Текст книги "Ведьмы-провидицы (ЛП)"

Автор книги: Барб Хенди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Этого хватило на пять лет.

И пять лет она не замечала ни малейшего изменения, ни в сиянии кожи, ни в блеске волос.

Но однажды она уловила перемену, всего лишь намёк на тусклый цвет лица. Тогда она призвала Джаэлль и велела ей забрать только одну жизнь. К ужасу Карины, подпитки хватило меньше, чем на месяц.

Решив попробовать то, что сработало в прошлый раз, она использовала Джаэлль, чтобы забрать шесть жизней за несколько недель и быстро поглотить их в себя. Действие ритуала продолжалось ещё пять лет. Карина не могла объяснить, почему дар работает таким образом. Она не пыталась вникнуть в причины.

К тому времени, как Антону исполнилось двенадцать лет, и началась их переписка, на юго-востоке люди вокруг Карины начали поговаривать, что ей пошёл уже пятый десяток.

Она обдумывала, как ей лучше всего поступить.

То был насыщенный событиями год для неё: оба её родителя скончались. Поскольку её отец не оставил после себя наследника мужского пола, его титул и семейное поместье перешли к его младшему брату. Впрочем, Карина получила свою долю наследства, и она была значительной. Она сообщила своей семье, что не желает оставаться в поместье и жить с дядей, а отправится путешествовать.

Карина арендовала виллу вдали от дома и наняла слуг издалека, проследив, чтобы никто из них не был связан с жителями родных мест. После этого единственной неизменной частью её жизни стал Антон, но только посредством регулярного обмена письмами. Тем не менее она чувствовала, что хорошо знает его. Пока он был всего лишь подростком, так что она не предпринимала попыток навестить его, как и не приглашала его к себе. Она ждала нужного момента. Если он увидит её в своей юности, а позже встретится с ней вновь, его удивит, что она не изменилась внешне.

Её переполняла гордость, когда он получил в распоряжение замок Сеон. Потом сдержалась от неодобрения в его адрес, когда он разрушил планы отца и женился на небогатой девушке из мелких нобилей по имени Джозелин… из-за любви. Вскоре он написал ей, что его молодая жена ждёт ребёнка. Это известие наполнило Карину странной тоской, будто она упустила какую-то важную часть жизни, хотя она не вполне понимала, какую. Незадолго до того, как Джозелин должна была разрешиться от бремени, Антон написал Карине письмо, в котором сообщал, как ему не хватает помощи и материнского совета. В этом письме он спрашивал, хочет ли дорогая тётя приехать и пожить с ними?

Сама идея сначала ошеломила её, но потом… она начала раздумывать над представляющимися возможностями. Это и мог быть подходящий момент. Ей было хорошо известно, что Ливен не назвал Дамека своим преемником и теперь находился в процессе выбора между двумя сыновьями. Могла ли она повлиять на выбор? Вскоре она обнаружила, что наслаждается картиной, которую рисовало её воображение: она входит в замок Сеон на правах приёмной матери Антона.

Написав ему в ответ, она спросила о его соображениях, когда и как лучше всего осуществить переезд.

Он не ответил.

Карина ждала.

Один из её шпионов прислал сообщение с известием, что Джозелин умерла при родах и Антон, кажется, сошёл с ума от горя. Он заперся в покоях и отказывается от пищи.

Она отправила весточку в замок, сообщив, что приедет.

Через несколько дней Карина начала своё путешествие на запад. Из-за трагичной смерти Джозелин Антон сейчас ещё больше нуждается в матери. Карина приедет, чтобы одарить его сочувствием и помочь ему. Он будет назван преемником князя. Она станет его сильной правой рукой и воплотит свою мечту быть хозяйкой великого дома, а потом и владычицей народа.

Отправившись в путь с караваном, как и её сестра много лет назад, Карина в один пасмурный осенний день въехала во двор замка Сеон. Когда она спешилась, её встретила высокая седовласая женщина в переднике.

На лице женщины отразилось глубокое облегчение:

– Моя госпожа, – выдохнула она, – я не могу передать, как мы благодарны, что вы приехали. Я управляю горничными и кухонными служанками. Но как хозяйка… умерла, а молодой князь впал в траур, дом начал приходить в упадок.

