Текст книги "История Индонезии. Часть 1"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 3
ИНДОНЕЗИЙСКИЕ ГОСУДАРСТВА В КОНЦЕ X—XV в. РАСЦВЕТ И УПАДОК ОСТРОВНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЙ

Исследование аграрных отношений в средневековых государствах ЮВА показывает, что первый этап развитого феодализма в тех районах Малайского архипелага, где были наиболее ранние очаги классового общества, охватывает время с конца X по начало XVI в.[12]12
  Второй этап (XVI—XVII вв.) проходит в условиях нарастающей европейской торговой и колониальной экспансии, нарушавшей естественный ход общественно-экономического развития средневековых государств и положившей начало длительному периоду голландского колониального господства.


[Закрыть] В плане политической истории – это время от образования государства Кедири на Восточной Яве и до крушения империи Маджапахит; на континенте региона это период образования, расцвета и упадка крупнейших аграрных империй (Камбуджадеши, Пагана, Дайвьета).

Вместе с тем уже с XI в. начался постепенный процесс ослабления, а затем и распада могущественных морских держав (Шривиджаи и Тямпы). Происходит дальнейшее усложнение политической карты региона за счет появления новых классовых обществ и государств в его восточных районах (в Восточной Индонезии и на Филиппинских островах), смены одних государственных объединений другими, переориентации связей. Так, в южной части региона начинается замена старых связей эпохи расцвета Шривиджаи новыми, ориентированными на Яву, яванская сфера влияния все более активно распространяется на западную часть архипелага.

ТЕНДЕНЦИИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ В КОНЦЕ X—XV в.

Общее для конца X—XV в., то есть для второй и третьей эпох, отчасти обусловлено ходом дальнейшего развития, а также спецификой восточнояванских аграрных отношений.

Надо отметить, что большинство описываемых далее социальных связей исчезло в ходе распада сложной аграрной системы имперского яванского «ядра» в XV в. Но появились в эти века и важные новации, распространявшиеся в это время, дальнейшее развитие которых происходило в последующие столетия. Прежде всего к этим новациям относится усиление роли частноправовых отношений, рост доли форм эксплуатации, связанных с переадресацией служилым налогов с групп крестьян, сидевших на своей земле. Иными словами, все более преобладали формы эксплуатации через условное служебное или равное ему владение. Государство, которое и ранее не вмешивалось во внутренние экономические дела «казенной» крестьянской общины, платившей ему налоги, не вмешивалось в них и после переадресации налогов с такой общины конкретному лицу, светскому или духовному. В этом – отличие от первой эпохи, когда государство живо интересовалось условиями изменения владельческих прав и хозяйственной деятельностью феодала на подаренной земле, что и составляло суть публично-правовых отношений в их ранних яванских формах. Теперь частное хозяйство феодала все менее контролируется, в дела же общины государство и ранее вмешивалось незначительно.

Парадокс ситуации в том, что с ослаблением ранних форм публично-правовых норм с их детализацией хозяйственного поведения усиливалось условное служилое землевладение, основанное на переадресации актом монарха государственных налогов духовному или светскому феодалу без изменения, как правило, статуса крестьян. Иными словами, в конце X в. один вид публично-правовых отношений сменился другим. Публично-правовой контроль за дарениями земель и хозяйствованием на них феодалов, при отсутствии такового контроля за деятельностью крестьян, резко ослаб. (Тем более, что на Восточной Яве не сложились крупные внеобщинные и надобщинные хозяйственные комплексы: хозяйства храмов и крупных феодальных владельцев.) Преобладающим стал интерес государства к обязательствам и доходам с крестьян; при этом признавалась необходимость детальных государственных гарантий таких доходов и их определение государственным актом.

После двух веков первой эпохи, когда сосуществовали налоговая эксплуатация общин и крупное частное землевладение, общество перешло во второй и третьей эпохах к государственно-феодальной эксплуатации общин как единственной или основной форме, на базе которой формировалось новое условное феодальное землевладение.

В конце X—XV в. получателями земель и привилегий от монарха становились многочисленные светские лица. Их основные категории—деревенские чиновники и представители местных властей (самгат и др.), причем последние – все реже.

