Текст книги "Соль под кожей. Том первый (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Я возвращаюсь в кафе, где на меня тут же снова таращатся все посетители. Замираю посредине зала, отвешиваю театральный поклон и извиняюсь, что представление было слишком коротким. Оставляю на столе втрое большую сумму в качестве компенсации за моральный ущерб и снова удаляюсь.

– Молодой человек! Молодой человек! – догоняет меня в спину тоненький девичий голос.

Даже не оглядываясь знаю, что это матрешка. Прибежала клянчить номер телефона? Скажет какую-то банальность, типа, сожаления о том, что стала причиной размолвки?

– Ваше… пп…пппальто, – заикаясь, говорит она, протягивая его на вытянутой руке, как будто боится подойти еще хоть на шаг.

Без идиотского румянца она снова выглядит довольно очаровательной. Особенно с растрепанной светлой челкой, которая немного заостряет ее черты лица.

– И еще… Вот. – Она вытягивает вторую руку, и я вижу на раскрытой ладони маленькую розовую таблетку. – Это от головы.

Я подступаю ближе, старясь не думать о том, как приятно чешет мое мужское эго ее медленно расширяющиеся зрачки и прерывистое дыхание. И как она переминается с ноги на ногу, когда притрагиваюсь к ее запястью и как бы невзначай поглаживаю большим пальцем место, где пульсирует артерия. В одном Алина была права – этой писюхе, должно быть, нет еще и двадцати.

– Как тебя зовут? – Я сам проталкиваю ее руки в рукава, неторопливо застегиваю каждую пуговицу пальто. Не люблю, когда у скачущей на мне девушки сопли из носа.

– Лллера, – еще больше заикается она. – Вал… Валерия Иванова.

Валерия.

Валерия, ёбаный ты на хуй.

– Спасибо за заботу, Валерия. – Я забираю таблетку и взамен кладу в ее ладонь еще несколько скомканных купюр. – Купи себе мороженку.

Отступаю и сваливаю на хер.

Глава двадцать первая: Лори

Глава двадцать первая: Лори

Настоящее

– А платье у тебя будет с открытыми плечами? – спрашивает Инна, пока мы ждем заказ, только что закончив обсуждать зад обслуживающего нас официанта.

– Ага, – я подвожу глаза к потолку, – с настолько открытыми, что Андрею придется не сладко.

– А моя сестра трахнулась с шафером на собственной свадьбе, – вставляет Оля. – Подумаешь, что тут такого?

– С шафером, – кривит свои идеальные губы Лиза. – На собственной свадьбе. Ты, блять, совсем что ли угашенная уже?

Оле нужна пара секунд, чтобы понять, что именно в ее словах вызвало такую бурную реакцию.

– Ну… да, – она дергает плечами, как будто ей досаждает назойливое насекомое, – их застукали, она потом развелась и вышла за него замуж.

– Кто-то закройте ей рот, – нарочно громким шепотом говорит Инна, – и не наливайте ничего крепче чая.

– Чай сегодня весь мой, я протестую! – смеюсь я, стараясь не выбиваться из канвы разговора своих «правильных подруг».

Оля – дочь владельца крупного журнала об экономике, моя ровесница, но глупая, как пробка, хотя на каждом шагу кичится своим «красным дипломом» престижного ВУЗа.

Инне двадцать восемь, она уже успела побывать замужем и развестись, а подаренного мужем мантипу, называет «кровиночкой» и радуется, что это единственное живое существо, которое им хватило ума завести.

Лиза – единственная, кто выбивается из этой в общем типичной компании, потому что за ее спиной не стоят богатенькие родители и у нее нет щедрого папика. Лиза просто однажды упахалась сьемками тупых видео, и вылезла в тренды тиктока. А потом, когда поперли рекламные предложения, понемногу перепрофилировала формат и теперь ведет влог на тему межличностных отношений. Называет себя дипломированным психологом, хотя, насколько мне известно, из психологического образования у нее только бумажка о прослушивании курсов гештальт-терапии, что, считай, ровно ничего.

– Молодой человек, а у вас есть в меню орехи? – Оля так хлопает глазами, что от ее нарощенных ресниц подымается настоящий сквозняк.

