Текст книги "Наложница для дракона инквизитора (СИ)"
Автор книги: Айза Блэк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
– Правильно, что еще остается в твоем случае, только тешить себя сказками, какая ты важная шишка для короля. А по факту девка на побегушках, куда послали, туда и пошла. Чего ты добиваешься? Чтоб я приползла и в ноги королю кланялась при всех? За это тебе, небось, награду пообещали? Так не будет этого, Женька. Твой индюк даже честно выиграть в карты не может, о каком минимальном уважении может идти речь? – смотрю на нее уже без агрессии, устало. Надоело препирательство, пусть валит. И хоть тут даст отдохнуть от них.
А ведьма в лице меняется. Нос дергается, кончик вибрирует, глаза краснющие, губы дрожат. И тут фиг поймешь, на что у нее реакция: на мои слова, или аллергия усиливается.
– Как ты сказала? Что за глупости! Совсем рехнулась! – я в ступоре, не пойму, чего вдруг ее так переклинило.
– Правду сказала, – пожимаю плечами.
– Король всегда выигрывает!
– Мухлюет, потому и выигрывает, – ее реакция меня начинает забавлять. – И я его спалила. Только этот гнида фиг признается. Но и я не собираюсь идти у него на поводуи желание исполнять. Если б по чесноку выиграл – базару нет. А так, пошел он…
– Врешь ты все… – а меж тем нотки неуверенности в голосе проскальзывают. И взгляд затравленной мученицы вдруг появился.
– Там не только я была, его брат, скорее всего, тоже это просек, и Дарки, сто пудов, видел! Еще драконы с нами были, но о них сказать ничего не могу, – и с каждым моим словом, Женька все зеленее становится. К стене прижимается, головой медленно из стороны в сторону трясет.
– Быть того не может… – шепчет едва слышно.
Выпучивает глаза, хватается за горло, кашляет. Падает на пол.
– Было, было! – чет мне ее даже жалко стало, как ее корежит. – Ты это, Женька, иди… пока тебя аллергия совсем не скрутила…
Она что-то совсем неразборчиво бормочет, наклоняюсь вперед, чуть подползаю, насколько цепи позволяют. Ведьма чуть лбом о пол не бьется и хрипит что-то типа: «Все пойдет прахом…». Хотя может, послышалось? Ее конвульсивный треп сложно разобрать.
Женька резко кашлять перестает. На меня смотрит, кровожадно так, будто разорвать хочет.
– Дрянная девка! – злость от ее слов исходит настолько сильная, что меня назад к стене отбрасывает. – Преклонишься, как миленькая!
Глава 46
– А тебе что с этого? И не рассказывай мне басни, что предана королю. Шкурным интересом, Женька, за версту несет, – мимолетная жалость к ведьме тут же испарилась.
Могла бы, еще крыс позвала, чтобы ее скрутило так, чтоб выползла и больше длинный нос не показывала.
Она хочет ответить и не может, бордовая стала. И с ужасом в противоположный угол пялится. А там маленькая крыса попискивает. Прикольно! Только подумала и на тебе! Еще бы побольше их!
А крыса начинает круги по камере наматывать, носится, как угорелая, не уследить, ведьма хрипит и к выходу ползет. Как только ее тощий зад исчез за решеткой, выдохнула. Реально воздух чище стал.
– Спасибо, – киваю малышке. Смотрю, а там, в углу, еще несколько мордашек торчат. Я под странной, но защитой. Дарки… его работа… В груди кольнуло. Нежели я скучаю? Быть того не может. А сердце отбивает в висках: «Правда… правда…». Даже если так – это болезнь. И ее надо вылечить. Как можно скорее избавиться.
Скрежет металла прерывает мои мысли. Ведьма явилась снова. Моя передышка была слишком короткой. Неужели она так быстро очухалась?
– Че, мало тебе, за добавкой приперлась? – присматриваюсь, и мне не нравится то, что вижу.
Вокруг Женьки голубой ореол. Она стоит в кольце света, все еще красная, но рожа довольная. Не иначе как наколдовала, защиту поставила.
– Мы не закончили разговор. Давно эти твари носы свои не показывали. Так бы сразу приняла меры. Придет день, когда окончательно их истреблю, – кривит рот.
