Текст книги "Время Мечтаний"
Автор книги: Барбара Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)
Они выехали к реке, спугнув своим появлением гнездившуюся рядом пару ржанок. Потревоженные птицы принялись кружить и пикировать на непрошеных гостей, громко выражая свое возмущение резкими криками, напоминающими скрип. Иезекииль направил лошадь вдоль берега, присматриваясь к следам. Колин и Полин с Джаддом не отставали. У воды было тихо, в воздухе чувствовался запах суглинка и гнили. Между массивными стволами эвкалиптов приречных и эвкалиптов-призраков залегли темные озера теней. Лошади осторожно выбирали путь среди обломков и гнили, старательно обходя валяющиеся бревна, источенные термитами, и змеиные норы. На свежеотложенной кладке яиц сидел самец эму, положив на землю вытянутую шею. Он даже не пошевелился, когда лошади прошли мимо, едва его не задев копытами. Над головами пара розовых какаду ссорилась из-за дупла для гнезда.
– Она приходила сюда, мистер Макгрегор, – тихо сказал Иезекииль, указывая на свежий кенгуриный след. – И не так давно, может быть, сегодня утром. Детеныш тоже с ней.
Колин кивнул и повернулся в седле к Полин. Большой лук лежал у нее поперек седла, к спине был приторочен колчан со стрелами. Они договорились, что попробуют сразить самку: он – из ружья, она – из лука. Но детеныш, как сказал Колин, должен достаться Джадду.
Они переправились через реку вброд, проехали по берегу еще немного, и проводник повел их в сторону, вдоль небольшого ручья. Через некоторое время Иезекииль поднял руку, и все остановились. Он спешился и, опустившись на колени, стал рассматривать землю. Остальные молча ждали. Иезекииль хорошо знал эти места. В детстве он вместе со своей семьей, насчитывавшей около тридцати человек, жил в небольшом селении выше по реке. Со временем часть его родственников погубили болезни белых людей, другие были убиты белыми, которым приглянулась эта земля. Теперь в живых из всей семьи оставался один Иезекииль.
– Ну, старик, что скажешь? – нарушил молчание Колин.
Иезекииль поднялся с колен, хмуря брови.
– Я думаю, что быстроногая голубая ушла за те деревья, мистер Макгрегор. Но старый Иезекииль туда не пойдет.
– Почему?
– Запретная зона. Это Место Мечтания Эму. Если пойдем туда, не будет удачи.
– Тогда оставайся здесь. Джадд, за мной.
Верхом они продолжили путь и ехали между деревьями, пока не оказались на небольшой поляне. Здесь они оставили лошадей с грумами и дальше отправились пешком. Полин держала лук наготове. Стрела для охоты со смертоносным зазубренным наконечником заняла свое место, но тетива не была натянута. Колин услышал какой-то звук, резко остановился, осматриваясь. Не ожидавший этого Джадд налетел на отца, и Колин укоризненно посмотрел на сына. Все трое прислушались, затаив дыхание.
– Вон там, смотрите, – шепнула Полин и подняла лук, прицелившись.
Щипавшая траву самка кенгуру подняла голову и посмотрела на охотников. В свете осеннего дня ее голубовато-серая шерсть казалась дымчатой. Рядом с ней жевал траву детеныш. Колин вскинул ружье, но Полин уже выпустила стрелу. Самка забарабанила по земле задней ногой, предупреждая детеныша об опасности. Услышав тревожный сигнал, малыш оторвался от еды и увидел, как мать подпрыгнула и тут же в бок ей вонзилась стрела. Она упала, яростно лягаясь, потом вскочила и запрыгала, оставляя кровавый след.
Не успела Полин прицелиться во второй раз, как Колин выстрелил, и кенгуру опрокинулась на спину. Испуганный детеныш сначала поскакал к матери, потом развернулся на хвосте и бросился прочь.
– Стреляй, Джадд! – закричал Колин. – Цель перед тобой, ну же, давай!
Джадд словно застыл на месте. Его так трясло, что ружье ходило в его руках ходуном, и он не мог прицелиться.
– Давай!
Джадд пытался навести ружье на мечущегося в страхе кенгуренка. Его мутило. Он заплакал.
– Черт! Стреляй же! – гаркнул отец.
Джадд нажал на курок и упал, оглушенный выстрелом.
