Текст книги "Встречи и разлуки"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Я никак не могла уснуть. Постель была слишком узка для двоих, а мама так громко храпела, что я понимала: мне и глаз сегодня не сомкнуть.

Но жаловаться не приходилось, так как в этом доме другую кровать просто некуда было бы поставить.

Билл был неплохим человеком, и мне казалось, мама правильно поступает, что выходит за него. Сразу видно, что Билл ее любит: он так нежно смотрит на нее и каждый раз, как она проходит мимо, дает ей ласковый шлепок.

Я уверена, что в любом случае маме лучше быть хозяйкой бара, чем стоять за стойкой.

Мужья ведь на дороге не валяются, а мама здорово постарела за последнее время. Лицо у нее расплылось, и она сильно располнела с тех пор, как сломала ногу. Она оправдывала этим свою полноту, но я готова была держать пари, что всему виной портвейн, которым ее постоянно угощают клиенты.

Внешне мы с мамой очень похожи. У нее большие серые глаза и вздернутый носик, которого теперь совсем почти не видно: он просто потонул в одутловатых щеках. Но у меня есть кое-что, чего мама в молодости была лишена, – стройные ноги и красивые руки. Конечно, последние годы я жила, можно сказать, в благополучной обстановке, в то время как мама много работала, но ведь форма рук и ног – это от природы, и я рада, что у меня длинные тонкие пальцы и изящные ногти.

Отец одной из девочек в школе, врач, говорил, что красивые руки и ноги признак породы, так что я, наверно, унаследовала свои от отца, человека благородного и джентльмена, как уверяла мама.

Я пыталась поговорить с ней по душам накануне вечером, но никак не выпадало удобного момента, а когда мы поднялись в ее комнату, она уже слишком устала и торопилась лечь. Пока я раздевалась, мать заметила:

– Знаешь, ты очень хорошенькая, Линда, и была бы еще лучше, если бы не твоя худоба. Правда, сейчас модно быть тощей как жердь, но, должна сказать, мужчинам нравятся те, у кого попышнее и бюст, и, – она показала руками, – бедра.

– Особенно Биллу, – сказала я лукаво, и мама засмеялась.

– О, Билл такой чудак! Он тебе нравится, детка?

– Да, – ответила я, и вполне искренно.

– Он надежный человек, – сказала мама, – и притом у него кое-что отложено. Он неглуп, но немножко скуповат. Не то чтобы я ставила это ему в упрек, но ведь я привыкла к Альфреду, у которого деньги никогда не держались. Если Билл и прижимист, то ему иначе нельзя. Этот бар он купил на свои сбережения.

Я промолчала, но подумала, что Билл все-таки очень скуп. Все комнаты в доме он сдавал, и я знала, что ему не терпится поселиться с мамой в ее комнате, чтобы сдать еще одну.

Я сразу же поняла, что нечего и надеяться пожить у них до тех пор, пока я найду себе работу. Свадьба матери должна была состояться послезавтра, и Билл уже подыскивает жильца, который бы в тот же день занял освободившуюся комнату.

Но я задумалась над тем, что сказала мне мама. Может, и вправду попробовать себя на сцене? В конце концов, внешность – это уже залог успеха, и я всегда испытывала тягу к подмосткам – с детства, наверно, осталось или, быть может, это было у меня в крови.

Играть на сцене – это единственное, что мне удавалось в монастыре. Каждый год мы разыгрывали перед попечителями шекспировскую пьесу, и мне всегда доставалась главная роль. У меня все так отлично получалось, что монахиня, преподававшая нам ораторское искусство, занималась со мной особо.

Я решила прямо с завтрашнего дня приступить к поискам работы. Надеюсь, у мамы найдется немного денег, чтобы одолжить мне, пока я не начну зарабатывать…

Бедная мамочка, если она и замужем будет так храпеть, Билл пожалеет, что сдал лишнюю комнату.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Я совершенно измучилась. Два дня поисков работы и вчерашняя свадьба меня просто доконали. Я так устала, что едва держалась на ногах.

