Текст книги "Во власти серого цвета (ЛП)"

Автор книги: Б Рейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

Тридцать шесть

Я попала в беду – даже большую, чем та, в которую втянул мой выбор наряда.

Я прикусила губу, нервное и одновременно возбужденное волнение охватило меня, когда я повернула ключ в замке и шагнула в тихое, темное фойе.

Роуди ждал меня дома ещё несколько часов назад, но я специально держалась в стороне, поглядывая на часы, пока не убедилась, что он будет достаточно зол из-за позднего часа, чтобы трахнуть меня до потери сознания.

Я была настолько зависима от него и от того, что он мог сделать с моим разумом, сердцем и телом, что на данный момент была уверена, – быть рядом с ним или под ним – единственный способ хорошо выспаться.

Мой тоскливый вздох прервался, когда вспышка фар на мгновение прогнала темноту. Я услышала знакомое урчание машины, когда она въехала на подъездную дорожку, затем двигатель заглох, и меня снова окружили темнота и тишина, а я, затаив дыхание, застыла в ожидании.

Я все ещё стояла на месте, когда несколько мгновений спустя входная дверь открылась, и в неё вошел Роуди, сжимая в руках открытую бутылку виски, его лицо было тревожно-пустым, даже когда он заметил меня.

– Привет, – прошептала я. Теперь я нервничала по другой причине.

На лице Роуди не было никаких эмоций. Вообще никаких. Даже вечной угрюмости, в которой он, казалось, жил и которую я полюбила. Он был как теплое одеяло, в которое я завернулась и не хотела уходить.

– Ты только пришел?

Было три часа ночи, и я ждала, что он спросит меня о том же. Но он не спросил.

– Куда ты ходил? – я сглотнула, не будучи уверенной, что хочу знать ответ.

Я не питала иллюзий, что Роуди останется дома в пятницу вечером. Город был для него одной бесконечной красной дорожкой, двери распахивались, куда бы он ни пошел. В те редкие вечера, когда Роуди не позволял мне сопровождать его, он всегда старался вернуться домой в такое время, чтобы не заставлять мои мысли блуждать.

Сегодняшний вечер был первым, когда он нарушил это негласное правило.

– Прокатился, чтобы проветрить голову, – ответил он. Его тон был пустым, когда он прошел мимо меня, пригубив виски, пока поднимался наверх.

За ним тянулось облако духов, которые мне не принадлежали.

Мои шаги были медленными и нерешительными, я шла за ним, перебирая в уме причины такой внезапной смены настроения.

Неужели всего несколько часов назад он признался мне в любви?

Я уже начала сомневаться, не послышалось ли мне это, не было ли надуманным то теплое чувство, которое я всю ночь испытывала в животе.

Я отказывалась верить, что Роуди так расстроился из-за моего наряда или позднего часа, особенно когда я специально спровоцировала его, чтобы мы закончили нашу ночь так, как нам обоим было бы приятно.

Как бы не было тихо, Роуди получал удовольствие от моего дерзкого поведения почти так же, как и я, когда он наказывал меня за это. Если бы я превратилась в его покорную шлюху, то надоела бы уже через неделю.

Когда я добралась до нашей спальни, душ уже работал, и я разделась, решив изменить эту ночь к лучшему. Когда я босиком вошла в ванную, из стеклянного душа поднялся пар. Роуди стоял под струей, опустив голову и все ещё держа в руках эту чертову бутылку, и вода била по нему.

Я глубоко вдохнула и открыла дверь в душ.

У меня свело живот, когда я увидела, как напряглись мышцы на его спине и плечах, когда он понял, что больше не один. Я сглотнула мрачное чувство, подкатившее к горлу, и заставила себя идти вперед, пока не почувствовала знакомое тепло его кожи, прогоняющее холод моей собственной.

– Оуэн?

Как будто звук моего голоса и вопрос, прозвучавший в нём, причинили ему слишком сильную боль, его единственной реакцией было снова поднести бутылку к губам и выпить коричневую жидкость, пытаясь допить до дна.

Я схватила его за руку и развернула лицом к себе, прежде чем он успел отравиться алкоголем.

