Текст книги "Сестра мертвых (ЛП)"

Автор книги: Барб Хенди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Из раны ходячего мертвеца хлынула, все густея, трупная вонь. Оранжевое свечение потускнело – Вордана выронил топаз.

Лисил занес второй клинок, метя в шею противника, – и тусклые глаза Ворданы широко раскрылись. В сознании Лисила зазвучал знакомый тягучий речитатив заклинания. Он резко развернул клинок и воткнул его в живот чародея. Тотчас речитатив перешел в пронзительный визг, а затем и вовсе оборвался.

Вордана разинул рот в беззвучном крике. Лисил выдернул клинок из его живота и вновь замахнулся, чтобы нанести удар по шее. И тут его накрыла с головой волна безмерной усталости.

Рука его дрогнула, и клинок вскользь задел раненое плечо Ворданы. Чародей передернулся, и его костлявые руки крепко вцепились в плечи Лисила.

Усталость так стремительно овладела всем телом Лисила, что руки и ноги его задрожали, и он только чудом сумел устоять. В голове его зазвучал бесплотный голос Ворданы:

«Твоя жизнь – моя сила, полукровка! О, как сладок вкус твоей эльфийской крови!»

В этих словах звенело злобное ликование, однако на иссохшем, обтянутом кожей лице Ворданы был написан страх. Ему тоже стоило немалых трудов устоять на ногах, однако Лисил чувствовал, как жадно ходячий мертвец высасывает из него жизненную силу. Нужно было как-то отвлечь Вордану, рассеять его внимание. Но как? Слабость во всем теле неудержимо нарастала.

Лисил намеренно подогнул ноги, и правый клинок выскользнул из плеча Ворданы.

Падая, полуэльф успел скрестить руки над головой так, что его клинки прошли над плечами Ворданы. Затем он навзничь грянулся о землю и тут же ощутил, как нечто твердое, проминая кольчужную рубаху, уперлось в спину. Не обратив на это внимания, Лисил собрал все оставшиеся силы, чтобы подтянуть ногу к груди.

Падение сделало свое дело: Вордана, вцепившийся в Лисила, тоже не сумел удержать равновесие. Когда он начал падать, полуэльф со всей силы пнул его ногой в живот.

Чародей взмыл в воздух, выпучив от удивления тусклые глаза.

Когда он перекувырнулся над головой Лисила, тот в последней, отчаянной попытке достать противника вскинул перед собой клинки. Затем Вордана исчез из виду, и Лисил, обливаясь потом, растянулся на сырой земле.

Дышалось ему с трудом, как будто грудь не в силах была подниматься и опадать. В спину по-прежнему впивалось что-то острое и твердое. Наконец в голове прояснилось, и лишь тогда он осознал, что костистые цепкие пальцы по-прежнему впиваются в его плечи, там, где прилегали к предплечьям изогнутые узкие лезвия клинков.

Лисил перекатился на бок.

Руки Ворданы и впрямь все еще висели на его плечах, да только они были обрублены по локоть, и в гладком срезе мертвой серой плоти белела кость.

Лисил встал на колени, хорошенько встряхнулся, точно пес, вылезший из воды, но избавиться от рук чародея ему так и не удалось. Мертвые пальцы ни на миг не ослабили хватки.

Вордана поднялся и потрясенно уставился на обрубки своих рук. Ни капли крови не вытекло из его гниющей плоти. Ни тени страдания или боли не мелькнуло в тусклых глазах. В голове Лисила гулко прозвучал его голос:

«Ублюдок… полукровка!»

Лисил дышал все так же с трудом, борясь за каждый глоток воздуха. Как же в этом адском краю уничтожить подобное чудище, если даже отрубленные конечности повинуются его воле? Снести ему голову представлялось делом безнадежным.

Он подсунул острие левого клинка под большой палец руки Ворданы, которая висела на его правом плече.

Боль пронизала все тело, и вслед за болью вновь накатила слабость – Вордана опять принялся высасывать из него жизненную силу. Одним рывком Лисил разрубил палец, и рука отвалилась.

Она упала на землю, скрюченными пальцами загребая воздух, и тогда Лисил заметил, что рядом с ней что-то блестит.

Ноги его подогнулись, и он рухнул так стремительно, что острия клинков вонзились в лесную почву.

