Текст книги "Сестра мертвых (ЛП)"

Автор книги: Барб Хенди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– Здесь так тепло, – проговорила Винн, и лорд, услышав ее слова, выпрямился на стуле.

– Вы можете звать меня Стефан. – Он говорил по-белашкийски. – Мы давно уже не испытываем нужды в звонких титулах – узникам они не нужны.

Он окинул взглядом саблю Магьер, потом глянул на клинки Лисила, который снял свой плащ и, бросив его поверх плаща Магьер, прошел к очагу. Магьер двинулась следом, подталкивая перед собой Винн и Мальца. Взгляд Стефана на миг остановился на Мальце, и губы его тронула слабая тень улыбки.

– Вижу, моя Тень нашла себе приятеля. Все собаки, кроме моей, ушли первыми.

Он высвободил из-под пледа правую руку, все так же пряча левую, и Тень, неуверенно ступая, подошла к нему, лизнула его пальцы.

Магьер осталась стоять, а Лисил уселся верхом на скамью, расстегнул ворот рубашки. Винн тоже присела, и Малец устроился рядом с ней.

– И что же случилось с другими собаками? – спросил Лисил.

Стефан не ответил, но, все так же слабо улыбаясь, уже пристальнее оглядел Винн. Рядом с ней на скамье лежала наполовину развернутая кожа с эльфийскими письменами.

– Кто ты? – спросил он. – Трудно вообразить, чтобы такая книжница с виду занималась тем же делом, что и эти двое.

– Я помогаю им чем могу, – ответила Винн.

Магьер скрестила руки на груди. Она уже довольно насмотрелась на томные манеры этого лорда, чтобы в ней пробудилась откровенная неприязнь.

«Пустышка, высокородный бездельник, упивающийся своей трагедией…»

– Почему бы тебе прямо не перейти к делу и не рассказать, зачем ты позвал нас? – осведомилась она.

– Это довольно долгая история… но если ты сможешь мне помочь – за ценой я не постою.

– Лучше расскажи, что преследует местных жителей.

– Мой преемник, – ответил Стефан. И начал свой рассказ.

* * *

Бьянка, жена лорда Стефана Корбори, не отличалась ни красотой, ни чрезмерным богатством и не блистала талантами. Сам Стефан был обычным воякой, сыном дворянина во втором поколении, который погиб, служа в войске отца князя Родека. Наделенный лишь скромным титулом, он обладал и честолюбием, и задатками властителя, однако же наибольшей удачей в своей жизни считал то, что смог завоевать сердце Бьянки. Она состояла в кровном родстве с домом Энтов, будучи любимой троюродной сестрой Ивонны, сводной сестры князя Родека… а сам Родек был верховным князем Древинки.

С помощью Бьянки Стефан сумел выделиться из толпы мелких дворян и попасться на глаза барону Сезару Бускану, главному советнику князя Родека и наместнику верховного князя в Кеонске, столице Древинки. Двадцати восьми лет от роду, успешно подавив крестьянское восстание из-за налогов на зерно, Стефан получил в награду поместье Пудурласат и прилежащий к нему удел, расположенный всего в двух днях водного пути по реке Вудрашк от Кеонска.

Он со всей серьезностью принялся за исполнение своих новых обязанностей, и Бьянка прекрасно справлялась с ролью хозяйки поместья, не сетуя на то, что ее увезли от пышности и блеска двора. Она целиком разделяла честолюбивые устремления мужа и знала, что управление этим уделом лишь первый шаг к тому, чтобы добиться милостей самого верховного князя. Два года спустя Стефан отпраздновал рождение сына. В тот счастливый час он испытывал к жене безмерную любовь, не имевшую никакого отношения к тому, что в ее жилах текла княжеская кровь.

Урожаи были обильны, сын Стефана учился ходить, налоги собирались вовремя, и торговля в уделе процветала. Превосходно проявив себя на воинском поприще, Стефан теперь доказывал свою ценность как гражданского правителя. Словом, жизнь была прекрасна… в тот мирный вечер, когда он вернулся в поместье из ближней деревни. Бьянка, сидевшая в парадной зале у очага, учила их сына ласково гладить Тень, а не трепать и дергать ее.