Пощечина по лицу была бы более мягкой и доброй, чем отвращение в его глазах, которое отбросило меня на шаг назад.

Не желая отступать, я сократила расстояние между нами и взяла его лицо в свои ладони.

– Что происходит? Почему ты не хочешь со мной разговаривать?

Словно желая сделать мне больно, Роуди отбросил мои руки и снова поднес бутылку к губам. Я выхватила её, прежде чем он успел сделать ещё один глоток, и она упала на пол в душевой, спиртное пролилось на чистый белый кафель и смешалось с водой, после чего исчезло в стоке.

– Скажи мне, в чем дело!

Он втянул воздух. А потом…

– Я не могу.

И на этом все закончилось. Он поцеловал меня… в лоб, прежде чем оттолкнуть и выйти из душа.

Несмотря на то, что все в внутри хотело этого, я не погналась за ним.

Я осталась на месте, чувствуя оцепенение, пока стояла под струями воды, пока вода не стала холодной, вынуждая покинуть душ.

Я на автопилоте проделала весь свой ночной гигиенический ритуал, прежде чем выйти из ванной.

Мой взгляд невольно переместился на кровать, ожидая увидеть Роуди, уже укрытого простыней, но вместо этого я обнаружила, что она пуста. Простыни остались нетронутыми с того момента, как я застелила постель утром.

Я влезла в шорты для сна и подходящую к ним майку, но когда Роуди так и не появился, то поборола свою гордость и вышла из спальни, чтобы найти его.

В доме было тихо, если не считать лая соседской собаки. Немецкая овчарка в последние несколько дней была более шумной, чем обычно, – обычно ночью, когда все спали.

Я спустилась вниз и прошла в гостиную, где обнаружила Роуди, отключившегося на диване, лицом вниз и храпящего.

Со стороны это казалось незначительным.

Незначительный эпизод в нашей истории.

Небольшая неприятность, через которую время от времени проходят все пары.

Но внутри, в моем сердце, это было похоже на конец всего.

Сегодня была моя субботняя смена с Голденом, и, поскольку Роуди избегал меня всю неделю, я знала, что сегодня он не придет.

Обычно он так не делал.

Обычно он находил какой-нибудь предлог или причину, чтобы приходить за мной сюда в свой выходной, но никогда не делал никакой работы. Он просто флиртовал и домогался меня все это время.

Я выждала обычные полчаса, которые требовались ему, чтобы появиться, прежде чем смирилась с тем, что он не придет.

Не обращая внимания на свою обиду, я пробралась на второй этаж мастерской и в его кабинет. Роуди был слишком высокомерен, чтобы запирать его, и никто, кроме меня, не был достаточно безумен, чтобы войти туда без его разрешения.

Я оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что все чисто, прежде чем проскользнуть внутрь. Я не выдыхала, пока дверь не закрылась за мной. И я не осмелилась включить свет. Вместо этого я вслепую прошла мимо стола и подошла к книжному шкафу, где на полке стояла сиреневая коробка для инструментов.

Вытащив из джинсов украденный ключ, я без колебаний вставила его в замок.

Я не знала, говорил ли Роуди правду, и коробка ничего для него не значила, или это было простое везение, что он не заметил пропажи ключа за те недели, что прошли с тех пор, как я его взяла.

Сначала я убеждала себя, что нужно подождать, пока он не ослабит бдительность, пока не забудет о нашем споре из-за коробки. На самом деле я не хотела знать, что в ней. Я хотела остаться в стране Ла-Ла, где нет ни боли, ни одиночества.

Только Роуди и я. Только любовь.

Потому что я поверила ему, когда он сказал, что внутри нет ничего, достойного внимания.

Но теперь…

Я выдохнула и открыла крышку. У меня перехватило горло, когда я увидела, что находится внутри.

Внутри лежало около дюжины сложенных листов пожелтевшей тетрадной бумаги.

Дрожащими руками я выдернула из стопки верхний квадратик. Словно судьба хотела поглубже вонзить нож, на лицевой стороне знакомым шрифтом были написаны слова «Только для твоих глаз» и нарисованное от руки сердечко.

Я сделала шаг назад, словно он мог отменить начатый мною путь.

Но нет.

