Текст книги "Личности в истории"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 48 страниц)

Уолт Дисней. Король мультфильма
Евгения Марковская

Мои фильмы предназначаются для людей, которые еще не разучились смеяться и плакать!

У. Э. Дисней

Есть в нашей жизни явления, которые входят в нее раз и навсегда, и мы даже не отдаем себе отчета, откуда они появились и кто их создал. Мы привыкли ко всевозможным мелочам, начиная с «открывалки» для бутылок и заканчивая молнией на брюках.

Для нас естественны космические ракеты и сверхзвуковые лайнеры, скоростные автомобили и поезда, Интернет, пересадка сердца и т. д. и т. п. Так же естественно в жизнь человека второй половины XX века вошла мультипликация. Вряд ли кто-нибудь из детишек спрашивал у своих родителей, кто папа Крокодила Гены и Винни-Пуха, Карлсона и Ежика в тумане или Белоснежки, утенка Дональда и мышонка Микки. Хотя имя родителя некоторых мультгероев известно многим, и детям, и взрослым. Уолтер Элиас Дисней. Загадка, легенда, миф.

Уолт Дисней

XX век многие называют веком кино. Родившись почти на переломе веков, кинематограф открыл невиданные просторы для творческой деятельности. Наряду с документальным и игровым кино родилось «рисованное кино», или мультипликация, которая продолжила историю оптических игрушек, живых картинок, существовавших в XVIII и XIX веках. Одним из первых мультфильмов считается «Смешные лица» Дж. Стюарта Блэктона, вышедший на экраны в 1906 году. Он представлял собой серию забавных физиономий, гримас и рожиц. А вскоре после этого началось неофициальное соревнование за симпатии и любовь зрителей между персонажами различных художников-мультипликаторов. Динозавр Герти Уинзора Маккея, клоун Коко Макса Флейшера, Кот Феликс Пэта Салливека… Прикладывая титанические усилия и постоянно совершенствуя технику съемки, авторы наделяли своих героев чудесными способностями и отправляли в интереснейшие приключения. Но их творчество вряд ли покажется нам легким и безмятежным, ведь даже для десятиминутного приключения им нужно было создать 14400 рисунков.

В 1919 году американские солдаты возвращались с фронтов Первой мировой войны домой. Среди них был Уолт Дисней, потомок ирландских переселенцев. Самый младший в семье, Уолт с детства привык работать. Разносчик газет, подручный на производстве желе, ночной сторож – вот далеко не полный перечень его профессий. Но его влекло рисование. В восемь лет Дисней заработал свою первую монетку, нарисовав любимого жеребца деревенского врача. Потом он усердно занимался в Художественном институте Канзас-Сити и в чикагской Академии изящных искусств, мечтая стать профессиональным художником. Но проучился там всего лишь год, успев, правда, заодно пройти курсы газетных карикатуристов. После войны Дисней предпринял несколько попыток устроиться художником в газету. После долгих мытарств его взяли на работу и… уволили через полтора месяца без особых разъяснений. Не унывая, Дисней и его друг Юб Айверкс создали фирму «Дисней-Айверкс, коммерческие художники», которая занималась рекламой для торговых заведений. Но в 1920 году на глаза Уолту попалось объявление о приглашении рисовальщика в Компанию Кинорекламы. В этот момент, почти не раздумывая, он определил свое будущее. Именно в Компании Кинорекламы Канзас-Сити Уолт смог приступить к созданию первого собственного фильма.

Старенький съемочный аппарат, установленный в гараже, самодельная мультипликационная установка, разработка и подготовка рисунков – этим жил Дисней, создавая свою «Смехограмму» – рекламный мультфильм, сочетающий в себе юмор, эксцентрику и конкретные деловые советы и предложения.

Через некоторое время гараж стал тесен – «Смехограмма» получила одобрение зрителя, а Уолт организовал фирму «Смехограмм Корпорейшн» с капиталом в 15000 долларов.

