Текст книги "Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2"

Автор книги: авторов Коллектив

Восстание Авессалома
(монолог пророка и царя Давида)

Мой маленький ловец стрекоз!

По какой дорожке

ты сегодня убежал?

Тиё (потеряв сына)

 
Хотел и лестью, и коварством, —
А, впрочем, каждому свой срок
И умирать, и править царством…
Ты так запутался, сынок!

Мечтал убить меня, наследник,
Преступной яростью горя?
Не первый ты, и не последний
Кто руку поднял на царя!

Всех жён моих увёл из стана,
На ложе силой приволок,
И лишь любви Ионафана
Твой факел опалить не смог!

Какой, скажи, мудрец лукавый
Тебе преступный дал совет:
«Здесь всё твоё, твоё по праву;
Убей отца: в нём проку нет!»

Везде предатели, как змеи,
Клубятся возле самых ног!
Я одолеть тебя сумею,
Ты так запутался, сынок!

Война? Изволь! Мужи для битвы.
Отважен, смел – ну просто лев!
Бог в помощь! Все твои молитвы
Достанутся одной земле.

Ты будешь стоек и спокоен?
Не убежишь от града стрел
И примешь бой – последний воин,
Живой – над грудой мёртвых тел?

Увы, увы! Он гонит мула,
И тот бежит, не чуя ног!
Тебя удача обманула,
Ты так запутался, сынок!

Судьба жестока к нам порою,
А суета рождает страх.
Застрял меж небом и землёю,
Повис на собственных кудрях!

К чему теперь ругаешь древо?
Зачем так много громких слов?
Вот три стрелы вонзились в чрево,
И потекла на землю кровь.

Ты – словно в ритме злого танца!
Застыли мёртвые глаза.
И на щеке у самозванца
Сидит живая стрекоза…

… Какой закат! В Иерусалиме
Сегодня праздник до утра.
Опять туман упал в долине;
Что проку с этого костра?

Толпа мальчишек незнакомых
Бежит по полю босиком.
Они ловили насекомых —
Стрекоз, каких-то мотыльков…

О, память! Как из вязкой глины,
Ты лепишь в сердце двойника!
(Пылал закат. Я брёл долиной.
В моей руке– твоя рука…)
Ты здесь! Стоишь в толпе мальчишек,
Зажав добычу в кулачке!
Кричать? А если не услышишь?
Застыли тени на песке.

Ладонь раскрыта. И, играя
Со стрекозой иль мотыльком,
Ты что-то говоришь о рае
Нелепым детским языком…

И вновь закат кровавит блики
Над телом мёртвенной реки.
И снова тьма съедает лики,
И тают тени-мотыльки.

Дорогой, солнцем опалённой,
Тропинкой, сотканной из грёз,
Куда ушёл мой несмышлёный,
Мой маленький ловец стрекоз?

Я тоже мал, и слаб, и грешен,
И бесконечно одинок!
Я тоже должен быть повешен
На этом дереве, сынок!

Сынок! Мы оба слишком правы,
Но, поступь мерную храня,
Уходит отрок златоглавый
Всё дальше, дальше от меня…

В моей душе – сквозная рана,
Мерцанье прежнего огня.
Хочу туда, где нет обмана,
Где светлый дух Ионафана,
Не предававшего меня…
 

Владимир Суховский

Бабье лето

 
Неповторимым рикошетом
Своё короткое тепло
Отбросит осень в «бабье лето»,
Ведь настоящее – прошло…

Прошло – и груз одежд осенних
Придавит тонкие шелка,
А лёгкость летних настроений
Теснит осенняя тоска.
 

Предновогоднее

 
Вопрос один, – ответов очень много:
Что наша жизнь, – мгновенья у виска?
А может, вдаль зовущая дорога,
А может, – полноводная река?

Мы с нетерпеньем ждём конца недели,
Но вот уже и листья пожелтели…
Вот снегопад кружится за окном,
А мы года торопим день за днём!

Что наша жизнь – вращенье суеты…
Но вот опять в саду растут цветы.
 

Прогноз

Погода будет определяться

взаимодействием тёплого

и холодного атмосферных фронтов…

Из метеопрогноза

 
Опять дошло до рукопашной
В незримой метеовойне:
Туманом стёрта телебашня
На Петроградской стороне.

Ну что ж – невелика потеря,
Простой оптический обман,
Пробьётся солнце и рассеет
Тяжёлый утренний туман.
 

