Текст книги "Предатель крови"

Автор книги: Барб Хенди

Соавторы: Дж. С. Хенди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

– Уходим! Быстро! – прошипела она.

Не слушая, Лисил сделал еще шаг наверх, и тогда Магьер схватила его за плащ.

Лисил рывком развернулся к ней, стиснул ее запястье. Взгляд его, еще недавно равнодушный, сделался холодным, жестким – словно перед глазами Магьер угрожающе сверкнуло лезвие ножа. Она едва не разжала пальцы.

Помимо воли в ней вспыхнул гнев, но Магьер тотчас подавила его. Понятно, что Лисилу трудно было уйти отсюда, почти ничего не узнав, но она сомневалась, что он сможет обнаружить что-то важное, – все-таки прошло восемь лет.

– Лисил, – прошептала она, как могла, спокойнее. – Нам надо уходить… немедленно.

Лисил разжал пальцы, высвободив ее запястье, и Магьер начала, пятясь, отступать вниз по лестнице. Она не сводила глаз с полуэльфа, пока не убедилась, что он следует за ней. Они опять прошли через гостиную (Магьер прижималась к стене, все время посматривая на окно), почти пробежали столовую, кухню – и из черного хода выскочили во двор.

Протиснувшись по узкой тропке между домами, Магьер осторожно выглянула на улицу – сначала в одну, затем в другую сторону. Впереди, направляясь к мосту, неторопливо шагали двое солдат. Когда они отошли достаточно далеко, Магьер и ни на шаг не отстававший от нее Лисил опрометью промчались до проулка и торопливо залезли в фургон.

– Что-нибудь узнали? – спросила Винн.

– Только то, что отец и мать Лисила, вероятно, попытались бежать, – ответила Магьер. – Когда это было и куда они направились – узнать невозможно.

Лисил устроился на козлах рядом с ней и плотнее закутался в плащ, так ни разу и не оглянувшись на свой прежний дом.

– А что, если поговорить с их друзьями? – предложила Винн.

– Друзьями? – переспросил полуэльф. И поморщился, всем своим видом показывая, насколько наивно это предложение.

– Ну да, с кем-то, кто знал твоих родителей. Может, эти люди хоть что-то да слышали о них.

– У наемных убийц не бывает друзей, – отрезал Лисил. Потом вдруг осекся, задумался и после недолгого молчания прошептал: – Брет!

– Почему это – бред? – удивилась Магьер.

– Да не бред, а Брет! – пробормотал Лисил. – Так зовут одного человека. Он держал трактир на задах торговых кварталов. Мой отец считал его в какой-то мере другом. Я с ним тоже знаком.

На миг Магьер возликовала – все-таки им, быть может, удастся хоть что-то узнать о родителях Лисила… но тут же эту кратковременную радость сменила опасливая настороженность.

– Ему можно доверять? – спросила она.

– Постольку-поскольку, – отозвался Лисил. Снова в Магьер вспыхнул гнев, и на сей раз она не стала его сдерживать.

– Что значит – «постольку-поскольку»?! – рявкнула она.

Лисил сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

– Брет – один из шпионов Дармута.

* * *

Пылающие жаровни из массивного чугуна выстроились рядами вдоль стен парадного зала замка, в котором сидела за столом леди Хеди Прога. Напротив нее располагался барон Эмель Милеа, а между ними, во главе стола, восседал их гостеприимный хозяин, лорд Дармут. Хеди мысленно считала минуты до того сладостного мгновения, когда наконец закончится этот тягостный вечер.

На деревянных, отполированных до блеска блюдах разносили угощение – фаршированных фазанов, сушеные персики, зимний ореховый пирог и караваи свежеиспеченного хлеба. Гости ели с изукрашенных глазурью тарелок, пользуясь серебряными вилками и ложками. Эта претензия на роскошь мало интересовала Хеди, хотя она все же приметила, что с годами число доверенных министров лорда Дармута заметно сократилось. Единственным министром, который сегодня вечером присутствовал в парадном зале, был ее Эмель, Хеди ковырялась в еде, приличия ради иногда отправляя в рот крохотный кусочек, а сама украдкой наблюдала за хозяином.