Карина пожала её руку:

– Я сделаю всё возможное, чтобы помочь вам и князю.

– Благодарю, моя госпожа. Мы подготовили комнаты. Есть ли что-нибудь, что нужно отнести прямо наверх?

– Пока только несколько маленьких сундуков. У меня есть ещё кое-что. – Карина указала на большую картину, тщательно завёрнутую в парусину. – Я привезла с собой семейную реликвию, портрет. Но я бы предпочла не вешать его в моих покоях. И для родового портретного зала он недостаточно хорош. Может быть, здесь есть зал поменьше, где-нибудь в стороне, где можно выставить картину?

Она хотела спрятать вещь на виду, но там, где она может оставаться незамеченной. В конце-концов портрет будет позабыт всеми, кроме неё самой.

Если престарелая экономка и нашла эту просьбу странной, то она не подала виду. Напротив, она на минутку поджала губы и сказала:

– О да, есть маленький зал над гостевыми комнатами в северной башне. Там выставлены несколько старых портретов. Я могу повесить картину там.

Карина улыбнулась:

– Благодарю вас. Это было бы замечательно!

Глава 15

Белый туман исчез, и Амели обнаружила, что всё ещё сжимает руку леди Карины. Она отпустила её и вскочила со стула, отступая назад. Амели пыталась очистить голову от многих лет и событий, которые ей пришлось пережить вместе с Кариной.

Ощущение дурноты затопило её сознание, и она задохнулась от отвращения, когда сделала шаг назад.

– Ты… ты убила этих девушек… Сибил… Инну. Ты забрала их жизни!

Карина смотрела на неё дикими глазами. Она выглядела скорее ошеломлённой, чем разгневанной или виноватой.

– Ты знаешь! – выдохнула она. – Никто и никогда даже не догадывался. Никто не мог меня заподозрить.

Разум Амели немного прояснился, она поняла, что Карина считала себя неприкасаемой. Она не возражала против того, чтобы Антон прибег к помощи Селин в этом расследовании, поскольку никогда не верила, что кто-нибудь узнает её секреты и свяжет с убийствами.

– Ты сумасшедшая, – сказала Амели, качая головой. – Все эти смерти только ради смазливого личика.

Её рука инстинктивно потянулась к боку, но меча там не было. Только дурацкое тёмно-синее платье.

Карина выпрямилась:

– Гораздо больше, чем красивое лицо. Ты бы поняла это, если бы пережила в своём видении всё, что чувствовала я.

Хотя выражение её лица всё ещё оставалось диким, она почти с удовольствием говорила об этом. Амели горячо надеялась, что Селин и дальше будет укрываться за деревянными панелями, слушая их. Ещё неизвестно, какую опасность представляет Карина.

– Антон будет назван великим князем, – Карина гордо подняла голову, – и когда это случится, я буду рядом с ним.

– Как долго? – парировала Амели. – Даже если все твои планы исполнятся, ты уже рядом с ним четыре года. Что, если он станет преемником Ливена, а будет объявлен великим князем только на следующем избрании? Что будет через следующие девять лет, когда ты не состаришься ни на день? Ты думаешь, что всё ещё будешь рядом с ним?

Карина успокоилась.

– А ты не такая уж близорукая, какой кажешься, – она сделала паузу. – Да, я всё ещё буду рядом с ним, потому что состарюсь. Сейчас моё место рядом с Антоном, и наградой мне станет власть, которую я разделю с ним. В настоящее время мне нужна моя красота, чтобы склонить других князей на его сторону… после я смогу прожить и без этого. Я решила, что через пять лет, когда действие ритуала исчерпает себя, я не прибегну к помощи картины. И буду довольствоваться тем, что имею.

Амели не поверила ей. Но это было и не важно.

– Ты не приблизишься к Антону. Никогда больше. Как только Яромир услышит об этом, считай, что тебе крупно повезёт, если тебя всего лишь запрут в тюремной камере.