– Что, великой ведьме даже с крысками не под силу справиться? А по мне, так они во сто крат тебя милей.
– Не о том думаешь. Дела замка тебя не касаются. Твоя функция ублажать короля, зачать дитя. Жаль, с первого раза не вышло, но мы это быстро исправим.
– Женька, иди сама короля ублажи, рожай ему кого хочешь, и не утомляй меня своей трескотней. Голова от тебя болит, сваха недоделанная.
– Не Женька я! – как взревет, что я чуть не оглохла. – Эвджения! Это имя рода моего, в нем сила! Запомни, тупоголовая девица… Эвджения-я-я-я! – такое ощущение, что от ее визгов стены задрожали.
– Хоть из трусов выпрыгни, только кроме раздутого самомнения и гонора больше в тебе ни фига не вижу.
Крысы сидят в углу. Не ушли. Наблюдают за нами. Но и близко не подходят, видно, реально Женька их магией может долбануть.
– София, у вас в мире говорят, – морщит лоб, голос стал заметно тише, лицо больше не искажено гримасой злобы, – хорошо смеется тот, кто смеется последним. Кажется, так это звучит, – облизывает тонкие губы. – Вот и я буду смеяться, когда ты будешь визжать под королем. Когда будешь принимать его из ночи в ночь, а иногда и по несколько раз. Твои унижения будут мне усладой, София. На празднестве ты падешь так низко, как до этого тебе даже не снилось.
– Угрозы, Женька, бесполезные, как и ты сама, – я пытаюсь говорить, как ни в чем не бывало. Но что-то в ее голосе заставляет меня внутреннее сжаться в ожидании удара.
– Никаких угроз, только реальность. Запомни мои слова, все будет в точности, как я предрекла, – кудахчет с самодовольной миной. – И ты права, нечего мне свое время на тебя тратить. Диалога у нас с тобой не получается. Будем действовать иначе… – глаза сверкнули, как у заправской маньячки.
Подходит к решетке, дает какой-то знак, и в камеру вваливаются два охранника. Направляются ко мне с каменными выражениями на рожах. Крысы в углу жалобно пищат. Но разве они мне помогут? Дарки, гад, ну где же ты, когда так нужен!
Не знаю, что они задумали. Не хочу показывать страх. Но я конкретно так струхнула.
– Не приближайтесь ко мне, сволочи! – отползаю в угол, насколько позволяют цепи. – Вдвоем на связанную девушку! Драконы называется, жалкие недоноски, вот вы кто!
– На данный момент я использую самый безболезненный метод. Хоть ты и не заслуживаешь. Помни мою доброту, София, – Женька идет следом за ними в ореоле голубого свечения.
Они меня хватают. Я ору, что есть сил. Зову на помощь! И мысленно матерю Дарки. Из-за него эти издевательства! И нет от него помощи! Забил. Забыл. Небось, девок своих там имеет. Король же обещал ему… Как же обидно, больно, гадко, слезы ручьем текут из глаз, и я ничего не могу с ними сделать.
Драконы хватают меня, скручивают. Держат так, что рыпнуться не могу. Пальцы одного из них сдавливают челюсти, другой запрокидывает мне голову. Я абсолютно беспомощна, отвратное ощущение. Ведьма подходит ближе и выливает что-то из флакона мне в рот. Сладковатая жидкость льется по горлу, отрава попадает внутрь…
– Один раз тебе удалось меня провести. Больше не получится, – ее хохот как ножом мне внутренности разрезает.
Меня отпустили. Тут же отворачиваюсь. Не хочу показывать своих слез. Не хочу говорить, нечего мне этой твари сказать. Только даю себе обещание, что отомщу, обязательно, непременно, чего бы мне это ни стоило.
– Я еще завтра наведаюсь. Дам новую порцию питья. А если вдруг к королю захочешь, покаяться, вылизать прощение, так ты не стесняйся, скажи охране, я мигом устрою вашу встречу раньше времени, – и снова ржет, аж давится своим хохотом.
Глава 20
Они направляются к выходу. Оставляют меня валяться на каменном полу. И уже на выходе до меня долетает Женькин бубнеж: «Все не может пойти прахом…». У меня глюки от ее пойла, или ведьма сама с собой бормочет и чем-то серьезно так озадачена?
