Текст книги "Российская империя в сравнительной перспективе"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)
Проблема распределения доходов и расходов между окраинами и центром
Проблема распределения бремени общегосударственных и, прежде всего, военных расходов между окраинами и центром возникала практически с момента присоединения новых территорий, несмотря на то, что финансовые и экономические мотивы завоеваний всегда уступали место геополитическим интересам. В 1802 году, назначая на должность главнокомандующего Кавказской армии П.Д. Цицианова, император поручил ему «паче всего» обратить внимание «на состояние доходов Грузии» и не допустить, чтобы «тяжесть управления его (края) пала единственно на Россию»9.
Бюджет Закавказья, особенно до середины столетия, был, несомненно, убыточным для империи. Но и окончание Кавказской войны не принесло существенного облегчения государственному казначейству. По данным Государственного контроля, превышение совокупных расходов над доходами на Северном Кавказе и в Закавказье в 1881 году составляло 32 миллиона рублей. В среднем за 1868–1890 годы дефицит этого региона составлял более
24 миллионов в год (в 1877–1878 годах в связи с военными действиями эта цифра достигала соответственно 67 и 56 миллионов рублей)10. Доход Закавказья и Кавказа составлял 2,78 % общей суммы доходов империи, а расходы – 6,6 % общеимперских расходов, причем 5,287 % приходилось на Закавказье11.
Эти цифры стали доступны для общества через публикацию бюджетов и отчетов Государственного контроля еще с начала 1860-х годов. С 1880-х годов в российской политике и публицистике весьма распространенным стал взгляд на Закавказье как на богатую провинцию империи, живущую за счет коренных жителей России. Укреплению этого взгляда способствовал начавшийся в 1880-х годах интенсивный рост нефтяной промышленности в Закавказье, приносивший достаточно высокие прибыли предпринимателям, но не дававший практически ничего государственной казне.
С другой стороны, местная администрация края всеми силами пыталась опровергнуть распространенное мнение о том, что «Кавказ есть страна, обременяющая государственный бюджет чрезвычайными расходами». Напротив, для разработки новых «неисчерпаемых источников богатств Кавказа» необходимы были дополнительные денежные затраты, которые «может быть, нигде, как на Кавказе» способны послужить «лишь к значительному умножению средств Государственного казначейства»12.
Главенствующий в публицистике и в правительственных кругах взгляд на Закавказье как на обременительную для Империи колонию вполне вписывался в распространенную концепцию об эксплуатации окраинами российского центра. Едва ли не основным объектом критики в этом направлении являлась Польша. В период с 1815 по 1830 год Царство Польское, обладавшее полной финансовой автономией, вовсе не участвовало в общегосударственных расходах. Изданный после подавления восстания 1830 года Органический статут (1832) обязал Польшу вносить свою долю в имперский бюджет на военные расходы. В 1835 году эта доля была определена в размере 21 000 000 злотых (3 150 000 руб.)13. Для Польши эта сумма была весьма существенной – все доходы Царства в 1835 году составили 85 миллионов злотых. В то же время доля военных расходов в российском бюджете намного превышала 25 % – выплаты польского казначейства были каплей в море имперских военных затрат.
Размер участия Царства Польского в военных расходах империи, несмотря на все многочисленные попытки увеличить (со стороны военной и финансовой администрации империи) или уменьшить его (со стороны наместника), оставался неизменным в течение почти тридцати лет. Тем не менее, вопрос о распределении общегосударственных расходов между центром и регионом был одним из поводов перманентного конфликта между Министерством финансов в лице Е.Ф. Канкрина и польским наместником И.Ф. Паскевичем. Первый считал, что Россия неоправданно несет финансовое бремя содержания окраины, не проявившей лояльности по отношению к своей благодетельной метрополии. Паскевич же полагал, что участие Польши в общегосударственных расходах отнюдь не исчерпывалось отчислениями в бюджет: Польша вынуждена была заключать внешние займы для строительства крепостей и других стратегических объектов, необходимых империи, а не Царству14.
