Текст книги "Простокровка из Дра'мора (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

– Сейчас будет больно! – с каким-то веселым азартом закричал Тинд. Выставленный им барьер налился золотистым сиянием, побежал густой рябью, которая быстро оформилась правильной сеткой из шестигранников.

Марроу неспешно вытащил пистолеты.

Громко выдохнув, будто разгневанный кит, тварь сорвалась с места и понеслась на двуногую добычу.

Грянули выстрелы. Пули беспрепятственно прошивали барьер Тинда и клевали тело создания из Хаоса. Клевали – самое подходящее слово. Ошметки плоти и крови, что неизменно разлетались в стороны после каждого попадания, нисколько не смущали и не задерживали чудовище. Похоже, оно вообще не особенно замечало, что находится под прямым обстрелом.

Не заметило и барьер. Тот разлетелся с приятным мелодичным звоном – будто сотню колокольчиков тронул порыв ветра. Впрочем, топот набегающей твари оказался куда громче. Последние несколько метров та и вовсе преодолела за мгновение и на всем ходу налетела на Марроу. Тот то ли не успел, то ли не посчитал нужным увернуться, а потому подлетел над землей, отброшенный словно мяч. Тинд бросил взгляд на Марори (ей даже показалось, что небеснорожденный в извинении повел плечами) и метнулся брату на помощь.

Вот и вся поддержка.

«Нам нужно убить порождение, Сатис», – мысленно приказала фэлфаэру Марори. Интуиция подсказывала, что он все слышит и понимает. И беспрекословно исполнит все, что бы она ни приказала.

Не успела она пожелать, а Сатис уже рванулся вперед, к противнику – и за мгновение до того, как щупальца впились в беззащитного Тинда, только что принявшего брата в мягкие объятия Плетения, снес Угурда, словно прущий на всех парах локомотив.

Они сцепились.

Воздух наполнился звуками хлестких ударов, рычанием, воем.

Маррори лишь бросила на невредимых небеснорожденных кислый взгляд, затем подхватив Энигму и поспешила спасать своего фэлфаэра. Попытка Крэйла убедить ее не совать нос в неприятности болталась где-то на задворках сознания, как назойливое сообщение, которое нельзя убрать, но можно попытаться игнорировать. Она знала, если выживет – совесть сожрет ее по кусочкам. Но разве может она стоять в стороне, когда Сатис так отчаянно выгрызает для своей хозяйки каждый вздох?

Наверное, смогла бы. Смогла бы, если б до сих пор оставалась той простокровкой, какой приехала в Дра’Мор. Но не теперь, когда ее кровь обрела новую силу. Нет, не теперь, когда тело наполнилось раскаленным желанием. убивать. Она – сильная, она – боец. Она – Потрошитель!

В голове зашумело так сильно, что Марори не сразу поняла, что именно произошло. Не сбавляя шага, она бросила взгляд на Энигму и увидела, что око смотрит на нее. с покорностью. А ее собственные пальцы на древке стали странно вытянутыми и узловатыми. В горле так неожиданно и сильно пересохло, что она едва не поддалась искушению бросить оружие и расцарапать глотку.

Светлые, что происходит?!

Девушка даже ненадолго выпала из реального мира, неосознанно замедлилась. Наверное, так себя чувствуют после самого сильного похмелья, но с чего бы это случилось с ней? Что она вчера пила?

Из оцепенения ее вывела громкая ругань Марроу и вслед за ней – отрывистая пистолетная стрельба. Эрелим очухался и снова вступил в схватку: стоял довольно далеко от рвущих друг друга чудовищ и методично стрелял с двух рук, не боясь промахнуться.

Какого черта он творит, этот мерзкий небеснорожденный ублюдок?! Хочет попасть в ее с таким трудом пойманного фэлфаэра?

Марори круто развернулась – и вместо того, чтобы атаковать Угурда, выбрала новую цель. Она хотела его убить, расчленить, превратить в восхитительно кровавую гору мяса.

Той частью сознания, что еще была в состоянии анализировать происходящие метаморфозы, Марори вспомнила, что даже и тогда, впервые взяв в руки косу и чуть не поддавшись ее одержимости, она не испытывала такой жажды убийства.

Не просто убийства – изощренного расчленения.

