Текст книги "Неотразимый Кавалер"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Он кивнул.
– Я ее знаю. Я попрошу Фостера найти более подходящего арендатора.
– Мне не хочется причинять вашей светлости дополнительные хлопоты, – тихо произнесла Кларинда.
– В настоящий момент в поместье есть еще какие-либо протеже Николаса? – спросил лорд Мельбурн. – Для вас гораздо лучше все рассказать мне, – мягко произнес он.
– Только один, – ответила Кларинда, – помимо Уолтера, лакея, которого вы видели сегодня утром. Это Николас настоял на том, чтобы мы наняли его.
– А другой?
– Человек, появившийся десять дней назад. Ему была нужна ферма Дина – рядом с пещерами.
При этих словах кровь прилила к ее щекам, и лорд Мельбурн понял, что до девушки дошли слухи о пещерах.
– Что это за человек? – спросил он.
– Очень странный, – сказала Кларинда. – Он больше похож на священника, а не на земледельца. С ним еще двое, не знаю, родственники или нет. Так или иначе, Николас написал мне в очень настоятельной форме, чтобы я сдала ферму этому человеку. Должно быть, кто-то известил его, что она пустует.
– И вы ее ему сдали? – спросил лорд Мельбурн.
– Что еще я могла сделать? – воскликнула Кларинда. – Я не могу обсуждать новых арендаторов с дядей Родериком – в его теперешнем состоянии, а отказать Николасу я не в праве. Насколько мне известно, этот человек поселился на ферме три дня назад.
– Вам он не понравился? – спросил лорд Мельбурн.
– В нем есть что-то зловещее, – внезапно сжавшись, ответила девушка. – Не могу это объяснить, но он меня пугает.
– Я попрошу Фостера заглянуть и на эту ферму, – сказал лорд Мельбурн.
– Мне не хотелось бы злоупотреблять добротой вашей светлости, – сказала Кларинда, – но, кажется, в настоящий момент мне ничего другого не остается.
– Вижу, вам чрезвычайно неприятно принимать какие-либо услуги от меня. Наверное, мне следует заверить вас, что я не воспользуюсь вашей слабостью.
Сначала ее подбородок метнулся вверх, словно она почувствовала себя обиженной, но затем девушка призналась:
– Наверное, вы правы, милорд, это слабость. Именно тогда, когда сталкиваешься с людьми, похожими на того, которого вы только что видели, или того, что снял ферму Дина, понимаешь, насколько плохо быть женщиной.
– Вы бы предпочли быть мужчиной? – спросил лорд Мельбурн, отмечая, насколько женственно она выглядела сейчас, с широко раскрытыми озабоченными глазами, чуть опущенными уголками рта, с мягкими изгибами груди, проступающей сквозь застиранное белое муслиновое платье.
– Если хотите знать, я ненавижу то, что я – женщина! – воскликнула она с внезапной порывистостью. – Как я хотела бы быть мужчиной, мужчиной, способным противостоять подобным созданиям, мужчиной, которому не нужно льстить, подхалимничать, выпрашивая благосклонность, которую я не могу требовать в силу своей слабости.
Лорд Мельбурн цинично рассмеялся.
– Когда вы немного повзрослеете, – сказал он, – вы обнаружите, уверяю вас, что гораздо проще получать все желаемое, будучи красивой женщиной, нежели сильным мужчиной.
Он произнес это в форме комплимента, расстроганный ее обаянием. Кларинда изумленно подняла на него глаза, и на мгновение их взгляды встретились.
Затем, резко отвернувшись, девушка произнесла самым ледяным тоном:
– Если говорить об отношениях с вами, милорд, то я совершенно определенно желала бы быть только мужчиной.
Глава III
Лорд Мельбурн проснулся с чувством приятного ожидания, которое он не испытывал с детства.
Некоторое время он не мог понять, где находится; затем, разглядев резные стойки своей массивной кровати, темневшие на фоне стены, освещенной слабым светом, проникающим сквозь щели в шторах, сообразил, что он по-прежнему в Мельбурне.
В то же время он почувствовал какую-то необъяснимую радость и подумал, что уже очень давно не просыпался с такой ясной головой.
