Текст книги "Неотразимый Кавалер"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– Я не поеду с вами, – ответила девушка, отшатываясь назад, но Николас схватил ее за руку.
– А теперь послушай, Кларинда, – сказал он. – Сейчас ты поедешь со мной в пещеры. Полагаю, ты слышала про них.
Он почувствовал, что девушка напряглась, и заметил внезапный ужас в ее глазах.
– Когда наше собрание сегодня вечером завершится, я сделаю тебя своей женой, – продолжал Николас. – Большинство молодых женщин, посвященных в тайны нашего общества, не имеют счастья получить предложение вступить в брак. Но ты, разумеется, исключение, потому что ты наследница моего отца.
– Что вы такое говорите? – произнесла Кларинда тихим, дрожащим голосом. – Пустите меня, Николас, скажите, что вы шутите!
– Но я совершенно серьезен, – ответил Николас. – Никто не сможет отнять у меня то, что принадлежит мне по праву рождения. Нет, Кларинда, я не такой дурак, как это кажется тебе и моему отцу. Теперь же иди скорее, или ты предпочитаешь, чтобы я дал тебе снадобье. Полагаю, ты не очень-то сможешь сопротивляться, после того как я волью его в твое прекрасное горло.
С этими словами он показал на маленький флакон, который достал из кармана сэр Джеральд Киган. Это был флакон из темного стекла, в каких фармацевты обычно хранят яды. Кларинда в ужасе вскрикнула.
– Выбор за тобой, – сказал Николас.
Девушка почувствовала себя совершенно беспомощной. Это не может быть правдой! Этого не может быть на самом деле! Кто поможет ей? Она вспомнила, что на ужин должен был приехать лорд Мельбурн, но до его приезда Николас заберет ее отсюда силой.
– Выбирай, – резко приказал Николас, видя, что она колеблется. – Ты поедешь по своей воле, или нам придется везти тебя бесчувственную?
– Не… надо… снадобья, – выдавила Кларинда. – Я… поеду… с вами.
– Я так и думал, – заявил Николас с омерзительной улыбкой.
Он отпустил ее руку, и Кларинда затравленно оглянулась в поисках спасения. Губы Николаса скривились в усмешку:
– В свое время я неплохо бегал, хотя и не практиковался в последнее время. А если ты закричишь, зовя на помощь, то кто прибежит к тебе, кроме старика Бейтса, с кем я справлюсь без особого труда, или, быть может, хохотушки-горничной, которую я не успел совратить в свой прошлый визит?
Кларинде захотелось кричать, но ее внутренняя гордость не позволила ей дать Николасу удовольствие увидеть, как она потеряла самообладание.
– Я же сказала… что поеду… с вами, – произнесла девушка. – И не буду пытаться… убежать.
– Тогда пойдем, – сказал Николас.
Издевательским жестом он предложил ей руку. Девушка взяла ее и почувствовала то, что чувствовали французские аристократы, когда шли к гильотине.
Дойдя до дверей салона, Николас сказал:
– Можешь послать за своим плащом. Я не могу позволить тебе самой сходить за ним – а то у тебя могут возникнуть дурацкие мысли о побеге.
Они прошли в зал. У входных дверей стоял Бейтс, и Кларинда заметила беспокойство и тревогу на его морщинистом лице. Она уже собралась обратиться к нему, как вдруг увидела Розу, горничную, спускающуюся по лестнице. Кларинда повысила голос.
– Роза, – сказала она, – пожалуйста, принеси мне из спальни мой плащ – тот, с капюшоном.
– Хорошо, мисс Кларинда, – ответила Роза.
В ее голосе послышалась дрожь, и девушка поняла, что, поскольку Николасу запретили появляться в Пайори, слуги чувствовали, что одно его присутствие здесь было вызовом их хозяину.
Роза поспешно вернулась с плащом туда, где ее ожидала Кларинда с Николасом и сэром Джеральдом, стоящими около нее. Кларинда повернулась к горничной спиной, чтобы та надела на нее плащ, а затем, обернувшись, быстро попросила:
– Мои розы плохо держатся, приколи их получше.