Но теперь Энигма не имела к этим чувствам никакого отношения. И Марори точно знала, что именно сейчас коса покорна ей, как никогда.

За секунду до того, как она размахнулась для смертельного удара, ее руку перехватил поток направленного Плетения. Девушку резко дернуло вверх, словно тряпичную куклу подняло над бетонными развалинами. Самым краем сознания Марори посмотрела на себя со стороны: злую, шипящую какие-то непонятые слова, полностью бесконтрольную для себя самой.

А еще через секунду Сатис оторвался от своего противника, навострил уши, как гончая – и издал низкий предупредительный рык.

«Нет! Стой!»

Порядком потрепанный Угурд воспользовался замешательством протвиника – и повалил Сатиса на спину. Шакал оскалился и, не колеблясь, впился в гнилую плоть почти возле самого «соцветия», откуда змеились щупальца-языки.

– Отпусти ее! – заорал на брата Марроу.

В следующее Мгновение Марори грохнулась на побитый шрапнелью каменной крошки бетон. Один крепкий удар головой – и сознание прояснилось. Зато потемнело перед глазами. Мир вокруг расплылся до состояния грязного пятна, в котором люди были всего лишь хаотично движущимися точками.

Марори поднялась на колени, слепо пошарила вокруг, сомкнула пальцы на древке.

Моргнула. Раз, другой, третий. До тех пор, пока предметы не вернули свой истинный вид и форму.

Она снова могла соображать. Мысли снова стали привычными, избавились от неудержимой жажды убийства.

Над развалинами взвился и резко опал отрывистый крик. Тут же за ним еще один и еще. Девушка бросила взгляд в сторону разрыва – из мерцающей дыры между мирами лезли новые твари. Не такие крупные, как Угурд, но вряд ли менее голодные и охочие до поживы. Передвигались они на четырех кривых ногах и походили на бескрылых комаров с огромными длинными жалами, способными проколоть человека насквозь. Быстрые и проворные, они вполне могли оказаться силой, почище одного громилы Угурда. А уж если навалятся целой кучей – уже и не сбежать.

К счастью, Марроу сразу переключил свое внимание на них. И на этот раз его оружие и меткость показали себя с отменной стороны – каждый выстрел разваливал новую носатую тварь чуть не надвое, буквально взрывая ее внутренности. А братец помогал ему, замедляя то или иное наиболее проворное порождение Хаоса, не давая ему подобраться слишком близко.

Марори не стала ни помогать им, ни наблюдать за схваткой. У нее свой бой. Развернувшись, быстрым шагом преодолела расстояние до своеобразной арены, на которой боролись два неравных противника. Просто удивительно, как Сатис смог продержаться до сих пор.

«Прости, клыкастый, кажется, я не могу иначе».

Жажда вернулась. Такая же сильная, но на этот раз полностью подконтрольная ее воле. И теперь Марори знала, в какое русло ее направить.

То, что к врагу подоспело подкрепление, Угурду явно не понравилось. Он как раз начал вмолачивать Сатиса в бетон, когда с громким отчаянным криком его атаковала глупая малявка.

Каждое движение, которое Марори делала, она видела наперед. Каждый шаг, пируэт, атаку.

Она и не помышляла о защите.

Она пришла, чтобы убить – и никак иначе. Сегодня, сейчас, она не будет жертвой.

Почуяв, что ему пришли на помощь, Сатис воспрянул духом и поддержал намерение хозяйки протяжным воем.

Она чувствовал его. чувствовал его боль, его ярость, его предвкушение хорошей схватки. Неожиданно для себя Марори поняла, что нащупала ту тонкую нить их связи, о которой и помыслить не могла – эмоциональный контакт. Они как будто оказались за гранью общепринятых между Потрошителем и его стражем законов и порядков, они создали свои собственные правила, в которых были не хозяином и рабом, а полноценными напарниками.

Еще одно открытие, о котором не пишут в книгах и не рассказывают на лекциях. Интересно, если она расскажет об этом ребятам – они посчитают ее выдумщицей или сумасшедшей?

