Текст книги "СООБЩЕСТВО НА КРАЮ"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Жена Квинтесеца, пухленькая и совсем темнокожая приветливая женщина, которая мало говорила во время еды, изумленно посмотрела, встала и без единого слова вышла из комнаты.

– Боюсь, что моя жена, – озабоченно сказал Квинтесец, – очень консервативна. Она недовольна упоминанием этой планеты. Пожалуйста извините ее. Но почему вас это интересует?

– Это нужно для работы Я-Пе.

– Но почему вы спрашиваете об этом у меня? Мы обсуждали Землю, роботов, основание Сейшел. Какое отношение к этому имеет то, о чем вы спрашиваете?

– Может, и никакого, и все же с этим вопросом связано много странного. Почему ваша жена так недовольна упоминанием о Гее? Почему недовольны вы? Некоторые говорят об этом свободно. Только сегодня нам сказали, что Гея – это сама Земля. И что она исчезла в гиперпространстве из-за зла, содеянного людьми.

Лицо Квинтесеца мучительно скривилось.

– Кто вам наплел эту чепуху?

– Одна особа, которую мы встретили здесь, в Университете.

– Это выдумки!

– Разве это не часть догмы Исхода?

Квинтесец откинулся на спинку стула и посмотрел на остатки еды в своей тарелке.

– Идемте в гостиную, – сказал он. – Моя жена не станет убирать со стола, пока мы здесь обсуждаем… это.

– Вы уверены, что это только легенда? – спросил Тревиц, когда они уселись в другой комнате перед окном, расположенным высоко и наклоненным внутрь, чтобы дать хороший обзор замечательного сейшельского неба. Свет в комнате был приглушен, и лицо Квинтесеца казалось темным пятном.

– А разве вы можете поверить, – сказал он, – что какая-то планета растворится в гиперпространстве? Вы же понимаете, что обычный человек весьма смутно представляет себе, что такое гиперпространство.

– По правде говоря, – сказал Тревиц, – я и сам смутно представляю себе, что такое гиперпространство, хотя проходил через него сотни раз.

– Тогда поговорим о реальных вещах. Я уверяю вас, что Земля, где бы она ни была, находится не в Сейшельском Союзе, и что планета, которой вы интересуетесь, не Земля.

– Но даже, если вы не знаете, где находится Земля, Эс-Ка, вы должны знать, где находится планета, о которой я спросил. Уж она-то в Сейшельском Союзе, в этом мы уверены, а, Янов?

Пелорат, флегматично слушавший, вздрогнул при неожиданном обращении к нему, и сказал:

– Если на то пошло, Голан, я знаю, где она находится.

Тревиц резко повернулся к Пелорату.

– С каких это пор, Янов?

– С сегодняшнего вечера, мой дорогой Голан, По дорогое из вашего кабинета, Эс-Ка, к вам домой, вы показали нам Пять Сестер и тусклую звезду в центре пятиугольника. Я утверждаю, что это – Гея.

Квинтесец медлил, на его скрытом в тени лице ничего, нельзя было прочесть. Наконец он произнес:

– Да. Так говорят нам наши астрономы – в частных беседах. Это планета, которая обращается вокруг той звезды.

Тревиц вопросительно взглянул на Пелората, но лицо профессора было непроницаемо. Тогда Тревиц повернулся к Квинтесецу.

– Расскажите нам об этой звезде. У вас есть ее координаты?

– У меня? Нет. – Он говорил резко, почти грубо. – У меня нет никаких звездных координат. Вы можете получить их на кафедре астрономии. Хотя, думаю, не без проблем. Всякие полеты к этой звезде запрещены.

– Почему? Она ведь на вашей территории?

– Космографически на нашей, а политически – нет.

Тревиц подождал, не скажет ли он что-нибудь еще, Когда этого не произошло, Тревиц встал и проговорил официальным тоном:

– Профессор Квинтесец, я не полицейский и не солдат, не дипломат и не убийца. Я здесь не для того, чтобы выколачивать из вас информацию силой. Я против своей воли вынужден обратиться к нашему послу. Вы должны понять, что я требую информацию не для себя лично, а в интересах Сообщества, Это дело касается Сообщества, и я просто не хотел раздувать его до межзвездного инцидента. И я думаю, что Сейшельский Союз тоже не захочет.