Милорд рано лег спать, и хотя он ожидал, что долго не сможет уснуть, заснул, как только его голова прикоснулась к подушке. Его второй день в отеческом доме неожиданно оказался крайне занятым.
Порыв ветра, ворвавшийся сквозь раскрытое окно, раздвинул шторы, и на короткое мгновение золотой луч солнечного света ворвался в комнату. Этот луч напомнил ему о волосах Кларинды, и милорд поймал себя на том, что думает о ней.
Лорд Мельбурн не был слишком тщеславным человеком, но он был бы глупцом, если бы не видел, что, когда женщина любого возраста смотрела на него, ее лицо смягчалось, а глаза одобрительно оценивали его привлекательную внешность.
Он был бы очень глуп, если бы не знал, что стоило ему сказать женщине комплимент или бросить на нее восторженный взгляд, как в ее глазах появлялся блеск оживления, а когда он, целуя ей руку, задерживал губы на нежной коже, дыхание женщины учащалось.
И, тем не менее, эта провинциальная девушка, эта неопытная девчонка, которая, вне всякого сомнения, совершенно не знала жизни, смотрела на него с неприкрытой ненавистью, а ее тон, когда она говорила с ним, был холоднее, чем ветер, дующий из Сибири.
Почему она ненавидит его? В чем кроется причина ее неприязни?
Лорд Мельбурн вынужден был признать, что он – заинтригован. Он ожидал, что уже сегодня поедет в Лондон, соскучившись в деревне, предвкушая общество своих друзей, веселье клубов, приемов и игорных заведений, которые он так часто посещал.
Но теперь он понимал, что у него нет желания покинуть Мельбурн до тех пор, пока он не найдет ответы на некоторые волнующие его вопросы.
Его заинтересовала не только Кларинда. Вчера после обеда, проведя некоторое время с сэром Родериком, он вместе с майором Фостером отправился к пещерам. Прошло уже много лет с тех пор, как лорд Мельбурн бывал в тех краях, и тем не менее он сразу же обратил внимание, что дорога была восстановлена и расширена.
Одно время было практически невозможно проехать верхом между деревьями и кустарником, спускавшимися по склонам Чилтернских холмов до обработанных полей, на которых колосилась густая пшеница.
Но то, что раньше было тропинкой, теперь превратилось в дорогу, достаточно широкую для того, чтобы по ней мог проехать экипаж, запряженный четверкой, и когда путники добрались до самых пещер, они обнаружили, что перед входом была устроена просторная площадка, усыпанная гравием.
И сам вход, несомненно, был переделан. Лорд Мельбурн посмотрел на управляющего.
– Все это стоило денег, – сказал он.
– Все сделано в полном соответствии с традицией Дэшвуда, – пробормотал майор Фостер.
Они оба уставились на чугунные ворота, надежно запертые на замок. По обе стороны находились специальные подставки в виде черепов, чтобы держать горящие неровным пламенем факелы, а вокруг стояли тисовые деревья, некоторые пересаженные, а остальные – в кадках. Всюду царила атмосфера утонченности, и это ухоженное место ничуть не походило на ту заросшую ежевикой чащу, которую посещал лорд Мельбурн, когда был мальчишкой.
Чуть дальше путники обнаружили большую кучу мела, несомненно, добытого из пещер, и площадку, где можно было оставить экипажи.
Затем, не найдя больше ничего стоящего внимания, они подъехали к небольшому дому, стоящему в каких-то двухстах ярдах от входа в пещеры среди пышных зеленых полей, которые уже давно следовало бы косить.
– Берроуз, арендовавший эту землю в течение сорока лет, умер в прошлом месяце, – сказал Фостер. – Насколько мне известно, теперь эти угодья пустуют.
– Мисс Вернон сообщила мне, что вот уже три дня это место занято, – сказал лорд Мельбурн. – Николас Вернон прислал кого-то из Лондона.
– Еще один проходимец! – воскликнул майор. – Вы были правы, милорд, насчет того типа. Когда вчера я заехал на ферму, его уже и след простыл. Там никого не оказалось.