– Орехи? – Официант старается не угодить в грязь лицом. – Какие именно орехи?

– Ну такие, аппетитные орешки.

– Жопные, – грубо объясняет Лиза. – Как у тебя в трусах.

– В трусах у него бубенчики, – подключается Инна. – Ой, девки, я же вам не рассказывала эту историю?! Слушайте, щас обоссытесь!

Официант с облегчением сбегает, а Инна рассказывает, как однажды к ним без предупреждения заехал брат мужа, пошел в душ, и как она, обознавшись, подкралась сзади и со словами «Эх, бубенчики звенят!» схватила его за яйца. Забавная история, но я уже слышала ее в разных вариациях минимум от двух человек. Но все равно подхватываю общий хохот и чокаюсь своим безалкогольным аперолем под тост за бубенчики.

Иногда с ними бывает даже почти забавно, хотя большую часть времени, которую я провожу с этой троицей, мне откровенно скучно. Но мне нужны подруги из этого социального слоя, так что я просто отыгрываю свою часть роли, как бы между делом, вкладывая в их головы нужную мне информацию. Так, Оля может упомянуть, что мы «вместе» учились, вряд ли став уточнять, что я была на соседнем потоке и мы даже ни разу не пересекались. И что вообще все это она услышала от меня самой. Инна скажет, что я хорошая верная подруга, хотя моя помощь заключается лишь в том, что я всегда слушаю все ее депрессивные голосовые, которые она любит слать посреди ночи. А Лиза скажет, что я зануда и слишком правильная, потому что я уже трижды отклоняю ее настойчивую просьбу прийти на эфир на тему «Как заарканить богатого наследника».

Кроме того, эти три красавицы будут почти единственными гостями со стороны невесты на нашей с Андреем свадьбе. Я намекнула, что жду их вместе со спутниками и подругами – чем больше будет массовка, тем меньше возникнет вопросов. А то, что большинство этой массовки будут видеть меня впервые, как и я их – детали, которые разглашать вообще не обязательно.

– Ты будешь… ну… замазывать их? – не унимается на тему моих татуированных плеч, Инна.

– А надо? – таращу глаза, как будто только что услышала что-то критические упущенное в самый канун свадьбы. – Думаешь, Андрей не скажет мне «да»?!

Лиза снова хохочет и даже явно не въезжающая в тему Оля хихикает в мою поддержку.

– Что, бля, тебя так парит? – Лиза поудобнее разваливается на стуле, по-мужски закидывает ногу на ногу. Я уже давно заметила, что ей по кайфу подчеркивать свое «просто» происхождение нарочитым наплевательством на элементарные нормы поведения. Но она может себе это позволить – пара мест, в которых ей сделали замечание, она потом показательно разнесла на своих стримах. – Зачетные татухи, что там замазывать?

– Папа Андрея не будет в восторге, – делает жест бровями Инна.

– Лера же выходит замуж за Андрея, а не за папу. – Удивительно, но даже бестолковая рыбка Оля способна генерировать не лишенные смысла предложения.

– Только не говорите, что вы не в курсе, для чего устраиваются такие свадьбы. – Инна вздыхает и начинает ковырять салат. Она такая худая, что рядом с ней я со своими пятидестью тремя чувствую себя настоящим слоном, но все равно постоянно сидит на диетах. – Для кого – вот так точнее. Туда придет такая публика, что лучше не давать им повода для разговоров.

– Да в жопу этих снобов, – расписывается за меня Лиза.

Оля снова хихикает.

– Посмотрю, что ты запоешь на своей свадьбе, – поджучивает Инна.

Она, как и мы все, в курсе позиции Лизы никогда не выходить замуж, не рожать детей и в пятьдесят лет уйти в буддисткий монастырь.

– Спокойно, – я поднимаю руки в миролюбивом жесте, – у меня будет лучшая визажистка и она пообещала принести литр театрального грима, после которого моя кожа будет выглядеть невинной, как попка младенца.

Лиза одаривает меня взглядом а ля «Ты стала моим разочарованием года».

