Текст книги "СООБЩЕСТВО НА КРАЮ"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– Они вполне могут оказаться достаточно талантливыми, – сказал он, – чтобы сочинить что-нибудь, что можно счесть веской причиной… Все-таки, если они и вмешались в наши разумы, то не сильно. Будь это, к примеру, Мул, он заставил бы нас в экзальтации и исступлении стремиться туда, крича от желания скорее прибыть. – Он показал на космическую станцию. – Вы чувствуете что-нибудь такое, Янов?

– Безусловно, нет.

– Видите, и я в состоянии рассуждать хладнокровно. Очень странно! Или, может быть, я в панике, не соображаю, обезумел и лишь тешу себя иллюзией, что предаюсь хладнокровным аналитическим рассуждениям?

Пелорат пожал плечами.

– Мне вы кажетесь разумным. Возможно, я тоже тешу себя иллюзиями и так же безумен, как вы, но такие споры нас никуда не приведут. Все человечество может быть безумным и подчиняться всеобщей иллюзии порядка, живя в то же время во всеобщем хаосе. Этого нельзя опровергнуть, и наш единственный выход – это доверять своему рассудку… Между прочим, – добавил он вдруг, – я тоже немного порассуждал.

– Да?

– Вот мы все говорим о Гее как о планете Мулов или возрожденного Второго Сообщества. Не приходило ли вам в голову, что есть третья альтернатива, даже более разумная, чем эти две?

– Какая еще третья альтернатива?

Взгляд Пелората обратился внутрь, и он не глядя на Тревица, задумчиво и тихо заговорил:

– Мы имеем планету Гея, которая сумела неограниченное время оставаться в изоляции. Она не пыталась установить контакт даже с соседними планетами Сейшельского Союза. На ней передовая наука, если верить рассказам о разбитых флотах и ее безусловной способности контролировать сейчас нас – и все же она не делала никаких попыток расширить свою власть. Ей надо лишь, чтобы ее оставили в покое.

Тревиц прищурился:

– Следовательно?

– Это как-то не по-человечески. Более двадцати тысяч лет человеческой истории в космосе – это непрерывная повесть об экспансии или попытках экспансии. Почти все известные планеты, пригодные для заселения, заселены. Почти все они конфликтовали со своими соседями и стремились их захватить. Если Гея вела себя столь не по-человечески в этом отношении, то, может быть, она и в самом деле нечеловеческая планета?

Тревиц покачал головой.

– Невозможно.

– Почему невозможно? – добродушно возразил Пелорат. – Я вам говорил, как загадочно то, что человеческая раса единственная разумная в Галактике. А если это не так? Может быть, на одной планете есть другой разум, лишенный человеческой агрессивности? Кстати, – Пелорат воодушевился, – Что если в Галактике миллионы различных разумов, но экспансионист только один – мы? Остальным нравится тихонько и ненавязчиво сидеть дома…

– Абсурд! – сказал Тревиц. – Мы бы на них наткнулись. Мы бы высадились на их планетах. Они бы встретились со всеми стадиями нашего развития и не смогли бы нам сопротивляться. Но мы никогда не встречали ничего подобного. Космос! Мы даже никогда не встречали развалин или останков нечеловеческой цивилизации, не так ли? Вы историк, это вам известно. Встречали?

Пелорат покачал головой.

– Не встречали… Но, Голан, одна-то могла оказаться? Вот эта!

– Я не верю в это. Вы же сказали, что «Гея» – версия названия «Земля» на каком-то древнем диалекте. Как она может быть нечеловеческой?

– Название «Гея» дано планете людьми. И кто знает почему? Может, было чисто случайное сходство с древней планетой… И потом, то, что на Гею нас заманили, как вы объяснили мне, и то, что нас сейчас туда тащат против нашей воли, все это говорит о нечеловечности геян.

– Почему? Какое это имеет отношение к нечеловечности?

– Они испытывают любопытство к нам – людям.

– Янов, вы сошли с ума, – сказал Тревиц. – Они тысячи лет живут в Галактике, окруженные людьми. Почему любопытство одолело их только сейчас? Почему не давным-давно? А если сейчас, то почему к нам? Если им захотелось изучить людей и человеческую культуру, почему не изучить сейшельские планеты, зачем через Галактику тянуться к Терминусу за нами?