В 20 лет Уолт Дисней стал президентом маленькой компании, в которой он был одновременно продюсером, производителем и финансистом. Но дела свежеиспеченной фирмы шли далеко не блестяще, и – как, впрочем, и многие будущие миллионеры – Дисней разорился.

В этот момент на экранах господствовал клоун Коко Макса Флейшера. Флейшер ввел своего Коко в реальный мир. Зритель видел, как на экране только что нарисованный художником человечек оживал, спрыгивал с листа бумаги, бегал по комнате, перескакивал с одной вещи на другую, безобразничал и насмехался над автором. В финале за такое поведение Коко отправляли обратно в чернильницу, из которой он появлялся в начале.

Не отчаявшись после очередной неудачи, Дисней решил, в противоположность Флейшеру, ввести не рисованный персонаж в живую обстановку, а, наоборот, живого героя – в мультипликационный мир. Так родилась «Алиса в рисованной стране».

Однако первое появление Алисы на экране почему-то не вызвало бурного восторга зрителей. Обанкротившись окончательно и захватив с собой только оригинал созданного им фильма, в 1923 году Дисней приезжает в Мекку мировой кинематографии – Голливуд. Работая оператором хроники крупных киноконцернов, по ночам он продолжает искать и придумывать шуточные картинки, развивая замысел «Смехограммы». Совершенно неожиданно Уолт получает предложение продать за 1500 долларов свою злосчастную «Алису в рисованной стране» и изготовить еще дюжину фильмов с приключениями героини, так как отдельный фильм никто не хотел покупать. И Дисней вновь берется за дело, поначалу казавшееся утопией. Он приглашает своего брата Роя и давнего друга Юба Айверкса, а также двух молодых художников, от которых требует точнейшего соблюдения особенностей изготовленного им рисунка. Он подыскал девочку подходящей внешности на роль Алисы, кучу уличных ребятишек и… большого уличного пса – для остальных ролей, и работа закипела.

Три года Дисней регулярно представлял свою Алису на экранах, до тех пор пока она окончательно не надоела зрителю. Было принято решение положить конец приключениям Алисы, но для этого требовался новый герой, способный привлечь внимание зрителя. Дисней, с детства любивший животных, чувствовал, что новый персонаж непременно должен быть индивидуальностью, со своим характером и эксцентричным обликом. Он остановил свой выбор на кролике с длиннющими ушами и ногами и с хвостиком наподобие гладкой шишечки. В рождении героя принимал участие нью-йоркский коммерсант, обязавшийся вкладывать деньги в будущее новорожденной «мультяшки».

Кролик, названный Освальдом, с первого же появления на экране, завоевал бурные симпатии детей и взрослых и стал одновременно победой и разочарованием Уолта Диснея. Воспользовавшись несовершенством договора о совместной деятельности, коммерсант из Нью-Йорка попросту «украл» Кролика Освальда. Эта потеря стала тяжелым ударом для Диснея, но опыт с Кроликом убедил его, что он находится на правильном пути.

Вспоминая свое одинокое творчество в гараже Канзас-Сити, Уолт припомнил и мышей, которые в те времена были его единственными соседями. Они грызли ящики, служившие подставкой для мультипликационной установки. Уолт подкармливал их, а с одним мышонком даже подружился. Так постепенно вырисовывался облик Микки Мауса. Не красавец, но симпатяга, этакий мышиный клоун – уши лопухами, нос шишечкой, щуплое туловище и тонкие ножки в больших башмаках.

Победа Диснея заключалась не только в создании нового образа. Долгие и трудные годы работы привели его к новому осмыслению мультфильма вообще. Он исходил из тщательных и тонких наблюдений за реальностью, пытаясь исключительно натурально рассказать о жизни забавных и странных героев своих мультфильмов. Все мельчайшие детали места действия и внешности персонажа, а также жесты, мимика и движения продумывались и разрабатывались тщательнейшим образом. Это был шаг к настоящему искусству.