– Есть успехи? – улыбаясь, спросил Стефан.

– Какое там! – отозвалась Бьянка. – Просто счастье, что Тень к нему так снисходительна!

Жена Стефана была невысокая, пухленькая и довольно невзрачная, с тусклыми каштаново-русыми волосами, однако она неизменно заботилась о том, чтобы выглядеть соответственно своему высокому положению. Она взяла в личные горничные Елену, дочь Гезы, и теперь девушка каждое утро укладывала ее волосы в изысканную прическу, хотя Бьянка редко покидала поместье. Ее понятия о счастье были просты и безыскусны – днем заниматься воспитанием сына, а вечером ужинать с мужем, увлеченно обсуждая их совместное будущее. Стефан высоко ценил и ее спокойный, добрый нрав, понимая, сколь многим пожертвовала Бьянка, выйдя за него замуж, и втайне клялся себе, что ей никогда не придется пожалеть о своем решении. Минет год, от силы два – и его непременно призовут ко двору верховного князя.

Вошел Геза, капитан стражи.

– Мой лорд, – сказал он, – к тебе посетитель из Кеонска.

– До сбора налогов еще месяц. Кто это такой?

– Я его не знаю, мой лорд, – ответил капитан. – Он назвался Ворданой и говорит, что послал его барон Бускан. Впустить его?

– Вордана – и все? Никакого титула?

– Во всяком случае, он никакого титула не назвал, мой лорд.

Вечерний гость явно не был важной персоной, скорее всего рядовой гонец. Однако, пока Стефан не знал этого наверняка, он решил, что лучше будет принять этого Вордану с глазу на глаз.

– Бьянка, – сказал он, – не отведешь ли ты нашего сына наверх?

Улыбнувшись мужу, женщина увела мальчика. Вскоре после этого Геза ввел посетителя и тут же вышел. Стефан даже не попытался скрыть своего удивления.

Вордана был среднего роста, довольно субтильного сложения и совершенно безоружен. Он был в темно-коричневой мантии длиной до лодыжек, из странной ткани, шуршавшей при каждом его движении. На поясе это одеяние было перетянуто алого цвета шнуром. На сапогах вновь прибывшего не было ни малейшего пятнышка грязи. Как нимало такая одежда подходила для путешествия, отнюдь не она была самой примечательной деталью его внешности.

Лицо его – молодое лицо, которое могло бы принадлежать человеку лет двадцати с небольшим, – обрамляли длинные, совершенно седые волосы. Они в беспорядке ниспадали на плечи, спускались ниже лопаток и в жарком свете огня отливали яркой белизной. Нельзя было назвать красивым это лицо с тонкими губами и глубоко посаженными глазами, но, раз увидев, его уже невозможно было забыть.

Стефан не знал, что сказать, и в растерянности забыл даже вежливо поздороваться, а Вордана между тем обошел залу, с легким интересом рассмотрел все, что там было, – кроме Стефана – и удовлетворенно кивнул.

– Прекрас-сно! – не проговорил, а прошипел он. – Вполне подходяще.

– Ты из Кеонска? – спросил Стефан. – Тебя послал барон Бускан?

Вордана обернулся с таким видом, словно лишь сейчас заметил Стефана… или же вынужден был признать, что его заметил.

– Да, – ответил он кратко.

– Ты ведь прибыл не один? При тебе есть охрана, которую нужно будет разместить на ночлег в казармы?

Вордана воззрился на него непроглядно-черными глазами:

– Да, есть. Те двое стражников, что слоняются во дворе. В дорогу я иной охраны и не брал – мне вполне достанет здешней.

Стефан внутренне напрягся, беспокойство, уже охватившее его, усилилось.

– Да, мои люди позаботятся о том, чтобы устроить тебя на ночь. Так по какому же поводу ты приехал?

– Поводу? – Вордана остановился у очага, скрестив руки на груди. – Я здесь для того, чтобы принять управление этим уделом. Разве не во власти барона Бускана отдавать в управление уделы, принадлежащие Энтам?

