Текст книги "Плохиш (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Глава двадцать девятая: Стас
С китайцами было... туго. От слова совсем. Интересно и очень полезно, перспективно, но до чертиков тухло. Восточный менталитет – это что-то вроде общения с инопланетянами. На языке жестов, который не знаешь. И все же, Стас с удовольствием вникал во все раскрывающиеся возможности, попутно скидывая информацию бесу прямо в режиме онлайн. Тот отвечал скупо и по существу, односложными фразами. Наверняка, будет еще долго дуться, залечивать больное самолюбие. Главное, что они перевернули эту страницу и сохранили бизнес. Остальное исправит время и жизнь. И, наверное, порция отрезвляющего секса с парочкой девчонок. Бес как-то обмолвился, что редко себя этим балует, потому что боится надолго «залипнуть».
Оставалось надеяться, он все-таки сделает исключение. Мысль о том, что Влада до сих пор сидит в башке другого мужика до противного медленно скребла по нервам. И будоражила мысли неприятными образами. Нет, ну в самом деле, Бес не будет дрочить на фотки чужой женщины. Лучше бы, конечно, фотографий Влады у него вообще не было.
В гостиницу Стас вернулся уже затемно. Уставший и голодный, как зверь, поэтому еду заказал в номер. Кто вообще придумал, что китайцы едят одних собак и насекомых? Мясо у них было очень даже в чести, и еще всякие фрукты, о существовании которых простые обыватели даже не догадывались.
Быстро перекусив, Стас отсчитал пять часов назад – у Влады как раз вечер. Воскресил в памяти ее рабочий график. Кажется, должна быть свободна, если только у них снова ничего не переигралось. Судя по прошлой неделе подобное случалось частенько. Не сказать, чтобы ему нравилось, что она крутится, как белка в колесе и из-за ее работы они виделись не так часто, как того хотелось бы, но Неваляшка наслаждалась тем, что делала. Буквально кайфовала от новой для себя потребности стать если не лучшей, то второй после лучшей. И то, с каким упоением она рассказывала о своей работе, было более, чем весомым аргументом, чтобы контролировать свое желание владеть Неваляшкой безраздельно. Раз это так важно для нее, значит, важно и для него тоже.
Стас усмехнулся, растрепал влажные после душа волосы и уже собрался позвонить Владе, когда она его опередила входящим сообщением.
Он шлепнулся животом на кровать, открыл сообщение.
– Блядь!
Что это на ней?!
Черные трусики в странно-милой пене кружев плотно обтягивали ее маленькую попку, а ноги в черных чулках-сеточках просто разрезали его самообладание пополам, словно ножницы.
ПРИНЦЕССА: Как тебе вид сзади?
ПЛОХИШ: У меня сердце остановилось.
Это было самое приличное из всего, что он мог сказать. Самое, блядь, человеческое, что пришло в голову. Просто удивительно, как после такого вида там вообще остались нормальные слова, потому что картинки закружились калейдоскопом, в котором он с удовольствием отодвинул бы этот лоскуток в сторону и попробовал, стала ли она мокрой.
ПРИНЦЕССА: Эй, Онегин, это же не все! Дыши!
Не все?
ПЛОХИШ: Кто-то дразнится?
ПРИНЦЕССА: Кто-то скучает без своего мужчины. И надеется, что демонстрации заставят найти в своем жутко плотном графике время, чтобы прилететь к своей голодной принцессе хотя бы на день раньше. Белое или желтое?
ПЛОХИШ: Желтое? Белье бывает... желтое?
ПРИНЦЕССА: Оно бывает разное. Кажется, я скупила пол магазина.
ПЛОХИШ: Моя послушная Неваляшка.
ПРИНЦЕССА: Завтра пойду к врачу. Подожди минутку.
Ее не было больше, чем минуту и Стас был даже рад этому. Потому что передышка была катастрофически необходима. Вдохнуть и выдохнуть, заставить себя думать о всякой хрени, лишь бы как-то справиться с тяжестью в штанах. Иначе он точно не сможет спать.