Ожидание

 
Прошёл черёмухи обман,
Предвестник холодов весенних,
Жасмина приторный дурман
Сменил элегию сирени,

Июль дождист, дождливо лето,
Дождись обещанной жары.
Дожди, дожди, и нет просвета,
И нет прекраснее поры.
 

☼ Ирина Талунтис

* * *

 
Бутон пиона, белый и пушистый,
Под ветром распускается иль взглядом…
Я мысленно рисую пару листьев
Цветку, плывущему над Ленинградом,

Над знойною Сосновою Поляной,
Над электрички душною стрелою,
Над потною соседкой полупьяной.
И представляю самолёт пчелою,

Что за нектаром в облако ныряет…
Но раздаётся в небе хохот нервный!
Гроза в июле – не в начале мая!
Куда желанней и благословенней!
 

Вернусь…

 
Не огорчайся.
Я ещё вернусь.
Скорей всего, под видом рыжей кошки.
Во взгляде, затуманенном немножко,
Узнаешь человеческую грусть
По власти книг и вольности Невы,
По шляпке новой, древностям Парижа…
Стихам весёлым… Только кошке рыжей
Ты вряд почитаешь их. Увы!
 

* * *

 
Зачем ты жил? Страдания нести,
Разруху, голод, смерть… под чёрным флагом,
Сметая всё на гибельном пути,
Не видя на глазах планеты влагу?

Зачем ты жил? Сжечь миллионы книг,
Людей, домов, как бесполезный мусор,
Взобраться на позорной славы пик
И в час расплаты оказаться трусом?

В истории оставить грязный след?..
А кто-то вновь твой вешает портрет!
 

* * *

 
Облетевших с берёзы листьев
Золотая шуршит казна.
Ветер вдруг по-дельфиньи свистнул,
Словно что-то хотел сказать.

Может, ты из страны далёкой
Попросил передать привет?
Кто хотел бы мне дать уроки,
Взяв в оплату лишь звон монет?!

Репетиторство нынче в моде,
Иностранный язык в цене…
… Впрочем, нет слов любви в природе,
Предназначенных только мне.
 

* * *

 
Нева качает нежно истерзанные льдины —
Зимы самодержавной последние следы,
Нехитрый рай земной большой семьи утиной
И Космос, отражённый от плоскости воды.

На что потратить жизнь, когда осталось мало?
На деньги? На любовь? На ухарский кураж?
Вот и ещё одна минута пробежала,
Следы оставив – строчки, бессмысленную блажь!
 

На Волковском

 
На Волковском лежат отец и мать.
Я прихожу сюда восьмого мая,
Чтоб листья прошлогодние убрать
И погрустить, о счастье вспоминая,

И радость ощутить, что я жива,
Что праздник наступает долгожданный…

Под пенье птиц быстрей растёт трава,
Могильные нарциссы и тюльпаны...

Но размышлений прерываю нить,
Ведь навести порядок всё же надо —
Я с яростью выдёргиваю сныть,
Спасавшую родителей в Блокаду!
 

* * *

Отпустили зверька на волю —

В этом мы понимали толк…

Анатолий Жигулин

 
Гранитный берег. Тёмная вода
С почти неуловимым блеском стали.
Признайтесь, дамы, вы же никогда
В руках живую мышку не держали!

Рывок весла – и медленно скользишь,
След оставляя, словно стих в тетради…
Кто видел, как плывёт вдоль борта мышь
С мольбою о спасении во взгляде?

Мир отражённый волнами дробя,
Ныряет меж кувшинок уток стая…
А кто героем ощущал себя,
Обычный женский страх превозмогая?

Дрожит полёвка мокрая в горсти,
В своё спасенье веря и не веря,
Живые глазки просят: «Отпусти!»
И как не отпустить на волю зверя?!
 

* * *

 
Сесть у Невы, прижаться к тёплой стенке,
Сквозь бахрому некрашеных ресниц
Воды бегущей серые оттенки
Предпочитать шуршанию страниц
И ощущать себя частицей света,
Проникшей, раздвигая темноту,
С напористым усердием поэта
В сознания чужого пустоту.
 

* * *

 
Скрывала тайны древняя планета
На берегах чужих далёких стран —
Живой, огромный, в переливах света
Мне в детстве снился Тихий океан.

Летел фрегат, с волнами дерзко споря,
Но под бесстрастный стук земных часов
Предел мечтаний сузился до моря
И ожиданья алых парусов.

Потом, устав от горьких поражений,
Несла надежды крохи на Неву,
И Северной Пальмиры отраженье
Корабль судьбы держало на плаву.

