Текст книги "Дитя Феникса. Часть 1"

Автор книги: Барбара Эрскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)

– Я не хочу смотреть в будущее, Ронвен. – Элейн глядела в окно на бурые холмы. Там жили древние боги; там все еще лежат камни от их разрушенного замка.

– У тебя нет выбора, дитя мое. Ты обладаешь даром!

– Эинион никогда бы не узнал о нем, если бы ты ему не рассказала!

– Я должна была это сделать, Элейн, – сказала Ронвен виноватым тоном. – Дар мог тебя погубить. Разве ты не понимаешь? Бард расскажет тебе, как пользоваться даром во благо, чтобы ты могла помочь своему отцу, Граффиду и, возможно, Овейну, а после него – маленькому Ливелину. Это ради Уэльса. И кроме того, я же спасла тебя от замужества! Я спасла тебя от ухода к чужому человеку, как сделала твоя сестра.

Наступило долгое молчание. Затем Элейн снова повернулась к няне.

– Я не собираюсь оставаться здесь. Я никогда больше не хочу видеть этого человека, – сказала она.

– Элейн! У тебя нет выбора, малышка. Теперь ты принадлежишь ему!

– Нет!

– Здесь ничего нет такого, чего следует бояться!

– Нет! – Элейн замолчала, снова повернувшись к окну. – Я никогда не буду принадлежать Эиниону. Никогда. Ты не должна была позволять ему отдавать меня богам. Мой отец предан святой церкви, Ронвен. Я знаю, что он одобряет некоторые каноны Инис Ленног, которые идут еще от отшельников древности, но он принимает у себя монахов и рыцарей-госпитальеров, когда они прибывают в Уэльс. Многие считают его очень свободомыслящим, однако я сомневаюсь, что он захочет, чтобы я исповедовала старую веру. – Последнюю фразу Элейн произнесла тихо и с некоторой неуверенностью.

Ронвен сжалась от страха. Девочка повзрослела за эту ночь. Четкость мышления и доверие слышались в голосе Элейн, и их нельзя было разрушить никакими доводами.

– Это чушь! – сказала она неуверенно. – Втайне он чтит старые законы.

– Нет, Ронвен. Он уважает их, слушает бардов и горных колдунов, но он крестил меня в Бангоре, в соборе святого Даниила. Ты сама же мне об этом и говорила. – Элейн слегка улыбнулась. – И он все-таки захочет, чтобы моя свадьба состоялась. Союз с графом Честером много значит для моего отца. Я слышала, как он говорил моей матери, что лорд Хантингтон станет лордом Честером, как только умрет его дядя. Отец не хочет больше воевать с Честером.

– Элейн, этого никогда не произойдет, и ты об этом знаешь лучше меня! Война между Гвинедом и Честером почти окончена.

– Точно! И чтобы поддержать этот мир, отец выдаст меня зa лорда Хантингтона. Он не станет ставить под угрозу договор только потому, что Эинион хочет, чтобы я приняла его веру. Эиниону не позволят меня обратить.

– Слишком поздно, Элейн. Он уже тебя обратил, девочка. Ты теперь принадлежишь ему. – Ронвен закрыла глаза.

Элейн побледнела.

– Никогда, я говорю тебе! Никогда! – Внезапно она снова превратилась в ребенка. Девочка топнула ногой, пробежала через всю комнату, открыла настежь дверь. – Если ты не хочешь уберечь меня от него, то я буду сама заботиться о себе. – И она заплакала.

VIII

Ронвен поймала Элейн за руку в конюшне, когда она смотрела на грума сэра Уильяма поверх уже оседланного Непобедимого.

– Куда ты собралась?

– В Деганнви. Я буду там в безопасности вместе с Граффидом.

Она больше не плакала и выглядела решительно.

– Ты не можешь уехать без разрешения отца!

– Тогда ты должна получить его разрешение, Ронвен. Сейчас же, быстрее! Я не собираюсь вечно торчать здесь! – У Элейн начали дрожать руки. Сложив их вместе, она нетерпеливо ждала, когда грум запряжет ей лошадь, проденет удила и затянет седло.

Она сразу же заметила Сенидда, как только тот вышел из тенистого сада.

