Текст книги "Агония и смерть Адольфа Гитлера"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Возможности уйти в ночь с 29 на 30 апреля еще были – через станцию Зоологического сада на запад Берлина и через станцию Фридрихштрассе на север города. По рельсам метро можно было пройти часть этого пути сравнительно безопасно. Но при этом не надо забывать, что бегство Гитлера, несмотря даже на большую конспирацию, при наличии беспорядка в Германии не могло долгое время оставаться секретом для общественности.

2. Вылет Гитлера на самолете из Берлина совершенно исключен. Запасной аэродром в Тиргартене не действовал с обеда 28 апреля. Там даже не проходили легковые машины, так как все было разворочено воронками от бомб и гранат.

Теоретически был возможен вылет на «автожире». Но мне ни разу не доводилось слышать, чтобы в распоряжении имперской канцелярии имелся вообще такой тип самолета. К тому же, приземление или взлет подобного самолета не остался бы в тайне.

3. Если бы Гитлер думал о возрождении Германии, то его соображения о новом устройстве страны не остались бы в тайне от его ближайших сотрудников. Если это предположить, то трудно понять, почему тогда самые преданные ему люди – Геббельс, Кребс, Бургдорф и другие – после побега Гитлера сами покончили жизнь самоубийством. Ведь после того, как переговоры о перемирии не имели успеха, эти люди должны были бы попытаться тоже выбраться из Берлина.

Арх. Н-21146, т. 1,л. 75-126 (подлинник)

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛА ГЕРМАНСКОЙ АРМИИ ФЕРДИНАНДА ШЕРНЕРА

10 мая 1947 года

Шернер Фердинанд, 1892 года рождения, уроженец гор. Мюнхен, немец, германский подданный, из семьи полицейского чиновника, с высшим образованием.

Вопрос: В связи с чем вы были назначены на пост главнокомандующего германской армейской группировкой «Центр»?

Ответ: 17 января 1945 года я из Курляндии был вызван в ставку Гитлера в Берлин. Во время этой встречи Гитлер в присутствии начальника генерального штаба Гудериана заявил мне, что он недоволен командующим Центральной армейской группировкой генерал-полковником Харпе, который, по его мнению, оказался не в состоянии справиться с возложенными на него задачами.

Гитлер выразил надежду, что мне, как человеку, неоднократно доказавшему свою преданность национал-социалистской Германии, удастся навести порядок и на этом участке фронта, имеющем колоссальное значение для дальнейшего ведения войны, так как он прикрывал Силезию, являвшуюся в то время основной промышленной базой для Германии.

Вопрос: Как известно, вам не удалось выполнить эту задачу. Какие указания вы получали от Гитлера впоследствии?

Ответ: Будучи главнокомандующим группой войск «Центр», я несколько раз выезжал в ставку Гитлера для получения соответствующих указаний по принципиальным вопросам военного характера и получения информации о политической обстановке.

В середине февраля 1945 года я был у Гитлера по вопросу дальнейших оперативных задач, поставленных перед руководимой мною армейской группировкой и сводив-

Фотография из следственного дела

6 августа 1951 года арестован органами МГБ СССР по обвинению в том, что «занимая командные посты в бывшей германской армии, принимал активное участие в подготовке и ведении преступной войны против СССР в нарушение международных законов и договоров. Подчиненные ему войска и карательные органы с его ведома и по его приказу чинили на временно оккупированной территории Советского Союза массовые разрушения, зверства и насилия над мирным населением и военнопленными». По приговору военной коллегии Верховного суда СССР от И февраля 1952 года осужден к 25 годам лишения свободы. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 апреля 1952 года срок наказания сокращен до 12 лет 6 месяцев, а Указом от 22 декабря 1954 года Шернер досрочно освобожден из-под стражи и передан властям ГДР.

шихся к обороне по линии Одер – Нейсе. Я просил Гитлера предоставить в мое распоряжение несколько танковых дивизий, с помощью которых считал возможным вновь овладеть Силезским промышленным районом. Гитлер мне в этом отказал, заявив, что в настоящее время все свободные танковые резервы должны быть сконцентрированы в районе Будапешта в связи с громадным военно-экономическим значением венгерского плацдарма.

Я также просил Гитлера разрешить сдать крепость Бреслау, но и в этом мне было отказано.

