Текст книги "Чудовище (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Как тебя зовут? – спрашиваю я, сжимая и разжимая кулаки вытянутых по бокам рук, когда мы быстро подходим к одному из охранников. Мне следует бежать. Я должна попытаться вернуться к Годрику. Но он и все эти мародеры меня заинтриговали.

– Самсон Вольтер, – отвечает он. – А ты, Мейбелл Монкруа. Дочь Илайи Монкруа, короля Элиты.

Я хмурюсь.

– Он предпочитает слово «лидер», – отвечаю я, скрестив руки. – Слово «король» привлекает негативное внимание.

Губы Самсона растягиваются в понимающей улыбке. На самом деле, несмотря на неровную кожу лица, он довольно симпатичный и молодой. Если бы он не был мародером, я бы могла найти его привлекательным.

– Но, тем не менее, он – король. А значит ты – принцесса. И стоишь кучу денег.

– Я была освобождена от обязанностей его дочери три года назад, когда вышла из-под его опеки, – ворчу я. – Мой двоюродный брат займет трон, когда умрет отец. Поэтому, жаль это говорить, но я ничего не стою для вас и вашего дела.

Он смотрит на меня секунду, прежде чем ответить. Голубые. Его глаза голубые, кристально чистые и теплые.

– Что ты делала в доме представителей Элиты, одетая так, словно собиралась ограбить банк? И почему ты воровала книги?

Мы проходим мимо охранника, который кланяется Самсону перед тем, как открыть дверь склада.

– У тебя есть свои секреты, а у меня свои, – отвечаю я. Он смеется в ответ.

Мои глаза приспосабливаются к мягкому освещению внутри, и я осматриваю окружающую меня обстановку. Это помещение в стиле лофт, очень похожее на мою квартиру, но в гораздо большем масштабе. Декор и мебель по-мужски простые, но современные. Пространство разделено колоннами, и несколько человек бродят вокруг. Пронзительное жужжание раздается в комнате, и, посмотрев направо, я вижу, что какому-то человеку в кресле делают татуировку.

Приподняв брови, я смотрю на Самсона. Он просто ухмыляется и подталкивает меня внутрь.

– Живая ты стоишь дороже, на случай, если тебе интересно, как я собираюсь с тобой поступить, – произносит он, двигаясь с такой надменностью, которую я видела только у одного человека – моего отца. – Будучи королем Мародеров, я публично объявил войну Элите, и я ни перед чем не остановлюсь. Держу пари, что похищение принцессы, дочери Илайи Монкруа, чертовски сильно приблизило меня к достижению моих целей.

Я смеюсь.

– Я ничего не стою, – выплевываю я, уставившись на него. – Как уже говорила, я разорвала свою связь с Элитой три года назад.

Самсон останавливается и делает шаг ближе ко мне. Я в ответ делаю шаг назад, но это не имеет значения. Он загнал меня в угол возле колонны.

– Думаю, ты стоишь больше, чем хочешь признать. Твой отец тебя любит. Относишься ты к Элите или нет, он сделает все, чтобы спасти тебе жизнь.

Он прав. Вот почему, вероятно, в эту самую секунду сотни стражников бродят по городу в поисках меня. Я молюсь, чтобы у Годрика хватило ума спрятать книги, прежде чем они соберутся его допросить. Теплая рука опускается на мое плечо, и я подпрыгиваю, потому что это не Самсон. Я оборачиваюсь. Мародер постарше стоит позади меня с парой наручников.

– Я не хочу участвовать в этой бесполезной игре в качестве твоей пешки, – выплевываю я в сторону Самсона. От ощущения холодного металла на запястьях по моей спине начинает ползти страх, но охранник не торопится их защелкнуть.

– Отведи ее в подвал, – приказывает Самсон, поворачиваясь к выходу, в то время как охранник раздраженно снимает наручники. Я смотрю на него через плечо, размышляя, стоит ли мне его убить, когда появится возможность. Если я собираюсь убить короля Мародеров, то могла бы убить и его охранника. Король. Лидер самого главного противника моего отца. Война между ними вполне может положить конец этому миру.

– Сэр, – отвечает охранник с ужасом в глазах. – Вы уверены, что подвал – лучшее место для нее? Возможно, ей будет удобнее в одной из гостевых комнат. И я даже не хочу говорить об этом. – Он болтает в воздухе наручниками и хмурится.