Объединения польского и российского бюджетов в 1866 году, рассматривавшееся как политический шаг, принесло все же немалые деньги в имперское казначейство. По сравнению с другими окраинами – Сибирью, Закавказьем и Туркестаном, составляющими в совокупности только одну двадцатую часть доходов, Польша выглядела весьма «выгодной» с экономической точки зрения. Но, несмотря на то, что Польша приносила прибыль казне (за 1868–1890 годы в среднем доходы ежегодно превышали расходы на 6 миллионов руб.), обращала на себя внимание значительность государственных расходов в польских губерниях (6,613 % суммы общеимперских расходов). По расчету средней суммы государственных расходов на одного жителя польские губернии находились на третьем месте после столиц и Закавказья.
В конце 1890-х годов весьма расхожим стало мнение о том, что именно Польша виновна в «оскудении центра» – хозяйственном кризисе центральных губерний. К такому выводу, например, пришло и правительственное Особое совещание для исследования экономического положения центрально-черноземных губерний 1899–1901 годов15.
Вопрос об убыточности или доходности окраин, на первый взгляд не требующий никаких дополнительных изысканий за исключением данных о полученных и отпущенных на местные нужды средствах Государственного казначейства, как оказалось, не имел однозначного ответа не только для Польши и Закавказья, но и для других регионов. Так, Туркестан – один из самых убыточных районов империи (согласно данным бюджета), по мнению местных властей, не только не приносил дефицита, но даже являлся весьма прибыльным для имперского бюджета. Дискуссия между местной администрацией генерал-губернаторства с Министерством финансов об убыточности или доходности края заключалась, собственно, в том, считать ли военные издержки, составлявшие от 2/3 до 3/4 расходов в Туркестане, местными или же сугубо имперскими расходами. В 1899 году по распоряжению генерал-губернатора была опубликована брошюра А. Стеткевича под названием «Убыточен ли Туркестан для России». Ее автор доказывал, что 132 миллиона дефицита, накопившиеся за период с 1869 по 1896 год, совершенно несправедливо рассматриваются как ущерб, приносимый империи. Напротив, за вычетом 174 миллионов военных расходов, оказывалось, что Туркестан принес России 42 млн руб. дохода, и эта сумма могла бы быть увеличена до 60 млн руб., если бы учитывалась экономия средств на содержание армии в ставших внутренними областях.
Вместе с тем Министерство финансов настойчиво требовало от местной администрации принятия мер для повышения доходов в крае за счет увеличения налогообложения. Стремление заставить Туркестан, доставшийся такой высокой во всех отношениях ценой, нести общие финансовые тяготы вполне объяснялось тем, что представление о богатейшем природном и экономическом потенциале края никак не соответствовало скудным доходам, получаемым Государственным казначейством. Таким образом, «драгоценная жемчужина в короне российского императора», каковой являлся Туркестан по мнению министра финансов И.А. Вышнеградского16, долгое время представляла собой, как считал министр внутренних дел Д.А. Толстой, «редкий в истории пример колонии, живущей за счет метрополии»17.
Участие в общеимперских расходах являлось одной из наиболее болезненных проблем во взаимоотношениях российского правительства и Финляндии. Пользуясь автономным статусом, Финляндия не участвовала в расходах имперского бюджета. Стремление заставить казну княжества платить за содержание российской армии и администрации стало причиной глубокого политического конфликта между сеймом и имперским правительством. Пик развития конфликтной ситуации относится к осени 1909 года, когда отказ сейма согласиться с навязываемыми ему правилами ассигнования средств в пользу государственного казначейства привел к роспуску представительства. Сейм стремился гарантировать свое право распоряжаться средствами финляндского бюджета в интересах края. Отказ от выплаты военного пособия был обусловлен не только демонстрацией протеста против незаконного лишения княжества национальной армии, но и нежеланием нести на себе бремя военных расходов России. В принципе, сторонники финляндской автономии не отрицали необходимости участия в общегосударственных расходах, но не могли согласиться с уравнительным принципом их распределения между центром и регионом, так как, по их мнению, окраина не была заинтересована в активной имперской политике.
Проблема убыточности окраин заставляла и правительство, и общество задумываться о финансовой целесообразности расширения империи. Причины убыточности окраин защитники центра видели в неравномерном распределении налогового бремени. Казалось бы, решение проблемы могло состоять в унификации налогообложения во всех областях. Однако в государстве, включавшем территории с чрезвычайно разнящимися хозяйственными укладами, социальной структурой, земельными отношениями и традициями финансового управления, введение единства налогообложения было почти невыполнимой задачей.