– Я дал вашему отцу слово, что буду охранять вас, моя госпожа. – Брат Ронвен нахмурился, когда увидел приготовления к поездке. – Я должен поехать с вами, если вы собираетесь уезжать.

Элейн неопределенно улыбнулась.

– Но только если ты не будешь меня останавливать. Отец разрешил мне взять Непобедимого.

– Я и не буду пытаться вас останавливать. – Сенидд бросил мимолетный взгляд на Ронвен. – А леди Ронвен тоже едет с нами?

– Нет! – сказала Элейн.

– Элейн, пожалуйста, моя малышка, подожди, – закричала Ронвен. – Ты не можешь поехать в Деганнви. Ты только еще сильнее усугубишь положение Граффида.

– Вот и прекрасно, тогда спроси у отца разрешение на поездку. – Элейн остановилась. – Я не собираюсь ждать, а еду прямо сейчас.

Она была уверена, что в любой момент может появиться Эинион и остановить ее.

Ронвен положила руку на гриву Непобедимого.

– Эинион хочет, чтобы вы оставались здесь, – прошептала она.

– Нет! – Элейн качнула головой.

Сенидд приподнял бровь.

– Я же говорил тебе, Ронвен, что глупо было влезать не в свое дело. Лучше бы ты откровенно призналась во всем его высочеству. Тогда принц в конце концов поблагодарил бы тебя за то, что ты уберегла его дочь для мужа.

– Но я не хочу, я не хочу, чтобы она выходила замуж…

– Но я замужем, Ронвен. – Элейн нервно качала ногой. – Ничто не сможет этому помешать.

– Нет, сможет, вот увидишь. Брак еще не вступил в силу и может быть расторгнут. И он должен быть расторгнут!

– Не глупи, Ронвен! Принц никогда этого не допустит. – Сенидд вышел вперед, прикрывая глаза от холодного ветра, который задувал в конюшню с внутреннего двора. – Женщина, посмотри правде в глаза. – Он отвел ее в сторону. – Ты делаешь это не только потому, что хочешь отдать ее своим богам или уберечь от замужества. Ты хочешь оставить ее для себя, не так ли? Но ты ее не удержишь. Провидец заберет ее прежде, чем ты сможешь что-либо сделать.

– Это правда? – Элейн уставилась на Ронвен, лицо ее пылало от гнева.

– Нет, конечно, это неправда. – Ронвен попыталась положить руку Элейн на свою грудь. – Я люблю тебя, Элейн. И хочу только, чтобы тебе было хорошо.

– Тогда ты поможешь мне уехать в Деганнви.

Там она будет вместе с Граффидом и Сененой, которые любят ее, и двумя их сыновьями, которых она любит. Она подала сигнал груму, чтобы тот подсадил ее.

– Я буду в безопасности с Граффидом, – заявила она решительно. – Рядом с ним со мной ничего не случится.

Сенидд и Ронвен посмотрели друг на друга. Граффид был не в том положении, чтобы помогать сестре, однако никто из них не стал напоминать ей об этом.

– Очень хорошо, моя девочка. – Ронвен дотянулась до ее руки. – Но лучше тебе подождать разрешения отца.

– Я напишу отцу. Он поймет. – Лицо Элейн озарила светлая мысль. Она развернула лошадь, все еще боясь, как бы Эинион не возник из каких-нибудь кустов, где он мог ее поджидать.

Долина за деревней была полна спокойствия и тишины, трава шелестела на ветру. Непобедимый легко бежал по тропинке вдоль реки; Сенидд скакал на небольшом расстоянии от своей госпожи, рука его лежала на мече; позади него плелись два грума принца, которых внезапно оторвали от работы.

Ронвен постояла некоторое время во дворе конюшни, затем развернулась и пошла на поиски принца.

– Ты хочешь взять Элейн в Деганнви? – Ливелин нахмурился.

– Это хорошая мысль, почему бы и нет? – Джоанна улыбнулась. – Она может остаться там с Граффидом и Сененой. – Выражение ее лица словно закончило фразу: и те трое, которые больше всего досаждают ей, соберутся в одном месте, не причиняя ей вреда. Она была довольна.

– Она может продолжить там обучение, ведь Граффид уже обучает маленького Оуэйна. Они смогут и ей помочь. – Ронвен кивала, соглашаясь со своим неожиданным союзником. Позади нее в зал кто-то вошел и направился прямо к ним; сердце Ронвен бешено забилось в груди. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это был Эинион.

