Текст книги "Чудесная миниатюра"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
– Я маркиз Рэкфорд, и у меня срочное дело к мистеру Лэнсу.
Он был почти уверен, что его объяснение смягчит суровую служанку.
Она сделала шаг в сторону и сказала:
– Проходите, милорд. Я скажу мисс Ванессе, что вы здесь.
Холл в доме был так мал, что маркиз показался себе каким-то великаном. Он снял шляпу, положил ее на узкий дубовый столик и последовал за служанкой, открывшей дверь в гостиную.
Ее окно выходило на юг, и маркиз заметил, что его фаэтон чуть отъехал, а конюх распряг и отвел на газон коней, уставших от долгой дороги.
Он окинул взглядом маленькую комнату и увидел, что она обставлена со вкусом, хотя мебель была не новой и недорогой.
Правда, над камином висела замечательная картина – портрет очень красивой женщины. Ее сходство с Ванессой бросалось в глаза, и он понял, что это ее мать.
Благородное происхождение этой женщины было бесспорно, и маркиз заметно приободрился. Ведь он по-прежнему боялся разочароваться при встрече с Ванессой.
Он не мог объяснить, почему у него возникло это странное чувство, но был уверен, что Ванесса не похожа ни на одну знакомую ему молодую женщину. Он знал многих людей искусства, общался с их близкими, но все они не имели с ней ровным счетом ничего общего.
Он вспомнил о низком своднике Ричарде Косуэе, вызывавшем у него отвращение, о том, как тот годами пил с принцем и чуть не погубил его. После каждой пирушки принц сваливался и по несколько дней лежал, мучась похмельем и желудочными болями.
Принц часто кутил и с Ричардом Бринсли Шериданом. Пьесы «Соперники», «Школа злословия» и «Критик» принесли ему международную известность, но вряд ли он мог образумить принца и повлиять на него в лучшую сторону.
Круг друзей принца был весьма разнообразен – среди них встречались люди чрезвычайно умные и талантливые, но их было немного, и их все равно считали вертопрахами и презирали. Хуже всего, что о принце судили по его приятелям и отзывались весьма нелестно.
Конечно, его знакомства не ограничивались представителями богемы. Принц дружил и с молодыми аристократами достаточно строгих правил вроде маркиза, который любил бывать с его высочеством в узком кругу, и наслаждался его обществом.
Принц, несомненно, обладал актерским талантом и, как говорил герцог Веллингтон, мастерски воспроизводил манеры, жесты, интонации и даже голоса других людей.
Джордж Бруммел полагал, что его артистическое дарование было поистине исключительно. Не родись он в королевской семье, принц мог бы стать лучшим комическим актеров Европы.
Принц был изящен, остроумен и считался выдающимся музыкальным критиком.
Однако маркиз видел, как легко и беззаботно он губил свою репутацию и растрачивал таланты в неподобающем обществе. Рэкфорд держался независимо, но мнение света было ему отнюдь не безразлично.
Маркиз не желал, чтобы над ним посмеивались снобы или завсегдатаи великосветских салонов.
Он гордился своими предками и строго контролировал каждый свой поступок. Он просто не мог допустить, что о нем станут судачить и рассказывать анекдоты. Маркиз знал, что он этого не переживет.
Конечно, он любил хорошо пожить, но еще в юности дал себе слово, что будет избегать крайностей, и в течение многих лет успешно руководствовался этим правилом.
Он продолжал разглядывать портрет, висевший над камином. В этот момент дверь в гостиную открылась.
Он обернулся и увидел Ванессу.
Какое-то мгновение маркиз смотрел на нее, их взгляды встретились, и он заметил, как на ее нежном лице проступил румянец.
«Наблюдать за ее волнением все равно что следить за восходом солнца», – решил маркиз. Предчувствия не обманули его, и Ванесса показалась ему теперь еще более привлекательной.
Маленькая, хрупкая, с лицом точь-в-точь как на миниатюре, которую ему показал принц, она словно излучала непонятную духовную силу. Его сомнения сразу улетучились, он понял, что до мельчайших подробностей ее образ запечатлелся в его памяти после их первой встречи, хотя и опасался, что не сможет описать черты ее лица.
Ее небольшой нос был прям и тонок, губы изящно изогнуты, и он никогда еще не видел таких огромных и выразительных глаз.
Ванесса сделала реверанс, и маркиза вновь поразила необыкновенная грациозность девушки, данная ей природой.
– Доброе утро, Ванесса, – поздоровался маркиз. – Наверное, я удивил вас своим визитом?