– А твои родственники так и не смогут прилететь? – неожиданно спрашивает Оля. – Осталось три дня.

– Там… все сложно, – я стараюсь придать голосу оттенок раздражения. Может хоть это отвадит ее от попытки препарировать эту часть моей жизни. – У моих теток очень…

– Лера? – перебивает меня знакомый голос сзади, и я радуюсь, что в эту минуту не держу в руках ничего острого. – Это точно знак.

Марина.

После той нашей встречи на благотворительном вечере, меня пару дней донимали мысли о том, а не позвонить ли ей, но быстро от них избавилась. Втаскивать прошлое обратно в свою жизнь – не лучшая идея, особенно, когда все идет настолько гладко, что в пору плевать через плечо и стучать по дереву.

Я была уверена, что в таком огромном городе мы точно больше никогда не пересечемся, потому что это что-то из области фантастики. И тем более я не понимаю, как это могло случиться так быстро.

Мои подружки с любопытством глазеют мне за спину и я, беззвучно скрипнув зубами, поднимаюсь.

Сегодня на Марине строгий брючный костюм из темно-серой шерсти, гладкая прическа, минимум косметики. И в целом она выглядит не как типичный посетитель этого места. «Éclat de Saveur» – одно из немногих мест в столице, в котором существует требование к дресскоду – женщины всегда в платьях, мужчины – в пиджаках или блейзерах. Это несоответствие сразу наталкивает на определенные мысли.

– Привет, Марина, – вежливо здороваюсь. – Бывают же в жизни совпадения.

– Весь мир – большая деревня, – шутит она, одновременно придирчиво разглядывая наш стол. – Надеюсь, тебе и твоим подругам все нравится?

Значит, я не ошиблась и она здесь либо ресторатор, либо…

– А вы Марина Рогожкина? – опережает мой вопрос Лиза.

Марина вежливо кивает.

А ведь я тоже слышала эту фамилию. Но мне и в голову не приходило, что моя старая университетская подруга из многодетной семьи и владельца первого в нашей стране ресторана, удостоившегося трех звезд Мишлен – одно и то же лицо. Это все равно, что искать связь между спичкой и фонарным столбом.

– Вы должны обязательно прийти ко мне на эфир! – Лиза встает и начинает трясти ей руку, одновременно впихивая сразу несколько разных визиток. – Не обсуждается. Я пыталась выйти на вас лично, но даже Пентагон проще взломать, чем разыскать личный телефон Марины Рогожкиной!

– Я не уверена, эфиры – это вообще не мое, – пытается вежливо отказаться Марина, и оглядывается на меня в поисках поддержки. – Ужасно выгляжу в кадре.

– Мои редакторы просто боги, клянусь, что вам выберут такой ракурс, что не к чему будет придраться!

– Лиза, – слегка с нажимом произношу ее имя, и замечаю, как она недовольно реагирует на мои попытки отвлечь ее внимание, – Марина подумает и даст тебе ответ, да?

– Да, мне еще нужно проверить свое расписание – на следующей неделе выставка и два ответственных банкета. Вряд ли я вообще смогу нормально разговаривать, а вам не нужен эфир с мычащей болванкой.

Подруга хочет настоять, но спотыкается об мой взгляд и упрашивает Марину хотя бы просто посидеть с нами пару минут. Я надеюсь, что она не согласиться хотя бы в благодарность за то, что я избавила ее от Лизы, но Марина соглашается и ей тут же приносят еще один стул, а нам всем – бутылку шампанского в качестве комплимента от заведения.

– Только Валерия у нас не пьет, – кривит нос Оля, когда я переворачиваю свой бокал, давая понять, что мне наливать не нужно.

– Она всегда такой была, – говорит Марина. И на этот раз, когда мы снова пересекаемся взглядами, я уверена, что она прекрасно понимает, что за этим столом есть по меньшей мере один человек, который ей не рад. – Я всегда завидовала тому, как она умеет говорить «нет» так, чтобы к ней больше не приставали.

– А вы давно знакомы? – интересуется Инна, и мои «подруги» хором навостряют уши. Явно готовясь услышать истории покруче бородатой банки про «бубенчики». – Из Валерии слова лишнего не вытащить – как будто она Агент спецслужб на полставки.

