Текст книги "Журнал «Если», 1993 № 07"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Филип Киндред Дик,Грегори (Альберт) Бенфорд,Даллас МакКорд "Мак" Рейнольдс,Сергей Алексашенко,Татьяна Никулина,Олег Феофанов,Джеймс Томпсон,Майкл Миллер,Эммануил Гушанский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Он почесался.

– Это чертово шерстяное белье, что меня заставила надеть жена, страшно колется. Экономия нефти – это хорошо, но стоило ли экономить на отоплении Белого Дома? Кстати, – фыркнул он, – что вы думаете по поводу возобновления отношений с Кубой?

– Тут есть свой смысл, сэр. Раньше, во времена процветания, все очень торопились и курили сигареты. Теперь, когда нет работы, все посиживают, смотрят стереовизоры, и у них полно времени на долгие перекуры. Давайте выкинем лозунг: «Стране очень нужны хорошие пятидесятицентовые сигары».

Президент хмыкнул.

– Между прочим, Уэйганд, почему бы вам не предложить что-нибудь, помимо лозунгов? Вы ведь у меня, кажется, теперь считаетесь главным советником, не так ли?

Уэйганд Деннис заерзал в кресле.

– Если честно, господин президент, у меня давно брезжит одна идейка…

– Ну так давайте ее сюда! За последние четыре часа я выслушал столько бредовых идей, что еще одну как-нибудь вытерплю!

Деннис кивнул и рассеянно потянулся за трубкой и кисетом.

– Сэр, помните, я рассказывал вам, как начинается бум? Медленное течение, а потом эффект снежной лавины.

– Как же такое забыть! Тогда я впервые услышал о депрессии.

– Да, сэр. Но ведь и с депрессией то же самое. Так вот, до меня дошло, что ведь где-то эта депрессия началась. Вкакой-то точке страны. Из-за какого– то одного поступка.

Он замолчал. Президент смотрел на него, не отрываясь, и в глазах начал разгораться огонек надежды.

Деннис лениво, как и всегда, пожал плечами и раскурил трубку.

– Предположим, мы восстановим это событие. Допустим, мы доберемся до корня зла. До стартовой точки.

– И что же мы тогда сделаем? – спросил президент слегка охрипшим от волнения голосом.

Деннис засунул кисет в правый карман пиджака, а спички в левый. Потом выдохнул дым через ноздри.

– Раскрутим маховик в обратную сторону, – сказал он.

Уэйганд Деннис посмотрел на длинные ряды гудящих компьютеров.

– Давайте-ка уйдем от этого шума, – сказал он, покачав головой.

Его спутник провел его в кабинет и закрыл дверь.

– Просто диву даюсь, – сказал Деннис, – как вы умудряетесь думать в такой обстановке.

– А нам и не нужно думать, – ответил Род Уотсон. – За нас машины думают.

Деннис взглянул на него, одновременно нащупывая трубку в кармане пиджака.

– А когда они кончают думать, – продолжил Уотсон, – мы берем результат и начинаем размышлять над тем, чего они там надумали.

– Очень смешно, – сказал Деннис. – Я расскажу президенту, каких шутников плодит ваш департамент.

Род Уотсон смутился.

– Ладно, ладно, – сказал Деннис. – Я шучу. Он сейчас помешан на экономии. Сокращает расходы. Уволил несколько миллионов правительственных служащих. А вчера отправил в отставку весь состав ВВС.

– ВВС? – изумился Уотсон.

– Вот именно. Зачем, мол, они вообще нужны, когда у нас столько ракет?.. Короче, насколько далеко вы сегодня продвинулись?

Уотсон обошел свой стол, уселся и отыскал распечатку.

– Детройт, – сказал он. – По данным компьютера, катастрофа началась тогда, когда Детройт сократил производство и уволил около ста тысяч человек. Тут-то лавина и покатилась.

Раскуривавший трубку Деннис сердито покачал головой.

– Нет. Вы не поняли, что я от вас хотел, Уотсон. Это середина пути.

Уотсон нахмурился. Деннис ткнул черенком трубки в пуговицу на пиджаке собеседника.