– Ты попал в него! – воскликнул Колин и побежал к мертвым кенгуру. – Джадд, это та самая самка, которую мы не смогли подстрелить прошлой весной! Я говорил тебе, что у нее детеныш в сумке. – Он поставил ногу на тушу и выдернул стрелу Полин. – Вы проиграли соревнование, мисс Даунз!
Тем временем Полин помогала подняться Джадду.
– Ну, давай, вставай, – тихо приговаривала она. – Все хорошо.
Но мальчик рыдал безутешно:
– Бедный детеныш! Бедный маленький кенгуренок!
– Иди сюда, Джадд, – раздраженно приказал Колин. Мальчик не двинулся с места, плечи его сотрясали рыдания.
На выстрелы прибежали грумы.
– Удачный выстрел, сэр, – сказал один из них. Опустившись на колени, он достал из-за пояса нож и начал обрезать у кенгуру хвосты.
– Джадд, – многозначительным тоном позвал Колин. – Подойди и потребуй свой трофей.
Но мальчик медлил, сопя и глотая слезы.
– Иди делай, что отец говорит, – легонько подтолкнула его Полин.
Неохотно Джадд двинулся с места, но когда увидел, как окровавленные хвосты отделяют от безжизненных тел, он круто повернулся, и его стошнило.
– Поди сюда, сын, – говорил Колин, протягивая руку к хвосту кенгуренка. – Это твоя первая добыча. Ты должен ей гордиться.
Когда он взял Джадда за руку, Полин попыталась его остановить.
– Подождите, Колин, – сказала она, зная, что он собирается сделать.
Но ее совет запоздал. Колин провел окровавленным хвостом по лицу и волосам Джадда. Ребенок ответил истошным воплем.
– Да что с тобой такое? – кричал Колин, пытаясь удержать извивающегося сына.
– Он испугался, – сказала Полин. – Отпустите его.
– Испугался? Черт возьми, мисс Даунз, я прошел такое посвящение в семь лет и не испугался!
– Он не понимает! Он не знает, что вы делаете!
В то время, как грумы обменивались беспокойными взглядами, – когда хозяин гневался, доставалось всем – Иезекииль наблюдал. Он и раньше видел этот ритуал, когда у первой добычи обрезали хвост и обмазывали кровью того, кто ее добыл. Как объяснил Иезекиилю один из фермеров-скотоводов, это была старая традиция, пришедшая с их родины, где добычей было животное с названием лиса. Это один из немногих обычаев белых людей, в котором Иезекииль видел смысл, хотя они всегда забывали попросить у животного прощения, прежде чем убить его. Ни один абориген не забыл бы об этом важном правиле, чтобы не навлечь беду.
Джадд кричал и отбивался, пока не вырвался от отца, но тут его перехватила Полин.
– Ну-ну уже все позади, – старалась она успокоить его. – В первый раз такое происходит со всеми. Больше этого не будет.
– Перестаньте с ним нежничать, – бушевал Колин. – Как он, по-вашему, сможет вырасти и стать настоящим мужчиной, если не начнет учиться уже сейчас? Прекрати плакать, Джадд!
– От крика мало пользы, вы только хуже делаете. Разве вы не видите, как он расстроен? – она погладила Джадда по голове. – Все хорошо, мы сейчас поедем обратно.
Она передала Джадда заботам одного из грумов, который его умыл.
К Полин подошел Колин.
– Простите, что накричал на вас, мисс Даунз. Я беспокоюсь о Джадде ради его же блага. Он должен учиться заботиться о себе. Если я его лишусь…
– С ним все будет хорошо, мистер Макгрегор.
Она повернулась лицом к ветру и козырьком приложила руку к глазам.
– А там уже территория «Меринды»? Вы слышали, мистер Колин, что жена Хью ждет первенца?
Она заметила, как посуровел Колин.
– Не удивлюсь, – продолжала она со смехом, – если через несколько лет у вас в соседях окажется целый выводок Уэстбруков! Я слышала, дела у Хью идут хорошо. Он даже начал строить новый большой дом у реки. А еще ему удалось раздобыть какого-то необыкновенного барана, и он надеется вывести новую особенно выносливую породу овец. Мистер Макгрегор, кто бы мог подумать, что Хью сможет так развернуться?
Она проследила за его взглядом. Он был устремлен к подножию гор, к тем пяти тысячам акров, что лежали у северной границы «Меринды». Она уже уходила, но он вдруг взял ее за руку:
– Мисс Даунз, вы говорили, что ваш брат согласен продать мне тот участок.