– Да, точно-точно, – лыбится Оля. – Требуем дурацкие истории.

– Мы… – Марина запинается, оценивает мое напряженное лицо, – жили по соседству. Ходили в одну школу.

Она нарочно даже не заикнулась об университете, хотя могла бы, и это создало бы мне кучу проблем. Со школами все гораздо проще – даже если она назовет номер, это ничего существенно не изменит, потому что в наше время люди меняют школы чаще, чем сезонную обувь.

– Ну вот, хоть кто-то что-то знает о нашей загадочной Лере, – зловеще улыбается Лиза. – А то ее неуловимые родственники, кажется, даже на свадьбу не приедут, чтобы побаловать нас байками про испачканные памперсы, первую любовь и пострадашки по кому-то из красивых женатых папиных друзей.

– На свадьбу? – Марина снова переводит на меня взгляд, как будто мы с ней виделись каждый день всю жизнь, а о свадьбе она услышала только сейчас.

– Наша маленькая трудовая пчелка отхватила себе в будущие мужья целого Андрея Завольского, – прищелкивает языком Инна. – Настоящая сказка про Золушку и Принца. Но вроде у них все срослось и без хрустальной туфельки.

Все желозобетонные основы, которые я год за годом так кропотливо возводила, начинают раскачиваться. Я редко чувствую себя беспомощной перед обстоятельствами, потому что всегда держу ситуацию на контроле и не допускаю даже намека на шторм, но появление Марины можно смело отнести к стихийному бедствию типа извержения вулкана – предсказать его было просто невозможно.

Она, в отличие от моих «подружек», прекрасно знает, что кто такой Андрей Завольский и каким боком он был в моей жизни. И что моя настоящая история – это никакая не «Золушка», а скорее уж «Падение Черного ястреба».

– Андрей… Завольский, – Марина медленно произносит его имя, как будто действительно пытается вспомнить, где и при каких обстоятельствах могла его слышать. Потом с некоторым облегчением улыбается: – Да, банки, деньги, благотворительность.

Я окончательно ни черта не понимаю. Она села за мой стол прекрасно зная, что я этому буду не рада. Но когда появилась возможность мне насолить – Марина ею не воспользовалась. Чего она хочет? Показывает, что может легко вторгнуться в мою жизнь и в любой момент порушить мои планы? Будет пытаться шантажировать?

– Вот-вот, – поддакивает Инна, – именно того самого Завольского и отхватила наша загадочная Валерия.

Никогда не замечала за ней такого странной, очень похожей на зависть реакции. Наоборот – раньше Инна не упускала случая подернуть меня тем, что я настоящая чародейка, раз смогла затащить под венец мужчину, за которым в некоторых кругах закрепилась определенная «дурная слава». На эти ее выпады я спокойно парировала всем, что понятия не имею, о чем она говорит, потому что из-за работы у меня просто нет времени собирать сплетни по подворотням. И что мир в целом был бы куда лучше, если бы люди вместо того, чтобы болтать, как и что в чужой жизни, занимались своей. Меня ее зудежка никогда не задевала, но сегодня Инна словно с цепи сорвалась. Наверное, в ближайшее время меня ждет новая порция полуночных рыдающих голосовых о том, как она устала и как ее никто не понимает. Надо бы разок их не послушать в качестве «намека» на то, что иногда ее заносит и я все прекрасно понимаю.

– Я очень за вас рада, – Марина смотрит прямо на меня и в ее взгляде нет ни намека на неискренность.

Первую секунду я даже столбенею от такого уровня притворства. Не может же она в самом деле не помнить, «святую троицу» – Наратов-Угорич-Завольский – которая уничтожила мою жизнь? Или… может?

– Самое время пригласить на свадьбу старую школьную подругу, – не унимается Лиза. Иногда она настолько заигрывается в образ «своей в доску», что начинает раздавать указания, как и кому жить, и что делать. – Будет хоть кто-то, кому можно доверить шутки о детстве на горшках.

– Я все еще жду приезда родственников, – хихикает Оля, – если они хотя бы в половину такие же трудяги, как наша Золушка, то можно неплохо сэкономить на клининге.