Задняя часть моей ноги столкнулась с креслом Роуди, и я упала на мягкое сиденье. Развернув бумажный квадрат, я затаила дыхание, пока последний уголок не отклеился, открывая секреты, написанные внутри.

Дорогой Оуэн,

Это будет моё последнее письмо.

Знаю, я говорю это каждый раз, потому что ты никогда не пишешь в ответ, но в этот раз все по-другому. На этот раз я знаю твой секрет. Знаю, что ты делаешь, когда никто не смотрит. Я не могу поверить, что ты так поступил с ним. И со мной. Неужели ты даже не подумал о том, что я буду чувствовать?

Ты любишь её?

Надеюсь, что нет. Она этого не стоит. Почему ты не можешь этого понять?

Она – ничто. Я могу быть всем.

Если бы ты хоть раз взглянул. Может быть, тогда, наконец, увидишь меня.

Любовь,

Неразделенная

Дрожащий вздох покинул меня, когда я отложила записку. Не знаю, сколько времени прошло, пока я сидела, уставившись в пустоту. Я не помню, как поднялась со стула и потянулась к коробке. Не помню, как достала и прочитала следующую записку… потом ещё одну и ещё, пока не дошла до последней и не обнаружила на дне ещё одну фотографию, сделанную двадцать лет назад.

Я отложила последнее непрочитанное письмо в сторону и подняла фотографию из коробки.

Первое, что я заметила – это то, что она, должно быть, была сделана в ту же ночь, что и фотография, которой я обладала. Возможно, даже дубликат. Я взглянула на здание фабрики, возвышающееся на заднем плане, на вечеринку, бушующую внутри, а затем, как по традиции, пробежалась взглядом по каждому из улыбающихся подростков, позирующих впереди.

Голден, Рок, Джорен, Джада…

У меня перехватило дыхание, когда мой взгляд остановился на невысокой темнокожей девушке в больших круглых очках, стоявшей между Роуди и Джадой. Она казалась неуместной среди этой группы. Более того, что-то в ней казалось знакомым. Но я никак не могла понять, что именно.

Я перевернула фотографию, чтобы посмотреть, написано ли её имя на обороте, как раньше, но там было пусто. Я перевернула фотографию обратно и уставилась на её изображение, пытаясь понять, в чем дело, пока не заметила направление её взгляда.

Она была единственной, кто не смотрел в камеру. Её взгляд был прикован к Роуди.

Тридцать семь

Атлас покинула меня.

С тех пор как две недели назад я вернулся домой и обнаружил пропажу её вещей, я постоянно пытался игнорировать свои инстинкты – животного, бившегося в моей груди и требовавшего найти свою пару.

Атлас взяла только то, с чем вступила в отношения, что ещё больше подчеркивало её «пошел ты».

И все же я не стал её преследовать.

Теперь я прислушивался к другим инстинктам. Те, что требовали защитить её – даже от меня.

Поэтому я пил.

Я пил до тех пор, пока алкоголь не смыл все следы Джады, выкрикивающей те роковые слова мне в спину и отнимающей единственную хорошую вещь, которой, как оказалось, у меня никогда не было.

Да и не могло быть.

Все уже было.

Иисус.

Я смотрел в глаза Джады той ночью и знал, что она не лжет.

Конечно, она никак не могла понять с одной встречи, что Атлас – её дочь, тем более моя, но я знал, что она верит в то, что это правда. Она не просто рассказывала мне какую-то дикую чушь из ревности или злобы.

Джада действительно верила, что Атлас – та самая дочь, которую она отдала двадцать лет назад.

Я отвел её в бар на другом конце города, в Ист-Энде, где, как знал, не было шансов встретить кого-то из наших знакомых, и заставил рассказать мне все.

Джада призналась, что забеременела в пятнадцать лет и родители отправили её жить к тете – матери Деми – до того, как её беременность стала очевидной.

Она родила девочку и отдала её на удочерение в Осеоле, а потом вернулась домой как ни в чем не бывало.

Отношения Джады и Джорена уже тогда были настолько тяжелыми, что новость дошла до их родителей, поэтому, вернувшись в Айдлвилд, Джада просто сказала Джорену, что родители отослали её в надежде, будто расстояние заставит её забыть о нём.

