Текст книги "Личности в истории"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 48 страниц)

Душа самого Лоренцо – это, скорее, душа поэта и философа. Как писал о Лоренцо известный русский исследователь В. Муратов, «Флоренция Лоренцо Великолепного казалась явлением древнего божества в человеке, посетившим итальянскую землю. Простое обращение к ней возвышало дух».

* * *

Он покинул этот мир на своей вилле в окружении верных друзей. За дверями комнаты обливался горькими слезами потерявший друга и учителя Микеланджело.

Современник Лоренцо Великолепного Альберти в своем трактате об архитектуре пишет: «Хорошо будет пойти по стопам Платона, который на вопрос, где найти то преславное государство, которое он себе вообразил, ответил: мы его не ищем, но стараемся установить, какое приходится назвать лучшим из всех. Ты же считай наиболее предпочтительным то, которое меньше всего будет отличаться от этого образца».

Лоренцо Медичи делал все возможное, чтобы приблизиться к образцу. И его время назовут «золотым веком» эпохи Возрождения. Правитель Флоренции всегда оставался как бы в тени великих титанов Возрождения. Но он всегда стоял рядом с ними.

Рудольф II и рудольфинцы
Елена Белега

Когда католики в Риме сожгли Джордано Бруно, а кальвинисты в Женеве Сервета, когда Галилей готовился предстать перед вторым судом инквизиции, – чешский король и император Священной Римской империи Рудольф II собирал в Праге самых талантливых ученых того времени…

Просто христианин

Рудольф II, как и его отец Максимилиан II, считал себя «просто христианином». Что скрывалось за этой простотой? – Поддержка в империи благополучия и мира. Но как? – Усилием встать над столкновениями людей и убеждений, внести в жизнь истинную гармонию вместо кровавых междоусобиц. Глубокое убеждение императора, утопия или благородная мечта? Трудно судить, но в преддверии Тридцатилетней войны Рудольф II создает Орден мира, собственноручно изготавливает цепь орденского знака и сам знак.

«Просто христианин» был религиозно терпим. При дворе Рудольфа II принимали как католиков, так и протестантов. Аудиенции императора добивались члены и Ордена Иисуса, и еврейской общины Праги, пережившей при Рудольфе II свой золотой век.

Рудольф II

В 1600 году, в год казни Джордано Бруно, Рудольф пригласил ко двору лучшего астронома того времени – католика и аристократа Тихо Браге. А в помощники ему взял молодого немецкого математика, воспитанника протестантской семинарии в Тюбингере Иоганна Кеплера, которого только что изгнали из Граца, «перешедшего в руки» католиков. Сам Джордано Бруно перед своим роковым возвращением на родину прожил в Праге полгода и издал сочинения, которые не могли появиться во враждебной обстановке: работу, посвященную системе Раймонда Луллия, и скандально известные «Сто шестьдесят тезисов против современных математиков и философов».

«Просто христианин» собрал под сенью скипетра прекрасный мир искусства и свободной науки.

Пражский кружок

Такое впечатление, что рудольфинский круг существовал вне времени и пространства. Но время Рудольфа II, скорее, временная граница – это уходящее итальянское Возрождение, закат «старой» Европы и рождение «новой». А как известно, самое яркое и интересное происходит именно на границе. Прага Рудольфа II – остров равновесия в море хаоса. И к этому острову уже несколько столетий приковано внимание ученых и искусствоведов, ценителей искусства и любителей таинственных историй. Ведь при дворе Рудольфа искали ключи к познанию Универсума, естественного единства Природы и Человека.

В кругу рудольфинцев движущей силой была наука, которая вырабатывала новую концепцию мироздания. Основываясь на точных измерениях Тихо Браге и его каталоге 777 звезд, Иоганн Кеплер вывел законы небесной механики. Но этого бы не произошло, если бы Кеплер не искал гармонию Вселенной, не пытался записать «музыку сфер», которую когда-то слышали пифагорейцы.