Квинтесец неуверенно спросил:

– С какой стороны это касается Сообщества?

– Этого я с вами обсуждать не стану. Если вы не можете обсуждать со мной Гею, мы все передадим на правительственный уровень, и это будет хуже для Сейшел. Сейшелы сохранили свою независимость от Федерации, и я не имею ничего против, и мне вовсе не хочется обращаться к послу. Я даже нанесу этим ущерб своей карьере, потому что имею инструкцию получить эту информацию частным образом, без вмешательства правительства. Так что объясните, пожалуйста, какие у вас причины не рассказывать о Гее? Вас арестуют или еще как-то накажут? Действительно ли нет иного выхода, как обратиться к послу.

– Нет, нет, – Квинтесец был смущен. – Я ничего не знаю о правительственных делах. Мы просто не говорим об этой планете.

– Суеверие?

– В общем, да. Суеверие. О, сейшельские небеса, чем я лучше той особы, которая наболтала вам, что Гея в гиперпространстве, или моя жена, которая не осталась в комнате, а могла вообще уйти из дома, опасаясь, что на него обрушится удар…

– Молния ударит?

– Какая-то внешняя сила. И я, даже я, не решаюсь произнести это название. Гея! Гея! Слова не убивают. Ничего со мной не случилось! и все же я не решаюсь… Но, пожалуйста, поверьте, координат Геи я, честно, не знаю. Я попытаюсь помочь вам их узнать. И позвольте вам сказать, что мы в Союзе эту планету не обсуждаем и стараемся держаться от нее подальше и в делах, и в мыслях. Я могу рассказать вам то, что действительно известно, и, скорее всего, большего вам не узнать ни на одной планете Союза.

Мы знаем, что Гея – древняя планета, некоторые утверждают, что она самая старая в этом секторе Галактики. Но это недостоверно. Патриотизм говорит нам, что самая древняя планета – Сейшелы, а страх – что Гея. Для примирения этих точек зрения создана версия о том, что Гея – это Земля, поскольку Сейшелы заселялись землянами.

Большинство наших историков думает, что Гея колонизована независимо. Никто не знает, когда и кем была заселена Гея.

– Пока что, – заметил Тревиц, – вы не рассказали ничего существенного.

Квинтесец печально кивнул.

– Похоже, что так. Мы узнали о Гее относительно поздно. Мы были заняты формированием Союза, потом сражением с Галактической Империей, потом попытками найти в Империи свою роль и ограничить права Вице-королей.

И только, когда Империя порядком ослабела, один из последних Вице-королей узнал о существовании Геи и о ее независимости. Она просто держалась в изоляции и секретности, и о ней, как и теперь, ничего не было известно. Вице-король решил ее покорить. Об этой экспедиции известно немного – она была разбита и вернулось мало кораблей. Конечно, тогда корабли были хуже.

На Сейшелах поражению Вице-короля радовались. Его считали сатрапом Империи, а разгром его экспедиции привел к восстановлению независимости Сейшел. Сейшельский Союз прервал связи с Империей, и мы до сих пор празднуем годовщину этого события как День Союза. Чуть ли не из одной благодарности мы оставили Гею в покое почти на век. Но настало время, когда мы стали настолько сильны, что начали думать о собственной экспансии. Почему бы не захватить Гею? Или хотя бы заключить торговое соглашение? Союз послал флот, и он тоже был разбит.

После этого иногда предпринимались попытки торговли, но они не удавались. Гея оставалась в изоляции и никогда не делала попыток торговать или связаться с нами или другой планетой. Враждебных действий она тоже не предпринимала, а потом…

Квинтесец прикоснулся к выключателю на ручке кресла и включил полный свет. Стало видно насмешливое выражение на его лице. Он продолжил:

– Раз вы из Сообщества, вы, конечно, помните о Муле.

Тревиц покраснел. За пять веков существования Сообщество только раз было завоевано. Завоевание было временным и серьезно не отразилось на пути ко Второй Империи. Но никто, кроме тех, кто хотел уколоть, не стал бы упоминать Мула. И, может быть (подумал Тревиц), Квинтесец нарочно включил свет, чтобы увидеть своими глазами унижение членов Сообщества.

