Текст книги "Ведьмы-провидицы (ЛП)"

Автор книги: Барб Хенди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Это сработает, но нам нужно больше информации, намного больше. Селин, боюсь, что мы должны попросить тебя об одной непростой вещи.

– О чём? – спросила она с осторожностью.

Он помедлил, и снова Селин захотелось испросить разрешения осмотреть его. Но затем княжич сказал:

– Я хочу, чтобы ты ещё раз прочитала будущее Инны.

Она этого не ожидала. Мысль о том, что ей снова придётся увидеть смерть Инны, была выше её сил.

– Я знаю, о чём прошу, – поспешил продолжить он, – но я всё обдумал. В этот раз ни Яромир, ни я не станем вмешиваться. Я хочу, чтобы ты оставалась в видении так долго, как сможешь. Достаточно долго, чтобы суметь увидеть больше… возможно, даже лицо убийцы.

Она задумалась над его словами.

Досада исчезла с ушибленного лица Яромира. Теперь он смотрел на неё с беспокойством, даже с сожалением.

– Ты сделаешь это? – спросил он.

Несомненно, они обсуждали это до её прихода.

– Моя сестра останется под домашним арестом? – спросила она.

– Нет, – ответил Антон. – Мы сразу же уберём стражу от ваших дверей.

Она сжалась и отвела взгляд:

– Разумеется, я сделаю это. Вы знали, что я соглашусь.

Независимо от того, что здесь происходило, она всё же хотела владеть лавкой. Она желала остаться в этом процветающем городке под защитой стены. И она хотела остановить убийства.

– Хорошо, – сказал Яромир, пересекая комнату и открывая дверь, что была рядом с очагом.

За ней находилась Инна, глядевшая дикими глазами. Позади неё стояла огромная кровать, застланная тёмно-синим стёганым ватным одеялом. Новая вспышка гнева охватила Селин. Они, несомненно, полагали, что она скажет «да», раз привели Инну наверх и заперли её в спальне Антона.

«Я настолько предсказуема?» – задумалась Селин.

– Инна, – сказал Антон своим надменным княжеским тоном, – подойди сюда и присядь.

Почему он так с ней обращается?

– Ты позволишь госпоже Фоу ещё раз прочитать твоё будущее, – приказал он.

Инна медленно и осторожно вошла. Она всё ещё была одета в грязное серое платье, часть её волос выбилась из причёски. Это придавало ей более жалкий вид, чем обычно.

Инна посмотрела на Селин и Яромира так, будто они представляли угрозу, затем её глаза уставились на Антона. Она опустилась на колени.

– Мой господин, я сделаю всё, о чём вы просите. Но умоляю вас, оставьте меня выполнять мои обязанности в дневное время. Все смерти произошли ночью, все до одной. Если вы позволите мне служить вам днём, я с радостью сяду здесь и разрешу этой цыганской шлюхе прикоснуться ко мне и сочинить любую историю, какую она пожелает.

В её голосе были истеричные ноты. Казалось, Антон был не в силах смотреть на неё. Селин задалась вопросом, почему он не нашёл ей другое место, раз помощница так неприятна ему?

Он спросил Яромира:

– Может она работать без стражи днём?

Яромир с трудом кивнул. Выглядел начальник стражи так, словно хотел покинуть комнату.

– Если пожелаете.

– Значит, этот вопрос улажен, – сказал Антон, сильнее расчёсывая руку. – Селин, ты можешь приступать.

Было похоже, что Инна чувствует слабость. Несмотря на это она с привычной ненавистью посмотрела на Селин, когда подошла к одному из стульев и опустилась на него. Яромир подтянул другой стул поближе, и Селин обречённо протянула руку. Она повторяла себе, что иного выбора нет, если они хотят продвинуться дальше. Идея Антона не была лишена смысла. Оба раза, когда она видела смерти молодых девушек, он или Яромир приводили её в чувство и обрывали видение.

Стиснув зубы, она взяла руку Инны и закрыла глаза. Очистив своё сознание, она ощутила искру духа Инны и сосредоточила своё внимание на её будущем.

В этот раз более сильный толчок сотряс её тело, было почти больно. Последовал ещё один удар. И вот она уже мчится вперёд по туманному коридору, собираясь с духом перед неизвестными картинами будущего.

