Текст книги "Простокровка из Дра'мора (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Глава седьмая

Ты словно призрак во мне, Стоящий рядом, Словно моя душа, которую я вижу насквозь Своими пустыми глазами…

© Within Temptation, «Empty Eyes»

– Кусака, а ну живо сюда!

Бесполезно: хал-гончая рвалась с поводка и неслась вперед, словно бешеная лошадь, даром что вдвое меньше той размером. Как ни упиралась Марори ногами в землю, как ни хваталась за каждый столб на пути – все тщетно. Псина как угорелая тащила ее по проспекту. И откуда только прыть взялась в этой костлявой туше, по виду и не скажешь, что такая резвая, – доходяга и весь спрос. На деле эта доходяга выделывала те еще маневры.

Усмирить Кусаку удалось только двумя кварталами ниже, когда Марори настолько вымоталась, что была готова упасть мешкам и позволить псине волочить себя следом. Пока она переводила дух, навалившись на рекламный щит, хал-гончая уселась рядышком и с довольным видом скалилась на прохожих, при этом отчаянно виляя раздвоенным хвостом.

– Кусака, я пожалуюсь хозяину, – пообещала Марори. Халы считались домашними животными, причем весьма сообразительными. Кусака, разумеется, прекрасно понял смысл угрозы. – И не смотри на меня, в прошлый раз было точно так же – и что? Я тебя не сдала, а ты снова!

Псина захлопнула пасть и вздумала рычать. Ничего, это они уже проходили, такие штуки действуют раз, максимум – два, но не месяц спустя. Именно столько Марори подрабатывала нянькой этого тощего монстра у добропорядочного ифрита айраса саж Таламина. Трижды в неделю по два часа выгуливала Кусаку и получала за это шестьдесят эспер в неделю. Невесть какая сумма, но все же заметная прибавка к скудному бюджету. Правда, эти два несчастных часа превращались в гонки на выживание, после которых Марори едва таскала ноги. Зато ифрит любил нахваливать, что, мол, Кусаке она нравится и хал-гончая после прогулок выглядит довольной, как никогда.

«Не то, что с прежним», – любил поворчать саж Таламин, на чем свет ругая предыдущего помощника, из-за неосторожности которого его любимец чуть не лишился лапы.

– Слушай, я ведь серьезно, – погрозила Марори, сворачивая поводок в катушку на минимальную длину. – Давай как-то дружиться, а то только вот на таком расстоянии и будешь ходить – обещаю.

Она присела так, чтобы их глаза находились на одном уровне. У хал-гончих глаза были прозрачно-красными, под стать костляво-горбатой хребтине, обтянутой тонкой, как промокашка, кожей.

– Я уйду – и все. Никто твои выходки терпеть не будет, вредная ты псина. Кусака склонил голову на бок.

– И не делай вид, что не понимаешь – у тебя третий ранг интеллекта. Я предлагаю найти компромисс, а не решать задачи по высшей математике, и это ты понять в состоянии.

Кусака подумал. И до дома шел смирно, только пожирал глазами снующих вокруг птиц.

Марори вручила поводок хал-гончей ее владельцу, получила в ответ положенные двадцать эспер и поторопилась вернуться в Дра’Мор.

За последние две недели она заметно преуспела в наверстывании пропущенного материала. По успеваемости все равно болталась последней в списке, но хотя бы подняла уровень оценок с «два» до «четыре». Она никогда не находилась в числе отстающих, более того – в своей группе в старшей школе была бессменным членом тройки лидеров, чем гордилась. Статус отстающей студентки здорово нервировал, приходилось из шкуры лезть, чтобы поправить положение. Первым на очереди был Морту и его вездесущее желание выставить вон нерадивую студентку. И она нашла способ посещать его зловонные пары. Для этого пришлось порядочно понадоедать милой Ирри Данва, чтобы заполучить у той рецепт зеленых комочков, которыми горгулья затыкала нос. А потом еще и потратиться на закупку необходимых компонентов. И буквально вылизать рабочую лабораторию после того, как в ней побывали первокурсники, чтобы выпросить несколько часов для «личных нужд». Но оно того стоило и дело выгорело. Когда на следующей паре она как ни в чем не бывало подошла к столу, где Морту с особой тщательностью разделывал пищеварительную систему красного дуккара, глаза на лоб полезли даже у Аситаро. Профессор Дохляк некоторое время пытался придраться к ее присутствию, но девушка, вооружившись терпением, не поддавалась ни на одну провокацию. В конце концов, Морту сдался и даже милостиво позволил «настырной поганке» изредка помогать ему препарировать. Сомнительная честь, от которой остальные открещивались всеми правдами и неправдами, но Марори не отказывалась никогда.