Пройдёт ещё лет двадцать или тридцать —
Под песню, что поёт весной вода,
Мне океан сверкающий приснится,
В котором остаются навсегда.
 

Тоска

 
Как с бесприютной справиться тоской?!
Куда б ни шла, она плетётся рядом,
Касается просящею рукой,
Доверчивым окутывает взглядом.
Не отогнать ни словом, ни зонтом,
Не проявить болезненную жалость,
Впустив бродяжку в наш уютный дом...
Тоска вошла... За дверью я осталась!
 

* * *

 
Три драгоценности: ум, сердце и душа!
Я на твою не претендую душу.
Она под водку с килькой хороша,
А я диеты строгость не нарушу.

И сердце я в подарок не приму —
Пусть им владеет женщина другая.
Отдам же предпочтение уму,
Наивно в Вас его предполагая.
 

Исключительно о грибах

 
На полянке у лесной дороги
Вырос белый гриб в густой траве,
Не боясь, что попадёт под ноги
Женщине с платком на голове.

А другой, судьбой своей играя,
Вырос на огромном сгнившем пне,
Мир вокруг себя обозревая,
Первому кричал: «Везёт же мне!

Всё – источник радости и смеха
На земле, на пне и в вышине!»
Тяжкий звук шагов, как будто эхо,
В утренней разнёсся тишине.

Первый, хоть почти лишённый света,
Мне язык показывал, дразня...
Впрочем, он – фантазия поэта,
Но второй – в корзинке у меня.
 

Александр Темников

* * *

 
От стужи защищалось лето
Кривыми саблями осок.
А там, за горизонтом где-то,
Маячил осени висок.
Крапива жгла нерасторопных,
А подорожник в силе сник,
Но округлились в бедрах копны,
И вылез к людям боровик.
Им продержаться надо малость, —
Взглянуть на мир и замереть,
Чтоб в ко́рнях сила удержалась
И жизнью выплеснулась впредь.
Завяли травы, – корни живы.
Не зря в холодном декабре
Земля им крепостью служила,
Верней, чем стража при дворе.
 

Песни бабьего лета

 
Зябнет солнце в голубой тиши,
Первой тучкой осени задето.
Жарко поработало всё лето,
Не забыть колосья-крепыши.

А теперь торопится домой
И глядит не так, а ведь, бывало,
У реки с мальцов штаны срывало,
В воду загоняя по прямой.

Шепчутся, сутулясь, облака,
Глядя на задумчивые листья,
И рябин окрашенные кисти
Обогреться тянутся к рукам.

Вспомнятся шальные соловьи,
А потом погасит осень свечи
И уйдёт, допев в последний вечер
Песни задушевные свои.

Бабье лето улетает в высь.
Что нам горевать, зачем сердиться?!
Вновь кукушка, заглянув нам в лица,
Щедро в мае отсчитает жизнь.
 

Счастье – в слове

 
Слова родные собираю.
Коплю наследство сыновьям.
Слова – что крошки каравая
И ноты бесконечных гамм.
Мои запасы не богаты,
Но счастье близко, а пока
В них звуки – светлые сонаты,
Что в праздник льются в облака.
Отдельно слово можно взвесить —
И пустяковый будет вес,
Собрать же по российским весям,
То шар земной – их легче. Весь!
За словом бегаю, – мальчишка.
Ловлю, как бабочку, кричу.
Потом записываю в книжку
И в церкви жгу ему свечу.
 

Марина Толчельникова

* * *

Памяти Лены Горелкиной

 
Каким ты берегом уходишь,
Вода прозрачная в реке?...
А мне останется всего лишь...
Ракушка хрупкая в руке,
И голос, в небеса зовущий,
И то, что больше... не вернёшь,
Песок, без времени текущий
Меж пальцев, одолевших дрожь...
 

Лес

 
Подхватит дождь непрошеные слёзы,
Соединит с небесною водой,
И задрожат сочувственно берёзы
Над вечной человеческой бедой...
И растворится боль в объятьях леса,
В еловых лапах, колющих любя,
И станет вдруг светло и интересно.
Куда тропинка выведет тебя?..
 

