Текст книги "Агония и смерть Адольфа Гитлера"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Борман передал это приказание моему заместителю Хегелю, который отдал соответствующее распоряжение по радио начальнику личной охраны Геринга.

Спустя несколько часов поступила радиограмма о том, что Геринг из-за «сердечных заболеваний» просит принять его отставку.

Геббельс же на измену Геринга реагировал по-своему. Он решил свести с ним давние счеты и сделал его виновником всех бед. Геббельс с присущей ему манерностью и театральностью бросал злобные обвинения Герингу. По его словам, Геринг был виновен во всех теперешних страданиях и в том, что Германия переживает отчаянное положение. Он возлагал также на Геринга всю вину за проигрыш войны, который Геббельс считал уже несомненным.

Геббельс говорил, что Геринг в душе всегда был предателем, никогда ничего не понимал и ни в чем не разбирался, вечно делал глупости и погубил Германию. Он только старался выставлять себя основным помощником фюрера и первым сбежал, как только увидел, что угрожает опасность.

Во всех обвинениях, которыми Геббельс осыпал Геринга, чувствовалось, что он просто завидует новоявленному фюреру.

Эта грызня ни для кого не являлась чем-то новым, и слушать Геббельса было крайне неприятно в то время, когда на улицах Берлина немецкие солдаты проливали за нас кровь.

Мне кажется, следует сказать, что предательство Геринга совершенно логично, ибо оно вытекает из всего его поведения в прошлом на посту второго человека в империи.

Война показала, что Геринг не был в состоянии самостоятельно поддерживать на высоком уровне боевые качества германской авиации.

Уже много лет Геринг, используя свой высокий пост, занимался главным образом обустройством собственного благополучия, а после успехов германской армии в Европе это качество возросло до неимоверных размеров.

Поездки в Италию, Францию и оккупированные районы России он использовал в основном для беззастенчивого грабежа ценностей этих стран.

Можно сказать, что катастрофа, переживаемая Германией, мало трогала Геринга.

Как и в мирное время, он продолжал ездить на охоту в своем шутовском наряде – красной куртке и зеленых сапогах и проводил время с семьей во дворцах в Каринха-ле и Берхтесгадене. Дома он ходил в белом или розовом шелковом халате с золотыми пряжками и с наманикю-ренными ногтями.

Осенью 1944 года Геринг цинично сказал в моем присутствии: «Мне нечего больше добываться в жизни, моя семья обеспечена».

Этой фразой он охарактеризовал себя полностью.

27 или 28 апреля заместитель имперского шефа прессы Лоренц доложил Гитлеру, что, по сообщению агентства Рейтер, Гиммлер обратился к правительствам США и Англии с предложением заключить сепаратный мир.

Гитлер в отчаянии бросил эту телеграмму на стол и промолвил: «Теперь, когда даже и Гиммлер изменил мне, я лучше умру здесь в Берлине, чем погибать где-нибудь на улице».

В тот же день Гитлер исключил Гиммлера из партии.

Не успел Гитлер прийти в себя после измены Геринга и Гиммлера, как была получена телеграмма от фельдмаршала Кейтеля, который доносил о том, что 12-я армия подвергается сильным атакам советских войск и продолжать наступление на Берлин не может. 9-я армия полностью окружена русскими, а корпус Хольдта перешел к обороне.

Таким образом, все наши надежды на спасение рухнули. Прорыв наших войск на Берлин оказался безуспешным.

Драматизм положения усугублялся еще и тем, что все эти сообщения Гитлер получал под аккомпанемент русских тяжелых снарядов, рвавшихся на территории имперской канцелярии.

В этот день на Гитлера было страшно смотреть. Он еле говорил и еле двигался.

Возвращаясь с военного совещания к себе в комнату, Гитлер мне сказал: «Я не могу больше, жизнь мне опротивела».

Но даже в этот трагический день Гитлер, будучи по натуре мистиком и суеверным человеком, разыграл очередной фарс, обвенчавшись с Евой Браун.

Двенадцать лет Гитлер был связан с Евой Браун, однако долгое время в Германии не было известно имя его «подруги».

