Текст книги "Мю Цефея. Цена эксперимента"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Александр Сивинских,Александра Давыдова,Максим Тихомиров,Мария Гинзбург,Сергей Беляков,Сергей Королев,Олег Титов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

«Живые существа плохо переносят игры со временем», – услышала она телепатемму Форса.

Он заметил ее испуг и хотел успокоить.

Мелисанда стартовала.

Когда они направлялись к храму, часть пути Мелисанда проделала параллельно почве, а затем последовал резкий вертикальный подъем. Сейчас Мелисанда опасалась повторить такой маневр. Ветер был слишком сильным и дул, казалось, во всех направлениях сразу. При вертикальном спуске платформа могла опрокинуться. Мелисанда начала спускаться по пологой дуге, которая должна была привести ее платформу к шлюзу корабля. Форс что-то сказал, но, хотя он сидел совсем рядом, буря унесла его слова. Он понял, что пора окончательно переходить на мысленную речь.

«Нет, – передал он. – Не спускайся. Лети прямо».

Мелисанда послушалась. По крайней мере, так было легче. Ветер пытался наклонить платформу, сорвать с курса, закрутить в своем безумном вихре. Потемнело так, что корабль был уже практически не виден. Чудовищные силуэты все ближе – настолько близко, что Мелисанда уже перестала различать отдельные части тел слонов. Она вдруг поняла, что это означает. Властители Нру были уже здесь. Ее пробил холодный пот.

«Мы не успеем», – подумала она.

Мелисанда была, пожалуй, единственной среди искателей приключений, кто понимал, с кем им сейчас придется столкнуться. Истинные властители Нру должны были быть гораздо могущественнее тех беглецов, с которыми довелось столкнуться ее брату, – но и те беглецы могли очень многое.

«Нас уничтожат», – подумала она.

И вдруг на нее снизошло спокойствие. По крайней мере она знала, что делать. У нее же бивни, черт возьми! И, может быть, исход схватки не был еще предрешен. Ветер выл, ревел и свистел. Платформа жалобно трещала. Мимо лица Мелисанды промчалась сломанная ветка, которая сама по себе тянула на юное деревце, какой-то смятый кусок плоти, который, судя по окровавленному меху, не так давно был чем-то вроде кролика.

«Задай курс автопилоту, – передал Форс. – Влево и вверх».

Мелисанда уже не хотела с ним спорить. Она нажала нужные клавиши на пульте, но переводить платформу на автопилот пока не стала. Она увидела, что Форс отстегивается и приводит в готовность к полету свой ранец.

«Будь готова включить автопилот и прыгнуть», – передал он.

Мелисанда отстегнула ремни и тут же почувствовала, как трясет и кидает платформу, несмотря на программу стабилизации курса. Она глянула вперед. Паучихи на их досках были слишком малы, чтобы их можно было разобрать в воющем мраке вокруг. Но габаритные огни двух платформ все еще горели впереди. Энеб и Грустный Смайлик уже заходили на посадку.

«Прыгай», – сказал Форс.

Мелисанда включила автопилот. Платформа резко пошла вверх. Форс и Мелисанда перепрыгнули через край почти одновременно. В течение несколько невыносимо долгих секунд, пока двигатель ранца вышел на полную мощность, ее крутило и кидало, как лодчонку на перекате могучей реки. Перед Мелисандой промелькнули джунгли, край скалы, чернота…

Но вот ранец выровнялся, развернул своего пилота вверх головой и даже понес более-менее в направлении корабля.

«Что ты им бросил? Что-то вроде масла, которые моряки выливают на волны, чтобы успокоить шторм?» – передала она Форсу, направляясь к кораблю и пытаясь при этом оглянуться через плечо, чтобы увидеть, что происходит с платформой.

«Примерно», – передал Форс.

Мелисанда увидела, как платформа влетела в самое сердце бушующей черноты. Вспышка разорвала ее, вторая третья… Мелисанда узнала силуэты, которые раскрывались с платформы, подобно неведомым – и очень сердитым – цветам.

«Компрессия, – подумала она. Форс в свое время обучил этому трюку и ее. – Вот почему он все время за карман держался».