Амели пыталась усыпить её бдительность, внушив миледи ложное чувство, что обе они увлечены словесной перепалкой, весьма свойственной всем женщинам. Сама же она в это время искала подходящий момент, чтобы выбраться из комнаты.

– Яромир ничего не услышит, – ответила Карина.

– О да, он всё узнает.

Амели двигалась с быстротой молнии, как и всегда полагаясь на элемент внезапности. Она бросилась вперёд и выставила правый кулак, намереваясь одним ударом выбить из Карины дух. Но каким-то образом Карина угадала, что сейчас должно случиться, и сумела отступить назад, так что кулак Амели едва скользнул по её щеке.

– Джаэлль! – призвала Карина. – Приди ко мне!

Антону было стыдно за себя.

Он стоял в большом зале с Яромиром и Павлом. Караульный Рюрик тоже был здесь. Рана на его голове достаточно зажила, чтобы он смог вернуться к своим обязанностям.

Антон ждал, когда сможет поприветствовать своих гостей. Ждал, когда увидит Селин, входящую в арочный проход.

Но она не появлялась.

Ему стало интересно, что задержало её, но источником его стыда было вовсе не нетерпение. Его рука зудела. Кисти мелко тряслись. Антон не мог заставить себя не вспоминать, как он чувствовал себя, когда принял небольшую дозу макового сиропа. Вся боль тогда ушла, ощущения, словно его кожу раздирают когтями, не было и в помине.

Бутыль с маковым сиропом находилась наверху в его комнате. Селин сказала ему не принимать его больше до завтрашнего дня, так что ночь обещала быть долгой. Он повторял себе, что должен быть полон сил этим вечером, а не казаться слабаком с трясущимися руками.

Его людям нужно видеть в нём лидера.

Повернувшись к Яромиру, он сказал:

– Ни Селин, ни леди Карина до сих пор ещё не спустились, и я вспомнил, что оставил на столе недописанное письмо к моему отцу. Я бы предпочёл, чтобы слуги, пришедшие для уборки, не увидели его.

Он добавил, поворачиваясь к выходу:

– Подожди здесь. Я скоро вернусь.

Яромир нахмурился, но не стал задавать вопросов:

– Да, мой господин.

Испытывая смятение, Антон поспешно вышел из зала и поднялся по лестнице западной башни. Он почти вбежал на лестничную площадку второго этажа и устремился по коридору к своим покоям. Он старался не думать о том, что делает. Княжич уверял себя, что это единственный раз, когда он не соблюдает наставления Селин. С завтрашнего дня он начнёт отучать себя от опиума, как и было задумано.

Завтра.

Открыв дверь своей передней комнаты, которая служила ему кабинетом и библиотекой, он торопливо направился в свою спальню. Нервно облизывая пересохшие губы, Антон подошёл к ночному столику и взял бутыль с маковым соком. Он ненавидел себя, но знал, что не остановится.

Затем в голову пришла дурацкая мысль, что он должен хотя бы соблюдать осторожность и воспользоваться ложкой, а не пить прямо из бутыли. На ночном столике ложки не оказалось. Повернувшись, он огляделся кругом, чтобы найти, где Селин оставила… и его взгляд упал на портрет, что висел на стене рядом с дверью.

Он был пуст. Бледнокожая женщина исчезла. Остались только тёмный задний фон, вечнозелёные деревья и костёр.

И Селин так и не пришла на банкет.

– Селин.

Выронив бутыль с маковым сиропом, он выбежал из своих покоев и бросился обратно к лестнице.

К тому времени, когда Антон достиг главного Яруса, он задыхался от истощения. Он проклинал себя за то, насколько слабым он позволил стать своему телу. Когда-то он был сильным и быстрым, искусно орудовал мечом. Ничего, скоро он снова будет таким. Только бы не случилось непоправимого.

Он остановился прямо за арочным проходом, ведущим в большой зал. Положив руки на колени, Антон смог выкрикнуть:

– Яромир!

Селин присела за деревянной ширмой и наблюдала за происходящим в щель.

Она увидела, как Амели схватила Карину за руку, а потом они обе замерли, когда их разумы затерялись в тумане прошлого.