На мгновение Кларинда оказалась спиной к Николасу, и в этот момент шепотом, слышным только Розе, она произнесла:
– Скажи его светлости – пещеры.
Затем, обернувшись, она запахнула плащ, высоко подняв голову, прошла через зал и вышла к экипажу, ожидавшему у двери. Девушка не чувствовала под собой ног, все происходящее ей казалось нереальным, словно в дурном сне.
Кларинда машинально отметила про себя, что карета большая и роскошная. Заднее сиденье было широким, и мужчины сели по обе стороны от нее, Николас справа, а сэр Джеральд – слева.
Девушка почувствовала себя узницей, а своих спутников – тюремщиками. Она заметила, что сэр Джеральд сознательно сел как можно ближе к ней, прижав к ее ноге свое колено. Кларинда испытывала отвращение к этому человеку и чувствовала зло, исходившее от них обоих.
– Должен поздравить тебя, – сказал Николас, когда лошади тронулись, – ты проявила восхитительное самообладание, моя дорогая Кларинда. Я поражен твоей выдержкой.
– И я тоже, – согласился сэр Джеральд.
С этими словами он протянул руку и, взяв девушку за подбородок, повернул ее лицо к себе.
– Она прекрасна, прекрасна, – сказал он. – Жаль, Николас, что я не могу быть первым. Полагаю, ты не захочешь отказаться от своих прав Магистра и предоставить мне честь приобщить это прелестное создание к радостям любви.
Кларинда попыталась вырваться из его рук, но он держал ее крепко.
– Кларинда должна стать моей женой, – ответил Николас.
Сэр Джеральд взглянул на него.
– Возможно, твое решение переменится к тому моменту, как завершится ночь, – заметил он. – Вспомни, что случилось с той, последней, после того, как остальные побывали с ней.
– Кларинда станет моей женой, – повторил Николас.
– Но сейчас она непорочна, очаровательна, желанна, – пробормотал сэр Джеральд.
Его пальцы продолжали сжимать подбородок девушки. Он наклонился к ней. Кларинда поняла, что он собрался поцеловать ее, и стремительным движением рванулась подальше от его толстых губ, вульгарного лица и вожделенного блеска в глазах.
– Оставь ее в покое! – резко произнес Николас. – Она предназначена не тебе. Она будет первой, несомненно чистой и нетронутой. Сегодня он спустится к нам, я убежден в этом.
Сэр Джеральд неохотно отпустил Кларинду. Девушка не понимала, о чем шла речь, однако она чувствовала, что каждое их слово было насквозь пропитано злом. Ей хотелось кричать и кричать.
Безразличие, облаком опустившееся на нее, когда она шла к карете, теперь уступило место ужасу, который настолько захватил Кларинду, что она ощущала, что вот-вот потеряет самообладание. Только сознание того, что Николас не задумываясь вольет в нее отвратительную жидкость, заставляло сидеть тихо и смирно.
Спасение, в отчаянии повторяла себе девушка, заключалось в том, что ей следовало сохранять ясность мысли. Оставался единственный шанс, что ее вызволит лорд Мельбурн. Как это ему удастся, Кларинда не задумывалась, но она находила странное удовлетворение от мысли о его силе, волевом подбородке и решительном рте.
Кларинда была свидетельницей того, как умело он расправился с грубым арендатором, которого направил в Пайори Николас. Кроме того, девушке постоянно повторяли, что нет никого, способного сравниться с лордом Мельбурном во всех единоборствах. Разве успехи его светлости в стрельбе, боксе, езде верхом не подогревали непрерывно ее ненависть, ибо милорд не знал поражений?
Карета, не останавливаясь, неслась по дороге, и Кларинда попыталась припомнить все, что когда-либо слышала о «Клубах Адского Огня», но в этот момент она не могла сосредоточиться ни на чем. Затем она вспомнила, что в клуб могут входить только его члены. Тогда как же сумеет лорд Мельбурн спасти ее, если он не может рассчитывать на то, чтобы его впустили в пещеры?
У нее оборвалось сердце, когда она подумала, что даже заручившись поддержкой местных жителей, он все равно не успеет прийти на помощь. Кларинда была невинной и несведущей, но она смутно догадывалась, почему люди понижают голос, говоря об оргиях, происходящих в пещерах.