На сырой земле, наполовину вдавленный в грязь, лежал небольшой бронзовый сосуд, запечатанный чем-то белым, вероятно воском. Цепочка, на которой висел сосуд, лопнула. Лисил вспомнил, что когда он нанес первый удар Вордане, то услышал негромкий металлический лязг, – видимо, тогда его клинок и разрубил цепочку.

Он поднял голову и увидел, что Вордана движется к нему. Чародей, похоже, еще не осознал, что лишился бронзового сосуда, и не видел, что он валяется совсем рядом. Лисил знал, что долго не продержится, – стало быть, он должен как-то завершить эту схватку. Если не уничтожить этот ходячий труп, то хотя бы изгнать его, как это прежде проделала Винн. Из последних сил полуэльф поднялся на колени и, зашатавшись, вскинул оба клинка.

При виде грозно блеснувшей перед ним стали Вордана замешкался.

И тогда Лисил рванулся вперед и вниз, вложив в этот выпад всю тяжесть своего тела.

Левый клинок промахнулся и почти по самый кулак Лисила зарылся в мягкую землю.

Правый клинок попал в цель.

Бронзовый сосуд распался надвое, и из него выскользнуло облачко пара. Резко запахло перцем, так резко, что у Лисила заслезились глаза. Зато он больше не чувствовал, как из него по капле вытягивают жизнь.

Безмерная усталость, владевшая телом Лисила, начала отступать, слабеть, и он поднял взгляд на Вордану.

Стиснув желтые ощеренные зубы, чародей уставился на половинки сосуда, валяющиеся по обе стороны от Лисилова клинка.

«Нет… нет… нет…»

Только это слово и гремело в сознании Лисила, который, все еще пошатываясь, поднялся на ноги.

«Убад!»

Лисил бросился на Вордану. Что бы ни заключал в себе бронзовый сосуд, без него чародей лишился способности поглощать жизненную силу.

Тусклые глаза Ворданы побелели, провалились глубоко в глазницы. Лисил нанес удар. Вордана вскинул обрубок руки, пытаясь защититься. Клинок рубанул по руке, заскользил по кости, срывая с нее клочья полуразложившейся плоти.

«Убад! Наставник, помоги мне!»

Страх, который всколыхнулся в сердце Лисила при этих словах, придал ему сил взамен отнятых Ворданой. Он не мог допустить, чтобы старый маг снова спас эту омерзительную тварь. Мертвенно-серая кожа Ворданы ссыхалась еще сильнее, лопалась, обнажая изжелта-белые кости. Мертвый чародей распадался на глазах у Лисила, но полуэльфу и этого было недостаточно. Он разрубил голову Ворданы.

Чародей, все еще корчась, рухнул наземь с расколотым черепом, а Лисил навалился на него и все рубил, рубил…

Когда все закончилось, он изнемог так, что едва дышал. Кое-как поднявшись на ноги, он зашатался, но все же устоял, не сводя взгляда с того, во что превратилась голова Ворданы, а затем одним ударом ноги разбросал гнилые ошметки по лесу.

– Вот теперь вернись, если сможешь! – просипел он, переводя дух.

А сейчас надо отыскать Винн… и Магьер, и Мальца.

Издалека, из глубины леса, донесся страшный, пронзительный крик.

– Винн?… – хрипло прошептал Лисил.

Он подхватил с земли все еще сияющий топаз и, пошатываясь, оступаясь почти на каждом шагу, побрел на звук.

* * *

Когда стих ураган, Винн стояла на коленях, обхватив руками ствол дерева. Она простояла долго, дрожа всем телом, пока наконец не сумела открыть глаза.

Мерцающее свечение призраков исчезло, а из пещеры она бежала так быстро, что не успела поднять валявшуюся на полу лампу. Даже луна не могла пробиться через плотный полог лесной листвы. Винн окружали мрак и безмолвие леса.

Не было призраков. Не было струек белесого тумана, пронзавших ее ледяной болью. И Лисила… Лисила тоже не было.

– Лисил?… – прошептала Винн.

Его нигде не было видно, и Винн понятия не имела, в какую сторону она бежала и куда ей теперь возвращаться, чтобы его отыскать. В ушах грохотом отдалось собственное учащенное дыхание, и она усилием воли заставила себя дышать медленнее – настолько медленно, что у нее закружилась голова.