Она так задорно смеется, будто уверена, что эту шутку сегодня уже никто не перебьет по своей оригинальности и остроте.

– Кстати, как там тетя Таня? – Марина снова переключает на меня внимание. – До сих пор такая же жуткая снобка?

Меня редко можно загнать в тупик.

Тем более меня почти невозможно застать врасплох.

Но за последние пять минут ей дважды удается это сделать.

У меня нет никакой тети Тина, и Марина это тоже прекрасно знает. Что она делает? Ответ напрашивается сам собой – она мне подыгрывает. За сегодняшним столом прозвучало достаточно непрозрачных намеков о том, что неуловимость и невидимость моих родственников начинают вызывать подозрения.

– Ага, завела еще одного мопса, – на ходу импровизирую я, оправившись от первого шока.

– Бедная собачка, надеюсь, ей сделали прививку от занудства, – заговорщицким тоном говорит Марина.

И следующих минут десять рассказывает байки о моих «родственниках». Она делает это так слаженно и искренне, что мои «подружайки» на какое-то время даже забывают о моем существовании, переключаюсь на истории о занудной тетет Тане с собачками, бывшем моряке дядя Игоре, у которого как положено, был громко матерящийся попугай, однажды сбежавший в теплые края через форточки и на прощанье бросивший своему хозяину «Чтоб тебя ебало коромысло, старый хер!» Я дважды ловлю себя на мысли, что невольно прислушиваюсь к этим байкам, хотя стараюсь использовать короткую передышку, чтобы попытаться предугадать последствия Марининой помощи. Какую благодарность она за это потребует? Захочет, чтобы я организовала ей жирный кредит под минимальный процент лет на сто? Или не будет стесняться и попросит наличными? Вряд ли владелица одного из самых элитных мест в городе станет мараться банальным денежным шантажом.

– Мне срочно нужен такой попугай! – Лиза тут же лезет в поисковик и начинает обшаривать зоомагазины в поисках нужной птицы. – Представляете, какой будет трэш, если эта дрянь начнет летать посреди эфира и посылать всех на хуй?!

Хорошо, что она так увлечена, что не видит натянутые улыбки окружающих. Хотя, это же Лиза – один из немногих людей, кого я знаю, кому действительно плевать на мнение окружающих. Но очень не плевать на свою армию ноунейм-фанатов, ради которых она однажды побрила голову в прямом эфире.

Примерно через час, когда мои подружки собираются домой, Марина предлагает мне задержаться еще на десерт.

– Поболтаем, вспомним прошлое, – с небольшим нажимом говорит она.

Я бросаю взгляд на часы, делая вид, что у меня полно планов на вечер, хотя на вечер четверга у меня только одно «дело» – дожать Наратова и развести его на душевный эксгибиционизм.

Мы обе провожаем девушек молчаливыми взглядами, и только после этого к нам за стол приносят маленький прозрачный заварник с плавающим в нем чайным цветком. Я продолжаю хранить молчание и когда Марина сама разливает горячий напиток по чашкам и когда предлагает мне ломтик.

– Прости, я подумала, что тебе пригодится моя помощь, – наконец, говорит она. В ее голосе нет ни намека на пафос, ни высокомерных ноток человека, который только что «милостиво» спас одну неблагодарную задницу.

– Тетя Таня? Дядя Игорь? – Я заново прокручиваю в голове все ее ладно скроенные байки. – Не знала, что ты умеешь так мастерски врать.

– Кто бы говорил, – легко парирует она.

– Я не просила лезть в мою жизнь, понятно? И не просила сочинять истории для этих дур!

– Я ничего не сочиняла. – Умиротворению Марины можно только позавидовать. – Это мои родственники, и мои истории. У меня от них изжога, но если сегодня они тебе пригодились – на здоровье.

Почему я раньше об этом не догадалась, а сразу записала Марину в шпионки?

