Текст книги "Зачарованное сердце"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Вы поправились? Вот в чем вопрос.

И вновь Синтия почувствовала на себе испытующий взгляд матроны. Как хорошо она помнила эти проникающие в душу глаза, пресекающие всякую попытку увильнуть или солгать!

– Надеюсь, что так. Я чувствую себя вполне хорошо.

– А что говорит ваш доктор?

– Я не виделась с ним уже два месяца.

– По-моему, вы не выглядите достаточно здоровой.

– Но я здорова! – настаивала Синтия. – Просто устала немного. Вчера поздно легла, а сейчас только что с поезда. Вы сами знаете, что это такое.

– Ну разумеется, мы всегда можем провести для вас полное обследование, – заметила матрона. – Это может сделать или ваш доктор, или один из старших хирургов. – Заметив появившееся на лице Синтии хмурое выражение, матрона перешла к главному:

– Почему вы захотели вернуться?

– Я… – Синтия никак не могла подобрать слова. – Я хочу что-то делать, я хочу работать!

Матрона сняла пенсне и положила его на стол.

– Вы по-прежнему бежите от своего несчастья, сестра Морроу?

Синтия вздрогнула. Она не ожидала, что матрона затронет настолько личное, потаенное.

– Что вы имеете в виду? – пробормотала она и добавила потерянно: – Как вы узнали?

Матрона немного помолчала, затем улыбнулась той кроткой светлой улыбкой, которая в одно мгновение превращала ее из суровой сторонницы дисциплины в сердечную женщину, обладающую даром понимания и сострадания.

– Я считаю своей обязанностью знать по возможности как можно больше о своих сестрах. Когда вы были здесь с нами, я поняла, что вы переживаете сложнейший период в своей жизни. Я думала, мы помогли вам. Рекомендуя вас на работу в Индии, я надеялась, что время, проведенное там, исцелит вас и заживит раны. Я верила также, что смена окружающей обстановки поможет… Теперь же я вижу, что ошибалась.

Синтия поняла, как мало знала она эту женщину, хотя и работала под ее руководством. Порой ее раздражали деспотичные требования матроны. Теперь ей было невыносимо стыдно.

– Вы очень любезны, – быстро произнесла она. – Я и понятия не имела, что вы знаете о моем несчастье.

– Вам было трудно скрывать свои чувства, – заметила матрона. – И я вижу, что вы по-прежнему несчастны.

– Да, но теперь совсем по другому поводу, – ответила Синтия. – Вчера… вернее, этим утром я испытала настоящий шок. Вот почему я выгляжу утомленной. Пожалуйста, не обращайте на это внимания. Позвольте мне вернуться. Мне это необходимо. – В голосе ее слышалось отчаяние.

– И вы думаете, потерпев неудачу исцелить вас в прошлом, мы сможем помочь вам сейчас?

– Дело не в этом, – ответила Синтия. – Я вовсе не надеюсь на излечение. Я просто хочу что-то делать. Я хочу работать!

– Как я понимаю, для временного облегчения. – Тон матроны был сух. – Вы думаете, сестра, что, убегая от своих проблем, вы сможете когда-нибудь их решить?

Синтии захотелось отвергнуть обвинение, но это было невозможно. Она молчала, и матрона продолжила:

– Я старая женщина, сестра. За свою длинную жизнь мне пришлось сталкиваться со многими людьми, разными по характеру и положению, и я знаю, что только одна вещь в мире имеет значение и ценность.

Она замолчала, и Синтия задала тот вопрос, который от нее ждали:

– И что же это?

– Мужество! – ответила матрона. – Мужество выдержать и плохое и хорошее. Мужество бороться и не отступать тогда, когда все остальные сдались. Мужество смотреть в лицо себе самой и правде и не бояться ее!

Голос ее, казалось, звенел. Синтия изумленно смотрела на матрону.

– Мой совет вам, сестра Морроу, – отправляйтесь домой и мужественно посмотрите в лицо своим проблемам. Вы еще недостаточно окрепли для работы в госпитале. Если у вас не пропадет желание присоединиться к нам, через три месяца я вновь рассмотрю этот вопрос. Но в душе я твердо уверена, что прежде вам следует решить свои проблемы.