Ай, не до нее сейчас. В меня влили какую-то дрянь. Надо избавиться от отравы! Засовываю два пальца в рот, пытаюсь вызвать рвоту. Ничего не выходит. Только кашель и все.
Замираю. Надо понять, что со мной происходит, какая реакция организма. Пока ничего. Голова немного крутится. Но это вполне может быть и самовнушением.
Но что-то же она мне влила! Травить насмерть точно не станет, им надо, чтоб я индюка признала, значит, ни что иное. И как понять, что?
Смотрю в сторону крысиного хода. Королева должна появиться, в этом не сомневаюсь. Вряд ли Женька в ближайшие часы появится, значит, если быстро действовать, крысы могут сгонять к Мариссе в поисках противоядия. Самый логичный вариант.
Я верно предположила, прошло совсем немного, по ощущениям, не больше пятнадцати минут и раздалась возня, появилась голова королевы.
– Плотно они за тебя взялись, – подходит ко мне и освобождает от пут.
– А вы не могли сильнее напирать, чтобы мразота ко мне не приблизилась? – спускаюсь за ней в уже знакомый мне проход.
– Не могли, – вздыхает, маленькие плечики опускаются, – Иначе она змей на нас натравит и истребит. Мы на долгое время вообще под землю ушли, вот только благодаря стараниям Даркмора понемногу выбираемся на поверхность. Но тут осторожность нужна.
– А он так прям и спаситель ваш? – фыркаю. Как же бесит ее теплота в голосе при любом упоминании инквизитора.
– Да, – без запинки, без раздумий.
– Слушай, чего она в меня влила? – меняю тему. Есть более важные вещи. А Дарки застрял у меня как кость в горле, и как ни стараюсь, не могу избавиться. Гад!
– Хм, это не яд. Жить будешь, – замялась, стушевалась. Не нравится мне крысиная реакция.
Открывает двери, пропускает меня в уже знакомую комнату.
– Так сгоняй к Мариссе, пусть нейтрализует ведьмино пойло! – плюхаюсь на стул, опираюсь на стену.
Что ж душно-то так? Кажется, аж кровь закипает.
– Не поможет, – отводит взгляд. Смущается что ль? Ничего не понимаю.
– Так, что это? Второй раз спрашиваю! – крыса сама того не ведая, обстановку накаляет, играет на нервах, и без того расшатанных.
– Зелье, чтобы пробудить в тебе женские желания, – разводит руки в стороны.
– Стоп… подожди… эти недоноски решили, что я от их пойла индюка захочу? – меня смех пробирает. – Э, не… не существует во вселенной такого способа, чтоб я добровольно под это ничтожество легла. Фух, успокоила, – вытираю пот со лба, в помещении еще жарче становится. – Значит, безвредная хрень, по сути.
– Хорошо, если так, – вздыхает. Отмалчивается. Чего-то не договаривает. – Ты сядь… поешь. Неизвестно, когда к тебе могут гости пожаловать, – а глазки-то прячет.
Перекусить мне и вправду надо. В животе урчит. Стол накрыт. Поднимаюсь со стула, усаживаюсь за стол. В глаза огурец бросается. Обычный такой. У нас на огороде такие росли… А во рту пересыхает, между ног током простреливает, да так, что невольно охаю. И вместо огурца, другой огурец у меня перед глазами, тот, что у Дарки между ног болтается. Видение настолько яркое и живое, что руку протягиваю.
Соски сжались, болят, грудь, кажется, тяжелее на целую тонну стала. И мысли… да нет никаких мыслей… кроме огурца… и не такого садового, что в руке сжимаю, а другого драконьего, живого, горячего. Облизываюсь. Не осознаю, что делаю, в рот огурец запихиваю, а вкус не тот. Все не то…
С каждой минутой мне все хуже становится. Тело своей жизнью живет. Горит в огне нечеловеческой адской похоти. Понимаю, что людской вид теряю, и ничего с собой сделать не могу.
Все равно просчитались они, никого не хочу, вся похоть только на предателя инквизитора направлена. Не нравится мне это, и как же хочу, реально как взбесившаяся самка. Но только по нему… не заслуживает… гад. Валяюсь по полу, ноги сжала, и не знаю, как себя в чувство привести? Как сбить нездоровую тягу?