Гитлер указал, что необходимо сопротивляться до тех пор, пока не будет достигнут политически благоприятный выход из войны.

Я слышал тогда в ставке Гитлера от Гудериана и его заместителя генерала Кребса, что имеются предпосылки для заключения сепаратного мира с Англией, и что в этом направлении уже якобы ведутся переговоры в Испании, Швейцарии и Швеции.

Кроме того, посредничество в этом вопросе было обещано папой римским. В ставке мне сообщили, что еще в 1943 или 1944 году заместитель Риббентропа Вей-цзекер, он же германский посланник при Ватикане, по поручению Гитлера имел беседы с папой по данному вопросу. Папа дал согласие быть посредником в переговорах между немцами и англо-американцами. Об этом свидетельствует, например, тот факт, что вскоре после этого Гитлер издал приказ о взятии имущества Ватикана в Германии и оккупированных ею странах под особую охрану.

В середине марта 1945 года я был вторично вызван в ставку Гитлера в связи с наметившимися к тому времени подготовительными мероприятиями советского командования к большому наступлению на Берлин и на северный фланг Центральной армейской группировки. Мне удалось тогда добиться от Гитлера получения дополнительных сил и вооружения, необходимых для сдерживания возможного русского наступления.

Благодаря этому я в марте 1945 года отбил у русских город Лаубен в Силезии. Тогда же ко мне на фронт приезжал Геббельс и выступал с большой пропагандистской речью перед военнослужащими группы войск и населением города Герлиц.

5 апреля 1945 года я снова вылетел в ставку Гитлера, где мне было объявлено о присвоении звания генерал-фельдмаршала.

На этот раз я принял участие в обсуждении планов обороны Берлина. Гитлер тогда выразил уверенность, что с помощью вновь сформированных дивизий из молодежи нам удастся не только сдержать наступление русских, но и осуществить большое контрнаступление против советских войск.

В присутствии Гудериана, Кребса и своего адъютанта Бургдорфа Гитлер поставил меня в известность, что в Альпах создается серьезная зона сопротивления, так называемая «Альпийская крепость», и приказал мне направлять туда из Чехословакии вооружение и продовольствие.

Я установил, что в ставке Гитлера к этому времени надежда на сепаратный мир возросла. Характерно, что Гиммлера в эти дни в ставке не было. Мне сообщили, что он где-то ведет переговоры с англичанами и американцами о сепаратном мире.

В воскресенье, 22 апреля 1945 года я вновь неожиданно был вызван Гитлером в его ставку в Берлин, и это была моя последняя встреча с ним. В этот же день я последний раз встретился с Геббельсом.

Вопрос: Воспроизведите ваши разговоры с Гитлером во время последней встречи с ним 22 апреля.

Ответ: Эта моя последняя встреча с фюрером состоялась в имперской канцелярии в присутствии вновь назначенного начальника генерального штаба Кребса и личного адъютанта Гитлера Бургдорфа.

Во время этой встречи Гитлер произвел на меня тяжелое впечатление своим внешним обликом совершенно больного и подавленного событиями человека. Лицо было бледное и распухшее, голос слабый. Беседу начал с того, что спросил меня, как я оцениваю создавшееся положение.

Я доложил мои опасения в отношении внешних флангов моих армий – южнее Брно и в районе Коттбус и предложил отвести войска с выступа Брно – Моравска Острава, а также снова просил разрешить сдать Бреслау. Я сказал, что положение моей армейской группировки становится с каждым днем все более угрожающим, дух войск упал и они не выдержат больше при наметившейся опасности окружения.

В ответ на это Гитлер категорически заявил мне, что фронт должен устоять. Удержание Чехословакии, говорил он, с ее промышленным и экономическим потенциалом является и остается решающим. Материальная база Чехословакии крайне необходима для сопротивления в районе Альп, ибо одних вывезенных туда складов оружия и продовольствия недостаточно. Кроме того, Чехословакия является форпостом, защищающим подступы к «Альпийской крепости».

Бреслау, говорил фюрер, также должен держаться, иначе освободятся связанные там русские силы и будут представлять дополнительную угрозу.

В этой беседе Гитлер впервые заявил, что он не видит возможности для выхода из войны военными средствами, однако он питает надежды на политические возможности. Он считал необходимым продолжать военные действия так долго, пока не будет достигнута выгодная для Германии политическая ситуация для выхода из создавшегося положения.

