Текст книги "Во власти серого цвета (ЛП)"

Автор книги: Б Рейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

Двадцать два

Я не скрывала своего восторга, когда мы рука об руку вошли в дверь ресторана. «Вкус» был сенсацией ТикТока, и я умирала от желания прийти сюда, не надеясь, что когда-нибудь это случится. Мне было интересно, как Роуди узнал об этом.

Я почему-то сомневалась, что он нашел его в приложении. Он был довольно занятым человеком, и я не могла представить его сидящим и тратящим часы на то, чтобы смотреть, как люди танцуют – иногда ужасно – или снимают скетчи. Для меня это было просто находкой, пока я торчала в той мрачной комнате мотеля, где меня развлекали только местные новости и религиозные программы.

Роуди назвал свою фамилию. После подтверждения заказа нас провели за один из покрытых тканью столиков, расположенных в углу, что позволяло любоваться всем рестораном и в то же время обеспечивало уединение.

Я снова покраснела, когда Роуди, подобно идеальному джентльмену, отодвинул для меня стул, а затем подтянул свои брюки и сел рядом со мной, а не напротив. Приходилось постоянно прилагать усилия, чтобы не пускать слюни, видя его одетым не в рабочую форму или обычные джинсы и толстовку. Единственное зрелище, которое могло бы превзойти это – увидеть его в праздничном костюме, а я не была уверена, что готова к этому.

Хостес оставила нас наедине с меню, но благодаря моим изысканиям в интернете я уже знала, чего хочу. Жаль только, что я недостаточно взрослая, чтобы заказывать напитки. Я слышала, они просто потрясающие.

– Могу я задать вопрос? – спросила я, как только Роуди закончил изучать меню.

Он бросил на меня взгляд, а затем ответил:

– Будь краткой.

Я закатила глаза.

– Мне просто интересно, откуда ты узнал об этом месте.

Когда он посмотрел на меня в этот раз – стоило больших усилий не ерзать под его оценивающим взглядом.

– Нет, говори честно, Атлас. Не об этом ты хотела меня спросить. Ты хотела узнать, приводил ли я сюда раньше других женщин.

– Приводил?

Он выглядел раздраженным, когда отвернулся от меня, чтобы посмотреть на смеющуюся пару за столиком напротив нас.

Казалось, они прекрасно проводят время. Между ними не было никакого напряжения. Я готова была поспорить на свои весьма ограниченные средства, что их вечер даже закончится сексом.

– Нет, Атлас, не пытался даже.

– Правда? – я ненавидела неуверенность в своем голосе. И как сильно надеялась, чтобы это было правдой.

– Правда. Ты не просто первая девушка, которую я привел сюда. Ты первая девушка, которую я привел на свидание. Я даже не знаю, что, черт возьми, делаю. Для меня все это в новинку, но надеялся, мы сможем провести спокойный вечер, узнать друг друга получше и разобраться во всем вместе. Ты не против?

В его тоне не было высокомерия. Только та же неуверенность, что и в моем. Это было все, что требовалось, чтобы разрушить последние стены. Я не успела подумать дважды, как обхватила его красивое лицо руками и прижалась губами к его мягким губам. Я все ещё не простила его за вечер пятницы, но это было уже начало.

– Мне бы этого хотелось.

Он ухмыльнулся, и я позволила ему поцеловать себя снова, пока его мерзкая задница не попыталась засунуть в меня язык.

– Здравствуйте. Добро пожаловать во «Вкус», – поприветствовал веселый голос нашей официантки. – Меня зовут Фелиция, и сегодня я буду помогать вам в выборе блюд. Могу предложить вам что-нибудь выпить?

Роуди заказал свой обычный бокал «Хеннесси» и, к моему полному шоку, «Страстный восход», а я поневоле попросила скучный стакан лимонада.

Я собиралась выпить немного его коктейля, а он должен был просто смириться с тем, что придется делиться им. Фелиция вежливо улыбнулась и записала заказ на напитки, после чего исчезла.

