Текст книги "Фонд и Империя"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

26. Конец поисков

Ни слова не было сказано. Эхо выстрела прокатилось по всем комнатам и замерло внизу хриплым умирающим шепотом. Прежде чем замереть, оно заглушило резкий звук падающего бластера Бэйты, сгладило пронзительный крик Магнифико, не дало вырваться реву из груди Торана.

Воцарилась мертвая тишина.

Бэйта бессильно склонила голову. Слезинка, падая, сверкнула. Бэйта никогда раньше не плакала.

Мускулы Торана чуть было не хрустнули от напряжения, но он не расслабился – ему казалось, что он никогда больше не сможет разомкнуть зубы. Лицо Магнифико напоминало безжизненную выцветшую маску.

Наконец, сквозь все еще сомкнутые зубы Торан проговорил изменившимся голосом:

– Значит, ты – женщина Мула. Он добрался до тебя.

Бэйта взглянула на него, и губы ее искривились в болезненной усмешке:

– Я, женщина Мула? Это – нелепо.

Она с усилием улыбнулась и откинула со лба волосы. Наконец, постепенно она заговорила нормальным или почти нормальным голосом:

– Все кончено, Торан, я не могу сейчас говорить. Я не знаю, сколько еще выдержу. Но я могу начать говорить…

Напряжение Торана прорвалось и вылилось в безразлично отчаянном:

– О чем говорить, Бэй? О чем тут можно говорить?

– О том бедствии, которое шествует за нами по пятам. Мы говорили об этом раньше, помнишь, Тори? Как поражение буквально наступает нам на пятки, но все никак не может поглотить нас? Мы были в Фонде, когда он пал, а в это время Независимые Торговцы все еще сражались, но мы вовремя достигли Гавена. Мы были на Гавене, и он пал, а остальные продолжали держаться, и снова мы вовремя ускользнули. Мы были на Неотранторе, а сейчас он наверняка присоединился к Мулу.

Торан выслушал и покачал головой:

– Я не понимаю.

– Тори, такие вещи в реальной жизни не происходят. Мы с тобой – незначительные люди, нас не захватывают разные водовороты политики в один год, если только мы сами не несем с собой этого вихря. Лишь до тех пор, пока мы сами несем с собой источник заразы.Теперь ты понимаешь?

Торан сжал губы. Его взгляд не отрывался от кровавых останков того, что когда-то было человеком, и его глаза заволокло туманом.

– Давай выйдем отсюда, Бэй. Давай выйдем на воздух.

Небо было затянуто облаками. Порывами налетал ветер, растрепавший волосы Бэйты. Магнифико вылез следом за ними и теперь прислушивался к их разговору.

Торан кратко спросил:

– Ты убила Эблинга Миса, потому что ты считала, что он источник заразы? – Что-то в ее глазах поразило его. Он прошептал: – Это он был Мулом? Он не… – Он не мог поверить тому, что сам сказал.

Бэйта резко рассмеялась:

– Бедный Эблинг – Мул? Конечно, нет! Я бы не могла убить его, если бы он был Мулом. Он бы распознал эмоцию, предшествующую этому прорыву, и превратил бы ее в любовь, обожание, страх, во что бы захотел. Нет, я убила Эблинга, потому что он не был Мулом. Я убила его потому, что он знал, где Второй Фонд, и через мгновение выдал бы Мулу секрет.

– Выдал бы Мулу секрет, – тупо повторил Торан, – выдал бы Мулу…

Он испустил резкий крик и повернулся в ужасе посмотреть на шута, который, должно быть, потерял сознание от только что услышанного.

– Не Магнифико? – Торан задал вопрос шепотом.

– Послушай, – сказала Бэйта. – Ты помнишь, что произошло на Неотранторе? О, посуди сам, Тори…

Торан покачал головой и что-то пробормотал.

Тогда она устало продолжила:

– На Неотранторе погиб человек. Погиб человек, хотя к нему никто не прикасался. Разве не так? Магнифико играл на своем визисоноре, а когда он закончил, Принц был мертв. Ну, неужели это не странно? Не странно ли, что создание, которое панически боится всего, явно ужасно беспомощное, обладает способностью убивать по собственному желанию?..