Роза рассказала ей, что у Простушки Сары был ребенок, отцом которого считался Николас, ребенок, который был впоследствии похищен и, по слухам, умер в пещерах. Кларинда была так потрясена этими словами, что не захотела дальше слушать рассказ Розы.
Но сейчас она жалела об этом. Возможно, лучше было бы подготовиться к тому, что ее ожидало, чем гадать, какие ужасы ожидают ее в этом страшном месте.
Экипаж свернул с широкой дороги и поехал по дорожке, выложенной известняком, ведущей к пещерам. Кларинда уже ездила этой дорогой. В окно кареты она увидела промелькнувшую ферму Дина и вдруг явственно поняла, почему Николас требовал для нее нового арендатора.
Этот человек был священником – Кларинда была уверена, что ее предположение правильно. Именно он должен был венчать их, если, конечно, ей действительно предстояло стать женой Николаса после окончания всех ритуалов.
Почему же, если Николас собирался дать ей свою фамилию, он угрожал предать девушку самым невероятным мучениям? И тут Кларинда догадалась, что Николас никогда не сможет простить ей кражу, как он считал, его будущего наследства.
Ему было наплевать на свой дом, он никогда не выказывал ни малейшего интереса к делам поместья. Но оно означало для него деньги – деньги на развратную жизнь в Лондоне, деньги, которые можно будет тратить на кутежи и азартные игры, деньги, которых ему всегда не хватало и которые он смог бы теперь швырять по сторонам.
Кларинда порывисто повернулась к Николасу.
– Николас, – воскликнула она, – поверьте, все, что ваш отец намеревается оставить мне – ваше. Даю вам слово, если хотите, я подпишу любые бумаги. Я не возьму ни пенни из ваших денег. Отпустите меня, прошу вас.
– Зачем? – ответил Николас. – Кроме того, даже если бы я и внял твоим мольбам, чего я не намерен делать, мне не хотелось бы разочаровывать моих друзей. Им будет так досадно, если ты не сыграешь свою роль в представлении, если не будешь участвовать в том экстазном порыве, который доставляет Сатана всем, кто поклоняется ему.
Неужели он действительно верил во всю эту чушь? Внезапно Кларинда вспомнила, что ей как-то говорили, сатанисты являются столь же неистовыми, как и пуритане.
Лошади замедлили бег, экипаж приблизился ко входу в пещеры.
– Вы действительно… верите, – прошептала девушка, – что сможете пробудить… самого Дьявола?
– Сегодня он сойдет к нам, я уверен в этом, – ответил Николас, и в его голосе прозвучали безумные интонации, которых Кларинда никогда раньше у него не слышала.
Глава V
Лорд Мельбурн не делал попыток погонять лошадей на обратной дороге домой. Ему нужно было время, чтобы подумать, приготовить ответ на вопрос, который обязательно задаст леди Ромейн.
Он чувствовал прилив раздражения, оказавшись в таком положении, когда ему придется давать объяснения по поводу того, что, как он считал, было его личным делом. В то же время он не мог не признать, что спешный приезд Ромейн из Лондона в какой-то мере оправдан.
В конце концов, нравилось это ему или нет, их имена произносились вместе, и в Сент-Джеймском клубе заключали пари, удастся ли леди Ромейн привести его светлость к алтарю до конца этого года.
– Проклятье, мне хочется остаться холостяком, – заявил себе лорд Мельбурн и тут же обнаружил, что думает о Кларинде и ее нежных губах, прижатых к его рту.
Он готов был держать пари, что это был первый раз, когда девушку целовали. Ее неопытность не оставляла никаких сомнений. И впервые, подумал милорд, он сам целовал кого-то столь юного и неопытного.
Любовные связи лорда Мельбурна были, в основном, с замужними женщинами, главным образом потому, что это обстоятельство позволяло ему проще принимать их благосклонность, кроме того, как и большинство мужчин своего времени, он находил, что женщины, «сытые по горло», были менее опасны чем те, которые ожидали обручального кольца в качестве компенсации за потерю своей чести.