Я сняла комнату у кузины Билла. Комната не слишком удобная, и мне показалось, что простыни давно не стираны, но все же это лучше, чем ничего, и плата всего два шиллинга.

Свадьба – дело утомительное, но маме с Биллом все это явно доставило удовольствие. Мама была в голубом бархатном платье, с огромным букетом розовых гвоздик. Я не могла быть подружкой, хотя и предлагала свои услуги. Но нового платья мне никто не купил, а мое старое школьное не соответствовало такому торжественному случаю, поэтому мое настроение было слегка испорчено этим обстоятельством.

Билл, с большущей, как кочан капусты, бутоньеркой, сиял улыбками, а нанятый им автомобиль был весь опутан белыми лентами и флердоранжем.

Когда они в четвертом часу вернулись домой, бар закрыли для посетителей и мы праздновали до самого позднего вечера.

Бедняге Биллу теперь придется годами экономить, чтобы покрыть расходы за все выпитое и съеденное гостями за столом.

Уже далеко за полночь, покинув счастливую парочку, мы с сестрой Билла отправились к ней. Ночь я провела у нее в гостиной на софе. Не очень-то удобно, и я рада, что сегодня смогу поселиться у кузины Билла.

Его родственники были ко мне очень добры, а мама дала мне пять фунтов: надо же на что-то жить, пока я не найду работу.

Но как это трудно! Я обошла бессчетное количество контор по найму и побывала в двух-трех театрах, где проходили прослушивания, но оказалось, что все вакансии уже заняты.

В одном из агентств меня принял маленького роста еврей.

– Что вы хотите? Какая вам нужна роль? – спросил он.

Когда я сказала «комическая», он засмеялся.

– А вы смотрели когда-нибудь в зеркало на свое лицо?

– Да, – ответила я, немного удивившись.

– Ваше амплуа – инженю, наивная простушка, – с такими глазами в комические актрисы вы не годитесь.

И тут он попытался поцеловать меня. Я разозлилась и так двинула его локтем в бок, что он воскликнул:

– Ах ты, маленькая стерва!

Но я уже выскочила из комнаты, хлопнув дверью.

Итак, одним агентством меньше!

Я шла по Шафтсбери-авеню, любуясь красивыми нарядами в витринах.

Мама отдала мне одну из своих старых шляпок, и я переделала ее на себя, но мои школьные платья никуда не годились. Однако я не решалась потратить что-нибудь из своих денег.

Я так проголодалась, что зашла в небольшой ресторанчик и заказала себе сосиски с пюре, хотя сначала и собиралась взять что-нибудь подешевле.

Но от голода я ослабела чуть не до обморока. Сосиски с пюре обошлись в шиллинг и два пенса. Вот так! А что было делать?

Поев, я сразу почувствовала себя лучше, хотя могла бы съесть и еще одну порцию. Странно, что я такая худая, потому что у меня всегда хороший аппетит.

Когда я ужинала с мамой и Биллом, он сказал:

– И куда только у Линды девается вся еда!

Что ж, пора домой. Не сидеть же здесь весь вечер, и самое лучшее – как следует выспаться, прежде чем завтра утром снова пускаться на поиски работы.

Но я не могла уйти, не съев хоть одну булочку с шоколадным кремом, при взгляде на которую у меня текли слюнки. Я не устояла и заказала себе булочку и кофе.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ну наконец-то удача повернулась ко мне лицом!

Похоже, мама действительно права и я родилась под счастливой звездой. Меня приняли в кордебалет в спектакле «Хелло, детка!» на три фунта в неделю, и все это устроила Бесси.

Если бы вчера, покончив с сосисками в ресторане, я встала и ушла, ничего бы этого не произошло. Значит, жадность иногда вознаграждается!

