Текст книги "Журнал «Если», 1993 № 07"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Филип Киндред Дик,Грегори (Альберт) Бенфорд,Даллас МакКорд "Мак" Рейнольдс,Сергей Алексашенко,Татьяна Никулина,Олег Феофанов,Джеймс Томпсон,Майкл Миллер,Эммануил Гушанский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

«Так, – думал он, – здесь-то уж я покажу, на что способен». Он начал печатать. Он писал, не отрываясь, несколько часов подряд, восхищаясь изумительным действием гексаамфетаминных стимуляторов, не ощущая ни малейших признаков усталости. Работа давалась ему даже легче обычного, настолько ясной были его голова. В семь тридцать, когда в окно уже заглянул первый солнечный луч, он прошел на кухню и стал готовить завтрак.

«Итак, снова на работу. За пульт к Даниэлю Мэйджбуму». Стоя у стола с куском поджаренного хлеба в руке, он принялся просматривать напечатанные страницы. Диалоги были написаны живо и естественно – недаром он столько лет занимался подобными вещами. Теперь он перешлет рукопись экспресс-почтой Хентмэну в Нью-Йорк; через час она окажется в руках у комика.

В двадцать минут девятого, когда он брился в ванной, раздался звонок видеофона. Первый звонок после того, как видеофон был установлен.

Подойдя к аппарату, он включил его.

– Алло.

На миниатюрном экране возникло лицо девушки, ошеломляюще красивое, с ирландскими чертами. Чак моргнул.

– Господин Риттерсдорф? Я Патриция Вивер; как я только что узнала, что Банни Хентмэн собирается дать мне роль в сериале, который вы пишете. Я хотела узнать, нельзя ли посмотреть рукопись? Я просто умираю от желания взглянуть на нее, вы не представляете, сколько лет я мечтала попасть в программу Банни.

– Хорошо, я вышлю вам копию. Но рукопись еще не закончена, и Банни не видел ее. Не знаю, что именно он оставит для окончательного варианта. Может быть, ничего.

– Банни так хорошо отзывался о вас, – пропела девушка, – я уверена, он оставит все. Пожалуйста, пришлите мне рукопись; я дам вам свой адрес. Кстати, я живу не так далеко от вас: вы в Северной Калифорнии, а я чуточку южнее, в Санта-Монике, недалеко от Лос-Анджелеса. Мы можем встретиться, если хотите. Почитаем вместе мою роль.

Ее роль. «Боже, – подумал он, – я ведь не написал еще ни строчки для грудастой шпионки, подруги Зигги».

Он успел сделать только диалоги Зигги Троца со своей занудой женой. Оставался один выход: отпроситься из ЦРУ на полдня и сочинить сцену с подругой.

– Знаете что? – сказал он. – Я привезу вам рукопись. Сегодня вечером. Давайте адрес.

Чак принялся искать листок бумаги и ручку. К черту Мэйджбума – он еще никогда не встречал такой красотки. Теперь все остальное не имело значения, ведь перед ним вырисовывалась такая перспектива!

Записав адрес девушки, Чак дрожащей рукой повесил трубку и стал собирать разбросанные листы рукописи.

По пути в город Чак отправил конверт ракетной экспресс-почтой на адрес нью-йоркского офиса Хентмэна. Дело было сделано. Сидя за пультам, он сможет представить сцену с Патрицией Вивер; к обеду она сформируется у него в голове, и он отпечатает ее. В восемь вечера он с готовой рукописью полетит в Санта-Монику.

«Все складывается не так уж плохо, – решил он. – По крайней мере, начинаю выбираться из кошмара».

Доехав до здания ЦРУ на улице Сансом, Чак вошел в знакомые широкие стеклянные двери.

– Риттерсдорф, – окликнул его чей-то голос. Перед ним стоял Роджер Лондон. Строгое лицо шефа было хмурым, и он разглядывал Чака с явным неудовольствием.

– Пройдемте в мой кабинет.

«Опять душеспасительная беседа?» – думал Чак, поднимаясь по ступенькам вслед за начальником.

– Господин Риттерсдорф, – сказал Лондон, как только закрыл дверь, – мы установили в вашей комнате спецаппаратуру и знаем, чем вы занимались после нашего ухода.

– А чем я занимался?

