Текст книги "Чудесная миниатюра"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Ванесса принесла миниатюры и направилась с ними в гостиную, расположенную в отдаленном крыле дворца, где под окнами в саду пышно цвели розы.
Там была размещена часть художественной коллекции маркиза. Некоторые миниатюры стояли на каминной полке, другие лежали в специальных застекленных витринах на бархате цвета слоновой кости.
Ванесса отметила, что миниатюры Никласа Хиллиарда в сравнении с работами Ганса Гольбейна казались какими-то блеклыми.
Она слишком перенервничала ночью и не смогла как следует оценить мастерство знаменитого художника и особенности цветовой гаммы времен Генриха Восьмого.
Вместо них она взяла выцветшую миниатюру Джона Хоскинса, дяди и учителя Сэмюэла Купера. В семнадцатом веке он считался довольно известным живописцем.
«Я начну с нее», – подумала Ванесса и положила миниатюру на небольшой столик из красного дерева, который вплотную придвинула к окну.
Картина не слишком нуждалась в реставрации, но девушка знала, что маркиз привык видеть свои сокровища совершенно безупречными, и она решила немного освежить краски.
К сожалению, она оставила в Лондоне свою рабочую одежду. Ванесса бросила голубой фартук в мастерской, после того как маркиз спас ее от сэра Джулиуса Стоуна.
Чтобы не испачкать платья, ей пришлось прикрыть его льняной салфеткой. Она вынула миниатюру из рамки и стала тщательно подбирать краски и смешивать их на палитре.
Ванесса работала уже около часа, когда дверь за ее спиной открылась. Она повернула голову, надеясь, что это вернулся маркиз.
Но, к своему удивлению, она увидела немолодую и очень достойного вида даму, одетую дорого, но вовсе не по последней моде.
Незнакомка вошла в комнату, и Ванесса встала из-за стола.
– Вы мисс Ванесса Лэнс? – холодно, хорошо поставленным голосом осведомилась дама.
Ванессе почудилось, что от ее слов в комнате сразу сделалось прохладно.
– Да, мадам.
– Мне сказали, что вы здесь гостите, – проговорила та. – Я решила нанести визит маркизу и убедиться, что это правда.
Ванесса изумленно взглянула на нее, и дама представилась:
– Я герцогиня Тилби. Мой сын, маркиз Грэмли, был в Карлтон-хаузе в тот вечер, когда вы стали гостьей его королевского высочества принца Уэльского.
– Да, мадам.
Ванесса не представляла себе, о чем пойдет разговор. Вряд ли он коснется событий того вечера. Она вспомнила, как маркиз попросил всех собравшихся хранить в тайне покушение на принца.
– Я так поняла со слов сына, что вы приехали в Карлтон-хауз, чтобы встретиться с маркизом, – продолжила герцогиня, – а тот представил вас его королевскому высочеству. Это правда?
– Да, мадам.
– Сын рассказал мне об этом, но я не могла поверить своим ушам, – сказала герцогиня. – А теперь, как я погляжу, вы гостите в Рэкфорд-парке.
Ванесса с любопытством посмотрела на нее. Девушка не могла взять в толк, почему герцогиня говорит об этом и куда она клонит.
– Насколько мне известно, вы дочь художника? – продолжила допрос герцогиня.
– Да, мадам.
– Я вижу, вы сейчас работаете. Вы владеете этим ремеслом?
– Да, мадам. Я уже несколько лет помогаю отцу.
– В таком случае, у вас есть мастерская в Лондоне?
– Да, мадам… в Айлингтоне.
– Вот там вы и должны работать, – твердо заявила герцогиня.
Она смерила Ванессу неприязненным взглядом и сказала:
– Я буду с вами совершенно откровенна, мисс Лэнс. Не думаю, что вам следует даже оставаться в Рэкфорд-парке.
Ванесса собралась было возразить, но сдержалась.
– Будь вы обычной, безвестной художницей, это бы не имело значения, – заметила герцогиня. – Но о вас по Лондону поползли слухи после того, как вы появились без приглашения в Карлтон-хаузе и стали гостьей его королевского высочества при весьма таинственных обстоятельствах. А теперь вы своим поведением дали для сплетен очередной повод.
