Текст книги "Чудесная миниатюра"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Барбара Картленд
Чудесная миниатюра
Глава первая
1804 год
Маркиз Рэкфорд позволил слуге снять с себя вечерний сюртук, безупречно сшитый знаменитым Уэстоном. Модный портной учитывал вкусы своих лучших клиентов – в отличие от принца Уэльского маркиз любил свободно сидящие вещи, и потому сюртук превосходно, без единой складки облегал его стройную фигуру, но ни в коей мере не обтягивал ее.
Маркиз заказал себе лучший номер в придорожной гостинице – комната была просторной и, несмотря на низкие потолки, на редкость уютной.
Хотя на дворе стоял май, в камине весело потрескивали дрова, и лорд с удовлетворением заметил, что широкая дубовая кровать с пружинистым матрасом располагает к отдыху и спокойному сну.
Маркиз слегка нахмурился, и его красивый лоб перерезала морщинка, когда он услышал смех и громкие возгласы. Эти звуки доносились до него в течение всего вечера и особенно досаждали во время обеда.
– Я еще ни разу не останавливался в столь шумном месте, – обратился маркиз к своему слуге. – Зря мы пренебрегли добрым советом и не присоединились к лорду Линкольну.
– К сожалению, милорд, – откликнулся слуга, – как раз в день нашего приезда поблизости начались соревнования по боксу. Мне сказали, что ставки перевалили за две тысячи гиней и здешний люд набил себе карманы. Видимо, веселье связано с этими событиями.
– Ну и как, кто победил? – без особого интереса осведомился маркиз.
Он и сам увлекался боксом, но, как правило, поединки, если только в них не участвовали чемпионы, заставляли его откровенно скучать.
Маркиз считал, что в последнее время в провинции состязания стали устраивать слишком часто. Причина была ясна – хозяева гостиниц и постоялых дворов не упускали возможности неплохо нажиться, пользуясь наплывом любителей спорта, не жалеющих денег на обильную выпивку.
– Я полагаю, милорд, что вас бы разочаровал поединок, – сообщил слуга. – Соперника здешнего спортсмена расхваливали на все лады, однако через полчаса он свалился замертво, и зрители начали жаловаться, что потратили время даром.
– Признаюсь, этого я и ожидал, – коротко отозвался маркиз. – Из-за этих состязаний в гостинице полно посторонних, они болтают без умолку, все время галдят и не дают мне отдохнуть.
– Они так напились, что многие попадали со стульев, – с усмешкой сообщил слуга. – Хозяину можно позавидовать, такой золотой урожай ему прежде и не снился!
Маркиз промолчал. Сплетни слуг были ему не по душе, он устал от долгого путешествия, потому что выехал из замка лорда Харгрейва в Хантингдоншире еще ранним утром.
Слуга помог ему раздеться, и он умылся теплой водой, к которой добавил несколько капель одеколона. Маркиз остался доволен этой поездкой. Она дала ему возможность посмотреть в деле новых гнедых лошадей, которых он купил двумя месяцами раньше в Таттерсолле и объезжал лишь в Гайд-парке. Но само путешествие стоило ему немалых сил и заняло двое суток.
Замок лорда Харгрейва стоял в стороне от проезжих дорог, и маркизу пришлось добираться по ухабистым, пыльным проселкам. Он провел в пути две ночи – одну заняла поездка из Лондона в замок, а другую – возвращение.
Еще два дня он прогостил в замке, и они стали своего рода вознаграждением за испытанные неудобства. Маркиз приобрел интересную новинку для своей художественной коллекции и собирался показать ее принцу Уэльскому. Он взял эту картину с собой, зная, что доставит удовольствие его королевскому высочеству.
Однако получаса пребывания в замке хватило для того, чтобы маркиз понял, что лорд Харгрейв не собирается ехать в Лондон.
Нетрудно было догадаться, что он пригласил маркиза вовсе не для знакомства с художественными сокровищами. Нет, он преследовал иную цель, а его красноречивое и, казалось бы, убедительное письмо принцу явилось лишь предлогом.
Лорд Харгрейв представил маркизу свою дочь с видом фокусника, эффектно извлекшего кролика из шляпы.