– Да, – едва слышно ответила Ванесса. – Я не поверила, что это правда, когда Доркас сказала мне о вашем приходе.
– Для меня не составило большого труда вас отыскать, – проговорил маркиз. – Я узнал ваш адрес от принца Уэльского. Он купил миниатюру, написанную вашим отцом. Это был ваш замечательный портрет.
– Мой отец не хотел этого афишировать, – пояснила Ванесса. – Картина называлась «Портрет неизвестной девушки».
– Ну, мне-то эта девушка была хорошо известна, – улыбнулся маркиз.
Во время разговора Ванесса избегала глядеть ему в глаза. Рэкфорд понял, что она очень застенчива.
Она попыталась преодолеть робость, сделала шаг вперед и указала гостю на стул.
– Не угодно ли вам присесть, милорд?
Он обратил внимание на ее тонкие, длинные пальцы, вспомнил, как она сжимала на груди белую шаль, сидя на краешке кресла в его спальне.
– Думаю, что мне следует повидаться с вашим отцом, – сказал маркиз. – Я должен передать ему просьбу принца.
Ванесса ничего не сказала, и он продолжил:
– Не смущайтесь, если в мастерской не прибрано. Я привык иметь дело с художниками и знаю, что они не любят, когда кто-то, пытаясь навести порядок, трогает и переставляет их вещи.
– Боюсь, что вы… никак не сможете встретиться с моим отцом, милорд, – еле слышно промолвила Ванесса. – Он болен… очень болен, я уже говорила вам об этом. – Она сделала паузу, а потом добавила: – Врач запретил ему кого-либо принимать, но, разумеется, я передам ему вашу просьбу.
Маркиз присел на маленькую кушетку и достал две миниатюры.
– Это поручение его королевского высочества, – сказал он. – Принц просит вашего отца как можно скорее отреставрировать миниатюрный портрет Джеймса Первого работы Исаака Оливера. Как вы видите, она выцвела.
Он вынул миниатюру из мягкого кожаного футляра, в который его поместил секретарь принца, и передал Ванессе.
Она негромко вздохнула.
– Ну почему люди так неосмотрительны и оставляют миниатюры на солнце? – удивилась она. – Ведь это слишком тонкий вид живописи, и с ним нужно бережно обращаться.
– Наверное, я повинен в аналогичном преступлении, – признался маркиз. – Я принес вам миниатюру моей родственницы Мэри, графини Рэкфорд, написанную Купером. Краски на ней тоже поблекли.
– Как она была хороша собой! – воскликнула Ванесса. – И каким прекрасным станет ее восстановленный портрет! Вы видите, что ее голубое платье сделалось почти серым. И цвет глаз заметно поблек.
– Я уверен, что у вашего отца умелые руки и он с этим справится, – одобрил ее маркиз. – А теперь расскажите немного о себе.
При этих словах Ванесса заметно занервничала.
– Почему это так интересует вашу светлость?
– Мне хочется очень многое выяснить, – откликнулся маркиз. – Сколько человек в вашей семье? Полагаю, что здесь над камином висит портрет вашей матери?
– Мама умерла три года назад, – ответила Ванесса. – Она плохо переносила холод и сырость. Врач советовал ей поменять климат и переехать на юг, но мы… не могли… себе это позволить.
– Вы ограничены в средствах? – осведомился маркиз.
– Мы живем только на заработки… отца.
– Но ваш прадед, очевидно, был богатым человеком. Я о нем достаточно наслышан, – сказал маркиз. – В его студию стремились попасть многие, и он давал уроки живописи знати, более того, Георгу Первому и другим важным вельможам.
– Да, я знаю, – ответила Ванесса. – Но у художников год на год не приходится. За один год он заработает достаточно, а на следующий все растратит. К тому же у моего прадеда было двое сыновей, и младший из них – мой дед Питер Пол Лэнс.
– А чем занимался он? – полюбопытствовал маркиз.
– Он тоже был миниатюристом, но не слишком известным. Сохранилось лишь несколько его работ.
Она немного помолчала, а затем решилась на откровенность.
– Он… был необузданным и совершенно безответственным человеком.
– Один из моих предков вел себя точно так же, – понимающе кивнул маркиз.
– Дед верховодил в клубе «Адский огонь», который в Дублине называли «Запальщиком». Все его друзья пьянствовали, вели разгульный образ жизни, а он не скрывал, что поклоняется дьяволу, и не раз провозглашал за него тосты.
– В высшей степени безрассудно, – согласился с ней маркиз.