– Ну, не то чтобы продать.
– Что вы имеете в виду?
Она посмотрела на Джадда, который уже, казалось, позабыл о своем страхе.
– Ему уже лучше, – заметила она. – Ему просто нужна ласка.
– Вы были правы, мисс Даунз, когда говорили, что Джадду нужна мать, – осторожно начал Колин после небольшого раздумья. – Я очень много об этом размышлял. Возможно, было бы несправедливо по отношению к мальчику вводить в дом незнакомого ему человека. Ему нужен тот, с кем он уже освоился.
– Он знает мисс Тодд и мисс Кемпбелл.
– Да.
Полин следила, как ветерок шевелил его волосы, а он старательно подбирал слова:
– Я думаю, мисс Даунз, возможно, Джадд предпочел бы, чтобы я женился на женщине, больше похожей на вас.
– На меня?
Он бросил взгляд на горы, в сторону процветающей «Меринды», где, как он представлял себе, наслаждается жизнью с молодой женой Хью Уэстбрук.
– Так вы подумаете об этом? – спросил он.
– Возможно, – улыбнулась в ответ Полин.
14
«Дорогая моя сестра, – говорилось в письме, – наконец мы достигли поселения Сидней после пяти месяцев плавания. Наше путешествие оказалось настолько ужасным, что для его описания трудно подобрать слова. Мисс Пратт, мне и еще двум дамам пришлось делить крохотную каюту размером семь на девять футов. Спали мы на неудобных, очень узких койках, и когда кто-то из нас переодевался, остальным приходилось выходить за дверь. На более чем две сотни пассажиров на корабле имелось всего два ватерклозета. Находились они рядом с нашей каютой, и смрад от них был ужасен. У многих переселенцев не было одежды на смену; нас заедали вши, на корабле кишмя кишели крысы. За время нашего плавания появилось на свет восемь детей, а пятеро умерло».
Джоанна посмотрела в окно своего гостиничного номера. Сквозь замутненное дождем стекло виднелись размытые огни газовых фонарей, с улицы до нее доносился скрип и стук проезжавших мимо экипажей, цокот лошадиных копыт на мостовой. Снаружи было холодно, но ее номер в гостинице «Король Георг» согревал огонь двух больших каминов в спальне и гостиной, в которой она теперь сидела, наблюдая, как угасает дождливый день. С самого утра она разбирала бумаги, присланные ей Фрэнком Даунзом из редакции «Таймс». Они представляли собой причудливую смесь документов, актов, путевых заметок, квитанций, личных писем, транспортных накладных, старых пожелтевших газет. Среди них были и дневники, и даже один корабельный журнал. Сбором и составлением перечня материалов, охватывающих период истории с 1790 года, занимались сотрудники газеты. Готовилось все это для задуманного Фрэнком «памятного альбома» к столетнему юбилею Австралии, до которого оставалось четыре года. Фрэнк предоставил эти архивы в распоряжение Джоанны, когда услышал от нее о письме Патрика Лей-тропа и упомянутом в нем корабле, носившем название какого-то мифического животного.
«Австралийцы обожают загадки», – объявил Фрэнк, когда привез в отель ящики с бумагами. – А история вашей семьи, дорогая мисс Джоанна, и есть самая настоящая загадка. Если среди всего этого найдется что-нибудь, что укажет вам путь к Карра-Карра, и ваши поиски в итоге окажутся успешными, для «Таймс» получится презанятная история».
Джоанна чувствовала, что все значительно сложнее, чем просто «презанятная история», но она была очень благодарна Фрэнку Даунзу за помощь, и ее очень радовал его энтузиазм.
«Многие, Джоанна, – говорил Фрэнк, – даже не сознают того, что Австралия существует благодаря освобождению Америки от своей зависимости от Англии. До 1776 года Англия отправляла преступников в свои американские колонии. Но когда путь туда оказался закрыт, ей пришлось заняться поисками новой свалки для своих изгнанников. Выбор пал на Австралию, и вот результат». Альбом, как предполагал Фрэнк, будет начинаться с открытия Австралии Джеймсом Куком. Джоанна заметила, что аборигены едва ли сознавали, что они и их земля «были открыты». На что Хью ей сказал, что было бы точнее говорить вместо «открыты» – «захвачены».
