Текст книги "Предатель крови"

Автор книги: Барб Хенди

Соавторы: Дж. С. Хенди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Он понимал, однако, что сейчас ему напомнили, ради чего он по собственной воле решил родиться смертным.

И Малец помчался назад, в селение, по которому привольно бродили его «мать», сестры и братья.

Эльфов в селении было сейчас немного: одни были заняты повседневными трудами, другие ушли добывать пропитание в чащу леса. За почти три месяца «жизни» Малец неплохо выучил эльфийский язык. Эти странные звуки – и слова – отзывались в его сознании мимолетными искорками воспоминаний. Именно таким образом он и освоил речь эльфов, хотя само понятие «речь» казалось ему чересчур ограниченным способом передачи мыслей.

Жилища эльфов были частью леса. Огромные деревья выращивались так, что в их могучих стволах оставались полости, служившие теплыми и сухими комнатами. Терновник и плющ, оплетая нижние ветви деревьев, образовывали беседки и ширмы, в чьей тенистой прохладе хозяин дома, его домочадцы и друзья отдыхали в жаркий полдень или же собирались для совместных трапез. Почву между деревьями покрывал желтовато-зеленый мох, на котором Малец частенько валялся или же устраивал игры со своими сестрами и братьями.

Сейчас он свернулся клубком перед аркой из плюща, которая очертила вход в огромный кедр с искусственно выращенной полостью. Дерево выросло до таких гигантских размеров, что десяток взрослых мужчин, взявшись за руки, не сумели бы обхватить его ствол. В нем жила одна семья. Малец ждал, не обращая внимания на подначки сестер и братьев, которые безуспешно зазывали его поиграть.

В сумерках к дому пришла пожилая женщина.

Ее плащ, капюшон, куртка и штаны из мягкой шерсти – все было темно-зеленого цвета, такого темного, что иногда он мог показаться черным или темно-серым. Лицо женщины было сурово и бесстрастно. Паутинки морщин вокруг больших миндалевидных глаз и маленького рта неоспоримо свидетельствовали о том, что она достигла почтенных лет, хотя и не разменяла еще первую сотню. Малец заглянул в ее глаза – и ощутил тревогу, решимость, которая не оставляла места сожалениям, и застарелую боль.

Из полости кедра выглянули юные эльфы, мальчик и девочка. Их волосы были аккуратно заправлены за узкие остроконечные уши.

– Эйллеан! – с восторгом и благоговейным трепетом прошептала девочка.

Женщина окинула их взглядом и мягко улыбнулась. Малец видел, что эта улыбка – лишь дань вежливости, за которой нет ничего.

В сознании девочки промелькнуло воспоминание, и Малец увидел, как она в чаще леса, в уединении предается ребяческим фантазиям, играя «в Эйллеан». Древний дуб в ее воображении представлял собой Аойшенис-Ахарэ, Вельмидревнего Отче. Она будет служить своему народу, как великая Эйллеан.

Мальца удивило, что мыслящее существо мечтает быть не собой, а кем-то другим, что просто невозможно. Он взглянул на образ пожилой женщины в мыслях и воспоминаниях девочки – и узнал гораздо больше, чем могли бы сказать ему слова. Не только о том, кто эта женщина, но и что она такое.

Анмаглахк.

Тайные воины, хранители и доверенные исполнители воли Вельмидревнего Отче, они жертвовали домом и кровом, уходя за пределы уединенных эльфийских земель, дабы охранять их мир и покой. Будучи отдельной кастой, не связанной ни с каким кланом, они тайно трудились в землях людей, дабы предотвратить любое зло, которое может угрожать их народу.

Эйллеан остановилась на поросшей мхом прогалине, и за миг до того шорох мха под ее ногами принес Мальцу еще одно послание от его бестелесных сородичей, стихийных духов: она – та, что приведет тебя к мальчику.

Эйллеан, чье имя означало «Кулик-песочник», наблюдала за тем, как сестры и братья Мальца возятся и играют на желто-зеленом мху. Когда взгляд ее остановился на Мальце, его захлестнуло волной воспоминание Эйллеан.

