Текст книги "Русская жизнь. Эмиграция (июль 2007)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Старатели

Как известно, значительным периодом австралийской истории была золотая лихорадка, трепавшая страну на протяжении всей второй половины XIX века. Конечно, и здесь не обошлось без русских. О первом найденном самородке было официально объявлено в 1851 году, и на континент хлынул поток искателей счастья. Новости о «золотой горячке» в далекой Австралии захватили и русских. Один такой случай описан в «Былом и думах». Герцен рассказал историю офицера Стремоухова, бежавшего из России в Европу в конце 1840-х годов. Видя, как он постепенно все больше нищает и опускается, русская колония в Лондоне собрала для офицера деньги и вещи и решила отправить его в Австралию, где недавно открыли золото. Прощаясь, Стремоухов со слезами на глазах говорил: «Как хотите, господа, а ехать в такую даль не легкая вещь. Вдруг разорваться со всеми привычками, но это надобно…» Увы, русская обломовщина взяла верх, и спустя несколько месяцев Стремоухова обнаружили не «на берегах Виктории-ривер», а в лондонском кабаке, откуда за буянство и воровство он угодил в тюрьму.

Среди россиян, все-таки добравшихся до золотых приисков, был Вильям Эммарманн, сын петербургского сапожника. В Австралии он стал национальным героем, пав смертью храбрых во время знаменитого эврикского восстания золотоискателей в Балларате в 1854 году. Это был своего рода Ленский расстрел, ставший символом австралийского духа «непокорности» и положивший начало демократическим преобразованиям в Австралии. Для баланса отметим, что и по другую сторону баррикад, в рядах правительственных войск, был поляк, бывший подданный Российской империи Ладислаус Коссак.

Скальды и свэгмены

При всей своей непохожести на англосаксов русские удивительным образом вписывались в австралийскую легенду. Одним из краеугольных камней ее является культ товарищества, у австралийцев для него есть специальное слово mateship. В городке Холлс-Крик на суровом северо-западе Австралии эта идея персонифицирована в виде памятника: золотоискатель везет занемогшего товарища в одноколесной самодельной тачке через пустыню. Имя золотоискателя – Русский Джек.

В действительности его звали Иваном, а фамилия его в документах появляется в форме «Фредерикс» или «Киркос». Этот бывший матрос из Архангельска сочетал богатырскую силу и доброе сердце. Ему по плечу было и выпить полбутылки виски залпом, «из горла», и съесть яичницу из нескольких огромных яиц эму, и расправиться с крокодилом, схватившим его за ногу, и унести с собой тюрьму, когда невтерпеж было опохмелиться, – тюрьмой в тех местах называли огромное бревно, к которому приковывали преступников.

Имя «Русский Джек» стало нарицательным, так называли бродяг со скаткой-свэгом за плечами, кочевавших в поисках удачи или куска хлеба по дорогам Австралии. Фигура бродяги-свэгмена – еще один краеугольный камень австралийской легенды. Waltzing Matilda, песня о таком бродяге, стала неофициальным гимном Австралии.

Бродяги не вели дневников и не писали воспоминаний; тем интереснее найти следы, оставленные ими на земле и в истории Австралии. Благодаря архивным документам удалось вернуть из небытия несколько таких колоритных лиц. Джон Пачолков, моряк из Архангельска, попал в Австралию в 1871 году на новозеландской шхуне. 37 лет спустя, подавая прошение о натурализации, в графе «место жительства» он указал: «Хожу из одного места в другое, никогда не жил на одном месте более 13 месяцев». На момент натурализации он раскинул свой лагерь на окраине Бандаберга в Квинсленде.

Были среди бродяг и дезертиры с русских военных кораблей, посещавших Австралию на протяжении XIX века. Erona Irafee Kyznecov (читай Ерема Ерофеевич Кузнецов) из Томска в 1888 году дезертировал с «Наездника» в Брисбене, а целая группа русских бежала в 1901 году с «Громобоя», направленного в Мельбурн с официальной миссией на празднование юбилея Австралийской федерации. На дорогах Квинсленда, по которым бродил Кузнецов, он был известен под именем Русский Джо. Alfroniza – скорей всего Афанасий – Морозов с «Громобоя» стал Джеком Морисом и работал плотником в лесах Гипсленда, в поселке с любопытным названием Bunyip Swamp, которое можно перевести как Болото Лешего. Одессит Иосиф Тимофеевич Ханне (реконструировать его фамилию я не берусь) искал золото по всему Квинсленду и даже провел 18 месяцев на островке в архипелаге Луизиады; другой старатель-авантюрист, Евгений Захаров из Грайворона под Белгородом, отправился из Австралии искать золото на Новую Гвинею и погиб там в горах в 1931 году.