Мы с Роуди вели светскую беседу, пока она не вернулась через несколько минут с нашими напитками. Не знаю, что произошло за то время, пока нашей официантки не было, но она была очень дружелюбна с Роуди, когда принимала его заказ, и едва обратила внимание на меня, когда я сделала свой.

На этот раз Фелиция уходила медленнее, бросив на Роуди долгий взгляд, словно надеялась, будто он будет охвачен похотью и нагнет её над столом.

Я видела, как он теряет самообладание только со мной.

Даже находясь вне зоны комфорта и не зная, как вести себя на свидании, Роуди благоразумно делал вид, что ничего не замечает. Думаю, моя попытка проломить ему череп клюшкой для гольфа научила его не играть со мной.

– Теперь моя очередь спросить тебя кое о чем, – сказал он, сделав глоток своего напитка.

– Будь краток, – сказал я, возвращая ему его слова.

– Забавно, – он облизнул губы, привлекая моё внимание к ним. – Почему тебе понадобился перерыв в учебе?

Моё сердце замерло, пока он терпеливо ждал ответа, который, вероятно, считал простым, но на самом деле был пронизан болью.

– Что ты имеешь в виду?

– Большинство девушек твоего возраста учатся в колледже, получая какую-то ерундовую степень, учатся за границей или тусуются со своими маленькими друзьями. А ты почему нет?

Я уставилась на чистую белую скатерть, чтобы он не видел, как я мысленно пытаюсь закрыть крышку коробки, в которой хранятся все воспоминания о моем отце, и пожала плечами.

– Просто некоторые вещи.

– Какие, детка?

Я поняла, что он старается сохранять терпение и в то же время дает понять, что не позволит мне больше прятаться. Согласившись на это свидание с ним, я неосознанно согласилась поделиться своими секретами.

– Ну, ты уже знаешь, что я… эм… застала свою лучшую подругу и парня вместе.

Взгляд Роуди искал мои глаза, и я поняла – он ожидал от меня не этого. Интуиция подсказывала, что Рок сдал меня Роуди. К этому времени я была уверена, что все Короли знают о смерти моего отца.

– Они трахались?

Я кивнула, и слеза вырвалась наружу, но я знала, что это не из-за Саттона и Сиенны. Их предательство стало ещё одним напоминанием о том, как одинока я была до появления Айдлвилда и Королей.

– Я уже жила в своем худшем кошмаре, когда вошла к ним. Они были всем, что у меня осталось, и они знали это, но всё равно… – я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Они всё равно сделали это со мной.

Видимо, чувства Саттона и Сиенны друг к другу были сильнее, чем их забота обо мне.

– Я не могла смириться с тем, что они ходят по кампусу вместе, улыбаются, счастливы и влюблены, как будто не переступили через меня, чтобы оказаться вместе, и я знала, что никто не будет скучать по мне, если просто исчезну, так что я так и сделала. Я бросила занятия, села в машину и поехала… сюда.

Это была правда – хотя и лишь часть её.

Я не стала упоминать о письме, которое привело меня прямо в центр их логова. Я получила его в тот же день, когда мне открылись глаза на предательство Саттона и Сиенны. Я помчалась в комнату в общежитии, которое делила с Сиенной, чтобы спросить у неё совета, и застала там свою лучшую подругу с третьего класса, стонущую и скачущую на члене моего школьного возлюбленного так, словно завтра не наступит. За все годы, прошедшие с тех пор, как Саттон лишил меня девственности, я ни разу не скакала на его маленьком и щуплом члене с таким энтузиазмом.

Я помнила, как стояла в недоумении, наблюдая за тем, как они трахают друг друга в моей постели, но больше ничего не запомнила.

В один миг я стояла в дверях, забыв о проклятом письме, упавшем на пол, а в другой – сжимала в кулаке волосы Сиенны, когда стаскивала её с моей кровати и моего мужчины. Должно быть, я вытащила её голое тело в коридор, где отлупила по заднице на глазах у всего общежития, потому что именно там я и оказалась, когда дымка рассеялась, и я поняла, что меня прижали к стене администратор и ещё две девушки с моего этажа, а мой парень последних четырех лет обнимал обнаженное тело Сиенны, защищая её.

