Текст книги "Неотразимый Кавалер"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Но я ведь, разумеется, должна быть в трауре по дяде Родерику? – прервала его Кларинда.

– Об этом тоже сказано в его завещании, – ответил лорд Мельбурн. – Сэр Родерик специально предусмотрел, чтобы никто не носил черное и вообще чтобы не было никакого периода траура.

– Это тоже ваша идея! – воскликнула Кларинда. – Вы знали, что в трауре я не смогу отправиться в Лондон.

– Напротив, думаю, что ваш дядя сам вставил это примечание, так как хотел избежать лишних расходов, – ответил лорд Мельбурн.

И снова поняв, что она вела себя грубо, Кларинда почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.

– Я полагаю, вы обнаружите, – продолжал лорд Мельбурн, – что высший свет отличается от ваших нынешних представлений о нем.

– Сомневаюсь в этом, – с жаром произнесла Кларинда. – Я встретила вас, и встретила Николаса, двух светских джентльменов, которые не внушили мне любовь к Beau Ton[10]10
  Хороший тон (фр.).


[Закрыть], кажется, именно так называется общество, в котором вы вращаетесь.

Она помолчала, ожидая, что он заговорит. Но лорд Мельбурн ничего не сказал, и Кларинда продолжала:

– Я знаю, что, будучи женщиной, должна была бы любить балы, маскарады, ассамблеи. Но я не хочу встречаться с людьми, которые наслаждаются подобными развлечениями. Я желаю остаться здесь, в деревне, где буду на своем месте, где джентльмены вроде вашей светлости не будут заставлять меня чувствовать себя неловко оттого, что мое платье слишком простое, а волосы не уложены по последней моде.

И снова она подождала его замечаний перед тем, как продолжить:

– Я хочу жить спокойно, не опасаясь, что сделаю что-то не так, не заставляя себя вести вежливые беседы с людьми, с которыми у меня нет ни малейших общих интересов.

Девушка говорила пылко, в волнении стиснув руки. Внезапно она обнаружила, что ее протесты не производят никакого впечатления на лорда Мельбурна.

– Если после нескольких месяцев, проведенных в Лондоне, вы повторите мне то же самое, – тихо ответил он, – то мы сможем пересмотреть планы относительно вашего будущего.

– Вы думаете, что можете делать со мной все, что вам заблагорассудится, не так ли? – в бешенстве произнесла девушка. – Я уже не могу сказать ни слова? В конце концов, именно мои деньги будут потрачены на всю эту ерунду.

– Тогда будем надеяться, что ваши деньги научат вас вести себя, как подобает благоразумной женщине, а не испорченной школьнице, – ответил лорд Мельбурн.

Девушка почувствовала себя так, словно он ударил ее, и в слепой ярости, поднявшейся в ней, она взорвалась:

– Я ненавижу вас, понятно? Я хотела бы, чтобы моим опекуном был кто угодно… кто угодно, только не вы! Я ненавижу вас, я презираю вас! Я никогда не забуду и никогда не прощу то, что вы сделали с моей подругой!

– С вашей подругой? – спросил лорд Мельбурн.

Его глаза внезапно блеснули от сознания того, что он наконец раззадорил девушку сказать то, что так его интересовало.

– Да, с моей подругой – Джессикой Тансфилд, – воскликнула Кларинда. – А теперь посмейте сказать мне, что я не должна бояться ехать в Лондон и встречаться с изысканными джентльменами вроде вас.

– Джессика Тансфилд! – повторил лорд Мельбурн. – Странно, но я, клянусь жизнью, не могу вспомнить, что раньше слышал это имя.

– Как вы можете так говорить? – воскликнула Кларинда. – Как вы можете произносить такую ложь, пробовать обмануть меня! Вы невыносимы, полностью и совершенно невыносимы, и именно поэтому я ненавижу вас.

С этими словами она повернулась и выбежала из комнаты, полная решимости не дать милорду увидеть слезы в ее глазах, слезы, вызванные одновременно яростью и слабостью.

Лорд Мельбурн, оставшись один, довольно долго повторял про себя это имя: «Джессика Тансфилд». Затем произнес вслух:

– Клянусь, что я никогда не слышал об этой женщине!