Джоанна вспомнила о Саре и попыталась представить, что она в этот момент делала. Джоанна подозревала, что, скорее всего, Сара наблюдала за работой Филипа Макнила и его рабочих. Джоанна не могла не заметить, что Саре все больше и больше нравится американец и ее всегда можно было найти неподалеку от места, где он работал.
Часы на камине пробили шесть. Утром Хью отправился договариваться о доставке в «Меринду» барана, которого он назвал Зевс. Затем он собирался заехать к мисс Толлхилл и к специалисту-ювелиру, чтобы оценить огненный опал. Джоанна ждала Хью с минуты на минуту, они договорились встретиться с Фрэнком за ужином в ресторане гостиницы.
Она взглянула на письмо, которое только что читала. Оно было датировано 1820 годом и подписано мисс Марго Пелетье. Джоанна гадала, какими путями попало к Фрэнку это письмо, и еще ее интересовало, что заставило эту женщину покинуть Англию и что с ней стало.
Джоанна взяла в руки документ с надписью: «Генеральному адвокату Джорджу Флетчеру Муру. Западная Австралия, 1834 год. Отчет о положении аборигенов в колонии». И далее шел текст: «Туземцы представляют собой своеобразный народ без каких-либо зачатков цивилизации. У них нет ни домов, ни постоянного местожительства, они не поклоняются никакому Богу, не страшатся никаких демонов, находят доблесть в резне. Они не имеют ни малейшего представления о нравственности и совести, не способны дорожить землей, как белый человек».
Пока часы кропотливого труда не принесли успеха. Джоанне не встретилось ни одного упоминания о корабле, носившем название мифического животного, также не обнаружила она никакой нити, которая могла бы привести к разгадке прошлого семьи. Она надеялась найти что-нибудь о красной горе или о чете белых людей, живших со своим ребенком среди аборигенов. В книге, купленной в книжном магазине Мельбурна, «Моя жизнь среди аборигенов» ничего интересного для нее не было.
Из последней коробки она достала написанную от руки записку: «Того, кто украл моих лошадей в прошлое воскресенье, я найду, и он сильно пожалеет, что это сделал». Вверху листка осталось отверстие от гвоздя, которым он был прибит к дереву. Еще в коробке оставался ветхий номер «Сидни газетт» за 1835 год. В разделе «Объявления» она прочитала: «Судно «Нимрод» под командованием капитана Уайта прибыло в субботу в порт Сиднея с грузом меди, инструментов, тканей, экипажей, почтой, продовольствием. «Нимрод» также доставил в порт Сиднея пассажиров. Корабль, вышедший из Лондона, делал по пути следования остановки и заходил в Плимут, на остров Тенерифе и Кейптаун. Владельцы судна «Бьюканан и Кº» доводят до сведения почтенной публики, что «Нимрод» отплывает в Англию через неделю и может взять на борт двадцать пассажиров».
Джоанна подумала, что, возможно, где-то сохранилась запись о прибытии в 1830 году корабля с названием «Минотавр», «Циклон», а может быть, «Пегас» с грузом и пассажирами на борту. И среди них мог быть человек по имени Джон Мейкпис и с ним его молодая жена Нейоми. И в каком месте могли они впервые ступить на землю этого громадного континента? Фрэнк предупредил, что ей не найти записи о прибытии какого-либо судна в Мельбурн в 1830 году, поскольку тогда Мельбурна еще не существовало. Оставались Сидней и Брисбен на востоке, Аделаида – на юге и Перт – на западе.
Джоанна и не думала сдаваться. Фрэнк обещал сообщить ей имена судовладельцев, и она собиралась отправить им письма с вопросами о корабле, названном по имени мифического существа, а также о чете Мейкпис, плывшей на нем. Если бы ей только удалось это узнать, тогда можно было бы установить, куда отправились ее дед с бабушкой и где родилась ее мать. А потом она смогла бы продолжить выяснять, что таит прошлое и сны, преследовавшие ее.
– Мистер Уэстбрук, – мягкий голос мисс Адель Толлхилл сливался с шепотом дождя за окном, – исследование этого документа доставило мне истинное удовольствие. Я словно решала головоломку. И мне приятно сообщить вам, что часть документа я смогла разобрать.
