Текст книги "Дитя Феникса. Часть 1"
Автор книги: Барбара Эрскин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)
Глава шестая
I
Розир, Энглси. Август 1232
Ронвен заметила прискакавших с запада гонцов и, увидев на их накидках монограмму и герб графа Хантингтона, вздохнула с облегчением. Затаив дыхание, она стояла возле парадной залы дворца, не сводя глаз с дверей проема. На этот раз для нее обязательно должно быть письмо; не может быть, чтобы Элейн забыла ее.
Изнутри доносился тихий шепот; время от времени раздавался громкий веселый смех, словно волна накатывала на берег.
Там, вместе с камеристками, находилась принцесса Джоанна. Два дня назад принц Ливелин отплыл вместе с Даффидом в Карнарфон, и женщины остались одни.
Ронвен чувствовала себя очень неуверенно. Неприязнь и явное презрение принцессы Джоанны не могли особо радовать, а принцесса Аберфрау (Джоанна любила этот титул), она же леди Сноудон, следуя примеру своего мужа, недвусмысленно дала понять, что это все, что Ронвен может от нее ожидать. В тот день, когда Ронвен вернулась в Абер, ее вызвали в те самые покои принцессы, где она в последний раз видела Джоанну, – тогда она пристально смотрела на нее через голову Элейн. Но то было три года назад.
– Так значит, лорд Хантингтон велел вам удалиться? – Взгляд Джоанны был жестким.
– Нет, ваше высочество. – Ронвен сумела придать своему голосу покорность. – Лорд Хантингтон разрешил мне вернуться, чтобы навестить родных.
– Навестить, – повторила Джоанна. – Нет, вы глубоко заблуждаетесь, если считаете, что вернетесь обратно. В письме лорда Хангтингтона именно так и сказано. Он больше не желает, чтобы вы прислуживали его жене. И вы не вернетесь. – Она выдержала паузу. – Когда же вы собираетесь увидеться с вашей семьей, леди Ронвен? – Ее голос звучал подкупающе мягко.
– Как вам известно, ваше высочество, у меня нет семьи. – Ронвен справилась с собой, и несмотря на то, что ее голос звучал очень тихо, она говорила довольно ровно и уверенно. Сенидд был всей ее семьей, и он охотно принял бы ее. Но он был с Элейн.
– Стало быть, если я велю вам убраться отсюда, вам будет даже некуда поехать?
– Я напишу Элейн, ваше высочество. Она уговорит лорда Хантингтона, и он разрешит мне вернуться. – Ронвен позволила себе говорить очень храбрым тоном, в ее голосе слышались нотки вызова.
– Уверена, что так оно и будет. – Улыбка на лице Джоанна опровергала ее слова. – Однако вам нет никакой необходимости делать это. Вы можете прислуживать мне, леди Ронвен, до тех пор, пока, – ее глаза сузились, – пока вас, не дай Бог, не заподозрят в том, что вы поддерживаете ублюдка Граффида с его интригами. Вам все ясно?
– Совершенно ясно, ваше высочество. – И Ронвен отвела взгляд от жестких глаз принцессы.
– Она не знает. – Другой удар чуть позже выдала Ронвен Изабелла. – Принцесса не знает, кто выдал ее мужу.
Ронвен отступила назад, ощутив легкий сквозняк, который ворвался в будуар и захлопнул за ней дверь. Женщины остались одни.
– Это ты была с Элейн, и ты могла остановить ее и спасти моего отца.
– А что я могла поделать? – Ронвен вспыхнула, чувствуя, что не может больше сдерживаться. – Если бы я не застала их, это сделал бы другой. Они были очень беззаботны, и их видел весь двор.
– Неправда! Она соблазнила моего отца.
– Нет, леди, нет. – Внезапно Ронвен почувствовала жалость к этой женщине, которая была все еще ребенком. Изабелла была всего лишь на год старше ее Элейн. – Не питайте на этот счет никаких иллюзий. Они соблазнили друг друга; они не могли жить друг без друга, словно два мотылька, которые летят на пламя свечи. И если бы Элейн ничего не сказала, то сказали бы другие. Вокруг них и так было слишком много недоброжелателей. Но к чему вспоминать все это сейчас? Прошлого уже не вернуть. Твой отец мертв, да упокоит Господь его беспокойную душу, а Ливелин простил свою жену. Оставьте все, как есть, леди. – Она повернулась и взяла стопку чистого льняного белья, чтобы положить его в сундук, из которого исходил запах лаванды.