Я не могла удержаться от булочки с шоколадным кремом. И вот, когда я сидела и уписывала ее, чувствуя себя страшно виноватой, вошла Бесси и заказала себе бифштекс с луком.

Она мне понравилась с первого взгляда, такое у нее было славное личико. Она улыбнулась мне и спросила:

– У вас свободно?

Я тоже улыбнулась в ответ, пригласила за свой столик, и мы разговорились.

Она танцевала в кордебалете уже несколько лет и знала все входы и выходы. Когда я рассказала ей о своих проблемах, она очень сочувственно отнеслась и предложила жить вместе, в одной комнате, которую она снимает на маленькой улочке поблизости от Тотнэм-Кортроуд.

Бесси пристроила меня в «Хелло, детка!». Подмигнув, она объяснила мне, что помощник режиссера за ней увивается и готов для нее на все – в известных пределах, конечно!

Мне кажется, что это не Бог весть какое шоу, но не мне судить, так как с одиннадцати лет я к театру близко не подходила, но Бесси согласна со мной, что в репертуаре оно долго не продержится. Я надеюсь только, что обе мы ошибаемся, потому что, пока оно идет, нам не стоит беспокоиться о завтрашнем дне.

Бесси повела меня в маленький комиссионный магазин, где я купила себе очень элегантное платье и жакет за три фунта – потратив, таким образом, весь свой первый недельный заработок, но у меня еще осталось кое-что из маминых денег.

Я не так уж хорошо танцую, чтобы выступать вместе с Бесси, но мне дали одну из выходных ролей. Она заключалась в том, что я разгуливала по сцене в очаровательных туалетах и огромных шляпах. Все в один голос сказали, что они мне очень к лицу, и мне захотелось завести себе несколько таких же.

Нашей примадонне, когда она снимает грим, на вид лет сто. Некогда она блистала в Вест-Энде, но звезда ее давно закатилась. Справедливости ради надо сказать, что она добрая и совсем не спесива, и не завистлива.

Репетиции были очень утомительны. Нас держали в театре далеко за полночь, и по утрам я чувствовала себя просто трупом, но теперь, когда прошла премьера, стало немного полегче.

Наша вторая прима очень хорошо танцует, но голоса у нее никакого. К тому же она отличается резкими перепадами настроения, склонна к истерикам, и когда начинает рыдать, то всем приходится ее успокаивать.

Театральные костюмы нам придумывает модельер-мужчина. Он то и дело вмешивается в ход репетиции и вносит свои изменения. Когда я впервые появилась на сцене, он закричал продюсеру:

– Стоп! Стоп! Это уже слишком! Я же говорил, чтобы в красном платье была брюнетка, а они нацепили его на блондинку.

Все на меня, конечно, тут же уставились. Лично мне красное платье очень нравилось, но я, разумеется, промолчала, и только после долгого спора модельер согласился оставить платье на мне, так как другим девушкам оно было мало.

Как-то после спектакля он подошел ко мне за кулисами.

– Черт знает что такое! От этих дурацких постановок мне плакать хочется.

Я ужаснулась, подумав, что могу теперь потерять работу. Но Бесси посоветовала не обращать внимания, она уже имела с ним дело и сказала, что это в его характере так себя вести.

– Он имеет успех? – спросила я.

– Успех? Да он зарабатывает миллионы! – воскликнула Бесси. – Теперь мужчины-модельеры в моде! Беда только в том, что они создают свои наряды для плоскогрудых девиц, у кого ничего нет ни сзади, ни спереди! Тебе-то хорошо, Линда, а я лишний кусок боюсь съесть, пока спектакль не сойдет со сцены.

Я так устала сегодня и мечтала бы заснуть, если не хочу выглядеть пугалом завтра на утреннем представлении, но нужно еще заштопать чулки, ведь запасной пары у меня нет. А шитье всегда навевало на меня тоску.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Я в ужасном возбуждении – сегодня вечером состоится мой первый выход в свет.