Рождение Микки Мауса совпало с революцией в кинематографическом мире. «Великий немой» заговорил! Кино стало звуковым. Дисней сразу же оценил все преимущества звукового кино и четвертый фильм о Микки Маусе решил озвучить. «Пароходик Вилли» принес в мультипликацию совершенно новый смысл. Все, к чему притрагивался Микки Маус в мультфильме, издавало особые звуки. На пароходике звучали все предметы, Микки умудрялся играть даже на толстой свинье, напоминающей не то аккордеон, не то банджо. Музыка включилась в действие, без нее фильм терял значительную долю смысла. Она стала сильнейшим выразительным средством, тесно и неразрывно связанным с изображением. Сейчас «Пароходик Вилли» считается классикой мировой мультипликации, но тогда, несмотря на благожелательную реакцию зрителей, дело продвигалось с трудом.

Мышонок Микки шаг за шагом завоевывает сердца зрителей, а Дисней принимается за совершенно новую серию мультфильмов под названием «Бесхитростные симфонии». В то время как Микки становится вровень с прославленными звездами голливудского небосклона, Дисней выпускает первый фильм задуманной серии под названием «Пляска скелетов» (1929). Это был первый музыкальный фильм, воплощающий в зрительных образах симфоническую поэму – «Пляску смерти» К. Сен-Санса. Описать этот фильм невозможно, как невозможно описать творческий полет, движение мысли художника, неразрывно связанное с музыкой. Это был триумф музыки и художественных образов!

Но музыкальные фильмы понравились не всем. После первых просмотров один из прокатчиков срочно телеграфировал Диснею: «Скелеты не пошли тчк давайте больше мышей». Дисней с трудом пробивался сквозь стереотипы мышления прокатчиков, владельцев кинотеатров и зрителей. Но мечты звали гениального мультипликатора вперед и вперед. После освоения звукового кино он приступил к цвету. Невзирая на призывы делать «больше мышей», он создает очередную картину «Цветы и деревья» – цветной фильм, один из первых в истории кино фильмов, снятый на пленке «Техниколор», завоевавший первый «Оскар» и национальную премию за рисованный фильм. Следующие фильмы Диснея открыли зрителям очередные таланты и способности Микки Мауса, а также познакомили их с совершенно новыми персонажами: утенком Дональдом, псом Гуфи и тремя поросятами. Каждый из них стал «звездой», и через некоторое время от Диснея уже стали требовать «больше поросят».

Следующие годы стали расцветом творчества Уолта Диснея и его компании. Блестящая изобретательность, остроумные комические трюки, выразительные рисунки и, самое главное, – герои, каждый из которых имел особый характер, повадки и нрав. Это стало залогом головокружительного успеха Диснея во всем мире. А неугомонный Уолт «заболел» новой идеей – создать полнометражный мультфильм. После долгих раздумий он остановился на известной сказке «Белоснежка и семь гномов». Эта сказка давала широкий простор для творчества, ее герои у всех вызывали симпатию… но Дисней и не подозревал, какие серьезные вопросы ему придется разрешать, пытаясь убедить финансовых воротил вложить деньги в этот проект.

Никак не получалось собрать все силы и средства и сосредоточить их на одной «Белоснежке». Чтобы обеспечить жизненный процесс своей компании, Дисней вынужден был одновременно ставить небольшие фильмы. Перед просмотром материалов к «Белоснежке», куда были приглашены представители банка, у которого братья Диснеи надеялись взять кредит, Уолт пережил тяжелые минуты. После просмотра вице-президент банка, прощаясь, благодушно заметил Диснею: «Эта штучка принесет вам полную шапку денег!» Финансист оказался провидцем.