Ева Браун являлась дочерью преподавателя мюнхенской школы художественного ремесла, и в момент знакомства с Гитлером она работала в фотоателье Гофмана, впоследствии ставшего личным фотографом Гитлера.

Вначале в качестве «подруги» Гитлера она была экономкой в его резиденции в Берхтесгадене, где являлась полной хозяйкой. Затем Ева Браун жила в предместье Мюнхена – Богенхаузене на вилле, которую ей купил и роскошно обставил Гитлер.

Когда Гитлер проживал в Мюнхене, где им содержалась для себя квартира в частном доме, он тайно от своего ближайшего окружения посещал Еву Браун.

Надо сказать, что Браун играла значительную роль в личной жизни Гитлера и оказывала на него большое влияние. Многие приближенные опасались ее, в том числе даже Мартин Борман, которого все боялись и ненавидели.

В политику Браун не вмешивалась и в общественной жизни никогда ничем не проявляла себя: она была пустой женщиной, занимавшейся нарядами и уходом за собой.

Судьбы германского народа ее нисколько не трогали. «Наш фюрер, – говорила она, – истинный страдалец. Все ему изменили, все покинули. Пусть лучше погибнут десятки тысяч немцев, но бесценная жизнь Гитлера должна быть сохранена».

Наступило 29 апреля. Весь район новой имперской канцелярии в этот день подвергался ожесточенным обстрелам и бомбардировкам со стороны русских.

От прямого попадания сгорел личный гараж Гитлера, вместе с находившимися там автомашинами.

Русские войска продвигались в район Потсдамского вокзала, а ставка продолжала жить своей лихорадочной жизнью.

Всех охватила растерянность. Каждый думал лишь о спасении своей собственной шкуры.

У меня до сих пор в памяти сохранилось предательство одного из ближайших к Гитлеру лиц – его родственника Фегеляйна, группенфюрера и представителя СС при Гитлере. Он был женат на сестре Евы Браун.

В этот день стало известно, что Фегеляйн ушел к себе на квартиру, где переоделся в штатское и ждал прихода русских, чтобы незаметно скрыться из Берлина.

По указанию Гитлера он был найден и расстрелян на территории имперской канцелярии.

Поступали данные об измене и других лиц, но иначе и не могло быть, ибо предательство и лицемерие были культивированы в окружении Гитлера задолго до описываемого мною времени,

В эти критические для германского народа дни вскрылась вся гнилость и продажность правящей верхушки, ибо она состояла из людей, потерявших всякий человеческий облик. Богачи, нажившие себе крупные капиталы за счет грабежа германского народа, а позже грабившие оккупированные страны, они проводили время в пьяных оргиях, купались в роскоши и богатстве, используя свою близость к Гитлеру только в интересах собственного благополучия.

Гитлер прекрасно знал о разнузданном поведении своих приспешников, ибо ему об этом неоднократно докладывали, в частности я.

Но будучи одержим манией величия, он смотрел на все это сквозь пальцы, так как эти люди лицемерно пели ему дифирамбы и создавали славу, за которой он гнался.

За время моей длительной службы у Гитлера мне довелось хорошо познать натуру многих его приближенных из числа высокопоставленных лиц.

Профессор Гофман, личный фотограф Гитлера, был, пожалуй, его лучшим другом.

Получив монопольное положение в качестве личного фотографа Гитлера, Гофман награбил столько денег, что стал одним из наиболее богатых людей в Германии.

Гофман был алкоголиком и в пьяном виде устраивал скандалы, становившиеся известными широкой публике. Гитлер об этом знал, но продолжал относиться к нему как к своему другу.

Наиболее доверенным лицом у Гитлера был его личный адъютант обергруппенфюрер Шауб. В 1923 году они вместе сидели в тюрьме в городе Ландсберге.

Пьяные оргии Шауба с балеринами ни для кого не являлись секретом. Известно также, что свое положение при Гитлере он использовал исключительно в корыстных целях.

С 1938 года одним из наиболее близких к Гитлеру людей стал рейхсляйтер Мартин Борман – один из немногих, под чьим влиянием находился Гитлер. Это был исключительно жестокий, хитрый, черствый и эгоистичный человек. Его попойки с Фегеляйном, адмиралом Путткамером и другими носили затяжной характер и не поддавались описанию.