Ее внезапная атака глубоко располосовала заднюю поверхность бедра Угурда, заставила его отвлечься от Сатиса, даже попятиться, уже чуть прихрамывая. Фэлфаэр тут же извернулся на месте, рычащим комком откатился в сторону. Угурд затрубил, разбрызгивая вокруг себя слюну, и отчаянно затопал ногами. Наверное, это должно было испугать, заставить подумать об отступлении, чтобы занять более выгодную для защиты позицию, но Марори и не думала останавливаться. Тем более, что за спиной топчущегося в бессильной злобе порождения уже мелькнула эбонитовая фигура Сатиса.

Серпы по очереди, стремительно и хлестко сверкнули алыми отблесками над змеистыми отростками. Весь пучок мягко и до противного скользко свалился прямо к ногам Марори. Угурд повалился на колени, а на шакальей морде мелькнуло некое зловещее подобие улыбки.

Марори хотелось разделить триумф своего напарника.

Именно так, напарника.

«Спасибо!» – глядя в его налитые кровавой злостью глаза, мысленно шепнула она, и Сатис как-то по-собачьи склонил голову на бок.

«Я – твой, до остатка».

Марори скорее почувствовала, чем увидела неясную возню за спиной, но не рискнула отвлекаться от порождения, которое, хоть и стояло на коленях, до сих пор могло убить один хорошим ударом руки. Какая-то крохотная часть ее души хотела подарить твари милостивую смерть, но девушка не смогла противиться алчной жажде крови.

В горле снова встал сухой ком, на языке появился отчетливый пряный вкус собственной крови. Марори скользнула языком по вспухшим деснам, снова опустила взгляд на руки: пальцы вытянулись еще сильнее: от ногтей, вниз по ладони, тянулся странный красно-черный орнамент, как будто выжженный рукой неведомого художника.

Яркая вспышка боли – и в голове снова зашумело.

Она занесла Энигму для удара, изощренно выбирая, какую же часть тела отсечь первой.

Сатис охотно присоединился к ее «веселью»: пока она с отчаянным удовольствием превращала Угурда в нарезку, шакал по-звериному рвал его на куски.

Когда она насытилась, от порождения осталась та сама куча зловонного быстро разлагающегося мяса, в которую она недавно мечтала превратить небеснорожденного.

Сзади кого-то безудержно рвало.

Марори медленно повернулась, предвкушая триумф, отраженный в непонимающих взглядах близнецов. Она хотела увидеть, как оба будут в страхе пятиться. Пожалуй, будет достаточно, если обделается только Тинд.

– Твою мать! – громко выругался Маррой и наставил на нее оба пистолета. – Кто ты такая?! Марори открыла рот, чтобы ответить – и поняла, что что-то не так.

Совсем не так.

Настолько иначе, что кровожадная часть охотно уступила место обычной Марори: той, которая до сих пор так ничего и не понимала.

«Ты укусила меня.» – всплыли в памяти слова Крэйла одновременно с тем, как кончик языка наткнулся на неестественно длинный клык. Легкое касание к нему стоило раны на нежной слизистой.

Светлые, Темные и Неназванные, у нее что – клыки?!

– Пристрели ее, ну же, – подстрекал брата Тинд. Похоже, рвало именно его.

Оба небеснорожденных выглядели порядком потрепанными, и Марори только теперь увидела внушительный урожай мертвых порождений Хаоса. Что ж, братья действительно неплохо поработали – десятка два, не меньше, длинноносых кровопийц буквально устилали своими внутренностями окружающие развалины.

А вот разорванный изуродованный Разлом продолжал колыхаться. Он потускнел, обуглился в тех местах, где его коснулся Хаос и сейчас больше напоминал ожег на теле мироздания. Марори почему-то больше волновала причина, по которой Тинд до сих пор его не запечатал, чем два наставленные прямо ей в лицо ствола.

Сатис навострил уши и чуть пригнулся. Взведенная пружина, готовая в любой момент распрямиться, а заодно кого-нибудь выпотрошить.

– Кто ты? – упрямо повторил вопрос Марроу. На его лбу запеклась рана, кровь залила правую часть лица.

– Я убью вас обоих, если вы прямо сейчас не перестанете вести себя как придурки. До чего же неудобно говорить!

До чего же притягателен этот алый узор на его серебряной коже.

Марори попыталась сглотнуть комок, но тщетно. Пришлось просто выплюнуть его под ноги.

