Текст книги "Защитник (ЛП)"

Автор книги: Белла Мэттьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Идеальное фото

О МОЙ БОГ, птенчики. Ознакомьтесь с последним постом малышки Кингстон, ссылка на который приведена ниже. Посмотрите на все великолепие в одном кадре. Я шпионю своим маленьким глазком… два профессиональных спортсмена, танцорша, чирлидерша и наша любимая олимпийка среди этой группы невероятно привлекательной социальной элиты. Этот репортер хотел бы быть сливками внутри любого их печенья. Может ли быть так, что Хейсли наконец-то дебютирует в обществе с этим снимком? #Хейсли

#ХроникиКройдона

Глава 20

Истон

Фитц всегда собирает команду на тренировку в девять утра в день игры. Мы выходим на лед на полчаса, а затем должны вернуться на арену «Бэттлграунд» за два часа до падения шайбы. Макс Кингстон выпотрошил это место, пока я учился в старшей школе. Она разваливалась до того, как он ее купил. Всегда в списке худших арен для игры. Но сейчас… Теперь она может соперничать с любой новой ареной в стране.

Этим утром мы движемся медленно, но перед играми обычно не двигаемся даже с половинной скорости. Однако сегодня для меня все немного по-другому, потому что вечером мы играем с «Гадюками». Никто не хочет выступать против своих бывших товарищей по команде, тем более пока это еще так свежо.

– У тебя есть что добавить, Хейс? – спрашивает Фитц после того, как отзывает нас со льда утром.

– Ага. Мы все смотрели запись. Вы знаете, эти ребята хороши. Но вы лучше. Вы более опытные. В этом году они привлекли много новых ребят, чтобы постараться не выходить за пределы потолка зарплат и при этом сохранить свой центр счастливым. Но они знают меня. Знают мою игру. Они знают, как я двигаюсь. Я тренировался у них десять лет. Постараюсь не быть для них предсказуемым, но сегодня вечером мне не помешала бы ваша помощь. Никто не хочет выглядеть так, будто ему нужна помощь товарищей по команде, но мне нужно убедиться, что они думают именно так, если мы хотим победить.

Джейс кивает и оглядывает команду.

– Вы слышите это, ребята? Наш вратарь выкладывает мяч на линию. Мы его подведем?

Бун обнимает меня.

– Нет, блять, мы не подведем.

– Черт возьми, нет, не подведем, – эхом повторяет Джейс. Думаю, мы все-таки пришли к взаимопониманию.

Он следует за мной из раздевалки после тренировки.

– Эй, Истон. Подожди.

– Да, чувак, – я замедляюсь, когда мы направляемся к двери. – Что такое?

– Ты собираешься сегодня с Линди встретиться с Сэмом?

– Ага. Я сейчас заберу ее, и мы поедем вместе, – проталкиваюсь в дверь и останавливаюсь на парковке. – А что?

– Просто рад, что она это делает, – он открывает дверь своего внедорожника и бросает внутрь сумку. – Возможно, десять лет назад ей не требовался такой уровень безопасности, но он нужен сейчас. Я ценю, что ты убедил ее.

– Я ее ни в чем не убеждал. Я сказал ей, что хочу, чтобы она была в безопасности и хотел, чтобы у нее был весь контроль. Ей нужно смотреть на безопасность как на инструмент, который позволяет жить своей жизнью, не боясь подвергнуться бомбардировке каждый раз, когда она выходит из дома. Мне нужно, чтобы она была в безопасности, чувак. Но это должно быть на ее условиях.

– Знаешь, я чертовски ненавижу, когда ошибаюсь, Хейс.

– Да мужик. Большинство из нас это ненавидят, – вешаю сумку, готовясь уйти отсюда и добраться до Линди.

– Да, ну, еще хуже, когда это происходит перед ребенком, который едва мог со мной разговаривать, она была так поражена, когда мы впервые встретились. Я подвел Линди и не особо беспокоился о том, что подведу тебя в процессе. Но мне следовало. Она просто всегда затуманивала мой рассудок. Она моя младшая сестра, понимаешь?