Коротко остриженные волосы лорда Дармута были каштанового цвета, но на лбу и висках уже начинали седеть. Грубое, тяжелое лицо покрывали морщины, а под левым глазом виднелись уже почти незаметные следы старых шрамов. Даже сейчас, на парадном ужине, он был облачен в кирасу с кожаной подложкой, а на широком поясе висели длинные кинжалы в ножнах. Раньше он носил бороду, но в последнее время ежедневно брился, быть может полагая, что так будет выглядеть моложе. Напрасные попытки – и с бородой, и без Дармут оставался стареющим кровожадным варваром.

Хеди украдкой глянула через стол на Эмеля. Лет сорока с небольшим, с рыжими, понемногу редеющими волосами, барон нынче вечером в этом зале был единственным человеком, который понимал, что кроется за ее фальшиво покорной улыбкой. Он сам научил Хеди сдерживаться, таить свои чувства, не выставляя напоказ. Эмель был жив до сих пор, в то время как головы многих нобилей и высших офицеров Дармута украсили собою железные шипы, в изобилии торчавшие на стенах замка.

Всякий раз, когда Дармут шевелился в своем ореховом, с высокой спинкой кресле, Хеди обдавало тяжелым духом мускуса и застарелого пота. Потянувшись за бутылкой вина, Дармут задел рукой запястье Хеди – и она помимо воли вздрогнула. Его жилистая рука на ощупь напоминала узловатую веревку, обмотанную вокруг сухой чурки и почему-то обросшую жестким седоватым волосом. Хеди окаменела, изо всех сил удерживая себя от того, чтоб не воткнуть в запястье Дармута свой столовый нож.

И только улыбнулась, застенчиво, как всегда.

Дармут не улыбнулся в ответ. Вместо этого его взгляд скользнул по атласному темно-красному платью Хеди и вернулся к ее черным кудрям, рассыпавшимся по плечам. Эмель, заметив это, перестал жевать.

Он же сам и предложил Хеди надеть это платье, и сейчас она жалела, что согласилась. Хотя ее наряд понравился Эмелю, а значит, и устраивал ее саму, все же у платья был слишком глубокий вырез для того, чтобы красоваться в нем в присутствии такой гнусной мрази, как Дармут. Угождать подобному человеку было так же опасно, как противоречить ему.

За столом сидели семеро офицеров, в том числе начальник личной охраны Дармута лейтенант Омаста. Отправляя в рот кусок за куском, он постоянно цеплял свою светлую бороду, а вилку неловко стискивал в кулаке, как лопату. Обычно все эти люди брали еду руками с одного на всех большого блюда или из горшка, попутно обсуждая за едой всякие военные дела. Изысканный стол с подносами и вином в серебряных кубках был накрыт, похоже, исключительно ради Хеди.

Лорд Дармут жестом указал на жареного фазана с грибами.

– Угощайтесь, моя леди, – проговорил он низким, скрипучим голосом. – Возьмите себе кусочек, будьте любезны.

Хеди, вероятно, должна была счесть себя польщенной. Она могла бы по пальцам пересчитать случаи, когда Дармут говорил кому-то «будьте любезны». Недоброе предчувствие всколыхнулось в ней, заглушая даже привычное отвращение.

– Благодарю, не премину, – отозвалась она, – но вначале мне хотелось бы выпить еще вина.

Дармут помолчал, не без труда подыскивая тему для светской болтовни.

– Где вы с Эмелем остановились на этот раз?

– В «Бронзовом колокольце».

– А, да… превосходный трактир.

Бессмысленный разговор. Они останавливались в «Бронзовом колокольце» всякий раз, когда Эмеля вызывали в Веньец. Прибывавшие по вызову нобили никогда не останавливались в замке – им это просто не дозволялось. Дармут подлил вина в кубок Хеди. Она от души понадеялась, что сумеет выпить вино, не поперхнувшись, а он между тем вонзил зубы в фазанью ножку и, не переставая жевать, с набитым ртом обратился к барону:

– Эмель, я хочу, чтобы к празднику зимы мятеж Таровля был подавлен. Я хочу получить его голову и чтоб все офицеры, что пошли за ним, стали пищей для ворон.