Как оказалось, черные трусики и чулки была даже не разогревом, а так – прелюдией к основному блюду. Потому что следующей Неваляшка нарядилась в желтую с белыми шелковыми лентами грацию. Маленькую, со шнуровкой по бокам, и совершенно крышесносным вырезом почти до самого копчика.
ПРИНЦЕССА: Ау, ты там живой? Я волнуюсь.
Точно издевается: прилепила целую кучу показывающих язык смайликов. Легче в штанах не стало, но он хотя бы смог кое-как откашляться, и даже перевести дух. Но вышвыривать из головы порнографию в ее исполнении не собирался. К черту, лучше уж развить, дополнить и ...
ПЛОХИШ: Боюсь, эта тряпочка долго на тебе не задержится. Купи еще такую же, эту я хочу порвать.
ПРИНЦЕССА: Неандерталец!
И вдогонку прислала фотографию еще одной такой же, только белой.
Стас расхохотался, перекатился на спину: лежать на животе с каменным членом было тем еще испытанием. Ладно, кажется, пора уже услышать ее голос, потому что эти фотографии просто выколотили из него способность трезво мыслить. И самое время сделать так, чтобы и эта ванильная принцесса сполна получила свою порцию мучений. Приятных, блядь, мучений.
«Хм, а ты ведь никогда ни с кем не трахался по телефону, Онегин. Как это вообще происходит?»
Влада взяла трубку после шестого гудка. Запыхавшаяся и явно смущенная, пробормотал:
– Привет.
– Чем ты там занята, принцесса? Я думал, устраивала для меня примерку.
Она как-то неуверенно хихикнула в ответ, вынуждая Стаса заинтересованно перебрать в воображении возможные варианты.
– Я сняла эту жутко неудобную штуку, Онегин. Господи, как в таких вещах вообще можно дышать и нормально передвигаться?
– Эти вещи, принцесса, предназначены для того, чтобы в них передвигаться от ванны до постели. И провоцировать мужчину на сексуальные подвиги. Если бы ты видела, какой эффект произвела на меня твое чудесное тело в этих ленточках... Стоп.
Она вопросительно мурлыкнула в ответ и этот приятный звук вибрацией пронесся по всему телу, вонзился в мошонку, заставляя тело дернуться. Неваляшка сказала, что сняла ту грацию, но она бы ни за что не успела одеться за такой короткий отрезок времени. Хм, так вот откуда был тот странный смешок.
– Принцесса, что на тебе сейчас? – Он нарочно понизил голос, очень хорошо помня, как на нее действует именно этот тембр, как она всегда чуть поджимает губы, когда он говорит ей на ухо «Доброе утро», и чем это в итоге заканчивается.
– Нууу... – Влада намеренно тянула с ответом.
– Быстрее, я жду, – поторопи он почти приказным тоном.
– Я не успела одеться и... – Снова пауза и никудышная попытка сдержать стеснение на выдохе. – В общем, я совсем голая.
Проклятье!
Воспоминания живо нарисовали ее образ: совершенно раздетая, маленькая, такая хрупкая и такая податливая на кровати. Голая, блядь. Голодная. Его маленькая невинно-развратная ванильная принцесса.
«Это будет очень тяжело», – сокрушенно подумал Стас, приподнимаясь на локте и, скрипя зубами, таращась на заметную выпуклость в штанах.
– Как раз собиралась одеть твою футболку, – продолжила она, очевидно, чтобы заполнить неловкую паузу.
– Чуть позже, – скомандовал он. Мысли стремительно толкались в голове, обрисовывая ее образы в самых невообразимых развратных позах, которые им еще предстояло опробовать. И для этого была, мать его, целая жизнь. – Я хочу, чтобы ты кончила для меня, принцесса. Я же знаю, что после этого ты сладко уснешь.
Она потихоньку застонала.