– Я никогда этого не забуду! – Глаза Изабеллы вспыхнули ненавистью. – Я любила моего отца, и однажды я восстановлю его доброе имя. Я докажу, что это она соблазнила его, и я докажу, что ты и Элейн нарочно подстроили ему ловушку.
– Леди Изабелла…
– Нет, это правда. А может быть, и принцесса входила в ваш заговор. Может быть, она делала это просто для того, чтобы заманить его в свои сети, а затем предать? В конце концов, – она понизила голос, который теперь напоминал скорее шипение, чем речь, – что такого произошло с ней? Она провела два года в изгнании, но в уюте, а теперь она снова возле Ливелина, будто ничего и не было. Даффид говорит, что тот полностью доверяет ей, поручает ей роль своего советника и посла, словно ничего и не произошло. Он давит на Эднифеда Фихана и заставляет его принять ее, как посла, как это бывало и раньше. Он доверяет ей вести переговоры с ее братом, королем, как будто ничего и не случилось. А мой отец давно мертв! – Эти слова с тяжелым рыданием вырвались из ее груди.
Ронвен молчала. На мгновение она увидела в этой дерзкой молодой женщине одинокого, испуганного ребенка. Она вспомнила ту маленькую проказницу, которая босиком бродила по лесам Хэя вместе с Элейн. Но затем Изабелла гордо распрямила плечи, и ребенок этот исчез.
– Это Элейн отослала тебя?
– Нет. – Ронвен почувствовала укол обиды, и голос выдал ее волнение.
– Но так велел ее муж. Да и принцессе Джоанне ты не нужна здесь. И мне тоже. – Она выдержала паузу. – Если я только захочу, то сделаю так, что тебя выгонят и отсюда. Я могу сделать так, что тебя отправят в горы, где ты умрешь от голода. – Она широко улыбнулась. – Помните это, леди Ронвен. Особенно если я когда-нибудь попрошу вас сделать что-то для меня. – И, нащупав дверную ручку, она покинула комнату.
После этого разговора Ронвен старалась как можно меньше попадаться ей на глаза. Она предпочитала спать и обедам, с не слишком влиятельными камеристками принцессы Джоанны. Это было лучше, чем подвергать себя риску и привлекать к себе ненужное внимание. Она много писала; несколько раз она отправляла свои письма вместе с теми, которые Ливелин отправлял лорду Честеру и лорду Хантингтону. Однажды она даже заплатила гонцу из своих скудных личных сбережений, велев ему отправиться прямо в Брамбер и лично проследить, чтобы письмо попало в руки Элейн. Однако ни на одно из своих писем она не получила ответа.
Безутешная Ронвен следовала за придворными из Абера в Ланфаэс, в Семаэс и далее на север в Энглси. Затем они отбыли на юг, в Карнарфон, а оттуда обратно в Абер. И вот теперь они снова пересекли море и прибыли в Розир, лежавший возле песчаных мелей.
Дважды она видела Эиниона, и оба раза тот справлялся о здоровье Элейн; новости о ней не слишком радовали барда. Он только качал головой и глубоко вздыхал.
– Я нужен ей – ее дар погубит ее. Этот ее муж, разве он понимает ее?
Ронвен пожала плечами.
– Он очень добр к ней, – неохотно признала она, – и ни к чему ее не принуждал. Он убежденный христианин. – Последние слова она произнесла так тихо, что создалось такое впечатление, что они так и остались невысказанными, оставшись у нее в груди.
– Но она дала клятву богине, леди Ронвен. Никто и ничто не может изменить это, и ничто не может изменить ее судьбу. Настанет время, и она вернется к нам.
Стоя у резной, украшенной орнаментом двери, ведущей в зал, Ронвен смотрела на узкую полоску моря, которая простиралась за лесистым берегом. Если на этот раз для нее действительно есть письмо, скажет ли ей об этом Джоанна, или она просто выбросит его в камин, как лорд Хантингтон, который точно так же избавлялся от всех ее писем к Элейн.