На особом счету при дворе была астрология, наука о строгих естественных закономерностях. Сам Иоганн Кеплер не просто верил в астрологию, а следовал ее законам и слыл мастером по составлению гороскопов. Вот отрывок из его личного гороскопа: «Человеку этому на роду написано проводить время главным образом за решением трудных задач, отпугивающих других… Даже непродолжительное время, проведенное без пользы, причиняет ему страдание…В денежных вопросах он почти скуп, в экономии тверд, строг к мелочам и ко всему, что приводит к напрасной потере времени. Вместе с тем он питает к работе непреодолимое отвращение, столь сильное, что часто лишь страсть к познанию удерживает его от того, чтобы не бросить начатое». Этот гороскоп Кеплер составил себе еще до приезда ко двору Рудольфа II, в 26 лет. И писал его не для печати, а для себя. Ученый Кеплер признавал, что есть воля звезд и есть обстоятельства жизни, и человек живет в некотором распятье между одним и другим: «Итак, причины кроются отчасти во мне, отчасти – в судьбе. Во мне – гнев, нетерпимость по отношению к неприятным мне людям, дерзкая страсть строить насмешки и потешаться, наконец, неуемное стремление судить обо всем, ибо я не упускаю случая сделать кому-нибудь замечание. В моей судьбе – неудачи, сопутствующие всему этому».

Занятие искусством в представлении рудольфинцев – это также поиск ключей к универсальным истинам. Особое место при дворе занимала портретная живопись, которой было чуждо понятие маски: за человеком признавалось не то что право, а неизбежная предопределенность быть существом противоречивым. Люди не притворялись. Они были такими, какими были. Возможно, именно поэтому в качестве своего жизненного кредо Тихо Браге выбрал фразу «Лучше быть, чем казаться».

Кунсткамера Рудольфа

Коллекция Рудольфа была «любимым ребенком» императора. Как и для пражского кружка, для нее собиралось все самое редкостное и удивительное. Но только с одной целью – воссоздать Универсум. Коллекция делилась на «naturalia» – природные экспонаты, «artificialia» – артефакты, «scientifica» – научные приборы и инструменты. Агенты Рудольфа все время были заняты поиском экспонатов. При дворе создавали и живые коллекции. На Пражском Граде были разбиты оранжереи, сады с редкостными растениями. Рудольф также стал обладателем красивейших райских птиц синего цвета, которые впоследствии получили его имя «Paradisaes Rudolphi». Минералы, руды, драгоценные камни поражали своим многообразием. За всем этим для рудольфинцев стояло многообразие мира, жизнь которого переплетена с жизнью человека. При дворе господствовал знаменитый принцип Изумрудной скрижали: «Все, что есть наверху, есть и внизу. Все, что есть внизу, есть наверху. И все это для того, чтобы явлена была тайна Единства».

Рудольф II имел репутацию одного из самых загадочных монархов. И дело не в том, что он окружил себя необычными личностями того времени, а скорее в том, что Универсум, ключи к которому они искали, был, по представлению рудольфинцев, не до конца проявленным, как бы зашифрованным, недосказанным.

Яркий пример недосказанности – работы Джузеппе Арчимбольдо, его портреты, выполненные из цветов, колосьев и плодов. Правда или условность, трюки или метаморфозы? Что-то недосказанное или специально зашифрованное? Рудольфинцы любили символы, а метаморфозы рассматривали как путь рождения Вселенной, путь эволюции. Здесь опять можно увидеть то самое противоречивое равновесие или «discordia concors» – несогласованное согласие, которое движет миром.

Коллекция живописи Рудольфа приобрела всеевропейскую славу, императорский двор завоевал статус Парнаса Центральной Европы. В замечательном собрании Рудольфа были картины Брейгеля Старшего, Альбрехта Дюрера, картины Корреджо, Тициана, Рафаэля, Карнаха Старшего, Босха.

В большой библиотеке хранились древние рукописи, средневековые манускрипты, современные химические трактаты и книги по астрономии. Кеплер, проведя в Праге 12 самых плодотворных лет жизни, опубликовал научные труды, главные из которых «Новая астрономия», «Разговор со „Звездным вестником“», «Рудольфинские таблицы».