Очевидно, он полагал, что без хлопот нашел ей знатного и богатого мужа, который с радостью предложит миловидной, темноглазой Эмили свою руку и сердце.
Маркизу сразу стало ясно, что он угодил в ловушку. Он не смог скрыть раздражения и заявил, что его интересуют картины, а жениться в ближайшие несколько лет он не собирается. Иными словами, он ясно дал понять, что на него незачем рассчитывать на брачном рынке.
«Неудивительно, – признался он себе, – что лорд Харгрейв, столь искренне желавший счастья своей дочери, счел наш брак делом решенным и отнесся ко мне как к будущему зятю».
Маркиз успел к этому привыкнуть – отцы и матери большинства девиц на выданье охотились за ним уже несколько лет, с тех пор как он кончил Итон.
Он был не только несметно богат, а его фамильный особняк и имения по праву считались лучшими в Англии. Внешность маркиза привлекала ничуть не меньше.
Он был так хорош собой, что лишь его незаурядная изворотливость и некоторая доля упрямства помешали прозвищу Красавчик Рэкфорд прочно утвердиться в обществе.
Им восхищались и мужчины, и красивые светские дамы, всеми силами пытавшиеся привлечь его внимание к своим прелестям.
Известный яхтсмен-любитель, он главенствовал в клубе, объединяющем его единомышленников, и правил экипажем лучше любого кучера, неизменно побеждал в дуэлях на шпагах и пистолетах и был превосходным наездником.
Кроме того, он играл заметную роль в палате лордов, многие политики искали у него поддержки и прислушивались к его мнению.
Принц Уэльский не только называл маркиза своим близким другом, отнюдь не кривя душой, но и всякий раз советовался с ним, когда речь заходила о произведениях искусства, по праву считая его большим знатоком в этом деле. Маркиз служил для принца неиссякаемым источником информации о многих вещах.
Пристрастие принца к картинам и другим произведениям искусства, изысканной мебели и всему, что способно еще более прославить резиденцию принца Карлтон-хауз, давало карикатуристам обильную пищу, и они постоянно изощрялись в насмешках.
Долги принца Уэльского росли с каждым годом, что приводило в ярость и народ, и членов парламента, но сокровища, на которые он тратил столь огромные суммы, вызывали зависть у всех ценителей искусства.
Несомненно, Карлтон-хауз был великолепен!
Дворец был подарен принцу королем и стал его лондонской резиденцией. В ответ благодарный принц обещал не продавать свои земли, оплачивать работы по реконструкции и ремонту дворца, а также налоги и следить за парками, окружавшими Карлтон-хауз.
Сам по себе дворец не привлекал особого внимания. Его выстроили в восемнадцатом веке, и прежде в нем жила бабушка принца, вдовствующая герцогиня Уэльская.
Принц, став его хозяином, решил превратить его в английское подобие Версаля. Он нанял архитектора Холланда и в 1783 году переехал в Карлтон-хауз и стал наблюдать за развернувшимся строительством.
Его отличный вкус наконец-то пригодился для отделки и меблировки комнат.
Карлтон-хауз украсили картины, зеркала, бронза, севрский фарфор, редкие гобелены и прочие драгоценности, и теперь он смело мог соперничать с Версалем и дворцами в далекой северной столице – Санкт-Петербурге.
Принц часто бывал на аукционах, заезжал в антикварные магазины и постоянно покупал раритеты, способные украсить тот или иной зал Карлтон-хауза.
Принц считал маркиза одним из своих ближайших друзей, хотя тот был моложе его на целых двенадцать лет. Он дорожил советами приятеля и иногда даже следовал им.
Большинство друзей принца либо пытались высказывать свои суждения о его сокровищах, совершенно не разбираясь в искусстве, либо были равнодушны к его дорогостоящему увлечению, и маркиз выгодно выделялся на этом фоне.
Однако ни внешне, ни по своим привычкам принц Уэльскнй и маркиз Рэкфорд не походили друг на друга.