– Я не заблудилась, – проговорила она, обращаясь к себе самой.

Если она не сможет отыскать Лисила, то за ней придут Магьер и Малец. Да, Малец сумеет отыскать ее след… если только этим двоим удалось выбраться из пещеры.

После общения с духом матери Магьер так разозлилась… Убедительные речи Убада о ее великом предназначении лишь подогревали ее злость. Винн в последнее время так часто боялась и за Магьер, и самой Магьер, что уже почти привыкла к этому состоянию. Она могла лишь гадать, что именно узнала Магьер от духа своей матери.

Размышления Винн прервал громкий треск сучьев. Ни Лисил, ни Малец не стали бы передвигаться по лесу с таким шумом. Может, это Магьер? Но разве Малец допустил бы, чтобы она так шумела?

Подхватив с земли арбалет и колчан с болтами, Винн поспешно заползла за дерево и, осторожно выглянув, увидела, что между деревьев, запинаясь и дергаясь, бредет темный силуэт.

Она лихорадочно возилась с арбалетом, торопясь зарядить и взвести его. Идущий ломился напролом через сплетавшиеся у самой земли ветви, не трудясь отвести их, не обращая внимания на то, что ветки и сучья хлещут его по лицу.

Даже во мраке леса Винн разглядела, как мерно открывается и закрывается рот, из которого не исходит ни звука, – только влажно шлепают, смыкаясь, губы. Различила она и блеск изогнутой стали в руке. Это был один из тех мертвых матросов, которых она видела в пещере.

Винн бесшумно перекинула через плечо колчан и подняла арбалет, чтобы, если мертвец подойдет ближе, выскочить из-за дерева и выстрелить. И тут в нос ей ударила, перекрывая сырой запах леса, нестерпимая трупная вонь. За спиной зашуршали ветки, и Винн оглянулась.

Из завесы мха выдвинулась голова второго матроса. На гнилых зубах в его разинутом рту болтались обрывки зелени. Слепо глядя перед собой тусклыми глазами, мертвец взмахнул саблей.

Винн пронзительно закричала и, сползая по стволу дерева, успела дернуть спусковой крючок.

Арбалетный болт, вымоченный в чесночной воде, вонзился в живот мертвого матроса в тот самый миг, когда его сабля рассекла кору там, где только что стояла Винн. С другой стороны приближались, шлепая по грязи, неуклюжие тяжелые шаги – это шел к ней первый матрос.

Винн, упав на четвереньки, поползла, волоча за собой арбалет. Добравшись до соседней купы деревьев, она вскочила на ноги и принялась заново взводить арбалет. Эти твари движутся так медленно и неуклюже, что ей наверняка не составит труда ускользнуть от них. Сунув руку в колчан за болтом, Винн оглянулась – и едва вновь не закричала.

Мертвецы нагоняли ее.

Винн развернулась и бросилась бежать. За спиной, почти рядом, громко хрустели и трещали ветки. Край плаща зацепился за кустарник. Оскальзываясь в вязкой грязи, Винн с силой рванула плащ и освободилась.

В этот миг чья-то рука ухватила ее сзади за капюшон, и Винн закричала.

Развернувшись, она взмахнула арбалетом, как дубинкой, и обрушила его на голову противника. От удара дуга арбалета треснула и разломилась на куски. В лицо Винн ударила вязкая вонь разлагающейся плоти.

Кожа у мертвеца была серая, в темных пятнах. Тупо глядя перед собой глазами без зрачков, матрос поднял саблю и с размаху опустил ее на голову Винн.

Она обеими руками вскинула над головой ложе арбалета, и сабля, ударившись о него, со скрежетом переломилась.

– Винн! – донесся вдруг до нее низкий мужской голос. – Где ты?

Он был совсем близко.

– Лисил! – закричала в ответ Винн. – Я здесь! Помоги мне… скорее! – И принялась отбиваться, пытаясь вырваться из цепких рук мертвеца.

Позади нее, совсем рядом с ее головой, взметнулся увесистый кулак и со всей силы врезался в лицо матроса. Тот рухнул, но капюшона Винн не выпустил, и она, развернувшись, упала ничком на землю.