Не лучше вели себя и другие приближенные Гитлера, такие как нюрнбергский гауляйтер Штрайхер, президент мюнхенского окружного управления Вебер, наместник Гитлера в Норвегии Тербовен, гауляйтер Кубе, впоследствии ставший имперским наместником в Белоруссии, и другие.

О ночных попойках Кубе с проститутками говорил весь Берлин.

Находясь в Норвегии, Тербовен каждую ночь напивался до безобразия и устраивал дебоши.

До войны весь Мюнхен говорил о «ночах амазонок», которые устраивал Вебер. В своем парке он катался на лошадях с голыми женщинами в сопровождении голых эсэсовцев.

Гитлер обо всем этом хорошо знал.

В конце дня 29 апреля, в присутствии генерала Кребса, Геббельса и Бормана Гитлер спросил командующего ударной группой по обороне правительственного квартала генерала Монке, сколько времени он сможет продержаться. Монке ответил, что при имеющемся вооружении и наличии боеприпасов сможет продержаться 2—3 дня. Гитлер ничего не сказал и ушел в свою комнату.

Вечером у всех собравшихся на очередное совещание настроение было подавленное. Осунувшийся еще больше, чем до сих пор, Гитлер тупо смотрел на лежавшую перед ним оперативную карту.

Командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг настойчиво просил Гитлера разрешить начать прорыв из Берлинского кольца окружения.

С горькой иронией в голосе Гитлер заявил: «Посмотрите на мою оперативную карту. Все здесь нанесено не на основании собственных сведений верховного командования, а на основе сообщений иностранных радиостанций. Никто нам ничего не докладывает. Я могу приказывать что угодно, но ни один мой приказ больше не выполняется».

Наконец, на совещании было принято решение, что ввиду полного отсутствия снабжения с воздуха войска могут прорываться мелкими группами с условием, что все они должны продолжать борьбу, где это только возможно. О капитуляции не может быть и речи.

29 апреля явилось поистине роковым днем!..

Часов около десяти вечера Гитлер вызвал меня к себе в комнату и поручил к 10 часам собрать у него в приемной руководящих сотрудников ставки и его близких.

Помню, что Гитлер в этот момент производил впечатление человека, принявшего какое-то чрезвычайно важное решение. Он сидел у края письменного стола, глаза его были устремлены в одну точку, взор сосредоточен.

Я направился к двери выполнять его приказание. Гитлер остановил меня и сказал, как помню, следующее: «Вы честно служили мне много лет. Завтра ваш день рождения, я хочу сейчас поздравить вас и поблагодарить за верную службу, так как завтра уже не смогу этого сделать... Я принял решение... Я должен уйти из этого мира...».

Яподошел к Гитлеру и стал говорить о необходимости его жизни для Германии, что есть еще возможность попытаться прорваться из Берлина и спасти его жизнь.

«Зачем?—возразил Гитлер. – Все разбито, выхода нет, а бежать – это значит попасть в руки русских... Никогда бы не было этой страшной минуты, Раттенхубер, – продолжал он, – и никогда бы я не говорил с вами о своей смерти, если бы не Сталин и его армия.

Вы вспомните, где были мои войска... И только Сталин не позволил мне выполнить возложенную на меня свыше миссию...».

Из смежной комнаты к нам вошла Ева Браун.

Гитлер еще несколько минут говорил о себе, о той роли в истории, которую ему уготовила судьба, и, пожав мне руку, попросил оставить их вдвоем.

Несмотря на всю мою привязанность к Гитлеру, мне было чрезвычайно неприятно видеть, что он даже в последнюю минуту не смог удержаться от высокопарных речей, говоря о своей «высшей миссии» и т.п. Его просто обуял животный смех.

В 10 часов вечера в приемной Гитлера собрались: генералы Бургдорф и Кребс, вице-адмирал Фосс, личный пилот Гитлера генерал Баур, штандартенфюрер Бец, обер-штурмбанфюрер Хегель, личные слуги штурмбанфюреры Линге, Гюнше и я.