Кларинда некоторое время поплакала наверху в своей спальне, затем, решительно вытерев глаза, позвала Розу.

– О мисс, – воскликнула служанка, входя в комнату. – Его светлость уже сообщил вам, что мы прямо сегодня уезжаем в Лондон? Это самая потрясающая новость. Вы в восторге, мисс Кларинда?

– Нет, я не в восторге, – сердито ответила Кларинда. – Я хочу остаться здесь, Роза, в деревне.

– Но мисс Кларинда, вам будет печально и скучно в Пайори. Кажется, что с тех пор, пока мы не уедем отсюда, на этом месте будет лежать какая-то тень. После смерти господина и мистера Николаса меня, право, дрожь берет, ей богу. Я хочу посмотреть Лондон. А слуга его светлости обещал, что как-нибудь вечером он поводит меня по городу и все покажет.

– Ты уже уложила вещи? – спросила Кларинда.

– Собирать-то особенно нечего, мисс Кларинда, – честно ответила Роза. – Да и миссис Фостер, женщина, которая ухаживала за вами с тех пор, как вы тут, говорит, что не стоит брать с собой много вещей, так как бабушка его светлости все равно заставит вас купить все новое. Ее светлость уже в преклонном возрасте, но мне сказали, что она – яркая личность, и где бы ни появлялась, везде производит огромное впечатление.

– Я боюсь… я боюсь, Роза, – воскликнула Кларинда.

– Что вы, мисс Кларинда, вы ведь никогда ничего не опасались! Ведь сэр Родерик в свое время все повторял, что никто не сможет взять такой высокий барьер, как вы.

– Я смело встречаю то, что могу понять, – ответила Кларинда, – но вступить в новый мир, где все так непривычно, где я буду делать ошибки на каждом шагу!

– Нет, что вы, ничего такого не будет, тем более, рядом с вами будет ее светлость, – уверенно произнесла Роза. – К тому же здесь, в Мельбурне, все говорят, что вы – самая красивая молодая леди, которую им доводилось видеть. Какой смысл прятать вашу красоту в деревне, где ее увидит только свекольная ботва? Вы сможете сделать это, когда станете старой и некрасивой.

Внезапно Кларинда рассмеялась.

– Ты думаешь обо мне или о себе, Роза?

– Я думаю о нас обеих, если сказать по правде, мисс, – ответила Роза. – Я не так молода, как была раньше, и, может быть, это для меня последняя возможность куда-то отправиться и кого-то встретить. Да, вы знаете, что в том доме больше тридцати мужчин – слуг? Тридцати, мисс! Тут уж женщина действительно может выбирать!

Кларинда снова рассмеялась.

– Наверное, я веду себя глупо, Роза, – сказала она. – Просто дело в том, что я не хочу делать то, что хочет от меня милорд.

– И это после того, как он спас вас, мисс? – сказала Роза. – Мне это кажется страшно неблагодарным! Той ночью его светлость был просто великолепен, честное слово! Он приказал мне оставаться с вами всю ночь. А старика Бейтса и своего собственного лакея с ружьями поставил у вашей двери и приказал им стрелять во всякого, кто войдет в дом. И они так бы и сделали!

Глаза Розы заблестели, словно ей доставила радость одна мысль о возможном кровопролитии.

– Затем, когда на следующий день умер сэр Родерик, – продолжала она, – у нас был полный переполох, если бы всем не распоряжался его светлость. Ну прямо генерал – он командовал всеми, говоря, что делать. Клянусь вам, мисс Кларинда, вы были бы довольны, увидев, как он все устроил, без суеты и беспорядка.

Кларинда ничего не ответила, и через некоторое время Роза продолжила:

– Это не похоже на вас, мисс, быть неблагодарной и невежливой.

– Но по отношению к лорду Мельбурну я веду себя именно так, – согласилась Кларинда. – Роза, почему он так действует на меня?

– Думаю, это все оттого, что вы видели не слишком много других молодых джентльменов, – сказала Роза. – Только мистера Николаса, но он не в счет, и, разумеется, мистера Уилсдона, но он слишком молод. Когда вы попадете в Лондон, мисс, вы будете иметь там успех, вот увидите.