– Вы кого-то ждете или просто подслушиваете, как всегда, леди Ронвен? – Тонкий голос Изабеллы заставил ее виновато вздрогнуть. В воздухе над серебряной водой низко пролетела чайка и протяжно крикнула.
Изящную фигуру Изабеллы прекрасно облегало шелковое мареновое платье, ее черные волосы были убраны и повязаны шелковой лентой, расшитой жемчугом. Изабелла была сама элегантность.
Ронвен заставила себя улыбнуться.
– Я лишь хочу узнать, не привезли ли гонцы письмо для меня.
– А зачем же ждать здесь? Почему бы не войти и не спросить? – Изабелла проскользнула прямо мимо нее, широко открыла дверь, поспешно пересекла темный проход в залу и присела перед свекровью в изящном реверансе.
– Леди Ронвен беспокоится и желает знать, нет ли каких-нибудь новостей от Элейн, – произнесла она.
Медленно войдя вслед за Изабеллой, Ронвен тоже сделала реверанс перед принцессой. Ее сердце тяжело билось в груди.
– Да, новости действительно есть. – Джоанна подняла глаза и нахмурилась. Ее голос стих и задрожал. Шурша юбками, она встала и положила руку на плечо Изабелле. – Моя дорогая, я боюсь, у меня для тебя очень плохие новости.
У Ронвен все сжалось внутри. Вероятно, что-то случилось с Элейн. Она заметила, как руки Джоанны дрожали.
– Из Брамбера пришло письмо от леди Матильды де Броуз. Это касается твоего кузена Джона. Он погиб. Его сбросила та проклятая лошадь. – Ее голос осекся, и слезы покатились по щекам. – Та самая лошадь, которую твой отец подарил Элейн!
II
Замок Брамбер
Часовня была переполнена. На траурную церемонию пришло так много людей, что пришедшим пришлось даже разместиться на склоне холма, который высился вокруг небольшого квадратного здания, на территории которого находилась приземистая нормандская башня, построенная еще Уильямом де Броузом Первым двести лет назад.
На Элейн была черная траурная вуаль, так же как и на ее сестре и на матери Джона. В течение всей церемонии она безутешно рыдала.
«Это моя вина, – повторяла она эти слова снова и снова. – Это моя вина. Я могла это остановить. Я почти предвидела это».
Но это было не так: когда тень женщины попыталась предупредить ее, Элейн не поняла, о чем та хотела сказать.
– О, моя дорогая, – Мэтти крепко обняла ее. – Ты не должна винить себя, не должна. Ты ведь сделала все, что могла; ты просила его не ездить на этой лошади.
Именно Мэтти постаралась отменить истерический приказ Маргарет забить несчастного жеребца.
– Это могло случиться в любой момент. Джон был очень беспечным ездоком. Он был слишком самоуверенным; он не заботился о себе. Он причинял лошади боль. Мне не однажды об этом говорили.
– Она пыталась предупредить меня. Она пыталась сказать мне, чтобы я уезжала отсюда. – Элейн что было сил цеплялась за Мэтти, глядя ей в лицо; она плакала, и слезы текли по ее щекам. – Она знала об этом!
– Похоже на то. – Мэтти крепче прижала ее к себе. – Но, дорогая, мы не в силах изменить того, что предначертано нам судьбой. Нам приходится принимать волю Господа. Ведь это он решает, чему быть, а чему не быть в жизни с нами. Во всяком случае, в одном я абсолютно уверена: Джон сейчас рядом со своей любимой бабушкой. Я повидала немало смертей, дорогая, немало горя и страданий. Наверное, это неспроста. Должно быть, у Господа есть весомая причина, если он допускает все это. – Она с трудом сохраняла спокойствие. – По крайней мере, Джон не мучился. Он умер мгновенно.
Ей удалось подавить свои истинные чувства, которые рвались наружу из самого сердца. Почему? Почему он? Он ведь был таким молодым, сильным, здоровым. Почему ему не суждено было пережить ее, ее, которая перенесла уже столько смертей и столько горя? Почему же Господь не избавил ее хотя бы от этого испытания? Почему он прислал Элейн, внучку короля Джона, но взамен забрал ее сына, как когда-то дед этого ребенка забрал жизнь ее мужа?