Тревиц согласился:

– Да, мы в Сообществе помним Мула.

– Мул, – сказал Квинтесец, – некоторое время правил такой же большой Империей, как нынешняя Федерация Сообщества. Но нами он не правил. Он оставил нас в покое. Однажды он побывал на Сейшелах, и мы подписали декларацию о дружбе и нейтралитете, больше он ничего не требовал. Он вообще не был безрассудным человеком, не был кровожадным, он правил гуманно.

– Он просто был завоевателем, – саркастически заметил Тревиц.

– Как и Сообщество, – ответил Квинтесец.

Не найдя ответа на это, Тревиц раздраженно спросил?

– Можете ли вы сказать о Гее что-нибудь еще?

– Насчет заявления Мула. Согласно отчету об исторической встрече между Мулом и президентом Калло, Мул, подписав документ одним росчерком пера, сказал: «Согласно этому документу, вы нейтральны по отношению к Гее. И это ваше счастье. Даже я не приближусь к Гее».

Тревиц покачал головой.

– А зачем ему это было надо? Сейшелы стремились сохранить нейтралитет, а Гея, как вы сказали, вообще никого не беспокоила. Мул планировал захватить всю Галактику, не задерживаясь из-за пустяков. А потом он мог вернуться и к Сейшелам, и к Гее.

– Возможно, возможно, – сказал Квинтесец, – Но есть свидетельство человека, которому у нас верят. Когда Мул, отложив ручку, сделал свое заявление, он после слов «даже я не приближусь к Гее» добавил шепотом, не для того, чтобы услышали другие: «снова».

– А как же это все-таки услышали?

– Ручка, которой писал Мул, скатилась со стола, и один сейшелец подошел и наклонился, чтобы поднять ее. Его ухо было близко ко рту Мула, когда тот прошептал «снова». До смерти Мула, он не рассказывал об этом.

– Как вы докажете, что это не выдумка?

– Не такую жизнь прожил этот человек, чтобы выдумывать. Его сообщение общепризнано.

– И если оно верно?

– Мул никогда не был в Сейшельском Секторе, кроме этого случая. Во всяком случае, после того как он стал известен в Галактике. Если он когда-то бывал на Гее, то до этого.

– И что?

– Где, по-вашему, родился Мул?

– Этого, кажется, никто не знает, – сказал Тревиц.

– В Сейшельском Секторе подозревают, что он родом с Геи.

– Из-за одного этого слова?

– Отчасти, – ответил Квинтесец. – Но Мула никто не мог победить, потому что он имел уникальные ментальные способности. Гею тоже никто не может победить.

– Гею не победили пока, – возразил Тревиц. – Это еще не доказательство того, что она непобедима.

– К ней даже Мул не осмелился приблизиться. Изучите летописи его царства. Посмотрите, есть ли еще хоть один район, кроме Сейшельского Союза, с которым обошлись бы так осторожно. И, кроме того, никто из тех, кто отправился на Гею мирно торговать, не вернулся. Почему, как вы думаете, мы так мало о ней знаем?

– Ваш подход очень напоминает суеверие, – сказал Тревиц.

– Называйте как хотите. Со времен Мула мы выбросили Гею из наших мыслей. Ми не хотим, чтобы она думала о нас. Мы чувствуем себя в безопасности, только когда притворяемся, что ее нет. Возможно, само правительство тайно пустило легенду о том, что Гея исчезла в гиперпространстве, надеясь, что люди забудут, что есть планета с таким названием.

– Так вы думаете, что Гея – планета Мулов?

– Возможно. Я советую вам, для вашего же блага, не лететь туда. Если полетите, вы никогда не вернетесь. Если Сообщество свяжется с Геей, оно проявит меньше ума, чем Мул. Можете сказать это вашему послу.

– Достаньте мне координаты, – сказал Тревиц, – и я немедленно уберусь с вашей планеты. Я полечу на Гею и вернусь.

– Я достану вам координаты, – сказал Квинтесец. – Кафедра астрономии работает по ночам. Я сделаю это прямо сейчас, если смогу… Но позвольте мне еще раз посоветовать вам – не пытайтесь добраться до Геи.

