Текст книги "История Индонезии. Часть 1"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

РАННЯЯ ИСТОРИЯ КОРОЛЕВСТВА СИНГАСАРИ

КРИЗИС КЕДИРИ В КОНЦЕ XII в., ДВИЖЕНИЕ КЕН АНГРОКА И ОБРАЗОВАНИЕ КОРОЛЕВСТВА СИНГАСАРИ

Период истории Кедири, предшествовавший его крушению, – одно из «белых пятен» яванского средневекового прошлого. Неизвестны события, происшедшие после правления короля Камешвары II, то есть в 90-х гг. XII в. и начале XIII столетия, не ясно даже, кто управлял страной и какие социально-политические силы сыграли главную роль в переменах, случившихся на Восточной Яве в 1221—1222 гг. Правда, относительно королевского правления имеются две версии. Согласно первой, на троне примерно с 1190 по 1222 г. находился Кертаджая, последний правитель Кедири, относившийся, очевидно, к той же родственной линии, что и короли эпохи расцвета. Согласно второй, около 1190– 1200 г. королем был Сарвешвара (Шренгга), и Кертаджая ему наследовал, либо правил с 1216 г.

Политический кризис восточнояванского государства должен был 'быть достаточно глубоким, если прервалась династия и к власти пробрался человек с весьма смутной земной, но пышной «небесной» генеалогией, презревший условности высокородного происхождения и утверждавший себя как «человекобог». Это показывает анализ одного из важнейших нарративных источников яванской истории – «Параратона» (Дворцовой книги). Несмотря на трудности интерпретации источника и дискуссионность восстанавливаемой картины событий, можно предположить наличие некоторых предпосылок данного кризиса. К ним можно отнести недовольство духовенства утратой прежних позиций и рост претензий высшей светской власти на сочетание светских и духовных функций, в результате чего назревал конфликт между династией и духовенством. Совокупность этих факторов порождала рост напряженности. Возникла сильная оппозиция центральной кедирийской власти в лице клира и монастырей, поддержавших в конце концов самозванца, выступившего против Кедири со своими сторонниками и их дружинами.

Источник сведений об этих событиях, происходивших в 1221 – 1222 годах, своеобразная яванская хроника «Параратон», повествует об истории яванских правителей в XIII—XV вв. Изученная версия этого произведения была окончена, вероятнее всего, в последней четверти XV в. По «Параратону», центральная власть в лице прабху (монарха), следуя традициям кедирийского трона, стремилась сосредоточить в своих руках функции духовной власти и подчинить религиозную аристократию (священническую верхушку) целям отправления культа короля-бога (дева-прабху). Конкретные шаги в этом направлении послужили поводом к открытому выступлению против последнего кедирийского короля Кертаджаи.

Основным районом недовольства стала Джанггала. Судя по всему, именно там зрели настроения мятежа и та атмосфера брожения, в которой появляются самозванные «пророки» и «мессии» и претенденты на власть, «предназначенные» к ней «волей богов». И такая личность не замедлила появиться.

Кен Ангрок («Ниспровергающий все») родился, если верить яванским источникам, в 1182 г. в местечке Пангкур области Тумапель и был сыном крестьянки. Во всяком случае есть основания говорить о простонародных корнях будущего правителя Явы, который для своих врагов был человеком смутного происхождения, а для почитателей и сторонников сыном и воспитанником богов (по преданию родившимся от связи Брахмы с земной женщиной).