Затрещала ткань, капюшон остался в руке мертвеца, а Винн, перекатившись, проворно отползла на четвереньках прочь. Когда она, вытирая грязь с лица, оглянулась, над упавшим матросом выпрямился рослый темный силуэт. В руке у него был меч.

Винн застыла, опешив. Ростом ее спаситель был гораздо выше Лисила, да и волосы у него были темные. И даже во мраке безлунной ночи Винн разглядела мертвенную бледность его кожи.

Чейн повернулся к ней.

* * *

В тот миг, когда Чейн услышал крик Винн, он забыл о том, что не должен поднимать шума, и опрометью бросился на ее голос, громко крича:

– Винн! Где ты?

В той стороне, где только что кричала Винн, раздался треск, а потом она снова закричала:

– Лисил! Я здесь! Помоги мне… скорее!

Она приняла его за Лисила! Вельстил требовал, чтобы Чейн ни в коем случае не обнаруживал себя, но сейчас Чейну было плевать на его требования.

Все чувства его обострились, и на бегу он жадно втягивал ноздрями воздух, мысленно обшаривая лес в поисках хоть малейшей искорки жизни. Винн кричала не так уж далеко отсюда, а значит, Чейн без труда мог учуять запах ее теплой крови, тем более здесь, в этом сыром лесу, наводненном лишь мертвецами и нежитью. И в самом деле, Винн он отыскал легко, но рядом с ней почуял два пятна ледяной мертвой пустоты.

Чейн проломился через густо разросшийся подлесок и увидел Винн.

Она вскинула над головой сломанный арбалет, отражая явно не первый удар сабли. Мертвец свободной рукой держал капюшон ее плаща, и она никак не могла вырваться.

Чейн ринулся вперед, и его кулак, взлетев над головой Винн, врезался в лицо ее противника. Тот упал, но девушку не выпустил. Когда она, увлекаемая тяжестью мертвого тела, обернулась вокруг собственной оси и упала, Чейн отпрыгнул, стараясь не свалиться на нее.

Он рухнул прямо на мертвеца, и его обостренное обоняние хлестнула, как бичом, вонь разлагающейся плоти. Чейн поспешно откатился, вскочил и огляделся в поисках Винн.

Капюшон ее плаща, не выдержав натяжения, оторвался, и сейчас она торопливо отползала на четвереньках прочь, потом замерла и, вытирая грязь с лица, потрясенно уставилась на Чейна.

– Чейн?… – прошептала она, потом глянула ему под ноги – и глаза ее округлились от ужаса. – Чейн!

Сбитый с ног мертвец взмахнул саблей, метя по ногам Чейна.

Тот перехватил лезвие сабли своим мечом и со всей силы наступил на запястье мертвеца. Под ногой у него громко захрустела кость, и сабля выскользнула из разжавшихся пальцев противника. Тогда Чейн вогнал меч ему в грудь и почувствовал, как острие клинка вонзилось в землю. Мертвец, даже проткнутый насквозь мечом, яростно извивался, пытаясь свободной рукой схватить Чейна за ногу.

«Экая неугомонная тварь, – подумал Чейн. – Как же с ним покончить?» Он схватил с земли упавшую саблю, занес ее, намереваясь срубить мертвецу голову.

За спиной у него коротко свистнул клинок, и тут же закричала от боли Винн. Чейн хотел обернуться, но тут Винн крикнула:

– Второй, сзади!

Спину Чейна пронзила боль. Опустив взгляд, он увидел, что из его груди торчит острие сабли. Черная кровь Чейна хлынула из раны, заливая разорванную рубашку и тунику. Превозмогая боль, Чейн со всей силы двинул локтем назад.

Локоть угодил в нечто твердое, подавшееся от удара. Саблю, однако, нападавший не выпустил. Чейн рванулся вперед и буквально стащил себя с вражеского клинка. Потеря крови рано или поздно ослабит его, а он не мог оставить Винн без защиты. Он развернулся к новому противнику, но при этом мельком глянул на Винн – и на миг замешкался.

У девушки подкосились ноги, и она, как-то странно хмурясь, упала на колени. Взгляд ее, полный изумления, был устремлен на Чейна.

По плечу из рассеченного рукава текла кровь.

Видимо, второй мертвец ударил ее саблей прежде, чем напасть сзади на Чейна. Чейн тотчас забыл обо всем: о том, что сам ранен, что теряет кровь. Даже боли, которая назойливо пульсировала в ране, он больше не чувствовал.