Он увидел мальчика-полуэльфа со светлыми, почти белыми волосами, который притаился за домом, стоявшим на берегу озера. Внук Эйллеан, Лиишил, чье имя означало «Расцвеченный Дождем» или «Цвет Слез Мира», никогда в жизни не видел свою бабушку. Пробираясь по землям, где он жил, Эйллеан задержалась, чтобы взглянуть на него с дальнего берега озера. Из вод озера вырастала каменная крепость, и мальчик, прежде чем проскользнуть в дом, украдкой бросил на нее беглый взгляд.

Эйллеан снова поглядела на сестер и братьев Мальца, а затем присела на корточки перед ним.

Малец сел и пристально воззрился в большие янтарные глаза женщины.

Его вид пробудил в ней давнее воспоминание из ее собственного детства – годовалый маджай-хи бежит по лесу. Малец ухватился за это воспоминание и повторял его снова и снова, вместе с образом одинокого мальчика-полуэльфа. Наконец два воспоминания накрепко связались между собой.

Ни один эльф нипочем не стал бы забирать маджай-хи из леса, потому что эти создания обладали собственной волей и были тесно связаны с землями эльфов. Малец знал, что мог бы надавить на Эйллеан, подчинить себе ее волю, но не стал этого делать.

Эйллеан сдвинула брови, прищурилась, разглядывая сидевшего перед ней щенка. И чем дольше она смотрела, тем прочнее запечатлевался в ее памяти образ этого щенка.

Малец увидал самого себя глазами Эйллеан – и несколько раз повторил эту картинку, увязав ее с обликом мальчика по имени Лиишил.

Эйллеан нахмурилась, вид у нее стал озабоченный, словно то, что она обдумывала, было безнравственно.

Малец приподнялся на задних лапах, передними оперся о колени присевшей перед ним женщины и, ткнувшись носом в ее смуглое треугольное лицо, коротко гавкнул.

Эйллеан изогнула тонкую, оттянутую к виску бровь. Залаяв, Малец еще раз всколыхнул в ее сознании воспоминания о маджай-хи и Лиишиле. Она подняла щенка, обхватила ладонями – смуглыми, изящными, обманчиво хрупкими.

В ее прикосновении не было ни сердечности, ни тепла. И все же Малец знал, что не сумел бы на нее воздействовать, если бы этих чувств не было в глубине ее души. Он испытал боль утраты, на миг затосковав по материнской ласке, по теплу сестер и братьев, ночами прижимавшихся к нему во сне… а Эйллеан между тем уносила его прочь из селения.

Она собиралась в путь не одна. Остановившись в лесу, она ждала, когда спутник присоединится к ней.

Бротандуиве.

«Пес во Тьме» был одет так же, как Эйллеан, и над широкой повязкой, прикрывавшей нижнюю часть лица, были видны только его большие глаза и переносица. Но Малец увидел его лицо целиком в памяти Эйллеан и отметил, что его тонкие губы почти всегда сурово сжаты. Судя по серебристым волосам, Бротан был стар, хотя и немного моложе Эйллеан. Ростом на полголовы выше женщины, он был высок даже для эльфа и более плотного сложения, чем большинство его соплеменников.

Малец ощутил в нем глубоко скрытое смятение – словно Бротан устал от жизни и разочарован своим местом в мире. От этого ощущения Мальцу стало одиноко и неуютно в обществе анмаглахков, хотя с Эйллеан все же было полегче.

Путешествие их было долгим. Пройдя через эльфийские леса, они углубились в горы, безлюдные и холодные. Спутники Мальца почти не разговаривали в пути – то ли им было нечего сказать друг другу, то ли их тайные мысли были настолько схожи, что они не нуждались в словах. Малец потерял счет дням и ночам. Он дрожал на руках у Эйллеан – она несла его, потому что снег зачастую был чересчур глубок для его коротких щенячьих лап. Перевалив через горный хребет, путники углубились в поросшие лесом подножия гор, намеренно держась в стороне от дорог, которые теперь встречались намного чаще. Наконец на исходе одной из ночей они достигли места назначения, и Малец тотчас узнал его – это были озеро и замок из воспоминаний Эйллеан.