В языковых дисциплинах она стабильно шла вверх и даже подтянула норсирские руны, которые Потрошители между собой называли «мозгодробительной зубоковырялкой». Убийственные сочетания гласных и согласных, тандемы бесконечных шипящих и рычащих звуков, которые имели десятки значений в зависимости от протяженности и твердости произношения. А когда Даган как бы между прочим спросил, не даст ли она «скатать» лабораторную по разложению астия на составляющие, Марори с удивлением даже для себя обнаружила, что больше не испытывает дискомфорта в присутствии своих проклятокровных однокурсников. Привычка – великая сила.

И, конечно же, все это стоило того, чтобы дважды в неделю изучать Плетение. Все ее скромные успехи ограничивались манипуляциями с простейшими стихиями, вроде призрачного света и наведения тени, но Марори намеревалась добиться большего если не талантом, то усердием и прилежностью. И, может быть, когда все немного поуляжется, поднять вопрос о переводе к Адептам Плетения. Потому что кроме ее безоговорочной любви к Плетению, Крови мироздания, причиной для перевода было и стремительно истекающее время до момента подачи заявки на инициацию Хаосом. Ведь в практической части она безоговорочно пасовала и огребала ото всех, от кого могла огрести, в том числе и от пола, на который ее регулярно роняли, и от стен, на которые ее так же регулярно швыряли. А ведь это была только подготовка – в зале с матами и тренировочным оружием. Без поддержки фэлфаэров.

«Зеленая скукота», – как любили говорить ее проклятокровные однокурсники.

До подачи заявления оставалось пять дней. И месяц после этого, чтобы подготовиться, сходить в Хаос, поймать хоть самое завалящее порождение и каким-то образом ухитриться выйти обратно живой и, по возможности, пригодной для дальнейшего обучения. Список, в котором все пункты, кроме первого, помечены грифом «невозможно».

По пути на станцию Марори все же нашла силы зайти в магазин и купить всяких вкусных сладостей и пару пакетов с соком. Они с Нимом договорились устроить что-то вроде пикника по случаю полного схождения с его лица синяков. Марори до сих пор чувствовала себя виноватой и каждый раз извинялась. Эльф каждый же раз говорил, что еще одно извинение – и они больше не друзья, и что синяки красят мужчину, и вообще стычка с Аситаро прибавила ему веса в глазах однокурсников.

На станцию Марори пришла с опозданием. Десятичасовой экспресс ушел, оставалось ждать следующий. Кроме нее на станции не было ни единой живой души, впрочем, вполне привычное явление, как она успела заметить. В такое время все дра’ морцы только-только выбирались в загулы. И в основном ехали оттуда, а не туда.

В телефоне пискнула СМСка от Эашу. Инкуб интересовался ее планами на завтрашний день и предлагал встретиться в романтической обстановке и обсудить то, что давно требовало обсуждения. Это казалось невероятным еще месяц назад, но она все-таки смогла привыкнуть к его сальным замашкам и даже научилась парировать их шутками.

«Предлагаю встретиться в тренировочной и поговорить обо всем в спарринге», – набрала она в ответ.

После второго подготовительного практического занятия нужда заставила Марори переступить через себя, через страх нарваться на неприятности и обратиться Эашу за помощью. Нет, сначала она, конечно, почитала всякие руководства по технике, но вынесла оттуда лишь то, что хват топора значительно отличается от хвата короткого меча, а тот, в свою очередь, совершенно не подходит для желающих сражаться копьем. В отличие от теоретических наук, учебники совершенно не помогали наверстывать практические навыки.

