сделать. Означает ли это, что вы с Истоном…

Я опускаю глаза, нервничая, но больше не могу скрывать улыбку от одного из моих лучших друзей.

– У нас все хорошо, Кензи. Все действительно хорошо.

– Значит аннулирование брака отменяется? – она роняет яичный рулет и смотрит на меня, в ожидании.

– Нет, больше никакого упоминания об этом. Он предложил мне снова выйти за него замуж. На этот раз он хочет сделать это правильно, – шепчу. Я никому этого не говорила. Ну, никому, кроме Джейса.

– А ты хочешь? – спрашивает она с надеждой, танцующей в глазах.

– Хочу ли я выйти за него замуж? О да, – говорю тихо, боясь слишком разволноваться. – Но я ничего не знаю обо всех этих свадебных вещах. Я даже не разговариваю с мамой.

– Ты это исправишь, Линдс. Она твоя мама. Вы должны это исправить. Послушай ту, у кого больше никогда не будет возможности поговорить со своей мамой. Исправь это. Борись с этим, но исправь. Уладь отношения между тобой и Истоном, а затем поработай над этим вместе с семьей, начиная с твоей мамы.

Я прислоняюсь к ней головой.

– Когда ты стала такой умной, девочка-гений?

– Думаю, я такой родилась. У каждой из нас есть дары.

– Ну, чтобы ты знала, у нас с Истоном все в порядке, – беру из холодильника витаминную воду и бросаю ее в сумку, а затем краду кусочек яичного рулета Кензи. – Ням. Вкусно.

– Боже мой. Ты вспомнила? – она хлопает в ладоши, как легкомысленная чирлидерша, а я просто улыбаюсь, пока она не достает свой телефон, а затем на моем телефоне появляется сообщение.

– Что ты сделала, Кензи?

– Посмотри это с Исом, когда будет возможность, ладно?

– Что это такое? – спрашиваю со странным предчувствием.

– Просто доверься мне и посмотри это вместе с моим братом. Теперь иди. Нужно выучить еще одну главу, прежде чем смогу лечь спать, и мне действительно нужно лечь спать.

– Хорошо. Увидимся завтра, – прикрепляю поводок Миртл на ошейник и беру ее с собой в квартиру Истона.

Она меньше нашей. Традиционная двухкомнатная квартира открытой планировки с большим балконом и видом на одну из небольших рек, впадающих в озеро Кройдон. Грузчики, возможно, и привезли его вещи, но уж точно не распаковали. В его гостиной тонна коробок и новый кожаный диван с бирками, прикрепленными к белой поверхности.

Я решаю исследовать дальше и захожу в меньшую спальню. Мебель здесь явно была привезена из его дома в Вегасе. Старая, но любимая. В комнате Истона стоит деревянный стол, довольно старый насколько знаю. На внешней стороне коробок написано «Офис» почерком, явно не принадлежащим Истону. Я предполагаю, что он нанял компанию, чтобы собрать вещи в его доме и перевезти их через всю страну.

Я заглядываю в коробку и достаю фотографию Истона в рамке, стоящего между его мамой и Джул. Кензи сидит на руках Иса, и все тянутся к камере. Это отличный кадр, поэтому я ставлю фотографию на стол и улыбаюсь.

Я иду дальше по коридору в главную спальню и нахожу большой новый пружинный матрас и пуфик. Провожу рукой по матрасу «Калифорния Кинг» и срываю бирку, затем открываю большую коробку рядом и нахожу простыни.

Похоже, пора заняться стиркой.

Спустя две загрузки белья я распаковала его спальню. Его одежда развешена, кровать заправлена, а те небольшие туалетные принадлежности, которые удалось найти, лежат на стойке в главной ванной. Его большая кровать покрыта фланелью, как у какого-то лесоруба. Но она мягкая и пахнет кондиционером для белья, что соблазняет меня полежать на ней всего несколько минут. Я сворачиваюсь на бок и закрываю глаза. Всего на минуту. Просто немного отдохну.