– Но, матрона… – продолжала умолять Синтия.

– До свидания, сестра Морроу, было очень приятно вас вновь увидеть. Через три месяца я буду вас ждать.

Синтия знала, что умолять матрону переменить решение бесполезно. Она пожала ей руку и пробормотала слова благодарности. Выйдя из госпиталя, она медленно побрела по заполненным людьми улицам прочь от мрачного серого здания, где ей отказали в пристанище.

Глава 16

Синтия решила пройтись пешком от госпиталя до своего отеля. Спешить было некуда, никто ее не ждал. Она уже собиралась свернуть с оживленной улицы, по которой шла, на боковую, когда вдруг ее внимание привлекла группа женщин с младенцами. Они спускались со ступенек большого дома. Их было так много, что Синтия вынуждена была отступить в сторону, чтобы дать им пройти.

– Не беспокойся, дорогая, – донесся до нее обрывок разговора, – они обязательно сообщат, если что-то не так с ребенком. Здесь ты всегда можешь получить совет специалиста.

– Если бы я не оставила там Джонни, не знаю, что бы я стала делать. Я всю ночь провела с ним и рада отдохнуть хотя бы несколько часов, несмотря на то что это мой собственный ребенок!

«Ясли!» – подумала Синтия и, подняв глаза, увидела вывеску над дверью дома. Чисто импульсивно, даже не обдумав повода, она вошла в открытую дверь. Встретив в коридоре одну из матерей, она спросила:

– Скажите, где я могу найти директрису яслей?

– Миссис Грейвс, вы имеете в виду? – уточнила женщина. – Вон в той комнате.

Она указала в конец коридора, и через мгновение Синтия оказалась в большом светлом помещении, засыпанном игрушками и заставленном детскими стульчиками. Здесь находились полдюжины матерей, забиравших своих детей, и три женщины в длинных зеленых халатах. Синтия неуверенно остановилась в дверном проеме. Вскоре ее заметила старшая из женщин, с добрым лицом и седыми волосами.

– Извините, – сказала она матери, с которой беседовала, и, подойдя к Синтии, приветствовала ее улыбкой. – Могу я вам чем-то помочь?

– Именно этот вопрос я собиралась задать вам! – засмеялась Синтия. – Я проходила мимо и подумала, не нужны ли вам помощники.

Лицо миссис Грейвс просветлело.

– Мы всегда нуждаемся в помощниках, – ответила она. – У нас слишком много детей и мало обслуживающего персонала. Но должна предупредить вас, что ясли содержатся на добровольные пожертвования.

– Мне не надо платить, – быстро сказала Синтия. – Я просто интересуюсь работой.

Миссис Грейвс скептически взглянула на нее – или это показалось Синтии? – как будто решила, что перед ней неопытный энтузиаст.

– Вы занимались чем-то подобным прежде? – с сомнением спросила директриса.

– Я никогда не присматривала за детьми, – призналась Синтия, – но я дипломированная медсестра и скоро должна вернуться в госпиталь.

– Боже! – воскликнула миссис Грейвс. – Когда вы сможете начать?

– Завтра, если хотите, – ответила Синтия. – Мне и самой хотелось бы побыстрее. Если вам нужны рекомендации, уверена, матрона из госпиталя Святой Агнесс даст мне их.

– Это невероятно! – обрадовалась миссис Грейвс. Повернувшись, она позвала приятную светловолосую девушку, убиравшую игрушки: – Дорис! Это моя дочь, – представила девушку директриса. – Простите, а как ваше имя?

– Синтия Морроу, – сказала Синтия и протянула руку.

– Мисс Морроу хочет у нас работать, – объяснила миссис Грейвс. – Она точно с неба упала как раз тогда, когда мы отчаянно нуждаемся в помощниках. Миссис Джонсон подхватила грипп, а Хелен отправилась в свадебное путешествие.

– Отличная новость! – улыбнулась Дорис. – Я говорила, мама, чтобы ты не беспокоилась, вот Господь нам и помог.

– Этим утром я не знала, что и делать, – вздохнула миссис Грейвс. – Не могла никого найти. Это был по-настоящему ужасный день, да, Дорис?

– Ужасный! – подтвердила девушка. – Вы еще не знаете, во что ввязываетесь! – честно предупредила она Синтию.