Он говорил таким небрежным, обыденным тоном, что значение его слов не сразу дошло до Хеди. Она замерла, оцепенела, но постаралась ничем не выдать себя.

– Разумеется, мой лорд, – чуть медленней, чем обычно, ответил Эмель. – Я уже перебросил войска и вызвал с севера капитана Алтани. До начала месяца это дело будет улажено.

Дармут одобрительно хмыкнул.

– Мне и так хватает хлопот на западной границе, с этой ведьмой Лукиной.

– Да, мой лорд, – на сей раз быстрее отозвался Эмель. – Я уже передал под командование твоих офицеров на западе большинство своих людей, чтобы укрепить дозоры.

Дозоры, как же! Хеди знала, что все более частые налеты на пограничные земли Дармута – дело куда более серьезное, чем обычая грызня между провинциями. Другие войнордские деспоты уже давно и не без интереса наблюдали за тем, как год от года все больше ужесточается власть Дармута. Его тираническое правление обессиливало провинцию, население неуклонно сокращалось, и все меньше становилось годных к военной службе мужчин.

Угрозой для провинции была не одна только Лукина Валло. Ходили слухи, что к северным границам края стягиваются все новые войска Душана Абоши. Еще одним признаком упадка стал, умеренный, правда, успех заговора Таровля. Один за другим нобили Дармута превращались в голодных псов, которые грызлись друг с другом в отчаянном стремлении выжить. Провинция разлагалась изнутри, а у границ уже хищно кружили войнордские волки.

Историю Михала Таровля, как и многие другие секретные сведения, Хеди услыхала от Эмеля. Молодой граф Таровля прибрал под свою руку достаточно рекрутов, чтобы устроить засаду для отряда и без того немногочисленной кавалерии Дармута. В то время даже никто и не знал, что это его рук дело. Офицеры, достигшие высоких чинов, часто пытались устраивать заговоры, но Таровля оказался среди них удачливым исключением. Он собирал войско почти три месяца, прежде чем его измена вышла наружу. Большинству заговорщиков не удавалось нанести даже первый удар.

Впрочем, как бы ни был хитер Таровля, ему не повезло. Не судьба ему умереть тихой и легкой смертью в собственной постели. Хеди его ничуть не жалела.

Порой нобили и высшие офицеры уничтожали друг друга, и победитель прибирал к рукам планы и средства побежденного, чтобы воспользоваться ими самому. Хеди мало что знала о подобных интригах, но в последнее время она изрядно поднаторела в собирании информации. Ее осведомленность и ненависть росли одновременно, как растет до небес гора, к которой то и дело прибавляют то один, то другой камушек.

Много лет назад, когда Хеди было лишь пятнадцать, ее, мать и младших сестер пригласила на «женские посиделки» сводная сестра дяди. Вечер выдался длинный, скучный и странно напряженный, с карточными играми и натужной светской болтовней, однако же по воле хозяев они засиделись так поздно, что вынуждены были там и заночевать. Когда утром они вернулись домой, слуги сказали, что отец Хеди еще не выходил из своей опочивальни. Все подумали, что он в отсутствие жены и детей решил и сам поразвлечься и загулял допоздна. Никто не стал беспокоить его – до той самой минуты, когда в ворота особняка, прежде чем леди Прога и ее дочери успели сбросить дорожные плащи, загрохотали кулаки солдат.

Андрей Прога, отец Хеди, умер в одиночестве, в собственной постели – кто-то со смертоносной точностью вонзил ему в основание черепа длинный узкий нож.

Приказ убить лорда Прогу исходил от самого Дармута.

Ни дядя Хеди, ни его сводная сестра не попали под подозрение, не лишились своего места и влияния в провинции. Они пальцем не шевельнули, чтобы помочь своим родственникам. Их не вышвырнули из собственного дома за родство с изменником – как случилось с матерью и младшими сестрами Хеди, которые умерли от голода на улицах Веньеца.

Хеди, если только можно так сказать, повезло больше. Ее отдали в наложницы Эмелю, вознаградив тем его неколебимую верность Дармуту.