– Я намерен попытаться, – сказал Тревиц.

И Квинтесец веско проговорил:

– Значит вы намерены совершить самоубийство.

14. Вперед!

55

Янов Пелорат со странным чувством неуверенности и сожаления поглядел на смутно сереющий рассвет.

– Не долго же мы здесь пробыли, Голан. А планета, кажется, интересная и приятная. Я хотел бы узнать о ней побольше.

Тревиц оторвался от компьютера и сказал с кривой усмешкой:

– .Думаете, я бы не хотел? Мы только три раза как следует поели на этой планете, и все три раза еда была совершенно разная и прекрасная. И я бы хотел еще. И женщин мы видели только мельком, а некоторые из них были вполне привлекательными…

Пелорат сморщил нос.

– О, мой дорогой! Эти коровьи колокольчики, которые они называют туфлями! И все они завернуты в несовместимые цвета. А что они делают со своими ресницами! Вы заметили их ресницы?

– Я все заметил, Янов. Ваши возражения – предрассудок. Женщину можно уговорить умыться, а в определенный момент будут сброшены и туфли, и цвета.

– Верю вам на слово, Голан. Но я больше думал о дальнейших исследованиях проблемы Земли. То, что мы здесь узнали так мало и так противоречиво: – в одном случае радиация, в другом – роботы.

– И в каждом случае смерть.

– Да, – неохотно сказал Пелорат. – Но, возможно, не все это верно, или верно отчасти, или все неверно. Когда вы слышите рассказы, которые лишь окутывают проблему плотным туманом, вы чувствуете желание все это прояснить, исследовать.

– Я чувствую. И еще какое желание, Галактика и все ее карлики! Однако сейчас наша главная проблема – Гея. Когда с ней прояснится, мы можем отправиться искать Землю. Или обратно на Сейшелы для более продолжительной стоянки. Но сначала – на Гею.

Пелорат кивнул.

– Главная проблема! Если верить Квинтесецу, на Гее нас ждет гибель. Надо ли нам туда лететь?

Тревиц тихо ответил:

– Я сам себя об этом спрашиваю. Вы не боитесь?

Пелорат помолчал, как бы прислушиваясь к своим чувствам и просто и спокойно сказал:

– Ужасно боюсь!

Тревиц, откинувшись на спинку, крутанулся в кресле, чтобы взглянуть на Пелората. Так же тихо и спокойно он сказал:

– Вам незачем рисковать, Янов. Только скажите, и я оставлю вас на Сейшелах с вашими личными вещами и половиной кредиток А на обратном пути я заберу вас и, если пожелаете, полетим в Сектор Сириуса и на Землю, если она там. А если я не вернусь, посол Сообщества на Сейшелах поможет вам вернуться на Терминус. Я не обижусь если вы останетесь, старина.

Пелорат часто заморгал, сжал губы, потом хрипло сказал:

– Старина? Сколько мы знакомы? Около недели? Странно, но я собираюсь лететь с вами, хотя действительно боюсь.

Тревиц сделал вопросительный жест.

– Но почему? Я же не прошу вас лететь со мной.

– Не знаю, почему. Но лететь с вами прошу себя я сам. Просто… просто… Голан, я верю в вас. У меня такое чувство, что вы всегда знаете, что делаете. Я хотел на Трантор, а теперь вижу, что там мы, скорее всего, ничего бы не узнали. Вы настояли на Гее, и Гея каким-то образом оказалась обнаженным нервом Галактики. И еще я восхищен вашим изумительным блефом и искусством, с которым вы заставили Квинтесеца дать нам информацию.

– Значит, вы в меня верите.

– Да, верю.

Тревиц положил руку на локоть Пелората и некоторое время подыскивал слова. Наконец он сказал:

– Янов, простите меня заранее, если так или иначе вы встретите какие-нибудь неприятности из-за моих ошибок. Мало ли что нас ожидает.

– О, мой дорогой друг, не беспокойтесь. Я принял решение не ради вас, а ради себя. И пожалуйста, летим скорее. Я не уверен, что моя трусость не схватит меня за горло и не заставит стыдиться всю оставшуюся жизнь.