4Политика налогообложения на окраинах
Статьи Свода законов, касающиеся налогообложения, как нельзя лучше свидетельствуют о разнообразии экономического быта и социального устройства многонациональной империи. Помимо подушной и оброчной податей, распространенных в большей части центральных губерний, Свод законов 1832 года выделяет особые системы обложения жителей Бессарабской области18, Закавказского края, оседлых и кочевых инородцев Архангельской и Пермской областей. Кочевое инородческое население Сибири платило ясак звериными шкурами или деньгами, а киргизы Оренбургского ведомства – кибиточную подать. Особые нормы налогообложения были предусмотрены не только для отдельных территорий, но и для национальных и социальных групп населения, проживающих в российских (внутренних) губерниях. Налоговая система Царства Польского, ввиду автономии края, до середины 1860-х годов вообще не регламентировалась российским законодательством, так же как и налоги и подати Великого княжества Финляндского. Косвенное налогообложение отличалось большим единством: действовавшие уставы о пошлинах распространялись на все территории империи. Разумеется, значительным разнообразием обладало местное налогообложение: его организация зависела от устройства администрации на местах, местных потребностей, существовавших повинностей.
Как правило, в первые годы после завоевания или присоединения новых территорий их население освобождалось от налогов или же продолжало платить дани и подати как прежде, при предыдущих правителях. Сохранение прежних правил податного обложения было обусловлено не только весьма ограниченными финансовыми возможностями населения и малой суммой поступающих доходов. Этот подход отчасти диктовало желание «не потрясти доверенности народной».
В пользу сохранения старой системы налогообложения было еще одно объяснение: практическая сложность приведения разнообразных видов податей и налогов к нескольким, наиболее близким к российскому варианту финансовым повинностям. Так, только в Восточной Грузии по присоединении ее к России существовало семнадцать видов прямых податей19. Отказавшись от радикальных перемен в налоговой системе края, правительство предпочло унифицировать существующие подати, объединив их в подымный налог.
Требования налоговых реформ на окраинах особенно участились после отмены подушной подати в России в 1882 году и введения поземельного налогообложения. Существование подымных податей уже не имело более оснований в российском законодательстве. Однако, введение поземельной и государственной оброчной податей взамен подымной на большей части территории Закавказья последовало лишь в 1901 году, вслед за осуществлением аналогичной податной реформы в Сибири в 1898 году. Требования отменить подымную подать в Царстве Польском неоднократно выдвигались польским коло и обсуждались в Государственной думе, но добиться реформы налогообложения в Польше депутатам так и не удалось.
Особая система налогообложения была сохранена и в Средней Азии. Проблема приспособления финансовых нужд новой администрации к существующим социальным нормам, традициям землепользования и хозяйственной организации была окончательно решена только к началу 1900-х годов, когда в крае завершилась земельная реформа.
Итак, к началу XX века налоговая система империи отличалась не меньшим разнообразием, чем в начале XIX. Основным прямым налогом являлся государственный поземельный налог, введенный в 1875 году. Губернии Европейской России были поделены на и групп в зависимости от «производительных сил» – таким образом определялась доля каждой губернии в государственном бюджете. В губерниях устанавливался оклад налога (на десятину земли) а зависимости от разряда земли (по доходности). Размер приходящегося на губернии государственного поземельного налога пересматривался с 1875 по 1913 год дважды: в 1884 и 1887 годах. Внутри губернии сумма налога разделялась между уездами. Уездное земское собрание распределяло возложенную на уезд долю между «владениями». Конечная сумма индивидуального крестьянского налогообложения определялась по разверстке внутри общин. Подобная система налогообложения «сверху» – от губерний к плательщику – исходила из государственной потребности, а не из платежеспособности личности.
Идеальное видение империи как целого подразумевало, помимо бюджетного и налогового единства, единство денежного обращения, то есть распространение на всей территории империи российского рубля. Однако включение окраин в денежную систему империи зачастую растягивалось на десятилетия. Вытеснению денежных единиц прежних государств, в состав которых входили вновь приобретенные земли, препятствовали имевшиеся порой глубокие различия в основах организации денежных систем, привычка населения к старым деньгам, нехватка российской монеты, военные действия на приграничных территориях и множество других обстоятельств.