Поскольку Джорен был прекрасно осведомлен о нелюбви её родителей к нему, он поверил каждому слову, и они возобновили отношения.

Через три года они поженились.

Прошло двадцать лет, но я все ещё помнил те месяцы, когда она ни с того ни с сего уехала жить к своей тете, чтобы вернуться меньше чем через год. Это был единственный раз, когда я смог посмотреть Джорену в глаза после того, как трахнул его девушку за его спиной.

Конечно, Джорен ничего не заметил, потому что был слишком занят, трахая всех девушек, кроме Джады, за её спиной.

Именно боль в сердце заставила Джаду посмотреть в мою сторону. Для утешения или мести – я не знал, и это меня волновало ещё меньше. Я был не лучше Джорена.

Даже хуже.

Я был эгоистичным засранцем, готовым трахнуть все, что попадется под руку, включая девушку моего лучшего друга.

И вот теперь, двадцать лет спустя, карма наконец пришла за мной.

– Если предположить, что ребенок, которого ты отдала, вообще Атлас, откуда ты знаешь, что она моя? Ты была девушкой Джорена.

– Мы с Джореном почти не занимались сексом в то время, когда я забеременела.

– Мы тоже не занимались.

– Да, но я всегда заставляла его надевать презерватив. Я не могла рисковать после всего, что он со мной сделал.

– Я тоже, Джада.

– Да, Оуэн, но твой однажды порвался, помнишь?

– Ты серьезно думаешь, что я откажусь от единственной девушки, которую когда-либо любил, по наитию? Кто, блядь, так поступает?

– Это не предчувствие, – огрызнулась Джада.

Прежде чем я успел потребовать от неё доказательств, она потянулась к своей сумке «Биркин» – несомненно, утешительный подарок от Джорена – и шлепнула на липкую столешницу старую, потрепанную фотографию.

Вглядываясь сквозь темноту бара, я резко вдохнул и уставился на новорожденного на фотографии.

Девочка, которой было не больше нескольких недель от роду, с отметинами в виде звезд на лице.

Нет, нет, нет, нет.

Мои глаза судорожно следили за узором, ища хоть малейший признак того, что Джада ошиблась.

Но когда я проследил за звездами и обнаружил льва в конце концов, моё сердце уже не могло отрицать этого.

Это была Атлас.

– Привеееет! Йоу, земля вызывает О.

Звук моего прозвища вытолкнул меня из темного бара, вытеснив на задворки сознания секрет Джады, который потряс мой мир.

Я поднял глаза от холодного обеда, который не успел съесть, и увидел Рока, стоящего по другую сторону барной стойки в приемной мастерской. Он размахивал руками перед моим лицом, чтобы привлечь моё внимание.

– Черт возьми, нет, – сказал я, отбивая их. – Убери от меня эти хуйни. Руки пахнут так, будто ты весь день играл со своими яйцами и набрался наглости размахивать ими, – я нахмурился, глядя на своего партнера. – Мне следует пристрелить твою задницу.

Вместо того чтобы обидеться – а мне было на это наплевать, – Рок издал вздох облегчения.

– К черту все это. Я просто рад слышать, что ты снова грозишься стрелять в людей, даже если это я. Ты ходишь здесь как зомби. Я уже думал, придется вызывать спасателей.

Я ничего не ответил и заставил себя откусить от бургера. С тех пор как Атлас уехала, еда превратилась из просто отвратительной на вкус в полную бессмыслицу, но я не жаловался.

Мой взгляд метнулся к двери в ванную – уже в пятый раз с тех пор, как она исчезла за ней двадцать минут назад.

Судя по всему, она остановилась у Тьюсдей, а не у Руэн, как я предполагал, когда разыскивал её задницу.

Мастерская закрылась полчаса назад, а поскольку Атлас работала в субботу, сегодня у неё был альтернативный понедельник, то есть она работала только полдня и отвечала за закрытие магазина.

Я специально устроился в закусочной, чтобы наблюдать за ней. Видимо, она догадалась, потому что вскоре убежала в укрытие и с тех пор прячется в туалете.