На мой вопрос, имеется ли гарантия или какие-либо определенные признаки того, что у нас есть возможность выхода из войны, Гитлер ответил, что если мы сумеем затормозить русский натиск, то по имеющимся признакам вполне возможно прийти к частичному политическому соглашению с противниками на Западе, и прежде всего с англичанами. Однако эта возможность, продолжал он, представится нам лишь в том случае, если мы будем вести переговоры, имея достаточно сильные вооруженные силы.

Далее Гитлер сообщил, что им принято решение об отводе всех немецких войск с запада на восток с целью перенести весь центр тяжести против русских, а Кребс добавил, что об этом уже дано распоряжение командующим 9 и 12 германских армий на англо-американском фронте генералам Бусе и Венку. Гитлер заявил, что пассивное поведение западных противников, особенно их авиации, наблюдавшееся в последнее время, оправдает этот риск. Он выразил уверенность, что в результате проведения таких мероприятий стабилизируется положение в районе Берлина и усилится наше сопротивление на юге.

Тогда же Гитлер мне прямо сказал, что он намерен в надлежащий момент покончить с собою, чтобы не являться помехой в переговорах о сепаратном мире с одним из противников Германии.

Я пытался убедить Гитлера в необходимости выехать из Берлина в район Зальцбурга, мотивируя свое предложение тем, что с его смертью невозможно какое-либо действительное продолжение борьбы. Я говорил ему, что успешное сопротивление в зоне Альп требует его личного присутствия и что его смерть будет означать конец Германии. Тогда и каждый из нас должен решить, остаться ли ему или же покончить с собой.

Гитлер мое предложение категорически отклонил и заявил буквально следующее: «Нет, ни в коем случае. Со мной обстоит дело иначе. Вы должны это понять. Полководцы должны остаться. Выехать из Берлина я не могу. Я взял обязательство перед войсками, что Берлин останется немецким. Падет Берлин, тогда я не останусь в живых. Я являюсь также главным препятствием на пути к дипломатическим переговорам. Пусть Геринг, Гиммлер или кто-либо другой договорится с англичанами...».

Затем Гитлер поставил меня в известность о том, что им составлено политическое завещание, которое он мне наряду с другими указаниями намерен в ближайшие дни направить со специальным курьером. О содержании этого документа он мне тогда не сказал, заявив только, что в нем, в частности, указаны мои задачи по организации и руководству сопротивлением в Альпах.

Вопрос: Как вы реагировали на эти последние заявления Гитлера?

Ответ: Последние заявления и внешний облик Гитлера меня глубоко потрясли. Мне было ясно, что в военном отношении мы стояли перед катастрофой и что фюрер принял решение лишить себя жизни.

Единственной надеждой была возможность заключить соглашение с Англией и Америкой; их бездеятельное поведение на фронте подтверждало эту возможность. Высказывание Гитлера, что эта надежда имеется, если мы будем вести переговоры с оружием в руках, казалось мне убедительным. Поэтому я принял решение, согласно приказу фюрера, любой ценой удержать фронт.

Вопрос: Когда вы получили завещание Гитлера?

Ответ: Завещание Гитлера ко мне не поступило. 24 или 25 апреля 1945 года телеграфно или по телефону было сообщено мне в армейскую группу генералом Кребсом о том, что подполковнику генштаба Иоганмейеру поручено вручить мне завещание фюрера и что его нужно забрать на самолет «Физелер-шторх» с командного пункта в Берлине.

Я дал приказ отправить несколько самолетов «Шторх». Мой приказ был выполнен, но ни один из посланных самолетов не возвратился. Причина осталась для меня неизвестной. Полагаю, что подполковник Иоганмейер погиб в пути.

Таким образом, содержание этого документа мне осталось неизвестным.

Вопрос: Направляя вам текст политического завещания, Гитлер этим актом назначил вас исполнителем его последней воли. Какое место предназначалось вам Гитлером в руководстве Германией?

Ответ: Повторяю, что текст завещания Гитлера мне остался неизвестным. Могу лишь сказать, что 22 апреля 1945 года, когда я был в ставке Гитлера, личный его адъютант генерал Бургдорф объявил мне, что я намечен Гитлером на пост главнокомандующего всеми сухопутными силами Германии. Сам фюрер мне об этом ничего не сказал.