Ай! Мочи нет терпеть!
– Слушай… позови сюда инквизитора! Зови быстрей! Вопрос жизни и смерти! – кричу так, словно реально помирать собралась.
Уж лучше он. Его хоть знаю, опробовала. Как вспомнила наш первый раз, так искры из глаз посыпались, меня ломает, и только огурец инквизиторский может меня от мучений избавить.
– Так он сейчас не сможет прийти, – как сквозь туман до меня доносится извиняющийся голос крысы.
– Как это не сможет? – отказ не воспринимается моим воспаленным дикими желаниями сознанием, – Немедленно его ко мне! – ору не своим голосом.
– Тише… тише… у стен есть уши… Хочешь беду на всех нас накликать? – шипит на меня. – И где это видано, чтобы дракон по крысиным лазам бегал.
– Накличу, кого угодно позову, если ты мне немедленно Дарки не приведешь! Если потребуется, пусть ползком ползет, но тут будет и немедленно! – перед глазами очертания комнаты плывут. Даже в предметах мебели мне порнография мерещится.
Ну, Женька, держись. Только выкарабкаюсь и такое тебе устрою! Никогда не прощу, что меня в озабоченную идиотку превратила! Но это все потом… Дарки, гад, где же ты?!
– На носу празднество, инквизитор обеспечивает безопасность, встречает именитых гостей. Он занят, Злата, – подходит ко мне с мокрой тряпкой и пытается протереть лоб. – Ты дыши спокойней, не накручивай себя. Когда ты взвинчена, эффект от зелья сильнее.
Мне не тряпочки мокрые надо, а горячее и готовое орудие. Перед глазами тотчас всплывает огромный огурец Дарки с крупной головкой, увитый сеткой вен, м-м-м… рот мгновенно наполняется слюной. Мне он нужен, во мне, сейчас, уже! Пусть только меня выпустят, сама побегу. Найду. А там пофиг на все!
– Или выпусти меня, или сама его приведи! Не остановлюсь, я в том состоянии, когда чхать хотела на последствия! – хватаю ее за руку, сжимаю со всей силы.
– Говорю же, нет его в окрестностях замка. Гостей встречать поехал. Там лорды важные, король опасается, хочет, чтобы их настрой сперва инквизитор проверил. Печально это… – вздыхает, садится рядом со мной на пол.
– Ты о чем? – сжимаю ноги, пытаюсь унять усиливающуюся боль, но огненная пустота внутри только нарастает, подчиняет меня. Как же я хочу секса!
– У него ведь тоже праздник, а король запретил даже упоминать об этом и поздравлять Даркмора. А ведь в этот день он появился на свет… Все под запретом, – продолжает протирать тряпочкой мне лоб.
– Ты хочешь сказать, что инквизитор с индюком родились в один день?
– Да, в один день, год, и почти тот же час, – вселенская печаль у нее на мордахе.
Я даже на несколько секунд забыла, что сгораю в огне колдовской похоти. Слишком близко к сердцу крыса воспринимает судьбу Дарки. Подозрительно! Может, потому и не хочет его приводить? Понимает ведь, что я его так отделаю, а-а-а, что же я с ним сделаю. Во рту столько слюны, что она походу сейчас начнет по подбородку течь. Руками сжимаю груди, каменные соски нестерпимо ноют, об инквизиторских ласках умоляют.
Отдаленно улавливаю в ее словах какую-то нить, за которую нужно потянуть. Что-то важное… но как же тяжело соображать, когда каждая клетка тела жаждет только плотских утех. Долго, сильно, без перерыва, много-много часов.
– Не повезло ему… – бормочу, острый приступ желания снова скручивает меня. – Вот пусть придет ко мне, и я ему быстро подарочек организую. Век не забудет, – мысленно уже с инквизитора одежду сдираю.
– Только Мартеган ему подарки дарит, таков закон, обычно наложницу, если в хорошем расположении духа, то двух… – тут она походу осознала, что лишнего ляпнула. Прикусила язык, заерзала на полу, – Пить хочешь? А возможно, все же отужинаешь?