Оба были очень хороши собой, но принц, от природы немного флегматичный и склонный к полноте, любил изнеженный покой, удовольствия, не отказывая себе ни в еде, ни в питье, и год от году становился все грузнее, тогда как маркиз, и без того стройный и спортивный, вел активный образ жизни и все время находился в хорошей форме.
Такой фигурой можно было гордиться – широкоплечий, узкобедрый и, как часто говорил ему портной, без унции лишнего веса.
Лицо маркиза тоже казалось жестко очерченным, с четкими, высокими скулами и решительно выдвинутым подбородком. В его облике преобладали мужественная элегантность и уверенность в себе.
Немало женщин утверждало, что у него внешность флибустьера, и он вел себя с ними так, что невольно оправдывал это определение.
Если принц плыл по течению жизни, потакал своим прихотям и зачастую действовал совершенно бездумно, поддаваясь мимолетному капризу, то маркиз не только подчинялся выработанной с годами дисциплине, но и прекрасно знал, что он должен сделать сейчас и что в ближайшем будущем. Он, не колеблясь, шел к намеченной цели.
Так, он твердо решил, что не женится, пока не найдет идеально подходящую ему девушку.
Маркиз понимал, что с его громким именем, огромным состоянием и положением в обществе он должен рано или поздно стать главой семьи и продолжателем рода Рэкфордов.
В сущности, он уже выбрал себе невесту, хотя скрывал это даже от близких друзей. Маркиз готовился к помолвке с дочерью герцога Тилби, своего соседа по имению.
Леди Аделаида Уилмотт полностью соответствовала образу его будущей жены.
Она была спокойна, приветлива, хорошо воспитана, и хотя не поражала особой красотой, но обладала весьма приятной наружностью.
Черты ее лица были аристократически тонки, а осанка горда и безупречна. Маркиз не сомневался, что она сумеет достойно выглядеть на званых вечерах в бальных платьях и фамильных драгоценностях Рэкфордов.
До последнего времени леди Аделаида оставалась фрейлиной королевы, и маркиз понимал, что этот опыт придворной жизни поможет ей в будущем, когда она станет его женой.
Его не смущало, что ей уже исполнилось двадцать четыре года. Он скучал в обществе молоденьких девушек и был уверен, что именно с леди Аделаидой, не стремившейся к раннему замужеству с первым же более-менее достойным кандидатом в супруги, у него найдется немало общего.
Маркиз был доволен собой, но, в отличие от принца Уэльского, хранил свои любовные связи в тайне и казался довольно замкнутым, отчего еще сильнее привлекал дам из высшего общества и вызывал у них неподдельную страсть.
Но им приходилось считаться с мнением света: одно дело, если в маркиза влюбилась хозяйка знаменитого салона, прославленная красавица, жена аристократа, и совсем иное, если ее роман стал предметом пересудов и она навсегда лишилась своего доброго имени.
Как говорила жена великого политика, леди Мелбурн:
– Любой член нашего общества, пренебрегающий мнением света и бравирующий собственной независимостью, рано или поздно ощутит на себе печальные последствия.
Впрочем, она сама не могла похвалиться безупречной репутацией. У нее имелось немало любовников – лорд Колерейн, герцог Бэдфорд и весьма влиятельный лорд Эгремонт. Но она вела себя умно и не афишировала своих пристрастий.
Вот и о любовницах маркиза постоянно ходили слухи, но подтвердить их никому не удавалось.
Сплетни о нем можно было услышать в каждом клубе и каждой великосветской гостиной, но, как правило, все ограничивалось предположениями и домыслами.
Помимо романов с дамами своего круга, маркиз, согласно неписаным правилам, царящим тогда в высшем обществе, содержал любовницу.
Все ожидали, что он выберет ее с присущей ему осмотрительностью, чтобы никоим образом не усложнять себе жизнь.
Мариабелль Керрин с огромным успехом сыграла роль Полли Пичем в возобновленной постановке «Опера нищих». Маркиз видел этот спектакль, и молодая талантливая актриса привлекла его внимание. Он отправился поздравить ее, и в артистической уборной между ними завязался непринужденный разговор. Маркиза пленили остроумие и темперамент восходящей звезды.