Инкуб согласился, но не скрывал, что намерен использовать каждую секунду себе во благо, то бишь – уговаривая ее познать прелести плотской любви в его объятиях. А еще он предупредил, что боец из него не очень хороший, потому что для грязной работы у его семьи достаточно вышколенных «шавок». На ее вопрос, что он тогда делает среди Потрошителей, Эашу ничего не ответил, но зато она снова поймала его задумчивым. Похоже, и у всего из себя беззаботного змееглазого искусителя есть старые мозоли.

Около мусорного контейнера что-то зашевелилось. Сначала Марори подумала, что это ветер шевелит вывалившиеся наружу остатки бумажных пакетов, но шевеление усилилось. Потом к нему прибавилось жадное выразительное чавканье, а еще через минуту из-за мусорки материализовалась тень и медленно поползла прямо на нее.

Девушка интуитивно отодвинулась на скамейке, а потом и вовсе сорвалась вскочить на ноги. Тем временем тень раздалась вширь и приобрела гуманоидные очертания. Марори попятилась, налетела спиной на рекламный лайт-бокс, который тут же и погас. А за ним следом и фонарь. В наступившей темноте единственным источником света остался ее телефон. Светом от экрана она полоснула по химере. и замерла с неразорвавшимся криком на губах.

Ахас! Сначала появился один, потом за его спиной замаячила одна, три, пять голов. От их стонов Марори бросило в дрожь. Щупальца с иголками на конце тянулись к жертве, заставляя вспомнить, какую адскую боль причинило одно из них.

Девушка бросилась наутек – куда и усталость делась! Фонари гасли перед ней один за другим, и вскоре улица утонула во мраке. Она мчалась наугад, не видя и не разбирая пути, и скоро на всей скорости нырнула в подземный переход. На ногах удержаться не получилось, она кубарем скатилась вниз, пересчитав ребрами каждую ступеньку. На пол приземлилась плашмя, больно стукнувшись подбородком. Во рту появился вкус крови, перед глазами заклубился алый туман. Марори словно оказалась в полнейшем вакууме: ни шороха, ни вздоха, полнейшая тишина. Она посветила перед собой телефоном – ничего, пусто. И все же что-то подсказывало, что она не одна и что создания, чем бы они ни были, совсем рядом.

Словно в подтверждении ее догадки, из мрака раздался детский плач пополам с хрипом умирающего и с воплем матери над телом ребенка. В следующую секунду тень налетела на нее. От страха Марори не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть, ни позвать на помощь. Она как будто осталась наедине с квинтэссенцией кошмара. И на ноги не встать – голень болит так, словно иглами нашпиговали.

Все, что она могла сделать, – загородиться рукой от неизбежного. Тень навалилась на нее, выдохнула в лицо облаком пепла и воткнулась в грудь. Марори вскрикнула, чувствуя, как стремительно леденеет. Это был совсем не тот холод, который сопровождал чокнутого шанатара, – нечто во стократ превосходящее. Словно к ней прикоснулась сама сущность льда.

Она вскрикнула – и провалилась туда, где было сыро и бесконечно пусто.

– Эй.

Кто-то энергично тряс ее за плечо. Девушка слабо застонала, давая понять, что жива. И сама же этому удивилась. Тень или мрак, да чем бы оно ни было – оно ударило ее, опалило холодом. И она все еще дышит?

– Нужно поставить ее на ноги. Ну-ка помоги, не стой столбом.

Марори не с первого раза, но разлепила веки. Яркий свет полоснул по глазам, она съежилась, инстинктивно закопошилась, ища, куда бы спрятаться от этой пытки. Ее резко и не очень бережно оторвали от земли, но она все равно не могла стоять на ногах. Из голени словно кость вынули.

– Ох ты ж мать твою. – удивленно выдохнул голос где-то над головой. В ноздри просочился едва уловимый запах табака. – Дин, глянь, что у нее с ногой.

– Вижу. Погоди.