«Хочу и могу»

Загадочный мистицизм, который приписывают рудольфинцам, уже несколько столетий будоражит умы потомков. Если под мистикой понимать добрую волю, знание законов природы и эффективное их применение, то рудольфинцев по праву можно считать мистиками. Рудольф II мистическим способом удерживал Прагу «над схваткой», сохраняя мир и давая возможность работать и творить тем, кто искал законы, движущие Природой и Человеком. На границе итальянского и северного (немецко-нидерландского) Возрождений – в пражском кружке – рождалась новая наука, основанная на точных данных новая картина мироздания, новое искусство, естественное и символическое, как сама Природа. В Пражском кружке рождался новый человек, признающий Единство мира, но при этом не пассивный его наблюдатель, а стремящийся познать Божественный закон и способный действовать как Сотворец.

Франклин. Идеальный американец
Вадим Карелин

Мы много слышали об «американской мечте», но никогда не видели ее воплощения в реальном, живом человеке. Так вот – такой человек есть, и мы даже знаем, как он выглядел, ведь его лицо многие десятилетия смотрит на нас с… американской 100-долларовой банкноты. Знакомьтесь: Бенджамин Франклин. Политик, ученый, писатель, философ, «отец американской нации», как его любят называть соотечественники.

Жизнь на одном дыхании

Его биографию полезно изучить тем, кто не верит в безграничность человеческих способностей. Бенджамин родился 17 января 1706 года в Бостоне, став 10-м и младшим сыном в семье небогатого ремесленника, у которого было 17 детей. Мальчик всего два года учился в школе, а с 10 лет сам зарабатывал себе на жизнь сначала в свечной мастерской, потом в типографии. В 17 лет он без гроша в кармане отправился в Филадельфию, где устроился на работу в типографии. Через некоторое время Бенджамин не только стал лучшим специалистом в типографском деле, но и сумел усовершенствовать оборудование типографии. А в свободное время занимался самообразованием: изучал древние и современные языки, философию, физику, литературу.

Бенджамин Франклин

В 1729 году Бенджамин начал издавать «Пенсильванскую газету», которая вскоре стала самым популярным изданием в Северной Америке. Именно Франклину принадлежит идея создания публичной библиотеки, которую могли бы посещать все желающие. Первая такая библиотека в английских колониях открылась в 1731 году. В том же году Бенджамин Франклин был принят в масоны в Филадельфийской ложе святого Иоанна, а через три года был уже Великим мастером Великой ложи. Его все больше и больше волновало будущее английских колоний, их свобода, перспективы развития. Франклин начал публиковать свои взгляды не только в газетах, но и в «Альманахе простака Ричарда», принесшем ему популярность.

Вскоре к его словам начали прислушиваться – он сделался очень уважаемым человеком. Так Франклин стал политиком, в 1737 году его избрали секретарем Генеральной ассамблеи Пенсильвании, а в 1753 году назначили генеральным почтмейстером Северо-американских колоний. Находясь на этом посту, он кардинально реформировал почтовую службу, и долгое время она оставалась самой передовой в мире.

В 1743 году Франклин основал Американское философское общество, а в 1751 году – Филадельфийскую академию, преобразованную впоследствии в Пенсильванский университет. Именно Франклин в 1754 году впервые предложил план объединения английских колоний, который, правда, тогда отвергли сами колонии. После войны за независимость он активно участвовал в подготовке Декларации независимости и подписал ее в 1776 году. Он же был в числе тех, кто разрабатывал символику Большой государственной Печати и Флага молодых Соединенных Штатов.

Одновременно с этим Франклин вел обширные экономические исследования, положившие начало трудовой теории стоимости. И вместе с тем не прекращал заниматься естественными науками.

Он изобрел молниеотвод, спасающий во время грозы, разработал теорию штормовых ветров (норд-остов) и участвовал в изучении Гольфстрима. Его исследования в области электричества получили международное признание.

Последние годы жизни Бенджамин Франклин посвятил работе над Конституцией США и борьбе с рабством в любых его формах. За несколько дней до смерти он подписал знаменитую Петицию против рабства. А незадолго до этого получил письмо от Джорджа Вашингтона, в котором тот выразил отношение всех американцев к «отцу нации»: «Если уважение за желание блага всем людям, удивление таланту, почитание за патриотизм и филантропический образ мыслей могут удовлетворить человеческую душу, – то для Вас, при всех Ваших телесных страданиях, должно быть приятным утешением осознание, что Вы недаром жили».