– Не шевелись! – закричал он Винн и взмахнул саблей, метя в шею второго мертвеца.

Тот отразил удар своим клинком Чейн понятия не имел, как можно уничтожить этих тварей. Вельстил назвал их «воскрешенными мертвецами», и Чейн мог только надеяться, что «воскрешение» касалось плоти, а не разума. Правда, на лице его противника и впрямь не было ни единого проблеска мысли, однако он сохранил стремление уцелеть, а также навыки владения саблей.

Чейн сделал ложный выпад и, когда мертвец закрылся от удара, со всей силы пнул его в колено. Тот пошатнулся, теряя равновесие, и Чейн рубанул его по шее. Вновь противник попытался парировать удар, но на сей раз недостаточно быстро. Сабля Чейна разрубила его гниющую плоть и, наткнувшись на кость, отскочила. Видя, что рана не причинила мертвецу явного вреда, Чейн, отбросив саблю, прыгнул на него с вытянутыми вперед руками.

Прежде чем противник успел замахнуться саблей, Чейн вцепился в его горло, навалился на него всей тяжестью и, сбив с ног, коленями уперся в его живот, прижав к земле. Затем он обеими руками обхватил голову мертвеца и как следует дернул.

Голова осталась у него в руках.

Отшвырнув ее прочь, Чейн схватил с земли саблю и бросился к первому мертвецу – тот все извивался, хватаясь теперь за пригвоздивший его к земле меч. Одним ударом Чейн отсек ему голову, и мертвец затих.

Тогда Чейн отшвырнул саблю и, шатаясь, пошел к Винн. Опустившись на колени перед девушкой, он торопливо распахнул залитый кровью ворот ее рубашки.

– Что… что ты делаешь? – прошептала она.

Округлое оливково-смуглое лицо Винн было заляпано грязью, длинная коса растрепалась, и светло-каштановые пряди, кое-где измазанные в крови, беспорядочно ниспадали ей на плечи.

– Не шевелись и помалкивай, – велел Чейн. – Мне нужно осмотреть рану.

Он распахнул на ней плащ и увидел слева, между плечом и ключицей, кровоточащий разрез. Острие мертвецкой сабли лишь разрезало ее рукав, но, по счастью, вошло неглубоко в нежную плоть. Чейн содрал с себя плащ и тунику, оборвал оба рукава рубашки. Плащ, валявшийся на земле, вдруг зашевелился, как живой. Из кармана выбралась крыса и стремглав помчалась к деревьям. Чейн не попытался остановить ее. Сложив вместе рукава, он прижал этот импровизированный тампон к ране.

Винн вскрикнула, и Чейн едва не отдернул руку. Но что делать – нельзя допустить, чтобы она потеряла много крови.

– Эту рану надо зашить, – произнес он. – Где твой мешок?

Вместо ответа она протянула руку и дотронулась до него с таким видом, словно сомневалась в том, что он настоящий.

– Я сказала, чтобы ты уходил…

У нее был такой несчастный, такой жалкий и испуганный вид, что Чейн, не удержавшись, притянул ее здоровым плечом к себе. Винн вначале оцепенела, затем придвинулась ближе, уткнулась лицом в его плечо. Все так же крепко прижимая тампон к ее ране и чувствуя, как течет между пальцев кровь, Чейн свободной рукой бережно обнял ее за плечи и принялся укачивать, как младенца.

– Все будет хорошо, – шептал он. – Я здесь. Я с тобой.

ГЛАВА 17

Магьер упорно отгоняла от себя видения, которые явил ей дух матери. Из всех лиц, которые промелькнули перед ее мысленным взором – от Бетины и Бриена до младенца с перерезанным горлом, – лишь одно до сих пор так и стояло перед глазами, не желая отступать в глубины памяти.

Вельстил, ее брат.

Магьер ломилась через лес, стараясь не упускать из виду призрачную девочку, которая вела ее к Убаду. Нежить здешних мест служила ему, исполняла его прихоти, нападала на тех, на кого он указывал, – кроме самой Магьер и, быть может, Мальца, – а потому по-прежнему представляла серьезную опасность для Лисила и Винн. Покончить с этой угрозой можно было только одним способом – поскорее отыскать и убить Убада.