Немногие замужние женщины высшего света могли рискнуть подвергнуть себя остракизму, которым был чреват любой скандал. Немногие желали будить гнев своих мужей, результатом чего могла стать даже дуэль, поэтому они вели себя скромно со своими любовниками.
Но с Ромейн все было по-другому: она была вдовой. И хотя, несомненно, относилась к числу искушенных женщин, она с удовольствием обзавелась бы новым мужем, в особенности если бы им стал лорд Мельбурн.
Какими нежными, какими невероятно нежными были губы Кларинды, думал милорд, и, тем не менее, она не ответила на его поцелуй, хотя он настойчиво старался пробудить девушку.
Милорд знал, что большинство женщин начинало страстно отвечать ему даже раньше, чем он сам успевал загореться, но ярость в глазах Кларинды и гнев в ее голосе слишком ясно сказали лорду Мельбурну, какое чувство он разбудил в девушке.
– Наверное, я становлюсь старым, – скривив губы, сказал он себе; а может быть Кларинда относится к тому типу женщин, который еще не встречался ему – холодных и бесчувственных?
В это лорд Мельбурн не мог поверить – только не с волосами такого цвета. Он восстановил в памяти меняющееся выражение ее лица, чувства, столь явно выраженные в больших глазах, голос, звучащий иногда так взволнованно, когда девушка говорила о вещах, затронувших ее до глубины души. Нет, Кларинда не была холодной – во всем, что не касалось милорда!
Поворачивая лошадей к огромным воротам имения, охраняемым с обеих сторон каменными геральдическими львами, лорд Мельбурн внезапно подумал, что Кларинда разбила легенду о его неотразимости, в которую он и сам начал верить.
Впервые в жизни он встретил женщину, не считавшую его неотразимым, способную сохранять столь жесткий контроль над собой, будучи в объятиях, и отвергавшую требования его губ.
Однако к чему беспокоиться по поводу ее? Как только сэр Родерик умрет, их отношения автоматически закончатся: она избавится от него, а он – от нее. У него не было желания, твердил он себе, вмешиваться туда, где его не хотели.
В то же время милорда просто бесило, что его любопытство может остаться неудовлетворенным! Он знал, что это будет постоянно беспокоить его, сколько бы он не пытался забыть Кларинду.
Под вечерними лучами солнца поместье выглядело прекрасно. Тени становились длиннее, по голубому небу плыли облака. Озеро, казалось, было заполнено расплавленным серебром, ветерок гулял среди пурпура и белизны кустов сирени и срывал розовые лепестки с цветущего миндаля.
От великолепия вида захватывало дух, но в этот раз лорд Мельбурн едва обратил внимание на свой дом. Когда он подъезжал к нему, его мысли были далеко.
– Леди Ромейн в голубом салоне, милорд, – сообщил мажордом, когда его светлость вошел в зал.
– Я ужинаю в гостях, – заявил лорд Мельбурн, – поэтому собираюсь уехать отсюда примерно через полтора часа. Прикажите заложить мой закрытый экипаж и пару.
– Хорошо, ваша светлость.
Пройдя через зал, лорд Мельбурн вошел в голубой салон. Ромейн, изображая усталость, лежала на софе, положив голову на мягкую атласную подушку. Она уже сняла шляпу и теперь выглядела превосходно: обольстительные изгибы ее фигуры проступали через прозрачный газ платья, алые губки слегка дулись, а в глазах был намек на непролитые слезы. Белая рука метнулась к милорду.
– Кавалер, дорогой, как хорошо, что вы вернулись так скоро.
Он склонился над ее рукой, но не коснулся ее губами. Выпрямившись, милорд положил свою руку на каминную полку и взглянул на женщину.
– Я знаю, что вы собираетесь спросить меня, – сказал он, – и, по правде говоря, в настоящий момент, Ромейн, не могу дать вам каких-либо объяснений. Через день-два, возможно, но сейчас мне сказать нечего.
Леди Ромейн стиснула руки.
– Вы жестоки по отношению ко мне, – пожаловалась она. – Вы говорите, что мне не следовало приезжать сюда, что мне следовало оставаться в Лондоне, снедаемой неизвестностью, озабоченной и опечаленной тем, что вы не открылись мне. О, дорогой мой кузен, почему вы не доверяете мне?