Женщина затравленно посмотрела на принца; на лбу у нее выступил холодный пот.

– Могу я идти, ваше высочество? – прошептала она.

– Не вижу к этому препятствий, – произнес Ливелин с печалью в глазах. – Я напишу Граффиду; не хочу, чтобы мой сын думал, будто я совсем о нем забыл.

– Ну конечно, давайте его подбодрим, чтобы он причинил еще больше неприятностей. – Глаза Джоанны превратились в маленькие щелочки.

– Он – мой сын. – Ливелин заставил замолчать жену и повернулся к Эиниону. – Доброе утро, сэр бард. Я приветствую вас.

Эинион, с трудом преклонив колено, поклонился принцу, не спуская своих черных испытующих глаз с бледного лица Ронвен.

– Как чувствует себя сегодня принцесса, ваше высочество? – спросил он.

– Хорошо, – еле слышно пробормотала Ронвен. Губы ее пересохли.

– Мы разрешили ей отправиться в Деганнви. – Джоанна плотнее завернулась в теплый плащ: в зале было холодно. Эинион ей совершенно не нравился.

– Нет. Она не должна покидать Абер. – Старик нахмурился.

Ронвен почувствовала, что бледнеет еще больше.

– Почему нет? Объясните, ради Бога! – спросил с раздражением Ливелин.

– Ее место – рядом с вами, сэр. Там, где вы находитесь. Было бы опрометчиво позволять ей ехать к брату при сложившихся обстоятельствах. – Эинион произносил свои слова, придав голосу властность. Старик вновь посмотрел на Ронвен, и ей показалось, что его глаза были чрезвычайно подозрительными.

– Почему, друг мой? – снова спросил Ливелин. Ронвен затаила дыхание. Двое мужчин смотрели друг на друга. Ронвен чувствовала мощь и силу старика, который старался проникнуть в разум принца, чтобы подчинить его себе.

Ливелин слегка встряхнул головой, будто почувствовал какой-то нажим, похожий на головную боль.

Он же ничего не знает! Внезапно Ронвен поняла, что происходит, – Эинион был не всевидящ, он не знал, что Элейн уже уехала. Успокоившись, она ощутила слабость.

Прежде чем Эинион успел ответить, Джоанна резко поднялась с сиденья. Неприязнь к старшему барду ее мужа сквозила в каждой черте ее лица.

– Лорд Эинион, куда и почему едет наша дочь – это не ваша забота, – сказала она властно. Кивнув Ронвен, она вышла из залы. Вопрос был решен.

X

Горы по обе стороны дороги были затянуты мглой; копыта лошадей скользили по грязи. Оглядываясь, наверное, уже десятый раз, Элейн нервно старалась обнаружить следы погони. Не может быть, чтобы Эинион не видел, как она уезжала. Она собрала эскорт и покинула замок без разрешения принца, всегда требовавшего, чтобы дочь приходила проститься с ним перед отъездом. Прошло два часа с того момента, как они покинули замок. Элейн неслась словно ветер, до сих пор боясь, что Эинион найдет способ вернуть ее в Абер. Перед ней на старой римской дороге стелились огромные клубы тумана, затрудняя видимость. Ничего не было видно на расстоянии около ста футов, а то и ближе. Деревья то исчезали, то появлялись; в тишине Элейн слышала помимо дыхания людей и резких ударов копыт лошадей о землю далекий шум реки. Затем и он угас, дорога свернула с берега и пошла через холмы.

Уже вечерело, когда Ронвен достигла большой реки возле аббатства Аберконви, которое отец принцессы основал еще тридцать лет назад; там Элейн и Сенидд ждали лодки, чтобы переправиться к замку Деганнви. Здесь Ронвен и догнала их. Чтобы добраться до замка, построенного между двумя вер шинами гор Вардр, необходимо было пересечь реку выше ее широкого устья, а затем плыть некоторое время вдоль берет Погони не было. Дорога позади всадников была пустой и погруженной во мглу. Были слышны всплески бьющей в скалы воды.

– Эскорт заберет Непобедимого обратно в Абер. – Ронвен дотронулась до плеча Элейн. – Мы теперь в безопасности.

Элейн сомневалась.