Я помню движение его губ, когда он что-то кричал мне, но не слова. Я помню, как Сиенна рыдала, словно чертова жертва, а все, кто был свидетелем драки, смотрели на меня как на сумасшедшую.

Однако я не помню, как меня проводили в кабинет заместителя директора по вопросам жилищного хозяйства. Не помню разговора, который закончился тем, что мне запретили жить в кампусе за нарушение школьной политики по борьбе с насилием и дали три дня на то, чтобы собрать вещи, прежде чем вернуться в заброшенный склеп, который когда-то был домом моих родителей.

Как будто ярость и печаль заставляли меня отключаться, чтобы защитить себя от тех вещей, которые причиняли мне слишком сильную боль.

Наверное, я должна была быть благодарна за то, что меня не исключили совсем, но я всё равно забросила все занятия, так что к черту все эти положительные стороны.

Саттон и Сиенна теперь могли быть друг у друга.

Почему-то я знала, что Роуди не осудит меня и не будет смотреть по-другому, поэтому я выложила ему всё до мельчайших подробностей, а когда закончила, он не сказал ни слова. Он просто притянул меня к себе на колени на глазах у всего ресторана и поцелуями стёр мои слёзы.

– Почему это было худшее время в твоей жизни?

Я фыркнула и рассеянно проследила за черно-золотой медузой на его дорогом джемпере крупной вязки. Верхняя часть белой рубашки на пуговицах выглядывала из воротника, делая его похожим на парня, которого вы бы привели домой, чтобы познакомить со своим отцом. Вот только я так и не дождалась.

– А?

– Перед этим ты сказала, что уже жила в своем худшем кошмаре. Почему?

– О, – я не отрывала взгляда от его груди, чтобы вся глубина моей боли оставалась внутри, где она не могла меня убить. – Мой отец умер.

Немного погодя я добавила с горечью:

– Но ты ведь уже знал об этом, не так ли?

– Мечта.

Я качнула головой, уже понимая, чего он хочет.

– Посмотри на меня.

– Я не могу, – я всхлипнула, прежде чем обнять его за шею и спрятать там свое лицо. – Я так по нему скучаю.

Я чувствовала ровный пульс Роуди напротив своих губ. Это волшебным образом успокаивало агонию, рвавшуюся из моей груди. Мой отец был мертв, но Роуди всё ещё был здесь. Его руки обнимали меня, оберегая. Его руки растирали мою спину так нежно, что мои глаза затрепетали от удовольствия. Боже, как хорошо он пах. От отца тоже хорошо пахло.

– Блядь, я знаю, знаю, но мне нужно, чтобы ты посмотрела на меня, – мягко попросил он. – Ты можешь это сделать?

Я кивнула, но голову так и не подняла. Я оставалась на месте, где, как знала, была в безопасности от всего мира.

– Ну же, детка. Дай мне посмотреть в эти красивые карие глаза.

Неохотно я подняла голову, чтобы встретить его взгляд. Он обхватил моё лицо руками и большими пальцами смахнул слезы.

– Я бы скучал по тебе, – сказал он мне. – И если бы ты ушла, то последовал бы за тобой. Я бы нигде не хотел быть больше, чем на твоем бампере, Мечта.

– А вдруг я умру? – шутливо спросила я, чтобы разрядить обстановку.

Роуди не улыбнулся, выдержав мой взгляд.

– Даже тогда.

Я потрясенно вздохнула, когда обломки, которые раньше были моим сердцем, слабо зазвенели, словно желая собраться воедино.

– Хорошо.

Его сильная рука продолжала гладить мою спину, а другая держала за бедро.

– Как он умер?

– Серповидноклеточная анемия (прим. перевод. – это наследственная генетическая аномалия строения гемоглобина (переносящий кислород белок, содержащийся в эритроцитах), характеризующаяся наличием эритроцитов серповидной формы (в виде полумесяца) и хронической анемией, вызванной избыточным разрушением патологических эритроцитов.). Отец долго болел, прежде чем умер.