– Дело вовсе не в том, – ответил лорд Мельбурн.
– Вы кривите душой, – с осуждением в голосе произнесла леди Ромейн. – Я же прекрасно понимаю, что произошло что-то неожиданное. Но не буду надоедать вам – у меня хватает на это ума. Я хочу лишь знать – и, пожалуйста, будьте искренни – все кончено между нами?
В ее голосе послышалось рыдание. Она отвернулась, словно считая необходимым прятать от него свои слезы.
– Вообще-то это дело включает в себя слишком много тонкостей, которые я не готов обсуждать, – сказал лорд Мельбурн. – Между нами никогда ничего не было, Ромейн, кроме, я уверен, теплой дружбы.
– Возможно, с вашей стороны, Кавалер, это была только дружба, – ответила леди Ромейн, – но с моей – что-то другое.
– Если это правда, – сказал лорд Мельбурн, – то теперь не время и не место, Ромейн, обсуждать это. Пожалуйста, выполните то, что я прошу. Не пытайтесь заставить меня дать вам объяснения, которые я не смогу предоставить вам в настоящее время, но которое вы без труда узнаете меньше, чем через неделю.
– Как, как вы оказались в таком положении? – спросила Ромейн, повышая голос. – Кто эта деревенская девчонка, эта плохо одетая и дурно воспитанная женщина, которая, если и не пленила ваш рассудок, то, по крайней мере, вовлекла вас в такое положение, которое озадачивает, если даже не сказать беспокоит, ваших друзей – в частности, меня.
– Мои друзья – и вы в том числе – сейчас не должны были знать об этом, – сказал лорд Мельбурн. – Это проблема местного значения, Ромейн, которая не должна была выйти за ворота Пайори и Мельбурна. В ней замешана воля умирающего, и это все, что я могу вам теперь сообщить.
– Если бы вы сказали мне это лично, наедине, – ответила леди Ромейн, – я, конечно же, с радостью приняла бы ваши объяснения и помогла бы вам, если бы была нужна помощь. Но после того, как мистер Николас Вернон, с которым я едва знакома, заявил о вашей помолвке в моей гостиной, где я принимала своих друзей, вряд ли можно ожидать, что я восприму все спокойно и без вопросов.
– Вы могли бы расспросить меня обо всем, когда я вернулся бы в Лондон, – сухо произнес лорд Мельбурн.
– И когда бы это произошло? – спросила леди Ромейн. – Я приехала в ваш особняк, там мне сказали, что ожидали вас еще вчера. Когда я сегодня утром снова приехала к вам и обнаружила, что вы еще не вернулись, я почувствовала, что единственное, что мне остается, это отправиться в Мельбурн и самой выяснить, что же столь важное задержало вас в деревне.
Он ничего не ответил, и через некоторое время леди Ромейн мягко продолжала:
– Чтобы успокоить мои чувства, Кавалер, скажите мне что-нибудь что сделает меня счастливой. Скажите, что наши отношения остались такими же, как и прежде, и я вам не безразлична – хоть немного.
– Я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать? – уклончиво ответил лорд Мельбурн. – Как я уже сказал вам, наши отношения, по крайней мере, с моей стороны, являются исключительно дружескими. Мы неоднократно наслаждались обществом друг друга. Надеюсь, это будет продолжаться.
Поднявшись с софы, леди Ромейн приблизилась к нему и, поравнявшись, протянула руку.
– Вы же знаете, – тихо промолвила она, – что я хочу большего.
Он не дотронулся до нее, а лишь оглядел ее смуглую красоту, длинные ресницы, трепещущие на щеках, и алые губы, призывно обращенные к нему.
– Я полагаю, Ромейн, – тихо произнес он, – вам пора возвращаться в Лондон. Я ужинаю в гостях, а перед ужином у меня важная встреча. Так что на самом деле сейчас нет времени что-либо обсуждать.
Шагнув к нему, женщина протянула руку и дотронулась до него.
– А предположим, – очень вкрадчиво произнесла она, – что я слишком устала, чтобы возвращаться в Лондон сегодня вечером? Предположим, я останусь с вами в Мельбурне. Будет ли это чересчур – компрометирующим?