В гостиной, где сидели Хью и мисс Толлхилл, жарко горел огонь в камине, а на столике перед ними стоял поднос с хересом и печеньем. В комнате, заставленной старинными вещами, сильно пахло лавандой. Мисс Толлхилл была прикована к инвалидной коляске. Она жила с родителями и, обладая каллиграфическим почерком, зарабатывала себе на скромное существование. Она писала частные письма, ей поручали заполнять дипломы, подписывать приглашения и сочинять затейливые любовные послания. Она была известна в Мельбурне как лучший знаток почерков.
Хью украдкой поглядывал на часы над камином. Ему пора было возвращаться в гостиницу и не терпелось сообщить новости Джоанне. Договорившись об отправке в «Меринду» купленного барана, Хью заехал в контору «Бьюканан и Кº», главного морского перевозчика, и узнал, что у них имеется корабли с названием «Пегас» и «Минотавр». Служащий в конторе обещал отправить запрос в главную контору в Лондоне относительно истории компании. Еще он посетил торговца драгоценными камнями, чтобы узнать стоимость опала и, возможно, определить его происхождение. Но где был добыт камень, торговец предположить не мог и также не знал рыночной стоимости камня, однако предложил купить его у Хью за значительную сумму.
– Что же вам удалось установить, мисс Толлхилл? – спросил он.
Глядя на своего собеседника, она определила, что ему слегка за тридцать. От него исходил приятный аромат, и она поняла, что это ланолин – характерный запах овцеводов, казалось, они были пропитаны им. А еще она заметила в нем крепость здоровья, присущую выходцам из внутренних районов. Но он определенно отличался от других представителей своей среды. У него наблюдались манеры и лоск, которые редко случалось встречать у сельских жителей.
Она положила перед ним документ и, указывая длинной тонкой рукой, принялась объяснять:
– Сначала я сосредоточилась вот на этом месте: «Два дня езды от…» – дальше неразборчиво – и «двадцать километров от чего-то, что напоминает Бо-Крик». Разрешите мне показать, как я пришла к своим выводам. – Она достала лист бумаги, где был показан путь решения головоломки. – Видите, в этом месте на документе завиток, а здесь черточка. Я старалась подбирать слова исходя из различимых линий. Затем записывала их в разных вариантах, как вы это можете здесь видеть, и подставляла в неразборчивые места буквы, меняя их до тех пор, пока не получилось правдоподобное слово, – она показала ему, как происходила эта подстановка.
Хью сравнил варианты с едва различимым блеклым текстом.
– Первое слово, мистер Уэстбрук, – сказала она, – читается Дурребар.
– Да, – кивнул он. – Теперь я это вижу.
– Второй случай оказался немного сложнее, но мне удалось разобраться и с ним. Это название Боуманз-Крик. Вот как я пришла к этому. – Она достала второй лист, исписанный разными словами и вариантами написания.
– У меня нет сомнений, мистер Уэстбрук, что это документ на участок земли, находящийся в двух днях езды от Дурребара. Полагаю, что это туземное название, и далее сказано, что участок расположен в двадцати километрах от места, которое называется Боуманз-Крик.
– Да, конечно, – согласился взволнованный Хью. – А вам удалось установить, в какой из колоний этот документ был составлен?
– Нет, к сожалению. Документ когда-то сильно намок. Печать и дата размыты почти полностью. Я старалась их восстановить, но безуспешно. И, как вы видите, не поддается прочтению и подпись.
– Значит, это Боуманз-Крик и Дурребар, – проговорил Хью, горя желанием поскорее отправиться в гостиницу к Джоанне. – Не знаю, как мне и благодарить вас, мисс Толлхилл.
– На самом деле разобраться в этом мог бы любой, – улыбнулась она. – Нужно только время и терпение. А времени у меня, как вы сами понимаете, мистер Уэстбрук, предостаточно, – проговорила она, касаясь колеса своего инвалидного кресла.
– А что насчет стенографических записей Джона Мейписа? Удалось вам прочесть их?
– Я занимаюсь этим отрывком, – мистер Уэстбрук, – но раскрыть код мне не удалось. Если вы оставите образец у меня, я уделю работе над ним больше времени. Результаты своих трудов я могу переслать вам по почте.
Когда он хотел расплатиться с мисс Толлхилл, она отказалась:
– Для меня это было удовольствие. И мы еще не закончили, мистер Уэстбрук. Я продолжу исследование этого образца стенографии.