Хорошо, итак, возможно, за это я сохраню ему жизнь.

– Отведи ее куда угодно, Лучано. – На этом Самсон уходит, черный плащ развивается за его спиной.

– Спасибо, – благодарю я, когда Лучано ведет меня к лестнице в задней части склада.

Лучано кивает мужчинам, стоящим на страже у основания лестницы. Боже. Это место кишит охранниками. Я никогда не смогу сбежать.

– Не за что, – отвечает он с теплотой.

Он высокий и худой, одет в кожаные штаны и такую же куртку. Его руки сплошь покрыты татуировками.

– Сэм может быть… сложным… иногда. Но, пожалуйста, знайте, что его намерения благородны.

Я прекращаю подниматься по винтовой лестнице и смотрю на человека передо мной.

– Благородны? Он удерживает меня ради выкупа.

– Пока, – говорит Лучано. – Он выглядит жестким, но у него мягкое сердце.

У меня голова идет кругом, когда Лучано ведет меня по длинному простому коридору, целиком состоящему из бетона, труб и вентиляционных отверстий. Я следую за ним.

– Как долго он планирует меня удерживать? Если он такой благородный, почему бы просто не отпустить меня? – шепчу я, внезапно почувствовав усталость.

Лучано смотрит на меня с любопытством. Его глаза имеют оттенок жидкого золота. Белоснежные волосы длинные и стянуты в низкий хвост. Он ведет меня в великолепную спальню, подходящую принцессе. Я хмурюсь из-за его наглой выходки. Бетонные стены немного потрескались, но, тем не менее, это полноценная комната. Никаких дыр. Большая кровать с великолепным кованым каркасом стоит под большим окном с белыми прозрачными портьерами, справа от меня находится белый шкаф, слева – комод, а на полу лежит мягкий коврик из овчины. Ванная комната расположена в стороне, и отсюда я вижу большую ванну.

– Я даже не представляю, как работает его разум, принцесса. У вас была длинная ночь. Отдыхайте. Ужин ровно в шесть.

Я скрещиваю руки на груди.

– Почему вы так добры ко мне?

Лучано смотрит на меня, а затем вздыхает.

– Потому что вы мне нравитесь. Еще я думаю, что как бы сильно Самсон ни ненавидел вашего отца, он действительно хочет найти способ сотрудничать с ним, не прибегая к насилию. Вы – ключ к этому, мисс Монкруа. – Затем он выходит и закрывает дверь.

***

Я сплю как убитая до конца дня. К тому времени, когда наступает вечер, я уже готова к тому, что мне приготовил Самсон. Быстро искупавшись в модной овальной ванне, я выхожу в комнату, завернувшись в самое мягкое полотенце, и нахожу на кровати одежду и записку. Кто-то сюда заходил, пока я была в ванной комнате? У меня вспыхивают щеки, когда я читаю наспех составленную записку.

Здесь кое-какая одежда для ужина. Не думаю, что ты из тех, кто предпочитает платья, так что наслаждайся брюками.

Сэм.

Я натягиваю черные штаны из какой-то шерстяной ткани. Сегодня прохладнее, и скоро солнце опустится за горизонт, поэтому я их очень даже оценила. Далее идет белый вязаный свитер, который на ощупь напоминает шелк. Материал настолько тонок, что я боюсь, как бы он не распустился, пока наклоняюсь и натягиваю кожаные балетки. Проклятье. Это самая удобная одежда, которую я когда-либо надевала, и как, черт возьми, он узнал мой размер? Я изучаю свое отражение в позолоченном зеркале рядом со шкафом. Одежда очень мне к лицу. Она модная, и мне интересно, сколько денег от выкупов он накопил за эти годы, чтобы позволить себе такие наряды.

Я выхожу из комнаты без пяти минут шесть. Когда открываю дверь и выхожу, то сразу натыкаюсь на низкорослого мужчину с подстриженной бородой и усами.

– О, дорогая, прости…

– Я сама виновата, – говорю я, робко ему улыбаясь, и он возвращает мне улыбку. Я смотрю по сторонам. – Вы случайно не знаете, где подают ужин?