Элейн беспокойно встала и подошла к окну; она долго стояла перед ним, глядя вниз, на двор крепости.
– Спасибо, что ты сохранила жизнь Непобедимому, – неопределенно сказала она.
– Если бы несчастное животное забили, ничего уже не изменилось бы и никому не стало бы легче. – Мэтти едва держала себя в руках.
– Как же теперь будет жить Маргарет?
Ее сестра отказалась видеться с Элейн с тех пор, как произошел этот несчастный случай. К безутешной вдове допускались лишь Мэтти и Уилл, в глазах которого застыли слезы и потрясение от гибели отца на его глазах. Мальчик не чувствовал ни малейшей вины за то, что громко просил своего отца прокатиться на Непобедимом; он не знал, что эта безобидная на первый взгляд забава могла закончиться так ужасно.
– Маргарет останется здесь вместе со мной и с Уиллом. Она же заручилась словом короля, что тот не будет настаивать на ее повторном замужестве против ее воли. – Уже не в первый раз Мэтти спрашивала себя, не обладает ли и Маргарет даром ясновидения, который передавался в их семье по королевской династии Уэльса? Иначе зачем бы ей заручаться словом короля всего лишь за несколько месяцев до того ужасного случая, который сделал ее вдовой?
III
Замок Фозерингей. Октябрь 1232
Медленно поправляясь после очередного приступа лихорадки, Джон, бледный и изможденный, лежал в постели. Рядом с ним находился его врач, который готовился к кровопусканию. Элейн время от времени передергивало, когда она наблюдала, как в руках лекаря сверкают всякие ножи.
– Вам сейчас лучше, милорд? – С тех пор как они прибыли в Фозерингей после двух месяцев, проведенных в Лондоне, ее муж потерял недавнюю крепость духа и здоровье, почувствовав себя плохо. Постепенно Элейн взвалила на себя весь тягостный груз его обязанностей и, к своему удивлению, обнаружила, что все это начинает ей нравиться. Ей было приятно видеть, что слуги, несмотря на ее молодость и неопытность, подчинялись ей и принимали ее решения, хотя они были сведущи в подобных делах и безукоризненно выполняли свою работу. Их подчинение, в свою очередь, придавало ей еще больше уверенности.
– Я получил письмо от дяди. – Джон негромко покашлял. – Кажется, он тоже болен. С тех пор как он вернулся из Франции, он несколько недомогает. Он хочет, чтобы мы навестили его в Честере.
– А когда мы отправимся? – Элейн почувствовала внезапный прилив бодрости.
– Как только я почувствую себя достаточно окрепшим, мы уедем. – Он нахмурился, когда врач положил на кровать полотенце и сел рядом с ним. Довольно легко и быстро он вскрыл вену, и кровь хлынула в серебряный таз. Элейн постаралась подавить тот ужас, который она испытывала, наблюдая подобные процедуры. Несмотря на то, что врачи со знанием дела утверждали, что избыточное количество крови в жилах ее мужа нарушает равновесие внутренних жидкостей, что и приводит к частым приступам лихорадки и хронического кашля, Элейн никак не могла поверить, что после такого обильного кровопускания слабый и бледный Джон почувствует себя лучше.
Когда процедура была закончена и рана закрыта, Элейн заняла место доктора на кровати больного.
– Может быть, мы сможем заехать в Абери. Ронвен сможет помочь тебе. Правда, сможет, – осторожно сказала она.
Джон с уважением посмотрел на нее. За время его поездки его жена еще подросла, превратилась в настоящую красавицу.
– Она же целительница, – продолжала Элейн, словно упрекая мужа за наступившее молчание.
– Я подумаю об этом. – Джон нахмурился и постарался расслабить на кровати свое ноющее от боли тело. – Через несколько дней приезжают Изабель и Роберт. Они направляются из Эссекса в Шотландию. – Очень ловко сменил он тему разговора. – Я получил их письмо сегодня утром. Но если я не буду достаточно здоров, тебе придется заняться их приемом вместо меня. Ты сможешь сделать распоряжения прислуге?