– Его поведение возмущало многих, – продолжала Ванесса. – Кончилось тем, что по решению ирландской палаты лордов, осудившей его за разврат и богохульство, он был вынужден покинуть страну и вернуться в Англию.
– Он продолжал писать миниатюры? – поинтересовался маркиз.
– Его образ жизни оставлял ему не так много времени. Он женился, у них родился ребенок, мой отец. А в тридцать пять лет его уже не стало.
– Как у настоящего миниатюриста, его жизнь была короткой, – с горькой иронией заметил маркиз.
– Оставшись в ранней юности без опоры, моему отцу пришлось самому пробиваться в жизни, – продолжала Ванесса. – К счастью, подобно своему деду, он любил давать уроки и так хорошо рисовал, что сразу продавал только что законченные картины.
Ванесса прервала свой рассказ.
– Продолжайте, – попросил маркиз.
– Ему заказали несколько семейных портретов, и когда он начал рисовать мою маму, то без памяти влюбился в нее.
Маркиз снова поглядел на портрет над камином.
– Я могу его понять, – сказал он. – По всей вероятности, она была очень красива, и вы очень похожи на нее, Ванесса.
– Я уже говорила вам в тот вечер, что мне до нее далеко, – возразила Ванесса. – Она была очень веселой и жизнерадостной. К сожалению, ни одна картина не способна это передать.
– Я понимаю ваши чувства, – отозвался маркиз.
Он оторвал взгляд от картины и посмотрел на нежную, белую шею Ванессы и ее маленький, круглый подбородок.
– Пожалуйста, продолжайте, – попросил он.
– Мама уже была помолвлена с богатым и знатным молодым человеком. Ее отец презирал художников. Папа ему очень не понравился, к тому же он был гораздо старше ее. Когда мама призналась моему деду, что хочет выйти замуж за папу, он пришел в ярость и запретил ему бывать в их доме.
– Я догадываюсь, что случилось потом, – улыбнулся маркиз.
– Мама сбежала с ним, и родные ее прокляли. Папе больно было об этом думать, и мы никогда не говорили о ее родителях.
– Но ваши родители были счастливы? – спросил маркиз.
– Они были очень счастливы, – с воодушевлением подтвердила Ванесса. – Без мамы дом кажется таким пустым, а бедный папа словно лишился точки опоры…
Она махнула рукой, и этот жест был красноречивее слов.
Оба какое-то время молчали. Затем маркиз спросил:
– Вы бываете на званых вечерах?
– У нас очень мало знакомых в Лондоне, – ответила Ванесса. – Мама не очень любила общество художников, а из своего круга она была изгнана.
– Я могу ее понять, – заметил маркиз, вспомнив о Ричарде Косуэе. – Но теперь, когда вашей мамы не стало, а отец болен, вам должно быть очень одиноко.
– У меня есть Доркас, – поправила его Ванесса и добавила: – И, конечно, с тех пор как папа заболел, я помогаю ему в… в работе.
Маркиз, видя, как расстраивает девушку разговор о родителях, решил перейти к чему-нибудь более приятному.
– Интересно, разрешит ли вам отец прокатиться со мной как-нибудь днем? Я уверен, что вы по достоинству оцените моих лошадей. Кстати, вчера на обратном пути в Лондон мои гнедые побили рекорд.
– Как это замечательно! – воскликнула Ванесса. – Мне очень нравятся лошади. Когда мы жили за городом, я часто ездила верхом. – После паузы она добавила: – Но когда мы покинули Лондон, у отца стало меньше заказов, и нам пришлось вернуться сюда.
– Я могу одолжить вам лошадь, если вам захочется прокатиться, – предложил маркиз, – а то некоторые из них застаиваются в стойлах.
Он увидел, как радостно заблестели глаза Ванессы. Потом она проговорила:
– Не думаю, что мне следует… принимать подобное предложение от вас, милорд… не так ли?
Это был вопрос ребенка, ищущего поддержки. Маркиз растерялся и не сразу смог ей ответить.
– Полагаю, что в этом нет ничего дурного, да и кто об этом узнает?
– Возможно, мне стоит об этом подумать, – заколебалась Ванесса. – Во всяком случае, большое спасибо за предложение.
Маркиз решил во что бы то ни стало уговорить Ванессу и принялся ее убеждать:
– Но вы позволите пригласить вас на прогулку в экипаже? В конце концов, даже находящейся под самой тщательной опекой молодой девушке не возбраняется появляться в Гайд-парке.