Эмель был добр и питал к ней сострадание, а позднее и нежную страсть. Постепенно Хеди прониклась к нему симпатией и даже, пожалуй, ответным состраданием. Он был женат на бездушной аристократке десятью годами его старше, и между Эмелем и его женой Владьиславой никогда не было и тени любви. Хеди, если о ней упоминалось в разговорах, называли «четвертой наложницей», хотя на самом деле она у Эмеля была одна. Ее предшественницы умерли одна за другой, причем таким образом, что только ленивый не заподозрил бы в этом козни Владьиславы. Потому Эмель держал Хеди подальше от своего поместья, на западе провинции. Благодаря ему Хеди узнала и свела воедино все подробности того, что теперь было ей известно.

Эмель обещал жениться на ней – конечно, когда станет свободен. Нобиль мог иметь сколько угодно любовниц, но жена у него могла быть только одна.

Хеди не могла понять, почему Дармут велел Эмелю нынче вечером привести ее с собой в замок. Эмеля вызвали в Веньец шесть дней назад. До того Хеди несколько раз бывала вместе с ним в замке, но никогда – вечером. Других женщин на ужине не было, так зачем же она оказалась здесь в то время, когда Дармуту следовало бы больше беспокоиться о том, что происходит на границах его владений?

Дармут снова обратил к ней взгляд своих холодных глаз. Казалось, его заворожили ее волосы. Узнав о смерти своей матери и сестер, Хеди в знак траура коротко подстриглась. Когда они вновь отросли до плеч, волна черных кудрей так понравилась Эмелю, что Хеди так и осталась с этой прической. Некоторые дамы находили ее немодной, но Хеди их мнение было совершенно безразлично. Ее единственным другом был Эмель.

Кожа у нее была цвета топленого молока, и сейчас взгляд Дармута скользнул ниже, к ее ладоням. Хеди не подымала глаз от тарелки, старательно притворяясь, что не замечает, как ее разглядывают. Не может же быть, чтоб у Дармута были какие-то замыслы на ее счет! У него не было любовницы уже почти семь лет. Всем известно было, что Дармут везде видит шпионов и изменников, так что не было женщины, которую он допустил бы в свою опочивальню. Хеди, правда, слышала, что время от времени он посещает бордели.

Дармут откашлялся, и тут в зал, бесшумно ступая, проскользнули два гибких силуэта. Завидев Хеди, они остановились. Она видела этих двоих прежде, но знакомства с ними не свела – против этого ее предостерег Эмель.

Фарис и Вентина были родом из северного клана мондьялитко. Фарис был высок, строен и гибок, с темной кожей, густыми черными волосами и такого же цвета глазами. Волосы у него были длинные, но даже их густые пряди не скрывали шрамов на месте отрубленного левого уха – Хеди понятия не имела, когда и как это случилось. Говорил он низким тихим голосом, а в мочке оставшегося уха носил несколько серебряных колец. Вентина была похожа на него так, что казалась скорее сестрой или кузиной, чем женой. Она плавно ступала вслед за мужем, быстро и зорко поглядывая по сторонам. Когда взгляд ее скользнул по Дармуту, в ее черных глазах полыхнула едва прикрытая ненависть. Вентина и ее муж были верными слугами своего лорда и беспрекословно исполняли все его приказания.

Увидев Фариса и Вентину, Дармут нахмурился.

– Мой лорд, – выдохнул Фарис, – умоляю выслушать меня!

– Мы тут ужинаем, – проворчал Дармут, – а вы являетесь без приглашения.

Хеди думала, что Фарис предпочтет отступить, но мондьялитко решительно шагнул ближе.

– Мой лорд, на стравинской границе случилась вооруженная стычка из-за нескольких беглых дезертиров и их родни. Некий человек пересек границу и напал на твоих солдат.

– Стравинцы… нарушили договор?! – Дармут резко выпрямился, и глаза его угрожающе засверкали. – Что за дерьмовая чушь? Кто тебе это рассказал?

Фарис заколебался, затем придвинулся ближе и зашептал на ухо лорду. Тот, казалось, был готов вначале отшвырнуть настырного слугу ударом кулака, но чем больше он слушал, тем внимательнее становился.