О популярности выходцев из России свидетельствуют и некоторые местные топонимы. На детальной карте Западной Австралии можно найти ручей Русского Джека и колодец Русского Билла, а в Квинсленде – ручей Русского Джо и Русскую Балку. В Дарвине, столице Северной территории, вокруг ручья Людмилы вырос целый район с тем же названием. Хоть австралийцы произносят это название как «Ладмила», назван он в честь русской девушки из Вятской губернии. Ее отец Морис Хольц(е) родился в Германии, где получил специальность ботаника; в 1862 году он иммигрировал в Россию и вскоре женился на русской дворянке Евлампии Семеновне Мезенцевой. В 1872-м неясные семейные обстоятельства вынудили их покинуть Россию. Привлеченные слухами об открытии золота на тропическом севере Австралии, они отправились в Пальмерстон (ныне Дарвин) с волной первых переселенцев. Их дети, родившиеся в России, – Николай, Владимир и Людмила – легко вписались в мир пионеров Северной Территории, а вот Евлампии, привыкшей к служанкам и горничным, поначалу пришлось очень нелегко, на жизнь она вынуждена была зарабатывать стиркой. Ее внучка Виннис Редигер вспоминает: «Эта работа уронила ее очень низко в глазах других белых поселенцев. Ей было особенно трудно потому, что она не могла хорошо говорить по-английски, а также потому, что она принадлежала к нации, которую ненавидели». Только когда ее дети пошли в школу, Евлампия начала осваивать английский вместе с ними. Постепенно дела семьи пошли на лад, особенно после назначения Мориса Хольце правительственным садовником пальмерстонского ботанического сада.

Хольце много сделали для развития тропического земледелия на Северной территории, и их имена носят там несколько улиц. Есть даже дорога Валлаби Хольце, она названа в честь второго сына, Владимира. Он пятьдесят лет проработал в пустыне среди аборигенов на телеграфной станции к югу от Пальмерстона. Здесь имя «Владимир» и превратилось в «Валлаби» – так в Австралии называют одну из разновидностей кенгуру. В 1903 году, когда в гостях у Хольце побывал русский путешественник Александр Ященко, он отметил, что Евлампия все еще помнит русский язык, но «поставила крест на свое русское прошлое, и на мой вопрос, не скучает ли о русском снеге, поспешно ответила, что нет».

Представить себе мир русских, обретших новый дом в экзотической Австралии, теперь не так-то легко, но один из них рассказал о себе. Это петербуржец Валерий Бородин. В 1946 году, уже глубоким стариком, он натурализовался в Австралии под именем Уильям Броди. В юности он получил от деда в наследство огромное состояние – 11 тысяч фунтов, десять лет путешествовал по всему миру и, наконец, в 1911 году высадился в Австралии. Как и многих других, его захватила мечта о новом богатстве, и он долго кочевал по Квинсленду в поисках опалов и золота. Когда старательская удача покидала его, он ловил кроликов, тем и жил. «Скотоводческих ферм и приисков, где я работал, было так много, что перечислить их все не хватит места», – написал он в прошении о натурализации.

Незадолго до смерти он наскреб необходимые пять фунтов и оформил авторское свидетельство на свои песни. Характерно, что пел Бородин/Броди не о детстве в России, не о молодости в Европе и Америке, а о старости в Австралии. Его песни, то сентиментальные, то шутливые, полны австралийских реалий и сленга. На склоне дней он мечтал обрести утешение и покой в «хижине из коры» на берегу Муррея, который струит свои воды под шелест листьев высоких эвкалиптов.