* * *

Властители могли чуять и опознавать объекты с довольно-таки большого расстояния. Но среди них были и генетически модифицированные разведчики, чья способность к этому неизмеримо мощнее. Они засекли дерзких воришек едва ли не сразу после того, как властители взмыли в воздух, перейдя на энергетический уровень существования.

Три разумных существа насекомоподобного вида, одна кремнийорганическая форма жизни, один объект идентификации не поддался и один говномиксер.

«Я так и знала, – подумала Цвет Заката Третья. – Этот говномиксер их сюда и привел. Больше некому».

Впрочем, она чувствовала скорее радость, чем злость. Когда-то эти презренные трусы бежали отсюда, но жадность и гордость заставили их вернуться. И это было хорошо…

Властители умели двигаться быстро, но в этот раз они превзошли сами себя. Они были уже совсем близко к кораблю презренных воришек и предателей, оставалось уже совсем чуть-чуть. Властители слышали, как бешено колотятся сердца преследуемых – от ужаса и понимания, что сейчас произойдет.

И тут что-то ворвалось в их ряды, закружилось…

Властители на миг замедлили свой бег. Эти жалкие куски протоплазмы еще и пытались обороняться! А когда они увидели, кого эти трусы бросили прикрывать паническое бегство, ярость захлестнула их сердца. О, этих тварей они не забыли бы никогда!

Предатели! Жалкие твари! Те, кто создал, установил эту адскую машину и сбежал, прихватив с собой все! Те, кто обрек их, могучих повелителей, на вечную полужизнь-полусмерть и крайне редко – выныривание в жизнь!

Властители яростно взревели. Воришки могли и подождать.

О том, что изобретатели просто выполнили поставленную перед ними задачу – остановить время; о том, что ученого, который заикнулся о некоторых опасностях создаваемого механизма («так, как вы хотите, не получится, произойдет нечто чудовищное»), отправили в утилизатор, об этом властители позабыли.

Точнее, не хотели помнить.

Они нашли виновников своих бед.

Те понимали, что их ждет. Смертный бой. Они вздымали хоботы, трясли ушами, раскручивали бивни.

* * *

Факел, как зачарованная, смотрела на битву в небе. Летающая доска, стоило ей раз задать точку прибытия, исправно тащила туда своего пассажира, самостоятельно внося поправки в курс, если это было необходимо, и Факел могла себе это позволить. То была истинная битва богов. Даже ветер как будто стих. Хотя скорее он весь переместился туда, где Тарисс, Ахшаш и Аррит вели свой последний безнадежный бой.

– Некогда смотреть! – крикнула Волна. – Скорее! Сейчас они разделаются с ними и примутся за нас!

Факел вздрогнула и прибавила ходу. Когда она отвела взгляд от огромных бивней, ушей и хоботов, она вдруг заметила, что небо стало цвета старого, изношенного хитинового панциря. Слоны больше не закрывали солнце, но и оно поблекло. На небе проступили другие звезды. Они стояли неподвижно, как, в общем, и положено с точки зрения планетарного наблюдателя, но для Блуждающей это крайне необычно. Но было кое-что еще. Звезды, стоя на своих местах, странно дрожали. Не мигали, как это иногда бывает, а именно дрожали, словно пытаясь сорваться со своих мест, и смотреть на это было жутко.

Паучихи подлетели к кораблю и заметили, что входной люк открыт.

– Не нравится мне это, – пробормотала Волна.

– Лопоухи говорили, что никто не вернется из этой экспедиции… – заметила Грустный Смайлик.

– Мы пойдем к шлюзу, – сказал Энеб. – Если и он открыт, то дело дрянь.

– Это какая-то ловушка! – воскликнула Факел, но платформы уже умчались.

Факел в нерешительности зависла в воздухе у люка.

– Пойду посмотрю, – сказала Волна и влетела в шлюз.

Через некоторое время, показавшееся Факелу вечностью, она прокричала оттуда:

– Все в порядке! Заходи и задрай люк! Будем взлетать, как только Энеб и Грустный Смайлик задраят шлюз!

Тут как раз подоспели и Мелисанда со своим любовником. Втроем они вошли в корабль, и Форс закрыл люк.