– Что-о-о? – мои глаза кровью наливаются. Хватаю крысу за ворот комбинезона. – Пока я тут сдыхаю, он подарочки свои распечатывать собрался?
Что вожделенная плоть не мне достанется – это удар под дых, красная тряпка для меня. Мне бы реально хоть немного остыть, прикинуть мозгами. Но где там… похоть диктует свои правила. А желание, смешанное с ревностью, вообще жуткий коктейль.
– Он выполняет свои обязанности, Злата. Прошу, угомонись. Иначе мне придется принять меры, – шепчет извиняющимся голосом.
Не… я не угомонилась. Мне надо немедленно выбраться. Скрутить крысу и на свободу. Только я не учла, что в хрупкой на вид королеве столько силы. Она вмиг меня связала.
– Прости, это для твоего же блага, – разводит руками. Так тошно от этого её взгляда, полного сострадания и сожаления.
– Как ты не понимаешь, не должны ведьма и индюк видеть меня в таком состоянии! Ты же все слышала!
Она больше со мной не говорила. Только предлагала еду, питье, сводила в туалет, и ни капли реальной помощи. А у меня лихорадка началась. Трясет всю, пот ручьем, тело такое чувствительное, что любое прикосновение подобно удару тока. Нервные окончания оголены, уровень похоти на максимум выкручен.
Когда я уже приготовилась помирать, совсем потеряла связь с реальностью и утонула в мучительных эротических фантазиях, дверь открывается, и моя челюсть медленно отъезжает к полу. Никогда еще черная маска инквизитора не выглядела настолько сексуально.
– Соскучилась, Злата? – на губах самодовольная ухмылка, руки держит за спиной. А я пожираю взглядом свое долгожданное лакомство.
Глава 21
–
– Явился, – из груди вырывается вздох облегчения. – Развяжи меня!
Инквизитор занимает собой половину комнаты. Стоит, согнувшись. Комнатушка для него слишком маленькая. Скольжу взглядом по черной рубахе, вниз к штанам, где прячется такой необходимый мне агрегат. Облизываюсь. Шумно сглатываю слюну.
– Тебе не кажется, что ты немного не в том положении, чтобы командовать? – проходит в комнату. Крыса без слов выскальзывает и закрывает за собой дверь. Мы одни… о, да!.. Сейчас мне нужен только секс, если не получу, помру. Не до пустого трепа мне и его подколов. Вот не сейчас. Быстрее к делу! А инквизитор, как ни в чем ни бывало, усаживается на диване, закидывает ногу на ногу. В нос ударяет звериный запах… как же сексуально он пахнет…
– Дарки, пользуйся моментом и не тяни попусту время, – не свожу взгляда с заметно выпирающего бугра на штанах. Пальцы сводит судорогой, так хочу прикоснуться.
– О, какая прелюдия, – хмыкает, – И это должно меня завести?
– Что ты мне чешешь, ты уже готов, и не строй из себя пацана-недотрогу. Ломаешься как девственница! – дергаю нетерпеливо руки в путах, еще немного и похоть меня сожрет.
– Так я могу пойти и свою готовность применить в другом месте, где мне окажут более ласковый прием, – сверкнул глазами, наслаждается произведенным эффектом. Видит же, что закипаю… эх… послать бы его… а не могу… Предатель… и с ним поквитаюсь. Гад, ох, какой желанный гад! И как представлю, что вот с этим стояком пойдет распечатывать королевские подарочки, дурно становится, нутро скручивает, и такая безнадега нападает.
– А я сдам тебя с потрохами, подниму такой шум, что вся твоя подпольная империя развалится! И индюк, вместо подаренных девок, тебе лично яйца отрежет, – сгораю от нетерпения, при его появлении между ног струится огненная лава, глаза застилает туман похоти, голод нечеловеческий скручивает нутро. Голод по предателю!
– А угрозы не пробовала заменить на ласку? Не поверишь, иногда простая просьба творит чудеса, – чуть вперед наклоняется, по оголенным нервам своим дыханием проходится.
– И прогнуться? Хочешь под себя подмять? Не выйдет, инквизитор! – а сама путы натягиваю, к нему тянусь.
Ненавижу свое унизительное положение, но еще больше не намерена прогибаться. Я усвоила закон жизни– ни при каких обстоятельствах слабость не показывать. Сражаться, даже если шансов нет. Покажешь слабость, с говном смешают.