Меня пригласили Бесси со своим кавалером. У нее теперь постоянный, с самой премьеры.

Она называет его «мой мальчик», но это она просто так выражается, на самом деле он уже совсем старый – лет по меньшей мере тридцати пяти – и очень умный; во всяком случае, так считает Бесси. Он биржевой маклер в Сити.

И женат. Будь я на месте Бесси, меня бы это оттолкнуло. Я всегда испытываю чувство, что женатые мужчины – чужая собственность. Но для Бесси это обстоятельство не имеет значения. Иногда меня удивляет, как мало она вообще придает чему-нибудь значения.

Ей нравится Тедди, как она его называет. И я заметила, что, когда он с нами, она вокруг него очень суетится. А когда его нет, даже не вспоминает о нем, разве только получая от него подарки.

Я спросила ее однажды, не ревнует ли она его к жене.

– Что за дурацкие вопросы ты задаешь, Линда! С чего бы? Милочка моя, она ведь такая важная особа. Уверяю тебя, до драки у нас с ней не дойдет.

– Не понимаю, Бесси, – сказала я. – На твоем месте, меня бы это бесило.

Раза два или три Бесси проводила с ним уик-энды. Мне было известно, что после спектакля она часто заходит к нему на квартиру. И тогда возвращается очень поздно – или, вернее, очень рано – и будит меня, но ненадолго, оживленно болтает, пока стаскивает с себя платье, а потом валится в постель и сразу же засыпает.

У меня никогда не находится что сказать Тедди, кроме «Здравствуйте», когда он встречает Бесси у служебного входа или дожидается за дверью ее гримерной.

Но сегодня он приведет с собой приятеля, чтобы познакомить его со мной. Все это очень интересно, так как приятель, судя по всему, видел меня на сцене и сказал, что я обворожительна. После этого и возникла идея нашей встречи.

Я наконец приобрела восхитительное платье из голубого тюля. Какая-то богатая девица надела его всего два-три раза – во всяком случае, так мне сказали в магазине уцененной одежды. Правда, пришлось его чуть-чуть переделать, ну самую малость, и оно так красиво оттеняет мои волосы.

Я сделала себе завивку в маленькой парикмахерской на Уордур-стрит. Локоны так прелестно обрамляют мою головку! Если другу Тедди я показалась очаровательной со сцены, то в жизни я должна ему еще больше понравиться.

Не у всех девушек есть кавалеры, на самом деле, только у очень немногих. Большинство после спектакля расходятся по домам одни, и только наша примадонна приезжает и уезжает в автомобиле, за рулем которого восседает ее друг.

Мне ужасно любопытно, что представляет собой мой первый поклонник. Бесси только сказала, что его зовут Тони Хейвуд и что он приятель Тедди по клубу, а больше ей о нем ничего неизвестно.

Надеюсь, он найдет меня хорошенькой, особенно в моем новом платье.

Тогда, может быть, он станет меня приглашать снова и снова, и у меня, как и у Бесси, будет «постоянный кавалер».

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я в таком возбуждении, что не могу заснуть. Но это ничего.

Я могла бы часами вспоминать о минувшем чудесном вечере. Бесси еще не вернулась, и я не жду ее до утра. Раздеваясь, я кружилась по комнате под не прекращавшую звучать у меня в голове музыку.

Мы были в «Савойе». Это самое замечательное место, где я когда-либо бывала, и народу было полным-полно.

Тедди там, наверно, завсегдатай, потому что его приветствовали очень радушно и нам предоставили лучший столик у самой танцевальной площадки.

Я втайне ужасно робела и поэтому сначала почти не уделяла внимания Тони Хейвуду. А когда пригляделась к нему получше, была немного разочарована: он невысокого роста, темноволосый, с отливающим синевой подбородком, как будто он плохо побрился.

Но Тони оказался таким милым и забавным и очень смешил Бесси и Тедди.

– Сегодня первый выход Линды в свет, – объявила Бесси.