Он вышел к нам и сказал буквально следующее: «Я решил уйти из жизни. Благодарю вас за добросовестную честную службу. Постарайтесь вместе с войсками вырваться из Берлина. Я остаюсь здесь».

Прощаясь, он пожал каждому из нас руку, и еле волоча ноги, с поникшей головой ушел к себе.

Спустя несколько минут Гитлер позвал меня, Линге и Гюнше и еле слышным голосом сказал нам, чтобы трупы его и Евы Браун были сожжены. «Я не хочу, – сказал Гитлер, – чтобы враги выставили мое тело в паноптикум».

К ночи в бункере скопилось около 200—300 раненых, которых обслуживали девушки-санитарки.

Пришедший в убежище имперский руководитель гитлеровской молодежи Аксман попросил у Бормана разрешение представить Гитлеру 25 девушек, лучших санитарок из госпиталя имперской канцелярии.

Гитлер согласился. Около 2-х часов ночи девушки построились по обеим сторонам коридора в верхнем этаже убежища. Вскоре появился Гитлер. Он медленно поднялся по ступеням и пожал каждой девушке руку. Затем традиционным поднятием руки приветствовал всех остальных сотрудников, находившихся в убежище, и удалился в свою комнату.

Ночью Гитлер приказал доставить к нему профессора Хаазе, работавшего хирургом в госпитале имперской канцелярии.

Пришедшему Хаазе Гитлер показал три небольшие стеклянные ампулы, вложенные каждая в футляр из металла, напоминающий по своей форме гильзу от винтовочного патрона.

Гитлер сказал, что в этих ампулах содержится смертельный, мгновенно действующий яд, заявив при этом, что ампулы он получил от доктора Штумпфэггера.

Гитлер спросил профессора, как можно проверить действие этого яда. Тот ответил, что можно проверить на животных, например на собаке. Тогда Гитлер попросил позвать фельдфебеля Торнова, который ухаживал за любимой собакой Гитлера по кличке Блонди. Когда собака была приведена, Хаазе раздавил плоскогубцами ампулу и вылил содержимое в раскрытую Торновом пасть собаки.

Спустя несколько секунд собака начала дрожать и через 30 секунд сдохла. После этого Гитлер приказал Тор-нову проверить позднее, действительно ли собака мертва.

Когда мы вышли от Гитлера, я спросил Хаазе, что это за яд в ампулах и гарантирует ли он мгновенную смерть. Хаазе ответил, что в ампулах содержится цианистый калий, действие его мгновенно и смертельно.

Это был последний раз, когда я видел Гитлера живым.

Наступило 30 апреля. Часов в 10 утра я пошел проверить посты. Поднявшись наверх, я подошел к дежурному охраннику эсэсовцу Менгерсхаузену, стоявшему у выхода в сад имперской канцелярии. Менгерсхаузен доложил мне, что примерно в 8 часов утра из убежища поднималась Ева Браун, сказала ему «доброе утро», прошла в сад и минут через 15 вернулась обратно.

Свое появление в саду она объяснила фразой: «Я хочу в последний раз взглянуть на солнце», — затем простилась с ним и расстроенная спустилась в убежище.

В это время территория имперской канцелярии уже простреливалась ружейным огнем русских.

Я несколько раз заходил в приемную Гитлера и уходил по делам службы. Обстановка была чрезвычайно напряженная, и я считал своим долгом обеспечить своим присутствием должную охрану убежища, ибо каждую минуту можно было ожидать прорыва русских на территорию имперской канцелярии.

Примерно часа в 3—4 дня, зайдя опять в приемную Гитлера, я почувствовал сильный запах горького миндаля. Мой заместитель Хегель с волнением сказал, что фюрер только что покончил с собой.

Должен признаться, что несмотря на то, что я был подготовлен к этому испытанию, оно все же меня глубоко потрясло, и я в бессилии опустился в кресло. В этот момент ко мне подошел Линге, он подтвердил известие о смерти Гитлера, заявив при этом, что ему пришлось выполнить самый тяжкий приказ фюрера в своей жизни.