Она спокойно кивнула в знак согласия. Она больше не впадала в панику при мысли, что ей самой придется принимать гостей, – это неизбежно накладывало дополнительные обязанности на каждого обитателя замка. Но все ее тягостные мысли испарялись, когда она предвкушала встречу со своей кузиной и племянником, когда она вспоминала, что снова будут звучать музыка, смех, что вечерами будет очень весело, а днем они будут выезжать на охоту. Она обожала подобные мероприятия.
Вечером перед приездом гостей Элейн обошла замок и лично проверила, все ли готово. Она не догадывалась, что слуги ее мужа буквально боготворят ее, поэтому со знающим видом спокойно обошла все помещения и проверила каждую мелочь. Затем она решила, что и без ее участия к приему подготовились бы как нельзя лучше. Прислуга знала, как лучше все устроить. Они знали также, что без твердой руки их молодой хозяйки они бы мало-помалу стали ленивыми и небрежными, даже сам управляющий с трудом мог бы добиться, чтобы все было приготовлено как следует и в нужный срок.
Со свечой в руках Элейн неуверенно остановилась перед входом в часовню. Ей вовсе не нужно было заходить туда, но что-то побудило ее приоткрыть дверь. Часовня освещалась только одной лампой, горевшей в алтаре. Элейн направилась к алтарю. Она была здесь, эта женщина, обитавшая в замке Фозерингей: темный призрак в покровах сплошной черноты. Она была несчастна, и несчастье ее было почти осязаемым. Внезапно Элейн осенило: она связана с этой женщиной узами крови. Она нахмурилась и попыталась поймать ее руку, но тень исчезла. Часовня была пуста.
Она завершила обход замка и вернулась в комнаты мужа. Джон, переодетый в свободную рубашку и укрытый теплым шерстяным одеялом, лежал в постели. Снаружи дул первый сильный осенний ветер; он рвал листья на деревьях, завывал в трубах замка и разгонял холодные сквозняки по всем коридорам.
В комнате находился и слуга, варивший на огне глинтвейн; он стоял на коленях и помешивал угли.
– Все ли готово? – Джон поднял глаза на Элейн, пока та, одетая в теплый плащ, подбитый беличьим мехом, прикрывала за собой дверь и через всю комнату шла к его постели.
Элейн молча кивнула и постаралась прогнать то мрачное настроение, которое нахлынуло на нее после неожиданного визита в часовню.
– Повара работали весь день, готовясь к пиру. Думаю, Изабель понравится тот прием, который ее ожидает. – Она сбросила туфли и села на кровать, подогнув колени и прикрыв ноги юбками. – Ужасная ночь. Надеюсь, к завтрашнему утру погода улучшится, иначе они не приедут.
– Они приедут. – Джон откинулся назад и влюбленно оглядел жену. За последние несколько месяцев лицо ее утратило все детские черты. Сейчас он смотрел на ее высокие скулы, мягкий разлет бровей, скрытых вуалью, которая лежала на ее волосах. Его взгляд спустился от ее изящной шеи к лифу платья, туда, где, озаряемая светом свечи, горящей возле его постели, колыхалась ее грудь, скрытая тканью ее платья. Он почувствовал внезапный прилив желания, но, немного испугавшись этого, сумел подавить его. Она ведь была еще ребенком. Хотя нет. Он потихоньку пересчитал на пальцах: ей было четырнадцать лет, и она была уже женщиной.
– Хочешь вина? – Она наклонилась к нему и слегка коснулась ладонью его руки; он ощутил запах свежести, исходящий от ее кожи.
Джон открыл глаза и утвердительно кивнул. Элейн подозвала слугу, который в ожидании уже приготовил вино.
– Если ты устал, можешь идти спать. – Властно, как взрослая, она отпустила всех слуг, и они остались одни; в руках у них дымились бокалы горячего, остро пахнущего вина.
– Не сейчас. – Он наклонился вперед и пальцем коснулся ее щеки. – Сними вуаль, Элейн, я хочу увидеть твои волосы. – Он никогда не видел ее иначе как опрятно одетой, и ее волосы были всегда укрыты вуалью или шапочкой, которую она носила. Больше не было диких скачек, и волосы не развевались по ветру. А когда она ездила верхом, его не оказывалось рядом.