Глава двадцать вторая: Лори

Глава двадцать вторая: Лори

Настоящее

Я откидываюсь на спинку стула, пользуясь тем, что поблизости нет напыщенных идиоток, перед которыми нужно держать лицо и спину, и какое-то время расслабленно смакую вкусный чай без химически ароматизаторов. Марина занята тем же, только иногда отдает тихие указания девочке, которая пару раз вторгается в наше молчаливое чаепитие.

– Он действительно так сказал? – наконец, спрашиваю я.

– Кто?

– Попугай твоего сумасшедшего дяди.

– Ну, с его слов – да, и еще насрал ему на голову, когда дядя Игорь пытался поймать его рыбацким сачком.

– Господи. – Я закатываю глаза и позволяю себе посмеяться всласть. Позже, успокоившись, делаю то, что уже очень давно не практиковала: – Извини. У меня проблемы с доверием и хроническая подозрительность.

– Ничего удивительного, – грустно усмехается Марина. – Проехали. Я рада, что пригодилась старой подруге.

– Мне двадцать шесть лет, эй! – пытаюсь шутить. – Требую толерантный эпитет!

– Прости, конечно, да. Древней подруге, – Марина говорит это с таким сочувствующим лицом, что мы снова одновременно прыскаем от смеха.

Как давно я не чувствовала себя так расслабленно в компании других людей? Настолько давно, что даже не пытаюсь вспоминать.

– Спасибо, что выручила, – наконец, говорю я.

– Ты бы и сама справилась, а я просто не знала кому еще рассказать про тетку и сумасшедшего попугая.

– Спасибо, – настойчиво повторяю я.

– Почему ты не позвонила? – резко переключается Марина. – Думала, что я буду лезть в твою жизнь и начну на каждом шагу трубить о твоем прошлом?

– Обжегшись на молоке – дуешь на все, что угодно, – перефразирую известную поговорку. – У меня сейчас совсем другая жизнь, многое в ней может показаться странным для людей из моего прошлого.

– Если ты насчет Завольского, то это действительно странно.

– Все очень сложно, – использую затертую до дыр фразу. Терпеть ее не могу, но сейчас даже не могу вот так сходу найти ей замену.

– Тебе это может показаться странным, но для меня эти шесть лет тоже не прошли в анабиозе, – с легким укором говорит Марина, явно намекая, что и ее жизнь не стояла на месте. – Не обязательно посвящать меня в свои планы, Лера. Мы ведь можем просто… я не знаю… общаться?

Я отмалчиваюсь, потому что даже сегодняшний инцидент не убедил меня в ее полной искренности. И дело даже не в Марине и не в том, что «удачное стечение обстоятельств» дважды сталкивает нас лбами в городе-миллионнике, где я реже встречаюсь даже с собственным отражением. Просто все эти годы Данте натаскивал меня опираться только на себя, потому что ты единственный человек, который гарантировано не предаст и не сольется при первой же трудности. Я настолько привыкла не пускать никого в свои планы, что до сих пор не могу представить, чем в итоге может обернуться встреча с Мариной. Возможно, ничем, и она будет держать рот на замке, а, возможно, сегодня случилась та фатальная мелочь, которая уничтожит мой с таким трудом выстроенный план.

– Мне правда очень тебя не хватало, – продолжает Марина, пока я храню гробовую тишину. – Особенно, когда в жизни все так неожиданно завертелось. Меня никто не поддержал, представляешь?

Ее горький смешок, который должен был замаскировать настоящую грусть, только еще сильнее ее подчеркивает.

– У тебя же была семья.

– Боже, Лера, ну хоть ты-то не неси чушь. – Марина разливает остатки чая, и услужливый официант тут же забирает пустую посуду. – Ты же знала мою маму. Она скорее отрезала бы себе руку, чем признала, что кто-то в нашей семье может хорошо зарабатывать и не валиться при этом с ног.

– По-моему, ей очень нравилась роль жертвы, – позволяю себе нелицеприятную ремарку. И тут же спотыкаюсь, вдруг подумав, что ее матери уже может не быть в живых и мое замечание будет солью на Маринины раны. – Надеюсь, с ней все в порядке? И с твоими сестрами?

– Да, конечно. Живут припеваючи в хорошем доме за двести километров отсюда. – Марина снова выдерживает болезненную паузу. – Но вряд ли обо мне часто вспоминают за столом.