В «Белоснежке» Дисней хотел добиться наибольшего ощущения жизненности, выразительности и натуральности. Отыгрался он, конечно же, на гномах, подобрав каждому ярко выраженный характер и подходящее имя. Среди них были доктор Док серьезный и уверенный в себе, Дони, вялый и слабохарактерый, робкий и застенчивый Бэшфул, брюзга Гремпи и счастливчик Хеппи, Слипи, который везде засыпал, и громоподобно чихающий Скизи. В общем, получилась веселая семейка. Но больше всего хлопот доставила, конечно же, Белоснежка. Дисней мог бы без труда нарисовать миловидное личико с приятным выражением, но требовалось совсем другое. Он долго и старательно искал живую исполнительницу, способную стать прообразом его героини. После многочисленных просмотров он остановил свой выбор на Марджори Белчер, грациозной девушке, которая впоследствии стала известной танцовщицей. Но на этом мучения не кончились: еще дольше, прослушивая по нескольку десятков голосов в день, Дисней искал подходящий для Белоснежки. Удивительно, что выбрав наконец долгожданный голос, принадлежавший Адриенне Казилотти, Дисней увидел, что внешность ее совсем не подходит к образу Белоснежки. А сама Белоснежка получилась необычайно живой, очень естественной. Она была безукоризненна. Впрочем, несмотря на это, гномы затмили и ее, и всех главных героев фильма. Сам же фильм принес столько новшеств и находок, что одному этому можно было бы посвятить целую статью. Цветовая гамма, эффектнейшие трюки, тончайшая прорисовка всех деталей, наконец, музыкальность сделали этот мультфильм шедевром мирового кино.

Практически каждого героя Дисней постарался связать с определенной мелодией, создав тем самым еще и музыкальную характеристику персонажей. Два года жизни, два года кропотливого труда и два милллиона долларов, вложенных в создание «Белоснежки», вернулись Уолту Диснею всемирной славой и признанием. Ко всему прочему «Белоснежка» принесла ему прибыль в 8 000 000 долларов, многочисленные премии и награды всевозможных фестивалей и конкурсов.

«Белоснежка» навсегда осталась визитной карточкой Диснея, хотя после нее были и другие шедевр – «Пиноккио» (1940), «Бемби» (1942), «Фантазия» (1942). Разрабатывалась новая проекционная аппаратура, системы передачи звука в зал. Родилась идея снимать документальные фильмы о природе – «подлинно жизненные приключения». Было многое, в том числе и создание своего сказочного мира, страны, в которой будут жить герои Диснея и его зрители – Диснейленда.

Жизнь Уолта Диснея вместила в себя так много побед и поражений, забавных историй, открытий, чудес, что об этом стоило бы писать не статьи, а многотомные книги. Он подарил нашему индустриальному и воинственному веку волшебную страну мультфильмов. Как бы высокопарно это ни звучало, он сделал нашу жизнь добрее, искреннее, чище…

В чем же загадка его успеха, в чем секрет? Гений, талант? Кропотливый труд? Удача? Наверное, все это вместе, а возможно, и что-то еще.

С уверенностью можно лишь утверждать, что история Уолта Диснея – это история человека, сумевшего изменить наш мир. И как бы хотелось обрадовать давно ушедшего из жизни Диснея тем, что наша реальная жизнь все больше становится похожей на его Диснейленд, что все чаще и громче звучит детский смех, все ярче улыбки взрослых, а все люди в мире, как семь гномов – такие же разные и такие же добрые.

Пьер Брис: «Мы должны верить в человечность»
Светлана Просенкова

Он взял меня за руку и своим изучающим проникновенным взглядом посмотрел прямо в мои глаза. Простая фраза на немецком языке, заготовленная для момента этой встречи, чудесным образом абсолютно и бесповоротно выветрилась из головы, и я робко пролепетала что-то вроде «добрый день», «я из России». «О, Россия! – словно в тумане услышала я в ответ. – Это прекрасная страна». И мои губы как-то сами собой озвучили слова благодарности легендарному актеру, воплощавшему образ героя моего детства и юности, который сейчас, тридцать лет спустя, улыбался мне не с экрана, а наяву…