Она улыбнулась и отставила бокал. Затем отстегнула шелковую вуаль и сбросила ее со своих кос.
– Распусти волосы. – Он наклонился вперед, ощущая, как между ними возникает странное напряжение.
Не отводя от него глаз, она медленно распустила волосы и неторопливыми движениями пальцев начала расправлять их, позволяя им спадать на плечи. Закончив, она села и не сводила с него своих глаз, не зная о том странном блеске, который они таили. Джон протянул руку и взял в ладонь горсть ее волос, а потом нежно притянул ее к себе.
– Моя любимая Элейн, – прошептал он. Внезапно раздался громкий звук, как будто протрубили в горн; это жутко завыл за окном ветер, и Джон замер. На другом конце комнаты с железной подставки для дров в камине соскользнуло полено и упало прямо в очаг, взметнув целый сноп искр. Элейн отпрянула, настроение было упущено.
– Элейн, подойди сюда. – В голосе Джона звучал некий приказ, требующий повиновения. Прежде она не слышала от него ничего подобного. Но она уже была во власти огня, который притягивал ее, и безвольно шла к камину.
– Сейчас, милорд, я кое-что должна сделать. – Она исчезла, и ему оставалось только наблюдать, как она подбежала к камину и бросила в него еще одно полено. При свете огня волосы ее отливали яркой медью и колыхались, точно занавеси, скрывая ее лицо.
– Элейн!
– Я что-то вижу, милорд. Вы слышали сигнал дозорных? Это гонцы. – Не мигая, она смотрела вниз, на языки пламени.
– Гонцы? Как ты узнала? – Дрожь пробежала по его спине оттого, что молчание слишком затянулось.
– Это твой дядя… – прошептала она.
Он пытался расслышать ее слова сквозь завывание ветра.
– Твой дядя умер.
В ту же секунду Джон сел и резко опустил ноги на пол.
– Ты уверена?
Жесткость, с которой прозвучали его слова, покоробила ее.
– Я так думаю… Я не знаю… – Когда видения отпустили Элейн, она была смущена и очень напугана оттого, что не сдержалась и открыла ему то, что видела. Но он не упрекал ее за это. Казалось, он принял к сведению ее предсказание.
– Скоро мы все узнаем. – Он встал, набросил на плечи халат и подошел к стулу, стоявшему возле камина. Когда раздался стук в дверь, он сидел выпрямившись и не сводил глаз с другого конца комнаты. Элейн сидела напротив, все еще робко кутаясь в свой плащ.
Когда посыльный доложил последние новости, Джон инстинктивно опустил плечи и облокотился на жесткое кресло. Двадцать шестого октября Ранульф де Бландевилл, граф Честер, скончался в королевском дворце в Уоллингфорде на Темзе.
Лицо Джона посерело от изнеможения.
– Что ж, – медленно произнес он. – Наконец, это произошло.
Бесконечно удивленная, Элейн уставилась на него. Глаза Джона горели лихорадочным восторгом.
– Ты рад, что он мертв?
Он раздраженно покачал головой.
– Конечно нет, я буду заказывать службы за упокой его души. Но теперь я – граф Честер!
Элейн уставилась на свои ладони. Джон всегда казался настолько пассивным, мягким и покорным, что это неприкрытое честолюбие, кипевшее сейчас в его жилах и горевшее в глазах, одновременно пугало и радовало ее.
Она снова посмотрела на мужа. Теперь уже он всматривался в огонь, но его взгляд не был ни мечтательным, ни туманным. Он был полон решимости и готовности.
IV
Ноябрь 1232
Менее чем через месяц Джон уже достаточно поправился и смог приехать вместе с Элейн в замок Нортгемптон, где двадцать первого ноября король Генрих III даровал ему титул графа.
Два дня спустя, когда Элейн сидела на высоком помосте в переполненном зале и наблюдала за действом, которое бродячие акробаты разыгрывали перед королем, к ней подошел гонец. В тот момент, когда акробаты повалились на пол, покрытый душистыми опилками, она отвернулась и увидела, что возле нее застыл в поклоне какой-то человек. Элейн нахмурилась, не сразу узнав эмблему, вышитую у него на одежде.