– Вон там, – быстро говорит он, призывая меня следовать за ним. – Я должен сопровождать вас.

Он ведет меня к современному коридору с бетонными полами и окнами до потолка, который находится на противоположной стороне от моей спальни. Он говорит мне через плечо, когда мы поворачиваем за угол:

– Кстати, я Гораций. Личный помощник Самсона.

– Мейбелл. Приятно познакомиться.

– Пожалуйста, извините короля за его поведение сегодня утром. Я имею в виду подвал, – ухмыляется он. – Он не хотел ничего плохого.

– Это я уже слышала, – ворчу я, скрестив руки.

– Здесь я вас оставлю, – быстро произносит он, кивая в сторону закрытых двойных дверей. – Самсон уже внутри. – Он делает паузу и наклоняет набок голову.

На нем джинсы, тенниска и выцветшая футболка. Как и у Лучано, у него есть татуировки практически на всей поверхности кожи, кроме лица.

– Прошло некоторое время с тех пор, как у него был гость за ужином. Даже годы, я бы сказал. Заранее прошу прощения за его внешний вид. – На этом Гораций быстро уходит прочь.

Я смотрю на двери. Медленно поднимаю руку и прижимаю ладонь к одной из панелей, и от вида столовой, которая предстает перед моим взором, у меня перехватывает дыхание.

Вдоль стен комнаты выстроились окна от потолка до пола. Сквозь них проходит туманное оранжевое сияние уходящего за горизонт солнца и отражается от стеклянного стола и железных стульев. Большая люстра – больше, чем карета, на которой мы сюда приехали – висит над нами, и сотни мерцающих свечей создают настроение. Стол накрыт на двоих. Самсон уже сидит за столом в дальнем конце зала, одетый во что-то напоминающее ту же самую одежду, в которой он меня похитил. Его короткие каштановые волосы взъерошены, по бокам они подстрижены короче, а спереди свисают со лба. Он смотрит на меня с легким раздражением. Я перевожу взгляд на противоположную сторону стола, где лежат столовые приборы, приготовленные для меня, и я рада, что нахожусь так далеко от него. Я медленно сажусь, время от времени оглядываясь по сторонам, чтобы все осмотреть. Собака сидит у ног Самсона.

– Спасибо за одежду, – быстро говорю я, перебирая столовое серебро.

– Ну, я подумал, либо эта, либо та ужасная уличная одежда, которую ты носила прошлой ночью, – холодно отвечает он глубоким голосом. Я жду намек на то, что он шутит, но он серьезен, и на моих щеках вспыхивает румянец. Чуть раньше в ванной комнате я видела порезы на щеке от кустов роз и засохшую кровь. Мне пришлось вытаскивать из волос веточки и листья, когда я их мыла. Должно быть, выглядела я...

Нет. Я не позволю ему заставлять меня чувствовать себя плохо из-за внешнего вида, когда он сам даже не удосужился надеть сменную одежду на этот ужин.

– Да, вижу, что внешность не слишком важна для тебя, – резко отвечаю я, добавляя немного сарказма своим словам, когда осматриваю короля с головы до его грязных ботинок.

Он хмурится.

– Я отсутствовал весь день, выполняя работу для Мародеров. Я только что вернулся и не хотел опаздывать.

Именно в этот момент появляется женщина, толкающая перед собой тележку с едой. У меня начинает урчать в животе. Я и не думала, что настолько голодна, пока аромат жареной курицы не достиг моего носа. Я с трудом разбираю, о чем он говорит, когда она расставляет передо мной картофель, курицу, пироги с мясом, свежий зеленый горошек и другие деликатесы, которые я не пробовала несколько лет. Мой рот наполняется слюной.

– …будете пить? – спрашивает женщина. Я моргаю, понимая, что она задала мне вопрос.

– Простите?

– Пить, принцесса. Что вы будете пить? – произносит Самсон сквозь стиснутые зубы. Я стреляю в него презрительным взглядом.

– На ваш выбор, спасибо, – говорю я ей.

Она наливает мне бокал игристого вина золотистого цвета.

– Я Анна Поттсенд, повар. Если вам что-нибудь понадобится, то всегда можете зайти на кухню. – Она широко мне улыбается, прежде чем подать еду Самсону.