Вопрос: О чем был ваш последний разговор с Геббельсом?

Ответ:Геббельс ожидал меня в помещении рядом с блиндажом фюрера. После того как я вышел от Гитлера, у него находились государственный секретарь доктор На-уман, доктор Морелль, рейхсляйтер Борман и генерал Бургдорф, который меня сопровождал.

По просьбе Геббельса я коротко изложил ему доклад, который только что сделал фюреру, затем перешел к вопросам общего военного порядка, особенно остановившись на борьбе за Берлин. В основном это были те же вопросы, о которых докладывал Гитлеру.

Я воспользовался моментом для того, чтобы узнать от Геббельса его мнение о внешнеполитическом положении. Об этом Геббельс мне заявил следующее: «Я могу только подтвердить то, что вам сказал фюрер. Для возможных переговоров с западными державами нам нужен устойчивый фронт на востоке, по крайней мере на некоторое время, чтобы иметь мощный фактор, с которым пришлось бы им считаться... Вы единственный человек, который вырос для выполнения этой задачи и на которого мы можем положиться. Вы можете быть уверены, что мы, со своей стороны, сделаем все, чтобы эти новые жертвы были принесены не напрасно... Вам может показаться, что дальнейшее сопротивление бессмысленно, но я вас заверяю, что ваша задача огромной важности. Она нам позволит не упустить последнюю возможность».

По поводу принятого фюрером решения остаться в Берлине и покончить с собой, Геббельс мне сказал: «Я точно такого же мнения, как и вы, я испробовал все возможное для сохранения его жизни и пытаюсь сделать это еще. Но вы знаете фюрера, и я не надеюсь на успех. В худшем случае я позабочусь о том, чтобы неприятелю в качестве трофеев не досталось тело фюрера».

Затем я по совету Бургдорфа предложил Геббельсу отправить на моем самолете из Берлина по крайней мере его детей, если он сам твердо решил не уходить из Берлина. На это мне Геббельс ответил так: «Ни я, ни моя семья не переживем фюрера. Если падет фюрер, падет национал-социалистское государство, и тогда не будет существовать и фамилия Геббельс».

У меня создалось впечатление, что в эти дни Геббельс был самой энергичной личностью в окружении Гитлера. Он предусмотрел и подготовился ко всем возможным случайностям. О завещании Гитлера Геббельс мне ничего не сказал.

После этого разговора с Геббельсом я от Кребса хотел узнать подробности об оборонительной зоне в Альпах. Он сказал мне, что все приводится в соответствующий порядок и что о подробностях он меня еще проинформирует. Однако я этой информации не дождался.

Затем я хотел переговорить с Риббентропом, чтобы узнать от него о политических возможностях выхода из войны, о результатах переговоров с англичанами и американцами, но его не дождался. Я должен был в связи с предстоящим тяжелым ночным полетом ехать в Штакен к своему самолету.

Вопрос: Получали ли вы какие-либо указания от Гитлера после 22 апреля 1945 года?

Ответ: После встречи 22 апреля 1945 года я никаких указаний принципиального порядка больше от Гитлера не получал.

Вернувшись в штаб армейской группировки, я по своей инициативе направил фюреру радиограмму, в которой от имени солдат и офицеров Центральной армейской группировки и от себя лично просил Гитлера изменить свое решение и сохранить себя, как главу государства, для продолжения войны.

В этой же телеграмме я заверял Гитлера в своей безусловной преданности и решимости продолжать войну до последнего дыхания. Одновременно я указал, что подчиненные мне войска вполне боеспособны и готовы выполнить любое приказание Гитлера. Текст этой телеграммы был мною согласован с моим начальником штаба генерал-лейтенантом фон Нацмером и командующими армиями моей группы войск: 1 танковой – генералом танковых войск Нерингом, 4 танковой – генералом от инфантерии Глезером, 7 пехотной – генералом фон Обстфельдером и 17 пехотной – генералом от инфантерии фон Гассе.

В своей ответной радиограмме Гитлер сообщил, что он не намерен менять принятого им решения, и призвал мои войска к участию в битве за Берлин. Одновременно он выразил мне благодарность за проявление чувства верности и преданности.

Вопрос: Вы приняли участие в битве за Берлин, согласно приказу Гитлера?