Когда же они вышли из состояния оцепенения, ни одна из них не сказала ничего, что имело бы смысл… за исключением того, что Амели считала Карину убийцей.

Первым порывом Селин было броситься вперёд и защитить свою сестру. Вот только она не была воительницей и не знала точно, что сможет предпринять. К тому же она так часто видела, как Амели берёт верх в бою, полагаясь на свою скорость и внезапность.

Эти размышления удержали Селин на месте. Карина не знала, что она была в комнате, и элемент неожиданности был на их стороне.

Обмен репликами и атмосфера между Кариной и её сестрой накалялись.

– Ты не приблизишься к Антону, – сказала Амели. – Никогда больше. Как только Яромир услышит об этом, считай, что тебе крупно повезёт, если тебя всего лишь запрут в тюремной камере.

– Яромир ничего не услышит.

– О да, он всё узнает.

Силуэт Амели стал размытым, когда она ринулась вперёд и ударила правым кулаком. В последнюю секунду Карина отклонилась назад на какой-то дюйм, и Амели не удалось зацепить её с нужной силой.

– Джаэлль! – прокричала Карина, обезумев. – Приди ко мне!

Селин напряглась, но что-то подсказывало ей не двигаться с места. Пока не двигаться.

Чёрно-белая фигура внезапно материализовалась из стены прямо над очагом, и бледнокожая женщина с портрета поплыла по воздуху. Завитки её чёрных волос колебались вокруг лица.

Карина указала на Амели.

– Осуши её.

Амели повернулась, чтобы бежать, но призрак полетел прямо ей наперерез.

Селин уже достаточно видела, чтобы понять, на что способен эта не упокоенная душа. Также стало ясно, что призраком управляет Карина. Меньше, чем за секунду в уме Селин сложились два обстоятельства. Первое – оконные ставни были открыты, и второе – Карина стояла прямо напротив окна.

Селин атаковала.

Она не раздумывала и не колебалась. Вполне вероятно, что Карина так и не увидела её приближения. Селин выбежала из-за деревянной ширмы и пересекла комнату так быстро, как только смогла. Обеими руками она толкнула Карину со всей силой, на какую была способна.

Карина выпала в окно, пролетела три этажа и разбилась о булыжники двора. Селин остановилась. Она высунулась из окна и убедилась, что Карина мертва. Она лежала неподвижно, её конечности изгибались под неестественными углами. Факелы на дворовых стенах освещали тёмную лужу, растекавшуюся вокруг её головы.

Провидица обернулась.

Сестра лежала на полу, её глаза были закрыты. Призрак положил одну руку на её лицо, а другой потянулся к горлу.

– Остановись! – приказала Селин.

Призрачная женщина замерла, посмотрев на неё в смятении. Больше всего, кажется, её удивил тот факт, что она вообще могла остановиться.

– Карина мертва, – резко сказала Селин. – Ты больше ей не служишь. Убирайся от моей сестры.

Замешательство в глазах призрака только росло, и она вскрикнула один раз, словно раненый зверь.

Дверь распахнулась настежь, и в комнату вбежал Яромир, пытаясь как можно быстрее оценить обстановку. Его взгляд сначала метнулся на вопящего призрака. Потом он увидел Амели, распростёртую на полу в своём аквамариновом платье.

– Амели! – он бросился к ней.

Антон вошёл следом, бледный и измотанный. Он тоже увидел призрака. Призрачная женщина взмыла выше, посмотрела на мужчин в комнате с неясным опасением, а затем исчезла в стене над очагом, оставив после себя звенящую тишину.

Яромир опустился на колени и подхватил плечи Амели одной рукой. Он осторожно встряхнул её:

– Амели?

Её кожа не выглядела сморщенной или хоть как-то изменившейся. Селин надеялась, что смогла предотвратить возможный урон вовремя. Амели открыла глаза:

– Яромир?

– Ничего не говори, – сказал он.

Антон смотрел на Селин с непроницаемым лицом, будто задавался вопросом, что она делает у окна. В то время, как он неровной походкой приближался к окну, до Селин стало доходить, что она сделала.

Княжич высунулся в окно и посмотрел вниз на булыжники.