Сначала Ангрок был обыкновенным бродягой, пробавлявшимся случайным заработком и воровством, покинувшим свою общину. Затем он занялся разбоем, и его насилия стали известны в Дахе, в окрестностях которой он слыл в числе главных возмутителей спокойствия. Видимо, нашлись противники кедирийского короля, которые не преминули воспользоваться славой Ангрока как дерзкого смутьяна и главаря таких же, как он, насильников. Поэтому, когда Ангрок стал выдавать себя за сына Брахмы, одновременно сына Шивы и воплощение Вишну, стал быстро распространяться слух о будущем правителе страны, самим небом ниспосланном ради восстановления законности и порядка. Брахманы и главы религиозных общин, еще недавно при одном его появлении собиравшие народ и монахов для охоты за ним, теперь «по велению свыше» стали оказывать ему покровительство и давать приют. Поступление Ангрока на службу к акуву (начальнику) Тумапеля Тунгул Аметунгу, которое произошло, очевидно, не без влияния духовенства, уже само по себе было вызовом властям Дахи. Ведь более чем вероятно, чта тумапельский акуву был тогда среди неугодных кедирийскому монарху. Вскоре, однако, случилось то, что должно было случиться: Ангрок убил акуву Тумапеля и захватил власть.

События в Тумапеле стали прологом к новой политической ситуации на Яве. Логично считать, что убийство Ангроком акуву Тумапеля и захват им власти были результатом заговора, инспирированного определенными религиозными кругами, заинтересованными в свержении короля Кертаджаи. Тем временем политические демарши последнего подтолкнули ход событий. Престарелый Кертаджая, слабый и больной,, потребовал от духовенства, чтобы оно совершало сембах (молитвенное поклонение) в честь него как земного воплощения верховного божества яванцев Батара Гуру. Вспыхнуло недовольство, и священники и монахи⁵ стали покидать Даху, уводя с собой народ, и стекаться в Тумапель.

К этому времени узурпатор власти в Тумапеле, Ангрок, не только женился на вдове убитого им начальника, но и объявил себя независимым государем с тронным именем Раджаса Амурвабхуми. Произошла это, как гласит «Параратон», с одобрения буддийского и индуистского' духовенства. Отделившееся от Кедири государство стало называться Сингасари («Львиное»). Раджаса-Ангрок первым делом предоставил привилегии тем слоям населения, которые его поддержали в прошедших событиях: членам религиозных общин-мандала и кузнецам-оружейникам, а также хорошо принял всех, бежавших от Кертаджаи и перешедших па его сторону. Затем он стал готовиться к войне с Дахой. Идеологическая сторона этой подготовки заключалась, между прочим, в принятии Раджасой (на этот раз также с одобрения духовенства) имени Батара Гуру. Вера в него как в инкарнацию верховного божества должна была послужить подспорьем в овладении троном яванского государства и закрепить примат светской власти в вопросах идеологии.

В 1222 г. Раджаса двинулся походом против Кедири, его армия выступила на Даху. На подступах к столице Кедири тумапельские войска были встречены королевской армией. Кертаджая приказал возглавить армию двум полководцам: своему младшему брату Махише Валунгану и министру Губар Балеману. В генеральном сражении,, произошедшем к северу от местечка Гантер, погибли оба этих полководца, и Кедири потерпело сокрушительное поражение. После разгрома кедирийской армии столица была сдана, хотя сражение, судя по источнику, было очень упорным и стоило обеим сторонам больших потерь. Сам Кертаджая укрылся в одном из храмов и вскоре, как гласит «Параратон», «вознесся на небо». Исчезли и его жены, гарем и дворец. Не исключено, что за этим сообщением кроется самоубийство короля и его близких или их гибель в пожаре.

Так закончило свое существование одно из сильнейших государств индонезийского средневековья.

ПРАВЛЕНИЕ РАДЖАСЫ (КЕН АНГРОКА) И БОРЬБА ЗА ТРОН СИНГАСАРИ В 1-й ПОЛОВИНЕ XIII в.

Покончив с властью Дахи, Раджаса открыл себе путь к единоличному правлению на Восточной и Центральной Яве. Но хроникальные данные о его политике чрезвычайно скудны, сообщения источников интерпретируются с трудом, и очень немногое можно сказать о коротком времени его пребывания на троне.