Ответ: Армейская группировка «Центр» должна была принять непосредственное участие в боях за Берлин, и в связи с этим все лишние силы должны были двигаться к Берлину по маршруту Герлиц– Бауцен – Кенигсбрюк, одновременно связывая вражеские войска. Однако сложившаяся к тому времени обстановка на участке моей армейской группировки не позволила мне принять участие в этой битве.

Вопрос: Почему?

Ответ: В последние дни апреля 1945 года сильно обострилось положение на моем правом фланге (1 танковая и частично 17 пехотная армии) и создалась опасность разрушения его целостности, что угрожало потерей важного промышленного района Брно. Стало необходимым изменить боевую задачу. Соответствующие предложения мной были направлены в ОКХ, причем они не отличались от тех, которые я лично докладывал Гитлеру в середине апреля 1945 года, а именно: планомерное отступление, по крайней мере из восточного выступа Брно – Моравска Острава, и, таким образом, значительное укорочение фронта, согласованное с передвижением армейской группы «Юг». Кроме того, я требовал свободы рук в отношении Бреслау.

Моим стратегическим замыслом было, сдерживая стремительный натиск советских войск, отвести свои войска на территорию Германии, чтобы там продолжать борьбу в составе германских вооруженных сил, предназначавшихся для обороны так называемой внутренней германской крепости. Основываясь на моем мнении об общем положении, я разослал в свои армии приказы со схемами, предусматривавшие общее отступление на запад. Как реагировало на эти мои действия верховное командование, я подтверждения со стороны ОКХ не получил.

2 мая 1945 года события в районе Моравска Острава – Троппа, где некоторые части не смогли устоять перед непрерывными русскими атаками, заставили меня немедленно очистить восточный выступ. Я приказал 49-му горно-егерскому корпусу быстро отступать. В результате – весь этот отрезок фронта пришел в движение.

Тогда же, согласно приказу ОКХ, началось контрнаступление 4 танковой армии на север к Берлину, однако это контрнаступление добилось лишь местных успехов. 7 армия, стоявшая против американцев, не удерживала фронт севернее Дрезден – Хемниц.

2 мая 1945 года, после того как было объявлено о смерти Гитлера, положение резко изменилось в еще худшую сторону. Если до сих пор на фронте и в тылу была сильно поколеблена боеспособность малоподготовленных частей, то с этого момента был сломлен дух проверенных опытных войск.

В связи с этим 2 мая 1945 года я обратился к войскам с воззванием. Я призвал солдат и офицеров, следуя примеру фюрера, до последнего дыхания бороться против большевизма, поставившего под угрозу существование национал-социалистской Германии.

Важным моментом было своеобразное положение, занимаемое к тому времени армейской группой «Центр». В отличие от группировок «Юг» и особенно «Север», мои войска находились еще на чужой территории.

Коммуникации, связывающие нас с Германией, становились с каждым днем все более необеспеченными, так как начавшееся в Чехословакии восстание против немцев и оживленное партизанское движение причиняли мне много забот.

Вопрос: Вы подавляли восстание и партизанское движение в Чехословакии?

Ответ: Да, подавлял, и это у меня отняло достаточно большое количество войск. В отношении чехословацких партизан и повстанцев я должен был действовать и действовал со всей жестокостью, так как они не только нарушали мои коммуникации, связывавшие группу войск с родиной, но из-за них связь с моими армиями также стала почти невозможна. Партизаны резали провода, взрывали мосты, убивали связных.

Кроме того, повстанцы разлагающим образом влияли на моих солдат. Через чехословацкое радио в войска стали поступать известия о подготавливающейся капитуляции Германии. Я просил ОКХ обратиться к командованию англо-американских войск с просьбой о прекращении чешских радиопередач, разлагающе действовавших на мои войска, но они прекращены не были.

Вопрос: Каково было положение группы войск «Центр» после падения Берлина?

Ответ: После падения Берлина события развивались молниеносно. Становилась известной одна капитуляция за другой. После 2 мая 1945 года стали поступать данные о том, что русские перебрасывают из-под Берлина значительные танковые силы на юг, против моего левого фланга.

Солдаты, а также, к сожалению, многие офицеры боялись оказаться отрезанными от Германии.

Последствием этого явилось вместо планомерного отступления дикое бегство в направлении Германии. По сведениям из армий и корпусов, с которыми еще поддерживалась связь, всюду наблюдалась картина полного разложения германских войск. Один из моих командующих армиями характеризовал бегство своих солдат как «горную лавину, которую нельзя задержать никакими бумажными приказами».