– Я так и предполагал, – сказал лорд Мельбурн. – Я как только увидел этого человека, сразу же заподозрил, что он из тех, кого разыскивают сыщики с Боу-стрит.
– Одному небу известно, где Николас Вернон находит таких людей, – пробормотал майор Фостер.
Достигнув фермы, оба осадили своих лошадей, ибо навстречу им из двери появился мужчина странной наружности, одетый в старую и сильно изношенную рясу.
Лорд Мельбурн сразу же понял, почему Кларинде этот человек показался скорее священником, чем крестьянином. Он был толстым, и его выбритое лицо свидетельствовало о том, что мужчина привык жить в довольстве. Его голова была непокрытой, и немногочисленные оставшиеся волосы тронуты сединой.
В выражении его лица и в узких запавших глазах было что-то такое, что сразу же неприятно поразило лорда Мельбурна.
– Что вам угодно? – спросил мужчина недовольным тоном.
– Я – лорд Мельбурн, ваш сосед, – ответил милорд, – а это – майор Фостер, мой управляющий. Насколько я понял, вы здесь недавно.
– У вас есть какие-либо права на эту землю? – холодно спросил незнакомец в рясе.
– Нет, – ответил милорд, – мы просто наносим визит вежливости.
– В этом нет необходимости, – сказал мужчина. – Поэтому я прощаюсь с вами, джентльмены. У меня нет времени, чтобы тратить его на гостей.
С этими словами он повернулся и скрылся внутри дома. Дверь закрылась за его спиной, и лорд Мельбурн взглянул на майора Фостера.
– Прекрасные манеры, – с иронией заметил он. – Интересно, черт возьми, что он здесь делает?
– Мне кажется, – сказал майор Фостер, – что только мистер Николас Вернон способен ответить на этот вопрос.
Лорд Мельбурн бросил взгляд на пещеры.
– Мне не нравятся мои подозрения на его счет, – сказал он сам себе.
Они поскакали в сторону главной дороги.
– Интересно, что мне следует предпринять по поводу всего этого? – размышлял вслух лорд Мельбурн. – Вы можете сказать, что это все – не мое дело; но, так, как сэр Родерик болен, Николас Вернон лишен наследства, и на эту девушку легли все заботы о Пайори, я чувствую себя в некоторой степени ответственным.
– Думаю, ваша ответственность весьма велика, милорд – вы уж простите мои слова, – сказал майор Фостер. – Вы пользуетесь большим влиянием в графстве. Сомневаюсь, что вы сможете позволить, чтобы продолжались такие скандальные вещи.
– Я понял, что вы имеете в виду, – ответил лорд Мельбурн. – Однако у меня нет желания предъявлять голословные обвинения, не имея возможности доказать их. Из того, что вы мне рассказали, ясно, что у нас есть лишь слова этой деревенской девицы, у которой, как говорится, не все дома, утверждающей, что она участвовала в какой-то оргии, а теперь подозревает, что сын одного из самых уважаемых землевладельцев похитил и убил ее ребенка. Думаю, вы понимаете так же хорошо, как и я, Фостер, что подобного рода слухи не выдержат критики ни в каком суде.
Майор Фостер вздохнул.
– Да, это правда, нам нужно придумать что-нибудь получше.
– Вы хотите сказать, вам предстоит придумать что-нибудь получше, – поправил лорд Мельбурн. – Выясните побольше, Фостер, узнайте, когда Николас Вернон устраивает следующее сборище в пещерах. Если я не ошибаюсь, все интересующие сведения мы сможем получить у этого потрепанного священнослужителя, которого мы только что встретили на ферме Дина.
– Боже мой, – воскликнул майор Фостер, – но зачем Николасу Вернону нанимать такого духовного отца?
Лорд Мельбурн, взглянув на своего управляющего, уже начал было отвечать, затем передумал.
– Я убежден, – сказал он задумчиво, – вести сейчас досужие разговоры о том, что происходит, ошибочно. Нам требуются факты, Фостер, факты и доказательства, что назревает что-то неблаговидное.
Он с силой хлопнул рукой по седлу.