– Я не хочу иметь успех, – сказала Кларинда, но эти слова прозвучали неубедительно даже для нее самой.

Они отправились в путь сразу же после ленча. Кларинда обнаружила, что ей предстоит ехать в Лондон в дорожном экипаже его светлости. Экипаж был очень легкий, на прекрасных рессорах, но он был закрытым, а девушка надеялась, что лорд Мельбурн пригласит ее с собой в фаэтон. Но, видимо, она вела себя слишком грубо и неучтиво, и лорд Мельбурн не предложил ей составить ему компанию. Чувствуя себя покинутой, Кларинда без посторонней помощи села в карету.

Перед дорогой они слегка подкрепились в овальной столовой, но за столом присутствовали майор Фостер и его жена, и Кларинде не представился случай поговорить с милордом наедине. Девушка чувствовала, что она должна извиниться, ей хотелось расспросить лорда Мельбурна о его бабушке, но такая возможность не появилась.

Высунувшись из окошка, чтобы помахать Фостерам, Кларинда бросила прощальный взгляд на Мельбурн и увидела, что фаэтон его светлости уже быстро катится по дороге.

– Он мог бы взять меня с собой, – вздохнула она печально, признавая, что именно она виновата в том, что лорд Мельбурн не пожелал ее общества.

Девушка очень удивилась бы, узнав, что вдовствующая маркиза Слейд высказала своему внуку приблизительно то же самое, когда тот приехал в Мельбурн Хауз на Беркли-стрит по меньшей мере за тридцать минут до прибытия Кларинды.

– Не хочешь ли ты сказать, Кавалер, что позволил бедному ребенку совершить путешествие в Лондон в полном одиночестве? – спросила вдовствующая маркиза, сидя совершенно прямо, откинув назад плечи и подняв голову.

Старая леди казалась величественной и суровой до тех пор, пока зоркий наблюдатель не замечал веселого блеска в ее глазах и не понимал, что у маркизы было острое чувство юмора, всегда заставлявшее ее внука смеяться, и проницательность, державшая ее родственников, особенно женщин, в постоянном напряжении, что же еще она обнаружит.

– Так получилось, что Кларинда, – ответил лорд Мельбурн, – была очень рассержена на меня, а я не мог позволить потерять два часа на споры по поводу того, следует ли ей ехать в Лондон.

– Она не хотела ехать? – с некоторым удивлением спросила маркиза.

– В общем-то, нет, – ответил лорд Мельбурн. – Она весьма неприязненно относится к светскому обществу, хотя никогда не была в нем и ничего о нем не знает.

– У нее куриные мозги? – высказала догадку маркиза.

– Не думаю, – ответил лорд Мельбурн. – Она в одиночку в течение целого года управляла Пайори, которое, как вам известно, бабушка, является очень крупным поместьем, и Фостер сказал мне, что все хозяйство в полнейшем порядке. Кроме того, она занималась всеми отчетами, что свидетельствует, по меньшей мере, что у нее есть способности к математике.

– Только не говори мне, что она является этой ужасной вещью – женщиной-ума палата! – воскликнула маркиза. – Клянусь тебе, Кавалер, что, если ты приведешь сюда какой-то некрасивый «синий чулок», я сегодня же вечером сбегу из этого дома.

– Вы вряд ли найдете Кларинду некрасивой, – ответил лорд Мельбурн. – Пожалуй, она – одно из самых очаровательных созданий, которых я когда-либо видел. Она очень неопытна. Но мужества у нее больше, чем, как я полагаю, способна иметь женщина, и она испытывает ко мне неослабевающую ненависть.

– Ты говоришь правду? – изумленно спросила маркиза. – Ты серьезно говоришь мне, Кавалер, что существует девушка, где угодно и какая угодно девушка, которая не находит тебя неотразимым?

– Подождите до тех пор, пока вы не увидите Кларинду, – с улыбкой произнес лорд Мельбурн.