Маленький индеец Пьеро был сорванцом. Почти ежедневно он совершал свои героические подвиги на заброшенном пустыре Шамп д’Арри (Champ d'Arree), которое цветущая фантазия ребенка превращала в зависимости от надобности то в предместье Чикаго, то в поле сражения под Верденом. Но, главное, оно являло собой долину Скалистых гор Колорадо, которую он преодолевал на своем горячем мустанге – маминой метле – и охотился на воображаемых бизонов, пуская меткие стрелы из лука, сделанного из спиц папиного зонтика. А потом вынужден был представать на домашнем «совете старейшин» и объясняться за свои проказы, разбитые колени, разорванные шорты или недостающий шнурок на ботинках.

Пьер Брис в роли Виннету

Пьеро зачитывался Джеймсом Фенимором Купером и Джеком Лондоном, по вечерам в постели проглатывая «Последнего из Могикан», тогда как немецкие мальчики его возраста болели приключениями Виннету и Олд Шет-терхэнда Карла Мая. Дважды в месяц по четвергам он пропадал в кинотеатре, с восхищением открывая американские вестерны в цвете, и собирал красивые фантики от жвачек, на которых были изображены картинки из жизни Дикого Запада. Это было его первое знакомство с мужественными индейскими воинами в их роскошных костюмах и храбрыми ковбоями.

Пьер Брис (Pierre Louis Baron Le Bris) родился в бретонском городе Брест 6 февраля 1929 года. Его отец 15 лет своей жизни провел на море, служил вначале матросом, потом офицером. Он прошел через ад Первой мировой войны, добровольцем участвовал в операциях в Индокитае, Сенегале и других странах, а потом, уйдя в отставку, устроился во французскую железнодорожную компанию, чтобы больше времени проводить со своей семьей. Он часто брал с собой на прогулки в порт сына, чтобы показать ему линкоры. Красота их формы, мощь, обмундирование матросов, чистота, дисциплина, околдовывали мальчика. Он мог смотреть на них часами, они оказывали такое влияние, что Пьеро поклялся, что однажды тоже будет носить золотую ленту на рукавах и путешествовать в дальние страны. Вопрос о том, какой путь избрать, был решен уже тогда – он тоже хотел стать морским офицером, как папа.

Для начала нужно было достойно окончить школу и гимназию. И он учился, самоутверждался, подвергался нападкам со стороны «плохих» учеников, потому что был лучшим в классе, и защищал себя и более слабых в возникающих порой потасовках. Но 14 июня 1941 года случилось непоправимое – фашистские войска взяли Париж, маршировали на Елисейских полях и двигались по направлению к Бретани. Весь Брест был одурманен. Двенадцатилетний мальчишка стал свидетелем того, как войска непрерывно следовали в Нарвик. Франции теперь был нужен миф, в который она могла бы верить. Этот миф нашел свое воплощение в образе генерала де Голля, чью роль в возникновении движения Сопротивления сегодня знает каждый французский ребенок.

Старшие друзья предложили Пьеру вступить в «народное ополчение» и стать курьером-связным в движении Сопротивления. Впоследствии он неоднократно выстукивал условный код – Пятую симфонию Бетховена – в бесчисленные чужие двери, незнакомые руки протягивались ему навстречу, чтобы принять зашифрованные сообщения. Вместе с другими мальчишками из его квартала Пьер забрасывал окна полиции камнями, рисовал мелом лотарингские кресты на всех возможных поверхностях и твердой рукой выводил «Смерть предателям!» на фашистских машинах. Его любимой «игрой» было целиться из укрытия в немецких солдат, стоявших на посту около военных зданий, мелкими осколками от снарядов. В силу своей юношеской наивности он не осознавал той опасности, в которой находился, но, к счастью, ни разу не попал в руки ни одному немецкому патрулю.