Особенно существенным препятствием являлись различия в организации монетного дела, с одной стороны, в России, с другой – в государствах, чьи денежные знаки были распространены на присоединенных Россией территориях. Российское правительство неоднократно сталкивалось с этой проблемой с того момента, как в состав России были включены западные территории: Малороссия, Северский край, Прибалтика, Белоруссия и Польша.
Даже в конце XIX – начале XX века автономная Финляндия была далеко не исключением, «выпадавшим» из единой системы денежного обращения империи. На среднеазиатских окраинах империи – в Туркестане, в протекторатных Хивинском и Бухарском ханствах – русский рубль тоже не был единственной и главенствующей единицей денежного обращения. Разнообразие бюджетных и налоговых систем на окраинах дополнялось отсутствием единства денежной системы. Вместе с тем, стремление к объединению денежного обращения и введению рубля в качестве основной платежной единицы как нельзя лучше отражает «кредо» политики Министерства финансов на окраинах: добиться унификации финансового управления, не нанося ущерба имперской казне.
6Роль государства в экономике и банковские структуры империи
Перенос столицы в Санкт-Петербург и провозглашение империи во многом предопределили дальнейшее развитие российского государства и его экономики. Начатая Петром I европеизация страны имела огромное значение, в частности и для будущего России. Создание империи было связано с предельным напряжением платежных сил крестьянского и городского населения, суровой воинской повинностью, ограничением свободы передвижения. Петр I ввел в России подушную подать, рекрутскую повинность и паспортную систему. Решающая роль в экономическом развитии России принадлежала государству и казенным предприятиям.
Столицу империи Петр стремился превратить в торговый и финансовый центр. Он насильно переселял в Петербург купцов из других городов России, запретил вывоз основных товаров российского экспорта через Архангельск, открыл в столице биржу и заставлял купцов в установленное время являться туда для совершения сделок. Финансовые операции в Западной Европе осуществлялись в это время преимущественно через иностранных банкиров и купцов, а кредитные операции внутри страны – через административные учреждения. Значительным событием в развитии международных торговых и финансовых связей стало принятие в 1729 году вексельного устава.
Только в середине XVIII века оказалось возможным создание отечественных банковских структур для финансирования купечества и дворянства. В 1754 году, в царствование Елизаветы Петровны, был образован Заемный банк. Основная часть государственных средств расходовалась на поддержку дворянства и субсидирование помещичьего землевладения.
Новый этап в развитии банковских структур в России – вторая половина XVIII века. Созданная в это время кредитная система «казенных» банков получила в литературе название екатерининской. Она определяла развитие российской экономики вплоть до середины XIX века20.
Острый бюджетный дефицит, усилившийся в связи с расходами на войну с Турцией 1769–1774 годов, стал одной из причин введения бумажных денег. В конце декабря 1768 года Екатерина II объявила о введении в обращение ассигнаций.
Для операций с бумажными деньгами в 1769 году в Москве и Петербурге открылись ассигнационные банки. В 1786 году они был объединены в Государственный ассигнационный банк. Бумажные деньги с самого начала обменивались в основном на медную монету. До 1772 года обмен ассигнаций производился также и на серебро, но затем их курс по отношению к серебряной монете стал падать и такой обмен стал редким явлением.
Правительство использовало средства Ассигнационного банка для покрытия чрезвычайных расходов, в том числе и на военные нужды.
В 1786 году Екатерина II подписала манифест о реорганизации Дворянского банка в государственный Заемный банк. Он выдавал кредиты под недвижимость, включая промышленные предприятия и каменные дома, банк принимал вклады из 4 % годовых, выдавал займы на восьмилетний срок, в том числе городам. При банке была открыта страховая экспедиция.
Одновременно с банками кредитными операциями занимались и другие учреждения, в частности Московский и Петербургский воспитательные дома. При воспитательных домах были образованы Ссудная казна и Сохранная казна. Они принимали денежные вклады под определенный процент, занималась денежными переводами между Москвой и Петербургом и выдавали ссуды под залог недвижимости и драгоценных металлов.