– Может быть, их интересует Сообщество.

– Ерунда, – жестко сказал Тревиц. – Янов, вам просто хочется найти нечеловеческий разум, и вы его получите. Я думаю, очень скоро. Наверно, ради того, чтобы насытить свое любопытство и изучить нечеловеческий разум, вы согласитесь, чтобы вас схватили, чтобы вы оказались беспомощным, даже чтобы вас убили, пусть только сперва дали бы немного времени для изучения.

Пелорат хотел отозваться гневным восклицанием, но остановился глубоко вздохнул и сказал:

– Может быть, вы и правы, Голан. Но я пока буду придерживаться своей версии. Не думаю, что придется долго ждать, чтобы увидеть, кто прав… Глядите! – Он указал на экран. Тревиц оглянулся.

– Что это? – воскликнул он.

– Разве это не корабль, вылетающий со станции?

– Действительно, похоже, – неохотно признал Тревиц. – Я не могу пока разглядеть детали и не могу усилить увеличение, экран на максимальном. – Через некоторое время он сказал: – Похоже, что к нам, и похоже, что корабль. Заключим пари?

– Какое?

– Если мы когда-нибудь вернемся на Терминус, – саркастически сказал Тревиц, – устроим большой обед. Пригласим гостей, скажем до четырех человек с каждой стороны. Обед будет за мой счет, если тот корабль пилотируется нечеловеками. И за ваш, если его пилотируют люди.

– Согласен, – сказал Пелорат.

– Тогда по рукам. – И Тревиц уставился на экран, пытаясь рассмотреть детали и размышляя, можно ли по каким-то деталям понять, принадлежат ли существа на борту к человеческому роду.

69

Глядя на Мэра Бранно, можно было подумать, что она во дворце Мэров, – она тщательно уложила свои серые, с металлическим отливом волосы и была собранна и подтянута.

Она не выдавала, что находится в глубоком космосе только второй раз в жизни (и первый раз можно было не считать, она тогда летала с родителями в отпуск на Калган, и ей было три года).

– В конце концов, – устало сказала она Коделлу, – работа Тубинга – выражать свое мнение и предупреждать меня. Он предупредил. Очень хорошо. Это я не ставлю ему в вину.

Коделл, который поднялся на борт корабля Мэра, чтобы поговорить с ней лично, бел психологических помех, возникающих при разговоре с изображением, ответил:

– Он слишком долго пробыл на этом посту. Он уже думает, как сейшелец.

– Обычный заскок у послов, Лионо. Подождем, пока все это закончится, потом дадим ему длительный отпуск, а после отпуска пошлем его послом куда-нибудь еще. Он способный человек… В конце концов, ему хватило сообразительности переправить сообщение Тревица на Терминус без задержки.

Коделл улыбнулся.

– Да, он сказал, что сделал это вопреки своему мнению. «Я делаю это, потому что это мой долг», – сказал он. Видите ли, госпожа Мэр, ему пришлось передать сообщение Тревица без задержки и вопреки своему мнению потому, что, как только Тревиц вошел в пространство Сейшельского Союза, я передал Тубингу, что любую информацию, касающуюся Тревица, следует порыдать нам немедленно.

– Ах так? – Бранно повернула свое кресло, чтобы лучше видеть Коделла. – И что же вас на это толкнуло?

– Элементарные рассуждения. У Тревица корабль последней модели Флота Сообщества, и этого сейшельцы не могли не заметить. Он недипломатичный молодой осел, это они тоже должны были заметить. Следовательно, он мог попасть в беду, а каждый член Сообщества знает, если он где-нибудь в Галактике попал в беду, он может пожаловаться в ближайшее представительство Сообщества. Лично я не против того, чтобы Тревиц попал в беду – это помогло бы ему повзрослеть и принесло бы ему большую пользу – но вы послали его как громоотвод, и я хотел, чтобы вы смогли определить природу молнии, когда она в него ударит, так что я позаботился, чтобы ближайшее представительство Сообщества держало его под наблюдением. Вот и все.