После его ухода она подкатила кресло к окну, раздвинула шторы и наблюдала, как под дождем он садился в экипаж. Мистер Уэстбрук был поразительно похож на ее дорогого Стивена, который отправился на золотые прииски, и больше она его не видела. С тех пор прошло двадцать лет, но Адель не теряла надежды, что он когда-нибудь возвратится к ней.
Она откатила кресло к камину. Врачи сказали: «Паралич на почве истерии. С вашими ногами все в порядке, мисс Толлхилл. Вы сможете ходить, если сами того захотите». Но это была сущая чепуха. Что могли знать лекари о недугах, коренившихся в глубине души? Она вздохнула и снова подумала о том, как сильно напоминал ей мистер Уэстбрук ее милого Стивена. Именно поэтому она не хотела отпускать его ни с чем. Ей было бы невыносимо видеть разочарование на его лице, если бы она сказала правду: ей не удалось разобрать размытые слова на документе, да и едва ли кому-нибудь это было бы под силу. Название Боуманз-Крик представлялось вполне достоверным, и какой вред, что она его сочинила и мистер Хью Уэстбрук поверил в существование такого места? И разве так уж было важно, что этот Дурребар – плод ее фантазии? Он улыбнулся ей совсем как Стивен.
«Загадка, – думал Фрэнк Даунз, глядя на простиравшийся внизу Мельбурн. – Вся эта страна – самая настоящая загадка». Стоя у окна в своей возвышающейся над городом башне, Фрэнк устремлял взгляд поверх крыш, мостов и фабричных труб и представлял раскинувшиеся вдали огромные просторы внутренних районов. Сколько там может скрываться занимательных историй, увлекательных приключений, и столько всего волнующего. Поэтому он и занялся изданием газеты, чтобы лучше чувствовать пульс этого загадочного континента. Фрэнк знал, чего хотят люди, они просто обожают «хорошую историю», да чтоб была подлиннее и интереснее. Хорошая история ценилась австралийцами и у бивачного костра, и в гостиных Мельбурна. И такие истории они находили в «Таймс». После того как образование в колониях стало обязательным, Фрэнк ожидал появления через пару десятилетий нового поколения читателей – молодых, с пытливым умом и тягой к знаниям. И «Мельбурн Таймс» готовилась удовлетворять их растущий интерес и любознательность.
Фрэнк приобрел газету два года назад за две тысячи фунтов. Используя всевозможные хитрости, он спас ее от краха и сделал популярным изданием. Помог ему новаторский подход к делу. Когда газета перешла к нему, он обнаружил, что она публикует новости самой последней. Фрэнк понимал, что газета выживет лишь в том случае, если он найдет способ выпускать ее с новостями раньше, чем это сделают конкуренты. И у него родилась идея посылать репортеров на быстроходных шлюпках на перехват судов, где они могли покупать у пассажиров и команды английские газеты. Затем репортеры торопились со своими трофеями обратно, чтобы выпустить спешно набранный «экстренный» выпуск с новостями, перепечатанными без зазрения совести слово в слово из английских газет. После того как конкуренты последовали его примеру, Фрэнк придумал новый ход. Теперь он отправлял своих сотрудников в Аделаиду, где суда делали остановку на пути в Мельбурн. Посланцы Фрэнка быстро просматривали газеты из Англии и по телеграфу передавали новости в редакцию «Таймс». Вскоре в Аделаиде обосновались корреспонденты и других газет. Фрэнк заключил договор с почтовой службой о доставке бесплатных номеров «Таймс» сельским жителям поездами и почтовыми каретами кампании «Кобб и Кº», и таким образом он открыл путь своей газете в жаждущую новостей сельскую местность. Его тактику не замедлили перенять «Эйдж» и «Аргус».
Успех Фрэнка отражало здание его редакции, самое высокое в Мельбурне: Таймс Тауэр. Пять его этажей с газовым освещением возвышались над грязными улицами, светясь всеми своими окнами. И среди тумана апрельского вечера это здание высилось над городом подобно маяку. Кабинет Фрэнка размещался на верхнем этаже. Его коллеги посмеивались над ним, когда он там обосновался «в гостях у какаду», как шутили они. Самые верхние этажи в зданиях считались наименее удобными: кому может понравиться взбираться на такую высоту по всем этим бесконечным ступеням? Люди солидные, банкиры, например, друзья Фрэнка, всегда устраивали свои кабинеты на нижнем этаже. Забираться куда-то наверх, чуть ли не под крышу, было, на их взгляд, просто глупо. Но любитель новшеств, Фрэнк на открытии здания с шиком доставил друзей к своему кабинету на лифте, приводимом в движение паровой машиной.