Перемещение было недолгим.

Когда туман исчез, она обнаружила, что находится не в маленькой комнате с каменными стенами. Перед ней не было лица спящей Инны. Это оказалась спальня. Стены покрывали гобелены, здесь стояла огромная кровать, застланная тёмно-синим одеялом.

Селин поняла, что они в спальне Антона. Взглянув на узкое окно, Селин увидела, что солнце уже зашло. Сумерки сгущались.

Услышав тихое бормотание, она обернулась и увидела Инну. Та стояла у прикроватного столика, наполняя кубок вином. Помощница выглядела как сейчас: грязное серое платье и растрёпанная причёска, выбившиеся пряди волос прилипли к её лицу.

– Он не принял лекарство прошлой ночью, – бормотала она, – мой бедный господин. Ему нужно больше.

Засунув руку в карман своего платья, она извлекла квадрат сложенной бумаги. Положив его на столик, она развернула бумагу и достала оттуда маленький пакет. Инна раскрыла его и занесла над кубком с вином. Белый порошок опустился в жидкость. Женщина помедлила, а затем добавила ещё один пакетик и взболтала вино. Порошок постепенно растворился.

– Ему нужно больше, моему бедному господину. Так он сможет отдохнуть.

Селин наблюдала в потрясении. Инна отравляла Антона. Из её бормотания провидица поняла, что это продолжается уже некоторое время.

Итак, никакого убийцы в чёрных перчатках поблизости нет. Будущее переменилось?

Спальня исчезла, и Селин снова пронеслась сквозь туман. Она чувствовала головокружение и была сбита с толку, когда туман прояснился. Провидица обнаружила, что стоит посреди маленькой комнаты, где в кровати спала Инна.

Нет, будущее не изменилось.

Инна спала, отвернувшись к стене. Селин задрожала, зная, что сейчас последует. Но она была полна решимости оставаться здесь. Девушка сосредоточилась на том, чтобы увидеть как можно больше. Почти мгновенно со стороны смотрящего появились тонкие руки в чёрных перчатках и потянулись к Инне.

Собрав все свои силы, Селин боролась. Необходимо обернуться назад и узнать, кто стоит рядом с кроватью. И вот её взгляд скользит вверх по одетым в чёрное стройным рукам, всё выше и выше, пока не достиг бледного лица… Когда она его узнала, то подумала, что, должно быть, сошла с ума.

Это была бледная молодая женщина с картины, что висела наверху в зале с портретами. Та темноволосая красавица, одетая во всё чёрное, что стояла рядом с костром.

Женщина продолжала тянуться к Инне.

– Нет, – закричала Селин, пытаясь оттолкнуть её. – Не прикасайся к ней. Но в видении она была лишь зрителем.

Женщина положила одну руку на лицо Инны, а другую на её горло, и плоть девушки начала иссушаться.

– Нет, – прошептала Селин.

Когда Инна превратилась в сухую оболочку, лицо женщины начало приобретать цвет, будто она вытянула из девушки жизнь и сама поглотила её.

Селин принудила себя смотреть дальше, чтобы не пропустить ничего из этого ночного кошмара… И женщина заговорила.

– Прости меня, – прошептала она мёртвому телу Инны. – Прости. Я не могу остановиться. Я должна повиноваться. У меня нет выбора.

Женщина развернулась, пересекла маленькую комнату и исчезла в стене, словно привидение. Она ушла, а то, что осталось от Инны, бездушной массой лежало на кровати.

Селин заплакала.

Комната исчезла.

Тихо роняя слёзы, она очнулась в покоях Антона. Напротив сомневающиеся глаза Инны. Но Антон больше не сидел на своём стуле, он опустился на колени рядом с Селин.

– Ш-ш-ш-ш, – успокаивал он, протягивая ей носовой платок. – Что ты увидела? – Его голос был нетерпеливым.

Селин попыталась заговорить, но послышались только всхлипы. Утерев лицо платком, она повторила попытку.

– Я видела её. Это женщина с картины, которая висит наверху в портретной зале. Та, что стоит у костра, одетая во всё чёрное. В этот раз у неё получилось… она вытянула жизнь из Инны, будто поглотила её в себя.