Раджаса сделал столицей своего государства одно из селений в тумапельской округе, и уже лет тридцать спустя она стала называться, как и все королевство, Сингасари. «Параратон» утверждает, что основатель Сингасари изменил положение дел на Яве и что при нем государство процветало. Неясно, какие благодеяния и акции имели в виду хронисты, но Раджаса претендовал на славу основателя новой династии. Ко времени появления Сингасари были достаточные экономические предпосылки для образования в бассейне Брантаса сильной деспотии.

Для обеспечения политико-идеологических условий Раджаса стремился к укреплению официального культа короля-бога на основе религиозного синкретизма, то есть сочетания и равноправного существования обоих направлений – шиваизма и буддизма. После смерти Раджасы его заупокойный культ отправляли в двух главных храмах, шиваитском и буддийском, где ему поклонялись как воплощенным Шиве и Будде. В основе официальной идеологии утвердился образ бхатары (обожествленного махараджи), и предки династии стали объектом особых ритуалов. Однако деятельность первого короля Сингасари была прервана в 1227 г. вспышкой кровавых событий новой борьбы за престол.

В силу каких-то причин некоторые крупные сановники и аристократы из враждебных Раджасе кедирийской и тумапельской фракций уберегли при нем и свои головы, и свое имущество. Например, при дворе Раджасы остались сын Тунггул Аметунга (убитого Раджасой наместника) Анусапати и сохранивший сан правителя Дахи сын Кертаджаи Джаяшабха. В этой среде и созрел заговор против Раджасы. Его удалось осуществить Анусапати, пасынку Раджасы и сыну погибшего Тунггул Аметунга. Вместе с другими детьми, отпрысками самого короля, он жил при дворе, имея возможность наблюдать все перипетии жизни кратона и набирать себе сторонников и пособников.

История о том, как Раджаса-Ангрок был зарезан наемным убийцей с помощью священного кинжала-криса (династийной святыни), как сразу после этого устранили убийцу (дабы избавиться от свидетеля заговора), официальная версия о гибели короля от руки невменяемого одиночки, а также вся последующая история смертельной вражды двух лагерей – все это напоминало бы акты кровавой драмы Йорков и Ланкастеров, если бы не было окутано мистическим флёром, свойственным начальным главам «Параратона».

Итак, в 1227 г. Раджаса был убит, и власть в Сингасари захватил Анусапати (Анусанатха). Представляется обоснованным мнение о том, что этот монарх, помня обстоятельства гибели Кертаджаи и не желая раздражать духовенство, не решился утверждать единовластие под эгидой синкретизованного культа короля-бога. Так или иначе, но Анусапати в его заупокойном культе связан лишь с Шивой. Может быть, эта «умеренность», а также усиленные меры по охране собственной персоны (столица была укреплена, стража кратона увеличена) способствовали его сравнительно долгому правлению – до 1249 г. Но и ему не удалось умереть естественной смертью. Покойный Ангрок-Раджаса успел оставить после себя немало детей от разных жен и наложниц, в том числе троих сыновей тумапельской принцессы, вдовы бывшего тумапельского наместника, и троих сыновей своей младшей жены. Таким образом, Анусапати было кого опасаться. В 1249 г. он был зарезан одним из сыновей Раджасы от младшей жены, принцем Тохджаей, во время развлечения петушиным боем.

Светские вельможи признали Тохджаю, он удостоился от них сембаха (молитвенного поклонения). О позиции духовенства судить трудно, хотя о влиянии его на политику в это время не слышно. Однако у Тохджаи было два потенциальных соперника, два возможных претендента на престол: принцы Рангга Вуни и Махиша Чампака, первый – из сыновей Анусапати, второй – внук Раджасы по линии главной жены, то есть племянник Тохджаи по отцу. По совету своего главного министра, Пранараджи, Тохджая решил ликвидировать обоих. Через Пранараджу был передан тайный приказ убить принцев, но всеведущие брахманы предупредили их, и принцам удалось скрыться. Замысел провалился, а его раскрытие оказалось роковой ошибкой Тохджаи, стоившей ему жизни.