Селин только что убила его тётю, и у неё не было ни единого доказательства вины леди Карины.

– Антон, это была она, – поспешила сказать она. – Карина управляла призраком.

Он стоял неподвижно и ничего не отвечал. Теперь она испугалась по-настоящему.

– Где призрак? – спросил Яромир. Как всегда, в первую очередь он думал о возможной угрозе для замка.

– В картине, – прошептала Амели.

Яромир стоял перед картиной в спальне Антона. Амели поведала им ужасную историю череды убийств и нездорового тщеславия, растянувшуюся на двадцать шесть лет.

Бледнокожий призрак с тёмными волосами вернулся обратно в картину и находился в том же положении, будто никогда не покидал холста.

Амели тихо продолжала свой рассказ.

Антон и Селин слушали в молчании. Выражение лица Антона всё ещё оставалось непроницаемым. Он любил свою тётю. Более того, он зависел от неё.

Но история Амели…

Если бы это рассказывала Селин, Яромира бы мучили сомнения. Повествование становилось всё более трудным для восприятия. Несмотря на то, что он считал Селин по сути своей хорошим человеком, он также знал, что она очень умелая лгунья.

Он в последние дни долго размышлял над характером Амели и был убеждён, что она мало способна на открытый обман. Да и столь потрясающим воображением не обладает. По всей видимости, Антон тоже всё это знал, поскольку не прерывал её и не пытался отрицать её слова. Он просто слушал.

Когда она закончила, то добавила:

– Я подумала, что Джаэлль скорее всего вернётся на картину, как только Карина перестанет управлять ею, но сейчас не могу понять, почему. Холст так долго служил ей тюрьмой. Неужели Джаэлль что-то связывает с картиной, кроме проклятия Карины?

Антон ответил безжизненным голосом:

– Когда я жил отцом, то временами видел, как выпускают мужчин после многих лет тюремного заключения… Эти мужчины умоляли, чтобы им позволили вернуться назад в их камеры. Это было всё, что они знали.

Яромир тоже был свидетелем этому явлению, но в настоящий момент его больше беспокоило то, что Антон собирается делать дальше. Селин была напугана. Она скрывала это, но недостаточно хорошо. Чутьё Яромира подсказывало ему, что Антон поверил рассказу Амели.

Подробности были очень точными: возраст Антона, когда Карина начала писать ему, отдельные строки из её писем, его приглашение тёти в Сеон на последних месяцах беременности Джозелин. Яромир ничего об этом не знал, и он подозревал, что такие вещи были известны только Антону и самой Карине. Если бы что-то из слов Амели оказалось неверно, Антон перебил бы её.

Он этого не сделал.

Но чувства Антона будут противиться правде. Сможет ли он принять, что его прекрасная и любимая молодая тётя была престарелой убийцей?

Был ли он настолько привязан к Карине, чтобы закрыть глаза на правду и наказать Селин?

Выждав довольно долгое время, Яромир повернулся к Антону и спросил:

– Что вы прикажете, мой господин?

Антон помедлил мгновение, глядя на картину:

– Вынеси эту вещь во двор и сожги её.

Глава 16

Во дворе все стояли мрачные.

Получилось что-то вроде торжественного молчаливого собрания. Тело Карины тихо перенесли, на месте падения осталась только лужа крови.

Несмотря на то, что Селин стояла рядом с Антоном, она терялась в догадках, что он думает о ней. Княжич выглядел натянутым, как струна. Из-за его нынешней борьбы с зависимостью от опиума и смерти Карины вкупе с другими откровениями этой ночи Селин почти физически ощущала исходящие от него волны боли.

Караульный Рюрик вышел во двор вместе с ними. Он принёс дрова, которые сложил в продолговатую кучу. Также он прихватил флягу с ламповым маслом, которую поставил на землю во время работы. Яромир и Амели держали портрет между собой. Сестра выглядела оправившейся после краткого прикосновения призрака к ней. Уже кое-что.

Она до сих пор была в тёмно-синем платье. Селин отметила, что Яромир бросает на сестру озадаченные взгляды. Но у него хватило здравого смысла не задавать вопросы.