– Где же Илина? – воскликнула Мелисанда. – Почему она не прогревает двигатели?

Волна задумчиво пошевелила хелицерами, покосилась на Мелисанду. Та поспешно снимала реактивный ранец.

– Я знаю, где она, – сказала паучиха.

Факел осторожно кивнула – мол, я тоже знаю.

– Но тебе не понравится то, что ты увидишь, – сказала Волна осторожно.

Мелисанда вздрогнула, отбросила ранец и кинулась бежать по коридору. Паучихи неохотно последовали за ней.

– Илина мертва? – спросил Форс.

Волна мрачно кивнула.

Мелисанда и Энеб с Грустным Смайликом оказались в кают-компании одновременно, хотя и бежали с разных сторон.

– Шлюз я задраил, – начал Энеб, увидев товарищей. – Можно…

Он увидел лежащее на полу тело и осекся.

Капитан Илина растянулась около стены – страшно изуродованная, в луже собственной крови, с разорванным животом и вывороченным наружу кровавым мешком внутренностей. На стене, над оскверненным трупом, было что-то размашисто написано кровью.

– Так вот почему они задержались, – пробормотала Волна.

– Вот же подонки! – воскликнула Факел. – Зачем убивать, если не собираешься есть?

Форс покосился на Мелисанду. Она была бледна, лицо ее застыло. Губы чуть шевелились – она читала то, что написано на стене.

– Зачем они вырвали ей желудок… о великое солнце… зачем? – пробормотал потрясенный Энеб.

Грустный Смайлик заскрипела жвалами – это было аналогично человеческому деликатному покашливанию, когда хотят поправить собеседника или намекают ему, что он только что допустил вопиющую ошибку. Мелисанда вытерла слезы.

– Это не желудок, – тихо произнесла Грустный Смайлик.

– Оставлять потомство было привилегией высших классов, – сказала Мелисанда. – Они наказали ее за то, что она слишком много на себя взяла.

Форс заметил, как изменился ее голос – он дрожал, но не от слез, а от ярости.

– Кто-нибудь может прочесть, что здесь написано? – задумчиво разглядывая стену, спросила Волна.

– Ничего путного. Это просто оскорбление, – ответила Мелисанда холодно.

– А это? – махнув хелицерой в сторону кривой строчки, расположенной несколько ниже основной надписи, уточнила Волна. – Мне кажется, это написала Илина. Почерк другой.

Рука Илины действительно была чуть запрокинута, а пальцы вымазаны в крови, хотя крови вокруг и так хватало. Мелисанда чуть наклонилась, вчитываясь в знаки… повернулась и побежала.

– Ты куда? – крикнула Факел.

– В рубку! – не оборачиваясь, крикнула Мелисанда. – Нам нужно взлетать! Илина описала маневр, как сделать это!

Все остальные последовали за ней. Паучихи – потому что разумным расам, произошедшим от хищных видов, очень сложно оставаться на месте, когда кто-то бежит от них изо всех сил; Энеб и Форс – потому что иначе их затоптали бы.

Когда вся компания ворвалась в рубку, Волна тихо присвистнула. Форс окинул взглядом панель управления. Кое-какие знакомые приборы на ней имелись. Но основное пространство занимала колонна, покрытая чем-то пористым и губчатым, с четырьмя глубокими дырками в ней. Форс не очень удивился, увидев ее, чего нельзя было сказать об остальных.

– Первый раз вижу такую систему навигации, – упавшим голосом пробормотала Волна.

– Кем бы ни была Илина, только она могла управлять этим кораблем! – завопила Факел.

– Я тоже могу, – ответила Мелисанда.

В рубке на несколько мгновений воцарилась тишина. Форс почти слышал, как стремительно носятся мысли в головах товарищей и выстраиваются в стройные умозаключения.

– Значит, Илине нравились сериалы с тобой, – пробормотал Энеб как наиболее язвительный – и самый несдержанный на язык.

Грустный Смайлик деликатно пихнула его хелицером в бок, и он замолчал.

– Только двигатель будет некоторое время прогреваться, – сказала Мелисанда. – Кто-то должен стрелять, чтобы удержать их.