Ещё пять минут, и я не мог обещать, что не последую за ней.

– Послушай, я знаю, что между тобой и Атлас все… странно или что-то в этом роде, и я никогда не думал, что скажу тебе эти слова, но я беспокоюсь. Прошло уже несколько недель, а ты до сих пор никому не рассказал, что происходит и почему вы расстались.

Моя спина напряглась при этих словах.

– Мы не расставались, – огрызнулся я.

– Уверен в этом?

– Уверен.

И тут я задумался.

– А что? – потребовал я. – Ты видел её с кем-то? Покажи мне его, мать твою, чтобы я мог его убить.

– Остынь, – ответил Рок. – Я не говорил всего этого. Просто очевидно, что у вас двоих разногласия, вот и все.

Я ничего не сказал и доел свой бургер, после чего встал и выбросил остатки в мусорное ведро. Мой взгляд снова устремился в сторону уборной.

Рок, должно быть, заметил, потому что пробормотал:

– Это дерьмо – сумасшедшее.

Краем глаза я заметил, как он направился к стойке администратора. Я отвлекся от двери в туалет, когда он схватил сумочку Атлас, которую она оставила на столе.

В магазине остались только мы трое. Смена Голдена закончилась несколько часов назад – как раз вовремя, чтобы забрать Хало из школы, пока Рок не вернется домой. Джорен свалил, как только мастерская закрылась, ворча что-то о том, что он нужен жене дома.

У меня сводило живот каждый раз, когда я думал о том, что сделала Джада. И о моей гребаной роли в этом.

– Какого хрена ты делаешь? – огрызнулся я, огибая бар.

– Ищу твои яйца, – сказал тупой зад Рока, заглядывая в её сумочку. – Думаю, Атлас хранит их здесь.

– Забавно. Дай мне это дерьмо, – я потянулся, чтобы забрать у него сумочку, и успел перехватить ремешок в тот момент, когда Рок выхватил её. Дешевый ремешок сломался в нашей борьбе за контроль, в результате чего сумка Атлас отлетела на несколько футов.

Рок замер одновременно со мной, и мы наблюдали, как содержимое сумки высыпалось из неё и разлетелось по полу. Кошелек, ключи, блеск для губ, наушники – все.

Черт.

– Смотри, что ты наделал! – Рок кричал как сучка, как будто это не была его стопроцентная вина.

Я рассмеялся, когда он бросился и начал судорожно собирать её вещи с пола. Прислонившись к столу, я одним глазом наблюдал, как он закидывает все в сумку, а другим следил за дверью в уборную.

Я все ещё раздумывал, не ворваться ли туда вслед за Атлас, когда Рок пробормотал:

– Какого черта?

Он поднял с земли что-то похожее на фотографию, но находился слишком далеко, чтобы я мог разглядеть, что на ней изображено.

– Что это? – требовал я, когда он больше ничего не говорил. Рок продолжал изучать фотографию, его хмурый взгляд становился все выразительнее, когда он медленно поднялся на ноги, забыв о кошельке Атлас.

Лучше бы это была не фотография её бывшего или ещё какого-нибудь дерьма.

На мой вопрос Рок повернул голову в мою сторону, и странное выражение его лица заставило меня поднять брови.

– Почему у твоей девчонки есть наша фотография, сделанная целую вечность назад?

– Что? О чем ты говоришь? Откуда ты знаешь?

– Потому что это было сделано в старших классах. Я помню эту вечеринку.

Прежде чем я успел подойти и убедиться в этом, дверь уборной открылась, и оттуда вышла Атлас.

Она сделала два шага, прежде чем заметила свою сумочку на полу. Прежде чем заметила нас.

Её брови взлетели в замешательстве, а затем гнев вырвался наружу, пока она не поняла, что Рок держит в руках. Я наблюдал, как цвет быстро исчезает с её лица. А затем её взгляд, полный страха, метнулся к выходу и задержался, прежде чем неохотно переместиться на меня.

– Я могу объяснить, – прошептала она мне.

Этих слов хватило, чтобы кровь в моих жилах закипела, а глаза заволокло красной пеленой.

А потом я потянулся за спину и вытащил пистолет.

Тридцать восемь

Меня привели к Королям.