Как только Анна заканчивает накладывать на его тарелку невероятное количество еды, она выходит из зала, оставив меня наедине с моим похитителем. Я обдумываю, как смогу его убить вилкой с тремя зубцами, но мой урчащий живот меня отвлекает. Самсон начинает прием пищи, и я следую его примеру. Убийство может подождать.

Должно быть, я выставляю себя дурой, потому что вскоре Самсон прекращает есть и с ужасом смотрит на то, как я, не задумываясь, запихиваю еду в рот. Я перестаю жевать.

– Что? – спрашиваю я с полным ртом курицы.

– Ты ведешь себя так, словно не ела в течение нескольких недель. – Его голос пропитан жалостью.

Я глотаю.

– Да, знаешь, независимость не совсем прибыльна. После того, как я вышла из состава Элиты, мне пришлось устроиться работать уборщицей так же, как и остальным жителям той части города. Я не возражаю, но мой сосед по квартире и я…

– Сосед по квартире? – спрашивает Самсон, приподняв брови.

Меня переполняет гнев.

– Это тебя удивляет?

Он кладет на стол вилку, а затем ладони.

– Да, – медленно говорит он. – Твой отец позволяет тебе голодать? Если тебе с трудом удается выживать, то почему он не вмешивается, когда тебе нужна помощь, а просто нанимает охрану, чтобы наблюдать за тобой?

Я опускаю взгляд.

– Потому что я сказала ему этого не делать. И потому что он не знает.

Самсон пристально изучает меня.

– Если бы он знал, как думаешь, он бы вмешался?

– Конечно, – выдыхаю я.

На лице Самсона появляется улыбка, и я замечаю небольшую ямочку на его правой щеке.

– Думаю, что я только что обнаружил свой козырь.

Я качаю головой.

– Ты сам себя обманываешь, если думаешь, что сможешь убедить его вести себя так, как тебе хочется, – заявляю я, хватаю вилку и продолжаю есть.

– Возможно, я и не смогу его убедить, но ты сможешь.

Моя вилка падает на стол, и я пристально смотрю на него.

– Прости?

Его улыбка становится шире. Вот и вторая ямочка. Черт его побери.

– Ты только что подвела итоги своей жизни для меня, Мейбелл, и я кое-что понял. Ты стремилась к независимости, возможно, потому, что у тебя был друг или два на другой стороне, и ты хотела зарабатывать себе на жизнь. Потом ты не согласилась с какими-то его действиями, поэтому и ушла.

Я молчу. Годрик не был рожден в семье Элиты, и он был самой главной причиной, по которой я все бросила.

– Итак, в восемнадцать лет ты освободилась из-под опеки отца и порвала связь с троном, но твой отец слишком сильно тебя любит, чтобы отпустить полностью, поэтому он послал нескольких охранников присматривать за тобой. Упрямство и гордость держали его в неведении относительно твоих условий жизни, но как только ты ему скажешь, как только объяснишь бедственное положение нашего народа, он, возможно, убедится в том, что нужно внести кое-какие серьезные изменения. Если кто и сможет его убедить, то это ты. Это идеально. Ты была рождена элитой, а убедишь его, будучи мародером. Идеальное решение для двух миров.

– Мародер? Да я лучше умру тысячу раз.

Его улыбка исчезает.

– Мы с тобой не такие уж и разные. Несмотря на то, что у меня внушительная база, и я отвечаю за большее количество людей. Но мы боремся за одно и то же. Если бы это было не так, я бы не поймал тебя во время кражи книг. – Самсон складывает руки в замок перед собой и с интересом наблюдает за мной. – Ведь именно это ты делала, не так ли?

Черт.

– И какое, собственно, тебе дело? Последнее, что я слышала о Мародерах: вы бросаете кирпичи в окна, грабите магазины и убиваете людей. Как ты можешь ожидать, что мой отец воспримет тебя всерьез, когда ты, можно сказать, прославленный пират?

Внезапно Самсон встает и обходит стол, направляясь ко мне. За ним следует большая собака, которая смотрит то на него, то на меня и скулит.