Его глаза стали холодными, а складки у рта глубокими, как никогда. Он ответил:
– Ни в коей мере, Ромейн. Если вы хотите остаться здесь, это легко устроить. У моего управляющего, майора Фостера – надеюсь, вы помните – очаровательная жена, которая, я уверен, составит вам компанию. Фостеры составят вам общество за ужином, и если, как я предполагаю, я не задержусь долго, после моего возвращения мы сможем сыграть партию в карты.
Резким движением леди Ромейн отвернулась от лорда Мельбурна. В ее голосе прозвучало раздражение:
– Не стану причинять вам столько хлопот. Я возвращаюсь в Лондон и надеюсь, что объяснение, которое вы мне обещали, не заставит себя ждать. Но, видит бог, ваши знакомые, которые узнают о помолвке, будут полны любопытства послушать о внешности и поведении молодой женщины, которая пленила сердце самого устойчивого холостяка высшего света.
– И многим сообщил об этом Николас Вернон? – резко спросил лорд Мельбурн.
Леди Ромейн пожала плечами.
– Не имею ни малейшего понятия, – ответила она. – Откуда мне знать?
– А как получилось, что он рассказал вам? – сказал лорд Мельбурн. – Я и понятия не имел, что вы знакомы.
До того, как леди Ромейн успела ответить, открылась дверь и появились дворецкий и два лакея с серебряным подносом, на котором были чай и кофе, несколько пирожных и конфеты, и с торжественностью, которая показалась лорду Мельбурну раздражающе медлительной, стали накрывать на стол, рядом с софой.
– Надеюсь, вы не возражаете, Кавалер, что я приказала принести поесть? – улыбнулась леди Ромейн. – Я покинула Лондон, лишь слегка позавтракав.
– Это вы меня извините, что я не подумал об этом, – ответил лорд Мельбурн.
Дворецкий и лакеи, расставив все на столе с педантичной аккуратностью, покинули салон. Леди Ромейн открыла серебряную чайницу в стиле королевы Анны, в которой лежал чай.
– Могу ли я вам что-либо предложить, Кавалер? – спросила она, сознавая, что выглядит великолепно, делая то, что считалось сугубо женским занятием.
– Нет, благодарю вас, – ответил лорд Мельбурн.
– Знаете, Кавалер, вы позволите мне быть с вами откровенной, – самым сладким тоном произнесла леди Ромейн, – я всегда считала, что Мельбурн нуждается в хозяйке. Это очень красивый дом, но в нем требуется женская рука. И еще, если вы все-таки решитесь жениться, помните, что вам будет нужна жена, которая выйдет за вас только ради вас самого, а не ваших денег или титула.
– Это мне уже приходило в голову, – ответил милорд.
Леди Ромейн, насыпав ложечкой заварку в чайник, залила его кипятком из серебряного кувшина.
– А я действительно очень проголодалась, – сказала она, протягивая руку к крошечному бисквиту, казавшемуся настолько легким, что его мог сдуть порыв ветра.
– Вы понимаете, Кавалер, – продолжала она, – что если вы не вернетесь завтра, то пропустите прием, который принц устраивает в Карлтон Хаузе, и этим чрезвычайно огорчите его, потому что, как вам известно, он очень любит вас.
– Опять он собирает то высокопоставленное сборище? – самым равнодушным тоном спросил лорд Мельбурн.
– Ну да. И он собирался продемонстрировать свои новые картины. Принц будет очень расстроен, если вы не придете к нему.
Лорд Мельбурн подошел к окну и посмотрел на озеро. Солнце уже село, небо затянуло тучами, и внезапно на лужайки и озеро обрушился шквал дождя.
В грозе была своя красота, и милорд, наблюдая за ней, подумал, насколько ближе ему Мельбурн, чем шумная толпа, которая набьется завтра вечером в Карлтон Хауз.
Он отчетливо представил себе гостей принца – обвешанных драгоценностями женщин в откровенных нарядах, усыпанных наградами мужчин, громкую болтовню, звонкий смех, способный быть таким злобным и жестоким.