Чак был совершенно уверен, что за всю свою жизнь не сделал ничего такого, что могло бы заставить его коллег из ЦРУ применить против него самого столь известные ему средства… Может быть, в разговоре с липкой плесенью он сказал лишнее? Приборы, разумеется, не смогли засечь мысли ганимедянина. Однако Чаку смутно припоминалось, что он сказал что-то насчет затруднительной ситуации, в которой оказался из-за идеи сценария, пришедшей в голову Хентмэну, где человек убивает свою жену с помощью симулакрума ЦРУ. Но это ведь ничего…

– Вы не спали всю ночь. Вы работали. А это нельзя сделать без возбуждающих наркотических препаратов, которые запрещены на Земле. Таким образом, вы поддерживаете контакты с неземным существами, которые снабжают вас подобными препаратами. В связи с этим… – Лондон в упор посмотрел на Чака, – Я временно отстраняю вас от работы. Из соображений государственной безопасности.

Ошеломленный Чак произнес:

– Но работа в двух местах необходима мне…

– Любой сотрудник Управления, если он настолько глуп, чтобы употреблять неземные стимулирующие вещества, не в состоянии нормально выполнять свою задачу здесь. Сегодня работой с Даниэлем Мэйджбумом займется бригада из двух человек:

Питер Петри и другой сотрудник, с которым вы не знакомы, Томас Шнайдер. – На суровом лице Лондона появилась насмешливая улыбка. – А вы можете всецело посвятить себя писательскому труду… Если вас не выгонят и оттуда.

– Как это – выгонят? – Чак ничего не мог понять. Он же заключил с Хентмэном контракт… Лондон произнес:

– Если наша теория верна, то вы станете не нужны Хентмэну, как только он узнает, что у вас больше нет доступа к симулакруму Даниэлю Мэйджбуму. Поэтому, как мне кажется, через несколько часов… – Лондон взглянул на свои наручные часы. – Так…, значит, ближе к вечеру вам придется столкнуться с тем неприятным фактом, что у вас не осталось никакой работы. Тогда, мне кажется, вы образумитесь и будете рады видеть в нас своих единственных работодателей.

Лондон открыл дверь кабинета, выпроваживая Чака.

– Да, кстати, – добавил он, – может, вы соблаговолите сообщить, кто снабжает вас незаконными стимуляторами?

– Я не принимаю стимуляторов, – произнес Чак, ощущая всю фальшивость своих слов. Его раскусили, и с этим уже ничего не поделаешь.

– Слушайте, почему вы не хотите пойти нам навстречу? – поинтересовался Лондон. – Бросьте работать на Хентмэна, назовите своего поставщика – и получите доступ к Мэйджбуму через пять минут; я сам организую это. По какой причине вы…

– Деньги, – сказал Чак. – Мне нужны деньги с обоих мест работы.

«Меня шантажировали», – подумал он, но не стал говорить этого вслух.

– Ладно, – махнул рукой Лондон. – Идите. Надумаете бросить работу у Хентмэна – позвоните. Может, мы сумеем договориться на одном этом условии. – Он придержал для Чака дверь.

Очнувшись, Чак обнаружил, что спускается по широким ступеням главного входа здания ЦРУ. Случилось невероятное: он потерял работу, которой занимался столько лет.

И похоже, это было только начало. Теперь до Мэри не добраться. Черт с ней, с зарплатой – Хентмэн платит намного больше. Но без симулакрума он не сможет выполнить свой план. Не стоило так долго откладывать. Мысль о том, что он в конце концов расквитается с Мэри, поддерживала его последнее время. Теперь впереди – вакуум. Пустота. Существование потеряло смысл.

Чак развернулся и, как во сне, заковылял обратно, вверх по ступеням. Охранник в форме преградил ему дорогу.

– Весьма сожалею, господин Риттерсдорф. Но у меня приказ не пропускать вас.

– Мне снова нужно увидеть господина Лондона, – проговорил Чак. – Всего на одну минуту.

Охранник снял с пояса рацию и переговорил по ней.

– Все в порядке. Можете пройти в кабинет господина Лондона. – Охранник отошел в сторону, и широкие стеклянные двери автоматически открылись.

Минуту спустя Чак снова оказался в отделанный деревянными панелями кабинет.

– Ну так что, решили? – спросил Лондон.

– Я просто хотел сказать вам одну вещь. Если Хентмэн не уволит меня, не будет ли это прямым доказательством того, что ваши подозрения безосновательны?