* * *

 
Крадётся время по сугробам,
По первым листьям, по грибам,
Чтобы потом припасть к порогу
Родного дома… Я отдам
Весь этот путь, и декораций
Сменяемость, и маету,
И громкий свист, и шум оваций
За нежность позднюю за ту,
Когда, усталое с дороги,
Приляжет время на плечо,
На том единственном пороге,
Где даже солнцу горячо…
 

* * *

 
И друг от друга вдалеке
Мы разговор не прекращаем,
Течёт он, как вода в реке…
Я наливаю в чашку чаю
И листик мяты грею в нём…
Пронизывает ароматом
Тебя не позабывший дом,
Где забывали мы когда-то
О всех тревогах и путях,
О всех прощённых и простивших…
Ты знаешь, память – не пустяк,
Для нас, без памяти любивших…
 

* * *

 
Ласково закат окрасил ели,
Те, что замечтались у калитки.
Вспоминаю бабушку, качели,
Кот Матрос запутывает нитки...

Далеко от детства не уходим,
Вот оно – в сиреневом просторе,
В дачной всепрощающей природе,
В тихом задушевном разговоре…
 

* * *

 
Будь музою, но только не кричи,
Не превращай сухие ветки в пламя…
Будь музою, как в сентябре лучи,
Что греют нежно, трепетно, не раня…
Я у излома утренней реки
Рисую угольком сгоревшей муки,
И проникает свет в черновики,
В береговую линию разлуки…
 

Сергей Топильский

* * *

 
Надут зелёный парус,
Луна – последний грош —
Вот всё, что мне осталось…
Куда ты, лес, плывёшь?
Ты жадностью людскою
Обижен и молчишь…
Хочу и я с тобою —
В нетронутую тишь.
Без мыслей беспокойных,
Без прибыльных затей
Жить можно там достойно
И полюбить людей.
 

* * *

 
Я в места, где обилие ягод,
Пробирался тропинкой лесной,
Но волнения жизненных тягот
Всё равно оставались со мной.
Гоноболь голубыми волнами
Гнала боль и тоску от меня,
И казалась мне грусть облаками
В тишине золотистого дня.
Хорошо под зелёным навесом
Укрываться от зноя тревог…
Я, общаясь по-дружески с лесом,
Не обижу невзрачный цветок.
С километрами дня за плечами,
Выйдя из лесу в час заревой,
Понял я, что не стоит печали
Суета за опушкой лесной.
 

Ирина Тульская

На пасеку

 
Пару дней достать бы из запасника
Своего музейного житья
Да уехать к дедушке, на пасеку:
– Здравствуй, деда, это ж, вправду, – я!

Помнишь, мы носились здесь весёлыми,
Приставая: «Ну когда же мёд?»
А Витька́, покусанного пчёлами,
Думали – и мама не уймёт!

Помнишь пруд с серебряными рыбами?
Ты сказал: «Клюёт, теперь держись!»
В общем, Витька вместе с Людкой выбыли
Из игры с названьем «просто жись»…

Помнишь, как вдвоём с тобой кумекали:
Полетит ли наш воздушный змей?
Ехать, стало быть, к тебе и некому:
Все – уже! А я – чуток поздней…

Мной давно забыты куклы-классики —
То ль забудешь, близких хороня…
Ты там, деда, на небесной пасеке
Обожди отставшую меня!
 

В земном раю, где солнечные пятна...

 
В земном раю, где солнечные пятна —
Невинный штрих к гармонии Вселенной,
Казалась смерть почти невероятной,
А жизнь – большой и необыкновенной.

Вплетался день в доверчивые прядки
Черёмухой распущенных соцветий,
Был полон дом, а в мире – всё в порядке,
И чистым приходил от речки ветер.

На грядках озабоченные куры
Искали то ли зёрен, то ли клада...
Бабуля их гоняла: «Кыш, петлюра,
Вот вечно нос суют – куда не надо!»

А дед шутил, разбрасывая просо
На зов бегущим крохотным цыплятам:
«И внучкин нос здесь крутится не просто,
Наверно, тоже в чём-то виновата!»

Никто не рвал чужой души на части,
Не бились чашки, плыли небом птицы.
И Божия коровка мне за счастьем
Летела каплей! Чтобы возвратиться...
 

А небо тут всё-таки выше...

 
Оврага заросшая полость,
Бурьян да крапива у ног…
Дремучая N-ская волость,
Где ты пригодиться не смог.

Но смотрят приветно домишки —
От самой Твери – вдоль пути,
И машет мне выпивший лишку
Сосед, приглашая зайти.

А небо тут всё-таки выше,
Поют по утрам петухи.
И самые лучшие пишет
Скрипучий колодец – стихи.

Картошка в мундирах на ужин
Из печки в литом чугуне,
И, кажется, больше не нужен
Тот мир, что тревожит извне…
 

После грибного дождя...