Зрение постепенно возвращалось, и вскоре Марори смогла рассмотреть своих неожиданных спутников. Один был невысокий, худой, как щепка, с любопытными зелеными глазами, весь какой-то до странного похожий на грызуна. Второй – его полная противоположность. Высокий, широкоплечий, с волосами, будто отлитыми из чистого золота, и такими же глазами. Он-то и присел перед ней на одно колено, скептически осмотрел ногу. Девушка и сама опустила взгляд. Ох, лучше бы не смотрела. Кость вылезла наружу и острым окровавленным обломком торчала из-под кожи, словно киль корабля-призрака. Сразу стало очень страшно. Но боль пока запаздывала.

– Гляди, как сейчас дра’морка реветь будет, – скалясь, позлорадствовал «крысиная физиономия».

– Ты бы тоже рыдал, – спокойно осадил его напарник. Потом поднял на Марори взгляд и твердо потребовал: – Только так, дра’морка, давай договоримся. Я могу тебя починить, будет небольшой шрам. Может быть. И пару дней нога будет побаливать. Но ходить сможешь на своих двух. А взамен ты одолжишь свой пропуск.

Только теперь она рассмотрела над его головой призрачный круг нимба.

Солар! И как она сразу не догадалась! Но ведь небеснорожденным вход на территорию темных заказан. Если только они не члены Высокого совета и не специальные уполномоченное сотрудники. Им лет по двадцать, может чуть больше. Очень сомнительно, что в таком возрасте оба дослужились до столь почетных регалий.

– Как вы проскользнули в Мараабар?

«Крысиная физиономия» вперил взгляд в напарника, развел руки в немом вопросе.

– Не нужно было ее трогать, я предупреждал.

Солар продолжал гипнотизировать девушку взглядом.

– Так ты одолжишь пропуск?

– Да пошел ты.

Солар сжал челюсти, на его скулах проступили желваки. Рано она радовалась компании небеснорожденных. Каким бы способом они сюда не попали, цели их явно сомнительного характера.

– Слушай, дра’морка, сейчас у тебя шок. Так бывает. Ну, знаешь, тело выбрасывает в кровь адреналин, дает фору, чтобы у нас было время позаботиться о себе до того, как боль вернется. Но когда адреналин закончится, ты будешь очень сожалеть, что не приняла помощь.

– Я учила физиологию, – отозвалась она. – И я запомню ваши лица, даже если буду выть от боли.

«Крысиная физиономия» потянул солара за плечо. Тот еще несколько секунд глядел на нее, всем видом источая желание придушить, а потом схватил ее пониже того места, где выпирала кость. Боль пронзила все тело, огнем вонзилась в затылок, и Марори, даже не успев вскрикнуть, снова погрузилась в ничто.

В следующий раз она очнулась самостоятельно. Холодно, ветер хлещет по лицу, руки лежат в чем-то мокром. Девушка открыла глаза. Осмотрелась, собирая мысли в кучу. Она лежала на земле, точнее сказать – в луже, около бордюра. Одежда мокрая, испачканная, на кроссовках – куски грязи. В голове все бултыхается. Взгляд опустился на ногу – целехонька. Только шрам и остался: темно-красный, кривой и совершенно неаккуратный. Чтобы проверить, что ей не мерещится, пощупала голень. Тянущая боль напомнила, что произошедшее ей не приснилось.

И в эту самую секунду точно не снится, что над крышами домов горит. рассвет.

Светлые милостивые, что же с ней произошло, что она провалялась в отключке, страшно сказать, всю ночь?!

Марори поднялась, боязливо переместила вес на раненую ногу, встала сперва на пятку, потом на носок. Болит, конечно, но не так, чтоб невмоготу. Одно скверно – она понятия не имеет, где находится. Но слава вездесущему GPS, в век современных технологий можно найти выход даже из комнаты без окон и дверей. Оказалось, ближайшая станция всего в двух кварталах. Туда Марори с грехом пополам дохромала минут за десять. Пока ждал экспресс, вытряхнула содержимое сумки на колени. Все на месте – и деньги тоже, пропал только пропуск. Она мысленно застонала, запрокинула голову. Его точно взял солар. Точнее, украл. И, видимо, сделал что-то еще, иначе она бы не провалялась в луже, как бродяжка, не приходя в сознание часов эдак десять.