– И тогда, обещаю вам, я отправлюсь к лорду-управляющему и приведу в действие закон. При необходимости я даже обращусь к помощи военного ведомства. Однако я должен быть абсолютно уверен, чтобы выдвигать обвинения против Вернона, иначе я сделаюсь всеобщим посмешищем.
Как ему самому казалось, лорд Мельбурн говорил спокойно и вел себя рассудительно. И в то же время он чувствовал, что испытывает жгучее любопытство.
Остаток дня милорд был полностью занят со старшим конюхом, который продемонстрировал несколько одногодок и очень настойчиво предлагал отправиться посмотреть лошадей, которых выставили на продажу в одной из ближайших конюшен.
После двух часов упорных торгов лорд Мельбурн приобрел, как ему показалось, трех великолепных лошадей для охоты и вернулся домой в прекрасном расположении духа.
В это утро, одеваясь при помощи слуги, он подумал, что майор Фостер уже мог получить какую-либо новую информацию о пещерах, а спускаясь к завтраку, признался самому себе, что вся ситуация с Пайори интересовала его гораздо больше, чем что-либо за все последнее время.
– Доброе утро, Ньюмен, – сказал он дворецкому, накладывая себе котлеты из телятины со свежими грибами в сметане.
– Я рад видеть вашу светлость в добром здравие, – ответил Ньюмен.
Этот пожилой человек служил еще у его отца.
– Я должен чаще приезжать в деревню, – сказал лорд Мельбурн. – Определенно, она идет мне на пользу.
– Мы будем очень рады принимать вас, милорд, – ответил Ньюмен, и лорд Мельбурн знал, что он говорит от чистого сердца.
Отведав несколько блюд и передав свою благодарность повару, лорд Мельбурн направился к парадному входу, у которого его ждал конь.
Это был черный жеребец с двумя белыми пятнами над передними копытами – великолепное животное, в жилах которого текла кровь арабских скакунов. Лорд Мельбурн приобрел его в Татерсолле шесть месяцев назад, отправил в деревню и чуть ли не забыл о его существовании.
Теперь милорд с восхищением осмотрел лошадь и не без удовольствия отметил, что ему предстоит потрудиться, чтобы укротить животное. Лошадь все время пятилась, и понадобились усилия двух конюхов, чтобы удержать ее, пока лорд Мельбурн садился в седло.
– Сарацин просто кипит, милорд, – заметил один из конюхов, что было излишне, так как брыкающийся жеребец делал все возможное, чтобы взять верх над человеком, который, как инстинктивно чувствовало животное, является его истинным хозяином.
Лорд Мельбурн пустил Сарацина через парк, удерживая его от галопа, так как опасался кроличьих нор, а затем направил его к Динглз Райду, традиционному месту объездки новых лошадей.
Динглз Райд располагался между поместьями Мельбурна и сэра Родерика. Он состоял из обширного леса и пятиста акров земли, непригодной для обработки. Но через его середину проходила широкая заросшая травой дорога, которая доставляла удовольствие обоим семействам еще с незапамятных времен.
Однако они все время спорили, кому принадлежит это место. На одних старинных картах указывалось, что Динглз Райд входил в состав имения Мельбурна, на других – в Пайори.
Права на это место были яблоком раздора, сколько себя помнил лорд Мельбурн; но теперь, с легкой победной улыбкой, милорд вспоминал, что вчера сэр Родерик предложил ему Динглз Райд в качестве подарка.
Конечно, он мог возразить сэру Родерику, что и так считает Динглз Райд своей собственностью. Но он знал, что у него нет формальных прав на такое утверждение, как, впрочем, и сэр Родерик не мог безоговорочно настаивать на том, что это его собственность.
Этот дар, подумал лорд Мельбурн, очень походил на взятку. И, тем не менее, он был рад принять его, зная, что таким образом навсегда прекращались все споры о том, кто законный владелец Динглз Райда.
Сарацин, натягивая поводья, изо всех сил стремился сорваться в быстрейший галоп.
Лорд Мельбурн, скача между деревьями, подумал, что было бы интересно посмотреть, на что способно его новое приобретение, если полностью дать ему волю.