Чак подождал, давая возможность шефу обдумать сказанное. Лондон напряженно сдвинул брови, однако не отвечал.

– Если Хентмэн не уволит меня, то я официально обжалую факт отстранения меня от работы в Комиссии по Делам Государственных Служащих и докажу…

– Вы уволены, – спокойно сказал Лондон. – По причине использования вами запрещенных возбуждающих препаратов. Если говорить откровенно, мы уже обнаружили их в вашей комнате. Это ГБ-40. С его помощью вы сможете преспокойно работать двадцать четыре часа в сутки. Поздравляю. Теперь, когда вам не нужно появляться здесь, вы все это время можете посвятить своей новой литературной работе. Желаю удачи.

Лондон сел за стол и начал изучать какой-то документ. Разговор был окончен.

– Но вы убедитесь, что ошиблись, – возбужденно сказал Чак, – когда узнаете, что Хентмэн не уволил меня. Я попросил бы вас пересмотреть свое мнение, если это случится. Прощайте.

Он вышел из кабинета, со стуком захлопнув за собой дверь. «Да, прощайте, – думал он. – Быть может, навсегда».

Снова очутившись на залитом утренним солнцем тротуаре, Чак в нерешительности остановился, не обращая внимания на толкавших его многочисленных пешеходов.

«Что теперь? – спрашивал он себя. – Второй раз ломается жизнь. Сначала разрыв с Мэри, теперь вот это. Не слишком ли много за такой короткий срок? Что же у меня остается?»

Оставалась работа у Хентмэна. И только она.

Добравшись домой на беспилотном наземном такси, он лихорадочно, с отчаянной решимостью, бросился к пишущей машинке и принялся сочинять сцену для Патриции Вивер. Забыв обо всем, он сузил свой мир до размеров клавиатуры и белого листа бумаги.

«Придумаю для нее сногсшибательную роль, – внушал он себе. – И может быть, получу кое-что взамен».

Около трех часов дня он закончил печатать, поднялся на ноги и потянулся, почувствовав усталость во всем теле. Однако голова была на удивление ясной.

«Значит, они установили в комнате аппаратуру, – вспомнил он вдруг. – Фиксируют каждое мое движение».

Специально для тех, кто будет прослушивать запись, он громко произнес:

– Эти выродки из Управления шпионят за мной. Сволочи! Как я рад, что наконец-то вырвался из этого болота подозрительности…

Он замолчал, так как понял, насколько глупо себя ведет. Выключив машинку, он прошел на кухню и начал готовить обед.

В четыре часа, припудренный, чисто выбритый и надушенный лучшим одеколоном, какой только могла произвести парфюмерная промышленность двадцать первого века, в новом марсианском костюме – черном с голубыми звездочками, – он вышел из дому с рукописью под мышкой и направился к стоянке реактивных такси, собираясь лететь в Санта-Монику, к Патриции Вивер.

Зачем – он и сам не знал, однако был полон смутных надежд.

«А если у меня с ней ничего не выйдет? Что тогда?»

Он надеялся, что ему не придется отвечать на этот вопрос. Он уже и так потерял слишком много – привычный мир попал в некий безжалостный процесс усечения, словно туша под нож мясника. Система восприятия жизни нарушилась: по ночам он привык ощущать тело Мэри, а днем – дружески-деловой настрой работы в Управлении. Теперь он оказался в пустоте. Нужно было немедленно заполнить ее чем-то – все его существо страстно желало этого.

Он сел в такси и сообщил водителю адрес Патриции, затем, устроившись поудобнее, стал просматривать отпечатанные страницы, внося незначительные исправления.

Час спустя, в начале шестого, машина снизилась над крышей старинного девятиэтажного дома, облицованного красной плиткой.

«Вот она, новая жизнь, – подумал Чак. – Начинаю дружить с хорошенькими пышногрудыми телекрасотками…»

Машина приземлилась. Чак дрожащими руками достал бумажник.

Глава 9

Патриция Вивер оказалась дома.

«Добрый знак», – промелькнуло у него в голове.

Увидев его, она сказала:

– А-а, это уже автор с моей рукописью. Проходите. Не ждала вас так рано, вы же сказали…

– Я закончил раньше, чем предполагал.