На четырех угловых башнях замка жарко пылали огни, и впервые в жизни Малец учуял запах разложения и смерти. Этот тошнотворный запах не только уязвил его обоняние, но и, казалось, обжег внутренности.

Обойдя озеро по берегу, эльфы оставили по левую руку замок и видневшиеся за ним городские дома и остановились на краю леса. Бротан молча ждал, а Эйллеан между тем одной рукой прижала к себе Мальца и достала из-под куртки серебряное зеркальце. Потом она запрокинула голову, и Малец, проследив за ее взглядом, тоже посмотрел на яркую луну, сиявшую на безоблачном ночном небе.

Эйллеан поймала зеркальцем лунный свет; затем повернула сверкающий овал к берегу озера. Мальцу казалось невозможным, чтобы столь призрачного лучика хватило для целей Эйллеан, однако женщина продолжала свои действия, покуда в одном из домов, в окне верхнего этажа не мелькнули три ответные искорки. Дом был тот самый, который Малец видел в воспоминаниях Эйллеан. А вскоре из глубины леса донеслись едва слышные, приближавшиеся к ним шаги.

К ним вышла молодая эльфийка в черном плаще. Малец сразу же разглядел ее сходство с Эйллеан. Ее длинные серебристые волосы были распущены и шелковым облаком окутывали стройную гибкую фигуру. Янтарные глаза молодой женщины были так же бесстрастны и суровы, как и у ее матери. Эйллеан протянула ей Мальца и сказала на языке эльфов:

– Куиринейна, дочь моя… это для мальчика.

Куиринейна (что в переводе означало «Сердце водяной лилии») приняла у нее Мальца, и он сразу же ощутил, насколько прикосновения ее рук отличаются от бесстрастных касаний Эйллеан. В них была затаенная нежность, и она лишь усилилась, когда в мыслях молодой женщины промелькнул образ ее сына. Она звала мальчика иначе – Лисил.

– Благодарю тебя, – сказала она вслух. – Быть может, такой друг поможет ему сохранить разум и личность перед лицом того, что мы вынуждены с ним творить.

– Ему предстоит исполнить важную миссию, – резко ответила Эйллеан. – И он справится с ней, только если вырастет, не соприкасаясь с образом жизни и обычаями нашего народа. Этот щенок отчасти возместит мальчику то, чего он лишен, однако же продолжай обучать его всему, что знаешь сама, и не щади его. Милосердие – недопустимая слабость, если мы хотим, чтобы он в полной мере овладел ремеслом своего отца и проникся духом нашей касты.

Малец насторожил уши. Он не понимал, что стоит за этими словами. В мыслях Куиринейны пронеслась вереница кратких образов, но молодая женщина так поспешно отогнала их, что Малец успел различить немного. Только кровь и смерть, окровавленные клинки и тишина во тьме. Он замер, не смея шелохнуться.

Эти трое принадлежали к клану анмаглахков, и однако же они вели речь о замысле, который не был известен никому из их сородичей. Тайный заговор казался неуместным, немыслимым среди тех, кто призван был хранить народ эльфов.

– Я в этом не уверен, – негромко заметил Бротан. Эйллеан развернулась к нему.

– Я высказалась за тебя, когда пришло твое время присоединиться к нам в этом деле… стать участником нашего замысла. Нам нужен иной путь, нежели тот, которым требует идти Вельмидревний Отче в своем застарелом страхе. Если ты сомневался в нашей правоте, надо было сказать об этом до того, как ты стал одним из нас.

– Довольно, мама, – сказала Куиринейна. – Бротан лишь высказал сомнения, которые иногда обуревают и нас. И как бы сильно ни нуждались мы в ином пути, орудием в достижении нашей цели предстоит стать моему сыну. Мое сердце ежеминутно разрывается от боли за него.

Эйллеан медленно покачала головой и ничего не ответила дочери.

– Вельмидревний Отче ждет уже много лет, – сказал Бротан, обращаясь к Куиринейне. – И все меньше верит доводам, которые мы приводим ему, объясняя, почему ты до сих пор не устранила Дармута.

– Мои доводы все те же, – отозвалась она. – Это правда, что смерть Дармута ввергнет провинцию в хаос, однако же прочие провинции Войнбрдов по-прежнему опасаются начать открытую войну друг с другом. А ведь Вельмидревний Отче желает именно войны, а не просто грызни за бесхозную провинцию.