На этот раз события развивались быстро, так как равная опасность и общий враг сблизили враждовавших потомков Тунггул Аметунга и Раджасы, Рангга Вуни и Махишу Чампаку, и их сторонников. Видимо, этого было еще недостаточно для сплочения сил против Тохджаи, и принцы искусно инспирировали столкновения двух соперничавших гвардейских отрядов, дислоцированных в районе столицы. Тохджая пытался подавить беспорядки силой и стал преследовать главарей и зачинщиков. Дело закончилось тем, что оба войска перешли на сторону принцев, принесли им присягу на верность и затем двинулись на кратон Тохджаи. К ним присоединились ополчения и дружины знати, поддержавшей принцев. Это случилось в 1250 г., всего через год после прихода Тохджаи к власти. В столице началась паника, Тохджая пытался бежать, был ранен, подобран своими офицерами, но при стремительном отступлении умер на носилках, в пути. Закончилась очередная драматическая глава в политической истории яванского государства.

ОБСТАНОВКА В ЗАПАДНОЙ НУСАНТАРЕ И НА МАЛАККСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ В 30 – 90-х гг. XIII в. УПАДОК ШРИВИДЖАИ. СИНГАСАРИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIII в. И ПОЛИТИКА МАХАРАДЖИ КЕРТАНАГАРЫ

ТОРГОВЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЦЕНТРЫ МАЛАЙИ. ТАМБРАЛИНГА И РЕЛИГИОЗНЫЕ ВОЙНЫ

XIII столетие явилось временем экономического подъема малайских полуостровных территорий, освободившихся от жесткой опеки суматранско-малайской империи и получивших возможность в полной мере использовать выгоды своего географического положения. Это в первую очередь относится к знаменитому Кедаху (Калаху арабских сочинений). Бывшая «вторая столица» Шривиджаи теперь, когда ни Палембанг, ни Джамби не могли удержать прежнюю торговую монополию, выходит на первое место среди морских портов региона, хорошо известных ближневосточным купцам. К красочным описаниям раннего средневековья арабские путешественники и ученые XIII в. (Якут, Абуль Фида) прибавили новые наблюдения, которые свидетельствуют, что в Кедахе продолжали развиваться традиционные виды ремесла и добычи полезных ископаемых. Страна славилась добычей и вывозом олова, свинца, серебра, камфоры, оружейным мастерством, прежде всего идущими на экспорт мечами и кинжалами.

Хозяйственное освоение новых районов полуострова и увеличение потребности в новых рынках вело к появлению очагов классового общества на юге Малайи, который прежде отставал в темпах общественно-исторического развития. Чжао Жугуа в своем сочинении 1225 г. описывает как крупный центр транзитной торговли и буддизма княжество Фолоань, находившееся по соседству с Пахангом. Правда, Чжао Жугуа называет этот центр в числе прочих, приносящих дань Саньфоци (Шривиджае), но во времена Чжао Жугуа вряд ли это означало прочную зависимость от Суматры, если вообще не является заимствованием более ранних сведений о статусе этих территорий. Существует мнение, что Фолоань сменило в значении крупнейшего торгового центра Кедах, который, вероятно, утратил прежнее величие после набега Чолов. Но это плохо согласуется с арабскими сведениями XIII в.