– Ты уверена? Ты не сказала ему, где я? – Она пристально посмотрела на Ронвен. – Ты сделала это. Ты сказала ему! – В ее голосе нарастал страх.

– Твоя мать сказала ему это, а не я, – сказала, оправдываясь, Ронвен. – Я ничего не могла поделать. Но не бойся, здесь он тебя не настигнет, моя девочка, ты будешь в безопасности.

XI

Замок Деганнви. Октябрь 1228

Граффид и Сенена ждали прибывших в тронном зале. Едва увидев своего сводного брата, Элейн с разбега бросилась ему на шею, а тот высоко поднял ее над полом.

– О Граффид, я так рада, что я здесь. С тобой я в безопасности. – И она прильнула к нему всем телом.

Граффид помрачнел.

– Что с тобой, моя маленькая сестренка? – Он никогда не видел ее напуганной. – Милая моя! Ты дрожишь! – Поставив Элейн на пол, он повернулся к Ронвен. – Что случилось? Почему вы здесь?

Девочка собрала все свои силы. Она высвободилась из сильных рук брата и подошла к камину, протянула руки к огню и, не оборачиваясь к нему, сказала:

– Ничего не случилось. Я дрожу, потому что я замерзла. – Она быстро сменила тему разговора. – Зачем ты до сих пор заставляешь отца сердиться, Граффид? Ты каждый раз только играешь на руку Даффиду!

– Я знаю, моя милая, я знаю. – Граффид скорчил смешную гримасу. – Я проклинаю себя и свой вспыльчивый характер двадцать раз на дню!

– И я проклинаю его еще раз двадцать! – вмешалась в разговор Сенена. Она поцеловала Элейн в лоб.

– Ну, моя маленькая сестренка, – Граффид задумчиво смотрел на Элейн, – что ты такого натворила, что тебя отправили сюда, в эту тюрьму? Должно быть, это суровый приговор для столь юного создания!

– Леди Элейн приехала сюда навестить вас, сэр, – нервничая, сказала Ронвен. – Она не под стражей!

– Нет? – Граффид ехидно рассмеялся. – Вы уверены? Ливелин посылает сюда детей только тогда, когда они находятся в опале. Достаточно близко, с одной стороны, от Абера, чтобы отец мог приглядывать за нами, а с другой стороны, достаточно далеко, чтобы таким же образом забыть о нас!

– Даже если и так, сэр, Элейн не заключенная, – настаивала Ронвен.

– Нет, я беглянка, – сухо вставила Элейн. – Мне было страшно. – Она была готова сказать больше, но встретилась глазами Ронвен.

– Принцесса Джоанна очень рассердилась, когда мы приехали в Абер из Ланфаэса без приглашения, – объясняла Ронвен. – Она так и не простила Элейн за это.

– Маме никогда не нравилось, если я бывала в Абере, – продолжила девочка. – Кроме того, я нравлюсь сэру Уильяму, что еще больше подлило масла в огонь. И когда я заикнулась о том, что хочу приехать и навестить вас, она сразу же согласилась.

Ронвен и Граффид обменялись взглядами.

– Значит, наша принцесса Джоанна с ее железной волей все-таки не лишена человеческих чувств и, оказывается, так же податлива, как и остальные женщины? – сказал Граффид. – Этот сэр Уильям, он нравится женщинам?

– И в самом деле он очень хорош собой! – подлила масла в огонь Сенена.

– И тебе он тоже нравится, милая? – Граффид ласково взял сестру за подбородок.

– Мне нравится его конь, – солгала Элейн.

Комната наполнилась смехом Граффида.

– Его конь, действительно! О, милая моя Элейн! Я вижу, ты уже немного подросла.

XII

Элейн играла с маленьким племянником, Оуэйном, на внутреннем дворе замка. Мальчик выставлял ровным рядком раскрашенных деревянных коней, а Элейн время от времени сбивала их мячом. Неподалеку пристроились две няни, мирно болтающие о суровой последней зиме. Маленький Ливелин спокойно спал в колыбели; Ронвен помогала служанкам Сенены расшивать ее новое платье. Элейн посмотрела вверх, на узкое окно башни позади себя, и почувствовала, как что-то беспокоит ее сердце. Это было чувство вины: она должна была быть там, с ними, она уже начинала ощущать себя такой же пленницей этих высоких стен, как и те. Обитатели замка помогали ей чувствовать, что она находится здесь в безопасности и что Эинион ее здесь не достанет. Однако еще она чувствовала, будто заперта здесь, даже несмотря на то, что с высокой башни могла видеть горы, тянущиеся на восток и юг от замка, на запад от устья речки Конви, и туманные холмы Энглси, распростершиеся под ней.