Селин могла слышать напряжённое дыхание Антона. Ей хотелось, чтобы он заговорил. Сказал хоть что-нибудь. Это дало бы ей возможность утешить его. Селин не могла заставить себя говорить первой, опасаясь, что в ответ на оказанное сочувствие он обвинит её в событиях нынешнего вечера. Она не выдержит этого.

– Аптечная лавка ваша, – внезапно сказал он.

Неужели он думал об этом?

– Ты выполнила свою часть уговора, – продолжал он. – Ты… ты нашла убийцу, а я всегда держу слово. Лавка твоя.

– Антон, – прошептала она.

– Только если вы не хотите поступить так, как говорит Хельга. Можете отправиться на поиски вашего народа, уехать далеко и жить с цыганами.

Теперь она поняла, почему он упомянул магазинчик. За исключением Яромира, каждый, о ком заботился Антон, покинул его. Неужели он боялся, что и Селин тоже уйдёт?

Было бы ложью утверждать, что Селин не думала о таком варианте. Этот мир был за пределами её понимания. Мир людей, ищущих положения и власти. Они способны на огромную жестокость, когда им что-то угрожает… и большую доброту, когда деяниями руководит сердце. Антон и Яромир не были ни злодеями, ни святыми. Всего лишь мужчины, которые делают то, что считают правильным в данный момент. Как и любой другой человек. Во всяком случае, они доводят дело до конца, совершив всё возможное. Антон потерял свою мать и свою супругу, потерял тётю, которая, как он считал, любила его. В жизни ему не очень-то везло с женщинами.

– Вы хотите, чтобы я осталась? – спросила она.

– Да.

– Тогда я останусь.

В тот момент, когда он просил её, она могла бы поклясться остаться навсегда.

Рюрик закончил сооружать кучу из дров. Поленья были сложены в форме прямоугольника. Яромир с Амели уложили на дерево портрет фронтальной стороной вверх. Яромир поднял флягу с ламповым маслом и разлил немного горючей жидкости на картину.

– Я возьму факел, – сказал он.

Яромир сражался с мучительным чувством вины из-за того, что не смог обнаружить ещё одного опасного человека в замке. Он ни секунды не подозревал Карину. Лейтенант испытал облегчение, занявшись хоть каким-то делом. Он хотел сжечь портрет ещё несколько дней назад: с того самого момента, как Селин описала настоящего убийцу из её видения.

Самобичевание можно оставить на потом. Сейчас надо покончить с этим делом.

Вылив половину масла из фляги на портрет, он переложил бутыль в левую руку, подошёл к дворовой стене и подхватил факел из скобы.

Вернувшись к картине, он опустил факел и поднял взгляд на Антона, ожидая окончательного приказа.

Антон кивнул:

– Начинай.

Амели и Рюрик отошли на несколько шагов назад, и Яромир поджёг картину, наблюдая, как разгорается огонь. Он испытал сильное облегчение, когда бросил факел в костёр и отошёл от набирающего силы пламени.

Карина мертва, и портрет скоро тоже исчезнет. Ни одна девушка больше не обратится в мумию во сне.

Всё кончено.

– Яромир… – сказала Амели, стоявшая рядом. – Что это?

Прищурившись, он посмотрел в пламя и увидел нечто, поднимавшееся от картины. Неясная смесь чёрного и белого.

Душераздирающий вопль разорвал ночной воздух. Не веря своим глазам, Яромир наблюдал, как чёрно-белое пятно материализуется над портретом, принимая форму призрака.

Фигура снова взвыла и вскрикнула:

– Нет!

Её лицо было обезумевшим от ужаса. Она дико озиралась по сторонам, пока её взгляд не остановился на Селин. Яромир беспомощно наблюдал, как призрак полетел по воздуху прямо к провидице и растворился в ней.

Привидение исчезло.

– Селин! – вскрикнула Амели.

Лицо провидицы приняло то же паническое выражение, которое Яромир только что видел у бесплотной женщины. Её рот исторгал те же стоны и взвизги.

Антон схватил Селин за руки, крича:

– Убирайся! Прочь из неё!