– Как видите, мадам, я сейчас реставрирую одну из миниатюр его светлости, – попыталась защититься Ванесса. – Для этого я и прибыла в Рэкфорд-парк.
– Да, я понимаю, – отозвалась герцогиня, – но если эта работа по реставрации столь срочна, вы могли бы заняться ею в своей мастерской.
Ванесса отвела взгляд от герцогини и пристально посмотрела на миниатюру.
– У меня такое чувство, будто вам совершенно неясно, о чем я только что говорила, – заявила герцогиня, решив, что Ванесса слушала ее без особого внимания. – Маркиз – один из самых влиятельных людей в нашем графстве, и все происходящее с ним, как вы сами понимаете, немедленно становится известным соседям и широко обсуждается. К маркизу, как и к его отцу, у нас относятся с огромным уважением, и, если вы останетесь в Рэкфорд-парке и дальше, его репутация может серьезно пострадать.
– Может пострадать? – переспросила Ванесса.
– Ну конечно, – откликнулась герцогиня, – Мне незачем объяснять вам, что джентльмены вроде маркиза Рэкфорда не привозят к себе в родовое имение дам без соответствующего сопровождения. Как они ведут себя в Лондоне, это их дело, но ронять честь в доме, где жила и скончалась его мать, значит терять уважение в глазах окружающих.
– Да… я могу это понять, – немного помедлив, чуть слышно откликнулась Ванесса.
– Тогда я надеюсь, что вы последуете моему совету и поскорее покинете Рэкфорд-парк, – предложила герцогиня. – Я собиралась сказать об этом самому маркизу, но, поскольку его сейчас нет, то, возможно, даже лучше, что мы с вами смогли переговорить без свидетелей. Полагаю, что отъезд не отразится на ваших финансовых делах, и в Лондоне вы сможете заработать не меньше, чем здесь. – После паузы она жестко добавила: – Я также уверена, что маркиз поступил опрометчиво и недооценил свое значение, когда привез вас сюда. Конечно, милорд не предполагал, что это ему повредит, но он заблуждался на этот счет.
– Я ни в коем случае не хотела бы причинить ущерб репутации его светлости, – робко проговорила Ванесса.
– Я вижу, что вы разумная девушка, – с удовлетворением отозвалась герцогиня. – Если вы пришлете мне ваш адрес, я посмотрю, может быть, у меня найдутся для вас какие-нибудь заказы. Вдовствующая графиня Кландерри, которая живет на Беркли-сквер, на днях говорила мне, что хочет заказать портрет своей собаки.
Герцогиня сделала паузу, и Ванесса поняла, что она ждет от нее благодарности.
– Спасибо, мадам, – пробормотала она.
– Но, разумеется, – продолжала герцогиня, – я рассчитываю на ваш немедленный отъезд в Лондон.
Она двинулась к двери и, уже стоя на пороге, сказала:
– Возможно, вас удивило, почему меня так волнует доброе имя маркиза. Дело в том, что между нами уже много лет существует негласный уговор. Маркиз женится на моей дочери, леди Аделаиде Уилмотт, в настоящее время фрейлине ее величества королевы. Полагаю, вы поймете, мисс Лэнс, что я не желаю слышать никаких сплетен о моем будущем зяте.
Герцогиня не стала дожидаться ответа Ванессы. Она покинула Розовую гостиную, и лакей почтительно затворил за ней дверь.
Какое-то время Ванесса не двигалась с места. Потом она взяла лежавшую на столе миниатюру, вставила ее в рамку и повесила на место.
Потом девушка поспешно собрала свои кисти и палитру.
Ей стало ясно, что с помощью герцогини она нашла ответ на вопрос, мучивший ее всю эту ночь. Доводы, проносившиеся в ее сознании, проблемы, которые ей никак не удавалось разрешить, оказались простыми и понятными.
Она любила маркиза и уже поэтому никак не хотела повредить его репутации.
В голосе герцогини улавливались презрение и брезгливость. Ванесса вспомнила, что в прошлом ее мать говорила о случаях нарушения морали таким же тоном.
Настоящие дамы из высшего света просто не вправе вести себя иначе, они должны быть непримиримы к женщинам, оскорбляющим нравственные законы, какие бы обстоятельства ни толкнули тех на скользкий путь.