– ПочемуДетройт сократил производство?

Уотсон моргнул.

– Почему? Разве это не очевидно? Новые модели машин не продавались.

– А почему? Копните еще глубже. Откручивайте назад!

Род Уотсон устало вздохнул.

– Видите ли, мистер Деннис, Бюро статистики не всемогуще.

Деннис выпустил крошечный клубочек дыма.

– Так советую вам стать всемогущими. Не забывайте о судьбе ВВС, старина.

Уотсон в ужасе закрыл глаза.

– Так чего же вы все-таки хотите, мистер Деннис?

– Возвратиться еще дальше назад. – Деннис небрежно махнул рукой в сторону компьютерного зала. – Где-то там, среди всей накопленной информации вы можете отыскать начало. Ту первую песчинку, которая, упав с горы, столкнула другую песчинку, затем камешки, потом валуны, пока на нас не обрушилась вся лавина.

Уотсон застонал.

* * *

Уэйганд Деннис, сопровождаемый двумя каменнолицыми агентами секретной службы, ступил на цементную дорожку, отметив краем глаза неподстриженный газон по ее краям. И не только газон. Дому не помешал бы слой краски, а то и два. С одного из окон свисал покосившийся ставень. Разбитое окно было заткнуто газетой.

Деннис хмыкнул.

– По нынешним временам дом смотрится даже лучше, чем прочие.

Оба агента промолчали.

Он медленно взошел по угрожающе потрескивающим деревянным ступенькам и постучал в дверь, предположив, даже не проверяя, что звонок наверняка не работает.

В приоткрывшейся двери появилось лицо пожилой женщины. Она показалась ему такой же, как и все пожилые женщины, которых он видел за свою жизнь. Ей наверняка без проблем удалось бы получить роль в Голливуде. Если бы Голливуд по– прежнему снимал фильмы.

– Скажите, здесь живет Марвин Селлерс? – вежливо поинтересовался Деннис.

– Если вы по поводу насчет оплаты счетов… – тут же отозвалась она.

– Можете не продолжать. «Если вы пришли за деньгами, то мистер Селлерс заплатить не может». Но мы по другому поводу.

– Нельзя выжать кровь из турнепса, – сказала она.

– Вы подарили мне весьма мудрую фразу, – вежливо поклонился он.

Она повернулась и крикнула через плечо: «Марв! Эй, Марв!» – и тут же ушла.

Марв подошел к двери и посмотрел на них с подозрением.

– Что надо?

Несколько долгих секунд Деннис пристально вглядывался в него.

– Выходит, вы тот самый, кто все начал, – пробормотал он.

– Что я такое начал? – подозрительно спросил Марв.

– Могу я поговорить с вами наедине?

– Хм, не знаю. Насчет чего? Впрочем, заходите. – Он распахнул дверь с треснутым стеклом. – Сюда, в гостиную.

Деннис и агенты секретной службы прошли вслед за каменщиком в гостиную.

– Садитесь, джентльмены. Так о чем речь?

– Ребята, – напряженно произнес Деннис. – Этот разговор должен остаться абсолютно секретным.

В руках вышколенных агентов мгновенно появились пистолеты. Один встал возле окна, выглядывая наружу. Второй расположился у двери, приоткрыв ее на дюйм, чтобы можно было наблюдать за комнатой по соседству.

– Эй, что это еще такое? – запротестовал Марв.

Агенты не обратили на него никакого внимания.

– Сядьте, мистер Селлерс, – успокаивающе произнес Деннис и потянулся за трубкой. – Я представитель президента.

Он вынул удостоверение, протянул его собеседнику и стал нашаривать в карманах кисет.

– Представитель президента? Президента Соединенных Штатов?

– Совершенно верно, мистер Селлерс.

Деннис раскурил трубку, затем достал стопку бумажных листков, порылся в ней и отыскал то, что хотел.

– Мистер Селлерс, два года назад, в пятницу 12 мая, вы позвонили в магазин Уиверса и попросили работников приехать и забрать новый морозильник, купленный незадолго до этого. Так вот, именно этот ваш поступок и породил нынешний экономический кризис.