– Онегин, я ... никогда... ну в общем...
– Принцесса, и я никогда.
– Да ну?
Эта разительная перемена в интонации заставила его прыснуть от смеха. Даже за сто лет вместе он, должно быть, не привыкнет к этим ее странным реакциям. К тому, как она стремительно перескакивает от радости к страсти, и от желания – к удивлению. Не девушка, а книжка с картинками, которые, что бы он ни делал, живут своей собственной жизнью. Заглядывай, запоминай – а все равно ничего не будет повторяться дважды.
– Никогда ни с кем не трахался по телефону, принцесса, – повторил он, намеренно чуть растягивая слова, прекрасно зная, какой будет ее реакция. Неваляшка никогда и не скрывала, что наслаждается их особенными моментами. – Считай, что лишишь меня девственности. Как тебе такая идея?
– Ох, – был ее короткий ответ.
– Ляг на спинку, принцесса. И широко разведи ножки. Как я люблю, помнишь? Пятками плотно к покрывалу, согни колени.
– Я...
– Ты это сделаешь, – повторил он, чувствуя, что в голосе появились рычащие нотки.
Сомнений в том, что она будет в точности исполнять все его указания, не было. Неваляшка так же дуреет от него, как и он, и точно так же сходит с ума. И если он сможет немножко подразнить свою принцессу – это будет более, чем хорошее завершение дня.
– Я легла, Стас, – выдохнула она на том конце связи.
– Не замерзла? – спросил он, и снова перекатился на живот. Лежать спокойно больше не казалось таким уж простым занятием. Совсем, блядь, не простым занятием.
– Немного, – призналась она.
– Помнишь мои пальцы у тебя между ног? – спросил он, сам прекрасно помня, какая она мягкая и влажная. Свободная ладонь невольно погладила шелковое покрывало: слишком грубое по сравнению с ее мокрыми складочками. – Как я тебя глажу? Как ты становишься охренительно горячей?
– Стас... – пробормотала она.
Он мысленно хмыкнул: ну вот, и голос стал тише, и где-то в глубине ее горла дрожит желание.
– Погладь себя между ног, принцесса.
– Я не могу, – попыталась сопротивляться она. Стесняется, думает о каких-то идиотских барьерах, о стыде. Стыд, кстати, нужно бы выколачивать из ее хорошенькой головки, и желательно поскорее.
– Можешь, принцесса, потому что я хочу услышать, как ты будешь кончать. И, поверь, я не успокоюсь, пока не услышу эти звуки. Ты только что присылала мне свои почти голые фотки, и, поверь, я сохранил их все, и не думаю, что мне хватит ума не глазеть на них в течение всей этой долбаной поездки.
– Тебе понравилось то, что ты увидел?
Он собирался написать в ответ, но вовремя остановился, ужаленный другой мыслью. Это какое-то безумие, но, в конце концов, они оба безумны. И скучают друг за другом. И по крайней мере в постели со своей Неваляшкой он точно не будет тормозить. Вопрос «стоит ли?» давно отошел на задний план. Наверное, еще в тот день, когда он впервые наткнулся на нее на том концерте.
Стас приподнял бедра, приспустил штаны и трусы, взял себя за основание, чувствуя, как болезненно касание отдалось в самые яйца. Блядь, это будет очень тяжело. Заснуть с такой эрекцией не он не сможет даже под гребаным наркозом.
Быстрый щелчок камерой телефона – и снимок улетел к Неваляшке за секунды.
– Это достаточно убедительный ответ на твой вопрос, принцесса? – спросил он, чуть посмеиваясь над ее громким урчанием в трубку. Влажны звук подсказал, что она кусает и облизывает губы.
– Ты просто ненормальный, – ответила она, на этот раз без тени смущения. – До сих пор не верю, что ты во мне помещаешься.
– Более, чем полностью, – подтвердил он. И подумал, что в следующий раз поставит ее на колени и покажет, что может быть еще глубже. Так глубоко, что она будет задыхаться каждый раз, когда он будет засаживать ей по самые яйца.