– Как скажете, Янов, – ответил Тревиц. – Как только компьютер разрешит, мы полетим. На этот раз поднимемся вверх прямо на гравитике, когда удостоверимся, что атмосфера над нами свободна от других кораблей. И, по мере того как плотность атмосферы будет уменьшаться, наша скорость будет увеличиваться. Не пройдет и часа, как мы окажемся в открытом космосе.

– Отлично, – сказал Пелорат. Он отодрал наконечник от носика пластмассового кофейного контейнера. Из открывшегося отверстия почти сразу пошел пар. Пелорат поднес носик ко рту и начал потягивать кофе, слегка дуя на него, чтобы остудить до приемлемой температуры.

Тревиц улыбнулся.

– Вы прекрасно научились обращаться с корабельной утварью. Вы стали настоящим космическим ветераном, Янов.

Пелорат поглядел на пластмассовый контейнер и заметил:

– Теперь, мы, благодаря гравитике, конечно, могли бы пользоваться обычными чашками.

– Конечно. Но вы не заставите космонавтов отказаться от космического инвентаря. Как космическая крыса сохранит дистанцию между собой и планетными червями, если будет пить из нормальной чашки? Видите кольца на стенах и потолке? Они традиционны для космических кораблей больше двадцати тысяч лет. В гравитическом корабле они совершенно не нужны, но они есть, и ставлю весь корабль против чашки кофе, что наша космическая крыса сделает вид будто задыхается при взлете, а потом будет раскачиваться на этих кольцах как при грав-нуле, тогда как на самом деле и при взлете, и в космосе будет грав-норма, то есть одно «же».

– Шутите?

– Ну, немножко. Но социальная инерция есть во всем, даже в технологическом прогрессе. Видите, и кольца на месте, и чашки, которыми нас снабдили, закрытые и с носиками.

Продолжая потягивать кофе, Пелорат задумчиво кивнул. Он спросил:

– Когда же мы полетим?

Тревиц от души рассмеялся и ответил:

– Ага, попались. Я начал говорить о настенных кольцах, и вы не заметили, что как раз в это время мы взлетели. Сейчас мы уже на высоте километра.

– Не может быть!

– Взгляните.

Пелорат поглядел на экран и сказал:

– Но я ничего не почувствовал.

– И не должны были.

– Мы не нарушаем правила? Мы, наверно, должны были лететь по радиолучу по восходящей спирали, как мы летели по нисходящей, при посадке?

– Ничего, Янов, нас никто не остановит.

– Но, когда мы спускались, вы говорили…

– Тогда другое дело. Нашему прибытию они не очень радовались, а оттого, что мы улетаем, они просто в восторге.

– Ну что вы, Голан? Единственный человек, который говорил с нами о Гее, Квинтесец, умолял нас не лететь.

– Не верьте этому, Янов. Он говорил для проформы. Он добился, чтобы мы полетели на Гею… Янов, вы восхищаетесь, как я выудил у него информацию с помощью блефа. Извините, но я этого восхищения не заслуживаю. Если бы я и не нажимал, он бы сам все рассказал. Если бы я попытался заткнуть уши, он бы мне это прокричал.

– Что вы говорите, Голан? Это безумие!

– Паранойя? Да, я знаю. – Тревиц подключился к компьютеру и многократно расширил восприятие окружающего мира. – Никто нас не останавливает, поблизости нет кораблей, предупредительных сигналов тоже нет. – Тревиц снова крутанулся на кресле к Пелорату. – Расскажите мне, Янов, как вы узнали про Гею? Вы знали о ней еще на Терминусе. Вы знали, что она в Сейшельском Секторе, вы знали, что ее название означает «Земля». Где вы обо всем этом услышали?

Пелорат надолго задумался. Наконец он сказал:

– Если бы я вернулся на Терминус, я бы сверился со своим архивом. Кое-что я взял с собой, но у меня здесь нет дат, когда я обнаружил ту или иную информацию.

– Подумайте об этом, – серьезно сказал Тревиц, – Учтите, что сами сейшельцы держат рот на замке. Они так неохотно говорят о Гее, будто в самом деле поощряют суеверие, из-за которого простые люди думают, что Геи нет в обычном пространстве. Я могу вам кое-что показать. Смотрите!