Все выпили за мое здоровье. Я впервые попробовала шампанское. Вкус недурной, хотя я предпочла бы портвейн, как на свадьбе у мамы.

Но, может быть, для такого вечера шампанское подходит больше. Оно искрится и играет, создавая приподнятое настроение.

Не могу выразить это чувство словами, но весь вечер напоминал мне такое шампанское. У меня просто дух захватывало, и я все время боялась, как бы что-нибудь не пропустить.

Вероятно, я действительно выглядела неплохо, потому что, танцуя, услышала разговор двух мужчин. Один, глядя на меня, сказал:

– Это что-то новенькое. Как она тебе, старина?

Тони наговорил мне кучу комплиментов. Я надеюсь, что он был искренен, и танцует он очень хорошо. Сначала я боялась, получится ли у меня, но все вышло очень недурно.

Один раз я танцевала с Тедди, но он повел себя как-то странно. Мне не понравилось, что он слишком тесно прижимал меня к себе.

– У вас много поклонников, Линда? – спросил он. – Бесси говорит, что нет, но я ей не верю.

– Она права, я ведь совсем недавно приехала в Лондон.

– Ну, у вас не будет в них недостатка, обещаю вам это, милочка.

Он сжал мою руку. Я притворилась, что ничего не заметила, и ответила небрежно:

– Надеюсь, что вы окажетесь правы.

– Вы это всерьез? – прошептал он мне на ухо. – Я мог бы подумать…

Он бросил на меня странный многозначительный взгляд и прижал к себе еще теснее, так что я чуть не вскрикнула.

К счастью, в этот момент к нам приблизились Бесси с Тони, и она сказала:

– Нечего тебе присваивать себе Линду, Тони тоже хочет потанцевать с ней.

Мы обменялись партнерами, чему я была очень рада, потому что Тедди мне не понравился, должно быть, потому, что он уж очень старый.

На ужин подавали все необыкновенно вкусное, но я была так взволнована, что с трудом могла что-нибудь проглотить – хотя и знала, что завтра пожалею об этом.

Я не хотела уходить, но Бесси все время суетилась вокруг Тедди и твердила, что пора домой.

Мне показалось, что он тоже предпочел бы остаться, но она настояла, и когда мы все вышли в вестибюль, моя подруга обратилась к Тони:

– Вы проводите Линду? Я поеду с Тедди.

Мы уселись в такси. Некоторое время мы молчали, потом Тони взял меня за руку и спросил:

– Вам понравилось?

– Очень. Просто не верится, что все это было на самом деле.

Тони какое-то время смотрел на меня, как мне показалось, грустно. А потом сказал:

– Оставайтесь подольше такой, какая вы сейчас. Неизбалованная.

Я не знала, что на это ответить, и, помолчав немного, проговорила неуверенно:

– Не думаю, что у меня появятся для этого возможности.

– Найдутся, я не сомневаюсь, – суховато заметил он, как будто чем-то недовольный. И совершенно неожиданно добавил: – Хотел бы я, чтобы этого вечера никогда не было.

– Но почему? – Я удивилась и ужасно огорчилась.

– Долгая история, – сказал он, – и теперь не время ее рассказывать… Не согласились бы вы поужинать со мной завтра вечером в каком-нибудь тихом местечке, где мы могли бы поговорить? – вдруг спросил он.

Я, разумеется, согласилась.

– В таком случае, – сказал Тони, – я заеду за вами после представления.

– А Тедди и Бесси тоже поедут с нами?

Он снова как-то странно взглянул на меня, прежде чем ответить.

– Бесси ваша подруга?

– Моя лучшая подруга. Я не могу передать вам, как она была ко мне добра.

– В таком случае, если вы не желаете ей ничего плохого, – сказал Тони, – постарайтесь не встречаться слишком часто с ее другом.

– С Тедди? – спросила я.

– Вот именно.

В этот момент мы подъехали к дому. Тони помог мне выйти и снова сел в машину.