Доля монархов в экономических операциях росла. Ко времени позднего Маджапахита (XV в.) она существенно потеснила долю крупных землевладельцев и глав местных властей. Сложилось в чистом виде право «верховной собственности на землю», так как на востоке Явы не было слоя рака, а общинная верхушка не стала серьезным конкурентом экономической власти монархов. Во вторую и третью эпохи еще не сложились крупные владельцы на местах. В этих условиях общинную верхушку как основного экономического контрагента центральной власти постепенно сменяли зависимые от монархов мелкие и средние служилые светские и духовные владельцы, в значительной части – условные (панджи, отдельные священнослужители и др.)Когда в конце XV в. империя слабеет и право верховной собственности распространяется на все меньшую территорию, оно все еще остается прочным. Новое же усиление крупных светских владельцев в XV в. выражалось уже не в получении прав от монарха, а в отрывании от государства одного куска за другим.

Многое изменилось в эти пять веков и в земельных отношениях. Конец X—XV вв. – это время резкого роста иммунитетов и фиксаций прав. Указанные виды отношений между юридическими лицами связаны с доходами с естественно и давно сложившихся общинных коллективов.

О роли и месте деревенских чиновников свидетельствует обязательность в те времена «просьб о дарении земли» (фактически – иммунитетов) с их стороны в адрес монарха. Раздача иммунитетов практиковалась во второй и третьей эпохах во все более общей форме. Рост роли иммунитета был связан здесь с расширением сферы действия обычного права. В целом аграрные отношения на средневековой Яве за три эпохи прошли три фазы, приблизительно соответствующие эпохам:

   1. Передача земли или привилегий для нее от властей с детализацией ее характера

и

   2. Передача доходов и их детализация

– ярко выраженные публично-правовые нормы

   3. Передача доходов без детализации – частно-правовые нормы

Духовенство (храмы и отдельные священнослужители) все чаще проявляет в эти века экономическую активность, выступая в роли субъектов сделок. Растет доля упоминаний о дхармах (священных владениях), растет роль симы (самостоятельного привилегированного хозяйственного организма, состоящего из земли и людей). Симы периодически создавались путем переадресации монархом духовенству или награждаемому светскому лицу государственных налогов с какой-либо общины. Дарил земли почти исключительно монарх, причем не храмам, а сначала общинам, точнее их верхушке, затем мелким и средним феодальным владельцам. Только монарх мог санкционировать дарение и светскому владельцу, и духовенству. Со времени Аирлангги основной получатель таких санкций – общинная верхушка, позднее – средние светские феодальные владельцы, а также коллективы крестьян. Деревенской верхушке, а также средним светским владельцам, имевшим для своих владений «права на ремесленную деятельность», монархи давали и «права для деревни». Эти права, в том числе на занятия доходными промыслами, относились лишь к привилегированным общинам и светским феодальным владельцам. Вся эта система в совокупности составляет позднее восточнояванское право светских феодалов.

Очень важно, что со второй эпохи появились термины, обозначающие одновременно земли и людей (тхани), то есть деревни, но без статуса свободной общины-вануа. Тхани – не только предмет экономических операций, но и порой получатель иммунитета, то есть это не просто зависимые деревни, а деревни иного статуса.

Налоги платили, то есть «выполняли обязанности», связанные с владением землей, в основном общины, но также и монастыри, храмы, отдельные священники, в меньшей степени – титулованные и нетитулованные светские владельцы. Иными словами (и это очень важно) какие-то налоги платила не только община, но и духовенство и средние и мелкие служилые люди.

Таковы в общем виде тенденции развития от Восточного Раннего Матарама до конца империи Маджапахит.

ЗАПАДНАЯ И ЦЕНТРАЛЬНАЯ НУСАНТАРА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ X—XI в.

МАТАРАМ ВО 2-й ПОЛОВИНЕ X в. НАЧАЛО ВОИНЫ СО ШРИВИДЖАЕЙ

Почти ничего не известно об истории государства Матарам в период от середины до 90-х годов X в. Можно лишь отметить, что после смерти Синдока правила его дочь Ишанатунгавиджая, а затем его внук Макутавангшавардхана, который породнился с балийским принцем Удаяной, выдав за него свою дочь.