Хеди почти ничего не сумела расслышать, кроме упоминания о чьих-то белых волосах и странных глазах. Она заметила, как в глазах Дармута мелькнула тень страха, но тут же ее сменил злобный торжествующий огонек, который загорался всякий раз, когда лорд уличал кого-то из своих подданных пускай даже в пустячном обмане. Дармут встал.

– Омаста! – рявкнул он. – Удвой стражу замка и часовых на стенах города. Увеличь вдвое патрули, если понадобится. Всякого человека с белыми волосами, смуглой кожей и желто-коричневыми глазами следует брать живьем, если получится, а если нет – убивать на месте. В любом случае сразу доставить его ко мне.

Сердце Хеди замерло, и она осторожно поглядела на Эмеля. Барон медленно, предостерегающе покачал головой и отвел взгляд.

– Прости меня, Хеди, но я вынужден покинуть тебя, – сказал Дармут, уже направляясь к арочному выходу из парадного зала. – Эмель, нам с тобой надо будет поговорить с глазу на глаз. Проводи свою даму в трактир и возвращайся. Приходи в Зал Предателей.

Вилка Хеди чересчур громко чиркнула по тарелке, а Эмель побледнел.

Лисил издалека разглядел над двухэтажным зданием трактира вывеску, на которой были написаны всего два слова: «У Брета». За минувшие годы трактир не сильно изменился. Чуть больше обветшали от непогоды стены, выцвели беленые ставни на незастекленных окнах, карнизы черепичной крыши, покрытые инеем, заметно растрескались – и все же странным образом этот дом выглядел куда приятней и приветливей, чем все, что до сих пор попадалось им в Веньеце.

Жаль только, что он позабыл о кошках.

Лисил положил ладонь на спину Мальца.

– Ни с места!

Пес заворчал, затем тоненько заскулил, и Лисил почувствовал, как под вздыбившейся шерстью маджай-хи перекатываются напряженные мускулы.

– Ты – стихийный дух, – вполголоса, угрожающим тоном напомнил Лисил. – Во всяком случае, именно в этом ты нас постарался убедить, так что никаких собачьих глупостей! Слышишь, что я говорю?

Малец задышал чаще, и Лисил крепко ухватил его за загривок.

Кошки были повсюду. Они сидели на подоконниках, выглядывали из-за углов дома, шныряли туда-сюда в распахнутую входную дверь. Одноцветные, полосатые, пестрые, они крутились у входа в трактир с таким видом, точно были его завсегдатаями.

Подошла Магьер, остановилась рядом с ним.

– Лисил?..

– Я же говорил, что Брет – человек со странностями, – пробормотал он.

Капюшон его плаща по-прежнему был низко надвинут, прикрывая лицо. Они уговорились, что Магьер и Винн будут сами вести беседу, пока он не решит, открываться Брету или нет. С одной стороны, Брет входил в шпионскую сеть Дармута, с другой – он был, если не считать матери Лисила, единственным человеком, которому Гавриел хотя бы отчасти доверял. Порой эти двое, толкуя о разных делах или просто играя в карты, просиживали ночь напролет.

– Нет, вы только посмотрите на них! – изумленно проговорила Винн и, шагнув ближе, почесала за ухом изящную серую, с рыжими и черными пятнами, кошечку. – И откуда здесь столько кошек?

– Да отовсюду, барышня, – отозвался из недр трактира приятный мужской голос. – И притом они сообщают всем своим собратьям, что здесь найдется кров для каждого из них.

Винн вздрогнула, выпрямилась, торопливо попятилась – и налетела на Лисила, который как раз подошел сзади нее к крыльцу. Заглянув внутрь, он увидел за дверью еще несколько кошек, однако Лисила куда больше интересовал человек, располагавшийся у невысокой стойки, вдоль которой, вопреки обычаю, не были расставлены табуреты.

Его ярко-красная рубаха совершенно не сочеталась с румяным веснушчатым лицом. Голова была плотно повязана блекло-желтым шарфом, совершенно скрывавшим волосы. Человеку было лет сорок с небольшим на вид. Среднего роста и плотного сложения, выглядел он точно так же, каким его помнил Лисил, – ну разве что немного погрузнел.