Выехав на дорогу, милорд заметил, что он не один. Невдалеке навстречу ему скакала всадница в зеленом костюме. Очевидно, в тот самый момент, когда лорд Мельбурн заметил Кларинду, и она увидела его, и, хотя она была слишком далеко, чтобы он мог видеть выражение ее лица, он был уверен, что ее губы сжались, а глаза потемнели от одного взгляда на него.
Ему показалось, что всадница чуть ли не инстинктивно развернулась, чтобы избежать встречи с ним; прикоснувшись к своей лошади хлыстом, она пустила ее галопом по дороге, всячески побуждая животное ускорить бег, с одним желанием – при этой мысли глаза лорда Мельбурна сверкнули – избежать его.
Кларинда действовала так быстро, что к тому моменту, когда лорд Мельбурн, нахлобучив покрепче цилиндр, пустился ей вдогонку, она была уже на значительном расстоянии.
С непередаваемым чувством лорд Мельбурн ощущал лицом свежий утренний ветерок, слышал звуки цокающих копыт и чувствовал волнение погони, в которой он настроился только на победу.
Лошадь Кларинды была хорошей – сэр Родерик не потерпел бы плохих лошадей в своей конюшне – но у нее не было силы Сарацина, унаследовавшего арабскую кровь. В то же время у Кларинды было значительное преимущество, но самое главное, подумал лорд Мельбурн, глядя, как она неслась впереди, девушка великолепно держалась в седле.
Она была с непокрытой головой, и ее волосы, сверкающие в лучах утреннего солнца, были просто зачесаны назад и перехвачены у шеи зеленой лентой. Они развевались, словно знамя, побуждающее его мчаться вперед.
Он решительно пустил Сарацина вдогонку, чувствуя, как манят его высокие ставки в этой скачке.
Лорд Мельбурн смог догнать Кларинду, лишь когда они проскакали уже три четверти дороги, и, поравнявшись с ней, он заметил, что, несмотря на недовольное выражение лица, глаза девушки блестят. Лорду Мельбурну стало ясно, что Кларинда страстно желала его победить.
Некоторое время они неслись рядом друг с другом, и Кларинда, казалось, напрягалась каждым нервом, стараясь снова вырваться вперед. Затем, осознав, что это уже невозможно, так как близился конец дороги, она стала натягивать поводья.
Лорд Мельбурн сделал то же самое, и, наконец, они одновременно остановились в самом конце Динглз Райда. Оба дышали учащенно, и щеки Кларинды ярко горели.
Чуть ли не театральным жестом милорд сдернул цилиндр с головы.
– Приветствую вас, амазонка! – воскликнул он.
Возбужденная захватывающей скачкой, девушка приветливо улыбнулась ему, и, казалось, в ее глазах отразился солнечный свет. Затем она произнесла с вызовом:
– Вам хорошо известно, что вы в чужих владениях, милорд.
– Напротив, – ответил он, – это вы в чужих владениях. – Эта земля принадлежит Пайори со времен царствования Генриха VIII, – возразил лорд Мельбурн. – Однако, так или иначе, с завтрашнего дня эта земля будет моей бесспорной собственностью.
Она быстро подняла на него глаза.
– Дядя Родерик передал вам ее? – спросила она, а затем добавила презрительно: – Весьма щедрая плата за столь незначительные услуги, которые вы ему оказываете.
– Вы пытаетесь разозлить меня, – весело произнес лорд Мельбурн. – Перестаньте быть маленькой тигрицей и позвольте выразить восхищение, мисс Вернон, тем, как вы держитесь в седле. Мне редко приходилось встречать женщин с такой хорошей посадкой.
Одно мгновение он чувствовал, что ей польстили эти слова. Затем, словно барьер, воздвигнутый ею, снова встал на свое место, она холодно ответила:
– Я не нуждаюсь в ваших похвалах, милорд. Насколько мне известно, сегодня днем вы собирались навестить моего дядю. Он с нетерпением ждет вашего приезда.
Еще не окончив говорить, она тронула коня и быстро исчезла среди деревьев по направлению к Пайори. Некоторое время лорд Мельбурн смотрел ей вслед с улыбкой на губах.