Принцесса не чувствовала беды, когда краем глаза увидела путников, прошедших в ворота. Потом ее бросило в холод. В их толпе она увидела высокую фигуру человека, закутанного с ног до головы в темный плащ. Она могла узнать его из миллиона людей; Элейн не могла ошибиться. Некоторое время она неподвижно сидела на корточках, боясь пошевелиться, потом, поднявшись на ноги, в отчаянии огляделась в поисках какого-либо убежища – такого, где она могла скрыться от обилия любопытных глаз. Она вручила Оуэйну его мячик и побежала к кухням, которые находились как раз напротив западной стены. Быстро побежала по тропинке, которая проходила между маслодельней и кузницей. Потерявшись среди постоянно ходивших туда и сюда слуг из замка, она могла спрятаться, прежде чем Эинион пойдет приветствовать Граффида. Для Эиниона на свете теперь существовала только Элейн; ему нужна была только она. У девочки не возникало никаких сомнений относительно этого. Старик найдет ее; она находилась под стражей в замке, и ей некуда было бежать. Ее сердце бешено стучало, когда она завернула за угол маслодельни.

– Элейн!

Внезапный оклик маленького мальчика едва не заставил ее умереть от страха. Взглянув вниз, девочка обнаружила, что Оуэйн бежит за ней. Малыш весь раскраснелся.

– Элейн, мы играем в прятки?

– Возвращайся к своей няне! – крикнула Элейн.

– Нет, Оуэйн будет играть в прятки! – чуть не плача потребовал мальчик и ловко схватил сестру за руку.

Элейн опять выглянула из-за угла. Часть гостей направлялась прямо к деревянной лестнице, ведущей в тронный зал дворца. Рядом с ними она увидела обеих нянь. Одна укачивала на своих руках маленького Ливелина, а другая металась в поисках драгоценной пропажи – Оуэйна.

– Иди к няне, Оуэйн, сейчас же! – Элейн резко вытолкнула брата из своего укрытия.

Оуэйн издал пронзительный вопль, и Элейн заметила, что Эинион остановился. Старик глянул точно в ее сторону, и Элейн вжалась обратно, в сумрак своего убежища.

– Не шуми, пожалуйста, Оуэйн! – прошептала она, стараясь затаить дыхание, однако ребенок, несмотря на ее уговоры, громко плакал. Затем в их стороны повернулись еще две головы. Подошли няни и успокоили малыша. Эинион куда-то исчез.

Элейн немного успокоилась, когда увидела, как старик поднимается по лестнице вместе со своими спутниками, а затем исчезает за темной дверью залы.

Он ждал ее за ужином, где собрались все гости.

– Подойди. – Он протянул к Элейн руку. – Я привез письмо от твоего отца.

– Нет! – Покачав отрицательно головой, она отошла назад. Сердце ее от страха готово было вырваться из груди.

– Ты не должна меня бояться, Элейн, я твой друг. – Он достал из-под плаща свернутое письмо и протянул ей. – Я привез письма и для лорда Граффида.

Девочка опасливо взяла письмо.

– У тебя больше не было никаких видений, малышка? – Он улыбнулся.

Она яростно покачала головой, чувствуя на своем лице его пронзительный взгляд.

– Если ты все же что-то видела, расскажи мне. Не пытайся понять это сама. Я понимаю их. – Его голос был ласковым, убеждающим. – Ты избранная, Элейн. Не надо противиться своему дару!

Больше он ей ничего не сказал. Старик больше не предпринимал никаких попыток остаться с ней наедине.