– Послушай, я бы не сказал, что был удивлен, – смеюсь я. – Но, думаю, понимаю. Я всегда хотел защитить ее. Идея, что могу подвести ее преследовала меня уже чертовы годы. Но я не тот человек, о котором тебе стоит беспокоиться. Я никогда не причиню ей вреда, – толкаю его в плечо, не зная, что еще сказать. – Я думаю, она планирует прийти на игру сегодня вечером. Мэддокс сказал, что пойдет с ней, если у нее еще нет охраны. Есть ли у тебя шанс попытаться немного сгладить ситуацию со своей семьей?

– Ты достоен ее, большой ублюдок. Знаешь это?

– Да, мужик. Возможно, мне потребовалось несколько лет, чтобы принять это. Но теперь она не избавится от меня. Так что надеюсь, что я достаточно хорош.

– Никто из нас недостаточно хорош для женщины, которая в нас влюбляется, чувак. Ни один из нас. Нам просто нужно каждый день делать все возможное, чтобы заслужить это.

Джейс садится в свой внедорожник, закрывает дверь и машет рукой, отъезжая.

Никто из нас недостаточно хорош.

Думаю, это чертовски хорошо, что тяжелая работа меня не пугает.

Офис Сэма Беневенти – это не то место, где я ожидал когда-либо оказаться.

За свою жизнь я посмотрел немало фильмов о мафии. Прочитал несколько книг. Услышал несколько историй. Вы не можете избежать их. Особенно, если живешь в Лас-Вегасе. Но несмотря на все это, я сижу в этом офисе и игнорирую тот факт, что зять Линди, отец Мэддокса, является главой филадельфийской мафии. Судя по тому, что я слышал на протяжении многих лет, ему также принадлежит уйма законного бизнеса. Но преступный клан Беневенти управляет этим городом уже столетие.

Сэму за сорок. Но если не считать небольшой седины, смешанной с темными волосами, он выглядит ненамного старше Мэддокса. Сила исходит от него волнами. Он чертовски пугающий.

Когда Сэм Беневенти говорит, вы внимательно слушаете.

– Объясни, как ты хочешь, чтобы мы поступили, Мэдлин, и я скажу, смогу ли это сделать. Я буду честен с тобой. Моя команда – профессионалы, и именно они принимают решения. Ты знаешь это. Если мои люди чувствуют, что им нужно поступить определенным образом, чтобы обезопасить себя и тебя, они сделают то, что должны. Но они защитят тебя любой ценой.

Линди вздыхает. Она слишком хорошо знает этот факт. Один из парней Сэма, Марко, дежурил ее телохранителем в тот вечер, когда мы приехали домой к Кингстонам с игры «Кинг». Я помню это, как будто это было вчера.

Ей было пятнадцать лет, и она целый день пыталась со мной флиртовать.

Не то чтобы мне не хотелось флиртовать в ответ, но, блин. Линди было пятнадцать, а мне девятнадцать, скоро исполнялось двадцать. Почти пять лет могут показаться не такой уж большой разницей в жизни, но тогда это казалось именно так. Я продолжал напоминать себе, что она слишком молода и под запретом.

В тот день я отвез ее и Кензи на игру «Кинг», но Кензи ночевала у Бринли, так что домой ехали только мы с Линди, а ее телохранитель Марко следовал за нами в машине.

Я помню, как заехал на подъездную дорожку и выключил машину.

Я помню, как говорил о хоккее и дразнил ее по поводу фигурного катания. Дразнил по поводу партнера, хотя в глубине души ревновал, потому что он был ее возраста. Что если между ними что-то происходит, это нормально, потому что он для нее лучший парень. Я даже Пейсу никогда не говорил об этом. Никто не знал, что я чувствую, потому что она была чертовски маленькой.

Она засмеялась над чем-то, что я сказал, и это был самый сладкий звук, который слышал за такое чертовски долгое время. Меня позвали в НХЛ в семнадцать лет. После этого на меня все свалилось. Женщины. Секс. Выпивка. Наркотики. Все это было для меня в свободном доступе. В моей жизни не было невинности, не то, чтобы ее было много с тех пор, как умерла мама.

Я на секунду забылся и обхватил ее щеку, прежде чем отдернуть руку и выйти из машины. Выражение лица Линди было чертовски обиженным. Но слово «пятнадцать» продолжало мелькать в голове, как сломанная неоновая вывеска.