Я удивленно взглянул на Линге. Он пояснил мне, что Гитлер перед смертью приказал ему выйти на 10 минут из комнаты, затем снова войти, обождать в ней еще 10 минут и выполнить приказ. При этом Линге быстро ушел в комнату Гитлера и вернулся оттуда с пистолетом «Вальтер», который положил передо мной на столе. По специальной внешней отделке я узнал в нем личный пистолет фюрера. Теперь мне стало понятно, в чем заключался приказ Гитлера.

Гитлер, видимо усомнившись в действии яда, в связи с многочисленными впрыскиваниями, которые на протяжении длительного времени ему ежедневно производили, приказал Линге, чтобы тот пристрелил его, после того как он примет яд. Линге стрелял в Гитлера.

Присутствовавший при нашей беседе имперский руководитель гитлеровской молодежи Аксман взял пистолет Гитлера себе и сказал, что он его спрячет до лучших времен.

Нервное напряжение разрядилось полной депрессией, и я в течение какого-то времени не мог прийти в себя. Перед моим мысленным взором как на экране проходило все прошлое. Из состояния оцепенения, в котором я находился, меня вывел шум в комнате. И я увидел, что из личной комнаты Гитлера Линге, Гюнше, личный шофер Гитлера Кемпка и еще 2—3 эсэсовца в сопровождении Геббельса и Бормана вынесли на руках трупы Гитлера и Евы Браун, завернутые в серые солдатские одеяла.

Взяв себя в руки, я отправился следом за ними проводить в последний путь того человека, которому я отдал 12 лет своей жизни.

Поднявшись наверх, эсэсовцы положили трупы в небольшую ямку, недалеко от входа в убежище.

Ураганный обстрел территории не позволил воздать хотя бы минимальные почести Гитлеру и его жене. Тела их были облиты бензином и подожжены, и не нашлось даже государственного флага, чтобы прикрыть останки Гитлера.

Тела Гитлера и Евы Браун плохо горели, не хватало бензина, и я спустился вниз распорядиться о доставке горючего. Когда я поднялся наверх, трупы уже были присыпаны немного землей. Охранник Менгерсхаузен заявил мне, что невозможно было стоять на посту от неприятного запаха горящих трупов, и они скатили их в яму, где лежала отравленная собака Гитлера.

Возвратившись в убежище, я узнал, что Геббельс намеревается написать письмо советскому главнокомандованию о том, что Гитлер покончил с собой, назначив перед смертью своим преемником адмирала Деница, рейхсканцлером – доктора Геббельса и министром по делам партии – Бормана.

В ночь на 1-е мая, с разрешения Геббельса, была предпринята попытка прорваться из Берлина, однако из этого ничего не вышло.

Я был ранен и попал в плен к русским.

Как впоследствии мне стало известно, Геббельс и его жена, отравив собственноручно шестерых детей, покончили с собой в том же убежище, где и Гитлер.

Ф. К-1 ос, оп. 4, д. 16, л. 63-90 (копия)

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА РУКОВОДИТЕЛЯ ОТДЕЛА РАДИОВЕЩАНИЯ МИНИСТЕРСТВА ПРОПАГАНДЫ ГЕРМАНИИ ГАНСА ФРИЧЕ

1945 года, мая м-ца, 22-го дня.

Я, следователь 1-го отделения 4 отдела Управления контрразведки «Смерш» 1 Белорусского фронта старший лейтенант Власов, допросил задержанного руководителя отдела радиовещания министерства пропаганды Германии Фриче Ганса.

Допрос начат в 18.00 и производится на немецком языке.

Фриче Ганс, 1900 года рождения, уроженец гор. Бе-хум, провинции Вестфалия (Германия), житель гор. Берлин, предместье Штеглиц, Бейменштрассе, 13, из служащих, немец, подданный Германии, образование высшее, в 1923 году окончил в Берлине университет немецкой истории и народного хозяйства, член фашистской партии Германии НСДАП с мая 1933 года.

Вопрос: Какую должность вы занимали к моменту вступления частей Красной Армии в Берлин?

Ответ: К моменту вступления частей Красной Армии в Берлин я являлся руководителем отдела радиовещания в имперском министерстве пропаганды, в Берлине. Указанную должность я занимал с ноября 1942 года.