Слова эти ужаснули Стефана, и он, стараясь не выдать своих подлинных чувств, торопливо прикинул, что же такое он мог натворить, чтобы попасть в опалу. В уделе все в порядке, более того – удел под его рукой процветает. Стефан отогнал тревогу и выпрямился, решив не уступать.

– Этим уделом управляю я, – сказал он, – и барон Бускан пока что еще не известил меня о том, что это не так. Судя по тому, как ты назвался моему капитану, у тебя и титула-то нет.

Вордана усмехнулся – зубы у него оказались такие же ослепительно белые, как и волосы, – и, сунув руку в складки мантии, извлек наружу пергаментный свиток.

– Вот приказ, подписанный бароном. Ты назначен служить в кавалерию, в конницу барона Лонеса, который как раз сейчас направляется в Стравину, – там возникли некоторые беспорядки на границе. У тебя, насколько мне известно, есть жена и сын, так что можете подождать с отъездом до утра.

Стефан выхватил у него свиток. Пергамент был запечатан гербом Энтов.

Он сорвал печать и дважды пробежал приказ взглядом с ужасом убеждаясь, что убийственные речи Ворданы не пустая болтовня. Под приказом стояла размашистая подпись барона Бускана. Стефан каким-то образом угодил в опалу.

– Все уже устроено, обо всем договорено, – продолжал Вордана. – Мне сказали, что ты предан верховному князю и дому Энтов и что примешь меня со всем приличествующим твоей преданности благоразумием.

На мгновение Стефан словно окаменел. И вдруг стремительным движением выхватил меч из ножен. Вордана еще улыбался, когда клинок Стефана вошел в его сердце.

И Стефан бросил вдогонку звенящим от гнева шепотом:

– Вот тебе мое благоразумие!

Улыбка сползла с тонких губ Ворданы. Он лишь единожды судорожно хватанул ртом воздух и умер, прежде чем тело его рухнуло на пол. Густая красная кровь расплылась по белой рубашке под распахнувшейся мантией. Из-за ворота рубашки выпал небольшой бронзовый сосуд, подвешенный на цепочке, и, соскользнув с плеча, закачался над полом.

– Геза! – гаркнул Стефан.

Капитан ворвался в залу с мечом наголо, потому что прежде никогда не слышал, чтобы Стефан кричал.

– Мой лорд… – начал он и осекся, увидев труп.

– Где его охрана? – спросил Стефан.

– Снаружи, во дворе, – отвечал капитан. – Ждут вместе с лошадьми.

– Возьми солдат, которым ты полностью доверяешь, и пошли их в конюшню. Скажи этим двоим, чтобы отвели туда лошадей. Когда они войдут в конюшню, пусть твои люди убьют обоих. Укройте трупы и лошадей в лесу, там, где их никто не найдет. Если кто-то будет спрашивать, запомни: у нас не было никаких гостей из Кеонска. Ты все понял?

Геза молчал, во все глаза глядя на своего лорда, но Стефан знал, что капитан исполнит его приказ. Продвижение самого Гезы по службе целиком зависело от положения самого Стефана. Мгновение поколебавшись, капитан взвалил труп Ворданы на плечо и ушел.

Стефан дважды медленно и глубоко вздохнул, чтобы унять волнение, и выпрямился. Если Бускан и впрямь решил сместить его, он об этом достаточно скоро узнает, но что-то все-таки в этом приказе настораживало. Не бывало такого, чтобы правителя удела смещали с должности, не предупредив его об этом хоть словом… и уж тем более правителя, который числился на хорошем счету. И уж точно преемником не стал бы какой-то безродный ублюдок. «Что ж, – подумал Стефан, – подождем вестей из Кеонска».

Прошел месяц – и все было тихо.

Стефан начал уже успокаиваться. Геза в его присутствии держался с некоторой неловкостью, но все прочее шло своим чередом. До тех пор, пока однажды вечером он не услышал вопль Бьянки.

Стефан сидел в зале у очага, когда наверху страшно закричали. В два прыжка он одолел лестницу на второй этаж и, вбежав в спальню сына, увидел, что Бьянка стоит у кровати и рвет на себе волосы.

В кровати лежал его сын, вернее, то, что некогда было его сыном.