Марко шел впереди нас к двери, и она поддразнила его, передавая ключ.

– Не надо быть таким драматичным, Марко. Это мой дом. Это значит, что у нас есть система сигнализации, которую вы, ребята, установили.

Он проигнорировал ее поддразнивания и прошел через дверь, Линди следовала за ним, а я замыкал шествие. К тому времени, когда я закрыл дверь, Марко уже лежал на полу мертвый, а над ним стоял человек, которого я никогда раньше не видел, с пистолетом, висевшим на боку.

Звука не было.

Я помню, в какой растерянности был в тот момент.

Не понимая, что на пистолете был глушитель.

Не имея ни малейшего понятия, что происходит, пока ярко-красная кровь не хлынула из дыры в центре головы Марко.

Линди отвернулась, и из ее горла вырвался пронзительный крик, который я никогда не забуду.

Черт возьми. Он застрелил его.

– Вы двое, – он направил пистолет на нас, и я спрятал Линди за собой. – Туда. Сейчас же. И ничего не пытайтесь сделать. Мне не нужна ты, ни один из вас. Мне нужна твоя мама, маленькая девочка.

Линди истерически рыдала, когда сработала моя реакция «бей или беги», но пришлось сохранять спокойствие.

Черт побери. Что мне делать?

Я медленно усадил нас обоих на диван.

Кто, черт возьми, этот парень? Чего он хочет?

– Генри, – крикнула Линди. – Зачем ты это делаешь?

Генри направил на нее пистолет.

– Потому что Эшлин должна была принадлежать мне, а не ему. Мне нужно, чтобы она это увидела. Вот тут-то и приходишь ты. Мы должны быть семьей. А не с ним.

Он, должно быть, имел в виду Брэндона Диксона – нового мужчину Эшлин.

Что, черт возьми, мне со всем этим делать?

Генри подошел к спинке дивана, смеясь над чем-то. Кто знает над чем. Он приставил пистолет к моему затылку, и я никогда не забуду мысль, что умру.

– Ты совершенно бесполезен во всем этом сценарии. Возможно, мне стоит избавиться от тебя сейчас.

– Нет, – всхлипнула Линди. Ее плач усилился, и Генри ударил ее пистолетом по затылку.

– Успокой ее, и ты сможешь жить.

Я обнял Линди и прижался губами к ее уху.

– Чшш. Ты должна успокоиться, – умолял я Линди достаточно громко, чтобы он мог услышать. Затем я тихо прошептал: – Я вытащу нас из этого, принцесса. Ты должна мне довериться.

Генри взвел курок.

– Никакого шепота.

Я крепко держал Линди, пытаясь понять, что, черт возьми, делать, когда он снова приставил пистолет к ее голове. Мы сидели и ждали. Тихие слезы капали на ее трясущееся тело.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем вошла Эшлин, а за ней и Брэндон. Она закричала, споткнувшись о Марко.

– Ни звука, Эшлин, – предупредил ее Генри.

– Генри, что ты делаешь? – Эшлин сделала шаг вперед, но Брэндон притянул ее к себе, я посмотрел ему в глаза. Тогда он был большим парнем. И сейчас таким является, но тогда он был центровым футбольной команды «Филадельфия Кинг», и я помню, как подумал, что, если мы собираемся выбраться из этой ситуации, нам с ним придется работать вместе.

– Мама, – крикнула Линди. Я обнимал ее, удерживая на месте.

Мы не умерли в тот день. Я помню, как прокручивал это в голове как мантру снова и снова. Пытаясь убедить себя.

– Что ты делаешь, Эшлин? Этот вопрос лучше. Почему ты живешь во лжи? – спросил ее Генри, совершенно не обеспокоенный ничем из этого. Он был спокоен, как будто только что не убил чьего-то мужа. Чьего-то отца. Эшлин попыталась разговорить Генри. Я думаю, она пыталась его отвлечь. Но это не сработало. Он просто злился еще больше.