Что же это такое? Куда бы она ни пошла, что бы ни сделала, даже когда пытается поступить по совести, – все ломается, рушится на нее новыми щедрыми порциями неприятностей. Как она попадет в Дра’Мор? А когда попадет и пойдет заказывать новый пропуск, ее наверняка спросят насчет судьбы старого. И что говорить? Марори мысленно перечислила все события минувшей ночи: преследование, феерический полет с лестницы, ахас, который влез в нее, будто к себе домой, открытый перелом и двое небеснорожденных, которые неизвестно каким образом попали в Мараабар и похитили ее пропуск. Да кто в такое поверит? Это как раз тот случай, когда вранье будет звучат правдоподобнее, чем реальность.

В Дра’Мор она попала к десяти, каждую минуту благодаря Светлых за то, что на улице суббота и она не попала в список прогульщиков. Пришлось подключать Нима и слезно умолять помочь. Эльф пришел на выручку, поднял на уши кого надо и через полчаса ожиданий появился в компании двух демонов: одного Марори видела лишь однажды, в канцелярии, и не помнила ни его имени, ни должности. Второй – декан Халар собственной персоной.

Ни слова не говоря, ее впустили, и декан предложил следовать за ним для «выяснения обстоятельств». Ним виновато скреб затылок, и его вид говорил: «Я не хотел». Девушка благодарно улыбнулась ему. Она до сих пор с содроганием вспоминала окровавленное лицо эльфа под кулаками Аситаро. После того случая Марори знала – что бы ни случилось, как бы ни повернулась судьба, она всегда будет в долгу перед другом. И как только подвернется случай, вернет его, даже если ради этого придется нарушить все правила и запреты.

– Могу я хотя бы переодеться? – попросила девушка, когда они вошли на территорию академии.

Декан Халар окинул ее брезгливым взглядом. Страшно подумать, что будет, когда ее увидят вот такой – ободранной, грязной и, кстати, вонючей.

– У вас пятнадцать минут, – смилостивился декан, – если по истечении этого времени вы не явитесь в деканат, я прикажу доставить вас лично, даже если ради этого, айра Милс, придется протащить вас голой через весь Дра’Мор.

Марори пулей бросилась к себе, влетела в комнату и первым делом побежала в душ. Страх подгонял шевелиться быстрее и даже наплевать на то, что голень буквально вопит об отдыхе. Ей потребовалось ровно шесть минут, чтобы привести себя в более-менее приличный вид. Она уже собиралась выйти, когда заметила на полу около двери знакомый черный прямоугольник.

Вот же задница, ее пропуск!

Похоже, его подсунули под дверь. Возможно, даже до того, как она вошла. Быть может, в спешке его просто не заметила? Или его подбросили, пока она принимала душ?

С заветным пластиком в руках и полным непониманием происходящего девушка поспешила в деканат. Что же делать? Сказать все, как было, или сослаться на невнимательность, мол, пропуск провалился за подкладку? Во втором случае наверняка схлопочет дисциплинарное взыскание и какие-то общественные работы в придачу – это понятно. А вот в первом так легко не отделаться.

Марори буквально видела себя вжатой в спинку стула в окружении преподавателей, администрации и вопросов. Кто поверит простокровке, что она не сообщница двух небеснорожденных и что знать ничего о них не знает? Можно попытаться добиться ментального сканирования, но это настолько сложная процедура, что пока все мыслимые и немыслимые инстанции дадут на нее разрешение, она благополучно состарится.

В такие моменты Марори как никогда остро ощущала одиночество. Не у кого спросить совета, не на кого опереться. Только Ним и есть, но она и так слишком часто доставляет ему хлопоты. Скоро и он поймет, что лучше обходить ее десятой дорогой. На всякий случай.

– Я прошу прощения за то, что ввела в заблуждение, – прямо с порога, не дожидаясь, пока ее спросят, соврала она. – Пропуск упал за подкладку моей сумки и все время был там.