– Понятно! Теперь ясно, почему Тубинг реагировал так энергично. Я передала ему такое же сообщение. Поскольку наши сообщения были переданы независимо, его нельзя винить за то, что он подумал, будто приближение нескольких кораблей Сообщества означает гораздо больше, чем в действительности… Почему, Лионо, вы не посоветовались со мной, прежде чем передавать сообщение?

– Если бы я вовлекал вас во все, что делаю, – холодно ответил Коделл, – у вас не осталось бы времени, чтобы быть Мэром. Как получилось, что вы не информировали меня о своем намерении?

– Если бы я информировала вас обо всех своих намерениях, – язвительно ответила Бранно, – вы бы знали слишком много… Все это не так уж важно, как и тревога Тубинга, да и любая реакция сейшельцев. Меня больше интересует Тревиц.

– Наши разведчики обнаружили Компора. Он следует за Тревицем, и оба очень осторожно движутся к Гее.

– У меня есть их отчет, Лионо. Очевидно, Тревиц и Компор принимают Гею всерьез.

– Все морщат нос по поводу суеверий, связанных с Геей, госпожа Мэр, но при этом думают: «А что если…» Даже посол Тубинг немного струхнул. Возможно, это тонкая политика сейшельцев. Защитная окраска. Если рассказывать о таинственности и непобедимости планеты, будут избегать не только этой планеты, но и любых других поблизости, в данном случае планет Сейшельского Союза.

– Вы считаете, что Мул из-за этого не тронул Сейшелы?

– Возможно.

– Но не думаете же вы, что Сообщество не прибрало к рукам Сейшелы из-за Геи, которой нет в каталогах и о которой мы вообще не слыхали?

– Признаю, что в наших архивах нет упоминаний о Гее, но нет и никаких других разумных объяснений нашей сдержанности по отношению к Сейшелам.

– Тогда будем надеяться, что сейшельское правительство, несмотря на мнение Тубинга об обратном, хоть чуть-чуть убедило само себя в могуществе и губительной силе Геи.

– Почему?

– Потому что тогда они не станут возражать против нашего продвижения к Гее. Чем больше они будут возмущаться, тем больше будут склоняться к тому, чтобы нас пропустить. Такой урок, с их точки зрения, будет полезным для агрессоров.

– Ну а что, если они правы, и Гея в самом деле смертельно опасна, Мэр?

Бранно улыбнулась.

– Теперь вы говорите «а что если», а, Лионо?

– Я должен предвидеть любые возможности, Мэр, это моя работа.

– Если Гея опасна, они доберутся до Тревица, он ведь мой громоотвод. И, надеюсь, до Компора тоже.

– Надеетесь? Почему?

– Потому что от этого они станут слишком самоуверенны, что нам полезно. Они недооценят наше могущество, и нам легче будет справиться с ними.

– А если это мы недооцениваем их?

– Этого не может быть, – бесстрастно сказала Бранно.

– Эти геяне, кто бы они ни были, могут оказаться чем-то для нас совершенно неведомым, мы просто не можем оценить их опасность. Это мое предположение, Мэр, но надо взвесить и такую возможность.

– Да? Почему вам пришло это в голову, Лионо?

– Потому что мне кажется, что вы считаете, будто в худшем случае Гея – это Второе Сообщество. Однако на Сейшелах есть интересные исторические сведения. Даже при Империи, при «плохих» Императорах, Сейшелы сохраняли некоторую независимость, не платили тяжелых налогов, то есть, похоже, они находились под защитой Геи еще в те времена.

– Ну и что?

– Второе Сообщество Селдон создал одновременно с нашим, его не было в имперские времена, а Гея была. Гея не может быть Вторым Сообществом. Это что-то другое, возможно худшее.

– Я не собираюсь пугаться неизвестно чего, Лионо. Есть только два источника опасности: физическое оружие и ментальное оружие. И мы полностью подготовлены к обоим… Возвращайтесь на свой корабль, постройте подразделение на сейшельских границах. Мой корабль отправится на Гею один, но будет все время поддерживать контакт с вами, и вы должны быть готовы в случае необходимости присоединиться ко мне за один Прыжок… Идите, Лионо, и не смотрите на меня так встревоженно.