Мариабелль была на редкость изобретательна в постели, а ее шутки от души забавляли маркиза.
Как он и предполагал, она оказалась ненасытно жадной, со временем ее требования становились все более настойчивы, и маркиз стал тяготиться тем, что любовница слишком привязалась к нему.
Когда женщина приобретала над ним власть или пыталась его удержать, он чувствовал, что покушаются на его свободу, и начинал рвать все связующие нити.
Его любовные приключения с роковой неизбежностью развивались по одному шаблону. Маркиз часто задумывался: наступит ли день, когда искать будет он, когда он сам станет охотником, а не дичью.
Похоже, что этому не суждено было случиться.
Кончив одеваться, маркиз облачился в ночную рубашку из китайского шелка, специально сшитую для него на Бонд-стрит, а поверх нее надел парчовый халат, доходящий до полу.
Подвязавшись шелковым шарфом с бахромой, он отпустил слугу.
– Что вам еще угодно, милорд?
– Ничего, спасибо, Джарвис, – откликнулся маркиз. – Разбуди меня в восемь утра. Я хочу как можно скорее доехать до Лондона.
– Если нам ничто не помешает в дороге, я уверен, что ваша светлость поставит новый рекорд, – восхищенно заметил слуга.
Джарвис уже давно служил у Рэкфордов, знал маркиза с детских лет и относился к нему с обожанием.
– Несомненно, меня бы это порадовало, – согласился маркиз. – Лорд Дервент долгие годы хвалился, что на этой дороге его никто не победит.
– Убежден, милорд, что больше у него не будет никаких оснований так говорить, – подбодрил хозяина Джарвис.
Он оглядел спальню и убедился, что все в порядке – на кровати маркиза ждут одеяла из лучшей овечьей шерсти, а подушки, наполненные гусиным пухом, как следует взбиты.
Коврик, украшенный фамильной монограммой Рэкфордов, лежал на полу, а бутылка с минеральной водой из источника, известного еще римлянам, стояла на столике рядом с хрустальным бокалом. На нем тоже была выгравирована монограмма.
Слуга взял одежду маркиза, открыл дверь, почтительно поклонился и вышел в коридор.
Маркиз развернул номер «Морнинг пост» и направился к большому креслу с подлокотниками, стоявшему у камина.
Он уже собирался сесть, когда из окна вдруг налетел порыв ветра и в спальне засквозило.
Сильный ветер дул целый день, а солнце то проглядывало из-за облаков, то скрывалось за ними, и маркиз ждал, что скоро польет дождь.
Впрочем, порывы ветра могли разогнать сгустившиеся тучи, но к вечеру заметно похолодало.
Маркиз бросил газету в кресло и двинулся к окну, выходившему в сад. Оно было закрыто легкими портьерами с орнаментом из роз.
Он отдернул портьеры и обнаружил, что одна из оконных створок широко распахнута. Маркиз закрыл ее, но не торопился отойти от окна, пытаясь определить, не приготовила ли природа каких-нибудь неприятных сюрпризов.
Небо очистилось от облаков, и на нем ярко засияли звезды. Маркиз решил, что завтра погода скорее всего испортится, зарядят дожди и он будет вынужден задержаться в этой придорожной гостинице.
Окна на нижних этажах не были занавешены, и полосы света озаряли уснувший сад. Он задумчиво наблюдал за игрой теней. До него снова донеслись громкие голоса и взрывы смеха загулявших постояльцев.
Маркиз понадеялся, что они не помешают ему спокойно уснуть, отвернулся от окна, задернул портьеры и возвратился к камину.
В этот момент дверь, ведущая в коридор, отворилась, и на пороге появилась какая-то маленькая фигурка в белом.
Это была женщина!
Маркиз с изумлением наблюдал, как она закрыла за собой дверь в спальню и торопливо заперла ее.
Она застыла на месте и, как показалось маркизу, к чему-то прислушалась.
Он с решительным видом шагнул к незваной гостье.
– У меня такое чувство, мадам, что вы ошиблись номером, – холодно произнес он.
Женщина вздрогнула, что-то невнятно воскликнула и обернулась к нему.