Декан, черный, как туча, постучал пальцем по столу, предлагая предъявить доказательство. Он долго и тщательно изучал пропуск, потом передал его помощнице и посмотрел на студентку.

«Я хочу найти повод зацепиться, дай мне его», – говорил его хищный взгляд.

Марори заставила себя стоять ровно, как вбитый в доску гвоздь. Нет ничего хуже неправды. Соврешь один раз – и потом будешь всю жизнь оглядываться, боясь разоблачения. А за вранье наказывают больнее, чем за сказанную вовремя правду. Только вот и правда бывает такая, что хоть в петлю полезай, а все равно не поверят и не поймут.

Через некоторое время, пока они с деканом играли в молчанку, вернулась его помощница с пропуском и коротким: «Все в порядке». Седого демона это еще больше раззадорило. Он не спешил возвращать пластик, вместо этого методично постукивал его уголком о столешницу.

– Вы здесь и так на птичьих правах, – предупредил декан.

– Я понимаю.

– Где вы провели ночь, айра Милс?

Она мысленно сжалась. Ну вот, начался допрос. И оказалась совершенно к нему не готова. Что ответить? Что без памяти всю ночь провалялась в грязи?

– Я была с айром Эашу, – брякнула первую же пришедшую на ум мысль.

Декан покачал головой.

– Это не оправдывает ваш внешний вид. Вы позорите заведение, айра.

– Мне очень жаль, – она опустила взгляд в пол. Может быть, ее смирение отобьет у него охоту продолжать. – Вашего «жаль» недостаточно, мягко говоря! – рявкнул он. Марори с трудом заставила себя не поддаться его гневу.

– Напишите подробную объяснительную. Я сегодня же доложу о вашей выходке Магистру, и пусть он решает, что с вами делать. Против вас уже начато разбирательство. Очень надеюсь, эту выходку Магистр сочтет достаточно весомой, чтобы присовокупить ее к решению выбросить вас вон.

Девушка подчинилась. Старательно выводя каждую букву, написала нужное и с радостью вышла из деканата, когда Халар сказал, что она может быть свободна. Ним поджидал за дверью и напряженно грыз ноготь большого пальца. Он сразу набросился с вопросами: что случилось, где она была, что с ногой и какого, вообще, фига происходит?

Марори с радостью ответила бы на все его вопросы, но перво-наперво следовало уладить одну очень неприятную вещь, а именно: найти Эашу и уговорить его подтвердить ее алиби, если до этого дойдет.

– Ним, мне нужно бежать, извини, сейчас времени совсем нет. Я позвоню.

– А как же сегодняшние планы? – догнал ее в спину вопрос эльфа.

– Я позвоню!

Эашу она нашла не сразу. Инкуб обладал удивительной способностью появляться в самый неподходящий момент и исчезать, когда был позарез нужен. Дело усложнял выходной: большинство студентов еще в пятницу вечером разъезжались по домам или просто сбивались в компании и выбирались за город. А Эашу был известным любителем потусоваться в компании суккубов и не обремененных стыдом и моралью девчонок. На звонки он не отвечал. Ее сообщение ему в «ТиН[2]2
  ТиН – приложение для обмена короткими текстовыми и видеосообщениями, а также мультимедийными файлами.


[Закрыть]» – «Ты где? Нужно срочно поговорить!» – висело без отчета о просмотре. В конце концов, паника подстегнула Марори нанести Эашу визит по месту его проживания в спальном корпусе. Трижды она стучала в дверь, но никто не отвечал. А когда все-таки сдалась и засобиралась уходить ни с чем, из-за двери раздался приглушенный женский смех. Ну, или не смех, а что-то среднее между сладостным стоном и довольным помуркиванием.

Марори залилась краской и снова настойчиво постучала.

– Эашу, мне правда очень нужно с тобой поговорить. Ты знаешь, я никогда ни о чем тебя не просила, но сейчас ты действительно очень мне нужен. Если хочешь, – она грустно вздохнула, – это вопрос жизни и смерти. Моих жизни и смерти.