История ранних русских иммигрантов в Австралии, конечно же, гораздо богаче. Они рубили сахарный тростник, основывали русские поселки посреди тропических джунглей, женились на аборигенках, отправлялись за моря воевать в составе Австрало-Новозеландского армейского корпуса. Оставаясь русскими, они стали частью австралийской легенды, австралийской истории. Но они – эти индейцы Детловы и Валлаби Хольце – и наша история, сохранившаяся в памяти, архивах, а также в названиях ручьев и дорог.

Канберра

Дмитрий Галковский
Учи албанский

Маленькая балканская страна как сбывшаяся мечта Белой Армии

I.

После окончания Гражданской войны обломки русского офицерского корпуса оказались на Западе. Поскольку речь шла о деталях первоклассной военной машины (таких аппаратов было три-четыре на весь мир), русских офицеров стремились использовать многие и многие государства. Государства высшего класса не очень нуждались в импортных деталях, поэтому устроиться в французскую или английскую армию было трудно. Зато русских хорошо брали в армии рангом пониже. Разумеется, в основном младших офицеров и с понижением в чине. Иногда при этом происходили забавные курьезы. (Как и смерть, эмиграция вещь не только страшная, но и смешная.)

Например, во время Первой мировой войны Сербия решила наградить русских офицеров своими орденами.

В порядке демонстрации союзнических отношений. Выделили несколько орденов Андрея Первозванного и «Звезду Карагеоргия». У русских одноименный орден Андрея Первозванного считался высшим, поэтому начальство громкую железку распределило среди особо отличившихся или знатных кандидатов. А непонятная «Звезда» досталась некоему офицеру Миклашевскому по принципу «на тебе, боже, что нам негоже». Когда Миклашевский в 20-е годы стал устраиваться на службу в югославскую армию, к его удивлению выяснилось, что это высшая награда Югославянского королевства. Его взяли без всяких условий и на самую выгодную должность.

Надо сказать, что в югославской армии было особенно много русских эмигрантов. Подобное обстоятельство объяснялось монархическим типом правления, православием и профранцузской ориентацией этого балканского государства. Значительное число русских служили стражниками на югославско-албанской границе, где успешно боролись с разбойниками и контрабандистами. В 1924 году ситуация в Албании осложнилась. К власти пришел просоветский режим Фан Ноли, важную роль в Тиране стал играть большевистский дипломат Краковецкий. Все это накалило и без того напряженную обстановку. Поэтому Белград предоставил политическое убежище сопернику Фан Ноли Ахмеду Зогу, крупному феодалу и бывшему офицеру австро-венгерской армии. Зогу вдобавок к нескольким сотням абреков из своего клана решил навербовать отряд наемников из русских эмигрантов и совершить в Тиране государственный переворот. Белград смотрел на это сквозь пальцы, поставив единственным условием, чтобы главою русского отряда был старший офицер югославской армии. Таким офицером стал полковник Миклашевский. В отряд вошли более ста человек, на командных должностях были полковник Берестовский (заместитель командира), полковник Русинов (начальник штаба), полковник Барбович (командир батареи), полковник Улагай (начальник пулеметной команды) и еще десяток младших командиров. На вооружении отряда были восемь итальянских пулеметов «Фиат» и четыре устаревших горных пушки. На границе к русским присоединился отряд авантюриста Гильярди– как и Зогу, бывшего австро-венгерского офицера. До войны он застрелил в зале суда террориста, который по ошибке вместо брата-политика убил его мать. После этого ему пришлось перейти на службу в албанскую армию. Этот отряд играл вспомогательную роль. Ударной силой заговорщиков были русские головорезы.

Операция вторжения продолжалась несколько дней, семитысячная армия Албании не оказала сотне русских почти никакого сопротивления, части разбегались в разные стороны и бросали оружие. Фан Ноли вместе со своим окружением спасся на четырех пароходах, отплывших из Дураццо. Дипломатические отношения с СССР были разорваны.