День начался довольно обыденно, и я ни за что на свете не думала, что он закончится тем, что я предстану перед всеми четырьмя Королями в центре их мастерской.

Вопрос заключался в том, выйду ли я отсюда живой?

Встретившись со всеми четырьмя взглядами, я поняла, что мои шансы невелики.

Ещё месяц назад я была уверена в неопровержимом факте, что Роуди никому не позволит причинить мне вреда.

Это доверие умерло, когда я умоляла дать мне шанс объясниться, а он выхватил пистолет. В тот самый момент Рок угрожающе шагнул ко мне, и я приготовилась к смерти.

Но пули так и не последовало, и мне потребовалось ещё мгновение, чтобы понять, что Рок отступил. Ещё через мгновение я заметила, как Роуди направил пистолет не на меня, а на своего друга.

– Ты меня задолбал, – рявкнул Роуди на своего парня.

В тот момент я не знала, что и думать. И если надеяться на то, что Роуди знал, будто Рок попытается причинить мне вред, и защитил меня даже несмотря на моё предательство, было слишком сложно.

Ещё труднее было понять это, когда его убийственный взгляд вернулся ко мне, и он приказал мне войти в мастерскую, держа на мушке своего лучшего друга.

Даже сейчас он смотрел на меня так, будто с радостью выпустил бы в меня свою обойму, так что я не была настолько глупа, чтобы думать, будто у меня есть шанс остаться в живых.

Найдя фотографию в моей сумочке, Рок и Роуди позвали Голдена и Джорена в мастерскую, чтобы послушать моё оправдание.

– Хорошо, – начал Роуди, как только Рок показал Голдену и Джорену фотографию. Причина, по которой их снова вызвали сюда. – Я спрошу тебя об этом только один раз, Атлас. Откуда у тебя эта фотография?

– Мне её кто-то прислал, – сразу же ответила я. Я знала – Роуди не шутит.

– Кто?

Я подняла подбородок, отказываясь трусить.

– Я не уверена.

– Ты не уверена… – медленно повторил он.

– Это правда. Отправитель не оставил имени, только письмо с указанием, где вас найти.

– Почему?

Я покачала головой.

– Этого я тоже не знаю.

Настала очередь Рока говорить.

– Ты хочешь сказать, кто-то, кого ты не знаешь, прислал тебе фотографию ещё большего количества незнакомых тебе людей и велел прийти сюда, а ты просто… послушала?

– Я знаю, как это звучит, – сказала я. – Это было глупо, опасно и нерационально, но сидеть в своей голове – последнее место, где я хотела быть. Мой отец только что умер, моя мать, по сути, сказала мне убираться прочь, и моя… – я остановилась и вдохнула, не желая снова идти по этому пути. – Послушайте, мне нужны были перемены, оправдание, чтобы сбежать, поэтому, когда пришло это письмо, я увидела выход и воспользовалась им, – я перевела взгляд на Роуди, зная, что он единственный, кто меня поймет. – Меня не волновали ни мотивы этого человека, ни то, во что я могу ввязаться.

– И мы должны тебе верить? – огрызнулся Джорен. – Ты хоть понимаешь, как это звучит? – он угрожающе шагнул вперед, как и Рок, но прежде чем я успела среагировать, голова Роуди метнулась в его сторону.

– Ты, наверное, хочешь умереть сегодня, – это было все, что сказал Роуди. И все, что ему нужно было сказать.

Джорен приостановил свое приближение, его потрясенный взгляд метался между Роком и Голденом.

– Вступай в клуб, – с горечью пробормотал Рок.

Полагаю, он все ещё не мог понять, почему его лучший друг, на протяжении двадцати лет, предпочел меня, а не его.

Тем не менее он и Голден придвинулись ближе, встав между мной и Джореном… как будто тоже хотели защитить меня от него. А может, они просто защищали Джорена от Роуди.

Да, в этом было больше смысла.

Задыхаясь от ярости, Джорен повернулся, чтобы помериться силами со своим мальчиком.