Неясно, каким родством был связан с предыдущими правителями правивший за Макутавангшавардханой новый король Матарама – Дхармавангша Анантавикраматунгадева (ок. 990—1016), возможно, он был сыном или зятем своего предшественника. Хотя от этого периода практически не сохранилось надписей, другие источники свидетельствуют о том, что при Дхармавангше процветала придворная литература, переводились санскритские сочинения. Матарамский государь правил не только Центральной, но и значительной частью Восточной Явы, яванское влияние было сильным на Бали, распространялось и на прибрежные владения Калимантана. В этих условиях росла необходимость совершенствования государственного законодательства, и Дхармавангша издал свод законов «Шивашасана». Но этот махараджа был известен не только литературной и законодательной деятельностью. Важнейшей внешнеполитической целью Дхармавангши стало сокрушение главного соперника Матарама – Шривиджаи.

В 991—992 гг. Дхармавангша предпринял, опираясь на помощь своих вассалов, нападение на Шривиджаю. Очередное посольство из Шривиджаи ко двору китайской династии Сун, которое направлялось домой, вынуждено было из Тямпы повернуть назад, чтобы просить китайского императора о поддержке в конфликте с яванцами. Вскоре туда же прибыли и матарамские послы. Вряд ли и та и другая враждующие стороны всерьез рассчитывали на реальную помощь со стороны Китая. Как и раньше, это была традиционная дипломатическая игра, направленная на внешнее признание амбиций императорского Китая в отношениях с южными «варварами», но фактически имеющая целью при благожелательном нейтралитете Китая самостоятельно реализовать свои планы в отношении соседей. Похожие действия яванцы и малайцы осуществляли и в контактах с южноиндийским государством Чолов, не желая допускать их вмешательства.

Первоначально успех в войне между Матарамом и Шривиджаей сопутствовал яванскому государству, которое стремилось ликвидировать морское могущество суматранско-малайской империи и расширить свои вассальные территории в западном направлении. Войска Дхармавангши напали на суматранские владения, на столицу Шривиджаи. О подробностях этого рейда ничего не известно, кроме того, что яванцам удалось тогда нанести поражение противнику и что первые годы после этого положение Шривиджаи было тяжелым. Однако долго это продолжаться не могло, так как суматранское государство, обладая более обширными подчиненными и союзными территориями, имело, повидимому, весьма значительные ресурсы для ведения затяжной войны.

ШРИВИДЖАЯ И ЕЕ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА В 1-й ЧЕТВЕРТИ XI в. ПОБЕДА НАД МАТАРАМОМ. АГРЕССИЯ ЧОЛОВ И РАЗГРОМ ШРИВИДЖАЙСКИХ ВЛАДЕНИЙ

Нападение Матарама застало империю Шривиджаю в апогее ее морского и территориального могущества. Еще больше укрепилась власть ШриЕиджаи на малайских полуостровных территориях, это способствовало включению в орбиту классовых отношений районов Южной Малайи, которые ранее знали только родоплеменной строй. Из таких территорий арабы упоминают Пахнанг (Паханг), имевший выход к восточному побережью полуострова. Южнее Кедаха, на западном побережье, возникали новые поселения, втянутые в международную морскую торговлю под эгидой ее гегемона – Шривиджаи.

Шривиджайская дипломатия придавала немалое значение сохранению дружественных отношений с Китаем и южноиндийскими правителями, что было необходимо для дальнейшего развития торговой активности в суматранских и малайских портах. Авторитет Шривиджаи как одного из оплотов буддизма во многом этому способствовал. В 1003 г. махараджа Шривиджаи Чуламанивармадева построил в честь китайского императора буддийский храм. В 1005 г. по договору с Нолами малайцы строили буддийский монастырь в Южной Индии, в Негапатаме. Раджараджа Чола I специальным указом выделил на нужды негапатамской обители доходы с ряда деревень, и после смерти Чуламанивармадевы его сын махараджа Маравиджаятунгаварман закончил около 1008 г. строительство этого буддийского центра. На Коромандельском побережье Юго-Восточной Индии, которое было основной территорией империи Чолов, существовали индонезийские торговые фактории, шривиджайские купцы пользовались здесь собственными храмами.