Теперь Ванесса с особой ясностью осознала неприглядность и даже позор положения, в котором чуть было не оказалась.
«Это не любовь, – твердила она себе, – а что-то грязное и порочное».
Она не должна допустить ничего подобного, даже если ее сердце не выдержит разлуки.
– Я люблю его! – в отчаянии повторила она.
Однако именно любовь заставила ее торопливо преодолеть длинные коридоры дворца, поспешно подняться по лестнице, вернуться в спальню, позвонить в колокольчик и вызвать Доркас.
Глава седьмая
– Вы обошли ломбарды?
– Да, милорд.
– И побывали во всех антикварных магазинах?
– Уже в третий раз, ваша светлость.
– Как, по-вашему, где еще мы могли бы поискать?
– Я заходил в лавки, которые, наверное, посещала эта молодая дама, разговаривал с владельцами других магазинов в Айлингтоне, многие из них знали мисс Лэнс и ее служанку, но в последние дни не видели ни ту, ни другую.
Маркиз поглядел на список, лежавший на его письменном столе.
– А в кварталах по соседству с Айлингтоном вы были?
– Во всех, милорд.
После паузы маркиз сказал:
– Я уже говорил, что не пожалею никаких денег. Если вам понадобится помощь, то не стесняйтесь и скажите прямо.
– Благодарю вас, милорд, но людей у меня достаточно. Я продолжу поиски. Мне очень помогла ваша миниатюра.
Маркиз отрывисто произнес:
– Покажите мне ваш отчет.
Человек, стоявший напротив него, протянул довольно грязный клочок бумаги, на котором была обозначена сумма.
Маркиз взглянул на него и заявил:
– Передайте счет моему секретарю, мистеру Граттону. Он заплатит вам сколько положено и выдаст дополнительную сумму на текущие расходы.
– Спасибо вам, милорд. Большое спасибо.
Сыщик, нанятый для розысков Ванессы, почтительно поклонился и вышел из комнаты.
Какое-то мгновение маркиз сидел и смотрел вдаль. Потом поднялся, остановился у окна и стал смотреть на проезжающие по Беркли-сквер экипажи.
«Способен ли человек бесследно исчезнуть?» – спрашивал он себя. А ведь именно это случилось с Ванессой.
Маркиз занимался ее поисками уже три недели, используя все свои возможности, но никакого результата видно не было.
Он с трудом мог поверить, что столь неопытная и беззащитная девушка сумела ускользнуть из-под сети, раскинутой занятыми ее поисками людьми. Думая об этом, он терялся в догадках и не знал, что ему нужно предпринять.
Тогда, в Рэкфорд-парке, он действовал решительно и энергично, пожар удалось погасить, но он задержался на ферме и вернулся домой позже, чем рассчитывал.
Ему понадобилось все его хладнокровие и смелость, чтобы четко руководить испуганными, растерянными людьми, спасти скот и не дать пожару перекинуться на другие строения.
Маркиз полностью контролировал ситуацию, и лишь благодаря этому ущерб оказался меньше, чем можно было ожидать.
Но когда огонь потушили, разбежавшийся скот вернули на место, а семье фермера подыскали новое пристанище, он понял, что время ленча давно миновало.
Однако маркиз возвращался в Рэкфорд-парк в хорошем настроении.
Он пришпорил коня и поскакал во весь опор, радуясь, что сумел предотвратить грозящую имению катастрофу. Маркиз видел, с какой благодарностью смотрели на него фермеры и жители деревни, когда он прощался с ними.
У входа его ждал конюх, готовый отвести лошадь в стойло. Маркиз торопливо взбежал по широким каменным ступеням, отдал шляпу дворецкому и сказал:
– Я опоздал, Дженкинс! Надеюсь, что мисс Лэнс не стала меня ждать и позавтракала?
– Мисс Лэнс покинула имение, сэр.
Ответ дворецкого не сразу дошел до маркиза. Он выслушал эту новость по пути в столовую.
Он остановился как вкопанный.
– Покинула? Что ты имеешь в виду, сказав «покинула»?
– Мисс Лэнс и ее служанка, милорд, уехали в Лондон около одиннадцати часов утра.
– Уехали в Лондон? – еще раз повторил маркиз, не видя в этих словах никакого смысла.