Я подумала, как далеко следует зайти, прежде чем добавила:

– И он, и моя мама были носителями.

Я ждала, когда этот подтекст закрепится в памяти, как это бывало в тех редких случаях, когда я рассказывала кому-то об этом. Я ждала, но Роуди, казалось, принял все как должное.

– Всё в порядке, если ты хочешь спросить меня, – прошептала я, когда молчание затянулось.

Роуди нахмурился.

– О чем спросить?

Я поджала губы, гадая, действительно ли это не пришло ему в голову или ему просто все равно.

– Если и я заболею, – я глубоко вдохнула. – Серповидные клетки – это генетика, Оуэн.

Он удивленно моргнул, но затем, похоже, быстро пришел в себя.

– Дерьмо. Прости, детка. Наверное, я просто переваривал.

Это было похоже на ложь, но я позволила себе промолчать.

– Всё в порядке.

Роуди закусил губу, а потом сказал:

– Ты же знаешь, что не обязана мне рассказывать, если не хочешь.

– Я знаю.

Я подождала немного, а потом произнесла:

– Я не больна.

Мне больше не нужно было гадать, волнует ли это его, когда я почувствовала, как его грудь опускается от облегчения.

– Полагаю, Тайлер и Карина решили, что вероятность того, что их дети унаследуют ген один к четырем, – слишком рискованно для них, чтобы заводить потомство, – брови Роуди снова опустились в замешательстве, когда он попытался расшифровать мой смысл, и я решила избавить его от страданий.

– Меня удочерили, Оуэн.

Роуди удивленно подпрыгнул на месте.

– В смысле? Ебать, – выдохнул он. – Я этого не знал.

Я неуверенно рассмеялась.

– Всё в порядке. С чего бы это?

Видимо, для Роуди всё это было слишком тяжело, потому что он потянулся через меня и взял свой бокал.

– Ты давно знаешь? – спросил он, осушив его.

– Нет, – я сжала руки на коленях. – Только после того, как папа оказался на смертном одре, и я попыталась пожертвовать свой костный мозг, чтобы спасти ему жизнь. Моя мать отказалась и никогда не говорила почему, как бы я ни умоляла. Она просто позволила ему умереть.

– Наверное, твоя мама не хотела, чтобы ты чувствовала себя виноватой, если ничего не получится, и не подвергала себя такой процедуре. Слышал, это дерьмо очень болезненно.

Я уже знала всё это, но мне было всё равно. Это того стоило. Я бы приняла каждую унцию боли, даже если бы это позволило мне провести с ним ещё один день. Мы с Роуди замолчали, погрузившись в свои мысли. Мой голос был едва слышен, когда я наконец снова заговорила.

– Ты знаешь, какова вероятность рождения ребенка с отрицательной группой крови, если у обоих родителей положительная?

Он поморщился, потирая лоб.

– Вероятно, невысокая, но это ничего не значит, Атлас. Честно говоря, биология прошла для меня как в тумане, но я помню многое. Это рецессивный ген, Мечта. Невидимый, но всё же присутствующий и способный передаваться по наследству. Чтобы убедиться в этом, нужно проследить несколько поколений с обеих сторон, и даже тогда…

– Я уверена.

Я почувствовала, как его руки сжались вокруг меня в молчаливом утешении.

– И каким образом?

– Мой отец, – я смахнула новую волну слез при воспоминании о том, как он потратил последние силы, чтобы объяснить все и попросить прощения. – Мама всё ещё отказывалась говорить мне правду, но перед смертью папа все-таки признался. Он сказал, что не хочет, чтобы я жила с чувством вины, думая, будто я могла что-то сделать.

– Они хотели защитить тебя.

Я пожала плечами, уставившись на свои руки, лежащие на коленях.

– Может быть.