– Тогда почему, – спросила его бабка, – почему, во имя Бога, ты разыгрываешь из себя кормилицу этой девицы, которая нисколько не заинтересована тобой и которая якобы нисколько не интересует тебя?

– Давайте, бабушка, назовем это чувством ответственности. Вы всегда обвиняли меня в том, что оно у меня отсутствует!

– Должна сказать тебе, Кавалер, временами ты меня изумляешь, – заявила маркиза.

– Рад слышать это, – с любовью произнес ее внук, – потому что, уверяю вас, бабушка, вы для меня всегда были загадкой. Никто, кроме вас, не ответил бы так быстро на мой призыв о помощи; никто, кроме вас, не приехал бы сюда, не зная, чего ожидать, но будучи готовой к любому приключению, в которое я могу вас втянуть.

– Не могу понять, почему это тебя удивляет, – возразила она. – Уверяю тебя, жизнь в Кенте страшно скучна – сплошные разговоры о вишневых деревьях, а твоя тетка Матильда постоянно жалуется на то, что страдает от астмы. Существует лишь одно, чего я никогда не смогу выносить, и это – больные женщины.

– Я думаю, что смогу еще что-нибудь вспомнить, – улыбнулся лорд Мельбурн. – Теперь Мельбурн Хауз в вашем распоряжении, бабушка. Вы устроите бал в честь Кларинды?

– Сперва я должна посмотреть на девушку, – осторожно ответила старуха. – Я не собираюсь прожектировать непривлекательному созданию, даже если ты встанешь передо мной на колени, Кавалер, это я тебе обещаю.

– Смею заверить вас, что мне не придется падать на колени, – сказал лорд Мельбурн. – Кстати, как я вам уже говорил, Кларинда – очень богатая молодая женщина, и это значительно упростит вашу задачу.

– Это означает, что наш особняк осадят все искатели состояний в Лондоне, – резко заметила маркиза. – Я испытываю жалость и презрение к этим скользким созданиям, жаждущим жениться на женщине из-за ее богатства.

– Я уверен, что вы сможете держать их на почтительном расстоянии, – со смехом произнес лорд Мельбурн.

– А я полагала, что это – твоя забота, как опекуна, – бросила бабушка, – ты меня не проведешь, Кавалер! Я прекрасно понимаю, что ты не потерпишь, чтобы у твоих границ сидел сосед, которого ты не выносишь.

– Бабушка, вы настолько проницательны, что становитесь опасны, – сказал милорд. – Буду с вами откровенен и признаюсь, что такая мысль приходила мне в голову.

– Я полагаю, ты сам-то не помышляешь о том, чтобы жениться на этой девушке? – спросила маркиза, бросив хитрый взгляд на внука. – Я уже давно подумываю, что тебе надо бы остепениться. Эта черноволосая кокетка, леди Ромейн Рамси, которая называет себя твоей кузиной, придерживается того же мнения.

– Хоть что-нибудь способно ускользнуть от вас, бабушка? – с улыбкой спросил лорд Мельбурн. – Уверяю, что после того, как неистовствовала Кларинда, узнав, что я осмелился предложить себя в качестве ее опекуна, я, даже если бы и хотел, слишком напуган, чтобы предложить ей себя в каком бы то ни было ином качестве.

– Ладно, по крайней мере, в одном я уверена, – убежденно произнесла маркиза. – Если эта зеленая девчонка способна устоять перед твоим всеми восхваляемым обаянием, если она не стремится вонзить в тебя свои коготки, как этого желают все те пустоголовые создания, которые носятся за тобой, словно стадо овец, тогда она должна быть необыкновенной девушкой.

– Совершенно необыкновенной, и вы сами это увидите, – сказал лорд Мельбурн, и тотчас же открылась дверь и дворецкий торжественно объявил:

– Мисс Кларинда Вернон, милорд.

Глава VIII

– Определенно, вы имеете успех! – заметила вдовствующая маркиза, входя вместе с Клариндой в зал Мельбурн Хауза и обнаруживая обилие цветов, ожидающее их.

Букетами и корзинами были уставлены все столы, кроме того, цветы стояли на полу вдоль стен. Воздух был насыщен их благоуханием, а карточки, прикрепленные к цветам, казалось, все были украшены гербами.