Тревиц повернулся к компьютеру и его пальцы с привычной легкостью и грацией легли на контакты, его радовало теплое прикосновение. Как всегда он почувствовал, что часть его воли вылилась наружу. Он сказал:

– Вот компьютерная карта Галактики, какой она была в банках памяти до нашей посадки на Сейшелах. Я покажу вам часть карты, соответствующую ночному небу Сейшел, каким мы его видели прошлой ночью.

Каюта потемнела, и на экране возникла картина ночного неба.

– Так же прекрасно, как вчера на Сейшелах, – тихо сказал Пелорат.

– Даже прекраснее, – нетерпеливо сказал Тревиц, – нет атмосферных помех, нет облаков, нет поглощения у горизонта. Подождите, сейчас я настрою.

Обзор стал равномерно смещаться, создавая у них впечатление, что движутся они. Пелорат инстинктивно ухватился за ручки кресла.

– Вот! – Воскликнул Тревиц. – Узнаете?

– Конечно. Это Пять Сестер – пятиугольник звезд, которые нам показал Квинтесец. Его ни с чем не спутаешь.

– Да уж. Но где Гея?

Пелорат поморгал всматриваясь. Тусклой звездочки в центре не было.

– Ее нет, – сказал он.

– Правильно. И нет ее потому, что ее нет в банках данных компьютера. И поскольку мало правдоподобно, что это подстроено специально для нас, я подозреваю, что местонахождение Геи неизвестно галактографам Сообщества, хотя к их услугам имеется масса информации.

– Как вы думаете, если бы мы полетели на Трантор… – начал Пелорат.

– Я подозреваю, что и там мы не нашли бы никаких данных по Гее. Ее существование скрывают сейшельцы, более того, подозреваю, сами жители Геи. Помните, вы говорили, что некоторые планеты умышленно оставались в тени, чтобы избежать налогообложения или внешнего вмешательства.

– Обычно, – сказал Пелорат, – изготовители карт натыкаются на такие планеты в малонаселенных частях Галактики, этим планетам помогает скрываться изоляция. Гея не изолирована.

– Верно. Это тоже показывает, что здесь дело необычное. Так что давайте оставим эту карту на экране, чтобы и дальше удивляться невежеству наших галактографов. И позвольте мне снова, с учетом невежества самых знающих людей, спросить вас: каким образом узнали о Гее вы?

– Мой добрый друг, я собирал мифы, легенды, данные об истории Земли свыше тридцати лет. Как я могу без моих полных записей…

– С чего-то надо начинать, Янов. Скажем, узнали вы о Гее в первые пятнадцать лет ваших исследований или в последние пятнадцать?

– О! Если оценивать так широко, то в последние.

– Можно оценить точнее. Например, я предполагаю, что вы узнали о Гее только в последнюю пару лет.

Тревиц посмотрел на Пелората, но в полумраке невозможно было прочитать выражение лица. Тревиц немного усилил освещенность каюты. Великолепное сейшельское небо на экране немного поблекло. Лицо Пелората было каменно неподвижно и ничего не выражало.

– Ну? – спросил Тревиц.

– Я думаю, – спокойно ответил Пелорат. – Может быть, вы правы, хотя поклясться в этом я бы не мог. Когда я писал Джемберу из Лебедского Университета, я Гею не упомянул, хотя это было бы уместно, а писал я, дайте подумать, в девяносто пятом, значит, три года назад… Да, вы правы, Голан.

– И как вы наткнулись на это? В переписке? В книге? В научной статье? В какой-нибудь древней песне? Как?… Ну же!

Пелорат откинулся на спинку и скрестил руки. Он погрузился в глубокое раздумье и был неподвижен. Тревиц молча ждал. Наконец Пелорат сказал:

– В частной беседе… Но не спрашивайте меня, с кем, мой дорогой, я абсолютно не помню.

Тревиц провел руками по своему поясу, руки стали влажными от усилий извлечь информацию без явного принуждения. Он спросил:

– От историка? От специалиста по мифологии? От галактографа?

– Бесполезно. Я не могу вспомнить имя собеседника.