Она чуть качнула головой в сторону экрана внешнего наблюдения. Там было отчетливо видно, что трех слонов, брошенных Форсом на растерзание, уже практически доедают. Два силуэта оторвались от толпы и скользнули в сторону храма. Но это уже не имело значения.

– Здесь и бортовые орудия есть? – удивилась Факел.

Грустный Смайлик внимательно осматривала приборы.

– А, вижу, – сказала она. – Неплохие пушечки! Я могу, я из таких стреляла.

– Начинай, – сказала Мелисанда.

Она подошла к колонне. Воздух вокруг нее задрожал. Она оставалась симпатичной девушкой. Но в то же время все, кто находился в рубке, видели сквозь нее небольшого слоника с четырьмя бивнями.

«И это очень круто, это дает такое наслаждение, даже не знаю, как описать. Лучше этого только пользоваться бивнями по назначению… Теперь не осталось таких кораблей, которые я могла бы вести», – зазвучали в голове Форса слова Мелисанды. Тогда он не обратил внимания на короткую паузу, на то, как поспешно она начала поправлять себя.

А стоило бы.

Грустный Смайлик положила хелицеры на рычаги управления, припала головой к прицелу.

– Мне кажется, огневой поддержки будет мало, – сказал Форс, который с каждой секундой чувствовал себя все более лишним в рубке. – Пойду посмотрю, что я могу сделать.

– Я тоже кое-что могу, – поддержал его Энеб. – Хотя это будет последнее, что я смогу, но…

– Еще чего выдумал! – отведя от прицела три свободных левых глаза, воскликнула Грустный Смайлик.

Корабль ощутимо вздрогнул – паучиха открыла огонь, но от беседы ее это не отвлекло.

– Детка, у меня синдром кракелюра, – печально улыбаясь, ответил Энеб.

Форсу вспомнилась мутная, почти не пропускающая света рука Энеба, кусочек отколовшегося от нее стекла.

Грустный Смайлик испуганно вздрогнула.

– Предупреждать надо, – проворчала Волна. – У тебя антибиотики есть? – обращаясь к Грустному Смайлику, спросила она. – Если что, у меня есть немного.

– Это не заразно, не бойся, даже если бы болезни одних видов передавались другим, – успокаивающе сказал Энеб.

Тихонько завыли турбины. Мелисанда запустила двигатель, как и собиралась.

– Это наследственное, – терпеливо объяснял Энеб яростно стреляющей Грустному Смайлику. – Генетическая ошибка. Я же состою, грубо говоря, из стекла и загустителей, которые позволяют сохранять подвижность, форму, менять плотность и все такое. И вот они… густеют слишком сильно, хотя и не должны. Я не могу больше получать из излучения, из света то, что я должен получать.

– То есть это не заразно, но это и не лечится? – спросила Волна, которая всегда быстро соображала. – Если больного с отрезанным желудком можно кормить капельницами, то светом через капельницы не накормишь?

– Да, – кивнул Энеб. – Я медленно умираю. Я знал, что здесь будет горячо, подумал – а-а-а, мне терять нечего, поеду…

– Ну идите тогда с Форсом, – сказала Волна.

Форс тем временем подошел к Мелисанде и склонился к ней. Паучиха понимала, что между ними происходит обмен информацией, но звуков слышно не было. «Телепаты», – с завистью подумала она.

– Все, мы скоординировали маневры с капитаном, – сказал Форс. – Пошли, – добавил он, обращаясь к Энебу.

Они покинули рубку.

– Тут теперь и без нас справятся, – заметила Волна. – Пойдем, не будем путаться под ногами.

Сидеть в безвестности, когда вокруг кипит бой, паучихи бы не смогли – и в этом они не сильно отличались от представителей других видов. Снисходя к потребности разумных видов к контролю над реальностью, капитан Илина установила в кают-компании экран, позволявший следить за происходящим вокруг корабля.

* * *

Перед выходом на палубу, или, с другой точки зрения, крышу корабля, к энергетическим мачтам, имелся шлюз. В открытом шкафчике на стене висела парочка скафандров – паруса иногда приходилось чинить и в открытом космосе. Энеб не нуждался в воздухе и мог продержаться в полном вакууме некоторое время без особых затруднений, а вот Форс выглядел как существо, которое нуждается в каком-нибудь газе, чтобы дышать, и в скафандре как таковом, чтобы защищать свое мягкое тело от перепадов давления и различного излучения.