В царствование Екатерины II получил развитие институт придворных банкиров. Он просуществовал в России вплоть до реформ 1860-х годов. Как правило, придворные банкиры были иностранцами. В России они совмещали занятия частным банкирским промыслом с выполнением поручений государственного характера. Одна из основных задач придворных банкиров состояла в том, чтобы производить международные расчеты правительства и изыскивать заграничные кредиты. Вступив на престол, Павел I подверг реорганизации институт придворных банкиров. Высочайшим указом 4 марта 1798 года для внешних и внутренних финансовых операций была создана Контора придворных банкиров и комиссионеров Воута, Велио, Ралля и К0. Официально эта Контора была закрыта только в 1811 году. Она способствовала финансовому обеспечению военных операций России на суше и на море в период Наполеоновских войн.
Наполеоновские войны привели к расстройству денежной системы России и бюджетному дефициту. Участие России после Тильзитского мира в Континентальной блокаде пагубным образом отразилось на ее торговле и экономике. Однако, денежную реформу министр финансов Е.Ф. Канкрин провел только в 1839 году, когда был установлен фиксированный курс обмена ассигнаций на серебро, а затем с i июля 1841 года объявлено о выпуске вместо ассигнаций кредитных билетов. В 1841 году императором был подписан указ о создании в России сберегательных касс. Их особенность состояла в том, что они носили всесословный характер. К 1848 году завершился обмен ассигнаций на кредитные билеты и был упразднен Ассигнационный банк. Кредитные билеты обменивались на серебро, но с началом Крымской войны обмен прекратился.
В начале XIX века, с развитием промышленности и торговли все острее вставал вопрос о коммерческом кредите. Для его обеспечения в январе 1818 года открылся Коммерческий банк. Одной из главных операций банка был учет векселей. Заемный и Коммерческий банки работали вплоть до реформ 1860-х годов.
К середине XIX века стало очевидным, что система казенных банков себя изжила. Поражение России в Крымской войне сделало очевидным и экономическое отставание страны, и необходимость проведения реформ. Отмена крепостного права требовала коренных перемен в экономике и финансах империи. Летом 1859 года сторонники радикальных преобразований в Министерстве финансов подготовили реформу денежного обращения и кредита. Было принято решение упразднить казенные банки. Сторонники финансовых и экономических реформ в Министерстве финансов находились под известным влиянием западноевропейских экономических теорий, в частности идеи Сен-Симона о всемогущей роли кредита в промышленном развитии государства. Опираясь на эту теорию, известные банкиры Исаак и Эмиль Перейра создали в 1852 году крупный французский акционерный банк Societe Generale du Credit Mobilier, тесно связанный с правительством Наполеона III. Это финансовое предприятие нового типа активно участвовало в железнодорожном строительстве во Франции, Австрии, Венгрии, Швейцарии, Испании и России. Необычайный размах его операций привлек к себе внимание, а банк послужил образцом для создания аналогичных учреждений в различных странах Европы. Мысль о всемогуществе кредита была подхвачена в России сторонниками экономических реформ и дала толчок развитию частного, а затем акционерного коммерческого кредита21.
31 мая 1860 года был учрежден Государственный банк, и так началось формирование в России новой банковской системы. Государственный банк стал своеобразным символом финансового могущества империи. В его подвалах хранился золотой запас России. С момента учреждения Государственный банк находился в ведении Министерства финансов. Очень скоро он стал банком банков, одним из каналов государственного вмешательства в экономику и контроля над банковскими структурами. Государственный банк был коммерческим, а не эмиссионным банком, и новые выпуски кредитных билетов осуществлялись им только по поручению Министерства финансов. Главным источником доходов Государственного банка были вклады капиталов под 4 % годовых.
В 1860-1880-е годы в России формируется система акционерных банков коммерческого кредита, возникают общества взаимного кредита. Петербург и Москва становятся крупными банковскими центрами.
В отличие от петербургских банков, московские частные банки в меньшей степени были связаны с правительством, иностранным капиталом и европейскими банковскими структурами. В Москве доминировал старообрядческий капитал, в какой-то мере даже оппозиционный правительству. В 1866 году в Москве был учрежден Купеческий банк, в 1869-м – Московское купеческое общество взаимного кредита, в 1870-м – Учетный банк, затем Московский торговый банк. К началу XX века в Москве появились новые влиятельные банки. Они были обязаны своим появлением инициативе банкирского дома Л.C. Полякова.