Франклиновский дневник

Обычно о людях, подобных Франклину, говорят, что они родились под счастливой звездой. Действительно, куда проще объяснить стремительный духовный рост человека Провидением, некой счастливой предопределенностью, чем разглядеть за внешними успехами кропотливую и постоянную внутреннюю работу. Но нам повезло: в 79 лет Франклин написал автобиографию, проливающую свет на истинные причины его успехов. Вот несколько цитат из нее.

«Приблизительно в это время[4]4
  Примерно 1730 год – время, когда Франклин стал масоном.


[Закрыть] я замыслил смелый и трудный план достижения морального совершенства. Я желал жить, никогда не совершая никаких ошибок, победить все, к чему могли меня толкнуть естественные склонности, привычки или общество. Так как я знал – или думал, что знаю, – что хорошо и что плохо, то я не видел причины, почему бы мне всегда не следовать одному и не избегать другого. Но вскоре я обнаружил, что поставил перед собой гораздо более сложную задачу, чем предполагал вначале. В то время как мое внимание было занято тем, как бы избежать одной ошибки, я часто неожиданно совершал другую; укоренившаяся привычка проявлялась, пользуясь моей невнимательностью; склонность оказывалась иногда сильнее разума. Наконец, я пришел к выводу, что простого разумного убеждения в том, что для нас самих лучше всего быть совершенно добродетельными, недостаточно, чтобы предохранить нас от промахов, и что прежде, чем мы добьемся от себя устойчивого, постоянно нравственного поведения, мы должны искоренить в себе вредные привычки. Для этой цели я выработал следующий метод… я обозначил тринадцатью именами все те добродетели, которые казались мне в то время необходимыми и желательными, связав с каждым именем краткое наставление, которое полностью выражало объем каждого понятия.

Вот названия этих добродетелей с соответствующими наставлениями.

1. Воздержание. – Есть не до пресыщения, пить не до опьянения.

2. Молчание. – Говорить только то, что может принести пользу мне или другому; избегать пустых разговоров.

3. Порядок. – Держать все свои вещи на их местах; для каждого занятия иметь свое время.

4. Решительность. – Решаться выполнять то, что должно сделать; неукоснительно выполнять то, что решено.

5. Бережливость. – Тратить деньги только на то, что приносит благо мне или другим, то есть ничего не расточать.

6. Трудолюбие. – Не терять времени попусту; быть всегда занятым чем-либо полезным; отказываться от всех ненужных действий.

7. Искренность. – Не причинять вредного обмана, иметь чистые и справедливые мысли; в разговоре также придерживаться этого правила.

8. Справедливость. – Не причинять никому вреда; не совершать несправедливостей и не опускать добрых дел, которые входят в число твоих обязанностей.

9. Умеренность. – Избегать крайностей; сдерживать, насколько ты считаешь это уместным, чувство обиды от несправедливостей.

10. Чистота. – Не допускать телесной нечистоты; соблюдать опрятность в одежде и в жилище.

11. Спокойствие. – Не волноваться по пустякам и по поводу обычных или неизбежных случаев.

12. Целомудрие. – Будь целомудрен в мыслях, управляй своими инстинктами.

13. Скромность. – Подражай Иисусу и Сократу.

Сознавая в соответствии с советом Пифагора, высказанным в его замечательных стихах, необходимость ежедневного самоконтроля, я придумал следующий метод для его осуществления. Я завел книжечку, в которой выделил для каждой добродетели по странице. Каждую страницу я разлиновал красными чернилами так, что получилось семь столбиков по числу дней недели; каждый столбик отмечался начальными буквами соответствующего дня недели. Затем я провел тринадцать горизонтальных линий и обозначил начало каждой строки первыми буквами названия одной из добродетелей. Таким образом, на каждой строке в соответствующем столбике я мог по надлежащей проверке отмечать маленькой черной точкой каждый случай нарушения соответствующей добродетели в течение того дня.