– Музыка и световые эффекты, – возразил Торан, – оказывают огромное эмоциональное воздействие…

– Да, эмоциональноевоздействие. И довольно значительное. Эмоциональные воздействия как раз по части Мула. Это, я думаю, может сойти за совпадение. А то создание, которое убивает внушением, так полно ужаса. Ну что ж, возможно. Мул подействовал на его ум, значит, это объяснимо. Но, Торан, я видела кое-что из того, что показывал визисонор, убивавший Принца. Только капельку, но и этого было достаточно, чтобы у меня появилось то же чувство отчаяния, которое овладело мною в Камере Времени и на Гавене. Торан, я не могу спутать – это особенное чувство.

Лицо Торана потемнело.

– Я… тоже это почувствовал. Я просто забыл. Я никогда не думал…

– Тогда мне первый раз пришло это в голову. Это было странное неясное чувство, интуиция, если хочешь. А потом, когда Притчер рассказал нам о Муле и его мутации, все сразу стало ясно. Мул посеял отчаяние в Камере Времени, Магнифико создал отчаяние на Неотранторе. Это было одно и то же чувство. Значит, Мул и Магнифико одно и то же лицо. Разве не складно выходит, Тори? Разве это не похоже на аксиому в геометрии – два предмета, равные третьему, равны друг другу?

Она была на грани истерики, но усилием воли снова привела себя в равновесие. Она продолжала:

– Это открытие до смерти напугало меня. Если Магнифико был Мулом, то он мог узнать мои чувства и изменить их для своих целей. Я старалась, чтобы этого не случилось. Я избегала его. К счастью, он тоже избегал меня, он был слишком заинтересован Эблингом Мисом. Я решила убить Миса прежде, чем он сможет заговорить. Я держала это намерение в секрете – как только могла – в таком секрете, что не решалась даже сказать самой себе. Если бы я могла убить самого Мула… Но я не смогла бы… Если бы он заметил, я бы потеряла все.

Казалось, она опустошена.

Торан хрипло и решительно сказал:

– Это невозможно. Посмотри на это несчастное создание. ОнМул? Да он даже не слушает, что мы говорим.

Но взглянув туда, куда указывал пальцем, он увидел Магнифико, который стоял прямо и держался настороженно, а его глаза горели темным резким огнем. В его голосе не было слышно никакого акцента:

– Я слышу, мой друг. Я просто сидел здесь и размышлял над тем, что при всем моем уме и предусмотрительности я все же смог совершить ошибку и потерять так много.

Торан попятился, как будто испугавшись, что клоун может прикоснуться к нему, или его дыхание отравит.

Магнифико кивнул и ответил на немой вопрос:

– Я – Мул.

Он больше не казался нелепым, его конечности, похожие на черенки, клюв его носа потеряли свой комический вид, осанка стала уверенной.

Он был хозяином положения с той простотой, которая появляется с опытом.

Он терпеливо сказал:

– Садитесь. Давайте, можете даже лечь, устраивайтесь поудобнее. Игра окончена, и я хочу рассказать вам одну историю. Это моя слабость: я хочу, чтобы люди понимали меня.

И снова, когда он посмотрел на Бэйту, его глаза были прежними – мягкими, грустными карими глазами. Магнифико, клоуна.

– В моем детстве нет ничего такого, – начал он, заговорив сразу же торопливо и нетерпеливо, – о чем я хотел бы помнить. Возможно, вы поймете меня. У меня не могло быть нормального детства. Моя мать умерла, даже не увидев меня. Я не знаю своего отца. Я вырос случайно – наудачу, ранимый, с измученной душой, полный жалости к самому себе и окруженный ненавистью других. Все считали меня странным ребенком. Меня все избегали, многие из-за нелюбви, некоторые из страха. Происходили странные случаи… Ну да ладно… Случилось достаточно всякого такого, что позволило Капитану Притчеру в его расследованиях моего детства понять, что я мутант. Сам же я не понимал этого, пока мне не исполнилось двадцать.