– Я знаю, мы обсуждали, что ты сам с ней разберешься, – сказал он Роуди, отчего моё сердце упало в желудок, – но к черту все это. Она солгала, поэтому с ней нужно разобраться. Почему мы вообще позволяем этой сучке объясняться? Мы стреляем первыми и никогда не задаем вопросов. Вот как это дерьмо работает!

Последовавшая за этим тишина была такой тяжелой, что можно было услышать падение ручки или, точнее, звук, с которым Роуди снимает пистолет с предохранителя.

– Ещё раз назовешь её сучкой, – сказал он сквозь стиснутые зубы, – и я покажу тебе, как работает эта хуёвина.

У меня перехватило дыхание, хотя в голове продолжались поиски выхода. Я решила, что не позволю себе даже мимолетно надеяться на то, что Роуди все ещё достаточно заботлив, чтобы не причинять мне вреда и не позволять своим друзьям причинять мне боль. Он ещё не знал самого худшего.

– Правда? – прошипел Джорен. – Ты собираешься встать на её сторону, когда она лгала тебе – и нам – все это время? Это касается не только тебя, О. Это касается всех нас, так что не тебе одному решать, как нам с этим справляться.

Тысяча язвительных реплик прозвучали разом, но я проглотила их все, кроме той, которая с наименьшей вероятностью приведет к моей гибели.

– Послушайте, я не могу говорить о том, что вам следует делать, – сказала я, чтобы вернуть их внимание к себе и не дать им убить друг друга. – Это вам решать. Я могу лишь сказать правду и молиться о лучшем. Я пришла сюда не со злыми намерениями по отношению к кому-либо из вас. Я просто хотела начать все сначала, без лжи.

Правда заключалась в том, что после того, как я влюбилась в Роуди, мне стало наплевать на причину, по которой меня отправили сюда, чтобы найти их. Правда заключалась в том, что даже после всего, несмотря ни на что, я была рада, что приехала. Правда заключалась в том, что мне было бы хуже, останься я в Осеоле. Если бы я осталась, чтобы наблюдать, как моя мама снова и снова отвергает меня, как мой бывший и лучшая подруга начинают совместную жизнь, а я превращаюсь в неприятную помеху, о которой они оба любят притворяться, будто ничего не было.

– Ты сказала, будто не уверена, кто прислал это письмо и фотографию, – впервые заговорил Голден.

– Да?

В его взгляде и тоне не было злобы, когда он продолжил:

– Значит, у тебя есть какие-то предположения.

– Не совсем. Только то, что отправитель определенно женщина и… – я сглотнула. – Оуэн её знает.

– Что? – он нахмурился и уставился на меня.

– Я видела письма в твоем ящике для инструментов.

Я увидела немой вопрос в его зеленых глазах на моё признание.

Ты читала их?

Да. Каждое.

– Мне понадобилось несколько дней, чтобы понять это, но… – я потянулась в задний карман и достала одно из самых ранних писем, которые я украла из шкатулки. В нём Безответная – я так и не узнала её имени – признавалась в своей неугасающей любви к любимому человеку всей моей жизни.

Я не могла быть уверена, что неизвестная девушка на фотографии, которую я нашла, была именно Безответной или это просто совпадение, но я, должно быть, тысячу раз изучала юношеские изгибы и углы её улыбающегося лица, чтобы вытеснить её личность из моего подсознания.

Я передала письмо Роуди, чей взгляд по-прежнему не отрывался от моего.

– Почерк и подпись одинаковые.

Роуди взял бумагу, но не взглянул на неё, проигнорировав любопытные взгляды своих ребят, и тут же убрал в карман. Я поджала губы, но ничего не сказала.

Несмотря на то, что Джорен чертовски хотел обвинить меня во всем, трещины в их дружбе начались задолго до того, как я появилась в их жизни. Они стояли на зыбкой почве с тех пор, как Роуди трахнул Джаду.

Мне потребовалось несколько дней, чтобы понять это.

Девушка, к которой ревновала Безответная – это Джада. А тот парень, которого предал Роуди, был Джореном.

Его лучший друг.

Я затаила дыхание, когда последняя нота извращенной симфонии Безответной врезалась в меня со всей силой товарного поезда.

– Дело никогда не было во мне, – тихо произнесла я.

– Чего не было? – спросил Рок, растерянно нахмурившись.