– Они действительно чудесные! – воскликнула Кларинда. – И все же я чувствую, что это выражение признательности не мне, а вам, мэм, и вашему внуку.

Маркиза улыбнулась.

– Повторяю, вы имеете огромный успех. Вам понравился бал вчера вечером?

– Все было превосходно! – ответила Кларинда. – Я никогда не подозревала, что в мою честь может быть дано что-то столь великолепное. Я была бы просто неблагодарной, если бы не наслаждалась каждой минутой этого вечера.

Маркиза повернулась к лестнице.

– Я прилягу, – сказала она, – и для вас будет лучше, Кларинда, если вы тоже отдохнете – помните, сегодня вечером мы ужинаем в Карлтон Хаузе!

– Я не забыла, – ответила девушка. – Но хотя вчера вечером мы легли так поздно, сейчас я совершенно не чувствую усталости. Хотя, признаюсь, я неоправданно поздно встала.

– Вы становитесь светской женщиной, – сказала маркиза. – Вы начинаете понимать, как легко забываются деревенские привычки.

– Да, начинаю, – с улыбкой признала Кларинда.

Они медленно поднимались по лестнице, ибо ревматические ноги маркизы не позволяли ей двигаться быстро. Старая леди остановилась на ступеньке и спросила Кларинду:

– Сколько предложений вы получили вчера вечером?

– Только два, – ответила девушка, – и оба от мужчин, которых, я убеждена, больше интересует мое состояние, чем я сама.

– Думаю, я знаю, кто они такие, – сказала маркиза. И что вы им ответили?

– Теперь у меня есть уже заготовленная речь, – ответила Кларинда. – Я говорю им, что очень польщена их предложением и советую обратиться к моему опекуну.

Девушка засмеялась.

– Я знаю, что его светлость расправляется с ними очень решительно.

– Именно для этого и требуется опекун, – согласилась маркиза, – и в этом отношении последние недели вы держите моего внука в крайнем напряжении. Мне сказали, мистер Фредерик Харли ежедневно осаждает его с просьбой более снисходительно отнестись к его ухаживаниям.

– Но это же ужасный человек! – воскликнула Кларинда. – Как он смеет надеяться, что я могу подумать, что он станет моим мужем!

– Мужчины брачного возраста весьма самонадеянны, – сказала маркиза, – но расскажите мне, о чем вам вчера вечером говорил герцог Кингстон?

– Он не делал мне предложения – вы это имели в виду? – спросила Кларинда. – Я танцевала с его сиятельством дважды – или трижды? – и обнаружила, что он очень высокого мнения о себе.

– На это есть причины, – заметила маркиза, продолжая идти по лестнице.

– Почему? – спросила Кларинда.

– Его сиятельство, несомненно, самый завидный жених в нашей стране, – объяснила маркиза. – Его мать – принцесса королевской крови, поэтому у него особое положение не только в Букингемском дворце, но и во всех дворцах Европы. К тому же герцог самый крупный землевладелец в Англии. У него дюжина роскошных особняков, да и на него самого смотреть не противно.

– Он очень большой и чересчур властный, – тихо произнесла Кларинда.

– Если бы он сделал вам предложение, каким бы это было триумфом, – задумчиво произнесла маркиза. – Конечно, дитя, я не питаю на это особые надежды. Всякая честолюбивая мать охотится за герцогом с тех пор, как он закончил Итон, и, тем не менее, в тридцать пять он все еще холостяк.

– Может быть, он ждет, когда полюбит, – предположила Кларинда.

Маркиза рассмеялась.

– Гораздо более вероятно, что он ждет подходящую принцессу, – ответила она. – Как вы сказали, у герцога очень высокое самомнение. И все же я хочу склонить его к вашим ногам – только чтобы увидеть выражения зависти, злобы и ненависти на лицах всех женщин высшего света, у которых есть дочь на выданьи.

– Не думаю, что им придется тревожиться, – улыбнулась Кларинда. – Я совершенно уверена, что герцог пригласил меня танцевать вчера только из вежливости.