Для самой Шривиджаи время наивысшей территориально-политической мощи миновало, но это еще не означало экономического упадка. Палембанг все еще привлекал внимание иностранного купечества. Чжао Жугуа, бывший чиновником внешнеторгового ведомства в вышеназванных записках 1225 г., отмечал значение Палембанга и Шривиджаи в целом как важного рынка транзитной торговли, хотя он также не мог не заметить и того, как местные власти грабят иностранные корабли, пытающиеся ускользнуть от таможенного обложения и миновать суматранский порт. Перу Чжао Жугуа принадлежит и описательная характеристика столичного города-порта начала XIII в., которая, как метко замечает Д. Дж. Холл, напоминает известный в истории ЮВА ландшафт «города на воде» с его дорогами-каналами, домами на сваях и плотах, торговлей дарами моря. К этому следует добавить черты космополитизма городской жизни, наличие различных пришлых этнических групп со своими обычаями и религией, но объединенных интересами торговой прибыли, поисками удачи.

Потеря суматранским центром своей лидирующей роли среди государств Западной Нусантары имела следствием появление среди малайских владений претензий на политическую и религиозную гегемонию. Ярким примером здесь служит возвышение древней Тамбралинги, в течение четырех десятилетий боровшейся за статус независимого буддийского центра и за первенство в буддийском мире региона.

Тамбралинга к 1230 г. освободилась от сюзеренитета Шривиджаи. Надпись этого года из Чайи (в районе Лигора в Южном полуостровном Таиланде) свидетельствует о том, что при короле Дхармарадже Чандрабхану это государство укрепило свое положение на полуострове, подчинив Грахи, соседнюю территорию, бывшую ранее вассалом Шривиджаи, а затем перешло к крупным внешнеполитическим акциям.

Выход Тамбралинги на путь большой политики явился следствием ее экономического усиления. Вероятно, развитие корабельного дела, а также активизация северомалаккских перевалочных путей из Андаманского моря в Сиамский залив позволил Тамбралинге направить через свою и соседние подконтрольные территории значительную часть товаропотоков, шедших ранее вдоль Восточной Суматры.

Король Чандрабхану официально принял буддизм хинаяны ланкийского образца – тхераваду. Похоже, что его религиозная политика, связанная с утверждением буддизма хинаяны, знаменовала начало крупных религиозных перемен в регионе, когда господство индуистских и махаянских культов сменялось массовым распространением тхеравады и ислама. Дхармараджа Чандрабхану вел активную внешнюю политику, налаживая торгово-дипломатические отношения с династией Пандьев в Южной Индии и сингальскими королями на Шри Ланке, где хранились главные святыни буддизма палийского канона. Это получило отражение не только в юго-восточноазиатских, но и в ланкийских хрониках и в южноиндийской эпиграфике. В 1247 г. этот монарх направил на Шри Ланку свое посольство, и этот шаг был связан с желанием короля Тамбралинги добыть одну из буддийских реликвий, обладание которыми было вожделенной целью правителей-буддистов. Вспыхнувший на этой почве конфликт привел к тому, что тамбралингский правитель отважился на посылку морской экспедиции.

На Ланке малайцы не только захватили один из прибрежных пунктов, но и вмешались в борьбу между сингальскими королями, надеясь овладеть буддийскими реликвиями. Малайская колония воевала с сингалами до 1258 г., а затем до 1263 г. с Пандьями, стремившимися к захвату Ланки. В этом году малайцы, руководимые сыном короля Чандрабхану, сражались с войсками южноиндийского правителя Вира Пандьи и потерпели поражение. Однако Чандрабхану был тверд в своем намерении сделать Тамбралингу главенствующим буддийским центром, и в 1270 г. он отправил на Ланку новую флотилию. Малайская колония вновь воевала на чужой территории, и на этот раз целью были объявлены главные реликвии Будды, хранящиеся в Канди, священном центре хинаяны. В этой войне Тамбралинга потерпела поражение, которое должно было тяжело сказаться и на судьбе малайской колонии, и на положении метрополии.