И теперь, стоя у окна, Фрэнк представлял, как внизу под ним слаженно работает механизм его газеты. Паровые печатные машины пыхтели день и ночь, а почти сто наборщиков стояли у наборных столов, выкладывая длинными металлическими столбцами материалы утреннего выпуска. Помещения редакции напоминали улей, куда, как пчелы, спешили репортеры с отчетами из парламента, полицейских участков, порта, а на стене огромные часы наблюдали за суетящимся персоналом редакции, как недреманное око, отсчитывая минуты под надписью: «"Таймс" никогда не спит».
Фрэнк взглянул на эти часы и вспомнил, что ему пора ехать в гостиницу «Король Георг», где он договорился встретиться и поужинать вместе с четой Уэстбрук.
«Джоанна Уэстбрук, – думал он, – вот настоящая загадка». Бывали моменты, когда ему так же сильно, как ей, хотелось узнать, что за странное и ужасное событие произошло тридцать девять лет назад вблизи места с названием Карра-Карра. Какая неожиданная и страшная беда обрушилась на молодого белого, его жену и их маленькую дочь? Что за проклятье, песня-отрава или что там еще преследовали Эмили Мейкпис всю ее жизнь и что это были за сны о Змее-Радуге? И как этой молодой паре удавалось жить среди народа, недавно узнавшего о существовании белых людей?
Очень часто появлялись рассказы об «одичавшем белом мужчине» или «одичавшей белой женщине», которых обнаруживали среди туземцев. Короткую историю Австралии переполняли такие истории. Даже теперь ходили слухи, что в одном из племен в Квинсленде был обнаружен «одичавший белый человек». Фрэнк думал, что это мог быть пропавший участник экспедиции 1871 года, закончившейся трагически. Отряд полиции нашел его среди аборигенов, живших возле Купер-Крик, и он представился, как участник той экспедиции. По его словам, аборигены не имели отношения к гибели экспедиции. Не сумев договориться продолжать путь или возвращаться, ее участники перессорились и перебили друг друга. Полиция забрала этого человека в Мельбурн, и Фрэнк хотел сам серьезно поговорить с ним.
Фрэнк уже собирался уходить, когда появился секретарь и вручил ему письмо.
– Вот, мистер Даунз, это доставили только что.
В письме, присланном его адвокатом, находился договор о передаче пяти тысяч акров земли в собственность Колина Макгрегора. Фрэнк радовался, что сестра наконец выходит замуж. Хотя он мог бы выбрать для нее кого-либо другого, он видел, что Полин счастлива, и был рад за нее. А когда она спросила, не мог бы он в качестве свадебного подарка передать пять тысяч акров Колину, Фрэнк не мог ей отказать. Правда, он не представлял, зачем Макгрегору этот бесполезный кусок земли. Но Полин была довольна – и это главное. С тех пор как она расторгла помолвку с Уэстбруком, Фрэнк побаивался, как бы она не решила остаться старой девой. Но все в итоге сложилось для всех удачно.
Если бы и ему удалось как-то наладить свои дела… За год, проведенный в Мельбурне после эпидемии тифа, Фрэнк заводил знакомства с разными молодыми и вполне подходящими на роль невест женщинами. Но он не мог заставить себя идти с ними дальше дружеских отношений, и чаще всего их знакомство ограничивалось двумя-тремя встречами. Они не пробуждали у него интереса.
Время от времени Фрэнк возвращался мыслями к Айви Дирборн, и ее загадочное исчезновение продолжало его занимать. После того как поиски Айви в Западном районе закончились неудачей, Фрэнк поместил объявление в «Таймс», аналогичное тем, которые размещал для Джоанны с просьбой откликнуться тех, кто располагает сведениями о Карра-Карра. Но и этот ход успеха не принес. Никакого ответа на свое объявление он не получил.
Входя в лифт, которым все остальные пользоваться отказывались, Фрэнк в который уже раз сказал себе, что она, вероятнее всего, умерла от тифа или вернулась в Англию. Он был решительно настроен расстаться с мыслями о ней. У него и без того было о чем подумать.