– Перестань ее запугивать! – сделала дочери замечание миссис Грейвс. – Правда, временами мы действительно начинаем чувствовать, что с нас довольно. Но матери нам так благодарны, бедняжки, что мы просто не можем их подвести.

– Я слышала их разговор, – заметила Синтия. – Им самое главное знать, что их дети под присмотром и в безопасности, пока сами они на работе.

– Они-то в полной безопасности! – весело воскликнула Дорис. – Но если этот негодник Бобби Хэрроу придет сюда завтра, я его просто отлуплю! Он самый избалованный ребенок из всех, что я видела.

– Бедный малыш! – вздохнула миссис Грейвс. – Какие у него шансы стать другим с такой матерью! Ладно, не будем сплетничать. Мисс Морроу сама все скоро узнает. Могу я записать ваши данные и адрес?

– Конечно, – ответила Синтия.

Она последовала за миссис Грейвс к столу и продиктовала требуемое.

– Вы действительно намерены поступить на полный рабочий день?

– Да, именно так! Но вы должны понять, что я вынуждена буду уйти, как только смогу вернуться в госпиталь.

– Разумеется! – ответила миссис Грейвс. – Наше бедственное положение продлится только две недели, а потом дела пойдут лучше. Но пока, боюсь, нам придется сильно вас нагрузить.

– Не возражаю, – улыбнулась Синтия.

– Мы открываемся в восемь, – сообщила директриса. – Но к этому времени приходит не весь персонал, мы делаем это по очереди. Если вы сможете подойти к восьми завтра, я буду вам очень благодарна. Дорис тоже явится к восьми.

– Я вас не подведу, – пообещала Синтия.

– Думаю, вы хотели бы посмотреть помещение, – заметила миссис Грейвс. – Дорис вам покажет. У нас всего четыре комнаты на первом этаже. Наверху офисы. Не совсем подходящее соседство, но что делать! Совет графства пока не может выделить нам что-либо более приличное. Спасибо вам еще раз, что сумеете прийти пораньше завтра. Я действительно нуждаюсь в отдыхе – всю вчерашнюю ночь я провела практически без сна.

– Я говорила тебе, что беспокоиться нечего, – подала голос Дорис. – Кто-нибудь обязательно объявился бы.

– И им оказалась я, – вставила Синтия. – Я сделаю все возможное, чтобы не подвести вас.

Синтия отправилась в отель. Ей было радостно оттого, что она обрела двух настоящих друзей. Есть люди, с которыми с первого момента встречи находишь контакт. Именно такими были миссис Грейвс с Дорис. Их дружелюбие и искренность вселяли уверенность. «Насколько легче стало бы наше существование, если бы все люди были такими дружелюбными!» – думала Синтия.

Войдя в отель, она увидела за стойкой знакомого клерка.

– Мистер Тейлор, не смогли бы вы мне помочь?

– Разумеется, если это в моих силах, мисс Морроу, – ответил клерк.

– Я нашла работу, – объяснила Синтия, – но так уж случилось, что она на добровольных началах и мне за нее не будут платить! Поэтому я не смогу позволить себе остаться здесь. Не могли бы вы подыскать мне где-нибудь комнату? С завтраком и ужином, но без обеда.

Мистер Тейлор задумчиво поскреб в затылке.

– Ну вы и задали задачу, мисс Морроу! Лондон так переполнен, что трудно найти даже крошечную комнатушку! Не знаю, откуда люди все приезжают и приезжают! Дайте подумать… – Старик порылся в небольшом блокноте. – Вот… есть одно место. Весьма респектабельное. Правда, не такое дешевое, как хотелось бы, конечно, но теперь все подорожало.

– Пансион? – поинтересовалась Синтия.

– Можно сказать и так. Миссис Новлес славная, но старомодная женщина. Предпочитает называть своих постояльцев жильцами частного пансиона. Вам будет хорошо у нее, мисс Морроу. Если, конечно, у нее найдется место…

– Я могу позвонить? – спросила Синтия.

– Возможно, это лучше сделать мне? – предложил мистер Тейлор. – Я могу дать вам высочайшие рекомендации, – добавил он с лукавым видом.

– Я буду вам очень благодарна, мистер Тейлор.