– Если этого не сделаешь ты – сделаю я.

Тинд вытянул из Плетения пару огненных нитей, свил комок огня размером с футбольный мяч. Ничто в его взгляде не заставляло сомневаться, что он не отступиться от своей бестолковой идеи.

– Сатис. – Марори сказала это почти шепотом, но во внезапной тишине слова прозвучал оглушающей угрозой, – фас.

Фэлфаэр бросился вперед.

Секунда – и эрэлим очутился на земле. Плетение развеялось, оставив по себе тусклое облачко дыма, но и его скоро не стало.

– Не убивай, – остановила фэлфаэра Марори за миг до того, как тот перекусил бы Тинду шею. Сатис недовольно зарычал. – Пожалуйста.

Шакал нехотя, но подчинился и отпустил жертву. Правда, не удержался и напоследок щелкнул челюстями у него перед самым носом. Нужно отдать небеснорожденному должное, но он не выглядел слишком испуганным. Скорее, разочарованным, что не нашел ничего достойного в ответ на унижение.

– Запечатай Разлом, – подчеркнуто вежливо попросила Марори. – Пока оттуда не полезли новые неприятности.

– Запечатал бы, если б мог, – зло бросил тот, оперся на руку брата и тяжело поднялся с земли. Его заметно водило из стороны в сторону. Должно быть, не рассчитал свои силы, когда использовал Плетение. – Что-то держит его с обратной стороны.

– Что-то?

– Наверное, этот милый парень имеет в виду меня, – последовал ответ мелодичного девичьего голоса. И время остановилось.

Марори поняла это по тому, каким вязким и тяжелым стал воздух, по застывшему с занесенной для шага ногой Тинда, по зависшей в воздухе невесть откуда взявшейся искре.

Но сама она, кажется, была полностью свободна в этом мертвом царстве. Чтобы подтвердить догадку, сжала и расслабила пальцы на древке косы. Глубоко вздохнула, повернулась на голос.

– Ну, здравствуй, Уснувшая, – сказала незнакомка и посмотрела на Марори. ее собственными глазами. – Или мне лучше назвать тебя Темная?

Темная?

– Ох, боги, перестань делать такое лицо, как будто узнала, что солнце встает на западе, а садится на востоке.

Девушка прошлась из стороны в сторону, как бы приглашая собеседницу рассмотреть себя внимательнее.

И это. словно смотреть на себя в зеркало.

Тот же рост, те же черты лица. Полное, ужасающее в своей идеальности совпадение. Даже близнецы эрэлимы не были так похожи, как они с этой незнакомкой.

Хотя, различия были, и они разительно бросались в глаза: красные, как огонь волосы, черные глаза без зрачков, как будто впитавшие в себя всю боль Мироздания. И главное – тяжелые, увитые алыми пульсирующими жилами эбонитовые рога, растущие от ушей и загибающиеся куда-то за спину. Просто удивительно, как незнакомка в состоянии держать голову ровно под таким весом.

– Я была уверена, что близость Хаоса заставит тебя пробудиться, – с неприкрытым раздражением сказала рогатая. – Сколько можно прятать голову в песок, сестренка?

– Я не знаю.

Что именно она не знала, Марори не закончила. Потому что из всего огромного списка вопросов в голове не было ни одного хоть сколько-нибудь рационального.

Это невозможно. То, что происходит здесь и сейчас – какой-то абсурд. Жестокая шутка. Слишком жестокая и оттого невозможная.

– Как тяжело-то. – Девушка сокрушенно покачала головой, отчего алые всполохи на ее рогах запульсировали с новой силой. Казалось, внутри них живет первозданный огонь, и лишь прихоть невероятной силы удерживала его в заточении. – Она предупреждала, что с тобой будет тяжелее всего.

– Кто ты такая?

– Твоя сестра, разве я не сказала этого секунду назад?

– У меня нет сестры.

– У тебя нет памяти, – поправила незнакомка. Она подошла к застывшему в прыжке Сатису, погладила лоснящуюся окровавленную шкуру на его боку. – Ну и как тебе мой подарочек? Не то, чтобы я ждала «спасибо», но ты могла хотя бы из вежливости вынуть голову из задницы и начать, наконец, вспоминать, ради чего мы тебя освободили.