А тут я докатилась до того, что должна умолять о сексе? Это уже перебор, так низко упасть…
– Дурочка, – что-то резко в нем поменялось, в одном слове столько будоражащих вибраций, задыхаюсь. Огонь во взгляде сменяется солнечным теплом, что не жжет, а ласкает кожу. Помираю, и спасти меня может только он… только эти глаза сейчас имеют значение, все растворилось, ушло. Мир погас, остался только он, желанный, дурманящий… только в инквизиторе вижу свет, в нем мое спасение.
– Я хочу тебя… Дарки, – едва ворочаю языком… напор пропал, дух борьбы погас, все растворилось в адском огне похоти, смешанном с невероятно нежным сиянием его глаз.
Инквизитор развязывает меня. Дает свободу. Обхватываю его шею руками, набрасываюсь на его губы, как дикая изголодавшая тигрица. Я пожираю его, и мне все мало, растворяюсь, впитываю в себя его вкус, сатанею.
Мы сидим на полу, и мне кажется, он под нами качается, стены сотрясаются от первобытного желания, наполнившего комнату. У меня нет опыта в сексе, нет знаний, но есть инстинкты, бешеная неутолимая жажда. И пусть виной тому Женькино пойло, это уже не имеет значения. Надо утолить голод, испить инквизитора до дна, выжать его огурец по максимуму.
И где-то в угасающем сознании отбивает набатом мысль: «Ведь дело далеко не в зелье, оно лишь усилило то, что я и без того желала». Отбрасываю ее в сторону. Неважно. Пусть весь мир сгорит дотла, есть только он и я.
Прикусываю его нижнюю губу, втягиваю в себя, до крови прокусываю. Рычу. Во мне просыпаются первобытные инстинкты, о которых ранее и не представляла. Дико мешает его маска. Хочу снять ее, провести рукой по щекам, увидеть его лицо, потребность ломает, срывает крышу. Целую дракона, обвиваю шею, прижимаюсь сильнее, сотрясаюсь в ударах удовольствия, когда раздвоенный язык оплетает мой. Одним только поцелуем Дарки водит меня по грани, подводит к взрыву. Издавая гортанные всхлипы, вплавляясь в его тело, поднимаю руки вверх, хочу сдернуть долбаную маску.
Мгновенно перехватывает мои руки, сжимает, подминает под себя.
– Нет… – хрипло, горячо, – Злата…
– Да! Дарки! – языком ему по губам, сосками трусь о его грудь, платье и его рубашка мешают.
– Не-а, – пробирается рукой мне под платье, сжимает пальцами сосок, и выпивает мох хриплый надрывный стон.
– Сними ее! – просьба, перемешанная со сладкими всхлипами. – Хочу тебя видеть, инквизитор!
– Не-а, – прокладывает дорогу поцелуями от моей шеи к груди. Осторожно снимает мою одежду… слишком осторожно…
– Гад! – впиваюсь руками ему в плечи, рву рубашку, добираюсь до желанного тела…
Я могла бы много чего ему сказать… еще лучше, оттолкнуть, только животный голод во мне диктует свои условия. Пора признать – эта битва мной проиграна. Что бы он ни сделал, я не отступлюсь, пока не почувствую его в себе… А разборки… месть… все потом…
– Злата-а-а, – прижимается носом к моей коже под грудью, шумно вдыхает. Никогда еще мое имя не звучало так сочно, столько оттенков страсти, и все они переплетаются в одном его «Злата». Искры сыплются из глаз, ничего не вижу, ослеплена, безумна, подчинена желанию, несносному дракону… Сейчас я полностью в его власти, он может делать со мной, что хочет… О… да… пусть делает…
Моя рука блуждает по его телу, губами исследую гладкую сталь его кожи. Татуировка вспыхивает огнем, меня тянет прикоснуться к надписям, провести по ним языком. Подчиняюсь порыву, и тут же меня накрывает огненной волной чистого неразбавленного кайфа. Раскаленный огонь из отметины обжигает язык, проникает в кровь. Руки не слушаются, их трясет как в лихорадке, пламя во мне нарастает, между ног приближается армагеддон, еще немного, и я рассыплюсь на молекулы и атомы, упаду сгоревшим пеплом к ногам дракона.