Я решил уделять в течение недели строгое внимание приобретению каждого из этих навыков в указанной последовательности. Таким образом, в первую неделю моя главная забота состояла в том, чтобы избегать самого малого нарушения воздержания; другие же добродетели оставлялись на волю случая, я только отмечал каждый вечер промахи, сделанные в течение дня. Если на протяжении первой недели мне удавалось сохранить первую строку, отмеченную буквой “В”, чистой от точек, я заключал, что навык в этой добродетели настолько укрепился, а противоположный навык настолько ослаблен, что я могу отважиться расширить свое внимание и включить в его сферу вторую добродетель, чтобы в течение следующей недели держать свободными от точек обе строчки. Продолжая так вплоть до последней добродетели, я мог проделать полный курс в течение тринадцати недель, а за год пройти четыре таких курса. Я решил поступать подобно человеку, который, желая выполоть свой огород, не пытается сразу уничтожить всю сорную траву, что превосходило бы его возможности и силы, а трудится одновременно только на одной грядке и переходит ко второй лишь после того, как очистит первую.

Я хотел бы, чтобы мои потомки знали, что именно этому маленькому изобретению, с божьего благословения, обязан их предок постоянным счастьем своей жизни вплоть до настоящего времени, когда он пишет эти строки в возрасте семидесяти девяти лет».

Впоследствии этот метод был назван «франклиновским дневником» или «франклиновским журналом» и активно использовался теми, кого, как и Франклина, волновала внутренняя жизнь и работа над собой. В частности, Лев Толстой вел «франклиновский журнал» с 15 лет.

Что оставалось «за кадром»

В то время как общественная деятельность Франклина была у всех на виду, лишь основные принципы внутренней работы он доверил своей «Автобиографии». Не удивительно, что самые важные и судьбоносные события его жизни вообще не были записаны на бумаге: их опубликование стало бы преждевременным. К таким судьбоносным событиям можно отнести сотрудничество Франклина с таинственным Профессором, который одно время находился в окружении Вашингтона и Франклина. Роберт Кэмпбелл, автор книги «Наш флаг», пишет о нем: «Мало что известно об этом старом джентльмене, за исключением того, что к нему иногда обращались: “Профессор”. Он часто упоминал о событиях, свидетелем которых был и которые произошли сто с лишним лет назад. И, тем не менее, он был бодр, активен и в здравом уме. Он был высок, тонко сложен, легок, имел благородные манеры, будучи вежлив, грациозен и настойчив. Для времени и нравов колонистов его образ жизни был весьма странен: он не ел рыбы, домашней птицы и мяса, никогда не использовал в пищу никакой зелени или чего-нибудь незрелого, не пил спиртного, но употреблял только зерновые, зрелые фрукты, орехи, слабый чай, мед и сахар.

Он был образован, культурен и осведомлен обо всем. Он проводил много времени, роясь в старых книгах и древних манускриптах, которые пытался дешифровать, перевести или переписать. Эти книги и манускрипты, как и свои собственные сочинения, он никому не показывал и никогда не упоминал о них даже в разговорах с семьей, разве что случайно. Он всегда запирал их тщательно в большой старомодный сундук, когда оставлял свою комнату, даже когда уходил на обед… Короче, он был таким человеком, которого нельзя не заметить, но с которым весьма трудно свести знакомство и у которого не придет в голову расспрашивать про его прошлое, откуда он пришел, чего он ждет и куда он отправится». Именно Профессор предложил изображение американского Флага. Его советы были приняты, после чего он просто исчез, и больше никто о нем не слышал.

Этот малозначительный, на первый взгляд, эпизод биографии Франклина является в определенном смысле ключом к пониманию его жизненной задачи, его миссии. Будучи просвещенным человеком и филантропом, он на первое место ставил служение людям. Более 50 лет, по его собственному признанию, он ежедневно обращался к Богу с такой молитвой: «О всемогущий Боже! Щедрый Отче! Милосердный наставник! Укрепи во мне ту мудрость, которая открыла бы передо мною истину. Укрепи меня в решимости творить то, что продиктовано этой мудростью. Прими мои искренние поступки, направленные на чад Твоих, как единственное воздаяние мое за Твои неустанные заботы обо мне». Столь чистое и бескорыстное стремление не могло не найти поддержки среди мудрых мира сего, и не случайно в окружении Франклина появился таинственный Профессор.

Достойно закончив свой жизненный путь, Франклин сам сочинил себе эпитафию, раскрывающую его представления о жизни и смерти как о вечной жизни:

Здесь покоится тело

Бенджамина Франклина —

издателя,

подобное переплету старой книги

с вырванным содержанием.

Но работа не будет напрасной,

так как однажды

он родится в новом издании,

проверенном и исправленном

АВТОРОМ.