– Твой отец – не плохой человек, принцесса. Он просто получает много плохих советов от тех людей, которые хотят видеть наших людей в еще большем отчаянии. Сделать книги незаконными – один из способов дестабилизировать нас. Чем меньше мы читаем, тем меньше сомневаемся. Я не верю, что он сделал это из злости. Думаю, он это сделал по незнанию. И его советники думают, что если мы с тобой будем читать, то будем сопротивляться разделению на классы, что было бы плохо для них, – отвечает Самсон, проводя пальцами по своим губам. Я стараюсь не пялиться на шрамы, покрывающие его кожу, которая должна быть гладкой.

Я прочищаю горло и опускаю взгляд на свои руки. Возможно, мы не такие уж и разные.

– Я была молода. Я действительно не понимала, что происходит, пока не стало слишком поздно. Все люди на вашей – на нашей – стороне отвернулись друг от друга. Взрывы, перестрелки, всеобщая война… и с каждым днем становилось только хуже. Когда мне исполнилось восемнадцать, я решила, что не принадлежу к миру элиты. Я хотела быть смелой. Хотела за что-то бороться. Так что, я ушла. Мой лучший друг Годрик и я начали воровать книги. Сначала это были просто глупые, мятежные поступки, которые я совершала после того, как восемнадцать лет жила в роскоши. Затем это переросло в нечто большее, и я стала зависима от адреналина. И от историй. – Я делаю паузу и смотрю на него. – Мародеры не защищают искусство – они грабят дома и сжигают вещи, убивают людей, – шепчу я, – ну, по крайней мере, это именно то, что мне о них рассказывали.

Самсон только ухмыляется. Его лицо, хотя и в шрамах, но не лишено явной привлекательности. Острый нос, угловатая челюсть, пухлые губы и самые голубые глаза, которые я когда-либо видела.

– Мы ни разу не причинили вреда ни одной живой душе. Наша репутация была испорчена людьми твоего отца.

– Отец сказал мне, что мародер убил мою мать. Он сказал мне…

– Он солгал, – перебивает меня Самсон.

Мое лицо бледнеет.

– Почему? – спрашиваю я тихим голосом. От колючего взгляда Самсона меня бросает в жар. Он смотрит на меня со странным выражением на лице. Возможно, это сострадание? Все, во что я верила, пока росла, было ложью. Человек, которого я хотела убить этим утром, теперь мне помогает. Я не знаю, что с этим делать.

– Ты уже поела? – спрашивает он, выгнув бровь.

Я киваю.

– У меня пропал аппетит.

Он смеется.

– Ты всегда была такой драматичной, или это появилось в тебе недавно?

Я улыбаюсь.

– Кажется, это побочный эффект от пребывания рядом с тобой, – хмыкаю я в ответ.

Он наклоняет голову и хватает меня за руку. Его тепло шокирует меня, и я пытаюсь отстраниться, но его улыбка становится шире, и уголок его губ с одной стороны заговорщицки приподнимается. Черт.

– Пойдем со мной. Я хочу кое-что тебе показать.

Часть вторая

Мы выходим из столовой, и я следую за Самсоном по стеклянному коридору. Он выпустил мою руку всего несколько минут назад, но я все еще ощущаю грубые мозоли и жар его тела. Мы молча поднимаемся по винтовой лестнице. Собака убегает вперед и начинает вилять хвостом, когда мы приближаемся к ней наверху. Я до сих пор перевариваю слова Самсона. Почему отец лгал о смерти мамы? Самсон ведет меня через еще один лестничный пролет к верхнему этажу склада. На мгновение я останавливаюсь, думая, что, возможно, это все ловушка. Как только собираюсь спросить, куда мы идем, Самсон резко оборачивается, и я почти сталкиваюсь с его твердым телом.

– Знаю, Мейбелл, ты считаешь меня врагом, но я – не враг. Во всяком случае, не для тебя. – Он слабо мне улыбается, и лишь на секунду за шрамами я вижу мужчину.

Сейчас его голос мягче, чем раньше. Я открываю рот, чтобы ответить, но не знаю, что сказать. Он продолжает:

– После того, как мы убедим твоего отца, мне понадобится твоя помощь в преодолении пропасти между богатыми и бедными. Ты можешь остаться в качестве мародера, или я могу помочь тебе получить лучшую работу в городе. – Он ухмыляется, и мое сердце трепещет в груди.