В комнате наметилась возня, затем дверь резко распахнулась – и на пороге показалась взлохмаченная девица в наброшенной на плечи мужской рубашке. Рубашка ничего не скрывала, но призвана была, судя по всему, создать хотя бы намек на соблюденные приличия.

– Ты кто? – сощурилась девица.

– Мне нужен Эашу, – выпалила Марори, чувствуя, как краска стыда на щеках становится гуще. Да что там на щеках – румянец наверняка уже превратила ее лицо в зрелый помидор.

– Ну, заходи, если пришла. – Девица вальяжно шагнула в сторону, позволяя незваной гостье пройти мимо. – Не стесняйся. Даже можешь присоединиться.

Дверь за спиной Марори захлопнулась. На мгновение захотелось развернуться и броситься прочь. Чувство стыда вмиг превратило ноги в пару надломленных деревяшек. Но пасовать сейчас – значит дать инкубу повод послать подальше и просьбы, и ее саму.

На нее смотрели с интересом. Даже не пытаясь скрыть улыбки, о чем-то перешептывались. Их было четверо. Четверо девиц разной степени оголенности, буквально ползающих по Эашу. Вся компания расположилась на большом кроваво-алом диване, среди множества подушек самых разных размеров и форм.

Момент для разговора не то чтобы не подходящий – он глуп и абсурден. Но отступать поздно.

– Привет, – выдавила из пересохшего горла Марори. – Мы можем поговорить? Наедине.

Девицы замерли, на их лицах появилось явное недовольство.

– Обязательно сейчас? – нарочито громко вздохнув, спросил инкуб.

Одна его рука лежала на заднице одной из подруг, вторая скользила по груди ее соседки.

– Да, именно сейчас.

Если бы он послал ее ко всем чертям, Марори бы ничуть не удивилась и не обиделась. Но он не послал. Еще раз вздохнув, высвободил руки, сел ровно.

– Прошу прощения, дамы, но на сегодня наше свидание окончено. Я позвоню. Обязательно.

Дамы попытались возобновить то, на чем их прервал визит незнакомки, но инкуб решительно пресек все поползновения. Бросая на виновницу своей неудовлетворенности косые взгляды, девицы быстро рассредоточились по комнате, собирая свою немногочисленную одежду. Затем одна за другой покинули обитель несостоявшейся оргии.

Все это время Эашу сидел молча, не шелохнувшись, сверлил Марори странным пристальным взглядом. Лишь когда дверь за последней девицей захлопнулась, взял с подлокотника дивана короткое полотенце, обернул его вокруг бедер.

– Извини, у меня не прибрано.

Не прибрано – слишком мягкое определение для царившего в комнате бардака. Всюду валялись вещи, бутылки из-под спиртного, окурки, обертки от средств предохранения. На дверной ручке в спальню висели женские стринги. Эашу поднялся, захлопнул дверь.

– Ну и что случилось у моей цыпочки?

Он прошлепал до письменного стола. Вместо положенных учебников и тетрадей там стояли бокалы, пепельницы, валялась коробка из-под пиццы, а в металлическом ведерке стояла початая бутылка шампанского. Эашу наполнил бокал, предложил гостье, но та отказалась.

– Так о чем речь? – после жадного глотка спросил он.

– Прости, но. ты не мог бы одеться?

Ей не нравилось, что полотенце – его единственная одежда. Не нравилось, что взгляд волей-неволей упирается в его пирсингованный пупок.

– Ох уж эти мне девственницы, – Эашу изобразил вселенскую скорбь и пошел в ванную. Но на полпути резко развернулся, и сграбастал Марори в охапку. – Но раз уж ты сама ко мне пришла.

Он сделал вид, будто собирается ее поцеловать. Девушка уперлась ладонями ему в грудь, как угорелая замотала головой.

– Нет! Хватит! Прекрати же!

И он подчинился. Разжал руки, отступил. И снова тот же грустный мимолетный взгляд. Узнать бы, что за ним скрывается. Марори бросилась к двери. И о чем она только думала, первая придя к парню в комнату, да еще и к инкубу, который самым непрозрачным образом заявил права на ее невинность. Дура, троекратная дура!