Стас поймал себя на том, что непроизвольно поглаживает член вверх-вниз.
– Принцесса, пальцы между ног, – приказал он. – И погладь себя. Расскажи мне, какая ты.
– Я такая мокрая, – всхлипнула она. – Горячая. Скользкая, как ты любишь.
– Люблю тебя мокрую. Ты так охранительно ощущаешься, когда я в тебя вхожу. Такая тугая и плотная, как перчатка.
– Стас...
– Это все равно, что трахать адреналин, принцесса. – Он перекатился на живот, усилием воли заставляя себя убрать руку под подушку. Не будет дрочить, не будет отвлекаться. Хотя, блядь, это просто какое-то смертоубийство. – Каждый раз в тебя – как будто в сладкое мороженное.
Она тут же отозвалась чередой сбивчивых выдохов, очевидно в попытке взять себя в руки. Еще этого не хватало.
– Я хочу, чтобы ты потерла пальцем свой клитор, принцесса, мягко и осторожно. Представь, что это мой язык.
– Ох... Ох... Блин... Стас, я... так хорошо...
– Любишь мой язык, принцесса?
– Да, да...
– Скажи, что именно ты любишь, – потребовал он. – Выброси нахрен из головы стыд, принцесса, никто, кроме тебя не слышит, как ты мастурбируешь, и ты делаешь это для меня. И это так сильно заводит, что я чувствую себя прыщавым пацаном, который вообще не умеет сдерживаться. Не уверен, что не вы*бу сейчас кровать, и не уверен, что даже если сделаю это, мне станет легче.
– Люблю, когда ты целуешь меня там, – выдохнула она.
– Еще, – поторопил он.
– Люблю твоя зык у себя между ног, – всхлипнула Неваляшка.
– Ты хотела сказать, что любишь, когда я лижу тебя глубоко и жестко? Когда мой язык стучит по твоему сладкому клитору, и ты дрожишь, как чертова струна? – Ох, блядь, блядь...
Стас стиснул зубы, выдохнул, пытаясь уцепиться за реальность. Влада была так нужна ему. Рядом, в эту самую секунду. Чтобы делать с ней все те вещи, от одной мысли о которых его мозг пульсировал разрывными импульсами.
– Да, боже мой, да! – Ее выдохи стали громче, ярче, как будто кто-то прибавил звука в динамики.
– Хочу тебя, оседлавшую мой язык, Неваляшка. Ты вкуснее всего, что я пробовал в своей жизни.
– Стас, ох...!
– Давай, принцесса, надави пальцем чуть сильнее. Дай мне это услышать, иначе я точно все тут к чертям разнесу.
Кажется, на короткий миг просветления в ее мозгу, Влада смогла наскрести силы на улыбку, а потом застонала: протяжно, гортанно, почти как кошка. И долго, очень долго, посылала ему в ухо эхо своего оргазма. И лишь когда ее голос постепенно стал тише, Стас понял, что все это время очень недвусмысленно вколачивается бедрами в кровать.
Он подтянул штаны, поднялся. Нет уж, дрочить он не будет. Хоть сейчас сложно представить, как вообще сможет пережить эту неделю разлуки. И все же – нет. Приедет – и замучает ее нахрен. Покажет, что может быть, когда он соскучился. Покажет, каким голодным может быть он.
– Стас... – прошептала она, и нотки стыда снова заполнили ее хорошенький ротик.
– Обожаю слушать, как ты кончаешь, – ответил он. Подошел к огромной стеклянной стене своего номера на верхних этажах небоскреба. Вид на пылающий огнями Пекин был прекрасен. Поражал у покорял своей футуристичностью.
«Жаль, что Неваляшка не видит».