– Отойди от него, и я все объясню, моя любимая, – Генри указал на Эшлин пистолетом, и Брэндон сжал ее сильнее. – Отпусти ее, – пистолет направился на Брэндона, и я был уверен, что Генри собирается его застрелить. – Это его вина. Он все испортил.

Эшлин немедленно отошла от Брэндона к дивану.

– Что он испортил, Генри? Я не понимаю.

– Как ты не понимаешь? – он размахивал пистолетом, и ногти Линди впились в мою ногу, когда этот психопат снова приставил пистолет к ее голове.

– Что он здесь делает, Эшлин? Его не должно быть здесь.

– Он живет здесь, – ответила она.

– Я должен жить здесь. Не он, – крикнул Генри в ответ, и чувство опустошения вернулось десятикратно. Как мы выберемся из этого?

Генри кричал на нее. Слюна вылетала из его рта.

– Ты увидела меня. Ты наконец-то увидела меня. После всех этих лет. Ты хоть представляешь, как долго я тебя ждал? Ты хоть представляешь, на что я пошел, чтобы мы могли стать семьей?

Я попытался встретиться взглядом с Брэндоном, но его глаза были прикованы к Эшлин.

Тогда я думал, что, если не смогу заставить его посмотреть на меня, мы все умрем.

– Я так долго любил тебя, Эшлин. С самого первого национального чемпионата, когда тебе было пятнадцать. Но ты никогда не замечала меня. Помнишь, как заполнялись места, когда ты тренировалась в общественное время? Знаешь, сколько часов я просидел на этих трибунах, ожидая, пока ты меня заметишь? Все эти часы на верхней трибуне, наблюдая за каждым твоим движением. За каждой тренировкой. Всегда надеялся, что именно в этот день ты меня заметишь. Ты была такой красивой. Такой изящной. Я был там, когда ты выиграла свой первый национальный чемпионат. Я был там, на Олимпийских играх, когда у тебя забрали золото, а эта избалованная сучка Нина устроила на льду истерику.

Генри помахал пистолетом по комнате, и в его спокойствии начали проявляться трещины. Ситуация быстро пошла под откос.

– Она разрушила твои шансы, Эшлин. Она испортила тебя. Это ее вина, что у тебя украли золото. Они ни за что не собирались отдать его тебе после того трюка, который она проделала. Ты так много работала ради медали. Это было несправедливо. Поэтому ей пришлось уйти.

В комнате стало жутко тихо, пока он не потянул Линди за волосы, и она не вскрикнула.

Я боролся со всем внутри себя, чтобы сохранять спокойствие и сосредоточиться на Брэндоне, а не на том, чтобы убить этого засранца за то, что он причинил боль Линди и угрожал нашей жизни.

Я отказался вот так умирать и подавил свой страх.

Я заставил себя сохранять контроль, пока Эшлин выводила Генри на разговор.

Она знала, что нам нужно. Теперь будем надеяться, что Брэндон меня понял.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что ей пришлось уйти, Генри? Что… что ты сделал?"

Я проигнорировал ответ Генри и слегка кивнул Брэндону, чтобы посмотреть, заметит ли он, и его глаза расширились. Блять. Он увидел это. Я пообещал Богу, что, если мы выберемся из этого, то сделаю все возможное, чтобы вести чертовски хорошую жизнь. И когда этот сумасшедший ублюдок снова дернул Линди за волосы, он крепче прижал пистолет к ее затылку.

Эшлин увидела это и протиснулась мимо Брэндона, продолжая спорить с Генри. Он сосредоточился на ней, а не на Линди.

Генри опустил пистолет, затем направил его на Брэндона и Эшлин.

– Мы должны прожить жизнь вместе, Эшлин. Я даже собирался простить тебя за нее.

Мне оставалось только ждать подходящее время.

Оно приближалось. Я знал, что это должно было произойти. Мы не умрем вот так.

Не тут. Не в этот день.

– Мы еще можем, Генри. Ты и я. Просто отпусти Мэдлин, Истона и Брэндона, и тогда я пойду куда захочешь. Так далеко, как захочешь, – Эшлин сделала неуверенный шаг ближе, и Генри двинулся вперед.

Помню, я подумал: «Вот и все, Эшлин». Заставь его двигаться.