И, тем не менее, возвращаясь назад, в Мельбурн, он с досадой гадал, как и сотни раз до этого, что же именно Кларинда имела против него.
Для нее, ведущей такую тихую жизнь в Пайори, было невозможно встретиться ни с кем из тех светских дам, чьей благосклонностью он наслаждался.
И больше того, он не мог представить себе, что хотя бы кто-то из них, учитывая их высокое положение, был способен посвятить в это провинциальную девушку, никогда бы не покидавшую, как он успел выяснить, мир и спокойствие, царившие в Пайори.
Лорд Мельбурн узнал от сэра Родерика, что Кларинде только-только исполнилось девятнадцать. Она жила в Пайори уже четыре года. Все это время – он был в этом абсолютно уверен – она принимала незначительное участие в светской жизни провинции, не говоря уже о фешенебельном обществе Лондона.
Лорд Мельбурн в своей беседе с сэром Родериком выяснил еще кое-что. Как и у многих пожилых людей, у сэра Родерика появилась страсть к деньгам. Он был богатым человеком, но теперь и думать не мог о том, чтобы тратить свои деньги на что-либо иное, кроме как на свое любимое имение.
Этим, конечно же, и объяснялась изношенная обстановка в особняке и тот факт, что Кларинде просто необходимо было сменить свой гардероб.
Лорд Мельбурн, который разбирался в человеческой натуре гораздо лучше, чем это казалось ему самому, знал, что к старости люди или же становятся безумно щедрыми, или начинают дрожать над каждым пенни.
Сэр Родерик относился ко второй категории, в результате чего Кларинда, хотя и объявленная наследницей всего его состояния, в настоящий момент не имела ни гроша.
Лорд Мельбурн трезво сознавал, что перед ним стояло много проблем. Хотя он и потворствовал навязчивой идее сэра Родерика соединить два поместья в одно браком Мельбурнов и Вернонов, он отдавал себе отчет, что желание старика устроить судьбу Кларинды стояло на втором месте – после его заботы об имении.
Сэр Родерик не мог вынести мысли о том, что его поместье не будет содержаться в полном порядке, что о нем не будут заботиться так, как заботился он сам – со всей душой. До последнего вздоха он был готов отстаивать интересы Пайори; Кларинда лишь должна была служить его основной цели.
– Интересно, что станет с девушкой? – спросил себя лорд Мельбурн, затем пожал плечами.
После смерти сэра Родерика это не будет уже касаться его ни коим образом, и уж конечно же, девушка не обратится к нему за советом. И в то же время он не мог избавиться от чувства, что Николас Вернон вряд ли воспримет все это спокойно.
При других обстоятельствах самым разумным для Николаса было бы жениться на приемной племяннице своего дяди. Между ними не существовало кровного родства. Однако, учитывая то, что лорд Мельбурн узнал о его деятельности, он не мог пожелать такого мужа никакой женщине, и меньше всего простой, чистосердечной Кларинде.
Возвращаясь назад через парк, лорд Мельбурн поймал себя на том, что думал, как прекрасно выглядела бы Кларинда, если ее одеть по последней моде. Он готов был держать пари, что ни одна «несравненная» из Сент-Джеймского клуба не была достойна носить за ней шлейф.
Даже общепризнанная красота леди Ромейн показалась бы жесткой и даже, быть может, грубой в сравнении с хрупкостью этого маленького заостренного личика и прозрачностью чистой белой кожи.
– Красивая и богатая наследница! – произнес лорд Мельбурн вслух и снова подумал, что же, черт возьми, ожидает эту девушку в будущем.
В доме его ждал управляющий с целой кипой сводок по хозяйству. Лорд Мельбурн отодвинул их в сторону.
– Какие-нибудь новости? – спросил он, и оба поняли, о чем идет речь.
– Вчера вечером я навестил викария, – ответил майор Фостер. – Он сообщил мне, что Простушка Сара так переживает утрату ребенка, что даже поговаривают о том, чтобы поместить ее в сумасшедший дом.
– Бедное создание, – воскликнул лорд Мельбурн. – Однако я все же не могу поверить, что Николас, потомственный дворянин, мог опуститься до такого ужасного поступка.