 
После грибного дождя
День, подгулявший немножко,
Высушит сбитую грязь,
Счастлив финалом вполне.
Радуга, чуть погодя,
В пруд семицветную ножку
Свесит и будет, смеясь,
Пяткой стучать по волне.

Дружная стайка мальков
Робко завьётся у клада,
Доли своей до утра
Ищет в земле скарабей.
И далеко-далеко,
Может быть, дальше, чем надо,
Всё, что казалось вчера
Важным и мне, и тебе…
 

Лоси

 
Ты опять вздыхаешь: «Не сбылось, и
Приговора не пересмотреть», —
Но плывут опушкой леса лоси,
Утонув в малиннике на треть.

Это ли не тот счастливый случай,
Что померкнет, буднями избыт:
Вот они, прекрасны и могучи
От рогов до кончиков копыт!

Равнодушны к нашим пепелищам,
Где без толку множатся дела,
Ничего не алчут, кроме пищи.
Разве – воли, света и тепла.

Ждёт, родной, и нас такая пристань,
Для какой не надобен билет...
И рассвет, богат, как Монте-Кристо,
Золото прольёт в лосиный след!
 

Звёздное

 
Над еловыми колкими лапами —
Сквозь густую дремотную тьму —
Звёзды тонко звенели и капали,
Будто плача невесть по кому.

Золотыми вселенскими знаками
Прожигали снега до земли
И хотели домой одинаково,
Но вернуться уже не могли.

Для житейских коллизий не созданы,
Угасали: спасения нет...
А с утра мать-и-мачехи звёздами
Из проталин моргали на свет.
 

Тоска

 
Ест меня тоска вторые сутки…
Рассосётся ль как-нибудь само?
Поутру в трясущейся маршрутке
Сочиняю Господу письмо.

Чтоб во гневе ликом не суровел
(Разбирать каракули – не мёд!),
Вывожу по буковкам: здоровье!
Для кого? Он – умный, Он поймёт…

Сколько мы обид разворошили —
Не помогут Вагин и Леви…
Попрошу мозги!
Кому? Страшиле!
Дровосеку – сердце, в нём – любви!

Ты лети, молитва, к Богу на дом,
Мол, подай! Я здесь издалека…
А себе?
Да ладно…
Мне не надо!
Что – тоска…
Подумаешь, тоска!
 

Вячеслав Тухтунский

* * *

 
Бой в горах, душманы атакуют,
Бьют на пораженье из-за скал.
Умереть героем, но такую
Смерть никто, наверно, не искал.

Пули вылетают ниоткуда,
Рвёт тела безжалостный свинец.
Взрыв снаряда и металла груда,
Плачет окровавленный юнец.

Мамка не поможет, только слёзы
Влагой оросят могильный крест,
И родные русские берёзы
В память прошумят листвой окрест.

Эхо разрывает перепонки,
Выжить нелегко в чужих горах.
– Господи! – кричит солдат в сторонке,
Но с вершин доносится: – Аллах.

Кончилась война, в стакане водка.
Нет победы, кто же виноват?
Песней пьяной надрывает глотку
Без ноги оставшийся солдат.
 

* * *

 
Не завидуйте люди, не надо:
Солнце выйдет, согреет и вас,
И плоды Гефсиманского сада
Вас с любовью накормят не раз.
Радость сменит унылую пору,
Слёзы счастья омоют глаза.
Прекратите обиды и споры,
Подойдите к святым образам.
Небо вновь будет светлым и ясным.
Пенье птиц, шелест трав и листвы
Вам напомнят о самом прекрасном,
Знайте, люди земли – это вы.
Знайте, где б вас пути ни водили,
Как бы дни на земле ни неслись;
Память вечная – крест на могиле,
А на куполе крест – это жизнь.
Православие – вера и верность.
Дух, который в сраженьях окреп.
Честность, преданность и откровенность,
Помощь другу, голодному – хлеб.
Не завидуйте люди, не надо.
Доброту сохраните вовек,
И надейтесь, что будет награда,
Ведь умеет любить человек.
 

* * *

 
Покосились избы, почернели,
И ограда сгнившая лежит.
Ни души, и лишь сова на ели
Всё это богатство сторожит.

Как же будешь жить теперь, Россия,
Без корней, что дали древу жизнь?
А когда-то здесь луга косили,
Тройки с колокольцами неслись.

Я заплакал, но сквозь слёзы вижу:
Дети на другом краю села,
Паренёк своей лошадке рыжей
Поправляет ловко удила.