Растерянный Яромир понятия не имел, что предпринять. Тут Селин, взревев, ухватилась обеими руками за лицо Антона. Тот судорожно вздохнул, и его кожа начала сереть.

Яромир обнажил свой меч.

***

Амели побежала в тот момент, когда рука Яромира потянулась к оружию. Она понятия не имела, как далеко он может зайти, защищая Антона… и у неё не было намерения выяснять это.

Обогнав его по пути к Селин, она пролетела последние шаги и со всей силы врезалась в сестру, отбросив её от Антона и повалив на землю. Сестра кричала и боролась, пытаясь впиться пальцами в лицо Амели. Но та сгребла её запястья, удерживая их у земли, и постаралась уловить искру духа. Что-то, что могло остаться от Джаэлль.

Она почувствовала искру души.

Это был дух Джаэлль.

Амели знала, что делать. Она сосредоточилась на прошлом: на последнем воспоминании, когда Джаэлль была по-настоящему счастлива. Двор исчез.

Амели и Джаэлль устремились назад по коридору из белого тумана, всё дальше и дальше. Ясновидящая крепко удерживала другой дух рядом с собой. Туман исчез. Она обнаружила, что стоит в лагере Мондьялитко рядом с Эверфеном. В этот раз она не смотрела на всё глазами Джаэлль. Она была всего лишь наблюдателем, а призрак Джаэлль стоял рядом с ней.

– Где мы? – спросила девушка.

– Дома, – ответила Амели. – Дома, в безопасности.

Её составленный в спешке и панике план заключался в том, чтобы успокоить Джаэлль на достаточное время, позволив Яромиру успеть уничтожить картину. Это всё, что она смогла придумать.

В видении настоящая Джаэлль стояла у костра в окружении небольшой группы поклонников. Она была прекрасна с сияющей кожей и вьющимися блестящими волосами. Девушка начала петь, и её весёлый, пробирающий до глубины души голос поплыл в ночи.

Призрак вздохнул:

– Это была я.

Оставив Амели, она направилась к толпе, но никто не увидел её. Подойдя к себе живой из прошлого, она вошла в тело. Призрак исчез, а песня не прервалась ни на мгновение.

***

Яромир затормозил, когда Амели отбросила Селин от Антона. Сёстры начали бороться.

Антон упал на землю, но глаза его были открыты. Княжич изо всех сил старался подняться на колени. Внезапно Амели во время противоборства с сестрой смогла перехватить руки Селин и прижать её к брусчатке. Обе женщины замерли.

– Что происходит? – задыхаясь, спросил Антон.

Яромир не знал ответа. Он стоял с мечом наготове, ожидая любого развития событий.

Рюрик встал рядом с ним, держа клинок.

– К Селин не прикасаться! – приказал Антон, всё ещё стоя на коленях.

Яромир не знал, сможет ли он подчиниться этому приказу, знал только то, что должен быть решительным. Ситуация складывалась очень противоречивая. То, что призрак овладел Селин, бесспорно. Его первоочередная задача – защита Антона. Что, если она станет угрожать жизни княжича?

Но вот чёрно-белое пятно поднялось из тела Селин, и перед ними снова предстал призрак Джаэлль. Никаких всхлипов и стенаний – девушка была на удивление спокойной, её взгляд излучал светлую грусть. Она прошлась по двору, словно была живой. Потом остановилась возле костра и, к изумлению Яромира, начала петь. Как же красив был её голос!

Когда он посмотрел на костёр, то взгляд его упал на картину. Она сгорела где-то наполовину. Тут только Яромир понял, чего добивалась Амели: она удерживала призрак в стороне, пока портрет не будет полностью уничтожен. Он вспомнил, что всё ещё сжимает в левой руке полупустую флягу с ламповым маслом.

– Оставайся с князем, – приказал он Рюрику.

Выронив меч, он развернулся и побежал к огню. Джаэлль не видела его. Она вела себя так, будто находится где-то в другом месте. Но он не медлил. Снова схватившись за флягу, он расплескал всё, что мог на картину и отбросил сосуд. Затем он начал топтать холст сапогами, загоняя его в огонь. Даже помогал себе руками, отрывая небольшие куски, чтобы ускорить сгорание.