– Я впервые тебя вижу. – Но что-то в глубине души кольнуло и заставило усомниться в собственных словах. Как это возможно: говорить правду – и самой себе не верить?

– Допустим, я тебе поверю, – не слишком охотно, но согласилась девушка. – Но ты должна помнить хоть что-нибудь. Лабораторию? Все те ужасные трубки и иглы, которые в нас совали ублюдки в чистеньких халатах. И этот противный голос: «Образец номер семь. Проба сто сорок пятая». К счастью, я уже давно не нуждаюсь во сне и меня больше не преследуют кошмары.

Марори открыла рот, чтобы сказать, что до сих пор не понимает ни слова – и услышала. Громкий щелчок, как будто кто-то сорвал защитную пломбу с ее воспоминаний, и те начали медленно просачиваться наружу.

– Образец номер тринадцать, – шепотом, не узнавая собственный голос, сказала она. – Проба первая.

Рогатая широко улыбнулась, демонстрируя острые и мелкие, как у пираньи, зубы. От одного вида этой улыбки хотелось упасть замертво. Марори не понимала, как до сих пор не сошла с ума, как вообще владеет собой после всего увиденного и услышанного.

– Ну вот, значит, ты по чуть-чуть начинаешь просыпаться. Жаль, что слишком медленно. У нас были другие планы. – Незнакомка сделала неопределенный жест рукой и посмотрела как будто сквозь Марори. – К сожалению, у меня совсем нет времени на болтовню. Я и так нарываюсь на неприятности. Надеюсь, когда мы увидимся в следующий раз, ты все вспомнишь, сестричка, и будешь готова сыграть свою роль в нашем маленьком представлении.

– Как ты сделала это?

Марори подалась к незнакомке, схватила ее за руку, пытаясь остановить.

В следующую секунду ее словно разорвало изнутри. Безудержная волна огня разлилась по венам, выжигая даже самую крохотную способность к сопротивлению. Что-то рвалось наружу, что-то убийственное в своей откровенности. То, что так долго пряталось за замками ее беспамятства, теперь рвалось наружу, нисколько не заботясь, выдержит ли хрупкая оболочка такой напор.

– Ты можешь больше, – как-то подчеркнуто зловеще прошипела ее рогатая копия. – Просыпайся, Уснувшая. Просыпайся, сестренка Тринадцатая, потому что обратный отсчет уже пошел.

Она легко, соблазнительно покачивая бедрами, шагнула в сторону Разлома, но прежде чем скрыться в неряшливо разорванном Мироздании, обернулась, подмигнула – и послала теряющей сознание Марори воздушный поцелуй.

– До скорой встречи, сестренка.

Она исчезла, а Разлом начал медленно затягиваться.

Когда время пустилось галопом, Марори поняла, что валяется на земле и не может пошевелиться. Как будто в наказание за то, что могла двигаться, пока все остальные превратились в замороженные статуи.

«Образец номер тринадцать. Проба первая».

Зацикленная фраза вертелась в голове, становясь все громче и громче.

Перед гаснущим взглядом замельтешили неясные тени. Сквозь монотонную череду слов прорвались звуки громкой ругани, перепалка мужских голосов. Потом чьи-то крепкие руки подняли ее, прижали к груди.

– Не шевелись, – предупредил Марроу как-то слишком обеспокоенно. – Все будет хорошо, малышка.

– Что. случилось? – Она едва держалась за реальность, но чувствовала, что неумолимо соскальзывает в холодную и бесконечную пропасть. Пошарила языком во рту и беззвучно застонала, когда поняла, что клыки никуда не делись.

Эрэлим что-то ответил, но слов Марори уже не расслышала.

Глава четырнадцатая

– Я тебе кажется уже сказал, чтобы ноги твоей здесь не было, урод небеснорожденный.

– А я тебе сказал, что никуда не пойду, пока не удостоверюсь, что с ней все в порядке. Хочешь меня прикончить, тварь? Валяй, попробуй.

– Даже не представляешь, с каким наслаждением я бы собственными руками разорвал тебе глотку, если б не был уверен, что в итоге ты сдохнешь, а мне снова придется отдуваться за очередного небеснорожденного дохляка.