– Последний вопрос. Вы совершенно уверены в своих действиях?

– Уверена, – серьезно ответила Бранно, – я тоже прочитала историю Сейшел и поняла, что Гея не может быть Вторым Сообществом. Я получила доклад разведчиков, изучила его и узнала…

– Да?

– Я узнала, где находится Второе Сообщество. И о нем мы тоже позаботимся, Лионо. Сначала закончим с Геей, а потом с Трантором.

17. Гея

70

Кораблю потребовалось несколько часов, чтобы достичь «Далекой Звезды». Для Тревица они тянулись бесконечно.

В нормальной ситуации он послал бы сигнал и ожидал отклика. Если бы отклика не последовало, он попытался бы предпринять действия по уклонению.

Но теперь он не был вооружен, управлять кораблем не мог, отклика не было, оставалось только ждать. Компьютер не выполнял ни одного распоряжения, связанного с чем-либо вне корабля. Внутри, по крайней мере, все работало нормально. Системы жизнеобеспечения действовали безупречно, обеспечивая ему и Пелорату полный комфорт. Но легче от этого не было. Время тянулось, и Тревица изводила неизвестность того, что приближалось.

Он с раздражением заметил, что Пелорат выглядел спокойным. Как будто назло Тревицу, которому совершенно не хотелось есть, Пелорат открыл маленькую банку с куриным мясом, которое при открывании быстро автоматически разогревалось. И стал невозмутимо есть.

Тревиц раздраженно сказал:

– Космос! Янов, оно воняет.

Пелорат встревожился и принюхался к банке.

– На мой взгляд, оно пахнет нормально, Голан.

Тревиц покачал головой.

– Не обращайте на меня внимания. Я просто расстроен. Но, пожалуйста, ешьте вилкой. Ваши пальцы будут пахнуть курятиной целый день.

Пелорат удивленно посмотрел на свои руки.

– Извините! Я и не заметил. Я думал о другом.

Тревиц саркастически предположил:

– Не пытались ли вы догадаться, какого рода нечеловеки приближаются к нам на этом корабле? – Ему было стыдно, что он не так спокоен, как Пелорат. Он – ветеран Флота (хотя, конечно, не видел ни одного сражения), а Пелорат – историк. И все же Пелорат спокоен.

– Трудно вообразить, – ответил Пелорат, – как развивалась эволюция в условиях, отличающихся от условий Земли. Возможности не могут быть бесконечными, но их так много, что можно считать их и бесконечными. Однако я могу предсказать, что эти существа не являются бессмысленно жестокими и будут обращаться с нами цивилизованно. Иначе мы уже были бы мертвы.

– По крайней мере, Янов, дружище, вы еще можете рассуждать, вы еще можете оставаться спокойным. Мои нервы как будто борются против транквилизации, которой нас подвергают. Мне очень хочется встать и начать ходить. Почему этот проклятый корабль никак не доберется?

– Просто я пассивный человек, Голан. Я половину жизни провел, дублируя записи, пока ждал прибытия других записей. Я только и занят был ожиданием. Вы – деятельный человек, и бездействие для вас мучительно.

Тревиц почувствовал, что его напряжение уменьшилось. Он пробормотал:

– Я недооценивал ваш здравый смысл, Янов.

– Ну что вы, – мягко сказал Пелорат, – в конце концов, и самый наивный теоретик может чему-то научиться в жизни.

– И даже самый хитрый политик может иногда этого не суметь.

– Я этого не говорил, Голан.

– Зато я говорю… Так что я становлюсь активным, корабль уже близко, можно наблюдать, и ясно видно, что он выглядит примитивным.

– Выглядит?

– Если это изделие нечеловеческих разумов и рук, то примитивное может оказаться просто нечеловеческим, – сказал Тревиц.

– А он не похож на нечеловеческое творение? – слегка покраснев спросил Пелорат.

– Не могу сказать. Я подозреваю, что артефакты, как бы они ни менялись от культуры к культуре, все же не так пластичны, как продукты различий генетических.

– Это лишь ваше предположение. Мы знаем только различные культуры. А различия разумных видов нам неизвестны, и мы не можем судить, насколько могут различаться их творения.