XIII

Деганнви. Декабрь 1229

Проходили недели, а с ними и месяцы. Элейн понемногу успокаивалась, убеждая себя, что она наконец-то в безопасности. И когда вновь случилось видение, это было для нее неожиданностью. Падал первый снег, не долетая до земли, он таял, превращаясь в грязь. С залива дул очень холодный ветер; большинство обитателей замка собрались возле зажженного посередине залы камина. В комнате нянь Ронвен и Элейн помогали шить новые платья для мальчиков, которые росли не по дням, а по часам. Уставшая Элейн положила рукоделие и встала; она ужасно замерзла после нескольких часов неподвижного сидения. Она подошла к огню; наблюдая за языками красного пламени, Элейн ощутила, как по ее замерзшему телу разливалось тепло.

Камин был чисто вымыт, поэтому для нее не составило огромного труда рассмотреть каждую черточку на его поверхности. Она слышала, как трещат и повизгивают щепки и кора, передавая огонь поленьям и веткам ясеня, лежавшим в камине. Элейн протянула руки поближе к пламени, зачарованно наблюдая за самой сердцевиной огня.

Там, спиной к ней, стоял мужчина. Она видела его широкие плечи под белой рубашкой. Запястья его были схвачены веревкой, а другая веревка, затянутая петлей, лежала у него на шее. Элейн наклонилась вперед, стараясь разглядеть его лицо, однако картинка исчезла.

Ронвен посмотрела на девочку; та выглядела растерянной.

– Элейн, – резко спросила она, – что ты там увидела?

Элейн стиснула зубы и сжала кулаки.

– Ничего. Уж больно хорошо горит. Тепло. Вот и все… – Она отвернулась от огня и подошла к остальным. Девочка ничего не хотела говорить Ронвен, так как знала: женщина все расскажет Эиниону. Больше она никогда и никому не расскажет о своих видениях.

XIV

Когда снег укрыл весь внутренний дворик замка и дороги занесло толстым слоем, Элейн стала меньше бояться внезапного возвращения Эиниона.

Однажды Элейн чуть было не открылась брату. Как-то вечером они стояли на башне, наблюдая, как над туманным берегом садится солнце. Перед ними понемногу исчезали во мгле нечеткие очертания гор и холмов Энглси.

– Тебе нравится Эинион Гвеледидд? – спросила Элейн у брата, не отрывая глаз от красивых далей.

– Он один из старейших бардов отца. Долгое временя он был у него судьей. – Граффид поднес пальцы ко рту, чтобы немного согреть их.

– Но он тебе нравится? – настаивала Элейн.

Граффид немного поразмыслил.

– Он не из тех людей, которые могут понравиться тебе, – сказал он осторожно. – Он слишком суров. Поговаривают, будто он исповедует старую веру жителей гор. Поэтому многие его боятся, они верят, что он обладает волшебной силой.

– А ты в это веришь? – Элейн крепче ухватилась за каменное ограждение.

Граффид рассмеялся.

– Я полагаю, каждый верит в волшебство, но старой веры держатся не все. Христос покончил с этим. А почему ты об этом спрашиваешь, милая? Разве он тебя чем-нибудь напугал? – И он испытующе взглянул на сестру.

– Нет, конечно, нет. Я просто хотела узнать, когда он приедет сюда. Он кажется мне таким строгим. – Она поджала губы. – Что написал тебе папа в письме, которое принес Эинион? – спросила Элейн, пытаясь изменить тему разговора; на протяжении многих месяцев после визита старика Граффид никогда не упоминал о письме отца в ее присутствии.

– Ах да, письмо, – неохотно сказал он. – Отец пишет, что любит меня. А еще что он и Даффид думают, будто бы мне лучше находиться здесь, чем рядом с ними. Интересно, что Даффид еще придумает!

– Я хочу, чтобы вы были друзьями, Граффид! – Элейн с нежностью посмотрела на него.

– Боюсь, Элейн, что это невозможно. Невозможно до тех пор, пока Даффид захватил и удерживает мое место рядом с отцом! – Лицо его осветила мрачноватая улыбка.

Она отошла от брата и прислонилась к каменной стене, наблюдая за тонувшими во мгле горами, – это все, что еще было видно после захода солнца. Эта башня, стоявшая на самом дальнем берегу аббатства Аберконви и увенчанная христианским крестом, теперь пряталась в тонкой дымке облаков. Элейн сильнее завернулась в накидку.

– Как долго я могу здесь оставаться? – спросила она.

Граффид снова скорчил смешную гримасу.

– Думаю, столько, сколько захочется отцу. Думаю, он надеется на то, что Сенена сможет сделать из тебя леди.