– Мисс Лэнс спросила, милорд, может ли она воспользоваться вашим экипажем, а потом пересесть в дилижанс. Но она так торопилась, и я предостерег ее, сказав, чтобы она не тратила времени на поездку в дилижансе. Думаю, что вы бы со мной согласились, ваша светлость.
– Разумеется, – мгновенно откликнулся маркиз. – Но почему мисс Лэнс столь спешно отбыла в Лондон? Может быть, она получила какое-то срочное сообщение?
– Нет, милорд, насколько мне известно, ни сообщения, ни письма мисс Лэнс не получала.
– Я ничего не понимаю, – проговорил маркиз, обращаясь скорее к самому себе.
– Судя по всему, милорд, – продолжил дворецкий, – мисс Лэнс приняла решение уехать после разговора с ее светлостью.
– С ее светлостью? – недоуменно вскинул брови маркиз. – Кого ты имеешь в виду, Дженкинс?
– С герцогиней Тилби, милорд. Ее светлость собиралась нанести вам визит, но, услышав, что вас нет дома, пожелала встретиться и переговорить с мисс Лэнс.
Маркиз ничего не ответил, и дворецкий продолжил свой рассказ:
– Мисс Лэнс была в Розовой гостиной, милорд. Я понял, что она реставрировала одну из ваших миниатюр. Ее светлость говорила с ней недолго, и вскоре после ее ухода мисс Лэнс попросила отвезти ее в карете до Биконсфилда.
Маркиз достал свои часы и взглянул на них.
Если Ванесса выехала из Рэкфорд-парка в одиннадцать, то сейчас уже добралась до Лондона.
Он хотел как можно скорее увидеться с ней, но ему еще предстояло отправиться с визитом к герцогине Тилби и выяснить, что она наговорила Ванессе.
Он в общих чертах представлял себе содержание их разговора. Маркиза просто взбесило вмешательство посторонних в его личные дела. К тому же он знал, что герцогиня Тилби любит посплетничать и совать свой нос куда не надо.
Маркиз наскоро перекусил, переоделся и поехал в фаэтоне в замок Тилби.
Сначала герцогиня рассыпалась перед ним в любезностях, и ее тон сделался холодным и агрессивным, лишь когда она по требованию маркиза подробно пересказала свой разговор е Ванессой.
– Я не понимаю, мадам, – произнес он не менее ледяным тоном, – по какому праву вы взяли на себя роль цензора и принялись читать мораль молодой даме, гостящей у меня в имении?
– У меня есть такое право. Даньен, – ответила герцогиня. – Как-никак я знаю вас с колыбели, а ваш отец всегда хотел, чтобы наши семьи породнились.
– Возможно, мой отец действительно хотел этого, – возразил маркиз, – но я взрослый человек и в состоянии управиться со своими личными делами.
– Я это понимаю, – заметила герцогиня, – но, сколько я себя помню, в Рэкфорд-парке никогда не было скандалов, и я не позволю вам губить репутацию, подрывать уважение, с которым к вам относятся в графстве, и порочить доброе имя всей вашей семьи.
– В моем роду, – с явным сарказмом проговорил маркиз, – насчитываются целые поколения пиратов, мошенников и мотов. Как вы говорите, я пользуюсь уважением в Оксфордшире. Поэтому мне трудно поверить, будто моя репутация способна пострадать из-за того, что я пригласил в свой дом талантливую художницу. Она любезно согласилась отреставрировать мои миниатюры.
– Она слишком молода и хороша собой, – отпарировала герцогиня, – и все будут думать о ее миленьком личике, а вовсе не о ее художественных талантах.
– Это никому не пришло бы в голову, не окажись, она случайно на званом обеде в Карлтон-хаузе! – запротестовал маркиз.
– Я вижу, что этот разговор уже завел нас в тупик, Даньен, – заявила герцогиня. – Я только прошу вас быть более осмотрительным. Никого не волнует, что вы делаете в Лондоне, но в провинции, как вам известно, все обстоит иначе. Поступайте как хотите, я лишь надеюсь, что в будущем вы станете сознательнее!
Маркиз в ярости покинул замок Тилби.