– Спокойной ночи, Линда! Увидимся завтра.

И он уехал, прежде чем я успела поблагодарить его за приятный вечер. Все это меня очень смутило и озадачило. Хотела бы я знать, что он имел в виду, говоря о Тедди.

Не хотел же он сказать, что я очень приглянулась Тедди. Ерунда, ведь он любит Бесси и делает ей такие чудесные подарки. Только на прошлой неделе он подарил ей чернобурую лису.

Они давно знакомы, хотя до начала прошлого месяца не так часто встречались.

В любом случае Тедди мне неприятен, а вот Тони очень нравится, хотя вряд ли бы я в него влюбилась. Но, если он станет приглашать меня в рестораны и вообще развлекать, это будет замечательно.

Я рада, что Тони не пытался поцеловать меня, как я того опасалась. Кстати, надо обязательно спросить его, что он имел в виду, говоря, что желал бы, чтобы сегодняшнего вечера никогда не было…

Мне кажется, я слышу на лестнице шаги Бесси. Что-то она рано вернулась, но я решила притвориться спящей, хотя мне и хотелось бы с ней поговорить.

Она в последнее время так часто возвращается сердитой, в плохом настроении после встреч с Тедди, что лучше воздержаться от разговоров…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Случилось нечто ужасное. Я просто поверить не могу в происшедшее.

Когда я проснулась, Бесси еще спала. Я встала и приготовила завтрак, как обычно это делала, и, когда Бесси проснулась, принесла ей чашку чая.

Мне показалось, что она немножко не в себе. Но по утрам Бесси никогда не бывает особенно разговорчивой, так что поначалу я особого внимания не обратила на ее состояние.

Около одиннадцати часов раздался стук в дверь и явился посыльный с цветами и запиской.

– Мисс Линда Снелл? – осведомился он.

– Да, – ответила я, с восторгом глядя на цветы.

И повернулась к Бесси.

– Взгляни на этот прелестный букет, Бесси. Наверно, его прислал Тони.

Но тут, к моему ужасу, увидела карточку. Их прислал вовсе не Тони, а Тедди. На карточке было написано:

« С добрым утром! Не согласитесь ли вы позавтракать со мной сегодня? «Савой», гриль-бар, в час. Приходите. Передайте ответ с посыльным, но имейте в виду, что это должно быть только «да».

Ваш Тедди»

Прочитав эти строки, я сказала:

– Должно быть, тебе, Бесси. – И протянула ей карточку. Произошло какое-то недоразумение.

Она пробежала ее глазами и взяла конверт. Там четко значилось: «Мисс Линде Снелл».

Не сказав ни слова, Бесси бросила письмо на постель и, подойдя к зеркалу, молча начала причесываться, с ожесточением проводя щеткой по волосам.

– Бесси! Объясни, что происходит, – воскликнула я. – Я ничего не понимаю!

– Зато я понимаю, – бросила она.

– Бесси, но это глупость какая-то – он что, нас обеих приглашает?

Она в бешенстве повернулась ко мне.

– Нет, конечно, Линда, и ты это отлично знаешь. Уж могла бы моего-то мальчика оставить в покое.

– Бесси, но как ты не понимаешь… – пыталась возразить я.

– Пошла ты к черту! – только и сказала она и поспешно отвернулась.

Я не видела ее лица, но чувствовала, что она близка к истерике.

Я взяла букет с постели, куда положила его, и подошла к посыльному, дожидавшемуся у двери.

– Отдайте, пожалуйста, цветы пославшему их джентльмену и скажите, что они мне не нужны и что мой ответ «нет».

Он посмотрел на меня с удивлением, но ничего не сказал и вышел, насвистывая.

Когда я вернулась в комнату, Бесси, все слышавшая, обняла меня и сказала:

– Не обязательно возвращать цветы и отказываться от приглашения, Линда. Это не имеет никакого значения. Мне он вообще-то не нужен, но просто обидно, когда твой поклонник от тебя отворачивается.