Он хотел предложить ей поехать вместе. Эта мысль посетила его за несколько дней до отлета. Стас даже проверил наличие билетов на рейс, и там был он. Но... Влада была так увлечена своей работой, так восторженно рассказывала о том, что творится в телестудии, что он не посмел вторгнуться в ее планы. Его маленькая Неваляшка была чертовски упертым трудоголиком, и, пусть никогда бы не признала этого вслух, но нуждалась в том, чтобы доказать всему миру, что она – не цветок из оранжереи. Стас даже не сомневался, что с таким усердием и увлеченностью Влада обязательно еще громко о себе заявит.
– Осталось уже шесть дней, принцесса, – сказал он. – Я так сильно хочу тебя поцеловать, что губы натурально болят.
– И я соскучилась, Стас. Ты у меня в крови, и сейчас, когда тебя нет, меня так сильно ломает. – Она всхлипнула.
– Ты там плакать собралась? Принцесса, не нужно, я не могу, когда ты плачешь. – А ведь и правда не может, просто взрывается. И штормит его так, что с этим не сравнится никакой, даже самый сильный вынос синусоиды.
– Это просто ... последствия оргазма, – всхлипнула она.
И он почти ощутил ее улыбку на искусанных губах.
– Стас?
– Мммм?
– Я бы хотел, чтобы и ты...
– Нет, принцесса, я дождусь встречи.
– Звучит, как угроза, – шепнула Влада.
– Еще какая угроза. – «Больше, чем ты можешь себе представить». – Помнишь, обещал, что ты сидеть не сможешь?
– Разве это можно забыть?
– Так вот, принцесса – я очень сильно приуменьшил. Делай, что хочешь, но у нас должны быть два полных дня вместе.
– Кто-то снова командует, – подразнила она в ответ. – Учти, Онегин, я подготовлюсь к встрече.
– Очень на это надеюсь. Ты была у врача?
– Да, и уже выпила первую таблетку. Они не сразу действуют, но к тому времени, как ты приедешь, все будет в порядке.
– Хорошо, не хочу больше чувствовать тебя через резинку. Спокойной ночи, моя принцесса. Смотри сладкие сны.
Глава тридцатая: Влада
– Что значит «выехать до конца дня»?
Влада уставилась на хозяйку квартиры, которая заявилась без предупреждения в восемь утра и вытащила ее из ванны. Женщина повела пышными плечами, не разуваясь, прошла в комнату, ничуть не заботясь о том, что после дождя на ее сапогах осталась грязь и теперь она темными пятнами осела на ковролине. Который Влада с таким трудом, стерев в кровь костяшки пальцев, отчищала почти неделею, после заселения.
– То и значит, милочка. До вечера квартира должна быть свободна. Сестра приезжает ночным поездом, а так как это ее квартира...
Она неопределенно махнула рукой, как будто в этом жесте были ответы на все прочие вопросы.
– Вот. – Женщина порылась в сумке, вынула конверт и вручила его Владе. – Это остаток суммы. И учти – обычно так никто не делает, но ты не нарушала правила и, как будто, не устроила тут бардак, поэтому мы разойдемся на позитивной ноте.
– Обычно не делает... что? Не предупреждает о том, что квартиру нужно освободить хотя бы за неделю раньше?
Влада тупо помяла конверт, пытаясь как-то собрать мысли в кучу. Это точно не дурацкий сон? Господи, кажется нет.
Стас приезжает сегодня вечером.
Она так старалась сделать эту встречу идеальной: записалась в салон, приготовила платье и купила флакончик духов Нарциса Родригеса.
– Но я... Где я найду жилье за такое время? – Это просто кошмарный сон. Это не может происходить с ней, только не сегодня.
– Если честно, милочка, меня это не интересует. У сестры проблемы с ее мужиком, и она решила бросить этого мудака. Не думаю, что ее интересует одна маленькая богатенькая куколка.
– Я вам не милочка и не богатенькая куколка, – прошипела Влада, чувствуя, что злость впивается в ладони вместе с ногтями. – Мне некуда идти.