– Я тоже не могу избавиться от этой мысли, – согласился майор. – Я также навел справки об этом странном человеке, с которым мы говорили на ферме Дина. Викарий сказал мне, что у него есть основания полагать, что его фамилия – Торнтон и он действительно пастырь.
– Почему викарий так думает? – спросил лорд Мельбурн.
– Судя по всему, три года назад был какой-то скандал в приходе Биконсфилда. Вся деревня выступила с протестом, и тогда священник исчез. Викарий, человек весьма проницательный, утверждает, что арендатор фермы Дина определенно соответствует описанию отвергнутого священнослужителя.
– Это еще один момент, который нам нужно будет доказать, – сказал лорд Мельбурн. – Это лишь предположение викария. Возможно, оно и соответствует истине, но в то же время это не доказано, как вы понимаете, Фостер.
– Нет, милорд, и я продолжу наводить справки.
– Надеюсь на вас, – заключил лорд Мельбурн.
Им пришлось еще обговорить много вопросов, и милорд был весьма удивлен, когда объявили обед.
Поев с аппетитом и найдя пищу удивительно хорошей, хотя он и полагал, что его французский повар в Лондоне развратил его, он поднялся наверх, чтобы переодеться.
Его фаэтон уже ждал внизу, и он отправился в Пайори в приятном состоянии веселого предчувствия и с внутренним удовлетворением, несомненно, связанным с изумительным кларетом, который он пил за обедом.
Лорд Мельбурн не торопил лошадей, находя приятными лучи солнца и оглядывая окрестные поля. Он подумал, какое великолепное для гнездовьев место представляют собой леса вокруг Пайори, и попытался представить себе, какая охота на куропаток будет в них осенью.
Хорошая охота на них должна быть и в Мельбурне, и милорд, подъезжая к Пайори, гадал, соблаговолит ли принц Уэльский быть его гостем.
Внезапно он услышал за спиной топот копыт и, повернув голову, с изумлением увидел элегантный экипаж, управляемый кучером в изысканной ливрее.
Ему показалось, что он узнал ливрею, но он убедил себя в том, что ошибся, однако, когда экипаж остановился рядом с его фаэтоном у ворот, из опущенного окошка появилось красивое знакомое лицо.
– Добрый день, Кавалер! – воскликнула леди Ромейн. Лакей бросился открывать дверцу ее экипажа.
Лорд Мельбурн, пораженный до крайности, кинул поводья конюху и, спрыгнув со своего фаэтона, успел помочь ее светлости спуститься на землю.
– Моя дорогая Ромейн, – сказал он, поднося ее пальцы к губам, – во имя Юпитера, что вы здесь делаете?
– Я догадывалась, что вы будете удивлены видеть меня, – ответила леди Ромейн. – Но неужели вы думаете, что мне не любопытно узнать, что же здесь происходит?
– О чем вы говорите? – спросил он.
– Ну нет уж, Кавалер, вы слишком скучный! – ответила она, бросив на него кокетливый взгляд через плечо и подходя к дверям особняка. – Я приехала в Мельбурн сразу же после того, как вы оттуда уехали, и тут я вспомнила, что сэр Родерик Вернон был давнишним поклонником моей матушки. Я приезжала сюда однажды много лет назад еще ребенком. Надеюсь, он до сих пор не забыл меня.
– Сэр Родерик очень болен, больше того, он умирает, – сказал лорд Мельбурн. – Но вы не объяснили мне, Ромейн, что заставило вас так неожиданно и стремительно примчаться сюда из Лондона?
Леди Ромейн посмотрела на него, и на мгновение ее глаза сузились.
– Вы ожидали от меня чего-то другого? – спросила она, и ее голос прозвучал жестко. – После того, как Николас Вернон заявляет всем и вся, что вот-вот будет ваша помолвка с некой неизвестной женщиной по имени Кларинда?
Лорд Мельбурн молчал. Он вспомнил подслушивавшего лакея, который стремглав помчался в Лондон после его первого визита к сэру Родерику. Конечно же, Кларинда была права. Этот человек отправился на поиски Николаса и передал ему все, что ему удалось подслушать. Теперь же от Николаса Вернона, как это и предчувствовал лорд Мельбурн, следовало ожидать всевозможных неприятностей.