Старик скрылся в конторке позади стойки. Синтия могла видеть, как он звонит по телефону, но не могла слышать, о чем он говорит. Клерк так разволновался, что она боялась за результат разговора. Похоже, мистер Тейлор умолял, убеждал, используя все возможные аргументы. Но он все же добился своего. Синтия поняла это, когда он с горделивой улыбкой откинул голову и глаза его триумфально блеснули.

– Вы все-таки уговорили ее взять меня! – воскликнула Синтия, когда старик вышел к стойке.

Мистер Тейлор сиял.

– Уговорил, мисс Морроу! И уверен, что вам там будет очень удобно.

– Я вам очень благодарна, мистер Тейлор! Могу я переехать туда завтра вечером?

– Миссис Новлес сказала, что будет готова принять вас завтра в любое время.

Синтия вновь поблагодарила старика и поднялась наверх. Она слегка тревожилась, подойдет ли ей место в пансионе, но, увидев его на следующий день после работы в яслях, поняла, что это как раз то, что ей нужно.

Комната была небольшой, без претензий, обставленная просто, но она находилась на последнем этаже здания, откуда открывался чудесный вид на город.

Сам же дом был уродливый, построенный в тот период, когда массивные впечатляющие фасады считались более важными, чем внутренний комфорт. Здесь царил запах стряпни, но стряпни хорошей и здоровой. Миссис Новлес относилась к постояльцам как к членам семьи и считала своим долгом знать о них все.

Синтия тут же подверглась подробнейшему допросу. На вопросы отвечала вежливо и охотно. Ей понравилась хозяйка, хотя она и внушала некоторый страх. Женщина хрупкого телосложения, миссис Новлес была сильной личностью. Она никогда не повышала голоса, говорила спокойно и уверенно. Она вела хозяйство с претензией на аристократизм и относилась нетерпимо к людям, чье поведение не соответствовало ее собственным высоким нравственным стандартам.

Синтия с облегчением поняла, что миссис Новлес ее одобрила. В конце недели ее стул был передвинут, так что теперь за столом она сидела слева от хозяйки, а это, как ей сказали, считалось высочайшей честью. Справа восседала вдова индийского судьи, поблекшая женщина, оставшаяся на старости лет одна в этом мире, без друзей и родственников, наедине со своим титулом и дряхлым пекинесом.

Через несколько дней работы в яслях и ночей, проведенных в доме миссис Новлес, Синтия привыкла к новому распорядку жизни, как будто месяцы, что она прожила в Довер-Хаус, были всего лишь сном, в котором остались благоухание сада и счастье. Все ее страхи и душевное волнение испарились. Она убедилась, что работа – действительно единственное лекарство, способное ей помочь, и вскоре получила подтверждение этому.

В первую же ночь она написала Грейс, честно признавшись, что будет отсутствовать по крайней мере несколько недель, и предупредила старую служанку ни в коем случае никому не говорить ее адреса. Еще она просила прислать ей побольше одежды.

Синтия знала, что Грейс особенно строго будет следовать этой инструкции в отношении Питера и Роберта.

Ответ от Грейс пришел с обратной почтой. В кратких, почтительно выбранных выражениях Синтия почувствовала привязанность и понимание, и слезы подступили к ее глазам. Какой верной и преданной была Грейс! Уже не в первый раз Синтия отмечала про себя, как ей посчастливилось, что у нее есть Довер-Хаус. Мир вне его казался бурным злобным морем, пытавшимся захлестнуть ее своими смертоносными волнами. Только в Довер-Хаус с Грейс и Розой было уютно и безопасно.

– И я обязана этим Роберту Шелфорду! – Синтии показалось, что она произнесла эти слова вслух, хотя она не была в этом уверена.

Она пыталась не думать о Роберте, так же как пыталась не думать о Питере. Она занималась детьми, оставив позади все, что имело отношение к Бетч-Вейлу и к тем, кто живет в нем или когда-то жил, и что принадлежало теперь прошлому, а она начала постепенно обретать для себя будущее.

Часто Синтия задумывалась о том времени, когда сможет вернуться в госпиталь, и заставляла себя верить, что обретет там покой, которого так страстно желала. А пока она довольствовалась работой с миссис Грейвс.