И на каждом шагу перед глазами Магьер маячило лицо Вельстила.

Она оглянулась проверить, не отстал ли Малец.

Позади нее не было ни души. Даже ночное зрение дампира не различило в лесу ни единого отблеска серебристой шерсти.

Магьер тем не менее не могла отставать от своей призрачной проводницы, а потому, не задерживаясь, побежала дальше. И только вздохнула с облегчением, когда пес вынырнул из зарослей и как ни в чем не бывало вприпрыжку побежал за ней.

Призрачная девочка облетела ствол могучей ели и зависла в воздухе, дожидаясь, пока Магьер нагонит ее. Затем она замерцала и исчезла в тот самый миг, когда Магьер и Малец бок о бок ступили на прогалину.

В дальнем конце прогалины, сжав в одной руке железный посох и уперев его конец в землю, стоял Убад. Он повернул голову в сторону Магьер, и она в который раз задалась вопросом: видит ли ее некромант сквозь глухую кожаную маску?

– Теперь мы можем поговорить наедине, – сказал Убад.

– Я пришла сюда не разговаривать!

Не сбавляя хода, Магьер бросилась к Убаду и взмахнула саблей, чтобы снести ему голову.

На сей раз он не ускользнул, не переместился в сторону, как делал в пещере, но вскинул свой посох навстречу ее клинку. Сталь и железо столкнулись с отчетливым лязгом, но рука Убада под натиском Магьер даже не дрогнула.

– Прекрати! – властно крикнул он. – Я истратил всю жизнь – свою жизнь – только ради того, чтобы создать тебя, и почти поверил, что ты была убита сразу после появления на свет. Времени, чтобы начать все сначала, у меня уже не оставалось, и я думал, что все потеряно. Потом, однако, пошли слухи, что в наших краях появилась охотница за вампирами, и я снова обрел надежду. Я слишком долго ждал и слишком тяжко страдал.

– Страдал?! – Магьер опустила саблю. – И ты еще смеешь говорить о страдании – после всего, что натворил? После того, как погубил мою мать?

– Что же ты не злишься на Вельстила? Это же его рук дело. Я годами… годами искал его, чтобы отомстить. Если бы не его вмешательство, ты сейчас была бы на моей стороне… на стороне нашего повелителя.

Ненависть все сильнее разгоралась в Магьер, и она ощутила, как во рту твердеют, удлиняются зубы. Она нанесла удар сверху вниз, чтобы Убад не мог отразить выпад, не подняв посоха. Некромант переместился влево и, вскинув посох нижней частью вверх, отбил ее атаку.

Ярость прибавляла сил, и Магьер прыгнула, сделав ложный выпад влево. Когда Убад развернулся, описав дугу посохом, она нанесла прямой удар, и острие сабли, поднырнув под посох, прорезало черную мантию чуть пониже пояса.

Убад поблек, замерцал, точно призрак, и вскинул посох, верхней его частью отбив клинок Магьер. Затем он перехватил посох обеими руками и попытался обрушить его конец на голову Магьер. Она отпрянула, и оконечность железного посоха лишь на волос разминулась с ее скулой.

– Ты пришла сюда не разговаривать, а учиться? – поддразнил Убад.

Магьер быстро, искоса глянула на его живот. Складки мантии были чересчур просторны, чтобы понять, удалось ли ей ранить некроманта, да и пятен крови на черной ткани было бы не различить. Сам Убад держался так, словно она его вовсе не задела.

Воля Магьер начала слабеть. Голод жег ее горло, поднимался выше, проникая в голову. Она вновь бросилась в атаку, ожесточенно нанося удар за ударом.

– А ты чувствуешь голод, верно? – негромко спросил Убад. – Подобно своему великому отцу, ты уже научилась сдерживать его.

Малец прыгнул на Убада сзади. Магьер даже не заметила, когда он успел обойти некроманта. Одним и тем же взмахом посоха Убад отразил ее очередной выпад и тут же нанес псу удар в плечо. Малец покатился по земле, но почти сразу вскочил на все четыре лапы.

– Сейчас ты используешь его как источник своей силы, – продолжал Убад, – вместо того чтобы рабски покоряться его зову.