– Эй, цыпочка, погоди.

Она сжала пальцы на ручке двери.

– Я не до такой степени подонок, чтобы тебя насиловать, даже если это всего лишь поцелуй. Располагайся, я быстро.

Пока его не было, Марори навела хоть минимальный порядок: собрала грязную посуду, вытряхнула пепел в коробку из-под еды, проветрила комнату и застелила постель.

Стены комнаты инкуба были густо украшены плакатами с обнаженкой, на масляной картине над диваном была изображена гротескная оргия. Очень соответствующее хозяину место: своим горячим темпераментом инкубы славились еще больше, чем способностью соблазнить все, что движется, шевелится и способно к совокуплению. Странно, что администрация допускает такие вещи: курение, выпивка, оргии. Хотя, конечно, контингент соответствует: оставить инкуба без плотских утех – все равно что перестать поливать цветок. Засохнет и скукожится.

Он действительно не задержался. Вернулся уже одетый и с мокрыми волосами, которые энергично высушивал полотенцем.

– Моя цыпочка уже и прибралась, – он широко улыбнулся, а потом рассеянно пошарил взглядом, – а где зажигалка?

– Эта? – Марори протянула тяжелую бензиновую «Зиппо» с инициалами «ЭТ».

Инкуб бросил полотенце прямо на пол, развалился на диване и закурил.

– У меня к тебе просьба, – перешла к делу Марори, – очень деликатная. Ты очень меня обяжешь, если подтвердишь, что эту ночь мы провели вместе. Вот.

Она с шумом выдохнула и сцепила руки в замок.

Эашу сделал глубокую затяжку, выпустил дым причудливыми колечками и, наконец, отреагировал.

– Ты последняя, от кого я ожидал услышать такую просьбу.

– Все когда-то бывает в первый раз.

– Я хочу знать подробности. – Он подался вперед, сощурил змеиные глаза. – Я чувствую, что моя цыпочка все еще самым бессовестным образом невинна, значит, с кем бы ты ни обжималась ночью, до самого главного дело не дошло. Это хорошо – не придется никому вправлять мозги.

– Я ни с кем не обжималась! – возмутилась она.

– Тогда второй вопрос – откуда у тебя это уродство? – Кончиком сигареты инкуб указал на ее шрам. – Грязная работа. И давай сразу договоримся: это ты пришла ко мне за помощью и разрушила некоторые планы. И раз уж я должен подтвердить какое-то вранье – ведь речь именно об этом? – то должен знать все. Иначе, цыпочка, при всей моей любви к тебе, я буду вынужден отказать.

Конечно, он имел право знать. Справедливое требование.

И Марори рассказала. С самого начала, еще зачем-то приплела и хал-гончую лизарда, и синяки после ее выгула, и тень, и небеснорожденных. К чести своей Эашу не перебивал и не комментировал. А когда она закончила, его пепельница была доверху забита окурками.

– Давай внесем ясность, цыпочка, – после затяжной паузы заговорил инкуб, – я тебе помогу, хотя сомневаюсь, что меня потревожат такими пустяками. Но, честно говоря, я совершенно не одобряю твое вранье. Ты подвергаешь риску весь Дра’Мор.

– Я знаю, но что мне оставалось делать? – От досады хотелось кричать. – Мне даже спросить совета было не у кого. Я сделала то, что посчитала нужным и правильным.

– Нужным и правильным для себя, – поправил Эашу.

– Да, – согласилась она. Вот как оказывается – обычный, на первый взгляд, бабник стыдит ее почем зря. И стыдит по делу.

– Небеснорожденные в Дра’Море – это заноза в заднице.

– Зачем им сюда вламываться?

– Затем, зачем много лет назад разругались Светлые и Темные – за властью.

– Профессоров, что ли, похищать или книги из библиотеки таскать?

Эашу обреченно покачал головой. Таким серьезным видеть инкуба еще не доводилось, и девушка не узнавала в нем прежнего бестолкового оболтуса-прилипалу.