Руки Роуди снова начали двигаться, и я закрыла глаза, наслаждаясь сильными поглаживаниями по всему телу, когда он использовал физическую стимуляцию, чтобы отвлечь меня от эмоциональной боли. Я не хотела признавать, насколько это помогает. Просто молилась, чтобы он никогда не переставал прикасаться ко мне таким образом.

Это было скорее успокаивающим, чем сексуальным. Напоминание о том, что он здесь и никуда не собирается уходить.

– А как насчет твоей мамы? – спросил он меня через несколько минут. – Как она относится к тому, что ты бросила учебу?

Я знала, что это невозможно, но мне показалось, словно он уже знает ответ. Наверное, в каком-то смысле так оно и было, потому что я не встречала слишком много родителей, которые были бы рады узнать, что их ребенок бросил колледж и переехал на другой конец штата, не сказав им об этом.

– Сомневаюсь, что она заметила, – с горечью признала я. После смерти отца горе полностью завладело ею, и от женщины, которая меня вырастила, не осталось и следа. Я разрывала себя на части, пытаясь собрать её по кусочкам, пока в итоге от меня самой почти ничего не осталось.

Я вспомнила тот день, когда гнев окончательно победил, и я накричала на неё, безжизненно лежащую в кровати, которую она почти не покидала в течение нескольких месяцев. Я заявила ей, что она не может просто исчезнуть, как будто её жизнь закончилась. Я напомнила ей, что я всё ещё здесь.

Слова, которые она прошептала мне в ответ, нанесли последний удар, разрушив иллюзию того, что она когда-либо любила меня.

– Мама, пожалуйста, поговори со мной. Так много всего происходит, и ты мне нужна. Ты не можешь просто исчезнуть. Ты нужна мне. Я все ещё здесь. Пожалуйста.

– Я знаю тебя, Атлас, и в этом вся проблема. Думаю, этого будет достаточно.

Я рассказала об этом и Роуди.

Он покачал головой и прижался лбом к моему.

– Она не хотела этого, – попытался заверить он меня. – Это горе говорило за неё.

– Может быть. Но когда тебе нечего терять, нет причин для обмана, – я тряхнула головой, чтобы прогнать неприятные воспоминания. – Думаю, отец, открыв мне правду, разрушил её иллюзии. Я могла быть её дочерью только до тех пор, пока жила во лжи.

Вероятно, Карина всегда мечтала о ребенке, которого она носила бы в своем чреве и который был бы похож на неё или, может быть, на моего отца, пока один тест не разрушил эту мечту. Физически никаких препятствий не было, но страх перед неизвестностью и тем, что их ребенок подвергнется судьбе моего отца, держал их в плену.

– Какой бы ни была правда, Атлас, знай, – она ошибалась. Тебя достаточно. Никогда не позволяй никому говорить тебе иначе.

– Я постараюсь.

– Нет, мне не нужно, чтобы ты пыталась. Мне нужно, чтобы ты знала это, а потом скажи мне, если кто-нибудь ещё скажет тебе эту чушь, чтобы я мог их пристрелить. Твою маму я не трону, потому что знаю – она тебя любит, но все остальные пусть пеняют на себя, – он нахмурился самым очаровательным образом, глядя вдаль. Его реакция показалась мне ещё более забавной, поскольку я знала, что он совершенно серьезен.

– Я не скажу тебе, потому что верю – ты действительно застрелишь их и сядешь за это в тюрьму.

– Это того стоит.

Я не гордилась своей реакцией, поэтому прикрыла пылающие щеки, чтобы скрыть улики. Услышать от мужчины, что он застрелит кого угодно, лишь бы защитить тебя – не то, из-за чего стоит краснеть.

И всё же я ухмылялась как дура.

Я отвела взгляд и увидела коктейль, к которому он так и не притронулся.

– Можно мне попробовать вот это? – спросила я, жестом указывая на «Страстный Восход». – Говорят, у них очень вкусные коктейли, а я не могу заказать один для себя.

– Лучше бы твоя задница выпила это дерьмо, – игриво проворчал он. – Я заказал его для тебя.