Марори медленно подняла до боли тяжелы веки. Тусклый свет мягко растекся по зрачкам, вытравливая из темноты серые оттенки.

– Крэйл? – Она не могла ошибиться, хотя его присутствие здесь было бы такой же фантастикой, как и явление рогатой девчонки.

Перепалка оборвалась. Перед глазами замаячила расплывчатая тень. Кровать прогнулась под тяжестью.

– Привет, кусака.

Она несколько раз моргнула, пока его лицо не приобрело знакомые черты.

– Ох, Светлые. – Она попыталась поднять руку, чтобы прикоснуться к длинному темно-красному шраму, рассекающему его переносицу от самого лба, но ничего не вышло. – Больно?

– Ерунда.

Его рука нащупала ее ладонь, сжала.

– Чувствую себя, как труп, которому не дают отправиться в мир иной. – Она сглотнула, повернула голову туда, откуда ее затылок жег пристальный взгляд.

Марроу, скрестив руки на груди, подпирал стену. Несколько секунд он безмолвно ощупывал взглядом ее лицо. Потом с облегчением выдохнул.

– Я подожду за дверью, – сказал он, потом покосился на Крэйла. – Если этот. гмм. твой брат хоть пальцем тебя тронет – кричи.

Ей очень хотелось спросить, в чем причина такой резкой смены отношения, но эрэлим успел выйти раньше.

– Я думал, что придется свернуть ему башку, – проворчал Крэйл, поднялся и отошел к окну. – Как себя чувствуешь?

– Как будто по мне проехались катком. В обе стороны.

Она осмотрелась. Ох, Светлые, однажды она точно так же очнулась неизвестно где и узнала, что умерла – и воскресла другой. Теперешнее пробуждение было настолько похожим, что от страха перед неизвестностью захотелось сунуть голову под подушку.

– Откуда ты здесь?

– Здесь – это в Дра’Море?

– Боги, я снова провалялась без памяти несколько дней?

– Десять, Марори Шаэдис. Десять. Чертовых. Дней.

Она издала нервный смешок. Чтобы не сойти с ума оставалось только насмехаться над очередным «подарком» судьбы.

– А что здесь делает небеснорожденный? Разве им не запрещено появляться в Мараабаре?

– Запрещено, – сквозь зубы процедил Крэйл и прошелся пятерней по волосам. Его правая рука была перебинтована от локтя до самого плеча. – Но он, видишь ли, на особом счету. И Магистр сделал исключение.

– Зачем?

Крэйл в пол-оборота оглянулся на нее, вздохнул.

– Сможешь подняться?

– Если ты поможешь.

Он подставил плечо, приобнял ее за талию.

– У меня клыки, Крэйл, – сказала она ему на ухо. Голос предательски дрогнул, ноги подкосились, и если бы не поддержка шанатар, она бы неминуемо свалилась на пол.

– Я знаю, кусака. И боюсь, это не самый неприятный сюрприз, который тебя ждет.

– Там была девушка. В точности такая, как я. Но. какая-то другая. Я вспомнила. Я – номер Тринадцать.

– Марори.

– Что со мной происходит?

Вместо ответа Крэйл подвел ее к зеркалу на стене. Достаточно большому, чтобы она могла рассмотреть себя почти в полный рост.

Она была уверена, что закричит. Но вопль застрял где-то в районе груди, лишая возможности дышать.

За ее спиной висели призрачные серебристо-белые крылья.

– Что со мной происходит, Крэйл?

– Я не знаю, Марори Шаэдис.

Он подхватил ее за секунду до того, как девушка потеряла сознание.

* * *

– Я надеюсь, вы понимаете, что подобные. метаморфозы ни я, ни Флоранция не можем оставить без внимания, айра Шаэдис.

Она просто кивнула.

В кабинете Магистра было холодно. Хотя, после очередного «изменения» Марори мерзла почти постоянно. К счастью, дело шло к зиме и на общем фоне сменивших гардероб студентов она, в теплой толстовке и мешковатых штанах, смотрелась почти нормально. Правда, после появления крыльев, любое появление среда дра’морцев теперь сопровождалось неизменным шипением в спину. Как и не было Инициации, после которой она, пусть и ненадолго, стала «своей». Магистр запретил ей покидать комнату без сопровождения кого-то из однокурсников.