– Рано или поздно такой ответ Вельмидревнего Отче не устроит, – сказала Эйллеан.

– Значит, придумайте что-нибудь еще, – бросила Куиринейна. – Если всеобщая война между людьми должна начаться именно здесь, то Дармуту надлежит умереть тогда, когда беспорядки вспыхнут во всех провинциях Войнордов. В противном случае его тут же заменит кто-нибудь из его собственных нобилей.

Бротан покачал головой.

– Это мы уже обсуждали…

– Ну так обсудите еще раз! – отрезала Куиринейна. – Пускай Вельмидревний Отче продолжает думать, что единственное наше спасение – натравить людей друг на друга. Он упорно стремится ослабить их, потому что страшится, что в будущем они могут стать слугами и солдатами того древнего чудовища, которое, по его мнению, непременно вернется в мир.

– Может быть, он и прав, – заметил Бротан. – Я вот только хотел бы понять, так ли необходимо выбирать между его и нашим путем. Ослабить людей – тоже, пожалуй, вполне разумный выход.

– Так нам, значит, нужно тыкать ножичками в тело невидимого чудовища, вместо того чтоб одним ударом отрубить ему голову? – гневно вопросила Эйллеан. – Бротан, мы уже обсудили это тысячу раз, еще до того, как ты стал одним из нас! Мы должны подготовить Лисила к тому, чтобы он отсек голову чудовищу!

– Это тело отнюдь не невидимо, – возразил Бротан. – Оно является нам в виде человеческих орд, которые заполонили уже весь мир. Что до головы, ее-то как раз никто не видел. Нам ничего не известно про того древнего врага, о котором вечно твердит Вельмидревний Отче…

– Потому что он ничего не хочет нам рассказывать, – закончила за него Куиринейна. – И весь наш клан, кроме нас, все так же слепо верит ему и следует за ним.

Мальца охватила дрожь. Эти трое замышляли убить невидимого врага из давнего прошлого, хотя и понятия не имели, на что замахнулись. Им известно было только, что их патриарх страшится возвращения этого врага и что людям предстоит стать его боевой силой. Малец понял, с чем играют они в своем невежестве.

То был Враг. Малец принял смертный облик, чтобы отыскать и вырвать из-под влияния Врага его творение, сестру мертвых. Теперь было ясно, что не он один замышляет использовать Лисила в тайных целях. Быть может, его собственный замысел даже спасет мальчика от безнадежной судьбы, которую собственными руками уготовила ему мать. Малец заерзал на руках Куиринейны, заскулил.

Молодая женщина глянула на него, теснее прижала к груди.

– Причина, по которой Дармут до сих пор жив, остается все та же, – сказала она Бротану и Эйллеан. – Время для его смерти еще не настало… и Вельмидревнему Отче придется вооружиться терпением, чтобы смириться с этим.

Бротан сделал медленный вдох, затем все же кивнул. Эйллеан протянула руку и в прощальном жесте коснулась ладонью щеки своей дочери.

И Куиринейна унесла Мальца в душный город, скопище мерзких запахов и темных углов и закоулков. Она принесла его в дом на берегу озера, недалеко от замка. Она напоила его козьим молоком и накормила измельченным мясом куропатки. Наевшись, Малец растянулся у нее на коленях, а она, сидя в кресле у очага, гладила его по спине.

Малец ждал.

Когда рассвело, юный Лисил, протирая заспанные глаза, спустился в кухню и увидел на коленях у матери Мальца. Таким счастьем просияло его лицо, что он даже содрогнулся, – словно подобное чувство было для него внове. Малец старательно повилял хвостом, не желая, чтобы мать или сын угадали в нем нечто большее, чем просто товарища для игр. И Лисил возился со щенком на кухонном полу, под безмолвным и пристальным взглядом своей матери.

На душе у Мальца полегчало. Получалось, что он все же не остался без матери и братьев. У него есть брат, которого нужно беречь… и направлять. И все годы, что прошли после бегства Лисила из отчего дома, Малец бережно хранил в памяти то немногое, что он узнал о замыслах Нейны.