Однако отношения Шривиджаи с государством Чолов, в отличие от китайской дипломатии, в первой четверти XI в. были неустойчивыми. Это объяснялось прежде всего тем, что оба государства претендовали на лидерство как морские державы, имевшие выход в Индийский океан. С X в. государство Чолов главенствовало в южной части Индостанского полуострова, и прежде всего на Коромандельском побережье, бывшем торговым плацдармом, важным для овладения морскими путями в Индийском океане. При Раджарадже I (985—1014) власть Чолов распространилась на все восточное побережье Индии, и это послужило опорой для их дальнейшей экспансии. В 1007 г. Чолы захватили Мальдивские острова, а оттуда было не так далеко до шривиджайских владений. Огромный флот южноиндийского государства угрожал вассальным владениям суматранской империи. Возможно, преемник Раджараджи I Раджендра Чола совершил военную экспедицию на Малаккский полуостров. Но к 1015 г. отношения Шривиджаи с Чолами снова были мирными. Воспользовавшись этой ситуацией, правители Шривиджаи вновь обратились к «яванской проблеме».

Для подготовки ответного нападения на Матарам Шривиджая использовала ресурсы своих вассалов и, возможно, поддержку Чолов. Война с Явой возобновилась не позднее 1016 г. О событиях этого года повествует более поздняя надпись, согласно которой некий хаджи Вуравари (правитель одной из западнояванских областей, признававших сюзеренитет шривиджайского махараджи), неожиданно вторгся во владения Матарама и учинил разгром. На Яве, гласит надпись, «наступил конец света», и весь остров был подобен бушующему морю. Дворец Дхармавангши был разрушен, а сам он погиб, владения махараджи Матарама распались.

Победа над яванским королевством сделала Шривиджаю на некоторое время безраздельной владычицей Западной Индонезии. Разрозненные княжества, вышедшие из-под контроля поверженного Матарама, не могли противостоять могуществу Шривиджаи. Ее владения попрежнему являлись богатейшим рынком и непременным промежуточным звеном мировой торговли. Еще более возросло значение Шривиджаи как опоры буддийской культуры. Крупнейшим авторитетом в буддийском мире считался глава шривиджайских буддистов Дхармакирти. В 1011 —1023 гг. у него обучался всемирно известный реформатор тибетского буддизма Атиша, выходец из Индии.

Однако торжеству Шривиджаи не суждено было быть долгим. Торговые и военно-политические интересы двух крупнейших держав зоны Индийского океана – государства Чолов и Шривиджаи – неизбежно должны были столкнуться. Раджендра Чола повелевал многими вассалами, распространив свою власть на юг и юго-восток Индостана. В 1025 г. ему удалось собрать многочисленный флот и направить экспедицию, целью которой было разграбление и подчинение основных владений суматранско-малайской империи и уничтожение ее торговой монополии. О ходе этого опустошительного набега можно судить по южноиндийской надписи Чолов из Танджура за 1030 г. Согласно этому документу огромный флот Чолов сначала двинулся на предполагаемую столицу Шривиджаи (в районе Палембанга), затем, разграбив столичные южносуматранские владения, продолжил путь вдоль восточносуматранского побережья, останавливаясь для нападения на внутренние поселения в бассейнах основных рек. Далее индийцы направились к западному побережью Малаккского полуострова и, плывя на север, последовательно громили богатейшие торговые княжества и плодородные малайские вассальные территории Шривиджаи: Кедах, Лангкасуку, Такколу, Тамбралингу. Если верить триумфально-громогласной танджурской стеле, в большинстве этих городов войскам Чолов пришлось столкнуться с мощными укреплениями. Закончив рейд по малайским полуостровным территориям, экспедиция Чолов повернула на юг, высадила отряды на Северной Суматре, затем прошла по Никобарским островам и, наконец, вернулась с награбленной добычей в Индию. Был взят в плен шривиджайский монарх Маравиджаятунгаварман «вместе с боевыми слонами его прославленного войска».

Поход Чолов против Шривиджаи не сопровождался территориальными захватами. Судя по всему, главной задачей этого предприятия было опустошение богатейших торговых форпостов, подрыв таким образом ведущей функции экономики Шривиджаи, устрашение и превращение в вассала этого давнего врага Чолов. Шривиджая продолжала е-уществовать как гегемон в Западной Нусантаре еще почти два века, но испытанное ею поражение явилось сильным ударом и, вероятно, во многом обусловило ее дальнейшее ослабление.