Лорд Мельбурн знал их всех по именам, однако были ли они его друзьями? Что они значили для него? Он почувствовал, как его охватывает внезапная скука, скука, которую он испытывал так часто; и, осознав это, он также понял, что ему надоела Ромейн.
Какое-то недолгое время он намеревался жениться на ней. Конечно, это был бы «правильный» поступок. Лорд Мельбурн подумал, что сам принц мог бы почтить своим присутствием их свадьбу и даже великодушно согласиться быть посаженным отцом.
Этот брак был бы популярным, его одобрили бы все; но теперь милорд твердо знал, что он никогда не состоится. Ромейн вызывала в нем лишь скуку, как и множество женщин до нее. Она была красивой, но он чувствовал, что за этой красотой пустота. Однако что же ему все-таки требовалось от женщин? Почему он постоянно разочаровывался в них?
Лорд Мельбурн посмотрел на дождь, на гребешки волн, поднятых ветром на озере, и внезапно почувствовал сильное желание выбежать на улицу и отдаться буйству стихии. Он хотел бежать прочь от нежности белых рук, уступчивых тел, прочь от голосов, говоривших ласково, и глаз, смотревших покорно.
Ему хотелось сразиться с чем-нибудь, ему нужно было какое-либо препятствие, которое потребовало бы напряжения всех его сил – но где и как, он не представлял себе. Неожиданно он почувствовал, что Ромейн вышла из-за стола и встала за его спиной.
– Мы могли бы быть так счастливы, Кавалер, дорогой, – едва слышно выдохнула женщина. – Если вы только перестанете уклоняться и не будете бегать от того, что неизбежно…
Услышав последнее слово, лорд Мельбурн напрягся и чуть ли не грубо сказал:
– Вы так и не ответили на мой вопрос, Ромейн. Как вы узнали от Николаса Вернона, что я помолвлен с племянницей его отца?
– Вчера вечером он пришел ко мне в дом, – машинально ответила леди Ромейн, поняв, что сентиментальное настроение прошло и не стоит навязываться милорду.
– Я не догадывался, что вы знакомы, – повторил лорд Мельбурн.
– О, я несколько раз встречалась с ним, – ответила леди Ромейн. – Я никогда не испытывала особых симпатий к этому молодому человеку, хотя он и весьма привлекательный – смуглый, с чертовщинкой.
При этих словах она бросила взгляд на лорда Мельбурна, надеясь, что тот выкажет ревность.
– Продолжайте, – настойчиво произнес лорд Мельбурн.
– Я принимала своих знакомых, – сказала леди Ромейн. – Были леди Шеллсборо, Оливия Найтли – обе ваши подруги, а также Джон Дэвис, лорд Даун и сэр Джеральд Киган.
– Этот негодяй! – воскликнул лорд Мельбурн. – Почему вы пригласили его?
– Мой дорогой Кавалер, он очень богат и устраивает великолепные приемы. Хотя я и не считаю его очень уж обаятельным, более того, мне всегда казалось, что в нем есть что-то зловещее. Оливия считает, что это самый безнравственный человек, которого она знает, и клянется, хотя, я уверена, она не понимает, о чем говорит, что он – сатанист.
– Продолжайте, – резко произнес лорд Мельбурн.
Внезапно он оживился, вся его скука исчезла. Он почувствовал себя охотником, увидевшим следы зверя и решившим следовать за ним.
– Мы о чем-то беседовали, – продолжала леди Ромейн, – как вдруг объявили о приходе Николаса Вернона. Я очень удивилась, по правде говоря, мне действительно было странно видеть его у себя. Никогда раньше он у меня не появлялся.
– И что он сказал? – спросил лорд Мельбурн.
– Склонившись над моей рукой, он извинился за вторжение и сказал, что давно намеревался засвидетельствовать свое почтение, но не знал только моего адреса. Конечно, я заподозрила, что это неправда, и причина его визита кроется в другом, но мне пришлось улыбнуться и представить его своим друзьям. Затем я услышала, как он тихим голосом, рассчитывая, что я ничего не услышу, сказал сэру Джеральду Кигану: «Мне сказали, что я найду вас здесь».
– Что он еще сказал? – потребовал лорд Мельбурн.