Чак вошел, сразу обратив внимание на изысканную, по последней моде, обстановку квартиры. Мебель была в псевдоиндейском стиле, относящимся к периоду ацтеков доколумбовой эпохи. Такой стиль отражал последние археологические исследования, и мебель, конечно же, была изготовлена по индивидуальному заказу. На стенах висели «живые» картины, которые постоянно менялись, издавая легкий шум, напоминавший отдаленный гул океана. Или, скорее, жужжание эскалаторов в метро, решил Чак. Но этот звук не создавал ощущения уюта.

– Значит, вы принесли рукопись, – задумчиво проговорила Патриция. На ней было модное парижское платье, что казалось странным в столь ранний час. Такие платья Чак видел только по телевизору или в журналах – конечно же, сотрудницы Управления, с кем он привык ежедневно общаться, не носили таких. Платье было чрезвычайно сложным по конструкции: оно как бы состояло из гигантских лепестков неземного цветка, которые оставляли правую грудь девушки полностью открытой. Может быть, она ждет еще кого-нибудь? Банни Хентмэна, например?

– Я собиралась на коктейль, – объяснила Патриция. – Сейчас позвоню и отменю его. Она направилась в соседнюю комнату, громко стуча длинными острыми каблуками по псевдогрязному синтетическому полу.

– Надеюсь, роль вам понравится, – сказал Чак ей вслед, неуверенно озираясь вокруг и чувствуя, что пришел не вовремя. Атмосфера была чересчур изысканной для него: парижское платье, мебель ручной работы, движущиеся картины… Чак засмотрелся на одну из их, представлявшую быстро меняющиеся пейзажи неземных миров… Чак заметил, что изображения никогда не повторялись.

– Все в порядке, мне удалось застать его еще в студии. – Она не стала уточнять, кого именно, и Чак решил не спрашивать. – Может быть, выпьете что-нибудь?

Патриция направилась к «древнему» серванту, открыла дверцу бара и стала доставать разноцветные бутылки.

– Вот. Угощу вас венерианской настойкой. Если смешать ее с «Черным Жуком»… У себя в Северной Калифорнии вы не найдете ничего подобного. – Она принялась смешивать напитки.

– Давайте, я помогу вам? – проговорил Чак, подходя к девушке и ощущая себя серьезным и галантным кавалером.

– Нет, – что вы. – Патриция протянула ему стакан. – Хотела узнать у вас одну вещь. Скажите, моя роль – большая?

– Как вам сказать… – Он постарался увеличить ее, насколько это было в его силах, однако… Роль все равно получилась незначительная. Ей была брошена только кость, а мясо – как и предполагалось – досталось Банни.

– Значит, снова одни эпизоды. – Патриция с озабоченно-профессиональным видом уселась на кушетку, напоминавшую деревянную скамью; лепестки платья легли по сторонам, словно огромный распустившийся цветок. – Дайте, я посмотрю…

Чак сел на стул напротив девушки и подал ей рукопись. Здесь была часть, которую он уже выслал Банни, а также последняя сцена с ее ролью, еще не виденная комиком. Возможно, он поступает не совсем правильно, показывая сценарий актрисе, когда тот еще не одобрен… Но Чак уже решился, и ему было все равно.

– А вот эта, другая героиня, – проговорила Патриция; у нее не заняло много времени, чтобы схватить суть. – Жена Зигги. Зануда, которую он хочет убить. У нее роль гораздо больше моей: она появляется почти во всех эпизодах, а я только в одном, вот в этой сцене. – Она указала на страницу. – Когда Зигги сидит у себя на работе…, в штабе ЦРУ и подруга приходит к нему…

Патриция была права. Он сделал все, что мог, но факт оставался фактом. Девушка была профессиональной актрисой, и ее было трудно обмануть.

– Я сделал все, что в моих силах, чтобы увеличить вашу роль, – честно признался Чак.

– Это одна из тех ужасных ролей, где женщине нужно просто присутствовать и выглядеть сексуальной, – сказала Патриция. – Я не хочу появляться в кадре в облегающем платье с открытой грудью только для того, чтобы служить орнаментом. Это работа статиста. Я актриса, я хочу играть. Патриция протянула Чаку рукопись.