– У меня для вас письмо от леди Клиффорд, миледи, – сказал мужчина, поклонившись опять.
– Леди Клиффорд? – Элейн нахмурилась и подозвала Лунед, чтобы та дала мужчине фартинг. – Кто такая леди Клиффорд?
Король, который сидел на достаточно близком расстоянии от нее, услышав это, обернулся.
– Это будет для вас сюрпризом, леди Честер. – Он обратился к ней с легкой усмешкой, но тем не менее достаточно официально. – Но вы хорошо ее знаете. Пошел прочь. – Он резко указал большим пальцем на гонца. – Мне кажется, это ваша родовая черта – неожиданно менять имя. – Он ухмыльнулся и снова стал смотреть представление.
Ничего не понимая, озадаченная Элейн сломала печать и начала читать письмо, совершенно не замечая, что веселье вокруг было в самом разгаре.
«Дорогая сестра, я знаю, что ты будешь очень удивлена, когда прочтешь это. Уолтер Клиффорд и я вчера поженились, и сегодня мы отправляемся в его поместья. Мы знаем друг друга уже многие годы. Жена Уолтера умерла два года назад, поэтому, когда Джон погиб, он попросил меня стать его женой. Как странно, что мне придется жить так близко от Хэя, которым Джон всегда владел сам. Пожалуйста, пойми, что я очень счастлива. Любящая тебя сестра Маргарет».
В конце письма Маргарет сделала приписку:
«Запомни мой совет. Заручись словом дяди Генриха: пусть он обещает, что, если твой муж вдруг умрет, ты сможешь выйти замуж за того, кого выберешь сама. М.».
– Как вам эта новость от скорбящей вдовы?
Элейн оторвалась от письма и тут же поймала на себе пристальный взгляд короля.
– Я ничего не знала и не догадывалась об этом. – Элейн закусила губу.
– Насколько мне известно, они были любовниками с лордом Клиффордом по крайней мере уже три года. – Генрих улыбнулся. – Смерть де Броуза, должно быть, стала для нее величайшим благом, можно сказать, благословением.
– Нет! – Элейн не могла в это поверить. – Она же любила Джона. А что же будет с Уиллом? Кто теперь будет заботиться о нем?
– О ее сыне? – Король откинулся на спинку своего стула и вытянул ноги. – Я еще не решил, под чью опеку он перейдет, а пока что его бабушка будет заботиться о нем в Брамбере. Его мать настолько увлечена новым мужем, что вряд ли захочет видеть рядом ребенка от своего прежнего…
Элейн всегда думала, что Маргарет и Джон очень любили друг друга, и она так свято верила каждому скорбному вздоху и каждой слезе сестры на той ужасной траурной церемонии. И вот прошло всего четыре месяца, и Маргарет снова замужем. Теперь она прекрасно понимала настойчивость Маргарет, когда та просила, чтобы ей разрешили выйти замуж за человека, которого она сама себе выберет. Значит, у Маргарет уже был наготове избранник.
Джон ждал Элейн в их покоях; он восседал на стуле возле камина и кутался в меховые накидки. В руках у него была чашка с каким-то зловонным дымящимся зельем. Элейн остановилась в дверном проеме и некоторое время смотрела на него, а затем вошла. После продолжительной езды верхом под холодным ноябрьским ветром Джон выглядел очень бледным и слабым. Он слишком устал и не остался ни на ужин, ни на представление в большом зале. Элейн ощутила, как ее сердце вздрогнуло. Когда она узнала, что им придется делить одни покои и вместе спать в огромной кровати с балдахином, то ощутила дрожь от предстоящего наслаждения. В течение тех нескольких месяцев в Фозерингее, когда он смотрел на нее или касался ее так, будто знал, что девочка наконец стала женщиной, его отношение к ней, с одной стороны, пугало, с другой – очень возбуждало ее. В глубине своей души она томилась сильным желанием, которое так и не было удовлетворено. В суете последующих недель он не пытался снова остаться с ней наедине, и вот теперь, когда они оказались здесь и он получил новый титул, она надеялась, что он все же уделит ей время.