Торан и Бэйта отрешенно слушали. Звук его голоса повисал над ними, усадил их на землю, почти обезоружил. Клоун или Мул расхаживал перед ними маленькими шажками, говорил, глядя вниз, на свои сложенные руки.

– Полное осознание моей необычной силы, кажется, медленно снисходило на меня, неторопливыми шагами. Даже под конец я не мог поверить в это. Умы людей представляются мне в виде циферблатов, на которых указатели обозначают преобладающую эмоцию. Это, конечно, жалкая картина, но как по-другому я могу объяснить? Постепенно я осознал, что могу проникнуть в эти умы и направлять стрелку туда, куда захочу, закреплять ее там навечно. А потом еще больше времени потребовалось для того, чтобы понять, что другие не могут этого делать.

Но затем пришло понимание моей силы, и мне захотелось отомстить за то жалкое состояние, в котором находился я прежде. Может быть, вы поймете это. Может быть, вы постараетесь понять это. Трудно быть таким посмешищем – иметь и ум и понятливость, и быть всеобщим посмешищем. Смех и жестокость! Быть другим! Быть не таким, как остальные!

Вам никогда не приходилось испытывать такое!

Магнифико посмотрел на небо, подпрыгнул на цыпочках и снова продолжил свои воспоминания каменным голосом:

– Но в конце концов я научился и решил, что должен поменяться с Галактикой местами. Ее черед прошел, а я терпеливо ждал – двадцать два года. Теперь моя очередь. Я могу сделать это! Галактике хватит остатков. Я – один! Их – миллиарды!

Он остановился и быстро взглянул на Бэйту.

– Но у меня была слабость. Я сам по себе ничего не стоил. Успех приходил ко мне через посредников. Всегда! Как сказал Притчер. С помощью пиратов я получил первую астероидную базу для своих операций. Через промышленников я впервые заполучил планету. С помощью огромного числа прочих, а также самого военного правителя Калгана, я завоевал Калган и получил его флот. После этого настала очередь Фонда, и наконец, вы, двое, вошли в рассказ.

Фонд, – продолжал он спокойно, – был самой трудной целью, с которой я столкнулся. Чтобы победить его, мне надо было бы обыграть, сломать или сделать беспомощным большую часть его правящего класса. Я мог бы начать на пустом месте, можно было бы пойти напрямик, и я стал искать, как это сделать. В конце концов, если силач может поднять двести килограммов, это не значит, что он горит желанием постоянно делать это. Мой эмоциональный контроль не такая уж простая вещь. Я предпочитаю использовать его лишь тогда, когда это абсолютно необходимо. Таким образом, я принял помощь союзников во время первой атаки на Фонд.

В образе своего клоуна я искал агента, или агентов, которые бы неизбежно были посланы Фондом на Калган, чтобы исследовать, кто же я такой. Теперь я знаю, что мне нужен был Хан Притчер. Но по капризу судьбы вместо этого я нашел вас. Я телепат, но не абсолютный, а вы, моя госпожа, были из Фонда. Я сразу же понял это. То, что Притчер впоследствии присоединился к нам, не было роковой ошибкой, но это было началом той ошибки, которая потом стала роковой.

Торан впервые за все это время пошевелился, он резко заговорил:

– Постой-ка. Ты хочешь сказать, что когда я стоял лицом к лицу с тем лейтенантом на Калгане, имея только бластер, спас тебя, ты эмоционально настроил меня на это? – Он захлебнулся от возбуждения. – Ты хочешь сказать, что ты все время воздействовал?

На лице Магнифико заиграла тонкая улыбка.

– Почему бы и нет? Ты думаешь, что это невозможно? Спроси тогда себя… Ты бы когда-нибудь рисковал своей жизнью из-за какого-то странного и нелепого существа, которое впервые в жизни увидел, будь ты в нормальном состоянии? Я думаю, ты удивился, поразмыслив обо всем этом на досуге.