5 мая 1945 года поступил приказ ОКХ начать отступление по всему фронту, причем было указано, что отступление должно быть начато немедленно и проведено организованно и планомерно сроком в 7 дней.

После этого я в своем приказе по войскам, доведенном до каждой роты, призвал солдат и офицеров к организованности и верности в выполнении последнего долга. В приказе я указал, что война заканчивается. Я указал также, что этот приказ, по-видимому, является последним оперативным приказом, так как в дальнейшем необходимо ожидать ухудшения связи.

Армии уже были подготовлены к немедленному отступлению, а частично более или менее планомерно уже начали движение назад.

7 мая 1945 года 1 танковая армия отступала, частично бежала из района Брно и западнее Ольмюц. 17 армия форсировала горы из района Фрейденталь – Нейсе – Валь-денбург – Гиршберг. 4 танковая армия отступала с промежуточного рубежа Герлиц – Бауцен – Дрезден и занимала подготовленные рубежи в горах (Эрцгебирге). Значительные ее части форсировали Эльбу для контратаки против русских танковых соединений, устремившихся на широком фронте к югу. 7 армия вела безнадежные бои против этих русских танковых соединений, фронтом на запад против 7-й американской армии, занимая позиции в горах.

Вопрос: 7 мая 1945 года ставкой германского верховного командования был подписан акт и издан приказ о безоговорочной капитуляции вооруженных сил Германии.

Вам был известен этот приказ?

Ответ: Да, мне это было известно.

Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах вам стал известен приказ о всеобщей капитуляции?

Ответ: 1 мая 1945 года вечером, когда я находился в своем штабе близ города Кеникгрец (Чехословакия), я по радио получил приказ ставки германского верховного командования о том, что подчиненные мне войска должны капитулировать не позже 01 часа 9 мая 1945 года. Приказ был подписан гросс-адмиралом Деницом или фельдмаршалом Кейтелем, точно не помню.

Утром 8 мая 1945 года в штаб армейской группировки прибыл в сопровождении американских офицеров представитель главного командования сухопутными силами полковник генерального штаба Майер-Детринг, который еще раз устно подтвердил этот приказ ставки.

Вопрос: Приведите дословно текст полученного вами приказа.

Ответ: Полученный мной приказ был примерно следующего содержания: «Имевшие место до сих пор частичные капитуляции не проводить. Приказываю объявить о всеобщей капитуляции, которую следует осуществить не позже 01 часа 9 мая 1945 года».

Вопрос: После капитуляции Германии подчиненные вам войска продолжали оказывать сопротивление.

Почему вы не отдали приказ о прекращении военных действий?

Ответ: Несмотря на то, что положение руководимых мною войск было тяжелым, я, будучи национал-социалистским военачальником и убежденным сторонником начатой Гитлером войны, считал акт капитуляции позорным и стоял за необходимость продолжения войны, по крайней мере против русских.

Я был уверен, что, несмотря на капитуляцию, в Германии неизбежно сохранится какой-либо военный или политический центр, верный национал-социализму и располагающий вооруженными силами. Я решил передать себя в распоряжение такого центра и осуществить свой замысел, заключавшийся в том, чтобы, сдерживая стремительный натиск Красной Армии, отвести войска на территорию Германии и продолжать там борьбу в составе вышеуказанных вооруженных сил, предназначавшихся для обороны внутренней германской крепости.

Кроме того, я считал приказ о всеобщей капитуляции для себя неприемлемым и противоречащим имевшему место ранее приказу ОКХ, согласно которому мои войска должны с боем отходить на германскую границу и там занять активную оборону, а также невыполнимым, так как мои армии в это время уже находились в движении на запад, и полагал, что мне не удастся приостановить их и заставить сложить оружие перед русскими, к которым мои солдаты и офицеры, так же как и я сам, питали звериную ненависть.

Помимо этого, я обещал солдатам и офицерам отвести их на свою территорию и не хотел обмануть их.

Вопрос: Вы поставили в известность верховное командование о том, что не намерены капитулировать?

Ответ: Да, тотчас же после получения приказа о капитуляции я сообщил главному командованию сухопутными силами для передачи гросс-адмиралу Деницу о том, что я не намерен капитулировать. Об этом же я заявил прибывшему ко мне 8 мая 1945 года представителю Дени-ца и Кейтеля полковнику Майер-Детрингу.