Маркиз прекрасно понимал, что герцогиню отнюдь не заботило его доброе имя, просто она привыкла вмешиваться и распоряжаться чужими судьбами.
Ее сын, глуповатый и довольно легкомысленный молодой человек, рассказал ей про обед в Карлтон-хаузе, но, к счастью, умолчал о причине появления Ванессы.
Однако маркизу было ясно, что теперь весь высший свет начнет гадать, почему неизвестная, но на редкость хорошенькая молодая девушка без приглашения оказалась во дворце и была представлена его королевскому высочеству.
Сплетни станут распространяться по салонам и гостиным, обрастая новыми подробностями. Маркиз с отвращением подумал, что в высшем свете любая тайна становится наутро громкой сенсацией.
По пути в Лондон он твердо решил, что никакие уговоры не заставят его жениться на леди Аделаиде Уилмотт.
Вполне возможно, что она может оказаться достойной женой, но герцогиня в качестве будущей тещи заранее вызывала у него ненависть, да что там, он ее просто не мог терпеть.
Он был убежден, что больше не пустит на порог ни герцогиню, ни дам, подобных ей, и не позволит им являться в его отсутствие и причинять беспокойство гостям.
Он только надеялся, что Ванессу не слишком расстроили эти нравоучения.
Правда, маркиз понимал, что Ванесса еще находится под впечатлением разговора, и резкость герцогини могла ее обидеть.
Ванесса была столь чувствительна, эмоциональна и неопытна, что одно неосторожное слово равнялось для нее тяжкому оскорблению. Маркиз вновь пожалел, что не был дома в момент визита ее светлости. Наверное, герцогиня прозрачно намекнула Ванессе, что она – его любовница.
Он подумал, что теперь ему надо вести себя с Ванессой очень деликатно и не торопить ее. Пусть она все взвесит и лишь потом примет решение.
Маркиз был убежден, что она сочтет его предложение разумным и позволит ему стать ее надежным и щедрым покровителем.
Ведь она любила его, а он страстно желал ее и сам удивлялся силе собственных чувств.
«Только бы мне ее не напугать», – предостерег он себя, когда четверка взмыленных лошадей остановилась у домика на Айлингтон-сквер.
Конюх спрыгнул с козел и постучал в дверь. Ему никто не открыл, и он постучал снова.
Так и не дождавшись ответа, маркиз поехал к себе на Беркли-сквер выяснить, стоит ли у ворот его дорожный экипаж, в котором Ванесса покинула Рэкфорд-парк.
Его предположение подтвердилось – конюх прогуливал лошадей, чтобы они хорошенько отдохнули перед возвращением в загородное имение.
Маркиз послал за ним.
– Путешествие заняло у нас всего три часа, милорд! – с гордостью доложил конюх.
– Неплохой результат, – похвалил его маркиз. – И вы высадили мисс Лэнс у ее дома в Айлингтоне?
– Да, милорд, и леди меня очень благодарила. Уверен, что поездка пришлась ей по душе.
– Можете возвращаться. Это все.
Конюх уехал, а маркиз, немного отдохнув, вновь направился в Айлингтон.
Но дом по-прежнему был заперт.
На сей раз маркиз постучал в обе двери и заглянул в окно первого этажа. Впрочем, ему и без того было ясно, что дома никого нет.
Маркиз отправился к черному ходу, без труда открыл окно комнатки в полуподвале, где спала Доркас, и влез в нее.
Он принялся обследовать дом, сам не понимая, что надеется обнаружить.
Добравшись до гостиной, единственной комнаты, кроме мастерской, где ему приходилось бывать, маркиз сразу заметил, что портрет матери Ванессы, висевший над камином, исчез!
Ему также показалось, что в гостиной недостает нескольких картин, но он не стал бы это утверждать.
Он нахмурился и поднялся на второй этаж, но не обнаружил там ничего ценного.
Он ненадолго задержался в маленькой спальне Ванессы и постоял у ее постели с белым оборчатым покрывалом в тон занавесям и скатерти на туалетном столике.
Рэкфорд вспомнил, как изысканно выглядела девушка в белом вечернем платье, когда неожиданно появилась в Карлтон-хаузе.
Именно в эту минуту он испугался, что никогда больше не увидит ее.