– Как вы себя чувствуете, милорд? – Она приблизилась к нему и робко положила ладонь на его руку.
Он откинулся на спинку стула и улыбнулся ей.
– Я отдохнул, должен тебе сказать. Как тебе удалось оставить короля?
– Он был в хорошем расположении духа. – Она улыбнулась. – Он надеется, что завтра ты будешь чувствовать себя лучше.
– Я уже чувствую себя лучше. – Он не отводил от нее глаз. – Мой новый титул графа Честера, кажется, весьма полезен мне. – Он правильно понял настроение Элейн и притянул ее поближе, обняв за талию.
– Вот, наполни мне бокал и налей немного себе. Глинтвейн великолепен. – Махнув рукой, он отпустил слуг, которые суетились позади него. – А теперь подойди ко мне. – Он взял ее за руку и посадил на колени. – Ты не хочешь поцеловать своего мужа, Элейн?
Его поцелуй был крепким и одновременно нежным. На его губах чувствовался запах корицы, муската и имбиря. Закрыв глаза, Элейн застенчиво поцеловала его в ответ. Удивляясь возбуждению, которое почти сковало ее движения, она едва дышала, по спине пробежал озноб от предстоящего блаженства. Поудобнее устроившись у него на коленях, она расслабилась и любовно терлась носом об его шею, пока он распускал ее косы и ласкал волосы. Вскоре он расстегнул воротник ее платья; его пальцы стали искать ее грудь. Элейн замерла от удовольствия, но Джон, неправильно понявший ее, нахмурился.
– Подожди. Не так скоро. – Его слова утонули у нее в волосах. – Ты же теперь женщина…
– Я знаю, я знаю. – Она робко поцеловала его в щеку, затем, не в силах остановиться, в шею и в грудь под тонкой льняной рубашкой. Она чувствовала, как возбуждение достигло наивысшей точки. Наконец настал этот долгожданный миг, и вот сейчас она будет принадлежать ему. Элейн глубоко вздохнула, когда он стал чуть настойчивей ласкать ее грудь, и, возбуждаясь еще больше, стала расстегивать его рубашку, но его голодные пальцы нащупали письмо, которое Элейн спрятала за лиф платья, и он остановился.
– А это что такое? – поддразнивая, спросил он. – Любовное письмо одного из твоих поклонников?
Элейн улыбнулась.
– Конечно, милорд, что же еще, – кокетливо произнесла она. – Вы же знаете, моя красота не может остаться незамеченной.
– И что же мне делать, если моя жена получает любовные письма? – Он рассмеялся, держа письмо двумя пальцами. – Я должен ее наказать и вызвать соперника на поединок? Или мне следует восхищаться его хорошим вкусом и похвалить его стишки?
Она хихикала, и ее пальцы нежно крутили кудри его волос.
– Это письмо от моей сестры Маргарет, – прошептала она.
– Это похоже на правду. – Усадив ее поудобнее на коленях, он стал разворачивать письмо.
– Так и есть, это правда. Она снова вышла замуж и возвращается в Уэльс, чтобы жить там с мужем. – Глаза Элейн остановились на круглом, размашистом почерке сестры, и она увидела, как на хрустящем пергаменте затанцевали тени от свечи, горящей в канделябре. Внезапно, в истоме блаженства, Элейн вспомнила постскриптум этого письма и внутри у нее все напряглось. – Пожалуйста, отдай мне его. – Она протянула руку. Но Джон держал письмо на большом расстоянии, и Элейн не могла дотянуться. Затем он поднес листок к глазам, чтобы прочесть написанное.
– Конечно, у тебя нет секретов от мужа. – Пока он читал, между глаз у него легла тяжелая складка. Когда он дочитал, наступила долгая тишина.
– Прошу прощения, у меня судороги, – сказал наконец Джон. Он бесцеремонно столкнул ее с колен и встал. Швырнув письмо на стол, он подошел к камину и молча воззрился на пляшущие языки пламени. – Значит, ты ждешь, что я скоро умру, и тогда ты сможешь выйти за человека, которого сама себе выберешь.
– Нет. – Она бросилась к нему и положила ладонь на его руку. – Нет, все совсем не так. Маргарет сказала…