Войдя в Тирану, русские оказались единственной организованной силой в столице и в стране. Зогу собрал фиктивное учредительное собрание, долженствующее выбрать его президентом. В случае отрицательного результата русские имели приказ расстрелять собрание из пушек и пулеметов; к счастью, этого не потребовалось. Началась недельная пьянка. После выплаты большой суммы золотом Зогу предложил русскому отряду остаться в Албании. Миклашевский снова перешел в югославскую армию, а остальные остались в Албании по трехмесячному контракту. Работы им хватало: с помощью русских наемников Зогу уничтожал основу политической нестабильности – кланы сепаратистов. Поэтому контракт периодически возобновлялся шесть раз, до 1927 года. После этого всем русским была предложена пенсия в размере жалования при условии, что они поселятся в Албании. Сначала согласились все, но в течение последующих двенадцати лет ветераны путча постепенно эмигрировали из страны с некомплиментарным русским населением (во многом благодаря этому обстоятельству Зогу так и обхаживал наемников – ему было важно отсутствие контактов с местными беями). Однако часть офицеров стали кадровыми албанскими военными и занимали высокие чины в местной армии. Сукачев командовал гвардейским полком, Белевский – гвардейским эскадроном, Красенский заведовал артиллерией, Улагай также занимал высокую должность.

В 1928 году Зогу стал королем и сидел на троне вплоть до итальянского вторжения весной 1939 года. По условиям Албании это был лучший политический деятель, обеспечивший процветание и стабильность стране, до этого на протяжении столетий бывшей бандитским анклавом.

Так по иронии судьбы в опереточных масштабах сбылась мечта Белого движения: уничтожение красного правительства и установление просвещенной монархии бонапартистского типа.

II.

Но ирония албанской авантюры гораздо круче. Пока я изложил только официальную версию событий. В советской России история русской эмиграции – этой «России №2» -просто замалчивалась, а в эмиграции с элементарной фактографией дело обстояло неплохо: русские беженцы были людьми образованными. Но аналитический центр русского государства погиб в феврале 1917 года. Из-за крайней централизации России достаточно было одного кинжального удара. Период 1917-1922 годов – агония слепого гиганта, далее жизнь русских– это жизнь интеллектуальная, жизнь культурная, но никак не политическая. Русские люди запрыгали на столе для политического пинг-понга целлулоидными мячиками. Чпоки-чпок, чпоки-чпок. Шарик налево, шарик направо.

И только сейчас, после столетней мучительной концентрации России, стало возможно сколько-нибудь серьезное рассмотрение геополитического пазла ХХ века.

Посмотрим на события в Албании под несколько другим углом зрения. Не с подножья, а со второго этажа пирамиды. Уровень красного колеса мы уже прошли.

Итак, Албания, 1924 год. Кто такой стоящий у власти Фан Ноли? Во-первых, это православный епископ – а все знают, что Албания страна преимущественно мусульманская (среди албанцев 70% мусульман, 20% православных и 10% католиков). 20-е годы – время гонений на религию (и особенно на православие) в России. Священников бросают в тюрьмы, лишают гражданских прав, подвергают оскорбительной травле. Патриарх Тихон живет в обстановке запугивания и провокаций. Во всем мире христианские организации возмущены, а особенно православные. И вот албанский православный священник, и не простой батюшка, а иерарх, впадает в коммунистическую ересь.

Возникает вопрос: что могло объединять коммунистического комиссара и главу Албании? Комиссар громогласно заявлял, что хочет сделать его страну образцово-показательным коммунистическим государством, плацдармом мировой революции на Балканах. Фан Ноли, пришедший к власти якобы на большевистские деньги, ему смущенно поддакивал.

Что же это за человек, Фан Ноли? Может, недалекий и малограмотный обскурант? Оказывается, высокообразованный интеллектуал, полиглот. Окончил американский Гарвардский университет. До того как стать главой Албании, прожил 14 лет в США – там принял сан, затем стал епископом местной албанской православной церкви. (Между прочим, в это время в США находился и Тихон, будущий патриарх всея Руси, живший в Америке около десяти лет и ставший почетным гражданином США.)

После изгнания из Албании Фан Ноли возвращается в родную Америку, где в 1938 году заканчивает консерваторию, в 1945-м становится доктором философии Бостонского университета, занимается литературной и научной деятельностью. Там же в 1965 году он умирает.