– Добро пожаловать, – сказал он, приветливо улыбаясь Винн. – Вам нужны комнаты? У меня полно свободных мест – дела в последнее время идут не слишком-то бойко.

Лисил подтолкнул Винн вперед и вошел вслед за ней. И в самом деле, сегодня вечером единственными посетителями трактира были кошки. Небольшой, тускло освещенный зал был тесно заставлен совершенно пустыми столами и стульями. Магьер вошла за ними, волоча за загривок Мальца. Пес трясся всем телом, вздыбив серебристую шерсть.

При виде Мальца Брет нахмурился.

– Может, вам лучше оставить пса подождать снаружи?

– Он будет вести себя прилично, – ответила Магьер.

– Ха, вот это меня как раз не беспокоит, – хмыкнул Брет. – Он тут будет в явном меньшинстве.

Лисил глянул вниз и увидел, что на полу, между ножками ветхого стула резвятся двое котят. Заводилой была тощая ярко-рыжая кошечка, а ее приятель был толстолапый коротышка бурой масти, с довольно глупым выражением на круглой мохнатой мордашке. Не выказывая ни тени страха, эта парочка обнюхала Мальца, насколько могли достать их крохотные носы, а затем принялась игриво тереться о его лапы.

Малец издал такой звук, точно подавился собственным рычанием, и Винн, нагнувшись, заглянула в глаза пса.

– Не смей их трогать! – строго велела она. – Они еще маленькие и не умеют себя вести.

Брег широко ухмыльнулся и, подхватив с пола рыжую кошечку, вручил ее Винн.

– Это Помидорка, – представил он, – первейшая нахалка и хитрюга. Ее братца зовут Картошик, парнишка славный, но не шибко сообразительный.

Винн прижала к себе Помидорку, а Картошик начал тыкаться лбом в лапу Мальца, настоятельно требуя внимания. Магьер медленно разжала пальцы, выпустив загривок пса. Малец раздраженно фыркал, но терпел, лишь переступал лапами, пытаясь увернуться от назойливых тычков котенка.

Из-за дальнего конца стойки вдруг донеслось разъяренное шипение – и Малец замер, прижав уши.

Из кухни выскочил в зал самый здоровенный кот, которого Лисил когда-либо видел, – темно-рыжей масти, с серыми пятнышками на спине и внушительным брюхом, провисавшим почти до пола. У кота было порвано в клочья левое ухо и недоставало нескольких зубов, но, когда он мягким кошачьим шагом подошел к Брету и, остановившись у него за спиной, потянулся, по полу выразительно чиркнули внушительного вида когти.

Малец заворчал, с предвкушением поглядывая на противника, явно готового ринуться в драку.

– Прекрати, это гости, – сказал Брет вновь прибывшему и, глянув на Винн, чуть сконфуженно пожал плечами. – Это Клеверок, мой компаньон. Он вас не тронет, если только ваш пес будет вести себя смирно.

– Клеверок? – переспросила Винн.

– А вы гляньте на его спину, – посоветовал Брет. – Его хлебом не корми, а дай поваляться на травке.

– Удивляюсь, как он вообще способен валяться – с таким-то брюхом, – заметила Магьер, которой явно надоело обсуждать питомцев Брета. – Сколько ты возьмешь с нас за две комнаты и куда можно поставить лошадей?

Лисил смотрел на Брета, вспоминая те редкие вечера, когда отец приводил его сюда, чтобы выпить чаю, угоститься жареным мясом или сыграть в карты. Гавриел как-то сказал сыну, что Брету можно довериться: он всегда сделает то, что нужно. В то время смысл этих слов остался Лисилу неясен, потому что сам он привык доверять только отцу и матери. Сейчас в горле у него стоял тугой комок – воспоминания, которые он столько лет загонял вглубь памяти, вырвались на свободу. Из-под капюшона он глядел на Брета… и толстяк вдруг напрягся, шагнул ближе.

– Я тебя знаю? – быстро спросил он.

Брет совершенно не изменился – все так же искренен и прямолинеен, по крайней мере с виду. Недурная маска, если уж на то пошло. Единственный друг отца, единственная ниточка, которая может привести Лисила к истине… Хотя он до сих пор не понимал, почему Гавриел доверял такому же, как он, слуге и рабу Дармута.