– Вам известно, Кавалер, что у меня очень тонкий слух, – сказала леди Ромейн. – Я прошла через гостиную к шнурку колокольчика, который был рядом с говорящими. И услышала, как Николас Вернон продолжил:
«Завтра ночью мы устраиваем специальное собрание. Произошло нечто такое, что необходимо собраться».
«Завтра ночью?» – переспросил сэр Джеральд своим неприятным голосом, который, сама не знаю почему, всегда заставляет меня вздрагивать.
– Что еще он говорил? – нетерпеливо произнес лорд Мельбурн.
– Он добавил, – продолжала леди Ромейн, – следующее: «Я там буду, Николас».
«Я должен предупредить остальных, – сказал ему Николас Вернон, – и обещаю тебе, Джеральд, это собрание будет совершенно необычным. Кстати, мне понадобится твоя помощь, так что нам следует ехать вместе».
«А наша Венера – она прекрасна?» – спросил сэр Джеральд.
«Вы увидите, как она великолепна – и совершенно нетронута», – ответил Николас.
Лорд Мельбурн молчал, и леди Ромейн продолжила:
– Затем они разошлись, и Николас Вернон, поднося к губам мою руку, внезапно громко произнес:
«Теперь я должен покинуть вас, миледи, но перед тем, как уйти, я хочу сообщить вам кое-что, что, мне кажется, будет вам интересно».
Его черные глаза посмотрели на меня, и я почувствовала, что Николас Вернон нарочно ведет себя неучтиво, что он жаждет причинить мне боль и сделать меня несчастной.
«И что же это?» – спросила я.
«Я только что узнал, – ответил он, – что ваш кузен помолвлен с племянницей моего отца – Клариндой Вернон».
«Мой кузен?» – спросила я, понимая, какой будет ответ.
«Да, ваш кузен – лорд Мельбурн, – заявил он. – Его поместье примыкает к моему. Я увижусь с ним завтра; следует ли мне передать ему ваши поздравления?»
Лицо леди Ромейн стало мрачным.
– Он специально вел себя жестоко, Кавалер, я знаю это. Он старался сделать так, чтобы я попала в неловкое положение перед моими знакомыми. Он знал, что о нас говорят – обо мне и о вас – и он стремился унизить меня.
– И что вы ответили? – спросил лорд Мельбурн.
– Какой-то момент я не находила слов, – ответила леди Ромейн, – а он, подойдя к двери, обернулся и рассмеялся – неприятным, издевательским смехом, который я с трудом могу описать.
«Да, они помолвлены, – сказал он, – но не надолго».
– Вы уверены, что он сказал именно это? – воскликнул лорд Мельбурн, и голос его зазвучал озабоченно. – Я сейчас же должен уехать. Возвращайтесь в Лондон, я не могу задержаться, чтобы проводить вас. Не могу вам всего объяснить, но уверяю, это дело чрезвычайной важности.
– Но почему, Кавалер, почему? – начала леди Ромейн, и ее голос поднялся чуть ли не до визга.
Но тут она осознала, что лорд Мельбурн вышел, даже не дожидаясь ответа, и она осталась одна в голубом салоне.
Лорд Мельбурн заспешил в зал.
– Мой экипаж, – крикнул он. – Мне немедленно нужен мой экипаж.
– Я распорядился заложить экипаж к шести часам, милорд.
– Мне необходимо ехать немедленно, – заявил лорд Мельбурн. – Пошлите кого-нибудь в конюшню.
Дворецкий щелкнул пальцами, и лакей тут же бросился на улицу.
– Вы не будете переодеваться, ваша светлость? – спросил дворецкий.
– Нет, – ответил милорд. – Нет времени.
Схватив цилиндр, он нахлобучил его на голову и стоял, нетерпеливо постукивая ногой, до тех пор, пока к подъезду торопливо не подкатила закрытая карета.
Лорд Мельбурн сбежал по ступеням и оказался у дверцы экипажа до того, как лакей успел открыть ее.
– В Пайори, – бросил он кучеру, – и живее!
Лошади были свежие, и потребовалось сравнительно немного времени, чтобы покрыть несколько миль, разделявших два поместья. Всю дорогу лорд Мельбурн, сидевший на мягких подушках, провел в напряжении.