Сейчас, лежа без сна в комнате Винн, он опять размышлял над загадочным появлением Бротана в Веньеце. Лисил ни в коем случае не должен встретиться с этим эльфом.

Размышлял он, однако, и о судьбе той женщины, которая когда-то приняла его под свой кров.

Участь Нейны не должна была его волновать, ибо главной его целью было спасти весь мир, направляя на нужный путь Лисила и Магьер. И все же Малец не мог отрешиться от поисков Нейны, потому она была дорога Лисилу.

И ему, Мальцу, – тоже.

ГЛАВА 7

На следующее утро Винн сидела на полу в своей комнате и разглядывала чертежи, которые принес ей Лисил. Девушка и сейчас злилась, что он не показал ей эти чертежи прошлой ночью. К тому же полуэльф до сих пор скрывал от нее что-то еще – уж в этом Винн не сомневалась. Просто не верилось, что Лисил способен так бестолково вести себя – и это в их нынешнем сложном положении! Хотя, быть может, он прекрасно понимал, что положение сложное, вот только ему было на это наплевать.

– Брет оставил эти чертежи тебе?! – допытывалась она. – И это после того, как ты без спросу обшарил его вещи? Вот так, просто вручил тебе чертежи и сказал: «На вот, покажи друзьям»?

– Винн…

– Где Магьер?

Лисил вздохнул.

– Внизу, с Мальцом и Бретом. Вероятно, накрывает стол к завтраку.

– Возьми свой плащ, – велела Винн и встала, собрав в охапку чертежи. – И прихвати плащ Магьер. Нам нужно поговорить с глазу на глаз.

– Для этого не обязательно выходить наружу. Я позову Магьер и Мальца сюда, и…

– Нет! Я не стану ничего обсуждать под боком у Дармутова шпиона, который к тому же, как выяснилось, и сам что-то замышляет. Невозможно предугадать, как распорядится Брет теми сведениями, которые ему удастся подслушать.

Лисил скрестил руки на груди. Винн стояла, не шелохнувшись, и наконец полуэльф понял, что она не уступит. Тогда он развернулся и распахнул дверь комнаты.

– Жди меня внизу, – бросил он и вышел.

Винн засунула чертежи поглубже под кровать, надела овчинную куртку и вскинула на плечо дорожный мешок. Нащупав что-то твердое в кармане куртки, Винн сунула туда руку и припомнила, что сама же положила в карман кристалл холодной лампы. Вынув кристалл, девушка поднесла его к глазам, и на миг ее охватила отчаянная тоска по домину Тилсвиту и Гильдии Хранителей. Эти кристаллы были созданы Хранителями-алхимиками, мастерами, искушенными в тавматургии. Кристалл начинал ярко светиться, согретый теплом человеческих рук. Вздохнув, девушка снова спрятала его в карман.

Взяв с кровати Помидорку и Картошика, она понесла котят вниз. Брет поставил у входа в кухню миску молока, и Винн опустила котят на пол возле миски. Помидорка тут же принялась лакать молоко, а Картошик плюхнулся на хвост и замер, сонно моргая. Затем он обратил внимание на то, как проворно работает язычком его сестричка, принюхался – и розовый нос привел его к вожделенному завтраку.

Из кухни, отдернув занавеску, которая прикрывала вход, вышла Магьер. Через плечо у нее было переброшено на редкость потрепанное кухонное полотенце. На Магьер была белая льняная рубашка, черные волосы рассыпались по спине и плечам. Винн уже заметила, что в последние дни Магьер редко заплетала косу.

– Ты смотрела чертежи? – спросила Магьер вместо «доброе утро» или «как спалось?».

Винн ничего не ответила. По лестнице спустился Лисил, уже в плаще. В руках он нес плащ Магьер.

– Нам нужно выйти за покупками, – объявила Винн. – Всем четверым.

Магьер поглядела на Лисила и опять перевела взгляд на Винн.

– Что это такое нам срочно понадобилось купить, если у нас все есть?

Винн схватила ее за руку.

– Нам нужно выйти за покупками, – с нажимом повторила она.

С минуту Магьер молча смотрела на девушку, затем спросила, понизив голос:

– Надолго? Брет уже почти приготовил завтрак.