Антон вскочил на ноги.

– Что?

– Лгунья! – выплюнула Инна. – На этот раз ты со своей ложью зашла слишком далеко.

– Это она, – Селин обращалась прямо к Антону. – Вы помните тот портрет? Мы вместе рассматривали его.

Антон вперился взглядом в Селин. Яромир подтянулся так близко, что их с Антоном плечи соприкоснулись.

– Что? – потребовал Яромир. – О чём она говорит?

– О портрете, – сказал Антон, – о портрете молодой женщины… в длинных чёрных перчатках.

Его глаза не отрывались от лица Селин.

– Это она, – настаивала Селин. – Я видела, как она высушила Инну, а потом прошла сквозь стену, словно призрак.

Яромир повернулся на каблуках и направился к двери.

– Куда ты идёшь? – спросил Антон.

– Наверх в портретную залу, чтобы сжечь картину и покончить с этим.

– Нет! – вырвалось у Селин.

Как им объяснить то, что слышала и чувствовала в видении?

– Подожди! Ты не должен этого делать. Я думаю… Я думаю, ею кто-то управляет. Я могу ошибаться, но после убийства Инны она сказала что-то о том, что вынуждена повиноваться. Вы не можете сжечь портрет, пока мы не узнаем, что здесь происходит. Если портрет одержим духом или кто-то ещё управляет им, мы должны найти, кто это делает.

Теперь Яромир смотрел на Антона в ожидании указаний, а тот поднял руку:

– Подожди. Мне нужно подумать.

Инна наклонилась вперёд на своём стуле.

– Не слушайте, мой господин. Она плетёт ложь, как ткачиха сукно. Теперь Селин полностью обратила своё внимание на Инну, вспомнив первое видение.

– Антон, – медленно сказал она, не заботясь о том, что кого-то может оскорбить столь прямое обращение, – эта женщина отравляет вино на вашем ночном столике. Я думаю, она делает это уже продолжительное время.

Рот Инны открылся, глаза расширились.

Антон отошёл на четыре шага, будто желая, чтобы их разделяло расстояние.

Яромир, напротив, вернулся назад.

– Что?

– Это белый порошок, завёрнутый в бумажные пакеты, – спокойно продолжала Селин, – она хранит его в кармане своего платья. Я думаю, что в моём видении всё произойдёт сегодня вечером, когда сумерки начинают сгущаться. Я видела, как она подмешала порошок в его вино. Обычно она делала это в другое время, прежде чем Антон отправлялся в постель, но этим вечером она снова будет под стражей.

Позже она размышляла, что стоило сообщить эту новость иначе. Селин должна была предвидеть реакцию Яромира на такое заявление. Лицо лейтенанта окаменело. Он сгрёб Инну за руку, сдёрнув со стула. Всё произошло так быстро!

Инна закричала от боли, а Селин вскрикнула:

– Яромир, не надо!

Но его рука уже рылась в кармане платья Инны. Он вытащил тот самый сложенный кусок бумаги и передал его Селин.

– Что это? – потребовал он, удерживая Инну, как в тисках.

Антон наблюдал за всем, не проронив ни слова.

Селин положила бумагу себе на колени, развернула её и вытащила один из пакетов. Смочив палец, она коснулась порошка и попробовала его.

Мать много лет обучала её различать разнообразные вкусы д

ействующих компонентов, используемых в приготовлении порошков и эликсиров. Так что она сумела распознать составленную смесь.

– Это снотворное, – сказала она, проведя языком по нёбу. – Я чувствую мак… и что-то ещё.

Всё ещё неуверенная, она прикоснулась к порошку и попробовала его снова. Затем её глаза устремились на Яромира:

– Здесь присутствует болиголов.

Начальник охраны с рёвом бросил Инну обратно на стул и навис над нею, положив обе руки на подлокотники.

– Где ты достала это? Кто тебе дал порошок?

Инна в ужасе уставилась на него и покачала головой:

– Это лекарство помогает ему уснуть! Оно необходимо ему, чтобы отдохнуть!

Одним быстрым движением Яромир вытащил из-за пояса кинжал и приставил его к горлу молодой женщины.

– Где ты взяла это?