Вопрос: В каких взаимоотношениях вы находились с членами правительства Германии, в частности с Гитлером и Геббельсом?

Ответ:Гитлера и Геббельса я знал лично, так же как многих других членов правительства Германии. У Гитлера я был на приеме по служебным делам пять или шесть раз, с Геббельсом же имел постоянный контакт в служебных взаимоотношениях как руководитель одного из восьми отделов министерства пропаганды, а именно, как руководитель отдела радиовещания. Я был близко знаком также с

Фотография из следственного дела

6 июня 1945 года арестован УКР «Смерш» 1-го Белорусского фронта по обвинению в том, что «являясь с 1938 года по март 1942 года руководителем отделения немецкой прессы в имперском министерстве пропаганды, а с ноября 1942 года по день задержания – руководителем отдела радиовещания в том же министерстве, возглавлял повседневное общее и политическое содержание немецкой печати и радио, пронизанное клеветой по адресу Советского Союза». Международным военным трибуналом в Нюрнберге оправдан. 31 января 1954 года осужден германским судом по денацификации к 9 годам заключения в трудовом лагере.

Гиммлером и до конца 1944 года имел с ним более или менее регулярную переписку по служебным вопросам.

Вопрос: Когда вы видели Гитлера и Геббельса в последний раз?

Ответ:Гитлера я видел в последний раз в декабре 1944 года в помещении новой имперской канцелярии. Во время моего разговора с государственным секретарем На-уманом Гитлер прошел мимо нас.

Геббельса я видел в последний раз 21 апреля с.г. примерно в И – 12 часов дня, в его квартире по ул.

Германа Геринга во время очередного ежедневного служебного доклада.

Вечером 22 апреля 1945 года Геббельс переехал со своей семьей (жена и 6 или 7 детей) на жительство в бомбоубежище Гитлера под имперской канцелярией, после чего я его больше не встречал. Все указания служебного порядка передавались мне от него после этого через государственного секретаря Наумана в устной форме.

Вопрос: Что вам известно о судьбе Гитлера и Геббельса?

Ответ: 1-го мая 1945 года, примерно в 20 часов, ко мне в бункер при министерстве пропаганды пришел На-уман и сказал: «Прошло уже 24 часа, как фюрер умер, Геббельс находится при смерти». Я начал его расспрашивать об обстоятельствах смерти Гитлера и Геббельса, но он мне ответил: «У меня нет сейчас времени об этом рассказывать. Я сейчас же должен возвратиться обратно, так как наши части будут сейчас предпринимать попытку прорыва из Берлина, и я хочу принять в этом участие».

В тот же вечер, примерно в 22 часа, ко мне по моей просьбе пришел генерал Бургдорф, военный адъютант фюрера, для совместного обсуждения вопроса о капитуляции гарнизона гор. Берлина. Бургдорф мне сказал: «Фюрер совершил самоубийство. Перед смертью он написал завещание, в котором категорически запретил предпринимать что-либо в вопросе капитуляции и приказал сражаться до последнего дыхания». Вследствие этого тон беседы между мной и Бургдорфом был довольно напряженным.

Более подробно об обстоятельствах смерти Гитлера и Геббельса мне ничего неизвестно.

Вопрос: Опишите внешность Геббельса.

Ответ:Геббельс ниже среднего роста, тщедушного телосложения, имел большой нос по сравнению с остальными чертами лица, форма головы была продолговатой от лба к затылку, большие некрасивые желтые зубы в верхней челюсти спереди, имел от рождения уродливую правую ногу (колченогий), а именно, ступня правой ноги была у него от рождения несколько вывернута вовнутрь, а вся нога в целом тоньше и немного короче левой, вследствие чего он вынужден был носить на правой ноге ботинок, сшитый по специальному заказу, с более толстой подошвой, чем левый ботинок.

шкал

КеппгекМшшк ^е$Т^1вшЬаЪег5:

<> / / V /.■■ у ;

ОЫ»*п а«я, 4'г • ’ -'г *•*> ^ / '/•'

/>/ . /' , . 1

* '—о -с .,'■■

0<чг«Я'л'йПч»«-г Х&'ойпзги:

&и»(и<ц»е1|6пзк*!: ' ~^,у- ^?>Л-

' / 4 /у > ■ у'/

: ';Ч Г ,<⁷'

0<»Ы!:

А «ее».