Он увидел, что она очень молода и хороша собой.
У нее было округлое лицо с большими серо-зелеными глазами, а в белокурых волосах, волнами падавших ей на спину, играли рыжеватые искорки.
Она по-прежнему молчала, не отрывая глаз от приближавшегося к ней маркиза, а потом робко, с трудом преодолевая смущение, проговорила:
– Я… простите меня… Я заглянула сюда и подумала, что… этот номер свободен.
Маркиз уже собирался довольно резко ей ответить, но в эту секунду в коридоре раздались шаги, и кто-то громко постучал в дверь.
Девушка вновь умоляюще взглянула на него. Ее лицо исказилось от ужаса, она вытянула руки и коснулась локтя маркиза.
– Я вас очень прошу… – прошептала она так тихо, что он еле разобрал слова. – Спрячьте меня! Я вам все объясню потом, но, пожалуйста, спрячьте меня!
Маркиз, может быть, впервые в жизни растерялся и не знал, что ему делать.
Он не желал оказаться невольным участником какой-то романтической драмы. Только сейчас он обратил внимание на то, что на девушке надета лишь легкая ночная рубашка, на плечи накинута белая шаль.
Он собирался сказать, что, увы, не имеет права вмешиваться в ее личные дела и объясняться с господином, стоящим сейчас за дверью, но отчаяние, застывшее на лице девушки, и ее мольба о помощи заставили его поколебаться.
Да, девушка, несомненно, была очень молода и беззащитна и, когда в дверь опять настойчиво, властно, а по мнению маркиза, просто нагло постучали, он принял решение.
Маркиз кивком указал на портьеры, от которых совсем недавно отошел.
Девушка без слов поняла его, быстро и бесшумно пробежала по комнате и скрылась из вида.
Маркиз неторопливо открыл дверь.
Он сразу узнал стоявшего на пороге человека. Это был сэр Джулиус Стоун, к которому он не испытывал ни малейшей симпатии.
Какое-то мгновение мужчины молча смотрели друг на друга.
– Рэкфорд! – воскликнул сэр Джулиус. – Вот не ждал вас здесь встретить!
– Я вас тоже! – неприязненно отозвался маркиз.
Сэр Джулиус окинул комнату беглым взором.
Джулиусу Стоуну было лет под сорок. Маркиз знал этого джентльмена по Сент-Джеймс-клубу, где Стоун считался одним из завсегдатаев, и откровенно его презирал.
Никто не смог бы придраться к его происхождению: Стоун был выходцем из старого аристократического рода. Однако с его именем связывались слухи о грязных скандалах, его называли распутником и дебоширом, а этим славилась в основном новоиспеченная знать конца столетия.
О сэре Джулиусе ходило, великое множество скверных историй, но маркиза они совершенно не интересовали. Ему были безразличны достойные или дурные моральные принципы баронета.
Он знал лишь одно – с этим человеком у него нет и не может быть ничего общего, хотя они иногда встречались в Карлтон-хаузе и сталкивались в Уайтс-клубе или в Уотере, но ограничивались короткими кивками.
Оба какое-то время молчали. Со стороны могло показаться, что сэр Джулиус обдумывает каждое слово. Наконец он произнес:
– Я видел, как совсем недавно кто-то вошел в комнату. Не стану лукавить, это была женщина!
Маркиз удивленно приподнял бровь.
– Наверное, вас ввел в заблуждение тусклый свет в коридоре. Полагаю, что вы видели моего слугу. Спокойной ночи, Стоун!
Он хотел захлопнуть дверь, но сэр Джулиус оперся на нее плечом.
– Одну минуту, Рэкфорд, – остановил он маркиза. – Я привык доверять собственным глазам. Я видел, как сюда вошла женщина, а она должна быть со мной!
– Вы сомневаетесь в правдивости моих слов? – спросил маркиз.
Он не повышал голоса, но что-то в его интонации и выражении глаз вынудило сэра Джулиуса отступить.
– Я был уверен… абсолютно уверен! – пробормотал он.
– Спокойной ночи, Стоун! – повторил маркиз, закрыл дверь и запер ее.