– Что?! – выпучил глаза Марв.

Марв Селлерс задумался, широко раскрыв изумленные глаза.

– Однако… Удивляюсь, что президент не послал за мной агентов ФБР.

– Он не смог бы этого сделать, даже если бы захотел, мистер Селлерс, – успокаивающе произнес Деннис. – Вот уже неделя как ФБР ликвидировано в рамках правительственной программы экономии. Гангстеры больше не грабят банки, потому что в них нечего брать, а коммунисты почему-то больше не жаждут завоевать нашу страну.

Марв развел руками.

– Все, что я могу сказать, – извините. Больше ничем не могу помочь. Сами видите, живу с родителями жены. Работы нет. Дом продали.

Деннис кивнул.

– Так вот, дело совершенно секретное. Последняя отчаянная попытка. В Вашингтоне мы окрестили ее «Проект Селлерс». Мы прижаты к стене, мистер Селлерс. Половина Сената уже склоняется к тому, чтобы вернуть страну индейцам. Но резервации пока уклоняются от ответа.

– «Проект Селлерс»? – изумился Марв.

– Именно так. – Деннис повернулся к стоящему у окна агенту.

– Стив, дай-ка мне тот конверт.

– Да, сэр.

Стив вынул из внутреннего кармана пиджака длинный конверт, протянул его Деннису и вернулся на пост у окна.

– Запомните, – сказал Деннис, – дело секретное. Абсолютно секретное. Если тайна будет раскрыта, все немедленно рухнет. Даже ваша жена ни о чем не должна знать, мистер Селлерс.

И он вручил ему конверт.

– Я не могу рассказать Феб?

– Никому.

Марв Селлерс помедлил, а затем, словно загипнотизированный, медленно открыл конверт и вынул пухлую пачку хрустящих новеньких банкнот.

– Что это?

– Вы что, забыли, как выглядят доллары?

Селлерс горько усмехнулся.

– Деньги американского правительства?

– Да, мой друг, – отозвался Деннис. – В Форт Ноксе еще осталось немного золота, и эти деньги были выпущены под остаток.

Глаза Селлерса снова округлились.

– Когда вы их потратите, то получите еще, – торопливо сказал Деннис. – Президент пытается добиться займа в Монако. Кажется, нынешний принц этой страны симпатизирует Америке. То ли мать его была американкой, то ли любовница.

– Ладно, – сказал Селлерс. – Я такой же патриот, как и вы. Что надо делать?

* * *

На следующий день Феб и Марв Селлерсы вместе со Старым Сэмом переехали обратно в свой дом. К счастью, покупателей на него не нашлось.

Марв был нем, как рыба. Он получил работу от правительства – ни Феб, ни Старый Сэм не услышали от него больше ни слова.

В тот же день он позвонил Барри Беннингтону.

– Мистер Беннингтон, – сказал он, – я передумал.

– Передумали? Насчет чего? – прохрипел старик.

– Насчет машины, которую я вам продал. Знаете, она мне дорога. Мне хотелось бы выкупить ее.

Старик заупрямился.

– Даже не знаю, что вам и ответить, мистер Селлерс. Я уже успел к ней привыкнуть.

– Согласен заплатить на пять сотен больше, – осторожно сказал Марв, – если вы вернете мне старую развалину.

– Пять сотен? Ну, не знаю, не знаю. Понимаете, ведь я ее отполировал и вообще потратил кучу денег на эту чудесную машину.

– Пусть будет тысяча.

– Согласен, – быстро прохрипел старик.

Вечером, когда Билл Уотерс привез на велосипеде старику Беннингтону немного сыра и копченой колбасы, тот встретил его возле кухонной двери.

– Билл, – хрипло спросил Беннингтон, – сколько стоит «Бьюик-Кэйюз»?

Билл Уотерс вытаращил глаза.

– Кажется, вы уже купили себе подержанную машину, мистер Беннингтон.

– Да, но она мне надоела. Я продал ее обратно. Мне всегда хотелось иметь машину на воздушной подушке. Не найдется ли у вас такой для меня?