В**огк1е<р КепгиркЬрл:

С* «’кй Ыспли Ьсиг)>С1Л151, «1*8 4 Р»Й-

«пНаЬсг <1>с <1игсЬ гёя* пеЬрп^рЬетик МсйЛиМ длгк^*!е{!(е Ргг*о» >М ит! <Я* <5»гишрг Ъ*('т<1ПсНе

ияк**сЬп)! е(я<чЬ*о<% ^оЯ/'^рп Ь«с

6 ^ /' ~ '

Вегйп.скп *-< • – 9 >'}

Аи$»агй^е$ Ат1

Наяг:

е

Ор4кНи1о*т:

•['

■ ’

^/,/У

'/ > ' ,

Паспорт Ганса Фриче. 1944 г.

Вопрос: Почему же на предыдущих допросах вы утверждали, что Геббельс имел физический недостаток на левой, а не на правой ноге?

Ответ: Я сознаюсь, что дал следствию неправильные показания о внешности Геббельса. Однако это было сделано без всякого умысла. Встречаясь с Геббельсом, я замечал, что он хромает на одну ногу, однако на какую точно, я не придавал значения, поэтому на предыдущих допросах дал неверные показания. После того как сегодня, то есть 22 мая 1945 года, мне были предъявлены ряд фотографий Геббельса, где он снят во весь рост и где ясно заметно, на какую ногу он хромает, я вспомнил совершенно точно, что Геббельс имел физический недостаток на правой ноге.

Вопрос: Знали ли вы лично жену Геббельса?

Ответ: Да, жену Геббельса я знал лично.

Вопрос: Опишите ее внешность.

Ответ: Жена Геббельса была немного выше ростом, чем ее муж, тонкая, стройная, волосы белокурые, никаких физических недостатков у нее, насколько мне известно, не было.

Вопрос: Какие награды и значки вы видели у жены Геббельса?

Ответ: Лично сам я у жены Геббельса никаких наград и значков не видел, однако по сообщениям печати я знаю, что еще в 1940 или 1941 году она была награждена крестом материнства (Муттеркройц), золотым или серебряным, я сейчас точно не помню.

Допрос окончен в 22.00

Протокол допроса прочитан мне в переводе на немецкий язык, показания записаны с моих слов верно.

Фриче

Допросил:

следователь 4 отдела Упр. контрразведки «Смерш»

1 Белорусского фронта

ст. лейтенант Власов

Арх. Н-17679, т. 1,л. 17-22 (подлинник)

ЗАПИСИ,

ОСНОВАННЫЕ НА ПОКАЗАНИЯХ НЕМЕЦКОЙ ЛЕТЧИЦЫ ГАННЫ РАЙЧ

Секретно

8 октября 1945 года

1. Источник

Фамилия фрейлейн — Ганна Райч Ранг: летчик-капитан (капитан военно-возд. флота, почетный титул, дававшийся за выдающиеся достижения по авиации)

Рождение: 29 марта 1912 года Семейное положение: незамужняя Занятие: пилот-испытатель и эксперт по авиационным исследованиям Подданство: германское

Адрес: Австрия, г. Зальцбург, замок «Леопольде-Кроне» Партийность: беспартийная Отличия: железный крест 1-й степени

2. Введение

Настоящее сообщение представляет собой историю последних дней войны, как они были пережиты Ганной Райч, известной как пилот-испытатель и эксперт по аэронавигационным исследованиям. Ее рассказ не добавляет никаких сенсационных подробностей к тому, что уже известно об этих днях; это отчет очевидца о том, что фактически происходило в высших сферах в последние моменты войны. Ее отчет о полете в Берлин для доклада Гитлеру и о ее пребывании в бункере фюрера, может быть, самый точный из всех, какие можно получить об этих последних днях, хотя в отношении судьбы Гитлера – «умер он или не умер» – этот отчет отвечает только в той мере, в какой описывает душевное состояние и безнадежность последних минут, откуда можно делать индивидуальные выводы. По ее собственному мнению, фактическое положение и физическое состояние самого Гитлера делали невозможной всякую мысль о бегстве.