– Ох, что же ты такая тугая-то. – Женщина скрестила руки на груди, окинула ее оценивающим взглядом. – Собирай вещички – и выметайся. Мне еще нужно тут все... продезинфицировать.
Владе очень хотелось сказать, что сейчас, после того, как она заселилась, квартира хотя бы стала пригодной для жилья, и очень отличалась от грязной конуры, в которую она въехала. Но сколько бы она ни злилась, какими бы словами не полоскала эту бабенку, ситуация нее изменится. В конце концов, она знала, на что шла, снимая жилье за такую цену и без договора. Риск казался неплохой альтернативой приемлемой цене. Строго говоря, единственной цене, которую она могла себе позволить.
Но и это не было самым плохим.
Больше всего душу рвала обида: ну почему именно сегодня? Именно в этот особенный день, на который она состроила грандиозные планы?
«Хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих намерениях».
– Начните дезинфекцию с себя, – проходя мимо женщины, бросила Влада, совершенно нарочно придавая голосу нотки отвращения. – Кажется, у вас клещи.
Вся надежда была на Вику. И когда подруга не сразу взяла трубку, сердце Влады почти готово было лопнуть от отчаяния. К счастью, подруга все же отозвалась. Влада в двух словах обрисовала ей ситуацию и, набрав в легкие побольше воздуха, выпалила:
– Не будет большой наглостью попросить к тебе на... несколько дней? Пока я не найду жилье. Клянусь, что не буду тебя стеснять и вообще буду появляться только чтобы спать и переодеваться. Я заплачу!
– Так, Егорова, а ну-ка засунь эти свои закидоны куда подальше, собирай манатки и тащи ко мне свою задницу. Платить она собралась, ты посмотри. А друзья тогда на что?
– Прости, Вик, правда, я просто вся на нервах. Работала всю неделю, как проклятая, чтобы освободить выходные. Стас приезжает, и я так надеялась...
– Стас?!
Влада сглотнула. Ну вот и последствия стресса – проболталась.
– Я собиралась рассказать, но немного позже. У нас все так быстро завертелось.
– Погоди-погоди, подруга. Это что за Стас?
– Это тот самый Стас, Вик.
– Онегин? Ты снова влипла в этого мудака?!
– Вик, все совсем не так. Он... Мы вместе и, кажется, мы на правильном пути.
– Ладно, Егорова, приедешь – я из тебя душу вытрясу. Давай, жду.
Уже в машине Влада узнала, что беда, как известно, не ходит одна. И не делает исключений для бездомных журналисток. Звонок с работы прозвучал, как набат. Она обреченно взяла трубку – и узнала, что на запись интервью для завтрашнего утреннего выпуска и на сам выпуск нет ведущей. И это должна сделать она, и ответ «нет», мягко говоря, не самым благополучным образом скажется на ее репутации.
– Конечно, я приеду к одиннадцати, – обреченно пробормотала Влада.
Нажала отбой и тоскливо посмотрела на сидящего в переноске Себастиана.
– Вот так, рыжий, все планы – коту под хвост. – Грустно улыбнулась, когда котяра насторожился, как будто мог понимать ее слова. – Другому коту, не тебе.
И позвонила в салон, чтобы отменить визит.
Это определенно был самый ужасный, сумасшедший и дикий день. И его горечь скрадывало лишь то, что уже в шестнадцать ноль ноль должен был приземлится самолет Стаса. Вот только как сказать своему Плохишу, что они вряд ли смогут сегодня увидеться?
День до обеда был настоящим кошмаром.
Заехать к Вике и на ходу рассказывать историю о том, как она снова оказалась со Стасом, одновременно пытаясь найти хотя бы какие-то варианты жилья. Первые же приемлемые квартиры отвалились сразу: слишком далеко (на работе придется жить, чем торчать в пробках по два часа), уже занято, вариант предполагает проживание в одной комнате с соседкой – пожилой бабушкой. Влада не была готова к тому, чтобы, выбросив из своей жизни родных, впустить в нее малознакомую пожилую женщину. Оставалось надеяться на съем посуточно, но цены в таком случае не то, что кусались – сжирали заживо львиную долю ее дохода.