Полуэльф откинул капюшон.

Магьер напряглась. Лисил краем глаза уловил, как шевельнулся ее плащ, и понял, что она незаметно положила руку на рукоять сабли. Сам он не шелохнулся – молчал и ждал.

Брет на миг остолбенел, явно не веря собственным глазам. Слишком много лет прошло с тех пор, как он в последний раз видел Лисила, и к тому же белые волосы полуэльфа были по-прежнему надежно скрыты под шарфом.

– Это ты, паренек? – наконец пробормотал Брет. – Не может быть…

– Да, это я.

Брет не бросился к нему с раскрытыми объятиями и не разразился потоком приветствий. Вместо этого он лишь оперся ладонью о стойку. Магьер выхватила из ножен саблю.

– Только кликни солдат или попытайся удрать – и не добежишь до двери.

Клеверок громко зашипел, и Малец тотчас ответил ему сдержанным, но грозным рычанием.

– Магьер, убери саблю, – сказал Лисил. Он и не ожидал, что Брет станет бурно радоваться встрече. – Брет, я знаю, что прошло много лет, но все же выслушай меня.

На лице Брета не было ни гнева, ни осуждения. Он выглядел так, словно только что получил увесистый удар в солнечное сплетение.

– Да что ж ты так, паренек, зачем же так… не надо… Ты голоден? Давно ел?

Лисил отступил на шаг и почти рухнул на ближайший стул. Магьер даже не шелохнулась, и тогда он, протянув руку, оттолкнул ее в сторону. Магьер отступила, встала за спиной у Лисила и, наконец убрав в ножны саблю, положила руку ему на плечо.

– Мы пришли разузнать о родителях Лисила, – сказала она, и в голосе ее по-прежнему таились угрожающие нотки. – Знаешь ли ты, что случилось с ними после… после того, как он покинул город?

Брет оглядел Магьер с головы до ног, уделив особое внимание ее черным волосам и снова опустив взгляд на ее сапоги из хорошо выделанной кожи. И, словно не заметив ее угрожающего тона, повернулся к Лисилу.

– Это твоя женщина? Не сомневался, что ты выберешь самую необузданную. – Он указал кивком на Винн. – С этой, судя по всему, легче ужиться, но твой отец тоже всегда предпочитал необузданных.

Пальцы Магьер чуть сильнее сжали плечо Лисила. Винн глядела на Брета так, словно не знала, счесть его слова лестью или оскорблением.

Лисил не мог вымолвить ни слова – у него перехватило горло. Да, отцу понравилась бы Магьер, хотя можно только гадать, что сказала бы о ней мать, если только… нет – когда они ее найдут. Он медленно, глубоко вдохнул.

– Что стало с Гавриелом? И с моей матерью?

Впервые за все время в голосе Брета мелькнула тень гнева.

– Не поздновато ли об этом спрашивать, а?

Лисил резко встал и направился к двери, натянув капюшон. Лицо его горело от стыда. Не нужно было ему сюда приходить. Был ли Брет другом его отцу, нет ли – но негоже подставлять его под удар из-за старых прегрешений Лисила.

– Нет, погоди, чтоб тебе пусто было! – крикнул Брет, затем что-то проворчал себе под нос. – У тебя не было выбора. Ты не годился для того ремесла, которым занимался твой отец, – и уж кто это понимал лучше его самого! А теперь вернись и сядь.

Лисил остановился.

– Где они? Мертвы?

– Да сядь же, говорю! И женщина твоя пускай тоже сядет. – Брет махнул рукой Винн. – И ты, девочка, иди сюда.

Усадив гостей, он вышел в кухню и скоро вернулся, неся котелок с кипятком, галеты и четыре кружки. Бросив в котелок чайные листья, он уселся за стол и в упор поглядел на Лисила.