Пение разносилось над пламенем.

Он опалил руки и ногу, но продолжал топтать холст, пока последний его кусок не был предан огню.

Джаэлль перестала петь.

Она медленно повернулась к нему.

***

Лагерь Мондьялитко вокруг Амели исчез. Она снова была во дворе: стоя на коленях, Амели сжимала руки сестры. Отпустив руки Селин, она оглянулась назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как Яромир ломает и топчет последний фрагмент портрета в пламени. Зрелище было ужасным. Одну его штанину охватил огонь, но он не обращал внимания и всё продолжал втаптывать остатки портрета в пламя.

Голос Джаэлль затих, и она тоже посмотрела на Яромира.

– Нет, – сказала она, когда последний кусок холста поглотил огонь.

Она снова взвыла, издав оглушительный вопль. Её ступни начали рассеиваться в воздухе, исчезли лодыжки. Она таяла: всё выше и выше от ног к талии.

Яромир выпрыгнул из огня, обожжёнными руками сбивая языки пламени с штанин.

Джаэлль растворялась в воздухе, пока от неё не осталась одна голова. Вскоре исчезла и она. Джаэлль ушла. Только эхо её плача задержалось на мгновение…

Потом наступила тишина. Антон подполз к Селин, которая кашляла и пыталась подняться, и помог ей сесть. Но Амели не могла отвести взгляд от Яромира.

Он точно знал, что делать.

Каким-то образом он знал.

Глава 17

Селин работала в саду на заднем дворе аптечной лавки. Она обрезала кусты лаванды: отсекала жёсткие сухие ветки, давая возможность прорасти новым нежным побегам. Амели отправилась к пекарю за хлебом и свежими булочками.

Прошло около двух недель после поспешного отъезда сестёр из замка. Обе они по-разному приходили в себя от событий, произошедших там. Время пролетело быстро, а погружение с головой в работу помогло излечить некоторые душевные раны. В первую очередь Селин и Амели вычистили дом и проверили всё, что могло пригодиться для работы: горшки, кувшины, флаконы и инструменты.

Они спасли все растения в саду, какие смогли. После того, как девушки привели клумбы с травами и цветами в порядок, то принялись за огород. Было ещё не поздно посадить картофель, морковку и лук.

Покидая отведенные им покои, сёстры не взяли с собой ничего, кроме вещей, с которыми прибыли туда. Исключением стали деньги, которые Амели выиграла в карты. Лавка рядом с замком Сеон была обещанной платой, и ни одна из сестёр не имела намерений требовать что-то ещё. Когда монеты стали подходить к концу, это вызывало беспокойство. Но Селин смогла собрать достаточно трав и цветов, чтобы изготовить простые сиропы от кашля и мази от порезов и боли в мышцах. Нехитрые снадобья быстро раскупили, поскольку в Сеоне уже некоторое время не было аптекаря.

Селин договорилась с Хельгой, чтобы та незаметно вернула миниатюру леди Бетани в спальню Антона. Сам этот портрет так и оставался загадкой. Прежде всего, как он оказался в их комнате? Каким образом перемещался из выдвижного ящика на туалетный столик, словно дожидаясь, когда Амели возьмёт его в руки?

У Селин не было ответов, и она решила не гадать понапрасну. Достаточно того, что они столкнулись с призраком Джаэлль.

Сёстры подружились с ближайшими соседями, и Амели вскоре узнала, какой мясник предложит куски говядины посвежее и какой пекарь продаёт самые свежие и хрустящие булочки.

Селин и Амели чувствовали себя желанными гостями.

У сестёр Фоу произошло ещё одно событие – прибавление в семье.

Это случилось после визита Эрин на прошлой неделе. Когда Селин посетовала на мышиное засилье в лавке, пышнотелая дочь кузнеца отправилась домой и вернулась назад с огромным рыжим котом по кличке Оливер. Эрин настояла, чтобы Селин оставила его у себя, поскольку кошек в кузнице и так было хоть отбавляй благодаря сердобольной хозяйке.