– Скажи, чтоб не снимал его с плиты, – отозвался Лисил.

Магьер обогнула стойку, направляясь ко входу в кухню.

В этот миг оттуда донеслись громкое шипение и яростное рычание. Занавеска на входе дернулась, всколыхнулась, и четырехлапый вихрь, промчавшись под ней, ворвался в зал. Помидорка тотчас оторвалась от миски и шмыгнула между ног Винн, но Картошик, застигнутый врасплох, не сумел удержаться на ногах и нырнул мордочкой в молоко.

Из-за стойки опрометью вылетел Клеверок. Малец, мчавшийся за ним по пятам, на бегу задел миску, и она опрокинулась, расплескав молоко. Клеверок одним махом вскочил на стол, и Малец, оскалив зубы, ринулся за ним.

– Малец! Прекрати! – Винн бросилась в бой, прежде чем Лисил успел даже шевельнуться.

Она обхватила руками могучую шею пса, но силы были явно неравны. Миг спустя Винн уже беспомощно цеплялась за задние лапы Мальца, а следующий его рывок сбил ее с ног. Девушка с размаху села на пол, и Малец победоносно водрузил на стол передние лапы. Клеверок выгнул спину таким внушительным горбом, что впечатление могло испортить лишь столь внушительно отвисавшее брюхо.

Из кухни с миской яиц в руках выбежал Брет.

– Клеверок! Ах ты, паршивец блохастый!

Лисил ухватил Мальца за шкирку, оттащил, чтобы Винн могла подняться. Клеверок шипел и плевался, мотая объемистым брюхом. Винн увидела, что под левым глазом Мальца кровоточит свежая царапина.

– Пес не виноват, – сказал Брет. – Клеверок напал на него из засады – проще говоря, прыгнул с буфета. Он, должно быть, все утро поджидал подходящего случая. Прыгнул вниз, выставил на лету лапу да и врезал вашему псу. Тот и сообразить не успел, что происходит. – Брет погрозил пальцем Клеверку. – И нечего мне тут изображать невинную жертву! Ты напал первым, и если этому псу понадобится лекарь, я вычту плату из твоей месячной доли прибыли!

Полуэльф силой принудил Мальца сесть на пол. Винн порылась в своем мешке и, достав склянку с мазью, обработала царапину на морде пса. Рана была пустяковая и уж верно не требовала вмешательства лекаря.

– Нам надо пройтись за покупками, – сказала она Брету, не обращая внимания на негромкое ворчание Мальца. – Мы скоро вернемся.

Брет, сняв со стола все еще шипящего кота, озадаченно наклонил голову к плечу.

– Оденьтесь потеплее, – сказал он, – там нынче морозно. А ты, Лисил, прикрой хорошенько лицо и волосы да не забудь надеть перчатки – руки у тебя уж больно смуглые.

Винн подумалось, что Лисил вряд ли нуждается в подобных напоминаниях, но сама выпустила Мальца, чтобы натянуть перчатки. Вчетвером они вышли из трактира и проулком вышли на главную улицу торгового квартала. Шел снег, и невесомые снежинки плясали на ветру, завиваясь мелкой поземкой вокруг домов. Даже Магьер, которая редко мерзла, сейчас зябко поежилась.

– Никто не хочет объяснить мне, в чем дело? – осведомилась она, выразительно глянув на Винн.

– Пока еще нет, – ответила девушка.

Малец, удалившись на безопасное расстояние от кошек, заметно успокоился и, невзирая на холод, бодро помахивал хвостом.

Винн заметила, что и внешний вид, и общий настрой жителей Веньеца резко отличался от того, что ей доводилось наблюдать в местных деревнях. В магазинах, лавках и трактирах было людно, хотя и не так оживленно, как в Беле или даже на сумрачных улицах Кеонска, столицы Древинки. И все же здесь, в отличие от деревень, никто не дрожал от страха за свое добро. Да, солдат в разнокалиберном снаряжении на здешних улицах было в избытке, хватало и армейских патрулей, которые по двое-трое регулярно обходили кварталы, но никто при виде их не бросался прятать своих сыновей, помогавших родителям в торговле. Вероятно, в самом городе набор рекрутов был запрещен.