Вижу, поле вспахано у леса.
Жив мужик! И главное – не ленится:
Банька у реки, а под навесом
Дров к зиме огромная поленница.

А когда увидел дом красивый,
Рубленный из нового бревна,
Понял я – моя земля Россия —
Не совсем пропащая страна.
 

* * *

 
Загудела в бане печка,
Будет лёгкий пар.
Выхожу я на крылечко,
Ставлю самовар.

Хочешь – веник из берёзы,
Хочешь – из ольхи.
Из парилки – в снег морозный,
А потом – стихи.

На столе блины с вареньем,
Ароматный мёд.
Баня, чай, стихотворенья,
Аж душа поёт!
 

Галина Тычина

Старый Tоомас

 
Эти узкие улочки Таллина,
Что уводят в квартал старины…
Скрипка звуки роняет печальные
В тёмной нише замшелой стены.
Возвышаются шпили над городом,
Зацепившись за край облаков,
И слетаются стаями во́роны,
Будто призраки давних веков.
Старый Тоомас, ветрами пронизанный,
Город свой бережёт от беды,
И туманы полотнами сизыми
Укрывают былого следы.
 

Стокгольм

 
Город древних сказаний, поверий
И готических строгих церквей.
Берегут незакрытые двери
Связь минувших и будущих дней.
Тонут парки в расплывчатой тени.
Волны рябью в каналах дрожат.
И томится в безделье и лени
Катеров многочисленный ряд.
Прохожу мимо Ратуши красной,
Время словно увязло в смоле.
И зовёт голос прошлого властно,
Как звучанье органа во мгле.
 

* * *

 
Полон звуками дом деревянный:
Скрип ступеней тревожит в тиши,
Мышь скребётся в углу под диваном...
За окном – ни единой души.

Кроток трепет горящей лампады —
Тень дрожит в полумраке ночном,
И в мерцании лунного сада
Дремлет лето под каждым кустом.

Мне не спится в родительском доме.
В жаркой печке поленья поют...
До рассвета лежу в полудрёме —
Так отраден забытый уют...
 

* * *

 
Стою в объятьях синих далей,
Заря ласкает прядь волос,
Маня от прожитых печалей
В долину трепетных стрекоз,

Где пахнет мятой и смолою,
Где рябью вод любуюсь я,
Идя заросшею тропою
По разнотравью бытия.

Тут сонной тайной дышит время
И пишет вязью в тишине,
А Богом брошенное семя
Библейской мыслью светит мне.
 

* * *

 
Живу во снах, как наяву,
Я в них играю чьи-то роли
И прячусь бабочкой в траву
На васильковом светлом поле,

Я разнолика в каждом сне:
Русалка в озере... Жар-птица…
Лежу жемчужницей на дне,
Слыву в Египте первой жрицей.

В бурлящей плаваю реке,
Преодолев её пороги,
Держу планету на руке,
Ищу заветные дороги...
 

* * *

 
Стоит прихожанка с котомкой
Под грузом душевных грехов,
Читая молитву негромко —
Канон из библейских стихов.

Здесь лики святые на стенах
В окладах неброских висят.
И вкрадчиво-зыбкие тени
Качаются в свете лампад.

Под купол церковного неба
Взмывая к истокам своим,
Венчает пасхальный молебен
Заутрени выдох – «Аминь!»
 

Николай Уланов

На новгородчине

 
Сколько здесь полегло в лихолетье
Заслонивших Россию солдат!
Сколько шрамов глубоких, отметин
Вдоль дорог на потомков глядят!

Не безмолвны в цветах обелиски.
Каждый камень расскажет о том,
Как сражались с чумою фашистской
Братья старшие в сорок втором,

Как сражались простые ребята
В час нелёгкий за наш Ленинград.
Эту память великую свято
Наши дети и внуки хранят.
 

Мокрая зима

 
Раньше, я помню, зимой любовались,
С горки высокой на санках катались,
Строили крепости… Нынче ж – беда:
Снежной зимы не осталось следа.

Дождь моросит, расползаются лужи,
Отдых такой нам, пожалуй, не нужен.
Лучше уж дома у печки сидеть —
С дедушкой песни любимые петь.
 

Ирина Устинова

Я бегу босиком по рассветам...

 
Я бегу босиком по рассветам,
По траве, по росе леденящей,
По уже запоздавшему лету
И по звёздам на небе блестящим.

Я ловлю каждый миг уходящий,
Исчезающий сразу из виду.
Забываю под ливнем летящим
Жало зла и слепую обиду.