– Пожалуйста, господин Риттерсдорф, я вас очень прошу: напишите для меня нормальную роль. Банни ведь еще не видел этого, не так ли? Пусть это будет нашей маленькой тайной. Может, мы вместе придумаем что-нибудь. Как насчет сцены в ресторане? Зигги встречается со своей девушкой – Шэрон – в маленьком уединенном ресторанчике; в это время появляется жена… Зигги специально встречается с подругой здесь, чтобы скрыться от жены… Следует эмоциональная сцена, в которой Шэрон – то есть я – и проявляет свое актерское дарование.

– М-м-м… – Чак медленно потягивал напиток: странную сладковатую смесь, напоминавшую мед. «Из чего же она состоит?» – подумал он. Патриция уже выпила свою порцию и опять подошла к бару, чтобы приготовить себе новую.

Он тоже поднялся и встал рядом; маленькое обнаженное плечо касалось его рукава, и он ощущал необычный аромат приготовляемого напитка. Одним из ингредиентов являлось содержимое толстой бутылки черного цвета с изображенным на ней жуком.

– Эта бутылка с Альфы I, – объяснила Патриция. – Банни подарил ее мне; она досталась ему от знакомых альфанцев. Банни знаком со многими существами с разных планет. Разве вы не знаете, что он некоторое время жил в Альфанской системе? – Она взяла стакан, повернулась к Чаку и медленно и задумчиво пригубила напиток. – Мне бы хотелось побывать в другой звездной системе… Там человек, наверно, чувствует себя гигантом…

Поставив свой стакан, Чак положил руки на плечи Патриции; парижское платье хрустнуло.

– Я мог бы сделать вашу роль побольше, – произнес он.

– Да. – Патриция положила голову ему на грудь и вздохнула. – Она так много значит для меня.

Ее каштановые волосы щекотали ему нос. Чак взял у нее из рук стакан, отхлебнул из него и поставил на сервант.

Потом они оказались в спальне.

«Выпивка, – подумал он. – Я же смешал спиртное с незаконным стимулятором ГБ-40, который мне дал этот чертов Смайл Жидкий Студень».

В спальне было почти совсем темно, однако он смог различить, оторвав голову от подушки, что Патриция Вивер сидит на краю кровати и расстегивает какие-то замысловатые крючки на платье. Наконец платье упало с ее плеч; она встала и осторожно повесила его в шкаф. Потом он заметил, что она делает что-то со своими грудями. Приглядевшись, он понял, что она массировала грудную клетку. Очевидно, парижское платье имело внутри нечто вроде корсета, от которого она теперь с облегчением освободилась. Обе груди были идеальной формы и казались синтетическими. Когда она двигалась, они совершенно не колебались – левая, так же как и ранее виденная им правая, были как будто набиты чем-то плотным.

Как только Патриция упала на широкую кровать, как камень на поверхность озера, раздался звонок видеофона.

– Черт побери… – вздрогнув, сказала Патриция. Она соскочила с кровати и стала искать халат, а найдя его, бросилась босиком из комнаты, на ходу затягивая пояс. – Я сейчас вернусь, милый, – произнесла она обыденным тоном, – лежи-лежи, не вставай.

Чак лежал и смотрел на потолок, наслаждаясь мягкостью постели и свежестью белья. Ему казалось, прошло очень много времени. Он чувствовал себя очень счастливым; не хотелось ни о чем думать.

Вдруг он заметил на пороге спальни Патрицию; распущенные волосы свободно ниспадают по плечам. Чак ждал, однако она не приближалась. Внезапно он понял, что девушка и не собирается этого делать. Чак резко сел на кровати; все его сладостное чувство мгновенно испарилось.

– Кто это звонил? – спросил он.

– Банни.

– Ну и?…

– Все отменяется. – Она направилась к шкафу и достала простую юбку и блузку. Потом подобрала лифчик и трусики и удалилась, намереваясь, очевидно, одеваться где-нибудь в другом месте.

– Что отменяется? – Чак спрыгнул с кровати и начал лихорадочно одеваться. Патриция скрылась; где-то рядом хлопнула дверь. Она не отвечала – вероятно, даже не расслышала вопроса.

Когда он, уже одетый, завязывал шнурки на ботинках, девушка снова появилась, тоже полностью одетая. Подойди к зеркалу, она стала расчесывать волосы. На ее лице не отражалось никаких эмоций – казалось, она находилась за много световых лет отсюда.

– Скажите, что случилось? – повторил Чак. – Что сказал Банни?