Больше всего бросилось в глаза Винн, насколько здесь все обветшало. Помимо улицы Милости, мощеных улиц в Веньеце почти не было, но если в том же Кеонске грунтовые дороги были добросовестно утрамбованы и выровнены, то здесь Винн шла по комьям замерзшей грязи и колеям – как будто улицы Веньеца годами прозябали без надлежащего ухода. Иные магазинчики и лавки обветшали так, что, казалось, вот-вот развалятся на глазах, а между тем местные жители явно отличались трудолюбием и усердием. Быть может, из-за частых рекрутских наборов в провинции стало некому рубить лес или выплавлять железо? Или же тех, кто этим занимался, приставили к другому делу?

Когда они подошли к рынку, Винн издалека услышала вопли зазывал и учуяла запах обильно сдобренного специями мяса. Малец жалобно заскулил, и Винн указала своим спутникам на открытую харчевню. Из глиняной трубы над усыпанным снегом навесом тянулся дым. Половина столиков помещалась под навесом, остальные стояли просто под открытым небом. Вокруг столиков были расставлены табуреты.

– Сюда, – сказала Винн.

Они заняли столик поближе к стене. Лисил уселся боком к улице и, натянув капюшон на лицо, украдкой разглядывал других посетителей. Винн устроилась спиной к стене, Магьер – напротив Лисила. Когда сидевшие рядом с ними посетители ушли, полуэльф ногой отодвинул подальше соседний столик и табуреты, чтобы обеспечить хотя бы видимость уединения. Неумолчный гул голосов без труда мог заглушить любое сказанное ими слово. Лисил окликнул мальчишку, который волок поднос с пустыми мисками, заказал на всех чай и овсянку. Винн напряженно подалась к нему.

– Ты должен рассказать нам, что происходит, – тихо проговорила она.

Магьер откинула капюшон на плечи и встряхнула черными волосами.

– Что ты имеешь в виду?

– Вы видели чертежи, – прошептала Винн. – И мы знаем, с кем прошлой ночью разговаривал Брет. Так какой же из этого можно сделать вывод?

Магьер закрыла глаза и выразительно вздохнула. Лисил потер лицо ладонью и отвел взгляд.

– Что-о?! – поглядев на них, шепотом воскликнула Винн. – Вы знали, что он затеял, и ни слова мне об этом не сказали?!

Она не решилась даже шепотом произнести «покушение» и «Дармут».

– А когда мы могли тебе об этом сказать, если Брет все время крутился поблизости? – раздраженно огрызнулся Лисил.

Магьер сердито глянула на него и повернулась к Винн.

– Обычно эльфы не имеют дел с людьми, а уж анмаглахки, думается мне, особенно к этому не склонны. Каким же образом Брет сумел втянуть их в подготовку убийства… – Она тоже не стала произносить имя Дармута. – Я знаю, как все это выглядит, но мне сдается, что у них есть какие-то собственные планы, о которых Брет и знать не знает. Планы, которые не имеют ни Малейшего отношения к его замыслу.

Лисил промолчал, низко опустив голову, и в его лице, скрытом тенью капюшона, Винн не различила и тени несогласия со словами Магьер. Он, должно быть, пришел к тем же выводам после того, как просмотрел чертежи и поговорил с Бретом. Его упорное молчание ясней слов говорило о том, что он подозревает правду, но при этом явно не понимает, какие последствия будет иметь внезапная смерть Дармута.

– Мы должны их остановить! – прошептала Винн. Лисил вскинул голову. На бледном лице Магьер отразилось изумление.

– Спасти тирана?! – проворчала она громче, чем следовало, но тут же понизила голос. – Нас это все не касается. Что за новая безумная идея пришла тебе в голову?

Малец рыкнул из-под стола, явно выражая согласие с Магьер.

– Что произойдет, едва станет известно о его смерти? – шепотом спросила Винн. – Всякий нобиль, у которого есть дружина, захочет…

– Захватить власть в провинции, – докончил за нее Лисил. – Это нас тоже не касается. Я вернулся в Веньец, чтобы разузнать, что стало с моими родителями, и в этом мне Брет пока мало чем помог.