Рука скользит дальше, к выпирающему бугру. И не могу пробраться к вожделенной плоти, мешают штаны.
– Дай мне его… хочу видеть твой огурец… – и зубами ему в кожу, прямо в надписи, и снова жидкий огонь течет в меня, еще одна доза безумия, предел пройден, дальше только всепоглощающее пекло запредельного удовольствия.
Смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц, и этот взгляд… он переворачивает сознание, выворачивает меня наизнанку… никогда в жизни… никто… на меня не смотрел вот так… с восторгом, страстью и запредельным восхищением… За один этот взгляд и жизни не жалко, он окрыляет, дарует чувство, что я одна… единственная, что никого нет в мире важнее меня… Впервые кому-то нужна… Экстаз перемешивается с щемящим чувством нежности, никогда прежде не испытывала ничего подобного, мне стыдно за эти эмоции, за слабость, и при этом я лечу ввысь, подпитываемая только одним его взглядом, который красноречивее любых слов…
Он высвобождает плоть, штаны летят в угол. Сжимаю его рукой и неотрывно смотрю в глаза дракона, там в их глубине заключена моя жизнь. Никогда я еще не ощущала себя настолько живой. Будто вот только в этот момент рядом с ним вдохнула жизнь полной грудью, почувствовала, что значит непросто существовать и испивать каждый миг.
Его член в моей руке каменеет еще сильнее. Больше не могу терпеть. Запрыгиваю на инквизитора, глаза в глаза, он подо мной, держит меня за талию, соски от его взгляда сжимаются со сладкой, ноющей болью, умоляют о прикосновениях. Усаживаюсь сверху, Дарки делает резкий рывок бедрами и сразу входит до упора. Все… мир раскололся, взрыв наслаждения такой силы, что ему приходится, закрыть мне рот поцелуем. Меня разрывает, сотрясает от дичайшего оргазма, а ведь это он только вошел, и весь голод взрывается во мне мощнейшим торнадо, сокрушает, проходится по оголенным нервам, бьет током, и все по нарастающей, сильнее, выше, за гранью человеческих ощущений, вдаль, в невесомость, с ним во мне, переполненной до краев.
Двигает бедрами, входит до упора и выскальзывает, и снова мощный толчок в меня, пронзает колом, до души достает. Хрипит, рот приоткрыт, пальцы на моей талии оставляют синяки, удовольствие продолжает накатывать, адреналин закипает в крови.
– Хочу еще… больше… сильнее… – то кричу, то срываюсь на шепот, он целует меня, исступленно, дико, продолжает бешеные движения. Отрывается от моих губ, раздвоенный язык опускается к ноющим соскам. Впиваюсь в его кожу, царапаю ногтями, хочу оставить отметины, заклеймить собой, чтоб никому, никогда ни с кем, только со мной…
– Сама напросилась, – хрипло мне в приоткрытый рот. Драконья рука в моих волосах на затылке, я двигаю бедрами, сжимаю его внутри, хочу прочувствовать всего, насладиться этими нереальными ощущениями, испить его огонь, и хоть немного утолить голод. Оргазм лишь разжег его. Мне мало, кажется, я могу вот так прыгать на нем вечность.
Дарки обхватывает меня за талию, и начинает неистово вращать бедрами, так что все прыгает перед глазами, а во мне все закипает, член растягивает меня, движется, не зная устали, доводит до пика, и снова по нарастающей, играет на нервных окончаниях, рвет жилы, убивает меня наслаждением, опускает в бездну порока, и тут же воскрешает, в небеса отправляет. Это животное спаривание, безумное, одержимое, до хрипоты, до взрыва сознания. Теряю себя, растворяюсь в ощущениях и обретаю нечто немыслимое, необъятное, только мое, энергию, что течет в меня, подчиняет и высвобождает. Дает силы и стирает любые границы.
Ничего не вижу, кроме его глаз, полных страсти и чего-то неведомого мне, до боли дурманящего, того, что заводит похлеще любых ведьминских зелий. Бешеный ритм, кажется, еще немного и разорвет, звериный напор, нечеловеческий, и это именно то, чего хочет мое тело. Рука инквизитора к клитору скользит, трогает распухший бугорок, то нежно водит, то надавливает, до темноты в глазах, до вспышек звезд. Оргазм словно открывает новое измерение, расширяет границы сознания, и в то же время сужает их до одного-единственного Дарки. Только он способен подарить этот кайф, присадить меня на дозу, сделать зависимой.