Антон ничего не предпринимал. Он просто молча смотрел.

Селин поднялась на ноги. Она не хотела, чтобы всё так обернулось:

– Лейтенант, остановитесь!

Она схватила его за правую руку, пытаясь отстранить клинок. Яромир оттолкнул её назад локтем и приставил лезвие к щеке Инны.

– Где?

Селин упрекала себя за несдержанность. И за то, что подумала, будто правосудие здесь работает иначе.

Она никогда не видела Яромира таким. Но уже не сомневалась, что он прирежет Инну, если та не повинуется. Теперь она поняла, если речь заходит о безопасности Антона, то этот человек мало перед чем остановится.

Инна, должно быть, тоже это поняла. Потому что сказала:

– Мастер Фёдор.

– Фёдор? – смущённо спросил Яромир.

– Мой господин перестал принимать его лекарства! – зарыдала она. – Он не хотел пить то, что мастер Фёдор советовал. Я должна была сделать это! Я должна была помочь ему отдохнуть. Мастер Фёдор сказал, что он должен отдыхать.

Яромир убрал клинок.

– Это правда, – тихо сказал Антон. – Я чувствовал, что лекарства Фёдора больше не помогают мне, и отказался принимать их.

Селин была поглощена размышлениями над этим. По какой-то причине мастер Фёдор давал Антону смесь из опиума и болиголова. В малых дозах болиголов используется при тяжёлой бессоннице, но точно не подходит для долгосрочного применения. В больших концентрациях это был яд, который мог убить. Когда же Антон перестал принимать назначенное лекарство, Фёдор использовал Инну, чтобы подмешивать порошок в его вино.

Выражение лица Яромира испугало Селин. Вернее, заставило её испугаться за мастера Фёдора.

– Ты не знаешь, почему он сделал это, – сказала она. – Он мог верить, что помогает своему княжичу.

Яромир посмотрел на Антона.

– Что я должен сделать?

Антон не колебался. Он указал на Инну.

– Отведи её обратно в приготовленную тобой комнату и оставь под стражей. Потом поговори с мастером Фёдором.

– Да, мой господин, – ответил Яромир, снова схватив Инну за руку.

– Нет! – взвыла Инна, пытаясь освободиться. – Вы обещали! Обещали, что я смогу прислуживать вам днём.

Яромир выволок её из комнаты и закрыл за собой дверь, оставив Селин и Антона в неловком молчании. Как мог он допустить, чтобы Инна, стал его личной прислугой? Она же душевнобольная!

Должно быть, мысли Селин отразились на её лице, потому что он сказал: – Ты не понимаешь.

Нет, она не понимала.

– Инна прибыла вместе с Джозелин, – сказал он просто.

– Я знаю. Павел рассказал мне. Он сказал, что Джозелин спасла её из беды.

– Из беды? Ты можешь называть это так. Отец продал её в бордель, когда Инне было тринадцать лет. Джозелин знала эту семью, и она спасла Инну. Когда они приехали сюда, я заметил, что она была… не совсем здорова. Но Джозелин была к ней привязана. Когда моя жена умерла, Инна почти обезумела от горя, как и я. И она начала делать для меня разные мелочи как раньше для своей госпожи. Мне следовало прекратить это, но я этого не сделал. Не смог. Я позаботился о том, чтобы между нами была дистанция. Но я понял, что забота обо мне – единственная вещь, которая не позволяет ей впасть в полное отчаяние, даже безумие.

Он провёл дрожащей рукой по своему лицу.

– Ты считаешь, что я поступил неправильно?

– Не считаю, – сказала Селин, и это была правда. Она действительно так думала. Как сочувствие может быть неправильным? – Конечно, нет.

Он отнял руку от лица и посмотрел на неё.

Амели мерила шагами их комнату. Когда в дверь вошла Селин и объявила, что стражу отозвали от их комнаты и сделка с аптечной лавкой всё ещё в силе, она чуть не расплакалась от облегчения.

Но её облегчение быстро исчезло, когда Селин начала рассказывать всё, что произошло в минувший час.

– Женщина с картины? – ошеломлённая Амели опустилась на кровать. – Как это возможно?

– Я не знаю. Я знаю только то, что видела.