– Возможно, вы чересчур скромничаете, – сухо заметила маркиза. – Все присутствующие в один голос утверждали, что вы самая прекрасная дебютантка, и не только этого сезона.

– Это все потому, что вы выбрали мне такое чудесное платье, – сказала Кларинда. – Если бы они видели меня в старой одежде, которую мне приходилось носить дома, они бы не были столь восторженными.

Маркиза ничего не сказала до тех пор, пока они не поднялись до площадки, где она оценивающим взглядом оглядела девушку.

Одетая по самой последней моде, в платье из муслина, плотно облегающее ее стройное тело, с лифом, отделанным голубыми лентами, прикрывающими ее небольшую грудь, и с такого же цвета атласными лентами и перьями на шляпе с высокой тульей, Кларинда была почти неправдоподобно красива.

– Как вы думаете, – тихо произнесла девушка, отводя глаза от маркизы, – его светлости понравился бал?

– По-моему, мой внук чрезвычайно успешно справился с ролью хозяина, – ответила маркиза. – Разве он не сказал вам комплимент по поводу вашей внешности?

При этих словах она проницательным взглядом посмотрела на Кларинду и заметила легкий румянец, заливший ее щеки.

– Его светлость из вежливости сказал что-то общепринятое, пока встречал гостей, – призналась девушка, – но не пригласил меня танцевать.

– Мне всегда говорили, что у моего внука укоренившаяся неприязнь к прыжкам в танцевальном зале, – сказала маркиза.

– Он танцевал с леди Ромейн, – ответила Кларинда.

– Если это и так, я уверена, не он стремился к этому, – воскликнула маркиза. – Эта самовлюбленная требовательная женщина – самое упрямое и настырное создание! В мое время женщины ждали, чтобы за ними гонялись, они не заставляли мужчину чувствовать себя лисой, бегущей в поисках укрытия.

Кларинда засмеялась, она не смогла удержаться. Ее всегда приводила в восторг едкая ирония маркизы.

– Она выглядела очень красивой, – заметила девушка.

– Это дело вкуса, – резко возразила маркиза. – Идите и отдохните, дитя. Я хочу, чтобы вы сегодня вечером выглядели бы наилучшим образом во время вашего первого визита в Карлтон Хауз.

Кларинда послушно направилась в свою спальню, но она не сразу позвонила, вызывая Розу. Девушка посидела перед зеркалом, разглядывая себя, отмечая, как красно-золотые волосы обрамляют ее лицо, как нежная голубизна платья оттеняет белизну кожи.

Казалось невероятным, думала она, что это – та самая Кларинда Вернон, девушка, которая стеснялась своих убогих нарядов, которая годами не покупала новых платьев, которой приходилось латать и штопать все предметы своего туалета. Теперь ее гардероб был полон новых нарядов всех сортов и видов – все чрезвычайно дорогие, все по самой последней моде.

Хотя ей нравилось обладать всем этим, Кларинда не могла не вспоминать мучения, которые ей пришлось перенести в первую неделю пребывания в Лондоне. Ей приходилось часами стоять неподвижно, пока на ней накалывали ярды материи.

Кларинда ездила от магазина к магазину, а маркиза покупала – несмотря на возражения девушки, вызванные чувством вины, что она так много на себя тратит – покупала, казалось, целую лавину шляп, сумочек, накидок, туфель, перчаток и шалей.

Однако результат – ей пришлось признать – оказался поразительным. Кларинду провозгласили красавицей с первого момента, как она вошла в высший свет.

Хотя девушка и пыталась с иронией говорить себе, что все это было вызвано лишь тем, что ее объявили наследницей, ей пришлось признать, что внешне светское общество было очаровательным и в высшей степени занимательным.

У Кларинды просто не было времени на размышления. Если она не покупала платья и не брала уроки танцев, она вместе с маркизой все равно была занята буквально каждую минуту.

Кроме балов, были еще приемы, ассамблеи, менее многолюдные собрания, где люди беседовали и слушали музыку; обеды, ужины, а также время, потраченное на приемы многочисленных посетителей, которые наносили визиты вежливости маркизе, не отрывая восторженных глаз от Кларинды.