По предположению Д. Холла, буддизм «малой колесницы», хинаяна, был идеологическим знаменем борьбы Тамбралинги за самостоятельную политику против слабеющей Шривиджаи, где господствовал буддизм иного толка – махаяна, или буддизм «большой колесницы». Этим отчасти и объясняется упорство и длительность религиозных войн на Ланке. Однако после неудачного похода 1270 г. Тамбралинга уже не проявляла внешней активности, прекратилась ее экспансия на юг Малайи. А к 90-м гг. XIII в. в результате военных походов, совершенных в малайские и монские земли Малайи великим тайским королем-завоевателем Рамой Камхенгом, Тамбралинга стала одним из вассалов королевства Сукотаи, Сукотаи на рубеже XIII—XIV вв. была гегемоном на Малаккском полуострове. Буддизм хинаяны ланкийского образца в этом государстве был принят в качестве официальной идеологии.

В политической истории Явы вторая половина XIII в. явилась исключительно сложным, насыщенным событиями периодом. Не только для Сингасари, но и для значительной части неяванских территорий Западной Нусантары эта временная полоса ознаменовала переход к новому крупному государственному объединению, включившему впоследствии большую часть Индонезии. Конкретное, и в то же время целостное понимание исторической картины этого переходного периода становится возможным только тогда, когда в контексте исторически обусловленных действий определенных социально-классовых сил рассматривается целенаправленная деятельность личности е ее психологией, идейными установками, индивидуальными и групповыми мотивами и целями.

УКРЕПЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВА СИНГАСАРИ ПРИ ВИШНУВАРДХАНЕ

Положение, которое установилось после смерти Тохджаи и победы принцев, внуков Раджасы и Тунггул Аметунга, можно охарактеризовать довольно определенно. Формально это была диархия, т. е. двойное правление принцев. Оба они приняли титулы и статус правителей и тронные имена: Рангга Вуни стал именоваться Вишнувардхана, Махиша Чампака – Нарасингхамурти. Все же главным в этой диархии был Вишнувардхана, он и стал первым действующим лицом в последующие пятнадцать лет истории Сингасари, оттеснив младшего по возрасту соправителя.

В начале своего правления Вишнувардхана был вынужден усмирять непокорных. В 1250—1254 гг. он послал войска против отрядов некоего Лингапати. После того как полководцу Вишнувардханы Махише Бунгалану удалось проникнуть в область Махибит, плацдарм противника, отряды Лингапати были разбиты и сам он погиб.

Мирные акции Вишнувардханы в области экономики способствовали усилению Сингасари как на Яве, так и за ее пределами. При нем велось строительство в столице, город расширялся, государство обрастало новыми яванскими территориями, а в низовьях Брантаса был заложен порт Чанггу, ставший впоследствии одним из основных портов королевства. Стремясь к более прочному воссоединению основных территорий восточнояванского ядра Сингасари, Вишнувардхана заключил брак с внучкой последнего кедирийского монарха Кертаджаи.

Вишнувардхана в своей внутренней политике сочетал укрепление идеологии короля-бога и культа предков династии с привилегиями духовенству. В посвященных ему храмах он почитался и в облике Шивы, и в облике Будды, хотя при жизни, как и другие короли XI—XIII вв., большое значение придавал также почитанию бога-хранителя жизни Вишну. Его соправитель Нарасингхамурти не был окружен столь пышным религиозно-культовым ореолом.

Незадолго до смерти Вишнувардхана назначил своим преемником сына Кертанагару. Около 1268 г. Вишнувардхана умер, а годом или двумя позднее умер и Нарасингхамурти. Престол перешел к Кертанагаре, и на первых порах, видимо, потомки Нарасингхамурти играли важную роль рядом с Кертанагарой. Во всяком случае полоса соперничества двух династийных линий кончилась. Кертанагаре же суждено было достичь славы одного из самых ярких правителей яванского государства.