Уотерса бросило в дрожь.

– Вообще-то, – ответил он, пытаясь говорить спокойно, – я закрыл свою контору. Но если поразмыслить… ведь у меня остались кое-какие старые связи. Наверняка я смогу заказать для вас машину у оптовика из Денвера.

– Сделайте это, Билл. Вот вам наличные на первый взнос.

* * *

– Да, – говорил Марв Селлерс Джиму Уиверсу, – нам очень нужен новый морозильник. Феб хочет модель сиреневого цвета.

– И у вас есть деньги на первый взнос? – спросил ошеломленный Уиверс.

– Наличные, сэр!

– Но мне придется заказывать. Склад пуст.

– Ничего, я заплачу сразу всю сумму. И вот еще что, Джим. Я что-то читал о новом миксере для коктейлей. Кажется, он работает от маленькой атомной батарейки. Ее хватает на двадцать лет.

– Язнаю, где смогу заказать для тебя такой. И еще несколько. Похоже, пришло время снова открывать магазин.

– Само собой, – отозвался Марв.

* * *

Он так и не смог понять, что заставило его войти. Наверное, он совсем отвык видеть открытым хоть какое-то частное заведение.

Он сел за столик и попросил официантку принести ему тарелку с очень маленькими бутербродиками, порцию тушеных бобов и немного картофельного салата. Бобы оказались превосходными. Он смутно припомнил, как миссис Перриуинкл расхваливала свою домашнюю кухню.

Кое-кого он узнал. Был здесь и каменщик, что когда-то выполнял заказ Фоксбитера и строил во дворе коптильню для мяса. Как, бишь, его зовут? Вроде Селлерс. Был и Барри Беннингтон, имевший некогда пай в «Фоксбитер и Фодер». В другом конце зала расположились Билл Уотерс с женой. В лучшие времена Уотерс был членом местного клуба. Фоксбитер кивнул ему, и Уотерс в ответ приветливо помахал рукой.

Г-м-м-м. У Билла Уотерса дела определенно пошли лучше.

Тут появилась улыбающаяся миссис Перриуинкл с тарелкой своих знаменитых маленьких со– сисочек. Она узнала его и остановилась.

– Кажется, дела у вас идут прекрасно, миссис Перриуинкл, – сказал Фоксбитер

– О, – охотно солгала она, – как всегда. Скажу по секрету, я собиралась заглянуть к вам и вложить часть выручки в акции.

И она заторопилась дальше.

Час спустя он вошел в контору Мортимера Фодера.

– Мортимер, – задумчиво сказал он, – интуиция подсказывает мне, что пора снимать деньги со счетов в Швейцарии и вкладывать их в американский рынок.

Старший партнер поднял голову,

– Вот как? Что ж, отлично. Готов поспорить, что сейчас можно будет заказать яхту почти за бесценок.

Все семейство сидело за кухонным столом.

– Ты знаешь, – сказала Феб, – мистер Эдварде хочет, чтобы я вернулась на работу. Они уже получили целую кучу новых приборчиков и собираются ими торговать.

– Да? – отозвался Марв. – И каких же?

– О, всякую всячину. Когда все оказались без работы, очень многим техникам и изобретателям не осталось другого занятия, кроме как слоняться по своим мастерским в подвалах, гаражах и лабораториям да придумывать невесть что. Вроде электрической ложки.

– Кстати, – сказал Марв, – у меня тоже хорошие новости. Мой прежний босс собирается строить новую фабрику. Там будут делать роликовые коньки на воздушной подушке.

Старый Сэм простонал.

– Опять начнется эта крысиная гонка, – сказал он. – Так и знал, что на этот раз долго не протянем. Все торопятся, торопятся, прямо-таки неймется. Вот в старые времена депрессия тянулась лет этак восемь-десять.

– Помолчал бы лучше, дед, – буркнул Марв.

Старик поднялся.

– Схожу-ка я припрячу тот плакатик про яблоки. Чует моя левая пятка, он еще пригодится.