Меня подмывает спросить, в чем, собственно, дело. Какой бы упоротой правильной дурой не была ее мамаша, даже она вряд ли взъелась бы на дочь только за то, что она нашла способ кормить людей за очень большие деньги. Но я никогда первой не задам этот вопрос, потому что цена за это может быт слишком высока – встречный вопрос, на который я сама вряд ли захочу ответить честно.

– Ты ведь можешь спросить, – как будто сканирует мои мысли Марина.

– Не хочу. Достаточно того, что я в курсе, чем занимается Марина Рогожкина.

– Это фамилия моего мужа, – объясняет она. – Вячеслав Рогожкин, земля, агробизнес… Но ты вряд ли слышала.

Я пожимаю плечами, потому что это имя мне действительно ни о чем не говорит.

– Он был очень хорошим. – Марина вспоминает мужа с таким меланхоличным выражением лица, что предугадать финал их истории становится все легче. – Он был моим третьим клиентом.

Марина смотрит в упор, как будто пытается выискать на моем лице следы отвращения или гадливости. Напрасно. Все мы в этой жизни делаем вещи, которыми не гордимся, но кто-то подсаживается на наркоту и в тридцать лет сдыхает в канаве в луже собственной блевоты, кто-то выманивает последние деньги у доверчивых пенсионеров, а кто-то продает собственное время.

– Слава был чудесным человеком. Ни разу ничем мне не попрекнул. Настоял, чтобы я закончила учебу, закрыл все долги моей семьи, перевез их в хороший дом. А моя мать на нашей свадьбу пожелала ему найти себе хорошую женщину вместо «этой проститутки».

И я снова не удивлена. Что еще ожидать от женщины, которая попрекала голодную босую девчонку куском хлеба?

– За пять лет она только дважды мне позвонила – когда из-за банковской ошибки заблокировали банковскую карту, и без меня вопрос было не решить.

Даже не собираюсь обижать ее банальностями типа «мне жаль» или «все к лучшему». Все это Марина миллион раз уже и так слышала, и повторяла себе сама.

– У Славы обнаружили рак. Он все время жаловался на боли в животе, но так много работал, что наотрез отказывался пойти к врачу. А когда боль стала слишком сильной… было уже поздно. Я стала вдовой через десять месяцев после брака. Отдала половину наследства его дочери, хотя в завещании муж ее не упомянул. Но я подумала, что так будет правильно – мы с ней никогда не ладили, но я всегда желала ей только добра.

Мне хочется остановить Марину, сказать, что я стала бесчувственной скотиной и ее душещипательная история вряд ли тронет меня так глубоко, как бы ей хотелось, но вдруг понимаю, что должна ей. В прошлом она никогда не отмахивалась от меня, с какой бы дичь я не приходила – всегда терпеливо выслушивала нытье о наших с Сергеем сложных отношениях, поддерживала, когда я в очередной раз решала его бросить, и поддерживала потом, когда мы опять мирились.

– В общем, я решила начать какую-то новую жизнь и у меня появилось это, – она коротким взмахом руки обводит зал ресторана. – И вот это.

Протягивает свой телефон, на экране которого фото милой белокурой девчушки. Я ничего не знаю о детях и могу только предполагать, что на вид ей около двух, но это запросто может быть больше или меньше даже на целый год. У девочки яркие синие глаза, улыбка от уха до уха, полная мелких, но довольно крепких зубов, волосы завязаны в два смешных хвоста над ушами.

– Твоя дочь?

– Да, Стася. Станислава.

– На белку похожа. – Единственное, что я могу сказать по этому поводу.

– Она не от Славы, – добавляет еще немного деталей Марина, и мне кажется, она снова внимательно следит за моей реакцией. – Мужа не стало четыре года назад. Стасе через месяц два года. И я не замужем, если вдруг ты хотела поинтересоваться.

– По-моему, в наше время уже никого не удивить внебрачными детьми. Женщины давно выбирают тихую спокойную жизнь без придатка в виде мужа, а детей рожают для себя, когда посчитают нужным.

– Ты стала такой мудрой.