После войны Пьер ле Бри был зачислен в «школу юнги» Военно-морской академии на юге Бретани в департаменте Финистера, где его ждали новые суровые испытания, которые разрушили все его ранние детские иллюзии. С привычным коконом было покончено. Обучение было очень жестким. Все должны были подчиняться офицерам, которые унижали, оскорбляли и иногда даже били новобранцев, если те неправильно выполняли приказы и упражнения. Перечень штрафов и санкций был длинным, но Пьер никому не доставил удовольствие видеть его страдающим.

К тому же в 1945 году все еще были нормированы продукты, и курсанты, выносившие чрезмерную физическую нагрузку, постоянно были голодны.

Однажды он обнаружил в грузовике ящики с консервами, и ему показалось, что в них была белая фасоль, и не смог устоять перед искушением. Он быстро убедился, что поблизости никого нет, и тайно взял одну коробку. Досадная ошибка, последствий которой он тогда не мог и представить. Наказание последовало незамедлительно: две томительные недели ле Бри провел на жестких деревянных нарах в одиночной камере. С ним никому не разрешалось говорить, и обращение было, как с преступником. Это уже была не безобидная шалость с украденными когда-то из ризницы бриошами для причастия и опустошенным до дна «Месскантом» пастора церкви, где маленький Пьеро служил псаломщиком. Но главное – и мнимая фасоль, и аппетитные булочки, и вино имели для него вкус запретного плода.

По истечении сурового года в Академии юноши превратились в мужчин, с оптимизмом смотрящих в будущее. Чтобы продолжить службу, курсанты отправились в Алжир. В жизни Пьера ле Бри начиналось большое приключение: единая смесь физических усилий, силы воли, дисциплины, солидарности, дружбы, риска, покорности, мужества, страдания и страха, которые сопровождали его на протяжении последующих лет: «Во время обучения мы не знали ни покоя, ни сна. День и ночь мы были «начеку». Мы учились обходиться с оружием и минами, упражнялись в рукопашном бою, боксе, дзю-до, погружении, парашютизме, форсированных маршах… Начиная со 100-метрового пробега с двадцатью килограммами снаряжения за спиной и винтовкой наперевес, мы преодолевали 10, 20, 30 километров в рекордное время». За непослушание их заставляли в дождь с двадцатью килограммовыми мешками на спинах ползти по грязи, а в продолжение будущие морские офицеры должны были, подняв винтовки высоко над головой, как утки, передвигаться на четвереньках, переваливаясь с боку на бок.

Все завершилось длинным туннелем из колючей проволоки под настоящим прицелом пулеметчика. Усилия Пьера были вознаграждены: он оказался среди десяти лучших. Из семидесяти мужчин его группы только двадцать пять, наконец, гордо надели зеленые береты с эмблемой Первого, элитного подразделения Флота. Вскоре после этого он гордо поднялся с морским мешком за плечами по трапу лучшего в мире линкора «Ришелье» и несколько месяцев провел на борту легендарного корабля. А потом принял вполне осознанное решение завербоваться добровольцем, чтобы поехать в Индокитай: «Мы – одинокие солдаты, избравшие судьбу сражаться за идею. Мы знали, против чего и против кого мы должны были сражаться. Против мира, который стремился подавить свободный дух. В этом мы проявляли рвение наших предшественников и бойцов движения Сопротивления. В нас было так много сил и решимости и в моменты марш-броска по рисовому полю или подъема на гору, и во время десанта на побережье или в бухте, и когда мы нашими мачете пробивали коридоры в джунглях. Я видел так много марш-бросков до изнеможения, так много тех, кто мужественно шел в атаки и принимал смерть».

Пьер Брис вспоминает, как за день до Рождества 1948 года его группа осталась без боеприпасов и попала в окружение к бойцам Вьетминя. Можно было только молиться, что кто-нибудь ответит на их позывные. И вот на небе вынырнул транспортный самолет, выбросивший с парашютом спасительный блестящий контейнер. Когда ящик открыли, разочарование было ошеломляющим: в нем вместо ожидаемой помощи была куча бутылок шампанского и письма из Франции. Бытовало убеждение, что главнокомандование посылает шампанское только тем, кого оно считает проигравшими. В тот трагический момент у каждого в стволе оставался только один патрон – для себя. Но чудо все же произошло: подоспевший Французский иностранный легион спас уже списанных родиной солдат от неминуемой смерти.