– Да, – сказала Бэйта отстранено, – он удивился. Это и понятно…

– В этой ситуации, – продолжал Мул, – Торан был в безопасности. Лейтенанту даны были строгие указания отпустить нас. И вот мы втроем и Притчер отправились в Фонд, и таким образом вырисовывался весь план кампании. Когда Притчер предстал перед военным судом, и мы присутствовали, я был занят. Военные, судьи этого трибунала, потом направили свои эскадры в бой. Они легко сдались, и мой Флот выиграл битву при Хорлеггоре и другие, менее значительные.

Через Притчера я познакомился с доктором Мисом, который принес мне визисонор, причем по собственной воле, что значительно облегчило мою задачу. Только это было не совсемпо его воле.

Бэйта перебила его:

– Эти концерты! Ты все время пытался найти им объяснение. Теперь я понимаю!

– Да, – сказал Магнифико, – визисонор работает как фокусирующее устройство. Он сам по себе является примитивнейшим контрольным устройством для эмоций. С его помощью я могу управлять массами людей и отдельными людьми еще легче. Концерты, которые я дал на Терминусе и Гавене перед их падением, еще больше усилили общий дух поражения. Я мог бы сделать Наследного Принца Неотрантора очень больным, но я не смог бы убить его без визисонора. Понимаете?

Но самой главной моей находкой был Эблинг Мис. Он мог бы стать… – Магнифико произнес это с грустью, но потом снова заторопился: – Существует определенный аспект эмоционального контроля, о котором вы знаете. Интуиция, или внутреннее видение, или дар предвидения, называйте это как хотите, может рассматриваться как эмоция. По крайней мере, я трактую это так. Вы не понимаете, да?

Он ждал отрицательного ответа:

– Человеческий мозг работает с малой эффективностью. Обычно это двадцать процентов от всей его массы. Когда, одномоментно, появляется вспышка большей силы, то она называется даром предвидения, внутренним видением или интуицией. Я рано понял, что могу вызывать на длительное использование высокой активности мозга. Это смертельный процесс для воздействуемого человека, но плодотворный… Подавитель Атомных Полей, который я использовал в войне против Фонда, был результатом высокого давления на одного техника с Калгана. Я снова работаю через других.

Эблинг Мис был как раз то, что надо. Его потенциал был очень высок, и я нуждался в нем. Еще до того, как началась война с Фондом, я послал своих представителей в Империю для проведения переговоров. В это же время я начал поиски Второго Фонда. Естественно, я не нашел его. Естественно, я знал, что должен найти его, и Эблинг Мис стал средством. С эффективно управляемым мозгом он мог бы продублировать работу Хэри Селдона.

Частично, он это и сделал. Я довел его до предела. Это был жестокий процесс, но он должен был быть завершен. Мис умирал, завершая его, но еще мог бы жить… – Снова его охватила грусть. – Он мог бы жить долго. Втроем мы все вместе направились бы во Второй Фонд. Это была бы последняя битва, но из-за моей ошибки…

Торан постарался придать своему голосу твердость:

– Зачем ты так растягиваешь все это? Говори, в чем была твоя ошибка, и… прекращай.

– Ну как же, твоя жена была этой ошибкой. Твоя жена совершенно необычный человек. Я никогда прежде не встречал никого похожего на нее. Я… Я… – Внезапно, голос Магнифико дрогнул. Он с трудом снова пришел в себя. Его голос был мрачен, когда он наконец продолжил: – Она любила меня без моего воздействия на ее чувства. Я не был ей отвратителен, и не был смешон ей. Ей было жаль меня. Она любиламеня!

Неужели ты не понимаешь? Разве ты не видишь, что это значило для меня? Никто, никогда… Ну, я… мне очень дорого это. Мои эмоции изменили мне, хотя я властвовал над эмоциями других. Видишь, я не воздействовал на ее мозг, я не экспериментировал с ним. Мне было очень дорого естественноечувство. Это была моя первая ошибка.