– Когда джентльмены делают мне комплименты, – сказала девушка маркизе вскоре после приезда в Лондон, – я не могу избавиться от мысли, что они смеются надо мной. Я не привыкла к лести.

– Вы должны учиться принимать комплименты достойно, – убеждала ее маркиза.

– Я стараюсь, – призналась Кларинда, – хотя иногда мне хочется расхохотаться. Когда молодые люди цветисто распространяются о моих бровях или форме моего носа, я не могу избавиться от чувства, что их слова звучат глупо.

– Вы привыкните к этому, – мудро заметила маркиза, и после целого месяца, проведенного в Лондоне, Кларинде пришлось признать, что старая леди была права!

Девушка начала находить, что принимать комплименты, которые шептались в ее ухо на каждом балу, очень просто; она привыкла видеть восторженное выражение на лицах мужчин, подносящих ее руку к губам; она научилась деликатно отказываться от предложенной руки и сердца, если только мужчины не были слишком настойчивыми или толстокожими, чтобы понять намек.

Единственным, что не переставало удивлять ее, было то, что она так мало виделась с лордом Мельбурном. Девушка с трудом могла понять, что, живя в доме мужчины, который был не только его хозяином, но и ее опекуном, она, тем не менее, практически не имела с ним прямых контактов.

Встречи их всегда происходили в присутствии других людей: или рядом находилась маркиза, или за столом были гости. Даже когда лорд Мельбурн сопровождал Кларинду на званые обеды, девушке казалось очень необычным, что он никогда не садился за стол рядом с ней и никогда не приглашал ее танцевать.

Когда они только приехали в Лондон, Кларинда была очень рассержена на лорда Мельбурна, и ей казалось, что придется непрерывно ссориться с ним, вести непрерывный словесный поединок, вызванный его властным собственническим поведением.

Однако ее предположения не подтвердились, и Кларинде не приходилось спорить с лордом Мельбурном ни по какому поводу.

Он вел себя учтиво, но как-то отрешенно и безучастно; а девушка чувствовала, что должна была быть ему благодарна за то внимание, которым она наслаждалась в Мельбурн Хаузе. Но сейчас она чувствовала, что, наверное, он умышленно старался не оставаться с ней наедине.

Время от времени она получала от его светлости послания, переданные через его бабушку. Именно так Кларинда узнала, что в том случае, если ей сделают нежелательное предложение, ей стоит только отослать джентльмена к опекуну, и лорд Мельбурн похоронит все его надежды получить руку девушки.

Кларинда обнаружила, что единственным способом связаться с лордом Мельбурном в таких случаях было написать ему записку, и частенько по утрам перед тем, как отправиться с маркизой на развлечения, девушка доставала лист писчей бумаги и выводила на нем изящным почерком:

«Лорд Уилмот навестит вас сегодня, милорд; у меня нет желания принимать его предложение».

Или:

«Возможно, капитан Чарльз Калдингтон попросит вашу светлость позволения встретиться со мной наедине; пожалуйста, откажите ему».

Лорд Мельбурн никогда не отвечал, но Кларинда заметила, что перед молодыми людьми, которые ей не нравились, закрывались двери их дома, и даже когда они встречались на других приемах, те больше не делали попыток приблизиться к ней.

Кларинда видела, что лорд Мельбурн чрезвычайно умело справлялся со своими обязанностями опекуна, но в то же время ей казалось, что он не испытывал желания общаться с ней лично.

До приезда в Лондон Кларинда только об этом и мечтала бы; однако теперь столь безучастное отношение милорда задевало девушку, хотя она и не признавалась себе в этом.

Когда Кларинда закончила одеваться к ужину в Карл-тон Хаузе, Роза восхищенно воскликнула, оглядев ее:

– Вы выглядите великолепно, мисс Кларинда, даже прекраснее, чем вчера вечером! Если бы вы только слышали все те приятные вещи, что говорят о вас, мисс!

Кларинда взглянула на свое отражение в зеркале. Ее сегодняшнее платье было зеленым, нежной зелени почек ранней весной, и девушке показалось, что в этом наряде, с крохотными бриллиантами, блестящими словно капельки воды, она была похожа на нимфу, поднимающуюся из озера Мельбурн.