Однако Форс самым великолепным образом проигнорировал стойку со скафандрами и нажал клавишу открытия шлюза на стене. Энеб хмыкнул. У него уже возникла парочка предположений насчет Форса, когда он увидел, что тот сделал со элефантидами. Компрессия живых видов была по силам весьма ограниченному количеству разумных рас. Мелисанда сейчас должна была поднять корабль. Яхта покинет атмосферу планеты примерно в то время, когда Форс с Энебом будут находиться на палубе, открытые всем излучениям. Таким образом, круг разумных рас, к которым мог принадлежать Форс категорически сузился – до одной-единственной.

Но на этот раз Энеб благоразумно промолчал, хотя рядом с ним и не было Грустного Смайлика, чтобы вовремя пихнуть его под ребра. Он угадал, кто такой Форс на самом деле, и не хотел испортить ситуацию. Эллорит-то ему как раз был и нужен.

Шлюз открылся. Форс и Энеб вышли на палубу. Перед Энебом развернулась панорама величественной битвы. Судя по заслонявшим половину неба, стремительно мелькавшим ногам, ушам и хоботам, двоих из противников властители Блуждающей уже загрызли. Последний слон отчаянно сражался. Энеб застыл, не в силах отвести взгляд от чудовищного зрелища.

Форс тем временем наклонился и осмотрел полозья, проложенные на палубе. По ним возили тележку с инструментами при ремонте или что-то еще в этом роде. Это было то, что нужно. Он подогнал тележку поближе. Энеб обернулся на скрип колес.

Форс универсальным жестом указал внутрь – «забирайся». Энеб подстелил на дно тележки термопластиковый мешок таким образом, чтобы стоять внутри него.

– Соберешь меня в него потом, – пояснил он, забираясь в тележку. – Адрес, кому отправить, на нем написан.

– Ты действительно хочешь умереть? – осведомился Форс.

Он прикрепил руки и ноги Энеба к тележке металлическими зажимами на цепях. В условиях невесомости этими зажимами оборудование если не крепили к самой тележке, то подстраховывались на тот случай, если инструменты решат вследствие резкой смены курса или иного непредсказуемого толчка отправиться в свободный полет.

– Да, – сказал Энеб.

– Хорошо, тогда поступим эффективно, – холодно сказал Форс. – Мне нужны следующие параметры плотности и кривизны линзы…

– А эллориты не умеют лечить генетические болезни, случайно? – вкрадчиво спросил Энеб. – Я просто слышал, что…

Форс вздохнул.

– Я так и знал, что ты этого попросишь. Хорошо. Тогда поступим не самым эффективным образом. Итак, радиус искривления…

Энеб слушал его, кивал и менял форму своего тела, выполняя заданные Форсом значения.

Он видел, как властители догрызли последнего элефантида и снова начали приближаться. Корпус корабля содрогнулся – это Грустный Смайлик палила изо всех орудий. Электромагнитные импульсы хлестали властителей. На их призрачных шкурах вспыхивали огненные рубцы. Это было неприятно, неудобно, однако не смертельно. Стрельба Грустного Смайлика, хоть и меткая, тормозила их продвижение – но остановить не могла.

Корпус корабля начал мерно подрагивать. Двигатель прогрелся. Качнулись и устремились вниз кроны деревьев, а край скалы, наоборот, плавно приблизился. Мелисанда начинала взлетать, хотя делала это аккуратно, помня о том, что на крыше корабля находятся два члена команды.

Но властители были уже рядом. Огромный хобот обвился вокруг носовой фигуры, тормозя движение, еще кто-то навис над самим кораблем, а рядом, над бортом, яростно вспыхнул огромный глаз…

– Я буду твоим факелом, – пробормотал Форс полузабытую древнюю формулу.