Вопрос: Преступным отказом от капитуляции вы увеличили количество жертв как со стороны германских, так и со стороны советских войск.

Вы признаете это?

Ответ: Этого я не отрицаю.

Вопрос: Как реагировало германское верховное командование на ваш отказ от капитуляции?

Ответ: Прибывший 8 мая 1945 года в мой штаб представитель ставки полковник Майер-Детринг, которому я лично заявил о своем нежелании капитулировать, не настаивал на этом. Так как Майер-Детринг прибыл ко мне как представитель Деница и Кейтеля, мне было совершенно ясно, что Дениц и Кейтель молча согласились с принятым мною решением об отказе от капитуляции.

Я был уверен, что Дениц и Кейтель не меньше меня были заинтересованы в более благоприятном выходе из войны вместо позорной капитуляции.

Дениц, став преемником фюрера, с первых дней своего руководства государством и армией принимал активные меры к выполнению указаний Гитлера о сохранении германских вооруженных сил и способности немецкого сопротивления на востоке, как решающего фактора в достижении положительных результатов в части заключения сепаратного мира с западным противником.

Они до 7 мая 1945 года, т.е. до приказа о всеобщей капитуляции, издали ряд приказов об усилении сопротивления против Красной Армии. В частности, в вышеупомянутом приказе ставки от 5 мая того же года было предложено подчиненные мне войска отвести с боем к германской границе и там занять активную оборону против советских войск.

Одновременно Дениц и Кейтель окончательно открыли англичанам и американцам Западный фронт, перебросив все силы на Восток. Остававшимся еще на Западе войскам предлагали без боя сдаться в плен англо-американцам и сдать им в сохранности вооружение и военные материалы. В этих приказах, и в частности в воззвании Деница к армии от 2 мая 1945 года, подчеркивалось, что мы ведем войну только против русских, а против американцев и англичан воюем лишь постольку, поскольку они мешают ведению борьбы против большевизма.

Все это убеждало меня, что верховное главнокомандование безусловно согласно с занятой мной позицией.

Вопрос: Что вы практически предприняли после получения приказа о всеобщей капитуляции?

Ответ: Утром 8 мая 1945 года я довел до сведения командующих 4 танковой армией – генерала Глезера и 17 пехотной армией – генерала фон Гассе о том, что поступил приказ о всеобщей капитуляции, и указал им, что приказ этот, как противоречащий предыдущим приказам главной ставки, не выполнять, а руководствоваться приказом об отводе войск к германской границе. Вместе с этим я просил сообщить, в каком состоянии находятся войска.

С командующими 1 танковой армией – генералом Нерингом и 7 пехотной армией – генералом фон Обстфель-дером к моменту получения приказа о капитуляции я связи уже не имел и после этого с ними больше не встречался. Эти армии тогда осуществляли отход к германской границе, согласно ранее полученному от меня приказу.

В 9 часов утра 8 мая 1945 года я выехал из своего командного пункта близ города Кеникгрец (Чехословакия) в сопровождении нескольких офицеров моего штаба, в том числе начальника штаба армейской группировки «Центр» генерал-лейтенанта Нацмера, в расположение частей 4 танковой армии, чтобы проверить состояние и боеспособность армии. Своим заместителем на командном пункте оставил командующего 17 армией Гассе.

Кроме того, я надеялся связаться с остальными армиями.

Однако мои надежды не оправдались. Абсолютно необъяснимый для меня прорыв русских танков на широком фронте через горы Эрцгебирге, распространившийся на западном берегу Эльбы, рассеял мою штабную колонну в районе города Зальц (Чехословакия), так что с этого момента я был лишен возможности управлять войсками. На аэродроме Зальц уже горели ангары и бараки. Большая часть сотрудников штаба, вероятно, погибла или попала в плен, был убит следовавший за мной офицер для поручений Нойер.

Я и мой начальник штаба Нацмер бросили по дороге свои бронемашины и с несколькими оставшимися офицерами штаба пошли в город Зальц. В тот же день, 8 мая 1945 года я дал задание Нацмеру установить связь с американским командованием и определить создавшееся положение. Он ушел к американцам и больше ко мне в город Зальц не вернулся.