Крохотное личико и ручки, лежащие поверх одеяла, совершенно высохли и сморщились, широко открытые глаза мертво и равнодушно таращились из обтянутых сухой кожей глазниц. Так выглядят люди, брошенные в пустыне и умершие от голода и жажды. Жизнерадостный, полный сил малыш превратился в сморщенного, иссохшего старичка. Всего лишь каких-нибудь пару часов назад Стефан целовал своего сына и желал ему доброй ночи… а теперь мальчик был мертв.

– Я слышала… слышала, как шептались стражники! – выкрикнула Бьянка, и голос ее срывался на безумный визг. – Человек, который приехал сюда той ночью… Что ты сделал с ним, что ты сделал со всеми нами?!

Стефан хотел было обнять ее, утешить, но Бьянка оттолкнула его и вновь заголосила.

Миновали дни, а ее состояние не менялось. Как-то вечером, когда Стефан опять попытался успокоить жену, он заметил на лице у нее морщины, а под глазами темные круги. Ужас охватил его при мысли о том, что по краю бродит неведомое поветрие. Он велел никого не пускать в поместье и старался как можно реже посылать стражников в деревни. В последующие три дня Бьянка неуклонно увядала. Сколько бы ни пила она воды или мясного бульона, ее неизменно мучила чудовищная жажда. Когда она умерла, Стефан плакал навзрыд, стоя на коленях у кровати, где лежала Бьянка, такая же страшно иссохшая и сморщенная, как их несчастный сын.

Скоро в Пудурласате начали умирать люди и животные.

Вместе с ними увядали и гибли посевы, трава, деревья. Геза исполнял приказы беспрекословно, но не смел взглянуть в глаза своему лорду. В конце месяца Стефан поехал верхом в одну из отдаленных деревень удела и обнаружил, что там жизнь, как прежде, бьет ключом. Только город, ближний к поместью, страдал от того же загадочного поветрия. Тем вечером Стефан вернулся домой, теряясь в раздумьях, что же предпринять.

Попросить о помощи в Кеонске он не смел: он страшился расследования. Оказавшись во внутреннем дворе, он передал лошадь стражнику, вошел в парадную залу – и застыл в арочном проеме как вкопанный.

У очага стоял человек, закутанный с ног до головы в плащ с низко надвинутым капюшоном. Стефан все же вошел, употребив все свои силы, чтобы не выдать себя тяжелым, прерывистым дыханием. Неужели кто-то все же явился на поиски Ворданы? Человек повернулся к нему – и тревога Стефана превратилась в неописуемый ужас.

Бледное лицо человека было таким же серым, иссохшим, как у Бьянки и сына, когда Стефан хоронил их. Мантию, доходившую до коленей, сапоги и окровавленную рубашку густо покрывала грязь. Из-под капюшона торчали грязные, всклоченные пряди некогда снежно-белых волос. В провалившихся глубоких глазницах непроницаемо темнели глаза.

Стефан попытался заговорить, но голос изменил ему.

У очага стоял Вордана.

«Истинно так», – прошипел змеей уже знакомый голос, хотя Стефан не был уверен, что действительно слышал его.

Стефан выхватил меч и, сжимая его в руке, двинулся в обход стола.

Неживой гулкий хохот плеснул со всех сторон, и Стефан замер перед мертвенно-серым Ворданой. Голова его шла кругом, когда, не веря собственным глазам, он занес меч.

«Я уже мертв, и это тебе не поможет».

Мертвые губы Ворданы даже не шевельнулись.

«Я бы мог выпить тебя досуха, как проделал это с твоей женой и ребенком, но я хочу, чтобы ты жил долго… и страдал, о, моя игрушка! Даже твоих стражников я не трону… пока».

Стефан пронзил мечом грудь Ворданы. От толчка тот отступил на шаг, но и только.

В голове Стефана зазвучали вдруг странные слова, сливаясь в монотонный, неразличимый гул, болью отзываясь в висках. С каждым новым словом голова кружилась все сильнее, и в конце концов он совершенно перестал управлять своим телом. Руки Стефана бессильно обвисли вдоль тела, ноги подкосились, и, обмякнув, он рухнул на колени.