Кого-то.

Марори сглотнула. Кулгард вернулся без руки.

Даган до сих пор лежал на вытяжке с переломанной спиной.

Эашу «отделался» обожженными ладонями.

Крэйл чуть не лишился глаза и шрам на его лице останется на всю жизнь.

Ниваль. пропал без вести.

А Ним так и не вышел на связь.

Хардис опечатали. Проще говоря – стерли с лица земли. Хардис. и еще три городка, которые никак нельзя было спасти.

Счет жертвам шел на тысячи. Сегодняшняя сводка новостей подбила итог: одиннадцать с половиной тысяч погибших. Семнадцать тысяч значились пропавшими.

«Просыпайся, сестренка Тринадцатая, потому что обратный отсчет уже пошел».

В кабинет постучали. После приглашения Магистра войти раздались уверенные тяжелые шаги. Марори подняла взгляд на посетителя и почему-то ни капли не удивилась, увидев Марроу.

Эрэлим сел в кресло напротив, положил на колени пухлый бумажный пакет, который принес с собой.

– Как твое самочувствие, нильфешни? – участливо поинтересовался он.

– Хочется сдохнуть, – честно ответила она.

Он нахмурился. В строгом черном свитере-водолазке и простых черных же джинсах Марроу меньше всех небеснорожденных на свете походил на студента. Скорее уж, на молодого преподавателя. В его растрепанных черных волосах Марори рассмотрела пару серебристых прядей.

– Наверное, у тебя есть причина быть здесь, – сказала она, обращаясь скорее к самой себе.

– И достаточно веская, – не стал отпираться он.

– Агент Альрик, глаза и уши Теневой гвардии, – с нескрываемым отвращением представил гостя Магистр.

– Понятия не имею, кто это, – отозвалась Марори.

– Что-то вроде группы «Альфа» у простокровок, – небрежно бросил эрэлим. – Не суть важно.

– И давно среди студентов Эльхайма водятся тайные агенты?

– Не дольше, чем они появились среди дра’морцев, – спокойно ответил Марроу.

– Теперь ясно, почему ты здесь, а не за воротами. Жаль, я надеялась, что тебя как минимум пинками вытолкают после того, как ты чуть меня не пристрелил.

В ответ на ее нарочитую грубость Марроу добродушно улыбнулся.

– Вынужденное притворство. Надеюсь, ты не будешь помнить это. долго.

– Имеешь ввиду, смогу ли я когда-то забыть? Вот уж вряд ли.

– Я сделал это в надежде спровоцировать Шаэдиса.

– Крэйла.

– Его отца, – перебил Марроу. – Вандрика Шаэдиса. Психопата, убийцу и вечного борца за право проклятокровных повелевать миром.

В памяти Марори живо всплыл телефонный разговор с Крэйлом, в котором он без видимой причины предупредил о возможной встрече с его родителем.

– Я сожалею, что не сказал сразу. Просто ввиду того, что ты так же назвалась одной из Шаэдиов, а меня никто не предупредил о других шанатарах с этой фамилией. Пришлось действовать на свой страх и риск, вынудить тебя раскрыться, а не наблюдать за происходящим со стороны.

«Ну да, заливай.»

Так она и поверила, что эрэлим намеренно подставился под удар Угурда.

– В целях вашей безопасности, айра Шаэдис, я рассказал обо всех нюансах. – Магистра определенно тяготила компания небеснорожденного, но Марроу вел себя сдержано и не давал повода сорвать на себе злость. Дамиан поднялся, нервно постучал пяткой трости об пол. – Полагаю, прежде, чем агент Альрик введет вас в курс дела, – мужчины обменялись тяжелыми взглядами, – я должен предупредить, что вы вольны не вступать ни в какой контакт и не отвечать ни на какие вопросы, так как ваша фамилия, айра Шаэдис, дает вам полное право игнорировать любые попытки заставить вас говорить против своей воли. Единственная причина, по которой я согласился устроить эту линую встречу, – Магистр снова припечатал небеснорожденного тяжелым взглядом, – мое лично желание помочь вам поскорее разобраться с чертовщиной, которая вокруг вас творится. Иначе этого молодого. человека здесь бы не было.