Работа оказалась именно такой, как она и ожидала: трудной, изматывающей и временами ужасно раздражающей. Но Синтия любила детей. Однако присматривать за ними час за часом, день за днем – не такая простая вещь. Некоторые малыши были милыми и обожаемыми, другие, как откровенно заметила Дорис, «тихим ужасом».

Даже среди таких крошек можно было обнаружить завистливых, злобных, но чаще они были честные, наивные, доверчивые существа. Синтию удивляло, что каждый ребенок, даже самый маленький, был личностью и что многие родители порой не способны были справиться со своими чадами. Ей казалось, что дети взрослеют с каждым днем. Синтии нравились дети напористые, заявляющие свой характер. Она размышляла, смогут ли они, крепкие и уверенные в себе, создать лучший мир, чем это могло сделать ее поколение.

– Как же это все странно! – сказала она как-то днем, успокаивая маленького мальчика, который упал и разбил себе колено.

– Что? – спросила миссис Грейвс, оторвавшись от штопки крошечных носочков.

– Извечные вопросы, – улыбнулась Синтия. Я думала о жизни вообще… об этих детях и об их будущем… о жизни и смерти… о загробной жизни и рождении.

Миссис Грейвс тоже улыбнулась.

– Я точно знаю, о чем вы думали, – сказала она. – Я в ваши годы тоже размышляла о жизни. О, моя дорогая, я стыжусь, что столько времени потратила впустую, задавая себе ненужные вопросы и выражая пустые сомнения в пользе своего существования, вместо того чтобы заниматься делом.

– Вы думаете, решение в этом? – спросила Синтия.

– Конечно! – твердо ответила миссис Грейвс. – Делать то, что ты должен делать, хотя порой это бывает довольно утомительно и скучно…

– Помогать кому-то в беде! – закончила за нее Синтия. – Вы-то этим занимаетесь, а вот я не знаю, где тот мой, попавший в беду.

– Таким человеком была я, когда вы сюда пришли, – заметила миссис Грейвс. – Просто представить себе не могу, что бы я без вас делала! Завтра возвращаются Хелен и миссис Джонсон, так что все мы сможем вздохнуть свободно.

– Да, конечно, – улыбнулась Синтия. – Но, хотя работа оказалась тяжелой, мне она понравилась. Вы меня не выгоните?

– Разумеется, нет! – тепло ответила миссис Грейвс. – Вы нужны нам и детям, оставайтесь так долго, как сможете. Дети вас любят. Дорис тоже это заметила.

Синтия улыбнулась и посмотрела на мальчика, прильнувшего к ее плечу. Слезы испуга и боли прошли, глазки закрылись… Она подняла голову и увидела, что миссис Грейвс наблюдает за ней.

– Он милый, правда? – прошептала Синтия и крепче обняла спящего ребенка.

– Вы не думаете, что, возможно, это и есть ответ на все ваши вопросы? – мягко спросила директриса. – Ваш собственный ребенок, доверяющий и полагающийся на вас, который останется с вами, когда ваша работа закончится?

Синтия покачала головой, но пожилая женщина успела заметить мелькнувшую боль в ее глазах.

Дверь в дальнем конце комнаты открылась.

– Мама! Здесь кое-кто хочет тебя видеть! – крикнула Дорис.

Синтия повернула голову и с оборвавшимся сердцем увидела, кто стоит за девушкой. Роберт! Роберт, высокий, захватывающе красивый и странно чужой в этой обстановке.

Она видела, как он говорит с миссис Грейвс, видела, как они оба повернулись в ее сторону. Синтия стояла у окна с ребенком на руках, дыхание ее участилось.

Роберт направился к ней. И пока он приближался, Синтии почудилось, что все вокруг исчезло, даже стены и дети испарились, остались только они одни, только она и он… и еще ребенок, которого она держала на руках.

Роберт постоял мгновение, молча глядя на нее. Вопреки всем ее усилиям его глаза притягивали ее так, что она вновь почувствовала магнетизм мужественности, исходящий от него, которому она всегда старалась противостоять.

– Что вы хотите? – Она задала вопрос тихо, почти сквозь зубы.

Лицо его странно переменилось. Таким она никогда еще не видела Роберта Шелфорда.