– Правда, странно, что ты хочешь уехать отсюда, а я хочу остаться? – Элейн сделала вид, что не заметила его усмешки.

Здесь был совсем другой мир: безопасный, как будто сидишь в коконе. Здесь она была далеко от Эиниона, от замка Абер, далека от мыслей о замужестве. Здесь ее не могло потревожить ничто, кроме ее видений.

На протяжении последних нескольких месяцев ее снова и снова посещало одно видение. Элейн видела сон, который снился ей с самого раннего детства, однако теперь она его видела отчетливо и могла вспомнить каждую деталь. Ей снился высокий мужчина с ярко-рыжими волосами и зеленовато-голубыми глазами, который всегда ласково ей улыбался; мужчина, которого она знала, но имя которого было для нее тайной. Он был примерно такого же возраста, как и ее отец, но чувства, которые испытывала Элейн к нему, были совсем не такими, как те, которые она испытывала к отцу. Лежа ночью в постели спиной к Лунед, Элейн старалась вновь и вновь вызвать этот свой сон.

– Как ужасно жить в неволе, Элейн! – сказал Граффид, посмотрев на сестру. – Ты не понимаешь. Ты женщина. У тебя никогда не будет свободы, моя дорогая. Тобой всегда будут управлять отец или муж. Для мужчины свобода – это совсем другое. Мужчина должен быть свободен! – Он не сумел скрыть разочарования в голосе.

Никогда не иметь свободы, всегда действовать по чьей-либо указке? Жизнь женщины – это будущее, которое пугало ее. Но именно об этом Элейн никогда не задумывалась. Теперь она осознала таящуюся в потайных уголках разума эту угрозу, всю полноту своего бесправного положения, всю тяжесть того, что она станет женой лорда Хантингтона.

– Сэр Уильям де Броуз понимает, что я имею в виду. – Граффид вздохнул, не заметив, что его сестра внезапно умолкла. – Он знает, что он всего лишь заключенный, даже если к нему относятся как к гостю.

Элейн обрадовалась, поняв, что тема разговора стала куда более приятной. Каждый раз, когда она думала о сэре Уильяме, она чувствовала тепло и еще какое-то особенное ощущение. Элейн любила произносить вслух его имя. Она тайно восхищалась этим человеком. Один или два раза она мечтала о нем, примеряя его облик к человеку из ее сна. Об этом она никому не рассказывала, даже Ронвен. Во сне она грезила, что это лицо принадлежит лорду Хантингтону, однако, когда просыпалась, понимала, что этого не может быть. Шестнадцатилетний юноша, который неловко держал ее на руках в течение нескольких минут после их свадьбы, был блондином со светло-голубыми глазами. И, насколько она помнила лорда Хантингтона, он не был мужчиной из ее сна.

– Свобода – это все, Элейн! – Граффид продолжал, и его голос дрожал от напряжения. – Быть невольником в четырех стенах, невзирая на все блага, – это подобно смерти для того, кто хочет жить. Это, конечно, лучше, чем находиться в подземелье, но все равно сам себе ты не хозяин. Я не могу покинуть Гвинед, пока отец не сменит гнев на милость; сэр Уильям не может покинуть Абер, пока он не заплатит за себя выкуп и пока отец не предоставит ему свободу в обмен на деньги.

– И когда он сделает это, сэр Уильям поедет домой? А затем он согласится, чтобы Изабелла вышла замуж за Даффида? – с облегчением улыбнулась Элейн. – Интересно, а Даффид рад?

На лице Граффида появилась циничная гримаса. Если свадьба когда-нибудь все же состоится, Элейн вызовут обратно в Абер и он потеряет свою маленькую подругу. Он задумчиво смотрел на нее. Элейн рада была думать о свадьбе, но радовало ли ее предстоящее возвращение в Абер? Она чего-то боялась в Абере. Смертельно боялась. Если бы только она рассказала ему, что было тому причиной!

XV

Деганнви. Пасха 1230

– Я не хочу ехать туда! – С глазами, полными слез, Элейн схватила руку Граффида. Письмо, появления которого она так долго боялась, наконец, пришло.