– Рыбы, дельфины, головоногие и даже неземные амбифлексы – все решают проблему перемещения через вязкую среду за счет обтекаемости, поэтому их внешность не так сильно отличается, как это можно предположить по их генетическому строению. То же может быть и с артефактами.

– Щупальца головоногих и вибраторы амбифлексов, – отозвался Пелорат, – чудовищно отличаются друг от друга, а также от плавников, ластов и конечностей позвоночных. Так же могут отличаться и артефакты.

– Болтая с вами всякую чепуху, – сказал Тревиц, – я чувствую себя лучше. Думаю, мы все узнаем очень скоро. Этот корабль не сможет причалить к нашему, и что бы на нем ни было, ему придется перебираться по старомодному канату, или оно как-то предложит перебираться по канату нам, поскольку универсальный шлюз бесполезен… Если только какой-нибудь нечеловек не воспользуется нечеловеческой системой.

– Какого размера этот корабль?

– Этого мы не можем узнать, компьютер отказывается вычислить расстояние до корабля.

К «Далекой Звезде» полетел разматывающийся канат.

– Либо на борту люди, – сказал Тревиц, – либо нечеловеки пользуются тем же устройством. Вероятно, кроме каната, ничего не годится.

– Они могли бы применить трубу, – сказал Пелорат, – Или горизонтальную лестницу.

– Труба и лестница не складываются. Устанавливать контакты с их помощью слишком сложно. Нужно сочетание прочности и гибкости.

С приглушенным лязгом канат стукнулся о «Далекую Звезду», от чего корпус и воздух внутри корабля завибрировали. Затем обычным маневрированием корабль точно подогнал скорость, так что оба корабля стали двигаться вместе. Канат по отношению к кораблям стал неподвижен.

На корпусе другого корабля появилась черная точка и расширилась, как зрачок глаза.

– Расширяющаяся диафрагма вместо скользящей панели, – заметил Тревиц.

– Не по-человечески?

– Не обязательно. Но интересно.

Появилась фигура. Губы Пелората на мгновение сжались, и он разочарованно произнес:

– Какая жалость. Человек.

– Не обязательно, – спокойно сказал Тревиц. – Пока мы можем только различить, что у него пять выступов. Это могут быть голова, две руки и две ноги, но не обязательно… Постойте!

– Что?

– Оно движется быстрее и более гладко, чем я ожидал… А!

– Что такое?

– У него какой-то двигатель. Не ракетный ранец, насколько мне видно, но и руками оно не перехватывает. И все-таки это не обязательно человек.

Ожидание казалось невероятно долгим, хотя фигура вдоль каната приближалась быстро. Наконец послышался звук контакта.

– Что бы это ни было, оно входит, – сказал Тревиц. – Мне хочется, как только оно появится, схватить его. – Он сжал кулак.

– Лучше нам расслабиться, – сказал Пелорат. – Оно может оказаться сильнее нас. Оно может управлять нашими разумами. На корабле, конечно, есть и другие. Лучше подождать, пока мы не узнаем, с кем имеем дело.

– Вы с каждой минутой становитесь разумней, Янов, а я – глупей. Они услышали, как заработал воздушный шлюз, и наконец фигура появилась перед ними.

– Примерно обычного размера, – пробормотал Пелорат. – Скафандр мог бы подойти человеку.

– Первый раз вижу такую конструкцию, – заметил Тревиц, – но это не выходит за рамки человеческой работы… Оно ничего не говорит.

Одетая в скафандр фигура остановилась, передняя конечность поднялась к шлему, который, если и был из стекла, обладал односторонней прозрачностью. Снаружи ничего нельзя было разглядеть. Конечность коснулась чего-то быстрым движением, которое Тревиц не вполне отчетливо разглядел, шлем сразу отделился от остального скафандра и откинулся.

Открылось лицо молодой и бесспорно красивой женщины.

71

И без того невыразительное лицо Пелората стало совсем отупевшим. Он нерешительно спросил:

– Вы человек?

Женщина подняла брови и надула губы. Было непонятно, столкнулась ли она с чужим языком и не поняла, или поняла и удивилась такому вопросу.

Ее рука быстро двинулась к левому боку скафандра, который открылся как одно целое, как на петлях.