Магьер на миг прикрыла глаза, и на лбу ее пролегла горькая морщинка. Винн, однако, сейчас не могла себе позволить щадить чьи бы то ни было чувства.

– Мы непременно продолжим поиски, – сказала она. – Но подумай – сколько деревень разрушит гражданская война… сколько людей погибнет.

– Войны не миновать в любом случае, – буркнул Лисил. – Сейчас полным ходом идет рекрутский набор. Люди бегут из провинции, стремятся любой ценой уйти за границу, как будто хотят избегнуть не военной службы, а смертного приговора. Как думаешь, почему Дармут набирает солдат в свое войско таким безжалостным образом? Либо он готовится напасть на другую провинцию, либо сам ждет нападения извне. Мятеж может вспыхнуть и в том, и в другом случае. И не важно, начнется ли война внутри провинции, придет ли в нее извне, а то и вовсе займется разом с обеих сторон. Если в этой войне он издохнет – тем лучше.

– Да неужели ты не понимаешь? – жарким шепотом отозвалась Винн. – Вот смотри: в Древинке началась гражданская война. Незадолго до того в Белу – за твоей головой, Лисил, – посылали анмаглахка. Сейчас те же анмаглахки помогают людям расправиться с тираном. Это будет не просто война, не одна из тех войн, в честь которых здешний край и назвали Войнорды. Эта война уже началась за пределами Войнордов. А Дармут, каков бы он ни был негодяй, все же сохраняет в провинции мир и порядок – пускай даже относительный.

Лисил чуть повернул голову к Винн, и она увидела его лицо – лицо, на котором было написано откровенное презрение. Магьер выпрямилась на табурете, быстро окинула темными глазами зал.

– С какой стати в этот заговор оказались замешаны анмаглахки? – спросила она.

– Не знаю. – Лисил помолчал немного. – Может быть, у них на уме кое-что еще.

К столу через толпу посетителей протиснулась служанка в грязном фартуке и с грохотом составила с подноса четыре мисочки, глиняные чашки и жестяный горшочек с бурой жидкостью, которая в этом заведении, судя по всему, именовалась чаем. К несчастью, Магьер заплатила прежде, чем заглянула в миски и выяснила, что именно в этом заведении именуется овсянкой. Когда служанка ушла, Магьер искоса, озабоченно глянула на Лисила и сделала глубокий вдох.

– Как думаешь, Винн права насчет замыслов Брета?

– Да, – ответил Лисил, отправляя миску со своей порцией под стол, где располагался Малец. – Ты же слышала, какие вопросы я задавал ему прошлой ночью. Он ничего не ответил, и одно это уже сказало мне достаточно.

– А почему же он так охотно отдал нам эти чертежи? – вмешалась Винн.

Лисил покачал головой.

– Сказал, что якобы они могут помочь мне в поисках.

– Он работает на Дармута, а сам составляет заговор против него, – продолжала Винн. – Он, как мы полагаем, единственный друг отца Лисила, а сам в сговоре с эльфами, которые держат в заключении Нейну. А уж объявить кота своим партнером с долей в прибыли… ну, знаете! Все эти его странности какие-то уж очень… наигранные.

Магьер вскинула бледные ладони.

– Хорошо, мы поняли твою мысль.

Тут из-под стола донеслось раздраженное рычание Мальца, и Винн от неожиданности даже подпрыгнула.

Другие посетители начали оглядываться на них, затем заглядывать под стол, за которым они сидели. Несколько человек тотчас повскакивали со своих мест и поспешно удалились, а миг спустя Лисил едва успел отдернуть ногу.

Из-под стола вылетела глиняная миска, ударилась о ножки табурета, отскочила назад к столу и запрыгала на грязном полу, расплескивая брызги овсянки.

Лисил поспешно пригнулся, прикрывая лицо, Магьер съежилась, украдкой косясь на посетителей, которые откровенно глазели на них. Потом она наклонилась под стол и одарила Мальца убийственным взглядом.

У Винн не выдержали нервы, и она несильно, но прицельно ткнула под стол сапогом. Носок сапога ударился о нечто плотное, но мягкое, и Малец тут же зарычал в ответ.