Прижимает меня к себе, так что ощущаю, как буквы на огненной татуировке отпечатываются во мне, шипят, и навечно оставляют отпечаток. Языком мне по губам проводит.
– Злата… моя Злата… – в голосе смесь боли и наслаждения, ощущаю, как плоть его на пределе, кайф инквизитора в меня перетекает, огонь нас сжигает, сплавляет воедино, и мы взрываемся вместе, жадно пьем стоны друг друга, катаемся по полу, хрипим, тела переплетены, и никаким силам на земле их не разъединить.
Глава 22
Потягиваюсь, как сытая самка. Удовлетворенно облизываюсь. В теле легкость и невероятное облегчение. Наконец–то могу вдохнуть полной грудью и не задыхаться от адской похоти. Пойло попустило. И надо признать, мне определенно нравится процесс.
Но очень быстро в мое блаженное состояние вторгается осознание, хлещет меня по щекам, вправляет расплавившиеся мозги на место.
Дарки притягивает меня к себе, зарывается носом в мои волосы, проводит пальцами по спине.
– Все. Отпустил, – вырываюсь. Вскакиваю на ноги. Прикрываюсь платьем.
Все обиды, притупленные желанием, теперь разом всплывают на поверхность. Жестокое похмелье. Так всегда, за малейшей радостью следует разочарование.
– Ах, я ж предатель, – ухмыляется и садится на полу, обхватив руками колено. Во взгляде мелькает грусть, но ее тут же сжигает огонь.
– Трусливый предатель! А ко всему прочему, еще и дрянной интриган, который не держит свое слово! – сейчас по крупицам воссоздаю его дьявольский план.
Пазл за пазлом складываю мерзкую головоломку. И пусть в ней все еще много пробелов, но главные сети расставлены, и я в них попала. В этом и моя вина есть. Нельзя было так слепо кидаться не него. Я же практически молила его взять меня. Собственный стыд сжигает меня живьем.
– Какое, позволь уточнить? – золотистое тело переливается в тусклом свете, татуировка все еще пылает, хоть уже и не так ярко, игра мышц завораживает. Даже сейчас невольно отвлекаюсь, созерцая инквизиторские красоты. Соблазнительный гад!
– Ты обещал, что не сделаешь меня беременной! А теперь по моим бедрам стекает твое семя! – от злости сжимаю челюсти так, что зубы скрипят. – Это не говоря уже обо всех твоих прошлых косяках!
– Я сказал, что в тот раз нет, – хитро щурится, приподнимается, и одним рывком опрокидывает меня на себя, – Про последующие речи не шло, – и нагло так смеется, гаденыш, прямо мне в лицо, а в глазах искры пламени складываются в причудливый узор.
– Я ясно дала понять, что мне этого не надо! – бью его кулаками в грудь, молочу что есть силы, а мне в ответ в полной боевой готовности огурец в живот утыкается, горячий… огромный… все еще желанный.
– Врешь, – тихо-тихо мне в ухо, с раздвоенным языком внутрь.
Запрещенный прием, он снова плавит мой мозг, снова пробуждает похоть. Так с ним и нимфоманкой стать недолго.
И прав, гад, от мысли о ребенке, о моей крохе, что будет любить меня, невзирая ни на что, становится до одури хорошо. Но не так, не с ним. Не в мире, где я никто. Я ведь не смогу защитить своего ребенка, не смогу ему ничего дать. У меня его могут отобрать играючи, и что я сделаю?
Если заводить, то в родном мире, когда я буду чувствовать почву под ногами, уверенно смотреть в завтрашний день. А тут предатель, который не смог защитить меня перед королем. Прогнулся, не сказал правду. А мне отдувайся тут за решеткой. Какой из него отец? Да и ребенок для него, скорее, средство достижения целей. Родить от дракона – это безумие!
– Ты, не моргнув, предашь, если зад будет в опасности, – вырываюсь, его касания делают меня мягче.