Он все время отбивал атаки Магьер. При очередном взмахе посох ударил ее по плечу, да так сильно, что она пошатнулась, но боли почти не почувствовала и, даже не задумываясь, подавила ее. Каким бы образом ни ухитрялся Убад так ловко действовать столь громоздким и увесистым оружием, натиску Магьер он противостоял без малейшего труда. И когда Малец снова прыгнул на него, зубы пса ухватили только пустоту, потому что Убад, точно призрак, мгновенно переместился на шаг от него. Магьер начала подозревать, что некромант просто забавляется с ней.

Речи его били еще больнее, чем взмахи железного посоха.

– Ты рождена от жизни и смерти, рождена для того, чтобы стать больше, чем жизнь, и больше, чем смерть. Та и другая склонятся перед тобою, если ты смиришься с тем, кто ты есть. Больше ты не сможешь прятаться от себя самой.

Магьер содрогнулась, как будто каждое слово Убада оседало на ее коже каплей ледяного пота.

Пока ее держат голод и ненависть – те самые чувства, которые, как утверждает этот безумец, являются воплощением ее истинной натуры, – она может выстоять в этом поединке хоть всю ночь и только потом свалиться от истощения сил. Вот только как долго еще Убад будет забавляться, уходя от ее ударов, и пичкать ее наставительными речами? Когда ему надоест эта игра и он прибегнет к иным, куда более мрачным своим умениям?

– У тебя больше никого нет, – понизив голос, проговорил он. – Только я, я один понимаю тебя. Есть так много еще вопросов, на которые ответить тебе могу только я. Хочешь отыскать своих близких, отыскать свое место в этом мире? Я – это все, что у тебя осталось.

На сей раз Убад отбил ее удар чуть медленнее, чем прежде.

Магьер сделала новый выпад, послав саблю вперед всей тяжестью своего тела, и нанесла удар по посоху.

Убад вынужден был приложить больше сил, чтобы остановить ее, и его внимание целиком сосредоточилось на ней. В тот же миг он пронзительно вскрикнул и пошатнулся.

Малец, впившийся зубами в лодыжку некроманта, со всей силы дернул его на себя. Магьер свободной рукой ухватилась за оконечность посоха и выбросила вперед саблю. Клинок рассек мантию и вошел в грудь Убада.

Тот пронзительно завизжал, и посох выскочил из руки Магьер. Она дернула к себе рукоять сабли, чтобы высвободить клинок, и в это мгновение посох ударил ее по виску. Мир перед глазами Магьер померк.

Ей вначале даже не было больно, но, когда она вновь обрела способность видеть, боль с удвоенной силой обрушилась на нее, раскалывая голову.

Над ней было черное небо, нависшее над прогалиной, под ней – сырая земля. Потом глухо, как издалека, донеслись до нее звуки – рычание Мальца и невнятный свистящий шепот на незнакомом ей языке.

Убад творил заклинание.

Магьер кое-как перевернулась, поднялась на четвереньки.

Бормоча гортанные слова неизвестного наречия, некромант направил свой посох на Мальца. Пес отскочил, и тогда Убад вонзил оконечность посоха в землю.

– Кхуруй! – выкрикнул он. – Фе нафсе хталаб!

Эти слова совсем не были похожи на язык, на котором Убад произносил заклинание. Они прозвучали как приказ, как властный призыв, обращенный к кому-то, невидимому для Магьер.

И в ответ на этот призыв содрогнулась земля.

Магьер не без труда выпрямилась, не зная, что делать, – вновь атаковать Убада или же сломя голову бежать с прогалины. Малец снова зарычал, но рычание тут же сменилось скорбным, отчаянным воем. Он бросился к Магьер, притормозил, чтобы весом своего тела не сбить ее с ног, и стал тыкаться мордой в ее колени.

Магьер поняла, что пес пытается столкнуть ее с прогалины в лес.

Убад вновь, еще громче и повелительнее выкрикнул:

– Кхуруй, фе нафсе хталаб!

Земля под ногами Магьер всколыхнулась, и в тот самый миг, когда она начала падать, ее окутал свет. Что-то обвило ее руки и ноги, оторвало от земли, вздернуло вверх. Прежде чем Магьер разглядела, что схватило ее, она увидала, как Малец опрометью мчится по прогалине и его, стремительно расширяясь, нагоняет расселина в земле.