– Слушай, а Онегин с кем живет? – как бы между прочим спросила Вика, принеся ей кофе со сливками.
Влада сделала глоток, замахала рукой, когда горячий напиток обжег губы. Еще раз проверила телефон: час назад она написала Стасу в вайбер, но сообщение до сих пор висело без статуса «Просмотрено». Скорее всего, он прочитает только, когда прилетит.
– Очень непрозрачный намек, Вик. – Влада еще раз пробежала взглядом по перечню объявлений, выдохнула.
– Это нормальный вопрос, – пожала плечами подруга. – Этот парень мне не нравится – ты знаешь, и я не буду говорить, что воспылала к нему любовью только потому, что у вас вроде как все хорошо. С другой стороны, если у вас действительно все хорошо, и Онегин все тот же упакованный золотой «Сукин сын» мальчик, то не вижу причины, почему бы тебе не намекнуть на...
– Нет, – перебила ее Влада и захлопнула крышку ноутбука. Настойчивый взгляд подруги требовал объяснений. – Слушай, Вик. У нас правда все хорошо. Все хорошо, как для людей, которые встречаются две недели, одну из которых на расстоянии пары тысяч километров друг от друга. Я не хочу и не буду намекать о таких вещах. Мы равноправные партнеры, и только то, что в моей жизни случилась задница не делает меня правой в том, что пришло время идти дальше и съезжаться. И потом. – Влада поднялась, подобрала рюкзак и еще раз проверила, взяла ли телефон. – Мне бы не хотелось думать, что он предложил жить вместе только потому, что я снова в беде и ему приходится разруливать мои проблемы. Это было бы не самое приятное, знаешь ли.
– Слушай, я, конечно, не так хорошо знаю Онегина, но даже мне очевидно, что он не из тех мужчин, которых можно вынудить делать что-то против их воли. И он точно грубая бессердечная свинья, которая хоть пальцем пошевелит из жалости.
– Тем более, – улыбнулась Влада. – Мне бы не хотелось увидеть, как он будет пытаться вежливо сказать мне «нет».
– В конце концов, у тебя есть карта, – пожала плечами Вика.
– За квартиру я предпочитаю платить сама. Можешь считать меня кем угодно, Вик, но у меня чешутся принципы в том самом месте, ага. Я не для того порвала со всеми, чтобы из тепличного растения превратиться в содержанку. Я люблю Стаса, но мне мало роли его беспомощной женщины. Мне нужно, чтобы он мною гордился.
Вика даже присвистнула.
– Ты просто пипец, как изменилась.
– Я просто выросла.
День в студии тоже не задался. Сначала Влада споткнулась и, падая, очень ощутимо приложилась виском о край стола, потом, как следствие, в голову врезалась ноющая головная боль. Долгая и противная, в лучших традициях зубной. Потом, когда ей с горем пополам замазали синяк каким-то термоядерным гримом, оказалось, что у Влады на него жуткая аллергия. К счастью, к тому времени интервью уже отсняли, и она смогла смыть с себя всю эту дрянь. Гримерша заикалась и бледнела, когда Марина Викторовна прикрикнула, что та снова купила какую-то китайскую дрянь. После пары таблеток антигистаминных отек спал и глаза из красных стали розовыми, но вместе с облегчением пришла жуткая сонливость. Влада прилегла на кушетку в комнате отдыха, укрылась подаренным пледом, обещая, что подремлет ровно тридцать минут, а в итоге проснулась от настойчивой вибрации телефона, который спрятала под подушку.
На экране был номер Стаса.
– Привет, – пытаясь смахнуть тягучие обрывки какого-то мутного сна, пробормотал Влада.
– Неваляшка, а теперь по порядку – что у тебя случилось?