Марина делает едва заметную паузу перед последним словом. Так сразу и не поймешь – была это похвала или укор. Хорошо, что мне все равно на любой из вариантов.

– Слава был особенным человеком, и я всю жизнь буду вспоминать его самыми добрыми словами, но я никогда его не любила. После его смерти собрала вещи и вернулась в столицу. А тут попробовала делать то, что умею. И все получилось.

Мне хорошо знакомо выражение ее лица в этот момент. Так безмятежно выглядеть может только человек, который буквально посвятил себя работе без остатка. В этом мы с ней как никто можем понять друг друга, даже если я не припомню ни одного разговора, в котором Марина упоминала бы мечту стать ресторатором. Она всегда хотела большую семью, много детей и надежный тыл, а мне всегда было не понять, как человек из многодетной семьи, где все буквально донашивают друг за другом, может желать своим детям той же участи. Прошли годы – и я вообще перестала понимать ценность семьи и важность рождения детей. Но это еще одна тема, которую не следует поднимать в присутствии мамочки с маленьким ребенком.

– Извини, я стала очень болтливой.

– Я тоже так когда-то говорила, – напоминаю о нашем общем прошлом, и мы снова делаем паузу в память о тех временах.

Какой бы тяжелой раньше ни была жизнь Марины, она никогда не выворачивала душу. Если и рассказывала, то только какие-то бытовые мелочи, сложность которых и выеденного яйца не стоила. Так что ее сегодняшняя порнография души лично для меня выглядит странно сразу по двум причинам: во-первых, мы не общались шесть лет, это большой срок даже для закадычных подруг, а мы такими не были несмотря ни на что, и во-вторых, потому что так обычно делают те, кому уже просто невыносимо держать все в себе.

– Я так ждала твоего звонка, Лера. Клянусь, я ни от одного мужчины так не ждала весточку, как от тебя. Думала, что это знак – мы снова встретились, мне будет с кем поговорить. Ты не стала бы осуждать. Я знаю. Кто угодно, но только не ты.

– У меня было много дел, – говорю я, чувствую гадкий привкус вынужденной лжи. Если бы не ее душещипательное признание, сказать ей правду было бы гораздо легче. – И еще свадьба эта.

Я напрягаюсь, потому что замечаю ее попытку как-то это прокомментировать, но в итоге она снова ностальгирует, шутя, что если бы в прошлом мы сказали друг другу кем станем сейчас, то наверняка не обошлось бы без членовредительства.

– Приходи на свадьбу, – говорит мой рот абсолютно без участия головы.

И тут же, как в любом идиотском ситкоме, хочется залепить себе рот ладонью и сделать вид, что это были просто невнятные звуковые вибрации. Я весь вечер убеждаю себя в том, что прошлому не место в моей жизни и как это может быть опасно – и «гениально» зову это «прошлое» на самое большое событие моей жизни. Именно туда, где Марине не составит труда растоптать в пыль и меня, и мои планы.

– Я надеялась, что ты это скажешь, – с облегчением выдыхает Марина, потом протягивает руку через весь стол и накрывает мою ладонь. – Лера, я клянусь, что никогда и никому, ни единого слова. Даже если меня будут пытать бочкой печенья и банкой варенья.

Я надеюсь, что натянутой моя улыбка выглядит только в голове.

Черт. Проклятье!

Нужно быстро придумать правдоподобную отговорку, почему я поспешила с приглашением. Нет мест? Господи, да на такой свадьбе это точно не проблема! В голову как назло ничего не лезет. И вместо того, чтобы искать причину, почему «нет», мой мозг находит десятки оправданий, почему «да». Марина уже несколько раз могла подпортить мне жизнь, но до сих пор этого не сделала. И сегодня благодаря ей у моих «подружаек» отпала добрая половина вопросов о мои загадочном прошлом, и заодно отвалился повод шутить на эту тему. Никто из «троицы» не видел Марину в лицо, даже если предположить, что ее так же просто узнать сейчас в этой роскошной красавице. Ну и в конце концов, присутствие с моей стороны владелицы единственной мишленовской награды в стране – это посолиднее, чем три тупых девицы.