Он подождал немного и заметил, что портьеры раздвинулись и прятавшаяся за ними девушка направилась к нему.
Маркиз посмотрел на нее и приложил палец к губам.
Она остановилась посередине комнаты и тоже замерла в ожидании.
Так прошло несколько секунд. Наконец маркиз услышал шаги удалявшегося по коридору сэра Джулиуса Стоуна.
И лишь когда они стихли, он сдвинулся с места.
– Он ушел? – раздался нежный девичий голос.
– Я так думаю, – откликнулся маркиз, – но он может в любую минуту вернуться. Вы должны быть осторожны.
– Благодарю вас, благодарю… я не в силах выразить… – срывающимся от волнения голосом произнесла она.
– Подойдите поближе к огню, – предложил маркиз. – Если вы не желаете снова столкнуться с вашим назойливым поклонником, то передохните немного, успокойтесь, а потом как ни в чем не бывало возвращайтесь к себе в спальню.
– Я… не могу… этого сделать, – проговорила девушка.
Он увидел, что ее лицо напряжено, а в глазах, как и прежде, притаился страх.
Маркиз жестом указал ей на кресло, стоявшее напротив другого, в которое он сам собирался сесть. Она с застенчивым видом примостилась на краешке и судорожно запахнула шаль на груди, словно впервые осознав, как мало на ней надето.
Девушка подняла глаза, и он вновь убедился, как она молода и беззащитна. Маркиз мягко и чуть покровительственно улыбнулся ей – сколько женщин теряло голову от этой улыбки! – а потом поинтересовался:
– Вы не могли бы рассказать мне, как и почему очутились в подобном положении?
– Я и сама… желала бы… это знать, – отозвалась она.
Он сел напротив нее и стал ждать, когда она приступит к объяснению.
– Я приехала сюда вечером со своей служанкой. Мы возвращались в почтовой карете. Было решено, что пассажиры заночуют в гостинице, и нас накормили ужином в большой столовой.
Маркиз хорошо знал, что так поступают со всеми остающимися на ночлег пассажирами дилижансов. Его не слишком занимало случившееся с девушкой, но он с удовольствием прислушивался к ее нежному, мелодичному голосу.
Приглядевшись к ней попристальнее, он нашел, что она еще милее, чем показалась ему в первые минуты.
Отблески огня в камине освещали ее густые, золотисто-рыжеватые волосы. Их оттенок напомнил маркизу полотна художников раннего Возрождения. Он подумал, что ему еще не встречалась женщина с такими огромными, выразительными глазами и совершенным овалом лица.
У нее был небольшой прямой нос, а красиво изогнутые губы гармонично сочетались с нежным румянцем.
– Как вас зовут?
– Ванесса Лэнс, – ответила девушка.
– А я маркиз Рэкфорд. Вот мы и познакомились!
Ему почудилось, что ее глаза слегка расширились при упоминании его имени, и он добавил:
– Возможно, вы слышали обо мне?
– Да… я слышала, что у вас… собрана прекрасная коллекция живописи.
Маркиз ждал от нее каких угодно слов, но только не этих.
– Вас интересует живопись? – осведомился он.
– Мой отец – художник-миниатюрист, – пояснила она.
– Я слыхал о Бернарде Лэнсе, – сказал маркиз, – но он жил довольно давно. Он, может быть, ваш родственник?
– Бернард Лэнс – это мой прадед.
– Как любопытно! – воскликнул маркиз. – Вряд ли я ошибусь, сказав, что он первым из английских художников стал рисовать на слоновой кости.
Ванесса даже зарделась от гордости.
– Как хорошо, что вы о нем слышали. Он был отличным мастером, как и мой отец.
– Надеюсь, я смогу увидеть его работы и получу от них истинное удовольствие.
– Я тоже на это надеюсь, – откликнулась Ванесса.
После непринужденного обмена репликами она осознала всю необычность ситуации и нервно добавила:
– Как вы считаете, опасность миновала?
– По-моему, вы говорили, что не можете вернуться к себе в спальню, – заметил маркиз.