Маркиз вышел из дома и задумался, с чего ему нужно начать поиски. Вскоре он понял, что непременно должен найти портрет ее матери. Тогда он получит ключ к разгадке исчезновения Ванессы.
Через неделю он убедился в своей правоте. Обойдя чуть ли не всех антикваров Лондона, он обнаружил этот портрет в маленьком магазинчике.
Владелец охотно поделился с ним информацией.
– Да, я знал покойного Корнелиуса Лэнса, милорд. Он был отличным художником, и в свое время я приобрел несколько его миниатюр.
– Это портрет миссис Лэнс, – пояснил маркиз, указав на картину, висевшую рядом с двумя невзрачными видами Темзы.
– Да, милорд, – подтвердил владелец. – Очень красивая была женщина! Я часто говорил своей жене: «Если бы миссис Лэнс выезжала в свет, как жены других художников, она произвела бы сенсацию! Однако она почему-то жила очень замкнуто».
– Этот портрет вам принесла мисс Ванесса Лэнс. Я ищу ее повсюду, и меня очень беспокоит, куда она могла исчезнуть. Будьте добры, сообщите мне ее адрес.
– Должно быть, она в доме своего отца в Айлингтоне, милорд.
– Нет, ее там нет, – ответил маркиз.
– Тогда я не представляю себе, где она может находиться, милорд, – проговорил антиквар. – Она пришла сюда с картиной два дня назад.
– Сколько вы ей заплатили? – спросил маркиз.
Увидев, что владелец магазина замялся, он властно потребовал от него ответа:
– Я хочу знать правду!
– Восемь гиней, милорд.
– Вы думаете, что этого достаточно?
– Сомневаюсь, что я мог бы выложить за нее больше двадцати, – отозвался антиквар, – и, видимо, я ее не скоро продам. Корнелиус Лэнс был известен своими миниатюрами, милорд. На них бы покупатели нашлись, но на портреты такого рода особого спроса нет…
– Предлагала ли вам мисс Лэнс что-нибудь еще? – прервал его излияния маркиз. I
– У нее было два рисунка в рамках, – сказал антиквар, – но они вообще не годились для продажи. Я взял их просто из жалости.
– Покажите мне их, – распорядился маркиз.
Он поглядел на рисунки и понял, что это очень выразительные наброски итальянских скульптур. Судя по всему, Корнелиус Лэнс сделал их, когда был за границей.
– Сколько вы за них заплатили?
– Две гинеи, милорд, – смущенно пробормотал антиквар.
«Таким образом, – подумал маркиз, – у Ванессы всего десять гиней. Сумеют ли они с Доркас продержаться и долго ли будут где-то прятаться?»
Он вспомнил, как тяготила ее постоянная бедность, но тут же приободрился – ведь Ванесса еще не кончила реставрировать миниатюры принца, как, впрочем, и его собственные.
Теперь маркиз проклинал себя за неосмотрительность. Никто не мешал ему заплатить девушке за уже сделанную работу. Но в ту пору он был убежден, что она останется с ним в Рэкфорд-парке, а, вернувшись в Лондон, больше не будет думать о деньгах.
Десять гиней!
Сумма, конечно, ничтожная, но он не сомневался, что скоро найдет ее и ей не придется голодать.
Маркиз купил портрет мисс Лэнс, рисунки и расплатился с антикваром. Тот пообещал, что сразу даст знать, если Ванесса вновь появится в магазине.
– Надеюсь вам ясно, – сурово проговорил маркиз, – что вы должны предложить мисс Лэнс хорошие деньги за любую ее вещь. А потом скажете, что в настоящий момент не располагаете такой суммой и попросите ее зайти попозже. А сами немедленно свяжетесь со мной.
– Я все понял, милорд, – откликнулся антиквар.
Он обрадовался, что маркиз скупил все работы Лэнса. В ответ хозяин магазинчика мог пообещать что угодно.
Маркизу по-прежнему казалось, что рано или поздно Ванесса обязательно вернется на Айлингтон-сквер. Во всяком случае, там ее ждет крыша над головой.
Он договорился с агентом полиции, что за домом установят наблюдение и, если там кто-то появится, его тотчас уведомят об этом.
На первых порах маркиз искал Ванессу сам и был настроен вполне оптимистически. Он полагал, что поиски не затянутся.