Из расселины вверх ударил сноп бело-голубого света. Этот свет на лету уплотнялся, менял облик, принимая форму щупалец, которые двигались, как живые. Щупальца обрушились на пса, оплели его тело и рывком подняли в воздух.

Точно такие же щупальца обвивали Магьер, точно путы из живого света.

– Я, конечно, предпочитаю иметь дело с мертвыми, – произнес Убад, – однако не чураюсь призывать к себе и иные силы, такие, например, как дух этого леса.

Магьер изо всех сил пыталась высвободить руки. Если она не покончит с Убадом, какая судьба ждет Лисила и Винн?

– Ты готова прислушаться, к доводам здравого смысла? – осведомился Убад.

Гнев отхлынул, оставив вместо себя немое отчаяние. Магьер открыла рот и, заговорив, сразу ощутила, что зубы ее вернулись в прежнее, человеческое состояние.

– Мои спутники… Не тронь их, дай им уйти… и я выслушаю все, что ты пожелаешь сказать.

– Ах, как великодушно! – издевательски отозвался Убад. – Я буду твоим отцом, твоим наставником, твоей единственной родней. Больше у тебя никого нет. Вордана уже расправился с твоим полукровкой, а другие мои слуги славно подзакусили девчонкой-Хранительницей.

Перед мысленным взором Магьер возникло лицо Лисила, и она похолодела от ужаса.

«Убад лжет. Это ложь. Этого просто не может быть!»

Гнев и голод снова всколыхнулись в ней.

Убад между тем повернулся к Мальцу:

– Что до этого вражьего пособника – эта ночь для него станет последней.

* * *

Вельстил ощущал близость Магьер и шел, ведомый чутьем, как на свет маяка. Деревья вокруг него были странно неподвижны, пусты, будто жизнь разом покинула их. Он ожидал, что вот-вот отыщет Магьер, но прежде увидел бело-голубой свет, сочившийся из глубины леса. Когда Вельстил подошел ближе, свет этот начал подниматься, расти. Он прибавил ходу, насколько позволяла осторожность, и то, что он увидел, едва не заставило его очертя голову выбежать на прогалину.

Щупальца бело-голубого света, выраставшие из расселины в земле, цепко обвивали Магьер и Мальца. Плененная ими, Магьер бессильно повисла в воздухе. Щупальца, по всей вероятности, были чародейским порождением некой стихии, но что они представляют собой, Вельстил понятия не имел. В те годы, когда Вельстил против своей воли был учеником и покорным слугой старого некроманта, тот никогда не проявлял подобных умений. Мучимый тревогой, Вельстил сделал еще один шаг вперед и лишь затем нашел в себе силы остановиться.

У него не было при себе готового артефакта, который помог бы ему справиться с этим явлением. Вельстил никогда и не слыхивал о чародее, способном повелевать таким громадным средоточием стихии.

Он стиснул кулаки, от досады и страха почти теряя самообладание. Всякий раз, когда Магьер и Малец пытались вырваться, щупальца света тотчас скрупулезно повторяли их движения и тем прочнее схватывали их. Убад повернулся к маджай-хи – и щупальца сильнее сжали пса.

Вельстил сделал еще шаг и остановился позади дерева, которое росло на самом краю прогалины.

Он знал, что глаза Убада, скрытые кожаной маской, лишены обычной человеческой зрячести. Чтобы видеть окружающий мир, некромант использовал какие-то чары. У Вельстила была при себе вещь, посредством которой можно было обмануть все чувства, кроме обычного зрения и осязания. Этот артефакт он создал много лет назад, чтобы бежать из замка с новорожденной Магьер.

Вельстил сел на землю, скрестив ноги, и устремил взгляд на свое кольцо «пустоты».

Оно было сработано так, что само воздействовало на того, кто носил его на пальце, и его не требовалось пробуждать чарами. Это было единственное оружие, которое имелось сейчас в распоряжении Вельстила, и теперь ему нужно было расширить пределы его воздействия.

Он снял бронзовый ободок и, зажав его между пальцами, держал перед собой на уровне глаз, точна крохотный магический круг, начертанный в воздухе чародеем. Зашептав заклинание, Вельстил сосредоточился и направил внутрь кольца поглощенную им недавно жизненную силу. Тотчас нахлынула усталость, но он не позволял себе расслабиться, пока не ощутил, что еще немного – и уже не сможет остановиться.