– Ты очень похож на нее, но вот поступаешь совершенно как он. – Брет, опустив взгляд, уставился на столешницу. – Я не знаю, что с ними сталось. Когда я узнал о твоем побеге, то тут же послал весточку Гавриелу. Я и сам бы к нему пошел, да боялся, что меня заметят. Я думал, что они с Нейной уж как-нибудь найдут способ выбраться из города. – Брет замолчал, оперся локтями о стол, сплетя пальцы. – Одним только богам известно почему, но они направились в замок. Чистое безумие! Их заметили там, когда они спускались в подземелья. Я пытался разузнать что-то еще… Клянусь жизнью, я потратил на это целый год!

Лисил похолодел, голова его пошла крутом. Пока он каждый вечер напивался до полусмерти, чтоб уснуть без снов, этот человек искал его отца и мать.

– Почему же они бежали в замок? – спросила Винн, которая все еще держала на коленях громко мурлыкавшую Помидорку. – Ведь должна же быть для этого хоть какая-то причина! А, Лисил?

Полуэльф помолчал, пытаясь сосредоточиться.

– Мне ничего не приходит в голову. Сам я редко бывал в замке, только когда меня туда вызывали. Отец часто бывал там, чтобы отчитаться в делах, и мать порой приглашали на вечерние приемы, которые устраивал Дармут.

– Твоя мать была красавицей, каких свет не видывал, – сказал Брет. – Впрочем, ты тоже сделал недурной выбор. – Он поднялся, словно не заметив убийственного взгляда Магьер. – Накрою ужин, и мы продолжим разговор, только надо будет вам затаиться и держаться подальше от чужих глаз. В этом городе шпионы повсюду, а уж в наши дни, чтобы развязать языки, хватит и медного гроша или пустячной угрозы.

Одна мысль не шла у Лисила из головы: как бы мало ни знал Брет о судьбе его родителей, он все же сумел выяснить, что отец и мать бежали в замок. Думая об этом, полуэльф смотрел, как единственный доверенный друг его отца обогнул стойку и скрылся за занавеской, отделявшей кухню от зала. Вот уж воистину – шпионы Дармута повсюду, даже в самых уютных местах.

* * *

Дармут стоял посреди гробницы своих предков, сокрытой глубоко в недрах замка. Справа и слева от него высились, доходя ему до пояса, массивные каменные гробы. Это и был Зал Предателей, а название, порожденное страхом, пристало к нему с тех пор, как умер отец Дармута, хотя оно не имело никакого отношения к останкам, которые покоились в двух каменных гробах.

Четыре жаровни, укрепленные в чугунных гнездах, ярко пылали на колоннах, с четырех сторон ограждавших центральную часть зала. Когда-то здесь были три отдельные комнаты, затем в стенах проломили арочные проемы, чтобы соединить их в одну. В дальних стенах были устроены ряды сводчатых ниш, тянувшиеся от пола до потолка. Свет жаровен не доходил до них, и сейчас издалека они казались лишь черными провалами в стенах.

Дармут положил ладонь на гроб, располагавшийся слева. Пальцы его пробежали по резному изображению лица, имевшего сильное сходство с его собственным, только обрамленного длинной бородой и густыми усами. В этом гробу покоился его отец, сюда его положили после смерти. Другой гроб, справа, хранил останки деда, которые перенесли сюда из его могилы. Дармут жалел только, что так и не смог отыскать прах своего прадеда – того самого, что сотню с лишним лет назад отнял власть над провинцией у Тимерона.

Короли преклоняются перед генеалогией и высоко ценят фамильные усыпальницы, где представлены все без изъятия поколения царственного рода. Наследственная власть есть разновидность бессмертия, когда частица отца остается жить в сыне, а от него переходит к внукам и правнукам. В молодости Дармут об этом не задумывался. С годами, однако, он все чаще и чаще с отчаянием примечал, как в его волосах прибавляется седины и как тяжелеет некогда верный руке меч.

Нет, не для того он столько лет владел этими землями, чтобы так, за здорово живешь, отдать их какому-нибудь мятежному выскочке или же сопернику-правителю другой провинции. Ни у кого из них не хватит сил удержать в руках его власть. Если благодаря везению кто-то и сумеет вскарабкаться на его трон – в провинции воцарится хаос. Нет уж, подданным Дармута нужен он и только он, единственный, кому под силу сохранить мир и порядок перед лицом жалких шавок, тявкающих из соседних провинций.