– Ты даешь мне выбор? – шепчу я, изучая металлические перила и потрескавшиеся зеркала, висящие вдоль стены в коридоре позади нас.

– Я не собираюсь держать тебя в плену, если ты об этом.

Я смотрю ему в глаза.

– Я просто подумала… из-за прошлой ночи… – Я отстраняюсь от него, чтобы пройти мимо по коридору к моему таинственному сюрпризу, но Самсон мягко притягивает меня к себе.

– Я… я пытаюсь найти людей, которые смотрят в будущее так же, как и я. Я хочу жить в мире, где у каждого есть доступ к искусству и образованию – к книгам, музеям, танцам, музыке, университетам, паркам. В мире, где нет людей, которые стремятся уничтожить эти знания и все, в чем они выражаются. Я должен что-то сделать. Я должен его защищать. Без искусства мы будем более бездушным обществом, чем уже стали. Мне нужна твоя помощь, Мейбелл.

Меня одолевает сомнение, я делаю резкий вдох, а он продолжает:

– Я признаю, что мои методы прошлой ночью были экстремальными, но если ты не хочешь иметь со мной ничего общего, я тебя полностью пойму. Это будет не в первый раз.

Я прикусываю нижнюю губу и опускаю взгляд.

– Я хочу помочь. Действительно хочу. Просто не знаю, могу ли тебе доверять.

Закончив говорить, я снова смотрю на него. Наши взгляды встречаются, и мое лицо начинает гореть. Он ждет ответа.

– Как мне убедить тебя помочь? – спрашивает он, его голос звучит как жидкий бархат. Я всматриваюсь в отметины на его лице. Хочу провести по ним пальцами… те, что на его губах… – Мейбелл?

Стряхнув наваждение, я прочищаю горло и качаю головой.

– Как насчет того, чтобы я дала тебе ответ к концу недели? Таким образом, я смогу придумать план, чтобы убедить отца, а ты сможешь доказать, что действительно тот человек, за которого себя выдаешь.

Он улыбается.

– Достаточно справедливо. – Самсон отступает, улыбаясь мне, затем поворачивается и открывает две двойные двери. Я следую за ним в самую большую комнату, которую когда-либо видела. Когда мои глаза приспосабливаются к темноте, я вскрикиваю, прижимая руки к груди.

Это не просто комната.

Это библиотека.

Радостное хихиканье слетает с моих губ, и я прыгаю вперед, устремляясь к ближайшей полке. Первые издания, вторые издания, специальные юбилейные издания… Твердые переплеты, мягкие обложки… Я никогда не видела настоящую книгу. Никогда за все те годы, когда их воровала. Однажды Годрик видел один оригинал, но ему не удалось его заполучить. Я пробегаюсь пальцами по кожаному переплету, блестящей надписи, пытаясь понять, что же в ней скрыто. Вытаскиваю одну из книг, хотя не уверена, на каком же языке она написана, и возбуждение от изучения настоящей книги посылает дрожь по моей спине. Она слегка скрипит, словно ржавая дверь, и страницы, боже мой, страницы… я поднимаю к лицу книгу и вдыхаю.

Блаженство.

– Каждый раз, когда мы проводили рейд, я приносил книги в эту комнату. Большинство людей, у которых я их позаимствовал, были не такими, как ты, Мейбелл. Они не ценили – не могли оценить их. – Он смотрит вокруг, и я следую за его взглядом. – Это место является результатом многолетней организации и систематизации, изучения языков, покупки зданий в городе, в которых мы могли бы эти книги разместить, если сможем убедить твоего отца. В идеале я хочу, чтобы он издал королевский указ, который предоставит амнистию тем, кто еще владеет каким-либо произведением искусства. У каждого человека должны быть книги, картины, музыка… они больше не должны быть вне закона, – бормочет Самсон и подходит ко мне. Я чувствую его запах – смесь табака и ванили.

Мой взгляд скользит между ним и рядами книжных шкафов. Какому искушению я должна поддаться в первую очередь?

– Я согласна.

– По всему городу, несмотря ни на что, процветало искусство. И ты можешь это подтвердить. Даже в темные времена люди стремились к нему. И, надеюсь, скоро все это будет в свободном доступе для каждого.