Его голос не был ни ласковым, ни терпеливым. Скорее уж взвинченным и раздражительным. Оно и понятно: после того, как они чуть ли не во всех подробностях обсуслили, в какой ресторан пойдут и в каких позах после него займутся сексом, ее «Я работаю до утра» было, мягко говоря, ударом под дых.
Она бегло, не вдаваясь в подробности, рассказала и о квартире, и о том, что должна вести утренний эфир. Стас слушал молча, не перебивал.
– Ты давно приземлился? – спросила Влада, когда пауза после ее рассказа затянулась. Стас, похоже, никак не собирался комментировать услышанное.
– Только что.
Она бросила взгляд на часы: и правда, почти семь вечера.
– Извини, что так получилось.
– Я понимаю, что это твоя работа и она важна для тебя.
Прозвучало как будто искренне. Только почему тогда на душе кошки скребут?
– Когда ты освобождаешься, Неваляшка?
– Завтра, после девяти утра.
– Я заеду за тобой. Удачи, Неваляшка, и не выматывай себя.
И все.
Она тупо уставилась на телефон, снова и снова воскрешая в памяти это сухой разговор. Да, конечно, с самого начала было ясно, что Стасу очень не понравится такое изменение в планах, особенно после того, как она буквально вчера убедила его в том, что все железно и не будет никаких проволочек. Но ведь это жизнь, и в ней может случится всякое. В особенности, если ее жизнь связана с такой взрывной и непредсказуемой вещью, как телевидение. И все же... Что-то было не так. Может потому, что она с самого утра настраивала себя на какую-то другую реакцию, ждала других слов. И когда ничего этого не произошло, разница между ожиданием и реальностью изо всех сил ударила в самое больное место – в сердце.
– Ты как? – В комнату просунулась все еще перепуганная Жанна, студийная гримерша. Выглядела она так, что ей в пору самой было накладывать грим. Хотя бы изрядную порцию румян. Еще бы, ведь ей Марина Викторовна погрозила увольнением, если из-за «китайской дряни» единственная ведущая появится в эфире с таким лицом, будто ее покусали пчелы.
– Все в порядке. – Влада вязла предложенное зеркало, оценила свой внешний вид. В целом, ничего ахового, и, если бы не синяк, из-за которого пришлось накладывать тяжелый грим, можно было бы ограничиться традиционной косметикой. – Нужно только придумать, как прикрыть синяк.
Жанна снова сокрушенно опустила плечи. Было видно, что она уже мысленно подыскивает новое место работы. И в этом они были так близки, что Влада вдруг поняла – хоть огонь с неба, а они обязаны что-то придумать.
– Слушай, а что если шляпка?
– Шляпка? – Жанна уставилась на нее акт, будто она сказала «крокодил».
– Ну да, шляпка. У нас материал про английские традиции. Я могу быть в шляпке.
Жанне понадобилась пара минут, чтобы переварить и усвоить услышанное. Она бегло осмотрела ее лицо, словно уже примерял на нее головные уборы.
– Если это будет что-то вот так на бок, то тень и немного тонального...
Влада не стала ждать, пока она разовьют мысль: взяла за руку и потащила к костюмеру.
О том, как они, всей студию, пытались создать шляпку из того, что было, мог превратится в полноценный сценарий для комического сериала. Успели и наплакаться, и насмеяться, но в итоге шляпка была готова, и заслуживала всяческих похвал. Даже Егор, все время ворчавший, что не мужское это дело – крутить атласные розочки, в итоге отметил, что вышло здорово.
– Надеюсь, Марина Викторовна, эти муки зачтутся мне в будущем, – сказал он, и попятился, стоило женщине шагнуть в его сторону с весьма недвусмысленным выражением лица. – Между прочим, я вообще впервые в жизни такое делал.
– Скажешь нам спасибо, когда женишься, и жена тебе дочку родит, – пообещала женщина. Но все-таки сжалилась. – Рада, что вы умеете работать как одна команда.