Думаю, понятно, что этот человек агент не Коминтерна, а США. Цель тогдашней Америки – превращение Албании в государство латиноамериканского типа. По форме совершенно независимого, а на деле полностью контролируемого Вашингтоном при помощи экономических рычагов. Цель же европейских держав в ту эпоху была диаметрально противоположной. Старый Свет стремился подчинить все, что можно, своему непосредственному политическому влиянию и сделать частями своих колониальных империй. В первую очередь такая политика диктовалась экономическими соображениями. Даже Англия не могла конкурировать с Америкой в политически нейтральном пространстве. Политика открытых дверей автоматически приводила к вытеснению старых стран с экономических рынков. В этой связи понятно неожиданное православие американского ставленника. По правилам того времени беспроблемному разделу и аннексии подлежали только нехристианские страны. Даже первобытная Эфиопия из-за своего христианства умудрилась сохранять независимость. Мусульманскую Албанию можно было легко уничтожить. Поэтому-то албанский националист Фан Ноли решил стать православным. Задача облегчалась еще тем, что на самом деле албанцы были весьма индифферентны к религии; собственно, основная часть народа не верила в обычное мусульманство, а была привержена дервишской секте бекташей, соединяющей черты мусульманства и христианства (вплоть до идеи троичности божества). Не случайно Албания до сих пор является единственной страной мира, в известный момент вообще отказавшейся от какой бы то ни было религии. Энвер Ходжа (выходец из семьи бекташей) в 1967 году запретил под страхом уголовного наказания исповедование любой религии.

Следует учесть, что Фана Ноли свергла не кадровая русская армия. Историки гражданской войны и эмиграции делают величайшую ошибку, отождествляя Белую Армию с армией Российской империи. Русская армия – это основа европейского аппарата, который был сломан в марте 1917 года. Белая кувыркармия имела к ней отношение весьма косвенное, хотя, конечно, большее, чем армия Красная. Но и Красная Армия имела сравнительно много общего с армией русской. Разумеется, если учесть, что таковая была уничтожена. «Генералы» и «полковники» белого движения – это прапорщики, поручики, штабс-капитаны. В лучшем случае кучка предателей и отщепенцев русского генералитета, связавшаяся с политическими авантюристами, использованная втемную и вышвырнутая на свалку истории. Поэтому ранг деятелей албанской авантюры надо сильно понизить. Красенский – прапорщик, Белевский – юнкер, Барбович – ротмистр, Улагай – есаул, Сукачев – штабс-ротмистр. Это чины не выше капитана, причем и они получены в условиях ускоренного производства военного времени.

Значит, в этом случае мы имеем дело не столько с идейными, дееспособными членами «русского аппарата», окончившими военную академию, сколько со спецами-наемниками, авантюристами, «дикими гусями». Наемник же по определению ДИВЕРСАНТ, то есть человек, работающий в разведке или на разведку. На кого же работали «русские албанцы»? Давайте посмотрим.

Активными игроками против американцев тогда были англичане, французы, в меньшей степени итальянцы. Внешняя активность Германии, европейской полуколонии, была сведена к минимуму, Югославия и Греция являлись сателлитами. Итак, на кого работали русские «дикие гуси»? Италия ставила своей целью прямую аннексию Албании, Франция была заинтересована в разделе албанского государства между своими сателлитами Югославией и Грецией. А Англия стремилась сохранить независимость этой страны, но при этом а) добиться выдавливания из региона американцев, б) иметь возможность использовать Албанию в качестве разменной монеты в своих геополитических интригах. Очевидно, что в албанском перевороте были заинтересованы все европейцы, но итальянцы и французы лишь не препятствовали активным мероприятиям, а провернули дело и затем неизменно поддерживали Зогу англичане. Характерно, что ориентировавшийся на Францию глава Русского общевоинского союза Врангель прямо запретил русским формированиям сотрудничать с албанскими властями.

Почему Фан Ноли связался с Краковецким? Потому что американцы считали, что в интересах СССР тоже поддержка независимой Албании. Как и в интересах Англии. Только Англия была заинтересована в независимости ДРУГОЙ Албании. Английской. Была страна еще помельче и попроще, чем албанская мушка, – одноклеточный Кувейт. В 1899 году Великобритания заключила договор с ее султаном, согласно которому тот получает от англичан зарплату, превращает свою страну в английскую колонию, но делает это тайно. После этого турки, немцы, французы и прочие американцы продолжали крутиться вокруг стратегически важного Кувейта. Кто на «независимое государство» давил, кто запугивал, кто пытался подкупить. А англичане УЛЫБАЛИСЬ.