– Ну, сказал, что не собирается использовать вашу рукопись, и если я звонила вам, или вы звонили мне… – Она впервые с момента звонка осмысленно посмотрела на Чака, словно только что заметила его присутствие. – Я не стала говорить, что вы у меня. Но он сказал, что если я буду говорить с вами… В общем, ваша идея сценария ему абсолютно не понравилась, и он больше не хочет тратить на нее время.

– МОЯ ИДЕЯ?

– Да, вся ваша рукопись. Он получил посланные вами страницы и нашел их ужасными.

Чак почувствовал, как у него запылали уши; в голове разлилась боль, лицо онемело.

– Дак и Джонс, его постоянные авторы, пишут сейчас совершенно новый сценарий, – заключила Патриция. Подле долгой паузы Чак хрипло спросил:

– Должен ли я связаться с ним?…

– Он ничего не сказал. – Закончив расчесывать волосы, она снова исчезла. Поднявшись, Чак последовал за ней. Она сидела в гостиной рядом с видеофоном и набирала номер.

– Кому вы звоните? – требовательно спросил Чак.

– Одному знакомому, – отрешенно ответила Патриция, – он отведет меня в ресторан поужинать.

Надтреснутым от досады голосом Чак произнес:

– Позвольте мне отвести вас в ресторан. Мне бы очень этого хотелось.

Девушка даже не стала затруднять себя ответом; она продолжала вызывать нужный ей номер.

Чак подошел к древней индейской скамье и стал собирать разбросанные листы рукописи и запихивать в конверт. Тем временем Патриция договаривалась об ужине; он слышал ее мягкий мелодичный голос.

– До встречи, – бросил Чак, надев пальто. Девушка не поднимала глаз от экрана, поглощенная разговором. Чак вышел из квартиры, хлопнув дверью.

Направляясь по ковровой дорожке к лифту, он дважды споткнулся.

«Черт, – подумал он, – проклятый напиток все еще действует. Может, мне все это привиделось… ГБ-40 смешался с этим…, как его?… Черным Тараканом»…» Голова раскалывалась, на душе было мерзко. Он старался сосредоточиться только на одной мысли: поскорее выйти да улицу, выбраться из этой ужасной Санта-Моники и вернуться в Северную Калифорнию, в свою комнату…

Был ли прав Лондон? Мысли Чака путались; возможно, Хентмэну просто не понравилась рукопись. Однако если посмотреть на дело с другой стороны…

«Я должен позвонить Банни, – решил он наконец. – Срочно. Почему я не набрал номер прямо из квартиры Патриции Вивер?»

Чак обнаружил видеофонную кабину на первом этаже, недалеко от лифта; зайдя в нее, он стал набирать номер фирмы Хентмэна. Потом вдруг остановился и повесил трубку обратно на рычаг. «Нужно ли мне знать? Смогу ли я выдержать второе увольнение?»

Прикрыв дверь кабины, он в нерешительности замер. Прошло несколько секунд. «Надо подождать, успокоить нервы. Пока из меня не выйдет эта альфанская смесь».

Чак вышел из парадной на вечереющую улицу. Засунув руки в карманы пальто, он бесцельно побрел по тротуару. Однако волнение не спадало. Напротив, отчаяние с каждым шагом все больше овладевало им. Все вокруг него распадалось в прах, он падал в какую-то пропасть.

Чак не ощущал в себе сил, способных остановить это падение. Он мог только беспомощно ждать дальнейших проявлений скрытых процессов, слишком глобальных для понимания.

Он очнулся оттого, что автоматический женский голос повторял: «Пожалуйста, уплатите еще двадцать пять центов. Просьба не засовывать в аппарат купюры, пользуйтесь монетами».

Моргнув, он понял, что снова находится в видеофонной кабине. Но кому он звонит? Банни Хентмэну? Порывшись в карманах, он нашел четвертак и опустил его в прорезь под экраном. Экран сразу же очистился от помех и на нем возник образ.

Это был явно не Банни Хентмэн: на него смотрело озабоченное лицо Джоанны Триест.

– Что случилось? – заговорила она. – Чак, ты выглядишь ужасно. Ты болен? Откуда ты звонишь?

– Из Санта-Моники, – проговорил он, предполагая, что все еще был там. По крайней мере, он не помнил обратного переплета в Сан-Франциско. Да и времени прошло не так много…, или ему казалось? Чак посмотрел на часы: девятый час.