– Куда угодно, Генри. Мы можем начать совместную жизнь где угодно. Но ты должен их отпустить.

Генри направил пистолет на Брэндона.

– Он никогда тебя не отпустит.

Вот и все. Это был мой шанс. Черт возьми, Брэндон привык читать тихие сигналы на футбольном поле и изначально знал, о чем я думаю.

Я кивнул ему, и он швырнул Эшлин на пол, в то время как я потащил Линди перед собой и с линии огня.

Молниеносным движением я развернулся и схватил Генри за запястье обеими руками. Я пытался контролировать пистолет.

Оглядываясь назад, понимаю, что все произошло так чертовски быстро, но тогда было такое чувство, будто иду по зыбучим пескам.

Я дернул Генри вперед и сбил его с ног, молясь, чтобы пистолет не выстрелил и не убил кого-нибудь.

Это был он.

Наш единственный шанс.

Никогда за всю свою чертову жизнь мне не было так страшно, как когда выстрелил пистолет. Я не знал, попал ли он в кого-нибудь, пока позже кто-то не сказал мне, что он попал в стену.

Брэндон прыгнул через нас с Линди, как будто диван был гребаным трамплином.

Он повалил Генри на пол позади нас, опрокинув чертов диван, а мы с Линди все еще находились на нем. Мы все упали на пол, когда нас подхватила инерция.

Я оттолкнул Линди к Эшлин и повернулся, чтобы помочь Брэндону, который схватил Генри за горло и снова и снова бил его голову об пол.

Кровь скопилась под затылком Генри, а лицо стало темно-фиолетовым.

Блять.

Он убьет его.

Даже спустя годы я понятия не имею, как и почему остановил Брэндона. Но я стаскивал его с неподвижного тела Генри, безвольно лежащего на полу в собственной крови.

Я обнял его сзади и посмотрел вверх, когда кузен Сэма, Дин Беневенти, прошел перед нами и схватил Брэндона за лицо.

Я никогда не забуду этот момент.

– Ты должен остановиться, – крикнул Дин. – Ты, черт возьми, убьешь его. И как бы ни хотел, ты не можешь. Твоя семья нуждается в тебе. Иди к ним. Я с этим разберусь.

Брэндон отстранился и огрызнулся на Дина, а я повернулся, чтобы посмотреть на Линди, которая рыдала и тряслась на руках Эшлин. Впервые за всю ночь я застыл на месте. Я не мог пошевелиться.

Мы чуть не умерли.

Она чуть не умерла.

Я стоял сбитый столку, когда Брэндон подбежал к Линди и Эшлин, а Дин подошел ко мне.

– Ты в порядке, малыш?

Со мной все было в порядке?

Нет.

Ничего не было в порядке.

Я услышал, как Линди рыдала в другом конце комнаты.

– Марко. Он… он застрелил Марко, – затем она в ярости оттолкнулась от них. – Где Истон?

– Я здесь, – ответил я, и она перелезла через Брэндона и обняла меня.

– Я думала, он собирается нас убить, – плакала она.

– Я никогда не позволил бы этому случиться, принцесса, – сказал ей. Я держал ее так чертовски крепко и в каком-то смысле так и не отпустил.

– Истон… – Линди кладет свою руку в мою, вытаскивая из прошлого, куда я чертовски старался не возвращаться. – Ты в порядке?

Я смотрю на свою прекрасную жену, живую и счастливую, и целую ее в макушку.

– Да, принцесса. У меня есть все, что мне нужно.

Глава 21

Линди

Эверли: Я не рождена для того, чтобы работать с 9 до 5. Я родилась, чтобы плавать в теплой бирюзовой воде, пить коктейли из кокоса и отдыхать на вилле у океана с привлекательным мужчиной, не говорящим по-английски.

Бринли: Почему он не говорит по-английски?

Кензи: Потому что это похоже на какой-то крошечный далекий остров. Вероятно, у него какой-нибудь сексуальный иностранный акцент.

Бринли: Ох. Да! Я думала, она имела в виду, что он не говорит. Вообще.

Эверли: Вот что я имела в виду.

Бринли: Мне нужно было, чтобы ты объяснила все это сразу.