Дверь открылась, и в комнату проковыляла Хельга с полным подносом еды. Но Амели была слишком увлечена своими размышлениями, чтобы перестать говорить.

– Ты сказала, что той женщиной управляют. Кто может контролировать изображение с портрета?

Хельга поставила поднос на туалетный столик.

– Возможно, котелковая ведьма, – сказала она.

Обе сестры умолкли на мгновение, когда обернулись к туалетному столику.

– Что ещё за котелковая ведьма? – спросила Амели.

– Сами знаете, – провозгласила Хельга, разливая чай. – Это не одна из Прозревающих туман. А просто ведьма, которая учится по книгам… забрасывает в котелок кусочек того, кусочек сего.

– Вы имеете в виду котёл? – спросила Селин.

– Котёл, котелок, – отмахнулась Хельга. – Всё одно и то же. Они не принадлежат к числу Прозревающих туман, – она смолкла. – Но это не значит, что они не опасны. Я знаю пару таких ведьм, у которых есть сила. Они ненавидят Прозревающих туман.

Амели и Селин беспомощно смотрели друг на друга.

Хельга знала гораздо больше, чем они полагали. Но её речи всегда были так непонятны, что смысл, казалось, вовсе отсутствовал.

– Хельга, – начала Селин, – кто такие Прозревающие туман?

– Кто такие…? Ваша матушка ничему вас не научила? – Хельга опустила чайник. – Прозревающие туман – это вы.

– Мы? – спросила Амели.

Хельга пристально посмотрела на неё.

– Вы правда ничего не знаете? – она вздохнула. – Ваша матушка, должно быть, покинула свой народ.

– Я не думаю, что у неё был свой народ, – сказала Селин.

– Разумеется, был. Мондьялитко. Ваша матушка была Прозревающей туман из рода Фоу.

Беспокойство и разочарование Амели росли. Ей не нравилась мысль о том, что у их матери была тайная жизнь среди кучки цыган. Их мать была травницей и уважаемой провидицей. Их отец был деревенским охотником в Шетане и хорошим человеком, даже очень хорошим. Амели плохо его помнила. Зато день, когда он умер, она запомнила хорошо. Трое солдат приказали деревенскому фермеру отдать им целое стадо коз. Фермер возразил и завязалась драка. Отец Амели попытался остановить это, и всё закончилось тем, что он получил клинок в живот. Шесть лет спустя их мать отправилась отнести лекарство семье, страдающей лихорадкой. Она подхватила её сама и умерла через неделю.

После этого Амели и Селин договорились защищать только себя и ставить свои интересы на первое место. За последние несколько дней их соглашение подверглось испытанию, но Амели всё ещё верила в него.

Хельга наклонила голову на одну сторону, будто размышляла, как бы получше всё изложить.

– Народ Мондьялитко не владеет ни богатством, ни властью в том смысле, как князья и лорды. Но у них есть особая тайная власть и связи. В родословной Мондьялитко встречаются оборотни, провидцы и им подобные. Ведьма-провидица имеет силу от рождения. Она – сокровище для своего народа. Ведьма любит, когда пожелает, у неё могут быть дети. Но мало кто из провидцев вступает в брак. Ваша матушка, верно, без памяти любила вашего отца.

– Она любила, – тихо сказала Селин.

– А вот колдуньи, – пробормотала Хельга, – должны учиться по книгам или у другой такой же колдуньи. Поэтому они ненавидят ведьм-провидиц. Зависть.

– Итак… если мы хотим найти здесь колдунью, – сказала Селин, – нам следует искать кого-то образованного? Кто способен учиться по книгам и разбирается в чарах?

– Звучит здраво, – ответила Хельга, кивая.

– Кто это может быть: мужчина или женщина?

– Да. Они не провидцы.

– Откуда вы всё это знаете? – спросила Амели с вызовом. Сама-то она точно не была из числа провидиц. Она родилась без силы, и вся эта болтовня заставила её почувствовать себя обычной… заурядной.

Хельга выпрямилась.

– Как? Я сама мондьялитко. Вот как.

– Тогда что вы здесь делаете? Почему вы оставили свой «народ», как вы его назвали?