– Правда? – радостно пискнула я, выхватывая напиток и с наслаждением прихлебывая его. – Боже мой, детка, это так вкусно.

Прежде чем до моего мозга дошло, что я делаю и говорю, я уже приглашающе наклонила свой бокал к нему.

– Попробуй.

Он выдержал мой взгляд, наклонился вперед и молча обхватил губами мою соломинку, сделал глоток и откинулся назад.

– Вкусно, да?

– Вполне.

Я закатила глаза и счастливо хмыкнула, сделав ещё один глоток, а затем снова поднесла соломинку к его губам.

– Твоей заднице лучше никому не говорить, что я тут пью коктейли и прочее дерьмо, – сказал он, сделав второй глоток.

– Не скажу, – пообещала я, хихикнув.

Мы по очереди потягивали мой напиток, пока он не закончился, и тогда я спросила его, можно ли заказать ещё один коктейль. На этот раз я хотела попробовать «Черничный сюрприз».

Через несколько минут Фелиция вернулась с едой, и её нос наморщился при виде меня на коленях Роуди. Мы оба проигнорировали её, пока Роуди заказывал ещё один «Хеннесси» для себя и коктейль для меня. Я попыталась вернуться на свое место, чтобы поесть, но Роуди не позволил мне уйти и вместо этого сам кормил меня из своей и моей тарелок.

После того как тарелки были убраны, он спросил, хочу ли я десерт. Я отказалась, так как была довольно сыта, а он заказал клубничный чизкейк для себя.

Как только его принесли, он не слишком мягко опустил мою задницу обратно на стул и засучил рукава, чтобы в полной мере насладиться десертом. Я смотрела, как он поглощает аппетитно выглядящий чизкейк, пока у меня не запершило во рту, и я пожалела, что отказалась от десерта.

– Выглядит неплохо, – сказала я, с голодом наблюдая, как щедрый кусок становится всё меньше и меньше.

– М-м-м…

– Ты собираешься съесть всё сам? Разве ты не наелся?

Роуди посмотрел на меня боковым зрением, после чего наколол на вилку ещё один кусочек и поднес его ко мне.

– Вот, держи.

Я с радостью приняла его неохотное подношение, но, когда умоляла дать мне ещё, он отказал в этом. Когда Фелиция вернулась, я заказала один на вынос, а Роуди попросил принести чек. Через несколько минут она вернулась с моим чизкейком и счетом.

– Могу ли я сделать для вас что-нибудь ещё? – спросила она Роуди, подмигнув.

– Нет, – ответила я, прежде чем он успел это сделать. Я увидела, как её раздраженный взгляд переместился на меня. – Я могу позаботиться о его нуждах сама. Спасибо. Пока, – я помахала рукой и уловила ухмылку на губах Роуди, когда он притворился, что изучает счет.

– Ладно, но я тебя не спрашивала, – огрызнулась Фелиция.

Значит, шалава хотела заехать туда. Ладно.

– Да, ты можешь кое-что сделать для меня, – перебил Роуди, прежде чем я успела проклясть её. Обычно я отказывалась спорить с незнакомым человеком, особенно с тем, от которого получала такие взбучки, как Роуди, но иногда нужно было просто поставить на место сучку. – Во-первых, ты можешь оставить себе это дерьмо, – его невежественная задница скомкала бумагу и швырнула ей в лоб, где она отскочила и приземлилась у её ног. – Даже если бы я хотел проявить неуважение к своей девушке и своему члену, засунув его в тебя, мне бы не понадобился для этого твой номер. А теперь иди и позови менеджера при помощи своей непрофессиональной задницы.

Когда его слова дошли до меня, я поняла, что она, должно быть, написала свой номер на чеке.

Фелиция напоминала шокированного мужчину на знаменитой картине «Крик»: она продолжала стоять, разинув рот и ошарашенная тем, что Роуди не повалил её на пол.

– О. Ладно, эм, конечно, – она поспешила прочь, как будто в её испорченном пузыре не хватало воздуха, и мы оба рассмеялись, глядя ей вслед.