– А если я решу не помогать тебе? – шепчу я, позволяя взгляду блуждать по его неровным шрамам. На лице Самсона появляется вспышка боли, и он подносит руку к моей щеке. Из-за шероховатости его кожи дрожь пробегает по моему позвоночнику, и я закрываю глаза. – Ты убьешь меня? Чтобы доказать свою точку зрения? – У меня не хватает смелости взглянуть на него, чтобы увидеть правду, таящуюся в глубине его голубых глаз.

– Не думаю, что теперь смогу это сделать, – наконец говорит он, и я зажмуриваюсь, когда пальцем он скользит по моему подбородку, а затем спускается к ключице. Когда он отстраняется, я ощущаю пустоту и открываю глаза.

– Как ты получил эти шрамы? – спрашиваю я, выпрямляясь.

Услышав мой вопрос, он делает еще один шаг назад и смотрит на свои грязные ботинки.

– Ты действительно хочешь знать?

Я киваю, и он закатывает рукава своей одежды. Я делаю резкий вздох, когда вижу ужасные повреждения, усеивающие его предплечья, пальцы… Самсон развязывает свой плащ, позволяя ему упасть на пол, и остается с голым торсом. Я изучаю шрамы вокруг его бицепсов, на груди, на шее и лице…

– Кто это сделал? – спрашиваю я, делая шаг к нему.

– В тот вечер я получил титул короля Мародеров. Я проснулся посреди ночи, запертый в ловушке своих покоев, объятых бушующим пламенем. К этому времени группа Мародеров уже была сформирована, и хотя я никогда не узнаю, что на самом деле произошло той ночью, я уверен, кто-то из моих людей выдал меня представителю Элиты. Они хотели меня убить, сжечь заживо. Но я изо всех сил старался остаться в живых. Пока пламя облизывало меня, я сражался за свою жизнь и за людей, подобных тебе – бедных и угнетенных. Я боролся с пламенем, терпел боль, кричал, пока меня не спасли. Огонь был таким обжигающим. В какой-то момент я почувствовал, как на моем лице начала плавиться кожа. Но я стойко держался, отступил в дальний угол и звал на помощь, пока один из моих друзей не прорвался сквозь пекло с одеялом, чтобы им укрыть меня от пламени. После этого я ничего не помню. Девушка, которая пришла мне на помощь, умерла, спасая меня. Она спасла мне жизнь.

Я не осознавала, что все это время плакала, пока одна из моих слезинок не упала на мои скрещенные руки. Я вытираю влагу и недоверчиво качаю головой.

– Я так долго ненавидела таких людей, как ты, – говорю я сквозь слезы. – Я была воспитана так, чтобы тебя презирать, чтобы обвинять тебя в каждом ужасном поступке. Разве тебя не беспокоит то, что все считают тебя монстром?

Самсон смотрит на меня с легкой улыбкой и засовывает руки в карманы брюк, опуская плечи.

– Я так старался выжить в том огне, Мейбелл. Моя жизнь не была бы моей, если бы я беспокоился о том, что обо мне думают. Кроме того, люди после первого знакомства со мной, как правило, стараются держаться от меня подальше. За последние два года, с тех пор, как был коронован, я научился не зависеть от мнения других. Потому что характер и репутация – это две разные вещи. Я знаю, кто я есть на самом деле, и я – не тот человек, которого все презирают. Именно поэтому я собираюсь осуществить задуманное. Иногда это единственная причина, ради которой стоит просыпаться по утрам.

Вот это стойкость. Я никогда раньше не встречала человека с таким внутренним стержнем. Интересно, какие демоны преследовали его по ночам, в темноте, в одиночестве… как он убедил себя помогать людям, которые скорее перерезали бы ему горло, чем стали слушать его речь. Таким людям, как я.

– Они болят? – спрашиваю я, мой тихий голос разносится по просторной комнате.

Он смеется.

– Нет. Уже нет.

Подняв плащ с пола, он набрасывает его на себя и проходит мимо меня. Я быстро поворачиваюсь к нему.

– Приятной недели, Мейбелл. У меня есть дела, которыми я буду заниматься в течение следующих пяти дней, поэтому, пожалуйста, будь как дома. Лучано или Гораций будут сопровождать тебя в столовую. Трэшеру тоже понравится твоя компания, – добавляет он, указывая на собаку, которая стоит рядом со мной и выжидающе виляет хвостом.