– Вы должны мне помочь, Синтия, – сказал он. – Только вы можете это сделать. Микаэла сбежала с Хьюго Мортеном!

Роберт говорил спокойно, но теперь Синтия поняла, что за странное выражение обрело его лицо.

Это было страдание.

Глава 17

Синтия не совсем поняла, как Роберт умудрился добиться своего, но после немногословных объяснений и извинений она уже выбегала с ним из яслей.

Он вел машину быстро, но умело. Правда, в его поведении чувствовалась напряженность, готовая в любой момент разбить вдребезги всю его сдержанность.

Роберт не говорил с ней, и Синтия ждала момента, когда он свернет с оживленной улицы, чтобы задать вопрос:

– Как вы меня нашли?

– Заставил Грейс дать мне ваш адрес. Но вы не должны винить ее – она была верна вам до последнего… Когда я сказал ей правду, она согласилась, что только вы сможете мне помочь.

– Может быть, мы остановимся и вы мне все расскажете?

Роберт без лишних слов подчинился. Он свернул к обочине и, выключив мотор, повернулся. В его глазах Синтия увидела отчаянную мольбу.

– Рассказывайте, – спокойно произнесла она.

– Я мало что могу вам рассказать, – ответил он. – Сразу же после завтрака я собирался отправиться в Ньюмаркет проверить своих лошадей. Когда Микаэла спустилась к столовую, я удивился, потому что она обычно завтракает в своей комнате. Я был тронут – подумал, что у нее появилось желание побыть немного со мной. – Он на мгновение остановился, как будто прочувствовав горечь произнесенных слов, но затем с усилием продолжил свою историю, уже без комментариев: – Попрощавшись с Микаэлой, я уехал. Минут через двадцать я вдруг вспомнил, что оставил кое-какие важные бумаги, которые намеревался обсудить с инструктором, развернулся и направился назад в Бетч-Вейл. Я вошел в дом примерно минут через пятьдесят после того, как его оставил, прошел в библиотеку и взял со стола бумаги. Затем мне пришло в голову предупредить Микаэлу, что я могу задержаться к ужину. Я позвонил Барнетту и спросил его, где мисс Микаэла. Он очень удивился.

«Мисс Микаэла покинула дом сразу же после вас, сэр».

«Вы знаете, куда она уехала?» – спросил я.

«Ее ждала машина, сэр, но мне кажется, она оставила вам записку».

«Записку? – воскликнул я. – Где она?»

Барнетт отправился искать ее, и, пока он отсутствовал, я размышлял, почему Микаэла ничего не сказала мне о том, что уедет так рано. Она не упоминала ни о каких планах или встречах, пока мы вместе завтракали. Вскоре вернулся с запиской Барнетт. Я взял ее, уже чувствуя смутные подозрения.

Роберт сунул руку в карман, вытащил конверт и протянул Синтии. Она открыла его и прочла четыре строчки, написанные изящным почерком:

«Я уезжаю с Хью Мортеном. Он единственный, кого я люблю! Бесполезно пытаться помешать мне.

Микаэла».

Синтия вздохнула:

– Я думала, она не видится с этим человеком!

– Я знал, что она иногда с ним встречается, – сказал Роберт. – Мы столкнулись с ним в Гудвуде, и как-то раз он устраивал вечер для Микаэлы в Лондоне. Вы предупреждали меня о нем, и я ясно дал дочери понять, что не желаю его ей в друзья. После этого, как я теперь предполагаю, они договорились держать меня в неведении о своих встречах. Синтия, что мне делать?

Синтия сложила записку Микаэлы и засунула ее обратно в конверт.

– У вас есть идеи, куда она могла уехать?

– Нет!

– Вы, конечно, знаете, что жена Хьюго Мортена католичка и никогда не разведется с ним?

– Микаэла слишком молода! – воскликнул Роберт. – Она слишком молода, чтобы так поступать!

– Дайте мне подумать… – произнесла Синтия.