– Бесси, но я же не хотела, – взмолилась я. – Честное слово, не хотела!

– Да знаю. Просто… так бывает. Ты очень хорошенькая, и в этом все дело.

Потом мы долго сидели и разговаривали, я рассказала ей о Тони. Бесси слушала, казалось, внимательно, но я видела, что она погружена в свои мысли.

В час мы вместе пошли завтракать и в баре за углом съели по бутерброду с ветчиной и выпили по чашке кофе.

Бесси несколько приободрилась, и мы пошли пройтись.

– Не понимаю, – сказала я. – Если Тедди любит тебя, как он мог ни с того, ни с сего послать мне цветы?

– Милочка, – ответила Бесси, – за свои деньги он хочет что-нибудь получше, а ты моложе и красивее. Что до любви, так Тедди в меня вовсе не влюблен; он просто из той породы, что любят хвастаться любовницами перед своими приятелями в Сити. Есть мужчины, которые предпочитают помалкивать о таких делах, а другие, наоборот, любят поболтать. Так вот Тедди из числа болтунов.

– Но его приятель Тони совсем другой, – возразила я. – Он даже не попытался меня вчера поцеловать.

– Удивляюсь, – сказала Бесси, – он, кажется, не из робких мужчин. Но сегодня ты все выяснишь.

– А если он попытается меня поцеловать, – спросила я, – должна ли я ему позволить?

Бесси остановилась посреди тротуара и уставилась на меня.

– Знаешь, Линда, иногда мне кажется, что у тебя не все дома. Наверно, это потому, что ты воспитывалась в монастыре. Неужели ты не понимаешь, что самое ценное, что у тебя есть, это твоя неиспорченность?

– Ты мне не ответила.

– Послушай, – начала Бесси серьезно, взяв меня за руку. – Большинство мужчин любят молоденьких девушек и готовы дорого платить за удовольствие. Не уступай им без крайней необходимости. Не позволяй целовать себя и даже взять за руку, пока они не заплатят – и дорого не заплатят – за такую честь. Милая моя, ты думаешь, я не понимаю после стольких лет, после всех этих мужчин, кого я знала, что чем женщина старше, тем ей больше приходится отдавать за те же деньги.

– Но я совсем не думала о том, чтобы стать чьей-то любовницей, – возразила я.

– А какая разница? Уж если кокетничаешь, так почему бы не идти до конца?

Она вздохнула.

– Послушайся моего совета, Линда, не позволяй никому прикасаться к тебе. Я думаю, что, как и все мы, ты не успеешь опомниться, как влюбишься в кого-нибудь и все отдашь тому, кто вовсе и не оценит тебя. Но если этого не случится, то, может быть, тебе что-нибудь в жизни и удастся. С твоей внешностью ты могла бы выйти за богача и обеспечить себя на всю жизнь. Безопасность, надежность – вот то, о чем все мы в глубине души мечтаем.

– Я не спешу замуж, – сказала я.

– Послушайся моего совета, Линда Снелл, сохрани себя, тогда ты сможешь потребовать в уплату обручальное кольцо… Постарайся, чтобы оно было из платины.

– Ты авантюристка, Бесси, настоящая авантюристка! – воскликнула я.

Бесси невесело засмеялась.

– Как и любая женщина. Таковы мы все – и те, кто внизу, и те, кто наверху. В высших кругах девственницы продают себя в церкви Сент-Маргарет в Вестминстере самому подходящему жениху, какого сумеют заполучить, и никто их за это не осуждает. А если бедная девушка заработает пять фунтов, ее величают авантюристкой… Все мужчины одинаковы, – продолжала она, – увиваются вокруг тебя, пока своего не добьются, а потом тебя же и презирают. Чем меньше ты уступаешь мужчине, тем больше он тобой восхищается. Не давай им ничего, Линда, и они станут бегать за тобой… как коты за валерьянкой.