– Спасибо за эту подачку, Магистр, – мягко ответил Марроу.

Интересно, он в самом деле не испытывает желания ответить чем-то едким или просто хорошо притворяется? Марори вспомнила взгляд, с которым он наставил пистолеты ей в лицо. Вспомнила, как он щурился и закусывал губы. Ей бы и в голову не пришло заподозрить притворство. Кажется, Крэйл не так уж неправ, когда говорил, что от небеснорожденных стоит ожидать, чего угодно.

– Ты действительно знаешь, что я такое? – спросила девушка.

Марори поморщилась от острой боли в спине. С тех пор, как у нее появились эти два нелепых полупрозрачных отростка, каждый размером с нее, боль стала ее неразлучным спутником. И хоть крылья оказались эфирной не материальной формой, боль и тяжесть от их присутствия постоянно давали о себе знать. «Ну хоть одежду не придется перешивать, – заключил Кулгард, когда она впервые навестила его в лазарете. – Кто-то находит, а кто-то, – он как-то безразлично потряс культей, – теряет. Круговорот равновесия». И хоть Кул наверняка не помышлял уколоть ее, Марори не могла отделаться от чувства вины.

– К сожалению, я знаю не так много, как хотелось бы. По правде говоря, я был почти уверен, что ты прольешь свет на ситуацию. Потому что до этого нам попадались только мертвые копии.

Мертвые. Копии.

Она почти не удивилась, что восприняла услышанное как данность.

Марроу вынул из конверта стопку фотографий и передал их собеседнице.

– Это номер два, – прокомментировал он первый снимок, на котором Марори не рассмотрела ничего, кроме странно вывернутых босых грязных ступней. – Ее нашли первой. Она выпала из Хаоса во время инцидента с Прорывом. Точнее говоря – она его и создала. Двойка была у нее вот здесь, – он ткнул куда-то в область собственного затылка.

Марори перевела взгляд с грязных ступней на эрэлима.

– Это там вы с братом отличились?

– Сейчас это не имеет никакого значения, – уклончиво ответил эрэлим.

– Она – порождение Хаоса?

Вместо ответа Марроу взглядом предложил пролистать снимки дальше. Следующая вообще мало походила на человека – скорее на то, что останется от человека, если отдать его на съедение ленивым червям.

– Номер четыре. – На этот раз небеснорожденный указал на запястье, и Марори невольно посмотрела на свое, с полумесяцем белесого шрама. – Попыталась завладеть артефактом, ворвалась в музей с небольшой армией марионеток из гражданских. В итоге не справилась – и они же ее и загрызли.

На следующем снимке был обгоревший до черноты труп. Марори в глаза бросились неестественно оголенные зубы: обычные, ровные. Ни намека на клыки.

– Номер одиннадцать. Сгорела у меня на глазах.

На последнем фото девушка выглядела вполне живой, если бы не одно но: она лежала в какой-то полупрозрачной жиже и была мертвецки синюшной. Трубки и шнуры тянулись из ее тела, словно черви и змеи, голова была абсолютно лысой.

– Номер двенадцать, – сказал Марроу за миг до того, как Марори увидела эту цифру у девчонки под левой грудью.

– Что с ней? Она жива?

– Она и не была жива. Собственность одного из филиалов «Возрождения», хранилась под грифом «совершенно секретно» и едва не сгорела во время взрыва три дня назад.

– Эти взрывы – они ведь не просто так, да?

– Умница, – как будто искренне похвалил Марроу. – Хозяин заметает следы.

Они несколько минут молча смотрели друг другу в глаза. Она знала, что хочет спросить, и знала ответ на свой вопрос, а небеснорожденный, угадав ее мысли, выжидал, давая время свыкнуться с отталкивающей действительностью.

– «Возрождением» владеет Вандрик Шаэдис, – четко проговаривая каждое слово, ответил эрэлим на ее так и не заданный вопрос. – Доказать это было тяжело, потому что псих очень хорошо запутал следы и обеспечил своей адской машине первоклассное прикрытие, прячась за спинами безнадежно больных людей. А по факту занимался тем, что порицается и небеснорожденными, и проклятокровными: создавал человека.