Грейси: Ты ее вообще знаешь? Она говорит, что хочет использовать его для секса, но не хочет после этого разговаривать с ним.

Кензи: Ой.

Бринли: Ой.

Линди: Слава Богу, что Грейси может перевести для нас слова Эверли.

Грейси: Как прошла твоя встреча с Сэмом?

Эверли: Ага. Мы вернем Чака?

Линди: Нет. Чарльза уже переназначили. Нового главного героя зовут Крю. На самом деле он тренируется с сумасшедшим в спортзале твоего отца, Брин. Есть еще двое, которые приедут на велосипеде, когда они мне понадобятся, но Крю – мой новый Чарльз.

Кензи: Он горячий?

Грейси: Он одинок?

Эверли: Он натурал?

Бринли: Собирается ли он докладывать обо всем, что мы делаем, моему отцу?

Линди: Да. Я не знаю. Я так думаю.

Или нет. Я заставила его подписать соглашение о неразглашении. Он будет со мной сегодня вечером на игре. Кто-нибудь хочет прийти?

Бринли: Уже готовлюсь.

Грейси: Не могу. «Щелкунчик» откроется через три дня.

Кензи: Я с тобой.

Эверли: Я тоже.

Линди: Люблю вас, дамы.

– Черт, дорогая… – шепчет Эверли, входя в мою квартиру. – Серьезно, ты не сказала, что этот мужчина невероятно горяч. Как Истон относится к тому, что этот человек защищает тебя? Разве он не беспокоится о твоем теле и о своем теле, ну ты понимаешь?

– Ты ненормальная. Ты это понимаешь, да?

Кензи бросает мне пальто и смотрит на часы.

– Она знает. Мы все знаем. А теперь давайте собираться, дамы. Наконец-то я могу попасть на одну из игр моего брата, и не хочу опаздывать.

– Я тоже. Вы видели, как эти люди растягиваются на льду? Клянусь, в последнее время моя лента TikTok заполнена горячими хоккеистами. Как будто богам спорта известно, насколько они лучше футболистов к этому моменту сезона.

Я засовываю руки в пальто и хватаю сумочку.

– Хорошо, что тебе не разрешено встречаться ни с одним из игроков «Кинг», не так ли?

– Кто встречается с одним из моих товарищей по команде? – спрашивает Каллен, услышав конец дискуссии, когда они с Мэддоксом вошли в дверь.

Эви топает ногами.

– Почему здесь каждый тупее другого?

– Веди себя хорошо, – говорит ей Кензи, беря меня за руку. – Теперь пойдем.

Моя семья много лет назад купила «Филадельфийскую Революцию» у семьи жены моего старшего брата Макса. И первое, что он сделал, это установил здесь те же правила, что и Скарлет на стадионе «Кинг». У нас есть два места. Одно из них – чтобы семья развлекалась. Другое предназначено для VIP-гостей, с которыми мы должны общаться.

Если вы один из моих братьев, сестер или я и вы участвуете в игре, то вы должны в какой-то момент зайти в VIP-зону и вести себя любезно. Но, проезжая мимо сегодня вечером, я не могу не задаться вопросом, не лучше ли остаться там с друзьями, чем идти в семейный люкс.

Я знаю, что Макс и его жена Дафна будут здесь, потому что говорила с ним ранее, чтобы убедиться, что есть место. Большинство моих племянниц и племянников – подростки и редко приходят на хоккейные матчи. Трудно привести их всех, когда хоккейных игр намного больше, чем футбольных. Чаще всего домашние футбольные матчи собирают большинство из нас.

– Истон сказал мне, что Беккет и Джул придут с Блейзом, а это значит, что есть большая вероятность, что Ленни тоже будет здесь, – говорю Кензи. – Я ужасна, если надеюсь, что мама и Брэндон не придут?

– Нет, ты не ужасна. Но тебе скоро придется встретиться с ней лицом к лицу, Линдс. Почти Рождество. Ты же не хочешь, чтобы это испортило ваш отпуск.

Я расправляю плечи и вхожу в номер, быстро оглядываясь вокруг.

Вижу Макса и Дафну, Джул и Бекса. Я была права: с ними сидят Ленни и ее муж Баш. И Индия здесь с детьми.