– Это моё дело, – огрызнулась Хельга, удивив её. – А тебе лучше заняться своими делами. Две стороны одной монеты, вы обе. Будущее и прошлое.

Амели шумно вздохнула. Только не весь этот бред снова.

Но Селин пристально и задумчиво изучала Хельгу.

– Будущее и прошлое, – прошептала она.

Яромир поместил Инну в маленькую комнату рядом со своими покоями и оставил у открытой двери пленницы двух стражников. Прежде чем попросить мастера Фёдора о встрече, он размышлял, как лучше подступиться к лекарю.

Он рассматривал возможность спуститься в тюрьму под старыми казармами – ради того, чтобы оказать на него давление. Но затем его посетила идея получше. Он прекрасно знал, что не может физически угрожать Фёдору, как это было с Инной. Мастер Фёдор всё ещё был придворным лекарем Антона, назначенным князем Ливеном. Яромир должен действовать осторожно. Главное – получить информацию.

Он вернулся назад в погреба под кладовой замка и снова смотрел на тела четырёх мёртвых девушек.

Ему не пришлось долго ждать, до его слуха донёсся звук лёгких отчётливых шагов. Мастер Фёдор спустился в подвал. Выглядел он раздражённым.

– Вы посылали за мной, лейтенант? Я уверяю вас, что не могу рассказать ничего нового о том, как умерли эти девушки. И этим утром я очень занят. Князь плох.

– Мне известно, что князь болен.

Что-то в его голосе привлекло внимание Фёдора, потому что он остановился. Яромир посмотрел на него сверху вниз и только сейчас заметил несомненную приверженность лекаря к изысканным вещам: шёлковые туники, подкованные сапоги, драгоценные кольца. Раньше лейтенант никогда не обращал на это особого внимания, но не в этот раз.

– Князь поместил Инну под домашний арест, – сказал он.

– Арест? Я полагаю, чтобы защитить её?

Нижняя губа Фёдора задёргалась и он обвёл глазами подвал, будто искал здесь кого-то ещё. Кроме Яромира и четырёх мёртвых тел, здесь никого не было.

– Нет. Она была поймана с порошком, содержащим опиум и болиголов. Она добавляла его в вино Антона каждую ночь. Женщина говорит, что получила его от вас. – Яромир произнёс это спокойно.

Но не обременил себя тем, чтобы скрыть угрозу в своём голосе:

– Заговор с целью отравить князя – это преступление, караемое смертью.

Фёдор напрягся и искоса глянул назад – на путь, которым пришёл. Никто не спешил на выручку. Яромиру удалось застигнуть его врасплох: он был пойман без стражи.

Сообразительность Фёдора делала ему честь, потому что он весь обратился в праведное негодование.

– Отравить? Да как вы смеете! Я дал порошок Инне, потому что она единственная, кто был рядом с князем по вечерам. Я также снабдил её указаниями использовать средство только в те ночи, когда он испытывает проблемы со сном. Если она злоупотребляла своей привилегией служить князю, вам следует предъявить обвинения ей, не мне! Но князю нужен его покой.

– Покой от болиголова?

– Он обычно используется в снотворных порошках. Вы бы знали это, если бы проводили больше времени за книгами. А то я смотрю, вы ничем не интересуетесь помимо того, как управляться с мечом на вашем поясе.

Яромир напрягся, но его не задело язвительное замечание. Он знал и раньше таких людей, как Фёдор. Они пытались обернуть ситуацию себе на пользу, сыпля оскорблениями. Зато начальник охраны теперь понял: человек, стоящий перед ним, был напуган.

– Антон сказал, что перестал принимать любые лекарства, которые вы назначили ему, – продолжил Яромир, – они не помогали. Поэтому вы использовали Инну, чтобы она подмешивала ему порошок? Потому что он не принимал его от вас?

Он опустил руку на рукоять меча.

– Что именно вы сказали ей, чтобы заставить подмешивать порошок в его вино?

Фёдор зашипел и сделал шаг назад:

– Только троньте меня, и я доложу о вас князю Ливену! У вас нет полномочий, чтобы указывать мне, как лучше всего заботиться о здоровье княжича. Я дал Инне указания, но она им не следовала.

Он обернулся к двери.

– Я под арестом, лейтенант?