* * *

– Да, сэр, – с удовлетворением сказал Уэйганд Деннис. – Сработало.

Президент просиял.

– А теперь, – торжествующе произнес он, потирая руки, – мы снова сможем вернуться к моему проекту Общества Будущего. Будем продолжать полицейскую операцию в Антарктиде, Скотт, соедините меня с адмиралом Пеннингтоном. Пора стряхнуть с него нафталин. Да, и передайте Октагону мое распоряжение прекратить переплавку Пятнадцатого флота.

– Да, мистер президент.

– А вот интересно, – задумчиво добавил президент, – как там поживают наши парни на Луне?

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ.

Сергей Алексашенко,
кандидат экономических наук
ДЕЙСТВОВАТЬ ЕЩЕ МОЖНО. НО ОЧЕНЬ ОГРАНИЧЕННО

Как камешек вызывает лавину в горах, гак поступок отдельного обывателя становится причиной глобальной катастрофы. Это – фантастике? И что все-таки ждет нас, живущих в нынешнем вполне сюрреалистическом российском сегодня: депрессия, разорение или выход из тупика? Свой прогноз развития экономической ситуации сделал Экспертный институт Российского союза промышленников и предпринимателей. Прогноз представляет исполнительный директор института, один из ведущих специалистов в области финансовой политики государства Сергей Алексашенко.

Беседу ведет наш корреспондент Владимир Губарев.

В  прогнозе, подготовленном институтом, действительно предполагалось отразить грядущие реалии нашей жизни или же это был конъюнктурный анализ, отвечающий потребностям значительной части населения заглянуть в будущее?

– Любая наука строится на том, что дает прогнозы. Сила экономической науки в том, что она может попытаться предсказать развитие каких-то процессов, частностей. И, как правило, эти прогнозы даются в количественных оценках: чего, кому, сколько, куда. Но в силу ряда обстоятельств даже точные количественные оценки, а не то что прогнозы, в нашей экономике невозможны Начиная с того, что у нас просто нет единицы измерения… В экономике все должно измеряться деньгами, но трудно сказать, можно ли нашим рублем что-то измерить. Еще пару лет назад было двадцать или двадцать пять сортов рубля – одни на зарплату, другие на инвестиции и т. д., причем одни на другие не обменивались. Ситуация меняется, но далеко не столь решительно, как хотелось бы.

Если упрощенно, то прогноз строится так. Вы берете исходные количественные данные и возможные обстоятельства и на их основе выстраиваете гипотезу. Что-то меняете, и у вас события развиваются таким или иным образом. В нашей ситуации получается, что традиция сломалась. Разрушение административной системы поменяло все пропорции, в народном хозяйстве идет серьезный экономический спад, все рушится. Распались СЭВ и СССР. Давать какой бы то ни было прогноз – вещь очень рискованная. И я не видел ни одного количественного прогноза, сделанного с высокой степенью достоверности.

А вопрос, как будут развиваться события, в общем-то, поставлен. За цифрами спада промышленного производства на 20 процентов могут крыться самые разные причины. И общий спад промышленности. И какой-то структурный сдвиг: скажем, мы просто прекращаем выпускать танки, авианосцы и ракеты. Даже если в то же время мы увеличиваем производство мяса, молока и телевизоров, статистика все равно покажет падение промышленного производства. За этими двадцатью процентами могут крыться и какие-то новые тенденции в политике самих предприятий.

Поэтому в нашей ситуации гораздо важнее отслеживать качественные сдвиги, изменения в экономике.

Наш прогноз строился следующим образом. Был определен круг экспертов, каждый из которых мог выдвигать свою гипотезу развития событий. Это высококвалифицированные экономисты, которые делали свои расчеты, опираясь в том числе и на профессиональную интуицию. И получился многовариативный сводный результат – обобщение. Так всегда бывает, когда вы беретесь рассматривать качественные процессы. Важно понять, что между оптимистическим и пессимистическим вариантами проходит русло, в котором будут развиваться события.

Вы обозначаете границы, «берега» – самое худшее и самое лучшее.