НАЧАЛО ПРАВЛЕНИЯ МАХАРАДЖИ КЕРТАНАГАРЫ. ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА ОБЪЕДИНЕНИЯ НУСАНТАРЫ

При Кертанагаре (1268—1292) консолидация общеяванского государства в восточной и центральной частях острова Явы перерастает в борьбу за внешние территории. Кертанагара пытался как военной силой, так и идеологическими средствами создать под эгидой Явы своего рода имперское объединение. Эти далеко идущие планы натолкнулись на действия внешних и внутренних сил, существенно осложнявших их реализацию. Это были: монголо-китайская агрессия, натиск Сукотан в южном направлении, распространение новых массовых форм религиозной идеологии (буддизма хинаяны тхеравадского толка в континентальной части ЮВА и ислама, начинавшего проникать в островную часть региона), наконец – внутрияванский заговор аристократии, недовольной политикой централизации.

В начале правления Кертанагары вышеназванные факторы внешнеполитического характера еще не приблизились к границам Нусантары, а стабилизация государства Сингасари при махарадже Вишнувардхане создавала благоприятные условия для активной внешней политики.

Кертанагара по своему происхождению принадлежал, как и его отец Вишнувардхана, к той линии тумапельской династии, которая брала начало от Тунгул Аметунга. Он был правнуком последнего. Центром государства оставался Тумапель, область со столицей в городе Сингасари. В Дахе (область Кедири) продолжали жить потомки кедирийского королевского рода, внуки последнего короля Кертаджаи, свергнутого в 1222 г. Раджасой. Правители Кедири из этой среды выступали в роли наместников сингасарского короля, но сохраняли, очевидно, немалые права.

Еще в 1254 г. Кертанагара был наделен титулом ювараджи (наследника престола) и до 1268 г. (до смерти отца) некоторое время оставался фактически соправителем Сингасари наряду с Вишнувардханой и Нарасингхамурти. После 1268 г. Кертанагара стал одним из немногих яванских королей, пришедших к власти без эксцессов, связанных с проблемами наследования трона, если только за смертью соправителя его отца Нарасингхамурти не стоял заговор, ускоривший коронацию Кертанагары.

Сама линия политического поведения Кертанагары и отдельные данные источников свидетельствуют о том, что это была самоуверенная и склонная к переоценке личного духовного влияния персона. Несмотря на традиции пиететного отношения к официальной жизни монарха-деспота, образ действий Кертанагары, как и сами планы, не могли не вызывать неприятия со стороны сановников двора, чиновной верхушки, занявшей свое место при покойном Вишнувардхане. Поэтому не случайно, что в самом начале своего правления Кертанагара предпринял крупные перемещения в составе высшего аппарата управления. Первый министр, опытный политик Раганатха был заменен двумя выдвиженцами Кертанагары из числа «новых людей» (Панджи Анграгани и Махиша Аненгах); влиятельный сановник Вирараджа, обладавший большими прерогативами в столичных делах, был «понижен в должности» и переведен на место адипати (провинциального главы) на Восточную Мадуру; был также сменен туменггунс (высшая военная должность); ушел со своего поста и глава шиваитской церкви. В этой перетасовке не обошлось без дворцовых интриг, и все это, конечно, способствовало возникновению скрытой или явной оппозиции. Примечательно, что еще около 1270 г., до начала реализации своей объединительной программы, Кертанагара вынужден был применить силу для подавления мятежа, организованного неким «преступным Бхаей». Есть предположение, что эта запись в «Параратоне» имела в виду выступление против Кертанагары лиц, относящихся к бхаянгкара – дворцовой страже, телохранителям государя. Из других деяний Кертанагары, направленных на стабилизацию внутреннего положения, надо назвать установление родственных отношений с возможными соперниками. Кертанагара выдал одну свою дочь за сына наместника Кедири принца Джаякатванга, Ардараджу, другие дочери Кертанагары (их было две или четыре) были предназначены им в жены внуку Нарасингхамурти, правнуку Раджасы принцу Виджае. Объединив таким образом две династических линии (потомков Раджасы и потомков Тунгул Аметунга), Кертанагара получил в лице Виджаи верного союзника.