И тут Кларинда вспомнила, что на ней было надето зеленое платье в тот вечер, когда Николас забрал ее в пещеры. Девушка вздрогнула. Может ли зеленый цвет приносить несчастье? Она сказала себе, что это полная нелепость.

– Я очень горжусь вами, дитя, – сказала маркиза, когда они спустились в зал.

Там их дожидался лорд Мельбурн, выглядевший поразительно красивым со всеми своими военными наградами, прикрепленными к голубому атласу вечернего сюртука.

Кларинда подняла на милорда взгляд в надежде увидеть блеск восхищения в его глазах. Девушка теперь уже узнавала это выражение, которое иногда сопровождалось огоньками, вспыхивающими в уголках глаз.

Но лорд Мельбурн, похоже, был очень поглощен стряхиванием пылинки с рукава своего сюртука, а когда он поднял глаза, то взглянул лишь на бабушку, а не на свою подопечную.

– Мы не должны опаздывать, – сказал он, – вам известно, что принц настаивает, чтобы его ужины начинались вовремя, особенно если вслед за ними намечаются продолжительные торжества.

– У нас впереди много времени, – успокоила его маркиза. – Я с нетерпением ожидаю услышать от Кларинды ее впечатления от Карлтон Хауза.

– Разумеется, это же ее первый визит туда, – сказал лорд Мельбурн. – Я забыл про это. Надеюсь, она не ждет слишком многого – иначе будет разочарована.

– Но меня все так восхищает! – воскликнула Кларинда, недоумевая, почему его светлость говорит о ней так, словно ее здесь нет.

– Вы найдете вечера у принца невыносимо душными и неизменно переполненными людьми, – усталым голосом произнес лорд Мельбурн. – Если бы я только мог не принимать в них участие!

– Надеюсь, сегодня вы едете туда не только из-за меня, – смущенно произнесла Кларинда.

– Да нет, – ответил лорд Мельбурн. – Принц настоял, чтобы я присутствовал. Он любит, чтобы его самые близкие друзья развлекались вместе с ним.

Ответ лорда Мельбурна прозвучал столь резко, что Кларинда умолкла.

Карлтон Хауз, однако, произвел на нее еще большее впечатление, чем она думала. Как только она прошла через портик в коринфском стиле, девушка почувствовала, что раскрыла рот, словно деревенщина, глядя на колонны из порфира в зале, на драпировку из желтого китайского шелка в гостиной, на бюсты, статуи грифонов и вазы.

Кларинда была настолько поражена столовой с серебряными стенами и колоннами из красного и желтого гранита, что сперва с трудом могла есть и беседовать с двумя джентльменами, сидевшими по обе стороны от нее.

Ужин был долгим и изысканным, с бесчисленными сменами французских блюд, подаваемых на массивных серебряных подносах, но, когда он окончился, оказалось, что девушку ожидают и другие чудеса.

Через розовый атласный зал, усыпанный цветами, и примыкающую к нему комнату, где фризы из сфинксов окружали бюст Минервы, гости прошли в просторный музыкальный зал, в котором буфеты скрипели под весом золотого орнамента.

Столики для закусок были расставлены по всему саду, где повсюду били миниатюрные фонтанчики, в бассейне отливали золотом и серебром рыбки, а бархатно-гладкие лужайки освещались диковинными лампами и бумажными китайскими фонариками.

Для Кларинды было в новинку разглядывать гостей, которые были даже пестрее и разнообразнее, чем знаменитая коллекция картин их хозяина. Женщины в платьях с высокой талией из атласа, газа или муслина, обтягивающих так, что были видны все изгибы их соблазнительных фигур, были, в великолепных диадемах и сверкающих ожерельях, не менее живописны, чем мужчины, в белых панталонах и атласных камзолах, украшенных драгоценностями.

Никогда, даже в самых дерзких мечтах Кларинда не могла предположить что-либо столь восхитительное, столь веселое и столь шумное! Но самым волнующим было то, что ей не удавалось и минуты постоять рядом с маркизой, чтобы кто-нибудь не пригласил ее танцевать.