Хорошо, я справлюсь с этим.

– Линди, – Бекс первый видит меня, и улыбка на его лице сбивает с толку. Он заключает меня в медвежьи объятия старшего брата, и я словно наконец могу дышать. Иисусе. Я забыла, как сильно скучаю по своей семье.

– Привет, Беккет, – сжимаю его в ответ и целую Джул в щеку, когда она присоединяется к нам.

– Итак, малышка. Означает ли это, что ты моя невестка – моя сестра? – Бекс шутит, а Джул хлопает его в грудь.

– Не позволяй никому услышать это, Беккет. Это заставляет нас быть похожими на Клампеттов.

– Я просто дразню ее, – усмехается Бекс и переходит к Кензи, не придавая этому большого значения.

Хорошо. Новый любимый брат.

Эверли подходит еще до того, как снимаю пальто, и протягивает мне бокал вина.

– Вот, – шепчет она. – Расслабься. Ты практически вибрируешь от нервов.

Она чокается своим стаканом с моим.

– Салют.

– Салют.

– Знаешь, согласно «Хроникам Кройдона», тебе не следует пить, – Ленни смотрит на меня, пока они с Максом подходят ближе.

Макс качает головой.

– Как будто она была первой из нас, кто забеременел до того, как вышла замуж, Элеонора.

Его жена Дафна качает головой.

– Неважно, Максимус. Как будто это ты девять месяцев таскал с собой шар для боулинга.

Я пью вино, пока Эверли тихо смеется.

– Я всегда забываю, насколько сумасшедшая твоя семья.

– Эм-м-м… ребята? – я держу свой стакан. – Я не беременна. Честно.

Ленни наклоняется и целует меня.

– Хорошо. Наслаждайся всем весельем, которое можете получить, прежде чем у вас появится ребенок. Пока вы можете исследовать каждую поверхность дома, не беспокоясь о том, чтобы разбудить детей.

Макс давится воздухом и уходит, а Эверли чокается своим бокалом с бутылкой пива Ленни.

– Знаешь, Эверли, всегда есть такое странное чувство, когда хочу сказать эти вещи младшей сестре, но почему-то все еще чувствую себя странно, говоря это в твоем присутствии.

Эви и Грейси выросли вместе с Ленни, по сути, как члены их семьи. Их родители близки. Муж Ленни, Баш, является крестным отцом Эви.

– Я не краснеющая девственница, Ленни, – Эверли глотает вино, и Ленни морщит лицо.

– Так… – Ленни поворачивается ко мне. – Ты уже поговорила с мамой?

Джул и Кензи поворачиваются в сторону нашего разговора, и мне вдруг становится плохо. Я недовольна своей мамой, но странно говорить о ней со всеми.

– Нет. Пока нет, – признаюсь я.

– Тебе нужно позвонить ей, Линди, – мягко поучает Ленни.

– Она мне тоже не звонила, – защищаюсь я.

– Милая, – Джул берет мою руку в свою. – Если хочешь, чтобы к тебе относились как к взрослой, ты должна вести себя как взрослая. И иногда это признать то, что это твоя мать, и ты обязана ей жизнью. Буквально.

– Если скажу, что позвоню ей, вы все позволите мне посмотреть, как мой муж разминается?

– Она назвала его своим мужем, – хихикает Джул, обращаясь к Ленни. Они навсегда остались лучшими подругами. И в такие моменты я это вижу.

– Да. Наша маленькая девочка выросла, – добавляет Ленни.

– Вы такие девочки… – я ухожу, смеясь, и подхожу к стеклу, чтобы найти Истона. Он катается по линиям перед своими воротами. И, черт возьми, мой муж чертовски горячий.

Я пообещала Истону, что не буду ждать его после игры. Он хотел, чтобы я пошла домой с Крю и друзьями, поскольку мы стараемся избегать общения со СМИ, пока эта огненная буря не утихнет. Это означает, что у меня есть куча свободного времени, пока жду его на диване, прижавшись к Миртл позже той же ночью.

Смотрю на телефон, пытаясь решить, хочу ли позвонить маме или нет.

Я почти это делаю. Но в последнюю минуту струсила и вместо этого позвонила Брэндону.