Ей на память пришел бал в Лондоне, когда ей самой было всего лишь восемнадцать. Хью Мортен пригласил ее на танец и довольно ясно дал понять, что пленен ею, хотя она и не обращает на него внимания. Она вспомнила обнимающие ее руки Хью и его голос, глубокий и звучный, нашептывающий ей: «Почему бы нам не вернуться в дом и там продолжить вечеринку… только мы вдвоем? Это будет забавно, ты так не думаешь? У меня отличная радиола, полно шампанского и очень удобная софа. Нужно ли желать чего-то еще?»

«Спасибо, но я предпочла бы остаться здесь».

«Ты совершаешь ошибку, моя милая. Ты ведь еще ни разу не бывала на моих вечеринках. Они забавные! Идем! Будь славной девочкой! Ты не знаешь, что ты теряешь!»

«Спасибо, Хью, но я предпочла бы остаться здесь».

«А ты, малышка, упрямая, да? – произнес он полусерьезно-полураздраженно. – Мы ведь с тобой старые соседи и старинные друзья, если уж на то пошло, и я хочу, чтобы ты посмотрела мою квартиру. Я переделал весь верх нашего старинного особняка. На это стоит посмотреть!»

Да, Синтия отлично помнила эти его слова. Она также помнила, что отказалась от предложения Хью, и Питер проводил ее назад в дом тетушки на такси.

– Отвезите меня быстро к ближайшей телефонной будке! – приказала она Роберту.

– Зачем? – удивился он. – У вас появилась идея, где может быть Микаэла?

– Да. Быстрее, Роберт! Мы не должны терять время!

Теперь, когда она думала о Хью Мортене, ее память всколыхнулась. Она вспомнила, что он долгое время провел за границей, вспомнила, что на юге Франции у него была своя вилла, а в Кении – ферма. Если Микаэла собирается с ним убежать, они вряд ли станут болтаться в Англии, где есть большая вероятность, что их найдут.

Роберт остановил машину у телефонной будки. Схватив телефонную книгу, Синтия принялась искать нужное имя. Отец Хью умер вскоре после начала войны, так что номер должен быть под его именем… да, вот он – Мортен, сэр Хьюго, Гросвенор-сквер, 192.

Синтия села в машину и назвала адрес Роберту.

– Вы думаете, она там? – спросил он, и его тон ясно показал, что он сейчас чувствует.

– Это всего лишь шанс, – ответила она, – но стоит попытаться.

– А когда мы туда попадем, вы…

Тут Синтия поняла, зачем он взял ее с собой.

– Вы хотите, чтобы я поговорила с Микаэлой?

– Да, а Мортен будет иметь дело со мной! – зловеще произнес Роберт.

– Нет! – резко возразила Синтия. – Вы ничего не будете делать, Роберт. Ничего, пока я не поговорю с Микаэлой. Если вы оскорбите мужчину, которого любит ваша дочь, она никогда не простит вас, а его полюбит еще больше. Я поговорю с ней, если, конечно, она захочет меня выслушать.

– Она вас выслушает, – сказал Роберт, – потому что, как я думаю, она вас любит. В данный момент мне не к кому больше обратиться.

– Понимаю, – мягко произнесла Синтия.

Она вдруг представила себе Роберта и Микаэлу, одиноких, лишенных поддержки родственников и друзей, которых у них нет. Впервые ей стало жаль Роберта, так как при всей кажущейся силе и энергии в данный момент он был бессилен и уязвим в этом была его слабость.

– Насколько Микаэла привязана к вам? – спросила она, когда они свернули на Гросвенор-сквер.

Роберт немного помедлил с ответом.

– Не имею понятия. Возможно, я ей совсем безразличен. Почему она должна любить меня? Мы чужие друг другу.

Они остановились у дома номер 192, и времени для дальнейших вопросов уже не осталось.

– Послушайте, Роберт, – сказала Синтия, – оставайтесь здесь, в машине, пока я за вами не пришлю. Пожалуйста, не входите и не устраивайте никаких сцен.

– Хорошо, – ответил он. – Но если у вас не получится и Микаэла не вернется, я возьму дело в свои руки.

Синтия ничего не ответила – она знала, что слова тут бесполезны. Роберт правильно поступил, отправившись сначала искать ее. Но она понимала, что он будет дипломатичен, пока дело не дойдет до главного, и вот тогда…

Она нажала звонок. Дверь открыл дворецкий.

– Я пришла повидаться с мисс Микаэлой Шелфорд, – сказала Синтия. – Она ожидает меня.