Она вышла, а скафандр некоторое время стоял пустой, затем с легким, почти человеческим вздохом осел.

Теперь, когда она вышла, она показалась еще моложе. На ней была свободная просвечивающая накидка, под которой проступало плотно облегающее платье. Накидка доводила ей до колен.

У нее была маленькая грудь и тонкая талия, а бедра круглые и полные, но к икрам ее ноги сужались, становясь грациозными. Волосы у нее были темными и доходили до плеч, глаза карие и большие, а губы полные и чуть-чуть несимметричные.

Она взглянула на себя, затем разрешила проблему, понимает ли она язык, сказав;

– Разве я непохожа на человека?

Она говорила на стандартном галактическом чуть запинаясь, как будто ей требовалось некоторое усилие, чтобы добиться правильного произношения.

Пелорат кивнул и сказал, сдержанно улыбаясь:

– Не могу отрицать. Вы выглядите как человек. Очень приятный человек.

Молодая женщина развела руки в стороны, как бы приглашая к более внимательному осмотру.

– Надеюсь, что так, господин. За это тело мужчины умирали.

– Я бы предпочел жить ради него, – сказал Пелорат, обнаруживая удивившую его самого склонность к галантности.

– Правильный выбор, – серьезно сказала женщина. – Когда этого тела добивались, все вздохи превращались во вздохи экстаза.

Она рассмеялась, и Пелорат рассмеялся вместе с ней. Тревиц хмуро наблюдал этот обмен любезностями. Он резко спросил:

– Сколько вам лет?

Женщина, казалось, немного съежилась.

– Двадцать три господин.

– Зачем вы пришли? Что вам здесь надо?

– Я пришла, чтобы сопровождать вас на Гею. – Ее владение стандартным галактическим слегка поколебалось, гласные стали округляться в дифтонги. Она произнесла «пришла» как «приишла», а «Гею» – как «Гейю».

– Чтобы нас сопровождала девчонка!

Женщина подтянулась и неожиданно приняла командирский вид.

– Я Гея не хуже других, – сказала она. – Сейчас мое дежурство на станции.

– Ваше дежурство? Разве вы прилетели одна?

Гордо:

– Кроме меня, никого не требовалось.

– А теперь там никого нет?

– Меня там больше нет, господин, но станция не пуста. Там она.

– Она? О ком вы?

– О станции. Она – Гея. Она удерживает ваш корабль.

– Тогда для чего на станции вы?

– Сейчас мое дежурство.

Пелорат потянул Тревица за рукав, но Тревиц стряхнул его руку. Пелорат потянул снова.

– Голан, – сказал он настойчивым полушепотом, – не кричите на нее, она всего лишь девчонка. Позвольте я поговорю с ней.

Тревиц энергично замотал головой, но Пелорат спросил:

– Сударыня, как вас зовут?

Как бы отзываясь на более мягкий тон, женщина улыбнулась неожиданно радостной улыбкой:

– Блисс, – сказала она.

– Блисс? – повторил Пелорат. – Очень приятное имя. Но это, конечно, не все?

– Конечно, нет. Весело было бы иметь один слог. Он бы повторялся в каждой секции, мы не отличались бы друг от друга, и мужчины умирали бы не за то тело. Мое полное имя Блиссенобиарелла.

– А это слишком длинное.

– Длинное? Семь слогов? Это немного. У меня есть друзья с именами в пятнадцать слогов, и они никогда не опускаются до подбора сочетаний для дружеского прозвища. Я остановилась на Блисс с пятнадцати лет. А мать называла меня «Нобби», можете себе представить?

– На галактическом стандартном «Блисс» означает экстаз или блаженство, – сказал Пелорат.

– На языке Геи тоже. Он не очень отличается от стандартного, и я имела в виду именно «экстаз».

– А меня зовут Янов Пелорат.

– Да, я знаю. А этого господина-крикуна Голан Тревиц, Мы получили сообщение с Сейшел.

Тревиц тут же спросил, сощурив глаза:

– Как вы получили сообщение?

Блисс повернулась к нему и спокойно ответила:

– Не я, Гея.

– Можно мне и моему товарищу поговорить минутку наедине? – спросил Пелорат.