– Извините, Сергей Владимирович, но не напоминает ли ваша ситуация доктора Богомола из «Золотого ключика», который говорит: больной или жив, или мертв?

– Ну нет. У нас и оптимизм и пессимизм в пределах допустимого. Мы же не говорим (в отличие от некоторых), что через год будет подъем. Потому что это нереально. Таких крайностей, что пациент – народное хозяйство – уже жив или уже мертв, у нас нет. Суть этого прогноза – показать, что у любого правительства, каким бы оно ни было, есть определенный набор возможных действий. Очень ограниченный. Чуть-чуть сюда или чуть-чуть обратно.

Но очень чуть-чуть. Много не получается. Тот же Черномырдин сначала попробовал заморозить цены и одновременно дать льготные кредиты. И уже в новогоднюю неделю цены выросли на десять процентов. Раздались крики: «Пятьдесят процентов в месяц? Гиперинфляция!» И больше он в эту сторону не ходит…

Как только человек, попавший на этот уровень, пробует куда-то дернуться – тут же понимает: туда нельзя и сюда нельзя! И вообще попал в какой-то желоб для бобслея, по которому должен ехать. Его задача-максимум – не перевернуться. Можешь ехать быстрее, медленнее, не трястись на поворотах, но набор действий очень ограничен. И, если правительству чуть-чуть повезет – не случится пожара на КамАЗе и оно будет настойчиво в проведении своей линии – то мы можем выйти на оптимистический сценарий. Если правительству не повезет и оно будет пассивно обсуждать ситуацию, то можно скатиться к самому пессимистическому…

– А категория «везения» в вашем прогнозе какое место занимает?

– Очень незначительное. Трудно сказать, что это такое. Вот сгорел КамАЗ – не повезло, причем не только кому-то лично, всем нам. Даже просто отсутствие заказов от КамАЗа означает потерю десяти миллиардов рублей – неполученных налогов плюс выплаты пособий по безработице. Это без учета самого завода и его социальной сферы, которая тянет на тридцать пять миллиардов в год.

-А где же «везение»? Или вы считаете: если не рухнуло – уже хорошо?

– Повезет, если нефть найдут где– нибудь в Подмосковье. Много. Дешево и сердито.

Но в это не верится. Поэтому, скорее, категория везения – это совладение нескольких независимых друг от друга процессов. Резонанс. Скажем, начинает правительство в очередной раз проводить жесткую финансовую политику, зажимать денежную массу, чтобы погасить инфляцию, а именно к этому моменту директора вдруг поняли, что от государства больше ничего не получишь. И результат как в Болгарии – взаимного зачета долгов никому не производили и погасили за счет этого инфляцию. У нас сегодня, чтобы этого добиться, должно «повезти».

– А если разбить «везет-не везет» на составляющие? Если взять финансовую сферу, возможен ли здесь случайный прохожий, который своими действиями вызовет лавину позитивного или негативного свойства? Образно говоря, бросит окурок – и спалит КамАЗ?

– Это старый вопрос о роли личности в истории. Я считаю, что может. Если есть какая-то направленность исторических событий и вы действуете в том же направлении, то каким-то образом можете ускорить процесс. Если наоборот, в конечном итоге вы обречены на неудачу. Думаю, сегодня сказать, что может сделать личность в финансовой политике, трудно. К сожалению, личностей в министерстве финансов, за исключением самого министра, нет.

– А возможны ли такие пиковые точки, когда чей-то частный поступок даст стимул для качественного скачка в экономике? Или все мы на этом празднике жизни – простые статисты?