Дворецкий мгновение смотрел на нее с сомнением, но затем, к ее облегчению, произнес:

– Вы войдете, мадам?

Она вошла в холл, и он закрыл дверь.

– Сюда, мадам.

Она последовала за ним по коридору к лифту.

Кабина доставила их на третий этаж. Когда они поднимались наверх, Синтия заметила, что окна нижних этажей большого особняка закрыты ставнями, а мебель зачехлена.

На третьем этаже рядом с лифтом находилась дверь, очевидно ведущая в пентхаус, куда некогда приглашал ее Хью. Дворецкий нажал звонок, и дверь тут же открыл лакей в белом пиджаке.

– У этой леди встреча с мисс Шелфорд.

Слуга, по-видимому иностранец, произнес с акцентом:

– Пожалуйста, подождите минуту.

Синтия быстро шмыгнула в квартиру. Она стремительно проскользнула мимо лакея прежде, чем он объявил о ее визите.

Микаэла лежала на софе у окна с журналом на коленях. Она подняла голову, и глаза ее широко распахнулись от удивления.

– Синтия! – воскликнула она. – Что вы здесь делаете?

С чувством облегчения Синтия увидела, что девушка одна. Она молчала, ожидая, пока за лакеем закроется дверь.

Микаэла встала. Одетая в дорожное платье зеленого цвета, она выглядела очень мило, но Синтия заметила, что во взгляде девушки было не только удивление, но и злоба.

– Зачем вы здесь?

– Очевидно, чтобы увидеть тебя! – ответила Синтия, подходя к ней ближе.

– Боюсь, я не хочу видеть вас! – медленно произнесла Микаэла. – Как вы узнали, что я здесь?

– Догадалась.

– Но как вы узнали… я имею в виду, как вы узнали, что я… покинула Бетч-Вейл?

– Твой отец сказал мне.

– Мой отец? Он здесь?

– Внизу.

– Значит, он получил мою записку. Какая же я была дура, что не последовала совету Хью! Он предлагал написать письмо или отправить телеграмму, когда мы окажемся уже за границей. Но я подумала, что это безопасно, поскольку отец не собирался возвращаться из Ньюмаркета до самого вечера.

– Он вернулся за бумагами, которые забыл, – объяснила Синтия.

– Тогда все ясно! – Микаэла взглянула на часы. – Сейчас двенадцать. Еще бы два часа, и мы оставили бы Викторию позади.

– Микаэла, – спокойно спросила Синтия, – ты хорошо подумала, что делаешь?

Микаэла раздраженно махнула рукой и, пройдясь по комнате, остановилась у камина.

– Послушайте, Синтия, – сказала она. – Я знаю, вы пришли сюда, чтобы разубедить меня… возможно, умолять… Но пожалуйста, не говорите ничего из того, что собирались сказать. Я всегда вас очень любила и верила, что и вы меня любите. Мы были друзьями… так не портите этой дружбы сейчас словами, которых я не стану слушать и которые, какими бы проникновенными они ни были, никогда не смогут изменить моего решения.

Синтия опустилась на софу. Она смотрела на девушку, такую прекрасную и такую хрупкую. Вид у нее был решительный, не допускающий ни малейшего сомнения в правильности того, что она собирается сделать.

Сердце Синтии сжалось. Какие слова она сможет найти, чтобы доказать Микаэле: то, что она собирается сделать, грязно и отвратительно? Она сцепила руки, мысленно молясь о помощи, совете и стойкости духа.

– Почему ты это делаешь, Микаэла? – наконец спросила она.

– Ладно, я скажу вам. Я люблю Хью, и он любит меня!

– А ты уверена, что это любовь?

– Абсолютно уверена. Мы поняли при первой же встрече, что созданы друг для друга, он и я. Мы хотим принадлежать и всегда будем принадлежать друг другу!

– Но, Микаэла, Хьюго женат! Как можешь ты принадлежать женатому мужчине?

– Дорогая Синтия, как мало вы знаете о жизни! Когда мы с Хьюго встретились на балу, что вы устраивали в мою честь, то сразу поняли, что всю жизнь искали только друг друга. Нам не нужны были слова, не нужны объяснения, мы просто это знали!