Трэшер? [6]6
  Thrasher – с англ. громила, крушитель


[Закрыть]. Да, точно. Я наблюдаю, как Самсон выходит в коридор. Перед тем, как закрыть двойные двери, он подмигивает мне.

Я рада, что его нет рядом и он не видит, как мои щеки заливает румянец.

***

Следующие несколько дней я провожу за чтением тех книг, до которых могу добраться. С середины утра и до ужина, если я не занята разработкой плана по убеждению отца принять предложение Самсона или не беспокоюсь о Годрике (который, как клянется Лучано, в порядке), я прогуливаюсь по бесконечным проходам библиотеки Мародеров и выбираю несколько книг, чтобы просмотреть их при дневном свете. После ужина, с разрешения Лучано, я беру в свою комнату еще больше книг и провожу оставшуюся часть дня, уткнувшись в них. И это не просто книги – я нашла шкаф под названием «Классика», и я никогда в жизни не читала так много невероятных историй.

И здесь были не только книги, но и различные предметы искусства.

Например, Гораций провел для меня экскурсию по смежным складским зданиям, также известным как «Художественные магазины». Картины, рисунки, скульптуры… обо всем здесь заботились, все было готово к ночному переезду, как только у нас будет разрешение. Есть целое здание, предназначенное для хранения музыки и фильмов.

Поскольку у бедных нет экранов, Самсон планировал сам построить по одному кинотеатру на каждые несколько кварталов. Что касается музыки, мы смогли бы арендовать небольшие устройства – они позволят нам слушать музыку из библиотек, которые Самсон надеется разместить в каждом районе города – как на нашей стороне, так и на стороне Элиты. Когда Лучано показывает мне чертежи центральной библиотеки, я понимаю, что Самсон потратил годы на создание всего этого и теперь пытается осуществить свой план, чтобы навсегда изменить жизни тех, кто находится по эту сторону стены. Он ждет, чтобы сделать огромный сюрприз тем людям, которые даже не осмеливались мечтать о таком. Собирается открыть университеты и школы, где будут преподавать такие предметы, как математика, естественные науки, история и экономика.

Но все это зависит от того, способна ли я убедить отца в том, что искусство достаточно важно, чтобы умереть за него. Потому что, если он не согласится, мы с Самсоном вполне можем встретить нашу безвременную кончину.

Вечером, когда Самсон должен был вернуться, я вхожу в спальню после того, как долго принимала ванну, и нахожу там платье и кусок пергамента. Улыбаясь, я провожу пальцем по шелковистому материалу и смеюсь над запиской.

Я знаю-знаю – платье. Но выслушай меня, хорошо? Во-первых, тебе не обязательно его надевать. Ты можешь надеть мешок, мне-то что, но я надену костюм, и я не хочу, чтобы ты чувствовала себя одетой неуместно. Во-вторых, встретимся в шесть в баре через дорогу. Надеюсь, что ты любишь танцевать.

С.

Платье простое, но элегантное, материал такой гладкий, что скользит в моих дрожащих пальцах. Я никогда не носила ничего подобного. Должно быть, оно стоит целое состояние. Платье длиною в пол, узкое, с тонкими, едва заметными бретелями и воротником «хомут». Когда я надеваю его, то волнуюсь, что тонкий материал будет сильно обтягивать меня, подчеркивая недостатки фигуры, но оно создает противоположный эффект: верх платья свободно сидит на груди и талии, а юбка красиво ниспадает, по форме напоминая тюльпан. Я скручиваю свои волосы в свободный французский узел, и сейчас больше, чем когда-либо, мне хочется быть действительно мастером в искусстве прически и макияжа. Я поворачиваюсь к Трэшеру, который на прошлой неделе поселился в моей кровати, и он просто фыркает и отводит взгляд. Ну хорошо. Спасибо за твое одобрение. Как только я наношу тушь для ресниц и прозрачный блеск для губ, разносится слабый стук в дверь моей спальни. Надев золотистые туфли на каблуках, которые Самсон прислал с платьем, я распахиваю дверь и сразу начинаю плакать, когда вижу Годрика.