Несколько раз Пьер ле Бри был на волосок от смерти. Мучимый жаждой, он чудом не выпил отравленной колодезной воды, выжил, когда под его ногами детонировала мина, избежал плена, захваченный разведчиками Вьетминя, изнуренный длительным боем, заснул в траншее на неразорвавшемся снаряде, секунды спасли его от обстрела, в котором погиб его командир.

Так прошло два года. Пьер Брис возвратился из Индокитая с тремя медалями за храбрость и опытом, определившим его последующую жизнь. «Закончились бесконечные марш-броски через лесную чащу, тревоги, атаки днями и ночами, засады в трясине и камышах. Закончился страх погибнуть в плену под пытками. Закончились голод, жажда, усталость, москиты, змеи, красные муравьи, пиявки, лихорадка, хинин… Мы производили впечатление пришедших из другого мира, нежели юные, бледные парни, которые нас заменили. Мы стали выносливыми и худыми, с пожелтевшими лицами, потому что постоянно глотали хинин. Наш взгляд был печален и рассеян, как и наша походка. Нас поражал мир, мы почти забыли, что он существует. Мы были удивлены, что наши бедра и талия больше не ощущают тяжелой портупеи, и наши руки больше не чувствуют автоматов, которые никогда не покидали нас».

Пьер ле Бри размышлял о возможностях, которые теперь ему предоставляются. Военно-морской флот предложил ему поехать в Америку и там продолжить обучение в морской авиации. Предложение было заманчивым, и он уже хотел подписать контракт, когда в сознании неожиданно возник вопрос: а должен ли он продолжать военную карьеру? А если мирная жизнь счастливее? Ответа на этот вопрос не было. Он прожил всего десять лет, пока не началась война, и она для него как раз только что закончилась. В поисках забвения от ужасов службы в Индокитае, Пьер ле Бри мог и должен был начать освобождаться от прошлого, и посвящать себя настоящему и будущему. Он чувствовал себя меченным войной, но не хотел отказываться от аромата приключений. Он все же решил покорять Париж. Родители отговаривали его, но тщетно: их предложение работать служащим в железнодорожной компании отца не содержало в себе вызова. А столица околдовывала своими безграничными возможностями. Правда, за них еще тоже нужно было сражаться.

Первый опыт работы менеджером по продаже пишущих машинок в компании Remington закончился отказом от места уже через три месяца испытательного срока. Работа, которую Пьер там должен был получить и использовать в качестве трамплина для лучшей должности, не оставляла никаких иллюзий, и он вскоре возненавидел ее. Через некоторое время он стал продавцом оконных уплотнителей, потом торговцем сушеными фруктами, а затем личным шофером одной заносчивой актрисы. Но во всем этом он не был особо удачлив. Просто судьба закаляла его для совсем иной миссии. Оставшись практически без средств существования, Пьер постепенно падал духом. И тут ему на глаза попалось рекламное объявление в газете. Лига «Красная Земля в Индокитае» искала молодых людей, которые хотели бы работать помощниками на плантации гевеи. Работа хорошо оплачивалась, и вдобавок предоставлялись бунгало и джип. Погруженный в свои идеалистические мечты, Пьер зашел в кафе на бульваре Сен-Жермен, где случайно встретил свою старую знакомую. Она сидела за столиком вместе с автором и продюсером одной пьесы, для которой они искали молодые таланты. Именно в этот момент изменилась судьба будущего актера, навсегда определившая его дальнейшую жизнь. С того дня, когда он принял решение отказаться от работы в Индокитае, начали происходить иные события.