– Эй, гномик. Я надеялся, что мы скоро услышим от тебя весточку.

Черт. Его голос не должен был заставить меня плакать. Вот почему я не воспользовалась FaceTime.

– Привет, Брэндон. Как вы? – спрашиваю и чувствую себя настоящей задницей.

– Дальше ты спросишь меня о погоде, малышка?

Я натягиваю на себя толстое белое вязаное одеяло, и как бы мне хотелось сесть рядом с ним прямо сейчас. Брэндон не появлялся в моей жизни как отчим, пока мне не исполнилось пятнадцать, и он никогда не относился ко мне иначе, чем к моей младшей сестре Рейвен.

– Нет. Как она? – вместо этого спрашиваю я.

– В этой семье много кого, Мэдлин, – его голос тверд. Защитный. Он любит меня, но в этом мире нет никого, кого он предпочел бы моей матери.

– Мама. Как мама?

– Это сложный вопрос. Может быть, будет лучше, если ты спросишь ее сама. А ты как?

– Я счастлива. В моей жизни все будет прекрасно, если проигнорирую тот факт, что мама хочет, чтобы я оставалась ребенком, которого она может контролировать вечно, – ворчу я, разочарованно. – И почти уверена, что сказала это как раздражительный ребенок.

– Малышка. Твоя мама обижена. Она любит тебя, а ты бросила ей эту новость, ожидая, что она поймает пас, о котором даже не подозревала. Она уронила мяч, но это не значит, что его нельзя вернуть.

– Вот мой любимый футбольный тренер, – поддразниваю я. После завершения карьеры он пробовал поработать аналитиком в течение сезона, но это было не для него. Теперь он тренер атакующей линии «Кинг», и у него это отлично получается. Но… – Можешь ли ты перевести это на понятный язык, здоровяк?

– Ты запутала ее, малышка. Она не ожидала, что ты вернешься домой замужней. Она не ожидала, что ты попадешь в каждую сплетню. Мы даже не знаем, правдивы ли эти новости и станем ли мы бабушкой и дедушкой…

– Нет, – отвечаю я. – Имею в виду, может быть, однажды. В конце концов. Много, много, много лет спустя. Но не сейчас и не через девять месяцев.

– Ты уволила свою охрану. Она беспокоилась о тебе.

– Я уволила охранника, потому что он не был моим. Он был их. Семья наняла его. Сегодня я наняла нового. Он работает и отвечает только передо мной. Я не пытаюсь быть безответственной. Мне просто нужно, чтобы она позволила немного выдохнуть, – провожу рукой по мягкому меху на голове Миртл и пытаюсь увидеть это с их точки зрения, но это чертовски сложно. – Есть ли шанс, что она будет здесь завтра вечером? Может быть, будет лучше, если я просто сорву этот пластырь.

– Нет. Завтра вечером они с Рейвен идут с Джул и Блейзом на рождественское шоу. Но ты можешь составить мне компанию, если хочешь.

– Здоровяк, если я приду и пообщаюсь с тобой до того, как поговорю с мамой, ты будешь спать на диване неделю, – поддразниваю я, но почти уверена, что не ошибаюсь.

– Гномик. Никогда не заставляй Истона спать на диване. Спорьте о чем-то, если нужно, но уладьте это в постели, прежде чем лечь спать. Жизнь слишком коротка, чтобы так злиться.

– Когда ты стал таким умным, Брэндон? – он всегда был таким человеком – тем, кто дает лучший совет.

– Меня окружают умные женщины. Я обращаю внимание на все. А теперь позвони своей матери.

– Хорошо, – зеваю и опускаю голову на диван. – Я люблю тебя, здоровяк.

– Я люблю тебя больше, малышка. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Он всегда говорил мне, что любит больше. Однажды я спросила его, почему ему всегда приходится превосходить, а он засмеялся и сказал:

– Я люблю тебя не больше, чем ты любишь меня, гномик. Я люблю тебя, Рейвен и твою маму больше всего на свете. Больше, чем кто-либо другой когда-либо сможет.

Возможно, тогда это было правдой, но кажется, что сейчас я нашла человека, который любит меня куда больше. Другим видом любви. Думаю, так и должно быть.