Вопрос прозвучал как издёвка.

К злости и разочарованию Яромира, ему не удалось ничего узнать, чтобы оправдать арест Фёдора. Но он не поверил в историю лекаря. Здесь крылось что-то ещё.

Мастер Фёдор постепенно ослаблял Антона не просто так. Яромир был в этом уверен.

– Нет, – признался он. – Вы не под арестом.

Фёдор повернулся на каблуках и зашагал к лестнице.

Яромир не удержался и добавил:

– Пока нет.

Глава 11

Вечером Селин и Амели спустились в трапезную ужинать. На входе Селин сразу отметила, что в большом зале сегодня необычайно мало людей.

Антон отсутствовал, Инны и мастера Фёдора тоже не было видно. Сегодня Леди Карина была за хозяйку, она приветствовала гостей.

Яромир и капрал Павел стояли возле стола и беседовали с несколькими солдатами, которые только начинали игру в карты.

Амели подошла к ним. Яромир слегка переместился, чтобы дать ей место на скамейке. Его огромный волкодав сунул нос в ладонь Амели, обращая на себя внимание.

– Привет, Лиззи, – улыбнулась Амели, почесывая ухо собаки.

Хотя Амели и Яромир вряд ли считались друзьями, Селин удивлялась, насколько неизменными остались их отношения. Лейтенант хотел обойтись без насилия, но сестрёнка просто не оставила ему выбора. И хотя челюсть Яромира выглядела ещё хуже, чем утром, а обе руки Амели были целиком покрыты синяками, они оба вели себя как ни в чём не бывало.

А вот Павел… он пристально смотрел на Селин с каким-то странным задумчивым выражением. Никаких видимых последствий ночного происшествия на нём не было. Он не был наказан или понижен в должности.

Яромир, казалось, вовсе забыл обо всём. Он никоим образом не выказывал недовольства капралу за промах. Но это было и не нужно. Яромир знал, что урок Павел усвоил, и в дополнительных словах или наставлениях нет надобности. Таким образом, отношения между начальником охраны и его капралом остались прежними.

А вот между Павлом и Селин…

Прошлой ночью в своём гневе он использовал её страх как оружие. Селин увидела то, что каждый мужчина должен сдерживать: жестокость и жажду обладания. Она не могла даже смотреть в его сторону.

Павел хотел подойти и уже сделал пару шагов, но Селин быстро отошла в противоположную сторону. Его лицо выражало открытое сожаление, но он не мог изменить прошлое. Печально, но прошлое не имеет привычки меняться. И люди бессильны изменить его привычки.

– Селин! – женский ровный голос вывел её из задумчивости.

Провидица посмотрела налево: хозяйка сегодняшнего вечера приближалась к ней. Леди Карина была особенно прекрасна сегодня. Её каштановые волосы, отсвечивая мягким сиянием, были высоко зачёсаны и уложены в сложную причёску. Несколько свободных локонов обрамляли лицо и подчёркивали высокие скулы. Шёлковое зелёное платье было точно из морской пены.

– Составьте мне компанию. Постоим у огня? – предложила леди Карина.

– Конечно, миледи, – Селин в ногу с хозяйкой направилась к очагу. По обычаю там уже резвились охотничьи собаки, извиваясь в клубке.

– Антон сообщил мне, что произошло сегодня утром, – сказала леди Карина, – об Инне, я имею в виду.

Селин молчала. Она не знала, сообщил ли Антон своей тёте о другом открытии – женщине на картине.

– Я хотела сказать вам, что мне никогда не было комфортно с Инной в качестве его личной помощницы, – продолжала Карина. Она как будто хотела защититься от нареканий со стороны Селин. – Я сама очень расстроена этим делом с добавлением яда в вино Антона.

– Вы не могли этого предугадать, миледи, – дипломатично заметила Селин.

Леди Карина остановилась у очага и посмотрела на потрескивающие поленья:

– Антон дал мне большую свободу в принятии решений здесь, при дворе, но я никогда не вмешивалась в его личный выбор. Я приехала сюда, когда Джозелин умерла, а Антон не мог справиться с делами. Это место так далеко от юга, и живут здесь по-другому.