Для того чтобы стать настоящим актером, помимо врожденного таланта, нужно было брать уроки мастерства, а на них были необходимы деньги. Пьера представили Григорию Хмаре, старому русскому актеру, игравшему в знаменитом театре им. Станиславского. В своей маленькой парижской квартире он давал немногим избранным ученикам уроки актерского мастерства и учил их правильной речи. В течение последующего времени Пьер успел поработать танцовщиком кабаре, в акробатическом танцевальном трио Trio Gassner, моделью известного журнала Voque. Начав карьеру в качестве «мальчика с обложки», продолжавшуюся несколько лет, он стал одной из самых высокооплачиваемых моделей во Франции. В этой новой среде он работал с Бриджит Бардо и Милен Демонжо и с лучшими парижскими модельерами, такими как Жак Фач, Пьер Бальмен, Шанель и Диор. Intexa, известная текстильная марка, предложила ему демонстрировать ее продукцию в турне по всей Франции. Начиналась «сладкая жизнь».

Полезные связи и обучение у Григория Хмары сыграли огромную роль. В 1950 году он сыграл в театре де Пош «Супружескую верность» (Die eheliche Treue) по пьесе Чехова «Супруга», выступал на Елисейских полях в комедии «Живой труп» (Der lebende Leichnam) Толстого. За ней следовали «Лукреция Борджиа» Виктора Гюго (Lucrecia Borgia) и «Вечный муж» (Der ewige Gatte) Достоевского. Он участвовал в написании сценария и постановке пьесы «Парижане» (Les Parisiens), действие которой происходит ночью в русском кабаре в Париже. В ней играли русские актеры-эмигранты.

Вскоре последовали предложения играть в кино. Успешный кинорежиссер Морис Клоше, начинавший снимать свой фильм «Миссионер», увидел талантливого юношу в фильме «Жесткие кулаки – горячая кровь» (Qa va barder, 1954) с Эдди Константине, где тот лишь открывал Эдди дверь и произносил три слова. Окрыленный очередным шансом, Пьер стремился поделиться радостью со своей новой наставницей и другом Ирэной Строцци, принцессой Александровской, внебрачной внучкой царя Александра III, а благодаря ее браку с Тито Строцци из знаменитой флорентийской династии, бывшей противником Медичи, маркизой Строцци. После революции 1917 года она со своей семьей жила в изгнании в Югославии, брала уроки балетного мастерства и служила примой-балериной при Загребской опере. После убийства царя Александра I Ирэна со своей семьей эмигрировала из Югославии в Париж. «На ее примере я вполне мог изучать новый мир, – пишет Пьер Брис в автобиографии. – Мир русской эмиграции, глубину славянской души, русское кабаре, звучание балалайки и водку. Ирэна преподносила мне манеры и образ жизни. Я обязан ей всем».

Была уже ночь, когда Пьер Брис на машине покинул Париж. И тут случилось происшествие. На скользкой дороге его автомобиль резко покатился под гору и затем – удар. Спасатели обнаружили его только утром и, как потом оказалось, отвезли в близлежащий приют для неимущих стариков и бездомных, которые сгрудились вокруг его кровати, засыпали вопросами и предлагали вино, а врач категорически настаивал на ампутации ноги. И только благодаря Ирэне Строцци его перевезли частную клинику, где успешно была сделана операция. По дороге произошел еще один инцидент: машину скорой помощи занесло, и она опрокинулась со склона вниз. Невероятно, что они вообще остались в живых. Эта авария имела тяжелые последствия: девять нескончаемых месяцев реабилитации и потеря главной роли в вожделенном фильме. К тому же Пьер Брис за столь долгое время не заработал ни гроша. Когда он снова мог ходить, для него наступило благополучное время. Его пригласили на роль в фильме «Призрачное счастье» (Der Spiegel mit den zwei Gesichtern, 1958), он сыграл в картине «Обманщики» с Жаном-Полем Бельмондо (Les Tricheurs, 1958) и в «Господин Судзуки» (Monsieur Suzuki, 1959) с Иваном Десни.