– Ты готова, Мечта? – спросил меня Роуди, допив свой «Хеннесси».

Я подмигнула ему.

– Мы пока не можем уйти. Счет ещё не оплачен.

– Нет, это за счет заведения, – сказал он, взял меня за руку и выдернул со стула, прежде чем я успела запротестовать. Я едва успела схватить свой чизкейк, прежде чем мы понеслись к двери. Я заметила нашу официантку, стоящую у барной стойки вместе с менеджером, они оба смотрели на то, как мы покидаем ресторан с одинаково ошарашенными выражениями лиц.

– Пока, Фелиция! – успел крикнуть Роуди, прежде чем вытащить меня через дверь.

Выйдя на холодный ночной воздух, мы не останавливались, пока не добрались до машины и не нырнули внутрь. Несколько мгновений единственным звуком была наша борьба за дыхание, но потом, когда наши взгляды встретились, тишина прервалась, и мы оба начали хохотать.

Я пришла в себя первой, и, как только смех утих, чувство вины начало одолевать меня.

– Не могу поверить, что мы только что сделали это! – завизжала я. Я никогда раньше не ужинала и не пускалась наутек.

С другой стороны, Роуди не испытывал ни малейшего стыда, он ещё сильнее смеялся над выражением моего лица.

– Йо, ты похожа на Маколея Калкина из фильма «Один дома», – хмыкнул он. Я прижала ладони к щекам, пока ужас от того, что мы сделали, не стал доходить до меня. – Твоя задница отправится в тюрьму! – поддразнил он, указывая на меня пальцем.

Поверив ему, я задохнулась.

– Правда?

Постепенно его смех ослабел, когда он уставился на меня со своей стороны машины и не спешил с ответом.

– Нет, не совсем.

– О, – я сдержала вздох и откинулась на сиденье. – Ладно, хорошо.

– Ты такая чертовски правильная со своей пугливой задницей.

– Ну и что.

– Ничего страшного, – сказал он, наклоняясь и скользя по мне языком. Я любила и ненавидела то, каким отвратительным он был. Он не отстранился, пока мои трусики не промокли насквозь, и даже после этого я могла видеть только зелень его глаз и ничего больше. – Я достаточно плох для нас обоих.

Я даже не успела ответить, как он полностью отстранился.

– Дурное влияние, ты имеешь в виду.

Он пожал плечами, нажимая на кнопку запуска своей машины. Сиденье подо мной завибрировало, когда машина с урчанием завелась.

– Я буду таким, если это означает, что у тебя есть то, что нужно.

Моё сердце затрепетало в груди, но чувство вины не позволило мне отпустить ситуацию.

– И все же, – я бросила виноватый взгляд на ресторан. – Это было неправильно. А что, если это вычтут из её зарплаты? Официанткам и так мало платят.

Роуди покачал головой, как будто сказанное мной было разочарованием, и схватил сигарету, которую спрятал в центральной консоли.

– Ты должна перестать игнорировать свои чувства, чтобы освободить место для людей, которые не задумываются о твоих. Очевидно. То, что она зарабатывает гроши, не дает ей права оказывать тебе дерьмовые услуги и рассчитывать на благодарность за это. То, что сделала эта сука, выходит за рамки плохого обслуживания. Я бы все равно заплатил и дал ей чаевые, потому что в курсе всего, что ты сказала, но она зашла слишком далеко. Это дерьмо было мерзким, и я отнесся к ней как к таковой. И если владелец хочет получить деньги, он может либо прийти ко мне, либо нанять более профессиональных работников, – Роуди просунул сигарету между губами и прикурил, после чего добавил: – Мои деньги в любом случае останутся в моем кармане.

– Ладно, ты прав, – согласилась я из соображений благоразумия и потому, что втайне знала, – он прав. Я уже несколько недель с нетерпением ждала возможности поесть там, а наша официантка чуть не испортила все впечатление, приставая к моему спутнику прямо у меня на глазах, так что нахуй её.