По интонации леди Карины Селин догадалась, что той нелегко было четыре года назад, когда она приехала в Сеон. Надо было управлять огромным домашним хозяйством убитого горем племянника, хотя сама Карина фактически не была ни женой Антона, ни матерью. Тут не может помочь ни красота, ни тот факт, что она была пять или шесть лет старше княжича.

– Должно быть, это было нелегко, – сочувственно сказала Селин, – вы… были так молоды, а должны были исполнять роль умудрённой и опытной хозяйки.

Леди Карина кивнула:

– Да, я была ещё ребенком, когда он родился. Таких детей называют «поздним сюрпризом» для родителей. Мои братья и сестры достигли совершеннолетия, и моя мать думала, что уже не сможет забеременеть.

Селин хотелось спросить, почему сама Карина не вышла замуж. Неужели она готова довольствоваться жизнью с племянником, заменяя его умершую мать? Но этот вопрос был слишком личным.

– Я просто не хочу, чтобы вы подумали, будто я пренебрегаю благополучием Антона, – сказала Карина. – Я должна была найти способ отправить Инну прочь много лет назад. – Что-то в её зелёных глазах изменилось, когда она произнесла эти последние слова. Появился гнев, жёсткость, которую Селин раньше не видела. Леди Карина всегда казалась такой сдержанной, такой безмятежной, будто она выше такого чувства, как гнев.

– Княжич стал бы возражать, – сказала Селин, вспоминая о своём разговоре с ним в то утро. – Вы ничего не смогли бы сделать.

Леди Карина отвернулась от огня и посмотрела через зал на Амели, играющую в карты:

– Я бы хотела попросить позволения у твоей сестры одеть её в надлежащее платье и уложить волосы.

– О, это был бы настоящий подвиг, миледи! – Селин постаралась не засмеяться.

К ним подошёл Яромир. Лейтенант поклонился леди Карине:

– Могу я поговорить с провидицей, миледи?

– Насчёт безопасности замка? – Леди Карина посмотрела на него сверху вниз. Её тон был холоднее, чем когда-либо слышала Селин.

– Да, миледи, – ответил Яромир.

– Тогда я тоже послушаю, – с готовностью сказала мадам.

Его челюсть слегка напряглась от удивления. Кажется, леди Карина никогда раньше об этом не просила.

Лейтенант слегка поклонился ей и повернулся к Селин:

– Если я получу разрешение от Антона задержать мастера Фёдора, вы посмотрите его для меня? Не знаю, будет ли толк от предсказания. Но мне просто необходимо знать, что он здесь делает.

– Сегодня вечером? – спросила она.

– Нет, завтра. Уже темно, пора ставить караул у комнаты Инны. Будем также меняться через три часа.

Она закусила губу, стараясь с ним не спорить. Она всё ещё чувствовала, что должна забрать Инну из замка и уйти из городка.

– Ну что, договорились? – спросил Яромир.

Селин стояла, раздумывая. Пока мысль работала, глаза изучали синяк на его челюсти и несколько переросшую бородку. Слова Хельги эхом отзывались в голове: «Две стороны одной медали… Будущее и прошлое».

– Кажется, у меня есть идея получше! – выдохнула наконец Селин.

Леди Карина внимательно наблюдала за ней, но ничего не сказала.

Яромир и Павел в ту ночь стояли в первом «неопасном» трёхчасовом дозоре. Яромир рассказал Павлу и другим караульным историю видения Селин. Но всем было понятно, что он скептически относится к такой версии. Женщина-призрак, которая по ночам выходит из портрета и проходит сквозь стены… дичь какая-то!

Дело не в том, что он сомневался в словах Селин. Он считал, что она точно описала то, что видела. Но что она видела? Вполне может быть такое, что кто-то оделся, как женщина на картине. Кто-то, кто знал, как использовать трюки света для мнимого появления и исчезновения. Он слышал о таких вещах. Оставался вопрос, как женщина могла пройти мимо него или его охранников. Значит, есть ещё какие-нибудь хитрости, комбинации. Но Яромир не верил, что они имеют дело с духом.

Тем не менее убеждение Селин, что женщину контролирует или продвигает кто-то другой, лейтенант разделял. Уверенность в том, что это происки врагов в борьбе за княжение, ещё не угасла.