И, тем не менее, что же мог ответить он леди Ромейн?
– Я полагаю, дорогой Кавалер, уж мне-то вы могли сказать об этом, – ее нежный и томный голос звучал печально.
Лорд Мельбурн ее слишком хорошо знал, чтобы не догадываться, что она кипела от гнева под внешней любезностью своих слов.
– Послушайте, Ромейн, – сказал он. – Как я уже сказал вам, сэр Родерик сейчас на пороге смерти. Возвращайтесь в Мельбурн и дожидайтесь меня там. Я скоро вернусь и постараюсь предоставить вам убедительное объяснение.
Произнося эти слова, лорд Мельбурн подумал с растущим гневом, что ему будет трудно придумать какое-либо объяснение, не говоря уж об убедительном.
Когда Кларинда вынудила его занять это невыносимое положение, он ни на минуту не мог представить себе, что об этой мнимой помолвке станет известно кому-либо, кроме ближайших заинтересованных сторон – то есть за воротами Пайори.
Теперь же, когда Николас трезвонил обо всем на весь Лондон, когда леди Ромейн примчалась к нему в Мельбурн, когда он сам не был способен в данный момент дать какое-либо объяснение своему поведению, милорд почувствовал прилив ярости по отношению к виновнику этой бессмысленной путаницы.
Во всем была виновата Кларинда, черт побери! Если она хотела, чтобы он разыгрывал здесь театральные представления, ей следовало бы устроить все получше. И тогда не было бы лакея, подслушивающего у двери, и Николаса Вернона, ведущего себя так – милорд был вынужден это признать – как этого и следовало ожидать.
– Подождите меня в Мельбурне, – повторил он леди Ромейн и тотчас же почувствовал, что она не собирается выполнять это требование.
– Я должна увидеть эту молодую женщину, которая станет моей новой родственницей, – ответила леди Ромейн. – С чего это, дорогой Кавалер, вы ведете себя столь таинственно? В конце концов, вы же мой кузен. А мисс Кларинда Вернон, кто бы она ни была, соответственно станет мне кузиной по браку. Кроме того, мне чрезвычайно интересно взглянуть на нее, чтобы узнать, как это ей так быстро удалось завладеть вашими чувствами.
Лорд Мельбурн знал, что леди Ромейн была не глупа. Ее не могла обмануть версия о любви с первого взгляда. Она хорошо понимала, что за этими разговорами о помолвке есть веские причины, и одному Богу известно, подумал он, чего мог рассказать Николас Вернон.
Ему ничего не оставалось, как довольно невежливо сказать:
– Ну ладно, если вам так угодно, идите и знакомьтесь с мисс Вернон, хотя я заверяю вас, Ромейн, что в настоящее время у вас нет никаких оснований вмешиваться в мои дела.
– Я когда-нибудь вмешивалась? – мягко спросила она. – Единственное, чего я желаю, мой возлюбленный кузен, так это вашего счастья.
То, что, по ее мнению, она сама была неотъемлемой частью его счастья, осталось невысказанным, но, когда леди Ромейн положила свою белую руку на руку лорда Мельбурна и подняла к нему лицо, это стало очевидным.
Она была одета по самой изысканной моде: колыхающиеся перья венчали шляпу с высокой тульей, платье самого последнего фасона стиля ампир, надетое под накидкой, обрисовывало прелестные линии ее фигуры, и трудно было представить кого-либо более соблазнительного. Однако взгляд лорда Мельбурна, пока он вел леди Ромейн в салон, был жестким.
Салон оказался пуст, и лорд Мельбурн и следовавшая за ним леди Ромейн прошли через него и сквозь стеклянные двери вышли на террасу, где воздух был насыщен пьянящими ароматами роз и жимолости, и жаркие солнечные лучи упали на их лица. С изумлением лорд Мельбурн заметил Кларинду, стоявшую в центре розария.
Она была не одна. С Джульеном Уилсдоном; его руки крепко обнимали девушку, а голова склонилась к ее лицу.