– Понимаете, единица – ноль, единица тоньше писка. Конечно, от среднестатистического человека, обывателя мало что зависит. Но от того, как ведет себя население, зависит очень многое. Вот даже чисто гипотетическая ситуация – начинают ползти слухи, что будет денежная реформа и что обменивать будут только наличные1 А вклады в Сбербанке пропадут. Или будут обменивать десять к одному. Представляете, что качнет твориться с наличностью? Сколько денег надо будет выбросить в обращение? Вот, нашелся кто-то, пустил слух…

Или, говорят, если пятьдесят процентов в месяц – это гиперинфляция, если меньше-то нет. А вообще-то гиперинфляция – это психологический феномен в поведении людей. При тридцатипроцентной инфляции в месяц практически во всех странах люди требуют выплаты зарплаты еженедельно. А у нас как платили два раза в месяц, так и платят. И ходим мы с карманами, набитыми деньгами. И вроде чувствуем, что хорошо бы их потратить сразу, а, с другой стороны, понимаем, что жить нужно еще две недели и через десять дней тоже надо будет что-то есть.

– Люди живут стереотипами стабильного общества, несмотря ни на что?

-Да. И если вдруг этот стереотип поменяется и люди начнут мгновенно тратить деньги, вот тогда-то и наступит гиперинфляция. Казалось бы, и сейчас можно скупать макароны, мыло, крупы – все, что способно храниться. А они лежат на прилавках. Не говоря о всяких напитках. Народ как-то держится. Да, нет молока, трудно купить сыр. Но к гиперинфляции это не имеет отношения. Потому что в этом случае население должно сметать все, что хранится больше трех дней.

– Вы в своем прогнозе затрагиваете макроуровень, а если говорить об обывателе?

– Его сознание является гораздо более рыночным, чем мы (в том числе и средства массовой информации) привыкли думать. Хотя это трудно доказать на цифрах.

Говорят, что реальные доходы населения упали в два раза. Но по жизни этого не видно, а значит, люди ищут и находят выход. Все, кто моложе сорока, помимо официального, имеют как минимум еще один источник доходов. Пытаются как-то крутиться, поняв, что на государство рассчитывать нечего. Пожилым, конечно, труднее.

– Ваши политические предсказания окрашены, если так можно выразиться, в серые тона, а о «простых смертных» вы говорите с проблесками оптимизма. Как вы разрешаете это противоречие?

– Мы в такой ситуации, когда спастись, помочь себе и стране можем только сами. Никакая западная помощь ничего не решит. Не хватит ее: сколько ни дадут, все промотаем. Серый цвет» перспектив во многом определяется тем, что официальная статистика ничего не знает о частном секторе. Уже в 1991 году я оценивал долю выведенного из-под прямого государственного управления сектора – аренды, кооперативов и т. п. – в двадцать процентов валового национального продукта.

Сегодня доля частного сектора гораздо выше. Есть огромная часть национального богатства, о которой статистика не может судить. Мы даже не знаем, сколько в стране коммерческих ларьков. А оборот каждого из них в Москве – 80 тысяч в день!

При норме прибыли пятьдесят процентов получается не менее пятнадцати-двадцати тысяч рублей на человека. Это деньги, которые нигде не учтены, – личный доход. А посмотрите на частное строительство, которого официальная статистика тоже не замечает. Огромное количество настоящих особняков, а не времянок до первого пожара.

Нет даже выборочной статистики. Налоги никто не платит, потому что доходы не учтены. Не говорю, что это хорошо, но в отношении нашего населения я спокоен.

– Можно ли судить людей за то, что они не сообщают в налоговую инспекцию о своих доходах?

– По нормам нашей морали – нельзя. У нас как-то исторически сложилось, что обман государства считается за доблесть. «Любовь» здесь взаимная. В Америке – там можно попытаться спрятать часть доходов, но вот вообще не платить налогов нельзя. Впрочем, наши американцы» уверяют, что это не проблема – если совсем не сдавать декларацию, то о тебе словно и не знают.

– Вы могли бы дать какие-то рекомендации по выживанию в нынешней финансовой ситуации? Что могло бы помочь каждому?

– Здесь мое сознание как бы раздваивается. С точки зрения личных сиюминутных интересов, я могу посоветовать вам тратить деньги, а не хранить их. А вам как члену общества я должен советовать вкладывать их в банки, акции, словом, копить.

И тот, и другой подход имеет право на жизнь… Хотя в первом случае возникает такая опасность, что, привыкнув тратить, вы не сможете в какой– то момент, когда все начнут накапливать, остановиться. Прозеваете момент стартового накопления. Так что будущее, по-моему, за вторым.