– Может быть, потому что его не было?

– О нет. Вряд ли это возможно.

– Почему же? Разве вы отвергли бы анонимное сообщение?

– Думаю, нет.

– Вы когда-нибудь получали анонимные сообщения?

– Очень редко. В последние годы я уже был хорошо известен в академических кругах как собиратель определенных мифов и легенд. И некоторые из моих корреспондентов были так любезны, что предлагали мне материалы, собранные из неакадемических источников. Их иногда нельзя приписать никому конкретно.

– А прямо, не через корреспондентов, вы получали когда-нибудь анонимную информацию?

– Очень редко.

– Вы уверены, что в случае с Геей этого не было?

– Это бывало так редко, что я должен бы запомнить любой такой случаи. И все-таки я ничего не могу сказать с уверенностью. И вообще, я не могу утверждать, что получил эту информацию из анонимного источника.

– Я понимаю. Но все-таки это возможно?

Очень неохотно Пелорат сказал:

– Возможно. Но что с того?

– Я не закончил, – безапелляционно заявил Тревиц. – Анонимно или нет, с какой планеты вы получили эту информацию?

Пелорат пожал плечами.

– Поймите, у меня нет ни малейшего представления.

– Может быть, с Сейшел?

– Я вам сказал. Я не знаю.

– Я предполагаю, что вы действительно получили ее с Сейшел.

– Можете предполагать все что угодно, но это не обязательно так.

– ,Да? Когда Квинтесец показал тусклую звездочку в центре Пяти Сестер, вы сразу узнали, что это Гея. Потом вы сказали это Квинтесецу до того, как он признался. Помните?

– Да, конечно.

– Как это получилось? Почему вы сразу узнали, что тусклая звездочка – Гея?

– Потому что в моем материале по Гее она редко называется этим словом, там много эвфемизмов. Один из них, часто повторяемый – «маленький брат Пяти Сестер», другой был «центр пятиугольника», а иногда ее называют "О пятиугольника". Когда Квинтесец показал Пять Сестер и центральную звездочку, мне сразу пришли в голову эти упоминания.

– Вы мне о них ничего не говорили.

– Я не знал, что они означают и думал, что незачем обсуждать их с вами. Ведь вы не…

– Специалист?

– Да.

– Надеюсь, вы понимаете, что пятиугольник из пяти звезд – форма полностью относительная.

– Что это значит?

Тревиц засмеялся.

– Вы – планетный червь. Не считаете ли вы, что небо имеет собственный объективный вид? Что звезды прибиты к своим местам? Пятиугольник виден таким с планет системы, к которой принадлежат Сейшелы, и только оттуда. С планеты, обращающейся у другой звезды вид Пяти Сестер другой. Во-первых, они видны под другим углом. Во-вторых, все пять звезд находятся на различных расстояниях от Сейшел, и если на них взглянуть под другим углом, они вообще могут не иметь видимой связи. Одна или две из них могут оказаться в одной половине неба, а остальные – в другой. Посмотрите…

Тревиц снова затемнил каюту и склонился над компьютером.

– Сейшельский Союз составляют восемьдесят шесть планетных систем. Оставим Гею, или точку, где она должна быть, на месте, – при этих словах в центре Пяти Сестер появился маленький красный кружочек, – переместимся к небесам, видимым с любой другой планеты Сейшельского Союза, взятой наугад.

Небо переключилось, и Пелорат моргнул, маленький красный кружок остался в центре экрана, но Пять Сестер исчезли. Яркие звезды по соседству были, но не было пятиугольника. Небо снова переключилось, и еще раз, и еще. Оно продолжало меняться. Красный кружок всегда оставался в центре, но пятиугольник не появился ни разу. Иногда появлялось что-то похожее на неправильный пятиугольник и из звезд неодинаковой яркости, и ничего подобного прекрасному созвездию, которое показал им Квинтесец, не было.

– Ну что, хватит? – сказал Тревиц. – Уверяю вас, Пять Сестер ни с какой планеты, кроме планет сейшельской системы не видны.

– Сейшельский взгляд мог быть экспортирован на другие планеты, – сказал Пелорат. – В имперские времена существовало много трантороцентричных пословиц, некоторые из них существуют и сейчас.