Вордана даже и не подумал выдернуть из своей груди меч. Стефан мог лишь беспомощно следить за тем, как мертвенно-серые ладони протянулись к нему, легли на его виски.

«Я бы мог нести свою стражу здесь за спиной какой угодно марионетки, но в обмен на мою загубленную жизнь ты лишишься своей. Ты останешься здесь, в этом поместье, и по велению моему, если только переступишь порог дома, – тотчас умрешь. Ты будешь делать то, что я велю, но никогда не покинешь своей роскошной клетки. Я высушу твой город и твою землю, потому что мне надо поддерживать свое существование. Когда этот источник иссякнет, я возьмусь за тебя и твоих домочадцев.

И прежде чем ты решишь, что смерть твое единственное спасение, вспомни, что, лишив себя жизни, ты не воссоединишься в загробном мире со своею женой и сыном. Взгляни на меня и запомни, что ждет тебя, если ты попытаешься убить себя».

Все исчезло в сознании Стефана: парадная зала, он сам, Вордана, – остались лишь эти слова, завладевшие его разумом под монотонный гул и боль в висках.

Затем вдруг все стихло, и он открыл глаза.

Зала была пуста, никого не было видно и в коридоре, который тянулся за арочным проемом. Стефан пробежал по коридору и распахнул входную дверь. Во внутреннем дворе тоже не было ни души.

В этот тихий краткий миг Стефану показалось, что недавний кошмар только плод его больного воображения, порожденный виной и смертью Бьянки и сына. Полноте, да неужто и впрямь у него побывал Вордана?… Голова закружилась, и Стефан оперся рукой о дверной косяк, чтобы устоять на ногах. Страшный холод пронзил до костей ладонь, и Стефан, закричав, рухнул навзничь.

* * *

– Что случилось? – резко спросила Винн. – Ты не смог выйти из дому?

Лорд Стефан закрыл глаза и покачал головой. Затем он откинул плед, в который был закутан, и показал им обе руки. Вместо кисти левой руки у него был покрытый шрамами обрубок.

– Нам пришлось отрезать ее, – сказал по-белашкийски Геза.

Винн при звуке его голоса вздрогнула. Слушая рассказ Стефана, она совсем забыла о том, что Геза тоже находится в зале.

– Иначе бы гниль от мертвой плоти пошла дальше, – добавил капитан.

– На телах твоей жены и сына были какие-нибудь отметины? – спросила Магьер у Стефана.

Елена покачала головой, отвечая прежде своего лорда:

– Нет, они просто иссохли, жизнь как будто вытекла из них.

– Как сумел Вордана перенести два удара в сердце? – спросил Лисил. – И как он смог заключить этого лорда в доме? С кем или, вернее, с чем мы имеем дело?

Наступила долгая тишина.

– Мы надеялись, что вы нам это скажете, – пробормотал Стефан.

– Что ж, судя по твоему описанию, этот Вордана безусловно нежить, – объявил Лисил. – Быть может, даже некая разновидность Детей Ночи, о которой мы и не слышали.

– Что такое… Дети Ночи? – спросил Стефан.

– Высшая, наиболее могущественная нежить, – ответила Винн. – В отличие от простого призрака или ходячего мертвеца, Дитя Ночи сохраняет большую часть своей прежней, смертной личности. Его существование более покорно его собственной воле, однако, чтобы существовать и дальше, он должен кормиться жизненной силой живых. Дети Ночи способны обучаться, познавать, даже меняться – практически так же, как живые люди. Магьер при последних словах Винн что-то проворчала, но Хранительница сделала вид, что ничего не расслышала. Они никогда не заговаривали о том, как в сточных катакомбах Белы Винн не позволила Магьер убить Чейна, но девушка хорошо знала, что права была именно она, а Магьер ошибалась. Вполне разумно было допустить, что если все люди разные, то и вампиры тоже неодинаковы. Вот таинственный преемник лорда Стефана – другое дело.

– Так, стало быть, Вордана – Сын Ночи, – пробормотал Стефан, вновь закутываясь в плед. – Что ж, по крайней мере теперь нам известно его происхождение.