– Письма, зов меня сюда… это никогда не было связано со мной.

Последнее письмо Безответной вдруг обрело гораздо больший смысл.

– Дело было в тебе… в вас обоих… или… в вас троих.

Я была лишь невольной бомбой, посланной издалека, чтобы все это рухнуло у них под ногами.

Но почему?

Какое отношение я имею к трем людям, которых никогда не встречала, и к ошибке, которая произошла ещё до моего рождения…

Тебе солгали.

Найди «Гордость королей».

Узнай, кто ты на самом деле.

– Трое? – спросил Рок, когда слова из первого письма Безответной словно эхом отозвались во мне. – Кто ещё… – его слова оборвались, когда дверь в мастерскую открылась, и раздался звук каблуков по полированному бетону.

Я с безучастным видом наблюдала за тем, как медленно приближается ответ на вопрос Рока. Её дорогие духи облаком струились в нашу сторону, уникальный аромат долетел до нас раньше, чем до него, а её красивое лицо так же тщательно защищалось, как и моё собственное. Мой живот перевернулся, когда я выискивала в её чертах хоть какое-то сходство.

– Ты хочешь рассказать ему? – спросила я, когда она наконец достигла нашего круга и перекинула свою руку через руку Джорена. – Или я должна?

Я не стала уточнять, что имею в виду. Вероятность того, что она не подслушивала, была ничтожно мала.

Накрашенные губы Джады растянулись в искусной улыбке.

– Прости. Не понимаю, о чем ты, – солгала она. – Я просто пришла забрать мужа. К нам приехал друг из другого города, и у нас запланирован ужин. Боюсь, что бы это ни было, – сказала она, медленно обводя взглядом наши мрачные лица, – придется подождать. Чао.

Не говоря больше ни слова, она направила Джорена к двери, и через мгновение их уже не было.

– Блин, – сказал Рок, глядя вслед уходящим и взволнованно проводя рукой по волосам в своем близком покрое. – Я не знаю, что, черт возьми, все это значит, но если говорить на все сто, то я не против, – он посмотрел на Роуди. – Ты сказал, что хочешь быть тем, кто с ней разберется, вот ты и разобрался, – они пожали с Роуди друг другу руки и дали друг другу пять и один щелчок, после чего Рок ушел, что-то бессвязно бормоча. – У меня и так хватает чертовых проблем. Он что, собирался наставить на меня пушку? На своего мальчика? Нахрена мне вообще играть в детектива?

Я фыркнула и покачала головой, глядя ему вслед. Я повернулась к Роуди и начала говорить, когда он прочистил горло, его зеленый взгляд скользнул к Голдену, который, как я не заметила, все ещё стоял там.

В один момент Голден смотрел вдаль, словно погрузившись в раздумья, а в другой – крутанулся на пятках и без единого слова последовал за Роком, Джореном и Джадой.

Хорошо-о-о-о-о.

Мой взгляд медленно возвращался к Роуди, но, когда он вернулся, я обнаружила, что тот уже наблюдает за мной.

Долгие мгновения мы только этим и занимались. Наслаждались друг другом, пока тишина не стала слишком тяжелой, чтобы её выдержать.

– Ты собираешься убить меня сейчас?

Я замерла, когда он бросился ко мне, отбросив назад, пока мой позвоночник не прижался к «Хонде Аккорд», которую сегодня ремонтировал Голден.

Прежде чем я успела сказать что-то ещё, рот Роуди прильнул ко мне в таком обжигающем поцелуе, что мой мозг полностью расплавился, а напряженные мышцы ослабли, и все, что я могла сделать – это ответить на его жестокий поцелуй с таким же голодом.

Роуди хотел контролировать меня, вести туда, куда он хотел, но я не желала пока подчиняться – не после всего, через что заставил пройти.

Я не знала, когда начала плакать, но смутно ощутила его руки на своем залитом слезами лице.

Роуди держал меня, пока наши губы боролись за господство, языки переплетались, а зубы терзали кожу его и моих губ. Никого из нас не волновал тот первый вкус крови. Мы просто продолжали кусать друг друга, желая, чтобы другому было больно за причиненную нами боль.