– Но мы знаем, что Сейшелы держат в секрете сведения о Гее. И зачем бы другие планеты заинтересовались Геей? Какое им дело до «малого брата Пяти Сестер», когда на их небе ничего подобного не видно?

– Может быть, вы правы.

– Значит, вы согласны, что информация к вам должна была прийти с Сейшел. Причем, именно из системы, к которой принадлежит центральная планета Союза?

Пелорат покачал головой.

– Ваше утверждение звучит правдоподобно, но я этого не помню. Абсолютно не помню.

– Тем не менее мои аргументы вас убеждают. Так?

– Так.

– Дальше… Когда, по-вашему, создана легенда о Гее?

– Когда угодно. Наверно давно, в имперскую пору. В ней есть что-то древнее.

– Ошибаетесь, Янов. Пять Сестер так ярко светятся в Сейшельском небе оттого, что они близки к Сейшелам. Вследствие этого четыре из них имеют большое собственное движение, и никакие две не образуют систему, так что они движутся в разных направлениях. Смотрите, что произойдет, когда я буду медленно сдвигать карту назад во времени.

Снова красный кружок, обозначавший местоположение Геи, остался на месте, а пятиугольник медленно развалился, когда четыре звезды поплыли в разных направлениях, а пятая немного сдвинулась.

– Видите, Янов? Похоже это на правильный пятиугольник?

– Явно неправильный, – признал Пелорат.

– А Гея в центре?

– Нет, заметно сбоку.

– Прекрасно. Так выглядело это созвездие сто пятьдесят лет назад. Всего-навсего полтора столетия, материал, который вы получили о «центре пятиугольника» и прочем, нигде не имел смысла до нынешнего века, даже на Сейшелах. Этот материал должен был родиться на Сейшелах, причем в нашем веке. Возможно, в последнее десятилетие. И вы получили его, хотя сейшельцы вовсе не склонны рассказывать о Гее.

Тревиц выключил звездную карту, зажег свет и уставился на Пелората. Пелорат сказал:

– Я в растерянности. Что все это Значит?

– Это вы мне скажите. Подумайте! У меня почему-то возникла идея что Второе Сообщество по-прежнему существует. Я однажды сказал об этом во время избирательной кампании. Я начал с драматической фразы, чтобы привлечь голоса колеблющихся избирателей. Я сказал: «Если Второе Сообщество по-прежнему существует…» А потом, в тот же день, спросил себя: а что если оно действительно существует? Я стал читать книги по истории и через неделю был убежден. Настоящих доказательств не было, но я всегда чувствовал, что умею выхватывать кончик нити из запутанного клубка. А на этот раз… – Тревиц задумался. Потом продолжил: – Посмотрите, что с тех пор произошло. Из всех людей я доверился Компору, и он меня предал. После чего Мэр Бранно арестовала меня и отправила в ссылку. Почему в ссылку, а не в тюрьму? И почему просто не припугнула меня, чтобы я молчал? И почему на корабле последней модели, который позволяет мне прыгать по всей Галактике? Почему она настояла, чтобы я взял вас и помог вам искать Землю? И почему я был так уверен, что нам не следует лететь на Трантор? Я был уверен, что у вас есть лучшая цель для поисков, и вы сразу вспомнили таинственную планету Гею, информацию о которой, как теперь выяснилось, вы получили при весьма загадочных обстоятельствах. Мы летим на Сейшелы – первая естественная остановка – и сразу натыкаемся на Компора. Он выдает нам обстоятельный рассказ о Земле и ее гибели, заверяет нас, что она в Секторе Сириуса, и призывает нас лететь туда.

– Вот видите, – сказал Пелорат, – вы хотите доказать, что все обстоятельства толкают нас на Гею, а Компор как раз хотел нас убедить лететь в другое место.

– И в результате из-за моего недоверия к этому человеку я преисполнился решимости следовать первоначальному плану. Может быть, он на это и рассчитывал? Он мог нарочно посоветовать нам лететь в другое место, чтобы удержать нас.

– Чистая фантазия, – пробормотал Пелорат.

– Неужели? Допустим. Мы разговорились с Квинтесецем только потому, что он был доступен…