– Послушай…, дело в том, что меня сегодня утром отстранили от работы в ЦРУ, а теперь…

– Я очень тебе сочувствую, – сказала Джоанна, плотно прижимая трубку к уху.

– Спасибо. А теперь, кажется, меня уволил и Банни Хентмэн. Но я не совсем уверен, потому что, откровенно говоря, просто боюсь ему звонить.

Некоторое время оба молчали, разглядывая друг друга. Потом Джоанна мягко сказала:

– Послушай, Чак, успокойся. Тебе нужно позвонить Хентмэну. Или, если хочешь, я позвоню сама. Скажу, что я твой секретарь или еще что-нибудь – не волнуйся, я найду, что сказать. Дай мне номер твоей кабины. И не вздумай вешать нос – я уже достаточно хорошо знаю тебя. Если ты дашь волю отчаянию, снова замыслишь самоубийство, я не смогу помочь тебе – не успею.

– Спасибо тебе, – сказал Чак. – Рад слышать, что хоть кому-то я не безразличен.

– На тебя и так свалилось слишком много, – проговорила Джоанна в своей мягкой, интеллигентной манере. – Разрыв с женой, теперь…

– Позвони ему, – прервал Чак. – Вот номер. – Он поднес клочок бумаги к экрану; Джоанна переписала номер.

Повесив трубку, он остался в кабине и закурил. В голове начало проясняться; он задумался о том, что же делал последние два часа. Мышцы ног одервенели и ныли от усталости – наверное, он куда-то шел. Бесцельно слонялся по улицам Санта-Моники без единой мысли в голове.

Нащупав в кармане упаковку с таблетками ГБ-40, он распечатал и проглотил одну. «Может, полегчает», – подумал он. Однако прояснение в мозгу не улучшило настроения. Ощущение полного краха по-прежнему не покидало его.

«Липкая плесень – вот кто мне нужен».

Позвонив в справочную Марин Каунти, Чак узнал номер комнатного видеофона Смайла Раннинга Клама в Замке Бездельников, опустил новую монету и набрал номер. В трубке долго раздавались длинные гудки, экран оставался серым.

«АЛЛО».

На экране появились сначала буквы, потом за ними стал просматриваться расплывчатый желтый силуэт. Ганимедянин, естественно, не мог воспользоваться звуковой связью.

– Это Чак Риттерсдорф.

Теперь слова побежали по экрану; желтый силуэт слегка заколыхался:

«С ВАМИ ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ, ГОСПОДИН РИТТЕРСДОРФ. Я НЕ МОГУ ЧИТАТЬ ВАШИ МЫСЛИ НА ТАКОМ РАССТОЯНИИ, ОДНАКО, СУДЯ ПО ИНТОНАЦИЯМ ВАШЕГО ГОЛОСА…»

– Вы можете повлиять на Хентмэна? – спросил Чак. «КАК Я УЖЕ ГОВОРИЛ, Я СОВЕРШЕННО НЕ ЗНАЮ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА».

Чак произнес:

– Похоже, он уволил меня. Может быть, вы постараетесь уговорить его взять меня обратно?…

«Я, так больше не могу, – думал он. – Мне нужна хоть какая-то работа».

– Ведь именно вы заставили меня подписать с ним контракт – на вас лежит доля ответственности за произошедшее. «ВАША РАБОТА В ЦРУ…»

– Окончена. Меня выгнали оттуда за связь с Хентмэном. – Помедлив, Чак грубо добавил:

– А он знает слишком много неземных существ.

«ПОНИМАЮ, – снова побежала вереница слов, – ВАША НЕВРОТИЧНАЯ СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА НЕ ПРОСТИЛА ВАМ ЭТОГО. Я ДОЛЖЕН БЫЛ ЭТО ПРЕДВИДЕТЬ. А ТЕМ БОЛЕЕ ВЫ – МНОГОЛЕТНИЙ СОТРУДНИК ЭТОЙ СЛУЖБЫ».

– Послушайте, – сказал Чак, – сейчас не время искать правых и виноватых. Я не для того позвонил, чтобы обвинять вас. Мне нужна работа, любая работа.

«Я должен получить ее сегодня, – сказал он себе. – Не могу ждать ни одного дня».

«МНЕ НЕОБХОДИМО ПОДУМАТЬ, – проинформировал его ганимедянин. – ДАЙТЕ МНЕ…»

Чак с остервенением бросил трубку на рычаг.