К концу X – началу XI в. продолжали развиваться центры индонезийской государственности за пределами Явы, Суматры и Малайи. В западной части архипелага внешние источники фиксируют государства, которые посылали миссии к сунскому двору Китая независимо от Шривиджаи и Матарама, поставляя на внешний рынок традиционные предметы местного экспорта, прежде всего редкости и экзотические продукты (черепаховые панцири, слоновую кость и т. д.). Таким государством было уже упоминавшееся Пони на северо-западном побережье Калимантана, с многонаселенной столицей и резиденцией махараджи, несколькими десятками подчиненных окрестных общин. На Калимантане государственные образования, подобные Пони, представляли собой тяготеющие к побережью островки классового общества, окруженные родоплеменной периферией; обширные внутренние области острова веками служили источником поступления предметов вывоза и рабов через товарообмен и военную дань или добычу.

БОРЬБА ЗА ВОССОЕДИНЕНИЕ МАТАРАМА ПРИ МАХАРАДЖЕ АИРЛАНГГЕ

Война со Шривиджаей в конце X – начале XI в. и сокрушительное поражение Матарама в годы правления Дхармавангши тяжело отразилось на положении яванского государства. Первая четверть XI в. была временем разрухи и распада яванской государственности перед лицом сильного соседа – Шривиджаи. Только после нападения войск южноиндийского государства Чолов на владения Шривиджаи и борьбы за восстановление сильной централизованной власти в самом Матараме внешние позиции яванского государства объективно усилились. С появлением государства Кедири, сменившего Матарам, начинается длительный процесс формирования экономического и политического единства государства яванцев и консолидации индонезийских земель. Своеобразным прологом к событиям истории Кедири явилось оставившее яркий след в яванском прошлом правление Аирлангги (Эрлангги). При нем во второй четверти XI столетия яванское государство смогло не только оправиться от поражения в войне со Шривиджаей, но и добиться серьезных политических успехов.

Аирлангга по матери был прямым потомком Синдока – короля, при котором усилившийся Матарам обрел новый, восточнояванский центр. Аирлангга родился ок. 1000—1001 г. и с детства жил на Бали, откуда родом были его отец и братья. Король Матарама Дхармавангша не имел от главной жены сыновей и, желая завещать трон по мужской линии, обратил внимание на Аирланггу, своего племянника, который к тому же стал его зятем. В яванской традиции нередки случаи передачи трона зятю-племяннику. Когда Аирлангга женился на дочери Дхармавангши, ему было о-коло 16 лет, и это произошло во время войны со Шривиджаей. В момент наступления хаджи Вуравари и разгрома матарамского кратона (королевского дворца) юный Аирлангга избежал гибели, в отличие от своего тестя, короля Дхармавангши. Ему удалось бежать. Около трех лет он укрывался в отшельничьем скиту в окрестностях горы Воногири. Там он пережидал время смуты и набирал сторонников. Аирлангга был поддержан представителями основных направлений яванской религии, главами духовенства, что тогда немало значило для претендента на престол в стране, расчлененной врагами. Согласно сообщению надписи, в 1019 г. Аирлангга короновался, взяв пышное тронное имя Локешвара Дхармавангша Аирлангганатавикраматунгадева. Как видно из имени, новый махараджа Матарама, а точнее, новый монарх, претендующий на восстановление власти Матарама, заявил о преемственности своей власти от Дхармавангши и через него от всех «законных» государей Матарама, включив имя тестя в свое собственное тронное имя.

Первое время владения и подконтрольная территория новоиспеченного хозяина Матарама были довольно скромными: это была местность, прилегающая к северному побережью Восточной Явы между Сурабаей и Пасуруаном с низовьями Брантаса. Однако стратегические выгоды расположения этих земель были очевидны, и в конце концов Аирлангге удалось, опираясь на эту подвластную территорию, начать военную кампанию за воссоединение утраченных с гибелью Дхармавангши владений Матарама. Но прежде чем энергичный и честолюбивый политик приступил к исполнению этого плана, прошло еще несколько лет, а последовавшие тем временем события послужили ему на руку.

Сокрушительный рейд Чолов против Шривиджаи в 1025 г. развязал руки Аирлангге, и, по-видимому, его действия по замирению и подчинению яванских земель начались вскоре после драматического поражения морской империи. Но, судя по эпиграфическим данным, непосредственное начало войны за восстановление Матарама относится к 1028 г., чему предшествовала более осторожная политика в отношении Шривиджаи, внешнеполитические потенции которой еще некоторое время оставались неясными.