ПРОГНОЗЫ

Политические предпосылки

Критически важным фактором для развития экономики в предстоящий период будет политика. Возможно, ее влияние окажется даже более сильным, чем в последние два года, хотя и в это время экономика в значительной мере была заложницей политики.

Исходя из нынешнего положения дел, можно предложить для анализа три базовых варианта развития политической ситуации в ближайшей перспективе.

Сценарий I – усиление конфронтации.

Россия в нынешнем переходном состоянии предрасположена к социальной и политической поляризации. С углублением экономического кризиса увеличивается и становится значительной та часть населения, которая может оказаться восприимчивой к экстремистским лозунгам. Центристы будут пребывать в аморфном состоянии и не смогут противостоять крайним течениям, усилению конфронтации и поляризации. Они не найдут общего языка с «Демократическим выбором» из-за сильного влияния в нем радикалов, взаимного недоверия, а также собственных консервативных тенденций. Противостояние законодательной и исполнительной ветвей власти будет усиливаться, парализуя способность обеих к эффективным действиям в экономике.

При подобном развитии событий победителей, вероятнее всего, не будет. «Демократический выбор» сам победить не может, даже при активной поддержке Президента, ибо эйфория августа 91 прошла, а ответственность за углубление экономического кризиса и болезненность реформ легла на «демократов». Следующая волна симпатий к демократам и реформаторам еще далеко впереди. Правые сами по себе также победить не смогут, по крайней мере в ближайший год. Но углубление кризиса и упрямство демократических радикалов будут работать на них, и опасность правого переворота при известных условиях может рассматриваться как вполне реальная.

Более вероятно продолжение изматывающей борьбы Парламента с Президентом, чреватой дальнейшим падением авторитета государственной власти, ростом насилия и беззакония, обособлением регионов. При этом реформы и восстановление экономики будут по существу блокированы. Первый сценарий можно считать худшим и, к сожалению, весьма вероятным.

Сценарий II – консолидация справа.

Такая консолидация наметилась на VII Съезде в форме возможного объединения право-левых (вместе с коммунистами) и консервативного центра. Последующие съезды лишь подтвердили ее продолжение. В этом случае можно предположить победу законодательной власти над исполнительной, превращение Президента в церемониальную фигуру, подчинение Правительства Парламенту. Парламент по самой своей природе будет толкать контролируемое им Правительство к популизму. При этом сценарии реформирование и оздоровление экономики затягивается, скатывается к консервативному варианту, а, возможно, и просто блокируется популизмом, что может привести к переходу II сценария в первый.

Сценарий III – консолидация в центре.

Для этого должна произойти перегруппировка политических сил и выделение в итоге сильного центра, который сам по себе может быть двухполюсным: один полюс формируют умеренные либералы, другой – умеренные консерваторы, оппонирующие друг другу, но готовые сотрудничать в противостоянии правому и левому радикализму, в принятии новой Конституции, в утверждении сильной исполнительной власти, способной последовательно проводить реформы. Для реформирования экономики этот вариант наиболее предпочтителен, хотя надо отдавать себе отчет в том, что он уже не допускает чересчур резких, радикальных шагов как в экономической, так и в политической сферах.

В пользу этого варианта говорит то, что, несмотря на объективную предрасположенность общества к поляризации, тем не менее большая его часть тяготеет к умеренности, что и показала реакция общественности на политические конфликты во время последних съездов.

К сожалению, этот сценарий, будучи близок к оптимальному в нынешних условиях, имеет не очень много шансов на успех. Слишком сильно желание добиться победы на путях конфронтации. И все же, даже если удастся укрепить исполнительную власть, что в принципе благоприятно для реформирования и оздоровления экономики, рано или поздно этой власти придется искать социально-политическую опору и, следовательно, возвращаться к идее консолидации. И именно за этот сценарий надо бороться.

Экономический прогноз

Экономические прогнозы будут строиться исходя из следующих предпосылок, лежащих за пределами экономики:

– развитие политических событий в России с учетом изложенных выше сценариев;