Я никогда не считала себя слабохарактерной, но, видимо, четыре человека, которых я любила больше всего и которых трагически потеряла в течение нескольких месяцев, забрали мою борьбу с собой.

– Мы можем уехать сейчас, пока они не поняли, что мы все ещё здесь, и не вызвали полицию? – спросила я.

Роуди слегка усмехнулся, но не стал спорить, а помчался прочь от ресторана. Конечно, он не сразу отвез меня обратно в Бухту Хукера. Я заставила его заехать в аптеку и купить мне новую зубную щетку взамен той, которую он уничтожил. После этого мы катались по окрестностям, узнавая друг друга, и тяжелая тема смерти моего отца не портила настроения.

– Йоу, ты сходишь с ума, – сказал он мне после того, как я перечислила свои любимые фильмы. – «Крепкий орешек» – это не рождественский фильм.

– Нет, это так!

– Как, Атлас? Скажи хоть одну вещь, которая делает его рождественским фильмом?

– Это произошло во время Рождества. У-у-у!

– Ладно, две вещи, – сказал он. – Назови ещё одну причину, и я тебе поверю.

– А как насчет трех? Снег шел все время, как в каждом рождественском фильме. В нём собралась семья, как в каждом рождественском фильме, и в саундтреках есть рождественские песни, как в каждом рождественском фильме.

– Хорошо, – он кивнул. – Я оставлю тебе это.

– Спасибо, – я мягко улыбнулась своей маленькой победе. – То, что он осмелился быть другим, не значит, что он не заслуживает внимания.

Он бросил взгляд в мою сторону, когда свернул на новую улицу.

– Ты думаешь, что глубоко в этом разбираешься, да?

Я пожала плечами.

– Уверена, любая новая перспектива покажется глубокой, когда ты поплаваешь на мелководье.

– Да?

– Ага.

– Итак, если я такой поверхностный, почему ты согласилась поужинать со мной?

Я покачала головой.

– Я не думаю, что ты поверхностный, Оуэн. Я думаю, что компания, в которой ты находишься, и женщины, которых выбираешь для траха, – поверхностны, и это превратило тебя в эгоистичного, склонного к самоутверждению, эмоционально заторможенного придурка.

Я почти пожалела о своих словах, когда Оуэн Рэй, лев Айдлвилда, честное слово, вздрогнул.

– Скажи мне, что ты чувствуешь на самом деле.

– Я только что сказала.

Я наблюдала, как подрагивают мышцы на его челюсти, когда он душил руль – скорее всего, воображая, что это я.

– Хорошо, Атлас.

Мы больше не разговаривали, позволяя альбому Lil Baby заглушить напряжение. После моего небольшого признания Роуди отвез меня прямо в мотель, и, хотя я не могу сказать, что была шокирована тем, что он хотел сбежать от меня, я была удивлена своим разочарованием.

Ну что ж.

Какой бы путь мы ни выбирали, то всегда оказывались здесь – по разные стороны понимания.

Может быть, Бог говорил нам, что мы не созданы друг для друга, и все, что нам нужно было сделать для счастья, – это прислушаться.

– Спасибо за ужин, – сказала я, отстегивая ремень безопасности. Он кивнул, но не сказал ни слова и не вышел, чтобы открыть мою дверь, как делал каждый раз до этого. Ну и хуй с тобой. – Спокойной ночи.

Опустив голову, он проигнорировал меня, отвечая на сообщение в своем телефоне.

Я планировала покинуть его общество с изяществом, но теперь, когда он снова стал относиться ко мне как к одной из своих шлюх, эта возможность отпала сама собой. Я вышла и хлопнула дверью достаточно сильно, чтобы стекло задребезжало, но если я думала, что этого будет достаточно, чтобы вызвать у него реакцию, то я сильно ошибалась.

Я чувствовала на себе его взгляд, пока неслась к своей двери.

Ключ был в руке, но я остановилась, не успев вставить его в замок.

Дверь уже была приоткрыта.