В начале 1860-х годов в России начала формироваться и новая система учреждений ипотечного кредита, стали возникать общества взаимного поземельного кредита, многочисленные акционерные земельные банки. Кроме того, в 1880-е годы в столице были учреждены два казенных банка ипотечного кредита. Создание государственных банков ипотечного кредита способствовало усилению контроля Министерства финансов над банковскими структурами. Этот контроль обычно осуществлялся через Особенную канцелярию по кредитной части Министерства финансов, а также через Государственный банк.
Столичные банки и банкирские дома были тесно связаны с правительством, и многие из них выступали в качестве проводников правительственной политики не только внутри, но и за пределами империи. К числу таких банков в конце XIX – самом начале XX века принадлежал, в частности, С.-Петербургский международный коммерческий банк. В 1894 году он выступил совместно с группой французских банков учредителем Русско-Китайского банка. К началу Русско-японской войны этот банк стал основным каналом для вывоза капиталов из России на Дальний Восток. Банк открыл отделения в Японии, Маньчжурии, Индии, Сибири и Туркестане. Для экспорта капиталов в интересах российской внешней политики в Персию был образован Учетно-ссудный банк Персии. Он, в отличие от Русско-Китайского банка, с самого начала своего существования не был связан с иностранными капиталами, а кредитовался за счет Государственного банка и Государственного казначейства22.
Мировой экономический кризис начала XX столетия и последовавшая за ним депрессия нанесли серьезный урон российской экономике. Она не успела оправиться от тяжелых последствий кризиса, когда страна оказалась втянутой в Русско-японскую войну 1904–1905 годов. В 1905 году в России вспыхнула революция. Только после ее окончания появились признаки нового экономического подъема. Вступление России в Антанту в 1907 году укрепило франко-русский союз и, на фоне предвоенного промышленного подъема, способствовало развитию сотрудничества между французскими и русскими банками. В 1910 году состоялось объединение Северного и Русско-Китайского банков и на их основе был создан Русско-Азиатский банк. Эта операция состоялась при активном участии французских банков. В период предвоенного подъема образуются франко-русские финансовые группы. С российской стороны их основными участниками были: Петербургский международный, Русский торгово-промышленный, Азовско-Донской, Петербургский учетный и ссудный, Русский для внешней торговли, Русско-Французский, Сибирский торговый банки; с французской – Credit Lyonnais, Comptoir National d’Escompte, Banque Frangaise pour le Commerce et lTndustrie, Banque de l’Union Parisienne. Французские и русские банки сотрудничали в железнодорожном строительстве в Сибири, Туркестане и на Кавказе, в совместных операциях на Балканах. Франко-русское финансовое сотрудничество не исключало сохранившееся и накануне Первой мировой войны немецкое влияние в российской банковской сфере. Английский капитал начал активно вести себя только перед самой войной. В международных банковских связях первая роль, несомненно, принадлежала петербургским банкам. «К 1914 году удельный вес восьми самых крупных петербургских банков в сводном балансе всех акционерных банков составил 61 %, что превышало показатели банковской концентрации в Англии и Германии»23.
Возросшая роль акционерных банков отразилась на их отношениях с Государственным банком. После введения в России золотого стандарта в 1897 году он стал центральным эмиссионным и одновременно коммерческим банком. Он сохранил свое положение банка банков. «Однако, в канун мировой войны он все же уступал по суммарной финансовой мощи акционерным коммерческим банкам. 50 банков с 778 отделениями к 1914 году по сумме баланса (6285 млн руб.) опережали Государственный банк (4624 млн руб.)»24.
После реформ 1860-х годов, особенно в 1880-1890-е годы, в период, когда министрами финансов были Н.Х. Бунге, а затем И.А. Вышнеградский и С.Ю. Витте, политика Министерства финансов приобрела системный характер и была нацелена на развитие производительных сил страны. Экономический кризис, Русско-японская война и революция 1905–1907 годов вынудили правительство сосредоточить свое внимание на ликвидации ущерба, нанесенного экономике и денежному обращению. Одновременно активизировалась деятельность буржуазных организаций, озабоченных проблемой развития производительных сил и «культурного капитализма» в России. В канун Первой мировой войны и особенно с ее началом значительно усилилось и политическое влияние представителей крупного капитала.