Ты, Торан, был под контролем. Ты никогда не подозревал меня, никогда не задавал мне вопросов, никогда не замечал за мной ничего особенного или странного. Например, когда нас остановил филианский корабль. Они знали наше местоположение, потому что они были связаны со мной, так же как я постоянно был связан со своими генералами. Когда они остановили нас, я был взят на борт, чтобы воздействовать на Хана Притчера, который был пленником на этом корабле. Когда я покинул их, он стал полковником, человеком Мула, полностью находящимся в подчинении. Вся процедура была слишком очевидной даже для тебя, Торан. И все же ты удовлетворился моим объяснением, которое было полной выдумкой. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Торана перекосило, и он вызывающе спросил шута:

– Как же ты поддерживал связь со своими генералами?

– В этом нет ничего сложного. Ультраволновые передатчики легки в эксплуатации и портативны. И к тому же меня нельзя было выследить в обычном смысле. Любой, кто выследил бы меня, покинул бы меня с маленьким провалом в памяти. Иногда это случалось.

На Неотранторе мои дурацкие чувства снова изменили мне. Бэйта не находилась под моим контролем, но даже в этом случае она никогда бы не заподозрила меня, если бы я не потерял голову из-за Наследного Принца. Его намерения по отношению к Бэйте – раздразнили меня. Я убил его. Это был глупый жест. Невидимая схватка дала бы такой же результат.

И все же ваши подозрения не переросли бы в уверенность, если бы я остановил Притчера с его болтовней или обращал больше внимания не на Миса, а на вас… – Он пожал плечами.

– Что же дальше? – спросила Бэйта.

– Ничего.

– Что же теперь?

– Я буду продолжать свою программу. То, что я найду такого же умного ученого, как Эблинг Мис, в это дегенеративное время, я сомневаюсь. Мне придется искать Второй Фонд другим путем. В каком-то смысле, вы победили меня.

Бейта победно вскочила.

– В каком-то смысле? Только в смысле? Мы победили тебя полностью!Все твои победы за пределами Фонда ничего не значат, потому что Галактика – это варварский вакуум. Сам Фонд – это лишь ничтожная победа, потому что в задачу Фонда не входило остановить кризис в твоем лице. Ты должен победить Второй Фонд, но это Второй Фонд победит тебя! Твой единственный шанс был – найти его местонахождение и нанести удар, пока они еще не готовы. Теперь ты этого не сделаешь. Теперь с каждой минутой они все больше готовы к встрече с тобой. Сейчас, именно сейчасвсе завертелось. Ты узнаешь, когда он нанесет тебе удар и время твоей короткой власти окончится, и ты станешь всего лишь еще одним чванливым завоевателем, который мелькнет и растает на кровавой поверхности истории!..

Она тяжело дышала, почти задыхалась от горячности:

– И мы победили тебя, Торан и я. И я могу умереть.

Но глаза Мула снова стали грустными карими глазами Магнифико:

– Я не убью ни тебя, ни твоего мужа. В конце концов вам незачем дальше оскорблять меня – ведь убив вас, не вернешь Эблинга Миса. Мои ошибки – это мои ошибки, и я буду отвечать за них. Твой муж и ты можете идти! Идите с миром во имя того, что я называю… дружбой.

И вдруг с неожиданной ноткой гордости он добавил:

– А я пока еще Мул – самый могущественный человек во всей Галактике. И все же я выиграюу Второго Фонда.

Бэйта с твердой и спокойной уверенностью метнула в него свою последнюю стрелу:

– Не выиграешь! У меня есть вера в мудрость Селдона. Ты будешь первым правителем своей династии – и последним.

Что-то промелькнуло в глазах Магнифико.

– Моей династии? Да, я часто об этом думал. О том, чтобы основать свою династию. Что у меня может быть подходящая супруга.

Бэйта внезапно поняла его по глазам, что он имел в виду, и похолодела.

Магнифико покачал головой.

– Я понимаю твое отвращение, но это глупо. Это был бы искусственный экстаз, но между ним и подлинным чувством не было бы никакой разницы. Но все нельзя изменить. Я называю себя Мулом, естественно, не из-за моей силы…

И он покинул их, не оглядываясь, – навсегда.