Потом он снова стоял и курил в тесноте кабины, размышляя о том, что скажет Джоанна, когда позвонит. «Если позвонит. Вдруг не захочет огорчать. Черт знает что! И это я, своими собственными руками…»

Аппарат заверещал.

– Джоанна? – закричал он в трубку. На экране возник образ девушки.

– Послушай, Чак, я позвонила по твоему номеру. К аппарату подошел некий господин Фелд. Он выглядел очень взволнованным. Все, на что был способен Фелд – это сказать, чтобы я смотрела сегодняшние газеты.

– Отлично. – Чак почувствовал, как у него похолодело внутри. – Спасибо. Постараюсь добыть какую-нибудь газету. Увидимся. – Отключив связь, он быстро вышел из будки и в тусклом свете уличных фонарей стал искать газетный автомат.

У большой светящейся витрины какого-то магазина он обнаружил то, что искал; через несколько секунд он уже разворачивал свежую вечернюю газету.

«Конечно же – на первой полосе. Хентмэна ведь знает вся страна».

ПОПЫТКА АРЕСТА БАННИ ХЕНТМЭНА ЗАКОНЧИЛАСЬ НЕУДАЧЕЙ. АГЕНТ НЕЗЕМНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ ПОСЛЕ ПЕРЕСТРЕЛКИ СКРЫЛСЯ Чак дважды перечитал заголовок, прежде чем уяснил его смысл. Итак, вот что случилось на самом деле: через разветвленную сеть сбора информации ЦРУ выяснило, что Банни Хентмэн уволил своего нового автора Чака Риттерсдорфа. Этот факт подтвердил версию ЦРУ о том, что Чак был нужен Хентмэну только из-за причастности к операции «Пятьдесят Минут» на Альфе III M2. Таким образом, давние подозрения по поводу Хентмэна подтвердились, и ЦРУ немедленно отреагировало. Однако комику удалось скрыться. Вероятно, его вовремя предупредил свой человек из Управления. Все было просто и вместе с тем страшно. Чак по инерции продолжал тупо смотреть на заголовок; руки, державшие газету, дрожали.

Значит, Хентмэн убежал. Несмотря на быстрые, отлаженные действия ЦРУ. Улетел на реактивном прыгуне из своего нью-йоркского офиса во время лазерной перестрелки с летающей группой захвата, как говорилось в статье. Где же он сейчас? Вероятно, на пути в Альфанскую систему. А где Чак Риттерсдорф? На пути в никуда. Перед ним расстилалась зияющая пустота без цели, друзей, смысла существования. Хентмэн, вероятно, позвонил Патриции Вивер и сообщил, что постановка отменяется, не позаботясь даже о…

Хентмэн позвонил Патриции вечером. После несостоявшегося ареста… Значит, Патриция должна знать, откуда он звонил. Или, по крайней мере, может знать… Во всяком случае, здесь есть за что зацепиться.

Остановив наземное такси, Чак быстро вернулся к велико? лепному зданию, в котором жила актриса; расплатившись с водителем, он бросился к запертой входной двери и нажал на кнопку переговорного устройства.

– Кто там? – Ее голос был все так же холоден и безразличен.

– Это Риттерсдорф, – сказал Чак. – Я оставил несколько листов рукописи у вас в квартире.

– Я не видела никаких листов. – В голосе девушки чувствовалась подозрительность.

– Если вы впустите меня на минуту, я сразу же найду их. Я прекрасно помню, где они лежат. И сразу же уйду, не волнуйтесь.

– Хорошо.

Толстая металлическая дверь щелкнула и открылась. Чак поднялся на лифте и обнаружил, что дверь в квартиру Патриции также открыта. Девушка стояла в гостиной, сложив руки на груди, и молча смотрела в окно, на панораму ночного Лос-Анджелеса.

– Ваших идиотских листков нигде нет, – проговорила она, – Если вы хотите…

– Откуда вам звонил Банни Хентмэн? – жестко спросил Чак.

Она удивленно посмотрела на него, подняв брови.

– Не помню.

– Вы видели хоть одну вечернюю газету?

Она долго не реагировала, потом пожала плечами.

– Возможно.

– Банни звонил вам после того, как скрылся от ЦРУ. Вам это известно так же хорошо, как и мне.