И стал им. Ослепительно, невыносимо сияющим факелом. Энеб чувствовал, что не все проходящее через него излучение относится к видимому спектру – даже наоборот, большая его часть имела те длины волн, которые практически ничьи глаза воспринять не могут. Свет, проходя через тело Энеба, которое сейчас имело форму огромной выпуклой линзы, приобрел зловеще-фиолетовый оттенок. Веер излучения раскрылся вокруг корабля.

На этот раз они их достали. На палубу пролился горячий дождь из чудовищно размельченных, перерубленных тел. Властители Блуждающей выли, кричали, трубили от боли – и умирали.

Корабль поднимался все выше и выше, все быстрее и быстрее. Огненный веер пылал над его правым бортом.

* * *

Камеры внешнего наблюдения в основном показывали только траву, стелющуюся под ветром. Но Волна, щелкая каналами, нашла те камеры, что были установлены на самом верху корабля. Они с Факел смотрели, как энергетические импульсы подсекают могучие ноги; как вспыхнул Энеб, как начал раскручиваться огромный веер. Корабль тем временем взлетал. Джунгли стремительно пошли вниз. Неясным пятном мелькнул храм на скале. «Две Чаши» вошли в облачность, стряхнули с себя остатки тел властителей. И вот уже внизу виднелись только прихотливые контуры материка.

Изображение планеты резко дернулось. По экрану пошла рябь. А затем Блуждающая начала стремительно уменьшаться.

– Мы летим? – удивилась Факел. – Что-то быстро мы… Надеюсь, Форс и Энеб крепко пристраховались!

Волна задумчиво смотрела на экран всеми восемью глазами.

– Нет, – сказала она. – Мощность двигателей не возрастала. Мы стоим на месте.

Она в волнении щелкнула жвалами.

– Я о таком только в легендах слыхала… – прошептала она.

– Да что Мелисанда делает? – непонимающе воскликнула Факел.

Звезды на экране застыли на месте, как приклеенные. Но планета все уменьшалась – вот уже стали видны остальные ее компаньонки, пять планет, пять камешков, брошенные в бесконечную пустоту, промелькнул изуродованный бок самой ближайшей соседки, вот звездная система сошлась в точку усталого оранжевого карлика. Звезда сначала занимала на экране место размером с тарелку, потом превратилась в сияющий мяч, в иголку, и вот она исчезла.

Судя по тому, что было видно на экране, яхта медленно дрейфовала в открытом космосе. Ближайшие звезды чинно стояли на своих местах. Блуждающей среди них не было.

– Что это было? – пробормотала Факел.

В кают-компанию вошел Форс. На спине он тащил большой мешок с чем-то мягким.

– Дамы, покажите мне пожалуйста каюту Энеба, – сказал Форс. – Мне надо кое-что туда положить.

Экран пошел помехами и погас.

– А вот мы вошли в подпространство, – сказала Волна задумчиво. – Интересно, какой курс проложила наша навигаторка?

– О-о-о-о! – глядя на мешок, воскликнула Факел. – Хорошо, что Грустный Смайлик этого не видит!

– Сейчас он совсем не тот красавец, которого она полюбила, это правда, – спокойно произнес Форс. – Но полежит, остынет, метаморфируется – и будет как новенький.

– А как же его… синдром турнюра? – заинтересовалась Волна.

– Когда сквозь него изливалось то излучение, которое генерировал я, это несколько отполировало его генетическую структуру, – ответил Форс устало. – Тут главное – правильно выбрать спектр излучения, мощность…

В кают-компании воцарилось молчание, настолько глубокое, что было слышно нервное, возбужденное дыхание Факел.

– Пожалуйста, только не надо кричать: «Так вот вы какие, эллориты!» – сказал Форс. – Да. Иногда мы вот такие.

– Эллориты? – все еще не понимая, переспросила Факел.

– Помнишь легенду про Серебрянку? – сказала Волна. – Помнишь, приходили посланники с небес, проверяли всех, искали – и нашли? Он из тех, кто ее забрал.

Факел явно помнила. Она посмотрела на Форса как на бога.

– Грустный Смайлик будет тебе очень благодарна, – сказала Волна сдержанно.

Факел, спохватившись, вскочила с дивана:

– Пойдем, я тебе покажу его каюту.