– Да, конечно, но потом нам нужно будет продолжить разговор, вы знаете.

– Мы недолго. – Он сильно потянул Тревица за локоть, и тот неохотно последовал за Пелоратом в другую каюту.

Тревиц шепотом сказал:

– Зачем все это? Я уверен, что она все равно нас слышит. Она, вероятно, читает наши мысли, проклятая тварь.

– Читает или нет, нам нужно ненадолго уединиться. Послушайте, старина, оставьте ее в покое. Мы беспомощны, но бессмысленно винить в этом ее. Наверно, и она ничего не может сделать. Она всего лишь посыльная. И пока она на борту, мы в безопасности. Если бы они собирались уничтожить корабль, они не посылали бы ее к нам. Будете дразнить они и вправду могут уничтожить нас, после того как заберут ее.

– Мне не нравится беспомощность, – проворчал Тревиц.

– Кому нравится? Но если будете задираться, это не сделает вас менее беспомощным. Вы будете только беспомощным задирой. Ах, мой дорогой, я не хотел вас обидеть, и простите, что критикую вас, но эта девочка ни в чем не виновата.

– Янов, она годится вам в младшие дочери.

Пелорат вытянулся во весь рост.

– Тем больше причин разговаривать с ней вежливо, хотя я не понимаю, что вы подразумевали при этом заявлении.

Тревиц подумал, и его лицо прояснилось.

– Ладно. Вы правы, я не прав. Меня раздражает, что они послали девчонку. Могли бы прислать, например, офицера, это дало бы нам ощущение какой-то значительности. Просто девчонку? И она все время перекладывает ответственность на Гею?

– Может быть, это правитель, принявший имя планеты как почетное обращение. Или это планетарный совет. Мы выясним, но скорее всего не прямыми вопросами.

– Мужчины умирали за ее тело! – сказал Тревиц. – Ха!… Она тяжеловата сзади!

– Никто не просит вас умирать за нее, Голан, – мягко сказал Пелорат. – Послушайте, может быть, она способна подтрунивать над собой. Мне это кажется забавным и милым.

Когда они вернулись, Блисс наклонилась над компьютером и разглядывала его, держа руки за спиной, как будто бы боялась прикоснуться.

Она подняла глаза, когда, входя, они нагнули головы под низкой притолокой.

– Это изумительный корабль, – сказала она. – Половины того, что я вижу, я не понимаю, но если вы собирались сделать мне приветственный дар, то у вас получилось. Он прекрасен. Мой корабль рядом с ним просто ужасен.

Ее лицо выражало жгучее любопытство.

– Вы правда из Сообщества?

– Откуда вы знаете о Сообществе? – спросил Пелорат.

– Мы проходим его в школе. В основном в связи с Мулом.

– Почему в связи с Мулом, Блисс?

– Он один из нас, господин… каким слогом вашего имени я могу вас называть, господин?

– Ян или Пел. Что вам больше нравится? – ответил Пелорат.

– Он один из нас, Пел, – сказала Блисс с дружеской улыбкой. Он родился на Гее, но никто в точности не знает, где.

– Я полагаю, – сказал Тревиц, – он ваш народный герой, Блисс? – Он сделался преувеличенно, почти агрессивно дружелюбным и бросал красноречивые взгляды в сторону Пелората. – Называйте меня Трев, – добавил он.

– Ох, нет, – сразу сказала она. – Он преступник. Он покинул Гею без разрешения. Никто не знает, как ему это удалось, но он сбежал, и я думаю, что именно поэтому он плохо кончил. Сообщество его в конце концов разбило.

– Второе Сообщество, – сказал Тревиц.

– А разве их больше одного? Наверно если я подумаю, то вспомню, но я не очень интересуюсь историей. Видимо Гея считает, что это не для меня. И если история проходит мимо меня, значит историков у нас достаточно или я не очень подхожу для этого. Меня тренируют по космической технике. Меня все время назначают на дежурства вроде этого, и мне это как будто нравится, мне бы это не нравилось, если…

Она говорила быстро, не переводя дыхания, и Тревицу пришлось сделать усилие, чтобы вставить Фразу.

– Кто такая Гея? Блисс посмотрела озадаченно.