Одна из лучших асов «люфтваффе» Ганна Райн

3. Ее рассказ примечателен только тем, что она играла маленькую роль в событиях конца войны, и тем, что она находилась лично при высших нацистах в момент, когда им приходил конец. Интересно также, что похоже на то, что Райч была одной из последних или даже последней из вышедших из убежища живыми. Ее информация расценивается как внушающая доверие, и возможно, что ее рассказ может пролить некоторый свет или, может быть, поможет полнее выяснить то, что происходило в последние дни Берлина и войны.

4. Временами она не уверена в именах и времени. Забывает имена. Во многих случаях связь получается ограниченной, поскольку речь идет только о немногих последних днях. Время она указывает, может быть, неправильно, так как события тех дней проходили так бурно, что она часто не в состоянии вспомнить их настоящую последовательность.

5. Можно заметить, что многое в отчете относится к нацистам и немецкому толкованию «чести». Сама Райч, отвечая на вопросы, тщательно взвешивает всякое замечание в смысле «чести» и потом отвечает тщательно, но правдиво. Употребление этого слова доходит у нее до фетишизма в смысле его источников и составляет несовместимую характеристику всей ее философии. Она постоянно повторяет это слово, сама замечая меньше, чем спрашивающий, и значение его не одно и то же. Кроме того, она не сознает, насколько противоречиво она это слово применяет. Поэтому всякий раз, как снова фигурирует «честь», она ошибается в приводимых данных.

6. Она ведет рассказ в разговорной форме, и хотя он и воспроизведен здесь частично в этом виде, приводимые данные нельзя считать во всех случаях точными; они приведены так, как она их вспоминает. Если учитывать, что этот материал представляет собой ее личные мнения и наблюдения, то в этом смысле сведения можно считать вполне надежными.

7. Полет в Берлин

24-го апреля Гитлер телеграфировал генерал-лейтенанту Риттеру фон Грайму в Мюносен, приказывая явиться в рейхсканцелярию по чрезвычайно срочному делу. Проблема попасть в Берлин была в то время уже очень сложной, так как город был уже практически окружен русскими. Однако Грайм решил, что с помощью Ганны Райч как пилота в город можно проникнуть на жироплане, который может сделать посадку на улицах или в садах у рейхсканцелярии.

8. В ночь с 25-го на 26-е апреля Райч и Грайм прибыли в Рехлин и готовились немедленно вылететь в Берлин. Но единственный имевшийся жироплан был в тот день поврежден, и поэтому было решено, что Грайма повезет летчик-фельдфебель, который два дня тому назад отвез к

Гитлеру Альберта Шпеера, так что уже имеет опыт по предыдущему полету. Из чувства ответственности за Грай-ма, Райч, как его личный пилот и друг, попросила взять ее с собой. Для полета выбрали «Фонке-Вульф 190» с одним пассажирским местом позади сиденья пилота. Райч протиснулась в хвост самолета через маленький аварийный люк.

9. Для прикрытия было взято с собой сорок истребителей. Почти сразу же после старта им пришлось встретиться с русскими самолетами. На бреющем полете они добрались до аэродрома Гатов, единственного еще бывшего в немецких руках. Их самолет долетел, получив только несколько попаданий в крылья, но сопровождавшие истребители пострадали сильно.

10. Посадка в Гатове прошла опять под атаками русских истребителей, которые делали налет на аэродром в момент их прибытия. Оставшиеся немецкие самолеты вступили в бой с русскими, тогда как машина Грайма сделала благополучную посадку. Немедленно была сделана попытка связаться по телефону с рейхсканцелярией, но все линии не действовали. Было решено пролететь остающееся расстояние на бывшем там «Фислер-Штор-хе» и сделать посадку на таком расстоянии от бомбоубежища Гитлера, чтобы можно было дойти пешком. Грайм сел за руль, Райч пассажиром. Самолет поднялся под бьющимися над ним русскими и немецкими самолетами. На высоте в несколько метров Грайму удалось уйти с аэродрома и пролететь на уровне верхушек деревьев к Бранденбургским воротам.