Но с каждым днем его тревога все возрастала.
Впервые в жизни он лишился покоя из-за женщины, и отнюдь не потому, что она отвергла его предложение. Нет, он желал защитить ее и оградить от всех невзгод, ожидающих юную девушку в большом городе.
До этого он никогда не стремился кому-либо помогать или брать на себя тяжкую ношу ответственности.
Еще совсем недавно он бы только расхохотался в лицо тому, кто сказал бы ему, что его будет тревожить судьба какой-то юной леди. Но теперь волнение за Ванессу лишило его сна и аппетита.
Что она может делать в Лондоне, одна, со старой служанкой? Ведь она так миловидна и неопытна.
По ночам ему казалось, что она стала добычей наглецов и насильников вроде сэра Джулиуса Стоуна. Он вставал и долго расхаживал взад-вперед по спальне со сжатыми кулаками, словно собирался бороться с ее обидчиками.
Ему все время казалось, что она попала в беду и никто не слышит ее криков.
Отчаянный вопль Ванессы, когда на нее в мастерской набросился Джулиус Стоун, денно и нощно звучал в его ушах. Это страшное эхо заглушало остальные звуки, и маркиз с трудом реагировал на происходящее.
Он просыпался очень рано, но вместо прогулки по парку объезжал верхом лондонские улицы. Рэкфорд надеялся, что в толпе мелькнет силуэт Ванессы или Доркас, идущих за покупками.
Иногда ему попадалась на глаза хрупкая девичья фигурка, отдаленно напоминающая Ванессу, и его сердце начинало радостно биться. Он пришпоривал лошадь, но, подъехав поближе, понимал, что ошибся.
Каждый день усугублял тяжесть потери, агент полиции повторял одно и то же, неутешительные новости отравляли душу, и маркиз понял, что такое настоящее горе. Он боялся, что его разум не выдержит сурового испытания.
Маркиз побывал в больницах, решив, что Ванесса или стала жертвой несчастного случая, или не на шутку расхворалась от лишений, но, слава богу, ни в одной из них ее не оказалось.
Он расспросил многих священников, но никто из них не видел среди прихожан ни Ванессу, ни Доркас. Маркиз огорчался, сознавая, что потратил время даром, а впереди его ждала очередная бессонная ночь.
– Вы сильно похудели, милорд, – укоризненно покачал головой старый дворецкий. – Костюмы болтаются на вас, а прежде сидели как влитые.
– Это неважно, – отмахнулся Рэкфорд, и Джарвис изумленно взглянул на него.
Уж он-то знал, как тщательно прежде следил за собой его хозяин.
Через две недели после исчезновения Ванессы маркиз почувствовал себя побежденным, Любовь сломила его гордыню.
Он никогда не мог пересилить себя и сказать кому-либо из женщин: «Я люблю тебя», хотя говорил Ванессе, что желает ее. Но и она не услышала от него этих магических слов.
Страдания, боль, тоска, железным обручем сдавившие сердце, стали его постоянными спутниками.
Раньше маркиз считал любовь удовольствием, усладой души и тела, желанием, которое нужно утолить, вспышкой страсти, которая слишком быстро гаснет.
Но, думая о Ванессе, он ощущал совсем иное.
Рэкфорд испытывал настоятельную потребность быть с ней рядом. Конечно, он хотел ее, как мужчина хочет обладать любимой женщиной, но не только потому, что она была красива и возбуждала его. Нет, она уже стала его душой и сердцем.
«Как ты могла быть такой жестокой, моя дорогая? Почему ты так поступила со мной?» – задавался он вопросами, расхаживая по спальне в предрассветные часы, и знал, что сам виноват в случившемся.
Из-за него погас внутренний свет, озарявший ее нежное лицо, а глаза Ванессы перестали радостно сиять.
Она любила его, а он предложил ей покровительство, и девушка, обладающая чистой натурой, сочла это грехом.
Маркиз впервые в жизни увидел себя со стороны, и ему сделалось стыдно. Господи, как же высокомерно и беспринципно он себя вел!
Ведь он нашел самое ценное на свете – чистую, бескорыстную любовь и не сумел ее оценить.