– Просто Гея… Пожалуйста, Пел и Трев, давайте двигаться дальше дальше. Нам нужно спуститься на планету.

– Мы ведь туда и летим?

– Да, но очень медленно. Гея чувствует, что если вы используете потенциал вашего корабля, вы можете лететь намного быстрее. Вы это сделаете?

– Мы бы могли, – серьезно ответил Тревиц, – но не думаете ли вы, что, если я получу контроль над кораблем, я скорее всего улизну в противоположном направлении?

Блисс засмеялась.

– Вы смешной. Конечно, вы не сможете двигаться ни в каком направлении, если этого не желает Гея. Но вы можете двигаться быстрее в направлении, которое Гея одобряет. Понимаете?

– Понимаю, – сказал Тревиц. – И постараюсь больше вас не смешить. Где именно мне садиться?

– Это неважно. Цельтесь вниз, а Гея проследит, чтобы вы сели в нужном месте.

– А вы можете остаться с нами, – спросил Пелорат, – и проследить, чтобы с нами хорошо обращались?

– Пожалуй, да. Давайте подумаем. Обычную плату за услуги – я имею в виду этот вид услуг – можно перевести на мою балансовую карточку.

– А есть другой вид услуг?

Блисс хихикнула.

– Вы милый старикан. Пелорат подмигнул.

72

Блисс реагировала на стремительный спуск на Гею с наивным восхищением.

– Совсем не чувствуется ускорение, – воскликнула она.

– Это гравитический привод, – стал объяснять Пелорат. – Все ускоряется вместе, включая нас самих, поэтому мы ничего не чувствуем.

– А как это получается, Пел?

Пелорат пожал плечами.

– Я думаю, Трев знает, но он, наверно, сейчас не в настроении об этом говорить.

Тревиц безрассудно, камнем, швырнул корабль вниз, в гравитационный колодец Геи. Корабль отзывался на его распоряжения, как и предупреждала Блисс, частично. Команды пересечь силовые линии гравитационного поля принимались, но после некоторой задержки. Попытка подняться вверх была полностью проигнорирована. Корабль все еще не принадлежал ему!

– Вы не слишком быстро летите вниз, Голан? – тихо спросил Пелорат.

С деланным безразличием, стараясь не рассердиться на Пелората, Тревиц ответил:

– Блисс говорит, что Гея о нас позаботится.

– Конечно, – подтвердила Блисс. – Гея не позволит кораблю сделать что-нибудь опасное. А у вас есть на борту что-нибудь съедобное, Пел?

– Да, конечно, – сказал Пелорат. – Чего бы вы хотели?

– Никакого мяса, Пел, – деловым тоном сказала Блисс, – но я бы поела рыбы или яиц с любыми овощами.

– Часть еды у нас сейшельская, – сказал Пелорат, – я точно не знаю, что в ней, но уверен, что она вам понравится.

– Что ж, попробую немножко, – с сомнением сказала Блисс.

– Геяне вегетарианцы? – спросил Пелорат.

– Многие. – Блисс энергично кивнула. – Это зависит от того, в каких питательных веществах нуждается тело. Последнее время мне не хочется мяса. Так что, я думаю, оно мне не нужно. И я не страдаю по сладкому. Мне кажутся вкусными сыр и креветки. Вероятно, мне нужно сбросить вес. – Она звонко шлепнула себя. – Мне надо сбросить килограмм-другой вот здесь.

– Не понимаю, зачем, – сказал Пелорат, – вам сейчас так удобно сидеть.

Блисс, насколько могла, изогнулась, чтобы посмотреть на свой тыл.

– А-а, неважно. Вес прибавляется и убывает как надо, мне незачем об этом беспокоиться.

Тревиц не участвовал в разговоре, он боролся с «Далекой Звездой». Он слишком долго мешкал с выходом на орбиту, и теперь мимо корабля с воем проносились нижние слои экосферы планеты. Корабль постепенно ускользал из-под его контроля. Как будто кто-то другой научился управлять гравитическими двигателями. Не спросясь у Тревица, корабль отклонился вверх, в разреженную атмосферу, затем лег на траекторию, которая вывела его на плавную нисходящую кривую.