Хотя сведения источников о личности махараджи Кертанагары и способах осуществления его планов воспринимаются как весьма разноречивые, все же нет оснований отрицать, что при нем был взят куре ва сколачивание под эгидой Сингасари межостровного военно-политического объединения, которое явилось если не начальной формой, то своеобразной прелюдией создания крупнейшей в истории Нусантары державы имперского типа. Остается неясным, с какого времени яванское государство для исполнения этих целей стало использовать прямую военную экспансию и засылать морские экспедиции. Одни историки относят это к середине 70-х гг. XIII в., другие к последним годам жизни Кертанагары (1290—г-1292 гг.). При этом необходимо учитывать, что это была лишь одна, возможно, не главная, сторона объединительной программы. Другая предусматривала совокупность традиционных невоенных, религиозно-политических способов утверждения власти и территориальных амбиций вне Явы. Но с ней были связаны различные аспекты политического поведения Кертанагары с самого начала его правления.

Прошло не менее пяти-шести лет со дня восшествия на престол бингасарского махараджи, прежде чем были предприняты декларативные акции, свидетельствующие о начале объединительной политики за пределами Сингасари. За это время укрепились позиции буддийской религии в системе государственной идеологии за счет приверженности самого Кертанагары к мистической философии и обрядности калачакры, учения тантрийского буддизма, которое культивировалось яванским и малайским двором. На Суматре у правителей Мелаю калачакра была известна еще в XI—XII вв., и теперь она послужила обоснованию яванской экспансии. В системе своих тайных мистических обрядов калачакра использовалась Кертанагарой как средство обретения «космических сил», но в аспекте, обращенном к подданным государства и его соседям, это была составная часть нового унифицированного варианта культа обожествленного монарха, власть и личность которого теперь преподносились как олицетворение синкретического божества, объединившего черты Шивы и Будды. Силой шакти (всепроникающей магической силой) этого божества и намеревался править Кертанагара, и с этим были связаны две идеологических акции.

С началом своего правления Кертанагара приказал воздвигнуть на Восточной Яве, в местности, где некогда аскетом Бхарадой была проведена пограничная линия, разделившая Джанггалу и Кедири, статую Будды—Аксобхьи, символизировавшую господство централизаторской идеи, идущей от монарха-деспота, над сепаратистским началом. Это не могло не усилить враждебных отношений со стороны кедирийской верхушки. Происходила постепенная монополизация высшей власти в стране родом тумапельских правителей. В центральных провинциях хозяевами становились прабху – родственники государя, сам же монарх считался «божественным прабху» и как таковой носил особый титул – «бхатара», оставляя за собой и титул верховного правителя – махараджи. По данным эпиграфики с 60-х гг. XIII в. Джанггалой и Панджалу (Кедири) управляли так называемые «подчиненные прабху» (самантапрабху). Джаякатванг, став свойственником Кертанагары и войдя в среду прабху, очевидно, правил именно в этом статусе «подчиненного прабху». Но его, потомка древнего кедирийского рода, вряд ли это устраивало.

В 1275 г. в Сингасари было объявлено об обретении Кертанагарой сущности Шивы-Будды. Это произошло при активном участии новых министров. Как носитель титула бхатары Кертанагара объявил себя инкарнацией синкретического божества, сочетавшего качества дхьянибудды (будды созерцания) и свирепого аспекта Шивы – Бхайравы. Конечно, эта акция вряд ли была возможной без религиозной политики отца Кертанагары, Вишнувардханы, и в этом смысле явилась ее логическим завершением. Апофеоз Кертанагары должен был означать, что подчинение сингасарскому суверенитету есть благо, так как все стороны света подвержены воздействию благодатной шакти этого монарха. Однако не лишено оснований предположение, что побудительным мотивом, ускорившим не только эту конкретную акцию, но и в известной мере проведение объединительной программы в целом, была нараставшая угроза монголо-китайского вторжения.