– Судя по твоему рассказу, он – колдун, – сказал Лисил. – Нам уже доводилось сталкиваться с вампирами-колдунами.

Сказав это, он покосился на Винн. Очевидно, не только Магьер припомнилось то происшествие в катакомбах Белы.

– Смог бы он проделать такое с собой? – спросил полуэльф у Винн, имея в виду Чейна. – Поднять самого себя из мертвых?

Винн покачала головой:

– Не знаю. У нас в Гильдии надо многое изучить, чтобы стать полноправным Хранителем. Домин иль'Самауд наставлял меня в магических таинствах, однако о подобных чарах я никогда не слышала. Помню только, что у нас были долгие разговоры о том, что собой представляют жизнь и живое, а также о том, что некоторые чародеи работают в основном с духами мертвых. Немногие, очень немногие достигают в этой области таких успехов, что обретают способность оживлять мертвецов.

Винн припомнилась вдруг одна незначительная подробность из рассказа лорда Стефана.

– Ты говорил, что Вордана что-то носил на шее.

Стефан кивнул:

– Да, крохотный бронзовый сосуд на цепочке. Я решил, что это какой-нибудь амулет или просто безделушка на память.

– Некоторые чародеи, – сказала Винн, – используют бронзовые вместилища для того, чтобы заточить в них сотворенную или призванную частицу стихии, в том числе и дух – даже человеческий. Однако подготовиться таким образом к собственной смерти или же чарами вызвать свой дух из посмертия… нет, это невозможно.

И тут Винн почувствовала, как Малец коснулся лапой ее ноги. Затем пес ухватил зубами кусок кожи с эльфийскими письменами, который так и лежал, свернутый, на скамье, и стащил его на пол. Наклонившись, Винн помогла ему развернуть кожу, и Малец принялся тыкать лапой в нужные знаки.

– Что это он делает? – удивилась Елена.

– Слишком долго объяснять, – ответил Лисил.

Винн внимательно следила за движениями собачьей лапы. Наконец пес остановился и выжидательно взглянул на Хранительницу.

– Толеалхан… Повелитель воли? – недоуменно переспросила она.

Вначале Винн показалось, что такое сочетание слов лишено всякого смысла… но вдруг ее осенило – и она содрогнулась от ужаса.

– Чародейство… черная магия, – прошептала она, и Малец утвердительно гавкнул. Винн продолжала: – Теперь я знаю, что здесь произошло. Вордана наложил на лорда Стефана хае.

– Черная магия объявлена вне закона, – заметил Лисил. – И что такое этот… как ты сказала? Хае?

– Это слово из моего родного языка, нуманского, – пояснила Винн. – Как это сказать по-белашкийски, я не знаю. Толеалхан – слово эльфийское и относится обычно к магам, которые управляют разумом и волей. Это и есть чародейство, подобно тому как магическое воздействие на плоть и вещество зовется тавматургией, а управление духами и стихиями – колдовством. На языке эльфов, которые живут на нашем континенте, хае произносится как гиз. Это приказ, который так глубоко внедрен в сознание жертвы, что та скорее добровольно умрет, чем не исполнит приказанное.

Она взглянула на Стефана, и, хотя то, что с ним произошло, было неким извращенным возмездием за убийство, которое он совершил, стремясь сохранить свое положение, от души пожалела его.

– Гиз удерживается на месте отнюдь не магией, – продолжала она, обращаясь к Стефану. – Он становится частью тебя, твоих мыслей, точно глубоко запрятанное воспоминание, от которого ты не хочешь и не можешь избавиться. В глубине души ты свято веришь в то, что произойдет с тобой, если ты не подчинишься гизу. Сломать эту зависимость может только встречный, противодействующий гиз.

– А наложить его может только чародей, такой как Вордана, – пробормотал Стефан.

Взгляд его был устремлен в пустоту.

Больше Винн ничего не могла ему предложить, и молчание, которое последовало за этими словами Стефана, показалось ей на редкость тягостным. Наконец Лисил нарушил тишину, заговорив уже о другом.

– Твоего преемника прислал в здешние края наместник князя, – сказал он Стефану. – Отчего же никто так и не явился сюда выяснить, почему ты не приступил к своим новым обязанностям?