* * *

Задав курс нырка в подпространстве, Мелисанда направилась в кают-компанию. Первое, что она там увидела, была Грустный Смайлик. Паучиха деликатно покинула рубку, едва надобность в стрелке отпала. Сейчас она терпеливо координировала действия робота-уборщика, который стирал со стены кровавую надпись. Робот вздрагивал, гундел что-то и все порывался куда-то убежать. Очевидно, в его рецепторы был заложен состав крови, и он хотел сообщить о происходящем капитану. Рядом у стены расположилась Волна. Паучиха деловито и сноровисто укатывала труп Илины в серебристый кокон.

Мелисанда, не помня себя, схватила со стола тяжелый декоративный канделябр, метнула его в паучиху и завопила:

– Что ты делаешь! Прекрати немедленно!

Большое тело инстинктивно вильнуло, уклоняясь от летящего предмета. Волна проворно отпрыгнула от тела Илины. Паучиха развернулась лицом к Мелисанде, угрожающе задрав хелицеры. Рефлекторно щелкнули жвала. Но нить, которой Волна опутывала тело Илины, все еще выделялась, все еще волочилась за паучихой, соединяя ее с телом и отвратительно поблескивая

– На корабле достаточно еды для вас! – чуть плача, но не от страха перед нависшей над ней в атакующей позе паучихой, а совсем по другой причине, воскликнула Мелисанда.

Грустный Смайлик осуждающе засвистела. Смущенная Волна приняла миролюбивую позу, опустила хелицеры, тяжело оперлась на них.

– Я впрыснула ей немного консерванта и решила заплести в кокон. Для сохранности, – сдержанно произнесла она. – Я подумала, вы же, наверное, захотите сохранить тело, чтобы дома провести положенные обряды.

– Вы что, хотите положить ее в холодильник… к еде? – поддержала подругу Грустный Смайлик.

Мелисанда опустилась на стул около стола и зарыдала. Напряжение отпустило ее, и она больше не могла сдерживаться. Испуганная Волна нервно потерла лапки.

– Ее внутренности… – Волна замялась и неловко закончила: – Я положила внутрь. В некоторых религиях, я знаю, очень много значения придается тому, чтобы тело, гм-м… было в полном комплекте. Насколько это возможно.

– Прости, – всхлипывая, сказала Мелисанда. – Спасибо тебе. Продолжай, конечно.

Волна последний раз покосилась на нее и вернулась к своему занятию. Когда она уже практически покончила с этим и тело Илины скрылось в серебристом коконе, в кают-компанию вошли Форс и Факел.

– Я отнесу нашу капитанку в ее каюту, если никто не возражает, – сказала Волна. – А потом обсудим, как мы с вами дальше будем.

Возражений не последовало. Форс устроился на стуле рядом с Мелисандой, откинулся на спинку. Факел заняла свое место на диване. Форс посматривал на девушку – обхватив голову руками, та полулежала на столе, и тело ее содрогалось, – но молчал. Наконец, решившись, он положил руку на плечо Мелисанды и осторожно пожал, сочувствуя.

Но эту тишину надо было нарушить.

– Почему Волна все время так смешно говорит, в женском роде? – рассеянно спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Капитанка, навигаторка?

– Так что, по-твоему, Илина не была капитанкой нашего корабля, а Мелисанда – не навигаторка? – насмешливо фыркнув, спросила Факел в свою очередь. – Если бы капитаном был ты, мы так и говорили бы: господин капитан. Но капитанкой была она.

– Да, но… – начал сбитый с толку Форс.

Робот под руководством Грустного Смайлика вымыл наконец стену, она отослала его и тоже присела к столу.

– Кстати, что здесь было написано? – осведомилась паучиха.

Мелисанда подняла голову.

– Одно глупое оскорбление, я же говорила, – вяло ответила она и стерла слезы тыльной стороной ладони.

Форс, тонко почувствовав момент, убрал руку с ее плеча.

– Я помню, – кивнула Грустный Смайлик. – Но все же что за оскорбление?

– Говномиксер, – неохотно ответила Мелисанда. – У нас по четыре клыка, и когда они вращаются, правда похоже…

Все, собравшиеся за столом разом вспомнили ее бивни. Сейчас невидимые, это именно они подняли корабль.