Источники доносят до нас сведения о полосе войн, которые Аирлангга вел в течение десятка лет. В 1028—1029 гг. он подчинил владения раджи Бхишмапрабхавы, в 1030 г. – раджу Венгкера, в 1031 – раджу Адхамапануды, в 1032 г. пало княжество, управляемое женщиной, имевшей, по выражению летописца, «силу ракшаси» (великанши). В том же году покорилось княжество Вуравари, правитель которого, имея за спиной шривиджайского сюзерена, шестнадцатью годами ранее напал на Матарам. Таким образом, дело дошло и до вассалов островной империи. Это стало возможным благодаря знаменательному событию в матарамско-шривиджайских отношениях: в разгаре своих завоевательных походов Аирлангга в 1030 г. заключил мир с Шривиджаей. Соглашение было скреплено браком Аирлангги и шривиджайской принцессы, дочери махараджи Шривиджаи Санграмы Виджайотунгавармана. Это соглашение, явившееся во многом результатом ослабления Шривиджаи, увенчалось разделом сфер влияния двух государств в Западной Нусантаре: за Шривиджаей сохранялись ее вассальные владения к западу от Явы, Матарам же закреплял за собой право на приобретение территорий на восток от Зондского пролива.

Хотя установление равновесия в отношениях с Шривиджаей и способствовало успеху объединительной кампании, Аирлангге пришлось столкнуться с упорным сопротивлением некоторых восточнояванских владетелей, отколовшихся от Матарама. Так, в 1035 г. Аирлангга вновь воевал с раджой Венгкера, одной из главных аграрных областей в бассейне реки Соло (район Понорого – Мадиун). Только к 1037 г. завершились объединительные походы Аирлангги, и столицей его государства стал Кахурипан, центр области Джанггала («Лесистая») в северной части Восточной Явы у низовьев Брантаса.

ХОЗЯЙСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА АИРЛАНГГИ

В начале второй эпохи (конец X – середина XI в.), отражая существенные изменения в социально-экономической структуре, резко возросла подробность документов о земле (что типично для эпох преобладания публично-правовых норм).

В экономике начинаются характерные для X—XV вв. процессы, большинство из которых, начавшись в Восточном Раннем Матараме в начале XI в., продолжались и в дальнейшем. В этом – важнейшая характеристика указанных десятилетий. Рубеж X—XI вв. – начало новой исторической эпохи.

Основной базой восстановленного Аирланггой Матарама стала Восточная Ява. Аирлангга в борьбе с Шривиджаей не мог экономически опираться на Центральную Яву, во всяком случае на первом этапе восстановления им Матарама. Но и впоследствии, когда произошел раздел Матарама на Джанггалу и Кедири, о старых землях на Центральной Яве даже не упоминалось. Если они в то время и входили в состав Матарама, существенными они, бесспорно, для политической истории не были. В экономике же это – «спящие области», где не было не только раздачи земли, но даже и ее покупок. Судьба поставила Аирланггу лицом к лицу с новым слоем феодалов, поддержавшим его в войне и им облагодетельствованным – со среднефеодальной верхушкой общин Восточной Явы. Этот социальный слой в силу многочисленности и близости к деревне, а не ко двору успешно перенес войну. Удар, нанесенный Шривиджаей, разрушил в Матараме архаическое и сделал явным новое, прежде же всего он выявил новую социальную базу яванской монархии. Восстановление независимой государственности, бесспорно, шло за счет военного, социального и экономического потенциала Восточной Явы и тамошних мелких и средних феодалов из общинной верхушки.

В Восточном Раннем Матараме местная власть (самгаты и др.) представлена, и это очень важно, уже не столько землевладельцами, сколько чиновниками; она явно утрачивает возможности широкого приобретения земель в местности, где управляет. Это естественно, если учесть силу и политический престиж феодализирующейся общинной верхушки (куда самгаты не входили), прямо связанной с монархом. И поэтому в Восточном Раннем Матараме (992—1045 гг.) упоминаются как контрагенты экономических операций прежде всего монарх и деревенские чиновники.