– Быть может, Вордана попросту солгал и барон Бускан понятия не имеет обо всей этой истории… – Стефан поплотнее запахнул плед и уныло покачал головой. – Тогда выходит, все, что я натворил, я натворил из одного лишь ничем не обоснованного страха.

– Это вряд ли, – отозвалась Магьер. – Как бы то ни было, сейчас самое главное для нас – понять, что мы можем сделать.

– Чародейство используется не только для того, чтобы наказать или уничтожить жертву, – предостерегла Винн. – Его частенько применяют для того, чтобы приумножить мощь ментальных сил чародея. Из всех трех видов магии чародейство наиболее коварное и вероломное, однако не оно вернуло Вордану из мира мертвых. Чтобы совершить с собой такое, он должен был бы оказаться не только чародеем, но и колдуном, да притом необыкновенной силы – а мне вот, к примеру, никогда не доводилось читать о настолько сильных колдунах. Даже домин иль'Самауд в своих лекциях утверждал, что крайне редко встречаются предания об исключительных личностях, которые смогли овладеть всеми тремя разновидностями магии и стать таким образом истинными магами.

– Какая прелесть, – безрадостно пробормотал Лисил. – Это значит, что Вордану воскресил из мертвых кто-то другой.

Лицо Магьер окаменело. Пройдясь широкими шагами вдоль очага, она остановилась и хмуро качнула головой в сторону Стефана:

– Итак, нам предстоит решить, станем ли мы помогать убийце.

Винн вздрогнула, потрясенная столь жестокими словами, но еще большее потрясение испытала она, услышав, как в ответ гневно зазвенел голос Елены:

– Да как ты смеешь?! Ты же понятия не имеешь, что он перенес!… Берешься ты помочь нашим людям или нет?

Ее тонкая полудетская ладошка все так же лежала на плече Стефана. Лорд поднял здоровую руку, бережно накрыл дрожащие пальцы Елены своей ладонью.

– Ну, перестань, – сказал он мягко. – Она права.

Винн в упор поглядела на Магьер:

– Здесь живут люди, которые нуждаются в нашей помощи.

– Это мы обсудим наедине, – напрямик, почти грубо бросила Магьер. – Без посторонних.

Стефан коротко кивнул и, встав, направился к арочному проему. Елена пошла за ним, а Геза двинулся следом.

Всю свою жизнь, до того как отправиться в это путешествие с Лисилом и Магьер, Винн прожила среди Хранителей Знания и носила неброские, серые одеяния. Сейчас, глядя на Елену и Стефана, она на мгновение попыталась представить себе, каково это, когда носишь красивые платья, и волосы у тебя не заплетены туго в косу, а привольно ниспадают на плечи золотистой волной, и ладонь твою бережно и нежно сжимает сильная мужская рука… Винн поспешно отогнала прочь эти неуместные мысли.

– Магьер, – настойчиво сказала она, – ты же знаешь, что мы не можем отказаться. Во власти Ворданы сколь угодно долго мучить лорда Стефана, но ведь страдают при этом простые люди! Рано или поздно Вордана уничтожит здесь все живое и, быть может, переберется в другие места, чтобы и там творить свое черное дело!

– Вот насчет «переберется» я как раз не уверена… – проворчала Магьер. – И потом, как нам его отыскать, этого Вордану? С той самой минуты, как мы прибыли сюда, я ни разу не чуяла присутствия вампиров, да и Лисилов топаз тоже не подавал никаких тревожных знаков.

– Быть может, Вордана затаился где-то далеко отсюда, – возразила Винн.

– Нет, он близко, – сказал Лисил. – Судя по тому, что рассказал нам этот лорд и что мы видели сами, Вордана где-то рядом.

– А Малец может его выследить? – спросила Магьер.

Пес гавкнул трижды.

– Это значит «может быть», так что он не уверен, – перевела Винн. – Но возможно, Мальцу и не придется это делать. Я не волшебник, но кое-что могу предпринять… поворожить немного. Между всем, что есть в этом мире, существуют прочные связи. Если Вордана питает себя, поглощая жизненную силу из окружающего мира, я могла бы увидеть это, так как подобные действия непременно должны оставить след в нематериальном слое мира. Да, думаю, я могла бы обнаружить его.