– В ту комнату нет, но я могу подняться наверх, к моей служанке Доркас. С ней я до утра буду в безопасности… по крайней мере, мне так кажется.
Маркиз уловил в ее голосе сомнение и напомнил:
– Вы же не закончили рассказ. Ну как, продолжите?
– Да… конечно, – неуверенно отозвалась Ванесса. – И тогда вы, быть может, поймете, что произошло.
Она перевела дыхание, плотнее укутала плечи шалью и принялась рассказывать.
– Когда мы уже кончали обедать, я заметила, как джентльмен, которого вы назвали Стоуном, вошел в столовую. Он рассердился на хозяина, ведь тот отказался предоставить ему отдельный кабинет, но потом все же остался в столовой и, не скрывая раздражения, заказал себе блюда. Его стол был… как раз напротив моего.
Ванесса понизила голос, и по выражению ее лица маркиз, зная нрав Джулиуса Стоуна, легко догадался о развитии событий.
– Он пристально глядел на меня, вызывая во мне неловкость. Я увидела, как он подозвал официанта.
Она сделала паузу, и маркиз подбодрил ее вопросом:
– И что же потом случилось?
– Официант подошел ко мне и спросил, не соглашусь ли я выпить бокал вина с этим джентльменом. Я отказалась. Мы с Доркас тут же встали и направились к себе в номера. – У Ванессы задрожал голос. – Когда мы проходили по обеденному залу, он поднялся и преградил нам путь.
«Думаю, что мы уже встречались, – нагло заявил он. – Я буду очень огорчен и обижен, если вы не воспользуетесь моей любезностью».
«Во-первых, я не узнаю вас, а во-вторых, устала и собираюсь поскорее лечь в постель», – ответила я.
«Не стыдно ли быть такой неприветливой? – не отставал он. – Всего лишь бокал вина! Я должен вам многое сказать».
«Пожалуйста, дайте мне пройти, – сухо возразила я. – По-моему, вы уже слышали ответ».
«Вы слишком хороши собой, чтобы быть такой недотрогой. Вам не к лицу пуританство», – продолжал настаивать он.
– Я не знала, что мне делать, он стоял совсем рядом со мной, – сказала Ванесса. – Но, к счастью, другие путешественники тоже кончили обедать и стали расходиться по номерам. Волей-неволей ему пришлось уступить им дорогу.
– И вам удалось от него избавиться? – предположил маркиз.
– Мы с Доркас поспешили к себе наверх. Нам дали две крохотные комнатки на последнем этаже гостиницы. Там, под самой крышей, расположились на ночлег все пассажиры почтовой кареты.
– Боюсь, что хозяин не привык церемониться с простыми постояльцами, – улыбнулся маркиз. – Особенно когда гостиница переполнена!
– Мы сразу почувствовали, что ему не до нас. Он думал о том, как накормить съехавшихся на состязания джентльменов, – печально согласилась Ванесса.
– Продолжайте, – потребовал маркиз. – Что же было потом?
– Доркас нездоровилось, и я уложила ее в постель, а после отправилась к себе в номер. Она немолода, ей не хотелось ехать вместе со мной, но у меня нет других провожатых, а путешествовать в одиночку молодым леди не полагается.
– Конечно, нет, – подтвердил маркиз.
Он подумал о том, как она хороша при свете ярко пылающего огня. Неудивительно, что наглецы типа Стоуна пристают к ней с оскорбительными предложениями.
– Я вошла к себе в номер и начала раздеваться, когда в дверь постучали, – промолвила девушка. – Естественно, я отперла, чтобы узнать, кто это. К своему удивлению, я увидела хозяина гостиницы.
Маркиз приподнял брови, но ничего не сказал.
– Я спросила, что ему угодно. Он принялся извиняться, смутился и в конце концов сообщил, что произошла досадная ошибка и что мой номер сняли еще до приезда нашего дилижанса.
Он уговорил джентльмена, забронировавшего комнату, подождать до вечера, но теперь настало время, он весьма сожалеет, но я должна освободить этот номер.