Время Аирлангги и его тестя – это период, когда монархи, победив на Центральной Яве «вечное» владение рака, начинают насаждать новые виды «вечного» владения на Восточной Яве, но уже такого, источником которого были они сами. Делалось это в достаточно иной и новой экономической ситуации, о чем, в частности, свидетельствует то, что стороны прекратили оперировать участками земли, то есть отдельными полями в общинах.

В основном укрепляются позиции деревенских чиновников, на этот раз не за услуги полицейского характера, как ранее, а за участие в боевых действиях начального периода правления Аирлангги, Аирланггу можно назвать «солдатским императором». Деревенским чиновникам давались все прежние привилегии крупных владельцев (как через создание храмового комплекса, так и в виде светской симы). Но даже когда такое владение создавалось в связи с финансированием храма, то все равно монарх жаловал его за военные заслуги, предоставляя иммунитеты на землю и в своей деревне и в соседних районах. Это были своего рода «налоговые феоды» за прошлую и будущую военную службу.

Деревенские чины получали права коллективного феодала в отношении своей деревни, но еще не противопоставлялись прямо остальным крестьянам; не оформлялись, как позднее, поименным списком в 10– 15 человек. Такие же права, но реже, давались и за выполнение государственных экономических функций.

В это время в надписях почти не упоминаются земли крупных владельцев и представителей местных властей. Ослабли и позиции духовенства. Все это свидетельствует об опоре на средних и мелких служилых из среды феодализирующейся верхушки общин.

Неясно, в какой мере Аирлангге удалось завершить свою военнополитическую программу по объединению страны, какие ее части остались нереализованными. Однако эти меры обеспечили проведение ряда мероприятий, предпринятых Аирланггой с целью укрепления экономической жизни и централизации государства. Восстановились нарушенные в смутное время торгово-хозяйственные связи между рисопроизводящими районами в бассейне Брантаса и столицей, между внутренней Явой и северным побережьем. Был усилен централизованный контроль за большими дорогами, их состоянием и движением грузов, соответственно усилилась защита купцов от грабежа, что объективно способствовало восстановлению торговой активности. Вместе с тем упорядочивалась налоговая система, центральная власть укреплялась не только в военном, но и в экономическом отношении.

Политика Аирлангги способствовала дальнейшему развитию внешней торговли Явы. Проводились работы по улучшению порта Галух в устье Брантаса. Активизировалась роль северояванских портов в нижнем течении Брантаса и Соло: Тубана, Гресика и Сурабаи. В этих портах и гаванях шла бойкая торговля, здесь предлагали товары китайцы, арабы, тьямы, моны, кхмеры, действовали вездесущие малайцы, отсюда транзитные и яванские экспортные грузы шли на Суматру и Малаккский полуостров, через порты Аче (Северной Суматры) по океанским дорогам попадали в Южную Индию и на Ланку. Сюда прибывали ценные товары с Молуккских островов. В эпоху Аирлангги сама Восточная Ява приобретает значение и как источник вывоза ряда продуктов ремесла и земледелия, прежде всего за счет производства риса и оружия. Такой значительный город-порт, как Тубан, получил особый статус. Хотя мирный период развития яванского государства при Аирлангге был сравнительно непродолжительным, все эти мероприятия в полной мере сказались на возрастании роли Восточной Явы в международной и межостровной торговле во второй половине XI—XII в. прет новом государстве яванцев – Кедири.

Решающее значение для рисопроизводящего хозяйства Восточной Явы имело состояние оросительных и водозащитных сооружений. Поэтому важной частью внутриэкономической политики Аирлангги было совершенствование ирригационной сети. Так, была построена плотина на реке Брантас, в районе Варингин Сапта.

Столица государства Аирлангги город Кахурипан по отзывам внешних источников предстает как пышный восточный город, политический и религиозный центр, где помещался и обширный государев двор. При дворе существовал сложный официальный ритуал, махараджа совершал богатые выезды в сопровождении более чем семи сотен телохранителей, слонов, украшенных драгоценными попонами, разного рода аксессуарами и украшениями из драгоценных металлов, чеканного золота и т. п. В придворной одежде использовалась золототканая парча, другие роскошные материалы. Все должно было подчеркивать исключительность положения и неземное богатство монарха и его ближайшего окружения. В официальном декоруме и идеологическом оформлении власти Аирлангги прослеживаются черты, указывающие на азиатскодеспотические порядки.