– Благодарю вас, – отозвалась Ванесса. – Это доставит мне огромное удовольствие.
– В таком случае я заеду за вами завтра, – заявил маркиз, – в два часа дня. Вас это устраивает?
– Да, – ответила Ванесса. – Но вы уверены, что прогулка в моем обществе вам не наскучит?
– Мне никогда не бывает скучно, Ванесса, я этого себе просто не позволяю. И у меня такое чувство, что нам нужно еще о многом поговорить.
– Не представляю, о чем мы будем беседовать, – усомнилась она, – разве что о картинах. Я немного разбираюсь в искусстве, но знаю гораздо меньше, чем вы.
– Я расскажу вам о моей коллекции живописи, о том, что хранится в лондонском доме и в загородном поместье, – пообещал маркиз.
– Я бы хотела также услышать о сокровищах принца Уэльского, – сказала Ванесса. – Они и правда великолепны?
– Стоит вам их увидеть, и вы сами в этом убедитесь, – отозвался маркиз.
– Как бы я мечтала посмотреть на полотна Греза в его собрании, – призналась Ванесса. – По-моему, он был удивительно тонким мастером и догадывался по выражению глаз, о чем думают его модели. Поэтому его портреты так правдивы и совершенны.
– Ему стоило бы вас написать, – подхватил маркиз. – У вас очень выразительные глаза, Ванесса. Кто-то сказал, что глаза – зеркало души. Глядя на вас, я понимаю, что это правда.
Ванесса покраснела и заметила:
– Неужели люди смогут узнать все тайны, посмотрев мне в глаза? От одной мысли мне становится… как-то не по себе.
– А вы не думаете, что по глазам можно многое узнать о любом человеке? – спросил маркиз. – Если вы поглядите в глаза мужчине, то вскоре догадаетесь, что он честен и порядочен, а…
Он собирался добавить: «А если вы посмотрите на женщину, то сразу поймете, влюблена она или нет», но ему показалось, что эти слова не понравятся Ванессе.
Вместо этого он произнес:
– Я часто слышал, что, если посмотреть в глаза льву или тигру, они на вас не прыгнут.
– Я не готова проверить это на собственном опыте, – откликнулась Ванесса, и они рассмеялись.
Маркиз нехотя поднялся, считая, что и так слишком долго для первого визита задержался в доме художника.
– Я расстаюсь с вами до завтра, – сказал он, – и за это время попытаюсь систематизировать свои познания в живописи. Заодно освежу в памяти семейные предания. Я не желаю, чтобы вы застали меня врасплох, Ванесса!
– Уверена, что такое никогда не случится, – нежным голосом проговорила она, – но я попробую. Мне тоже следует поупражняться. Только так я смогу чего-нибудь достигнуть.
В ее глазах мелькнула озорная усмешка, которой он прежде не видел.
В маленькой гостиной маркиз казался очень высоким и широкоплечим.
Ванесса тоже встала. Какое-то мгновение они стояли, глядя друг на друга, затем маркиз взял ее руку и прижал к губам.
– До завтра, Ванесса, – ласково проговорил он, повернулся и вышел из комнаты.
Ванесса знала, что Доркас ждет в холле, собираясь закрыть дверь за маркизом, и не последовала за ним.
Она осталась у камина и увидела, как он прошел по вымощенной плитами дорожке к железным воротам.
Его лошади пощипывали траву на газоне, а фаэтон стоял чуть поодаль. Ванесса проследила, как он сел и взял в руки вожжи.
Лакей примостился на своем месте, маркиз подстегнул лошадей хлыстом, и фаэтон тронулся в путь.
Ванессе был ясно виден его силуэт на фоне деревьев, на мгновение перед ней промелькнули его четкий профиль и широкие плечи. Вскоре фаэтон скрылся из вида.
«Он просто великолепен!» – сказала она себе и почувствовала, как сильно и часто забилось ее сердце.
Девушка не смела даже надеяться на новую встречу с ним после тех событий, которые свели их в придорожной гостинице.
Да и как она могла догадаться, что он узнает у принца Уэльского адрес ее отца и явится к ней с миниатюрами, нуждающимися в реставрации?
В глубине души Ванесса была уверена, что маркиз воспользовался удобным предлогом и в Айлингтон его привели не миниатюры, а желание вновь увидеться с ней.
Когда Доркас сообщила ей о приходе маркиза, она подумала, что произошла какая-то ошибка. Затем она решила, что им не стоит вновь встречаться и ей нужно срочно придумать какую-то отговорку, лишь бы он ушел.