– А не сочти за невежливость, что это за говно вы мешаете своими клыками? – осторожно продолжала расспрашивать Грустный Смайлик.

– Пространство и Время, – шмыгнув носом, ответила Мелисанда.

Форса это не удивило. Но на паучих произвело сильное впечатление.

– Есть еще навигаторы… с двумя бивнями… те только через Пространство могут корабли водить, – пояснила Мелисанда. – А мы с Илиной вот такие.

– Продвинутые навигаторы, – заключила Факел.

– Я так и знала! – восхищенно воскликнула Волна, появляясь из коридора. – Ты остановила Время!

Паучиха, очевидно, слышала конец разговора.

– Нет, – отрицательно покачала головой Мелисанда и продолжала уже почти нормальным голосом: – Понимаете, эта планета… Блуждающая… Ее на самом деле не было здесь. И эта звезда… Их тащил сюда мощный мотор, который…

– Давайте я объясню, – перебил ее Форс. – На Нру – а это Блуждающая и есть – были искусственно созданы две Нити Времени. Планет стало как бы две. Одну тащил сюда мощный двигатель. Кстати, я думаю, что они черпали энергию не из ядра планеты, как ты говоришь, а самой звезды, и преобразовывали ее. Вторая, на которой те, кто понимал, что им готовит это путешествие – вечное небытие, сон между смертью и жизнью, – она осталась на своем месте, там установили, видимо, какой-то огромный тормоз. Но Нру и Блуждающая по-прежнему оставались одной планетой, и…

– Я тебя спросила? – рявкнула Волна.

– Что? – сначала не поняв, изумленно переспросил Форс.

– Ты классно умеешь драться, – сказала Волна.

– Мы все видели то сияние, которое вы с Энебом устроили, – подхватила Факел. – Ты – молодец.

– Но кораблем управлял не ты, – жестко закончила Волна. – Не ты тащил эту яхту на своих жвалах…

– Мы вообще называем их бивнями, – машинально поправила Мелисанда.

– На своих бивнях! – энергично повторила Волна. – Так вот она и будет объяснять!

Форс поднял руки успокаивающим жестом и замолчал. Волна устроилась рядом с подругами на диване.

– Короче говоря, представьте себе два камня на резинке, – сказала Мелисанда.

Она сама не знала, откуда к ней пришло это сравнение. Оно всплыло в памяти, словно далекий, давно забытый шепот, она будто видела самодельную рогатку, грубый камень, вложенный в нее.

– Хотя Форс прав – на самом деле это один камень, да ну это не так важно, действительно, – продолжала она. – Эту резинку растягивали, растягивали… а потом с одной стороны отпустили. Мы с вами отпустили, когда вытащили из тайника кристалл.

– Илина говорила, что этот кристалл – как ключ зажигания в машине, – кивнула Факел.

Грустный Смайлик свирепо посмотрела на нее. Губы Мелисанды дрогнули, но она нашла в себе продолжать:

– Да. И как только мы ее отпустили, камень стал двигаться обратно.

– Еще бы! – хмыкнула Волна.

– Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, – рассказывала Мелисанда. – Все, кто прилип к этому камню… то есть находится в его потоке времени… тоже полетят назад и назад. Они проделают весь путь, который прошли, только очень быстро. И в итоге я не знаю, эти два камня столкнутся…

– Не хотела бы я быть на одном из этих камней в тот момент! – усмехнулась Волна.

– Живые организмы очень плохо переносят такие броски во Времени, тем более в обратную сторону, – согласилась Мелисанда. – Эти твари, которых мы видели, они знали, что так будет. Я видела, они послали двоих в храм, поставить какую-то защиту, наверное… Не знаю, в общем. Короче говоря, камни сольются и станут одним, и на Нру снова будет жизнь. Я не остановила Время, как ты, Волна, говоришь. Я создала для нашего корабля капсулу автономного времени, чтобы нас не втянуло в эту воронку. Зацепилась бивнями за общий поток Времени Вселенной, и, когда Блуждающая умчалась, мы остались там, где были. В пустоте меж звезд.

– Понятно, – сказала Волна. – Много поразительного есть в нашем мире, вот что я скажу.