Ванесса с виноватым видом поглядела на маркиза и добавила:
– Теперь это кажется мне очень глупым, но тогда я. растерялась и не сумела ему достойно ответить. Пока я колебалась и решала, хозяин взял мой чемодан, распакованную одежду и стал спускаться по лестнице. Мне оставалось лишь последовать за ним.
– И куда он вас привел? – осведомился маркиз.
– В номер, расположенный на этом этаже, – пояснила Ванесса. – Он был хорошо обставлен и выглядел гораздо дороже той комнаты наверху. Хозяин поставил мои вещи и, пока я размышляла, сказал:
– Вам не придется много доплачивать, мадам, и вскоре вы убедитесь, что эта спальня куда уютнее.
– Конечно, как только он ушел, я сообразила, что должна была спросить его об этом странном обмене. Он даже не объяснил, почему предложил дорогой номер мне, а не джентльмену, желавшему попасть в мою комнату. Но я была так растерянна, что опомнилась лишь когда осталась одна.
– Мне ясно, с какими трудностями вы в дальнейшем столкнулись, – отозвался маркиз.
– В номере были камин и большая кровать, – продолжила Ванесса. – Но я никак не могла взять в толк, почему меня поместили именно туда.
– И что вы сделали? – спросил он.
– Похоже, что мне просто было нечего делать, – заметила она. – Я заперла дверь и разделась. Но перед тем как лечь в постель, обнаружила в комнате еще одну дверь. Сначала я не обратила на нее внимания, а потом подошла, желая убедиться, что она заперта, и услышала… с той стороны… мужской голос. – Она сделала паузу, и маркиз увидел, что у нее задрожали пальцы. – До меня донеслись слова: «Спасибо вам, старина!» Я узнала голос говорившего.
– Не сомневаюсь, что это был сэр Джулиус Стоун! – заявил маркиз.
– Да, – подтвердила Ванесса. – И тут я наконец догадалась, что именно он затеял эту историю с обменом номеров.
Она перевела дыхание, вспомнив о пережитом волнении, и вновь принялась рассказывать.
– Я стояла и думала, как мне теперь быть. Посмотрела на дверь и увидела, что с моей стороны ключа нет. А затем услыхала лязг, это Стоун повернул ключ в замке.
В глазах Ванессы опять промелькнул страх.
– Догадавшись, что он вот-вот войдет в номер, я побежала и открыла дверь в коридор. Я знала, что он преследует меня, что он сейчас меня догонит! Я заметила, как из вашего номера кто-то вышел, и решила, что он пуст. Открыла дверь и заглянула внутрь. Я никого не увидела и подумала, что… смогу… здесь скрыться…
Ванесса с трудом прошептала последние слова.
– По-моему, вы поступили весьма разумно, – с одобрением проговорил маркиз. – Только негодяй вроде Стоуна мог так поступить с неопытной девушкой, у которой нет никакой поддержки, кроме старой служанки.
Ванесса ничего не ответила, и он пояснил:
– В девяти случаях из десяти вы окажетесь в полной безопасности, но десятый случай нужно учитывать, и это нешуточная угроза. Неужели ваша поездка так важна, что вы решили пуститься в путь только в сопровождении старой служанки?
– Но у меня… не было другого выхода, – ответила она – Лорд Дервент попросил моего отца привезти ему шесть миниатюр. Отец их недавно отреставрировал. Его светлость также сказал, что у него есть еще несколько картин, требующих реставрации, и он желал бы посоветоваться о них с моим отцом.
– Но почему ваш отец не мог поехать сам? – полюбопытствовал маркиз.
– Это невозможно, – решительно отозвалась она и взмахнула рукой. – Он болен… очень болен. И я подумала, что если привезу миниатюры лорду Дервенту, то сумею определить на месте, какие его картины также нуждаются в реставрации.
– Значит, вы настоящий эксперт? – немного насмешливо спросил маркиз.
– Я долгие годы помогала отцу, – с достоинством отозвалась Ванесса.
– Признаюсь, я усомнился в ваших способностях и великодушно прошу прощения, – произнес маркиз. – Но вы и сами очень похожи на миниатюру. Мне трудно представить вас с кистью и красками, но, возможно, я заблуждаюсь, и вам вполне подходит это занятие.