Она была не в силах объяснить даже себе, как позволила этому совершенно незнакомому человеку поцеловать ее на прощание тем вечером.
Конечно, ее новый знакомый оказался очень великодушен и спас ее от страшных домогательств сэра Джулиуса Стоуна, но ведь она даже не пыталась сопротивляться маркизу, когда их губы соприкоснулись.
Ванессу еще никто не целовал, и она не знала, на что это похоже. Ей представлялось что-то очень нежное и воздушное, но действительность опровергла ее мечты.
Ее как будто загипнотизировали, она утратила контроль над своей волей, да, в сущности, больше и не принадлежала себе.
Когда губы маркиза сомкнулись с ее губами, она ощутила, что отныне находится в его власти.
Это чувство не поддавалось никаким доводам рассудка, она просто знала, что оно возникло в ту минуту, когда он поцеловал ее.
Ванесса вспомнила, как в тот вечер он вышел из номера, дверь закрылась и она заперла ее, а потом долго сидела на краешке кровати, сознавая свою слабость и беспомощность.
Она не понимала, как это могло случиться. Ей было ясно одно: стоило маркизу посмотреть ей в глаза, и ее неодолимо потянуло к нему. Между ними произошло нечто странное, и она словно лишилась способности рассуждать здраво и логично.
Да она и вообще была не в состоянии думать. Все случилось помимо ее воли, и ею руководила теперь какая-то мощная, непостижимая сила.
Ванесса вспомнила, как маркиз наклонил голову, а его пальцы коснулись ее шеи, как он крепко обнял ее, и у нее перехватило дыхание, а сердце, казалось, хотело вырваться из груди.
Когда она сегодня днем узнала о его приходе, ей понадобилось мобилизовать себя и преодолеть страх, чтобы встретиться с ним в маленькой гостиной их дома.
«Возможно, – подумала она, – здесь, в непривычной ему скромной обстановке, он будет выглядеть совсем иначе».
Но если маркиз произвел на нее впечатление в гостиничном номере, одетый в халат, то в элегантном сером сюртуке из плотного габардина, облегающих панталонах цвета шампанского и блестящих ботфортах, в которых отражались солнечные зайчики, он был совершенно великолепен.
Его безукоризненно завязанный шейный платок выделялся ярко-белой полосой на широкой груди. Лишь теперь, при дневном освещении, Ванесса обратила внимание на его проницательный взгляд.
Элегантность и мужество маркиза с каждой минутой все сильнее покоряли ее. Рядом с ним она казалась себе совсем маленькой и незаметной.
– Я боюсь… – прошептала она.
Но если лорд Джулиус Стоун вызывал у нее настоящий ужас, то здесь боязнь граничила с наслаждением и необъяснимо возбуждала.
Маркиз уже давно скрылся из вида, а Ванесса все стояла у окна и смотрела вслед красивому экипажу.
Она увидит его завтра, а все остальное не имеет значения.
Как же ей хотелось ехать с ним в экипаже, сидеть рядом, слушать его низкий волнующий голос!
Она задумалась, что ей надеть для этой поездки.
Гардероб у Ванессы был очень скудный, и она решила, что маркиз сочтет любое из ее платьев дешевым и старомодным.
На новые наряды у девушки не хватало денег, и она начала прикидывать, удастся ли ей как-нибудь освежить соломенную шляпку, которую носила уже несколько лет.
Сможет ли тогда ее старенький головной убор стать похожим на модные шляпки, продающиеся в дорогих магазинах на Бонд-стрит? На головах элегантных дам, выезжавших на прогулки в экипажах, она видела изящные шляпки – настоящие произведения искусства.
Но у нее почти не было никакого подходящего материала для отделки. Она стала припоминать, где лежат ее ленты и блестки, и в эту минуту кто-то постучал в дверь парадного.
Ванесса вскочила и подбежала к окну.
«Неужели маркиз вернулся с полдороги?» – мелькнула у нее мысль.
Но, поглядев в окно, девушка не заметила поблизости знакомого фаэтона, а увидеть человека, стоявшего за дверью, из гостиной было невозможно.
Она услыхала, как Доркас спустилась в холл. Потом до нее донеслись голоса.
Ванесса не смогла разобрать, о чем они говорят, но, судя по раздраженной интонации, Доркас пыталась выпроводить незваного гостя.
Дверь в гостиную открылась.
– Это синьор Барселло, мисс Ванесса, – доложила Доркас. – Он хочет видеть хозяина. Говорит, что пришел сюда по срочному делу.