Он – знаток, собиратель и хранитель сокровищ, не смог распознать драгоценную жемчужину!
– Болван! Какой же я болван! – в отчаянии восклицал он. Маркиз знал, что обретет счастье, лишь найдя Ванессу.
Ему казалось немыслимым, что дни тянутся так медленно, а он, которому всегда сопутствовал успех, терпит одно поражение за другим.
Он отдал агенту полиции портрет Ванессы и не сомневался, что тот быстро отыщет ее. Но поиски не дали никаких результатов, и маркиз вновь начал действовать на свой страх и риск.
Он узнал, что в Пантеон-Базар продаются краски, кисти и прочие нужные художникам материалы и отправился туда, обратив на себя внимание дам, покупавших ткани и шляпки.
Маркиз не раз прошелся по крутым, узким улочкам, где торговцы громко расхваливали свой товар, надеясь привлечь покупателей. Он расспрашивал продавцов устриц, овощей и фруктов.
Куда могла скрыться Ванесса?
Он словно натолкнулся на непреодолимую преграду.
Даже близкие друзья не понимали, почему он перестал посещать званые вечера. За эти недели он не был ни в Уайтс-клубе, ни в других игорных домах, где они постоянно встречались.
Маркиз ненадолго появлялся в палате лордов, когда там решался какой-нибудь важный вопрос, но сидел на заседаниях с отсутствующим видом. Все остальное время он продолжал искать Ванессу и понимал, что погружается в пучину отчаяния.
Принцу Уэльскому рассказали о его странном поведении, и он недоумевал, чем оно вызвано.
Принц прислал маркизу письмо с приглашением пообедать следующим вечером в Карлтон-хаузе, а после отправиться в сады Воксхолла на премьеру аттракциона – запуск аэростата.
По тону письмо его королевского высочества скорее походило на приказ, и маркиз был вынужден повиноваться.
Он поехал во дворец без всякой охоты и, когда принц начал расспрашивать, куда он исчез и как поживает, маркиз не знал, как ему ответить.
Но принц, как всегда, интересовался только собственной персоной и, выслушав не слишком убедительные ответы приятеля, принялся показывать ему новинки своей коллекции.
На обед были приглашены многие знакомые маркиза. Остроумный, непринужденный разговор доставил ему удовольствие, и он слегка расслабился, хотя тревожные мысли о Ванессе ни на минуту не покидали его.
После обеда пышная процессия двинулась в сады Воксхолла.
В 1728 году они достались новому владельцу, Джонатану Тайерсу. Он изменил к лучшему планировку садов, выстроил павильоны и ротонды, и с тех пор в них успело развлечься и отвести душу не одно поколение англичан.
Хогарт жил неподалеку и подготовил к открытию Воксхолла огромную ridotto affresco [2]2
Настенное панно в холле или у входа ( ит.).
[Закрыть], украсившую павильоны.
Он написал для ротонды портреты Генриха Восьмого и Анны Болейн и разрешил Фрэнсису Хейману скопировать свои «Четыре времени года».
Веселые, озорные, ослепительно яркие картины идеально подошли к глубоким альковам, обставленным в восточном стиле, и привлекли в сады новых посетителей.
Тайерс распорядился поставить в Воксхолле памятник Генделю и позаботился о дополнительном освещении. Уже тогда в садах горело пять тысяч масляных ламп, и они стали едва ли не самым светлым местом в Лондоне. Но к концу столетия их число увеличилось до четырнадцати тысяч. Захватывающие дух аттракционы пользовались особым успехом у зрителей всех сословий, включая принца Уэльского и его друзей.
У его королевского высочества был личный павильон с отдельным входом. Эта вычурная постройка виднелась за деревьями, посередине небольшой рощи, и к ней примыкала тоже весьма причудливая эстрада для оркестра, похожая на китайскую пагоду.
Около ротонды полукругом располагались небольшие уютные павильоны, где обычно ужинали друзья принца. В каждом из них стояли стол и шесть или семь стульев.
Павильоны украшали картины Хеймана «Дракон», «Королевская охота», «В беседке», «Корабль», «Король Георг».
Маркиз часто бывал в садах Воксхолла, и его не прельщала возможность вновь услышать пение известной примадонны. Он предпочитал оперный театр концертам на свежем воздухе.