Лисил покачал головой:

– Знаешь, Винн, это звучит как…

– Это все равно что смотреть на озеро, к которому прорыли канаву, – перебила Винн. – На поверхности озера будет ясно видно, как вода движется к месту стока, то есть в нашем случае туда, где затаился Вордана. У меня сохранились кое-какие записи с лекций домина иль'Самауда, так что с этой задачей я справлюсь. Надо попытаться – другого выхода нет. Разве не так и вы делаете свое дело – охотитесь за вампирами?

Винн умолкла. Не так давно в Беле она уже попыталась применить свою жизненную силу, чтобы ускорить исцеление Лисила от слепоты, которую вызвала колдовская вспышка. Та попытка оказалась успешной, но все же Винн ничуть не лукавила, когда говорила, что она не волшебник. То, что она предлагала сделать, означало большее, нежели просто ускорить естественные процессы в живой плоти. Впрочем, разве у них был выбор? Винн ни на секунду не верила, что Магьер способна бросить этот край на произвол судьбы только на том основании, что Стефан сам виноват в своей беде, – хотя он и вправду обрек на смерть двоих ни в чем не повинных солдат.

Магьер закрыла глаза и обреченно вздохнула. Для Лисила такой ответ был красноречивее слов.

– Ладно, Винн, попробуем сделать по-твоему, – сказал он, протянув девушке руку. – Попробуем. Правда, это еще не все. По словам Стефана, Вордана сказал, что прислан сюда нести стражу. Кого он сторожит и зачем?

– Да, – сказала Магьер, – я тоже обратила внимание на эти слова. Но вот что они означают, представить не могу.

Упершись локтями в колени, Лисил сплел пальцы и уткнулся в них лбом.

– Шпион, – пробормотал он, – соглядатай, быть может, лазутчик – словом, тот, кто готовит почву для скорой войны.

Винн резко выпрямилась.

– Чепуха! – излишне громко выпалила она. – Белашкия процветает, а Стравине хватает хлопот с постоянной угрозой из мест, которые ты зовешь Войноры. Кто станет вторгаться…

– Я имел в виду войну внутри страны, – сказал Лисил. – Гражданскую войну. Если Бускан и впрямь послал сюда Вордану, отчего ж тогда никто не прибыл вслед за ним? Да потому, скорее всего, что Бускан никого не мог послать сюда открыто. Или же вполне вероятно, что поставить здесь стражем Вордану попытался кто-то другой… по ему одному известной причине.

– Вот уж это не наша забота! – отрезала Магьер, хотя Винн заметила, что слова Лисила произвели на нее известное впечатление. – Итак, станем мы помогать лорду Стефану? Я хочу услышать согласие каждого из вас. Это дело может оказаться для нас куда как нелегким, так что я хочу, чтобы между нами не было разногласий.

Малец гавкнул один раз. Винн кивнула.

– Что бы там ни говорила Елена, – проворчал Лисил, – а этот лорд – самый обыкновенный себялюбивый ублюдок. Давайте-ка обдерем его как липку – пусть платит. И пусть, как бы ни было мне противно предлагать такое, снабдит нас хорошими лошадьми. Баржа наверняка не станет нас дожидаться, и когда мы справимся с этим делом, нам придется продолжать путь по суше.

– Утром заберем с баржи наши вещи, – сказала Магьер. – Спать сегодня будем в поместье. Вордана сказал, что не тронет его, – и так оно и есть, судя по тому, что, с тех пор как мы здесь, и ты, и Винн выглядите куда бодрее прежнего.

– О да! – облегченно вздохнула Винн. – Пойду скажу хозяевам, что мы остаемся.

Магьер взяла свой плащ и повернулась к Винн.

– Я рада, что ты с нами, – сказала она.

– Я тоже, – отозвалась Винн, краснея, и осознала с изумлением, что ничуть не кривит душой. Оставалось лишь надеяться, что, когда придет время, она сумеет исполнить то, что так неосмотрительно обещала.