– Я знаю, моя дорогая. Но отец послал за тобой, и тут ничего не поделаешь. Ты должна подчиниться ему. Ты же не можешь оставаться здесь вечно. – Руки Элейн, вложенные в руки брата, были ледяными; в глазах ее был неподдельный страх. – Что случилось, Элейн? Чего ты боишься?

– Ничего. – Они встретились глазами до того, как она снова отвернулась. – Я вообще ничего не боюсь!

После долгого, со слезами на глазах, прощания с Граффидом, Сененой и их маленькими сыновьями, которые должны были остаться в своем плену, Элейн и Лунед, а также Сенидд и собранная им охрана, да еще несколько посыльных Ливелина отправились в путь – на запад, к замку Абер. В сумке у Элейн лежали несколько писем Граффида отцу, в которых он просил у него прощения и разрешения покинуть замок, чтобы быть рядом с ним.

Элейн скакала справа от всех, ее лицо овевал холодный ветер; глубоко внутри нее сидел страх. Она не могла сказать об этом ни Сенене, ни Граффиду; она не сказала и Ронвен, что все еще боится. Она ехала и думала лишь о том, что в замке Абер ее ждет Изабелла. Сэр Уильям давным-давно уже заплатил свой выкуп и уехал; свадебная церемония уже готовилась. Словом, предстояла чудесная весна.

В горах над всадниками нависали толстые пласты снега, которые и не собирались таять, спрятавшись в тени деревьев и кустарников. Ветер хлестал по лицу, словно бритва. Западная горная дорога была сильно занесена, поэтому кавалькаде пришлось свернуть к реке и ехать вдоль берега.

Как только Элейн, одетая с дороги в меха, вошла в переполненную народом и потому шумную залу, Эинион был первым, кого она увидела, – он стоял перед креслом ее отца. Она остановилась в нерешительности, толкаемая со всех сторон людьми. Стоявшая позади нее Ронвен тоже увидела его и побелела от страха.

Старик приметил их сразу же. Глаза его были похожи на иголки, старавшиеся вонзиться в тело; вначале он посмотрел на Ронвен, а затем на девочку возле нее. Наклонившись, он что-то шептал на ухо принцу.

– Нет! – Элейн развернулась и хотела было протиснуться назад через толпу. Сердце бешено колотилось в груди от вновь подступавшего ужаса. Ее мутило.

– Ты должна подойти. – Ронвен поймала ее за руку. – Тебе следует приветствовать своего отца, и ты должна отдать ему письма Граффида и просить его о прощении для брата!

– Нет!

– Да! – настаивала Ронвен. Теперь она тоже была рядом с Эинионом, и к ней вернулся собственный страх перед ним. Она очутилась между молотом и наковальней: с одной стороны была ее всепоглощающая любовь к Элейн, с другой – ее долг и обязанности перед провидцем.

– Ты же принцесса, Элейн! Ты никогда и никого не боишься! – шептала она ей на ухо. – Он – всего лишь старик! Он не может причинить тебе вреда! – Она скрестила пальцы, боясь, что он может услышать, что она говорила Элейн, но потом, вспомнив, что он все-таки не всеведущ, успокоилась.

Элейн замерла как вкопанная, но слова Ронвен почему-то перебороли ее страхи. Приободренная няней, она расправила плечи. Старик был всего лишь уставшим старым человеком и не имел ничего общего с тем колдуном с дикими глазами, которого она рисовала в своем воображении. Кроме того, ее отец был там. Элейн заставила себя идти, но ее глаза избегали встречного взгляда барда.

Девочка увидела мать, только когда совсем близко подошла к трону отца. Джоанна сидела рядом с камином, слушая треск поленьев. Она была одета в платье розового цвета, прошитое золотой нитью. Поверх ее плеч был накинут плащ, отороченный лисьим мехом; по другую сторону камина, увлеченный разговором с ней, сидел сэр Уильям де Броуз. При виде его сердце Элейн забилось от счастья и удивления; она с облегчением вздохнула, когда вспомнила, что под ее теплым плащом было одно из ее лучших платьев, которое Сенена и Ронвен сшили за долгие зимние дни. Оно было сшито из темно-зеленого бархата и богато украшено. Элейн считала, что в нем она так же прекрасна, как и ее мать – в своем платье.

Элейн сделала отцу реверанс и взглянула на Эиниона. Выражение его лица было непонятным.