Текст книги "Королевский двор в Англии XV–XVII веков (редактор С. Е. Фёдоров)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

На фоне общих английских проблем деятельность Генриетты-Марии и ее сторонников уже практически не привлекала внимания общественности. Противостояние профранцузской и происпанской придворных фракций потеряло свою остроту: в мае 1638 г. испанский посол Оньяте покинул Англию, не добивших никаких результатов, тогда как всякие попытки подписания союза с Францией были прерваны еще за год до этого.

В новой политической ситуации для английского двора наиболее актуальной стала борьба роялистов и сторонников парламента, которая органично наложилась на противостояние католиков и протестантов. В этих условиях в рамках двора постепенно произошло перераспределение сил: отдаление Генриетты-Марии от протестантов Холланда и Нортумберленда, тесно связанных с оппозицией королю, и сближение проабсолютистски настроенных членов французской и испанской фракций[894]894
  Smuts M. Religion, European politics and Henrietta-Maria’s circle… P. 31–32.


[Закрыть]. Для самой Генриетты-Марии вопросом первой важности стало не отстаивание французских интересов, а поддержка короля и его сторонников.

Весной 1638 г. английский двор пополнился еще одной деятельной фигурой. В течение 1630-х годов герцогиня де Шеврез, подруга детства Генриетты-Марии, бывшая одним из самых бескомпромиссных и коварных врагов Ришелье, продолжала активную деятельность против кардинала. Когда очередной заговор, в который она была вовлечена, оказался в 1637 г. на грани разоблачения, герцогиня, опасавшаяся возмездия, решилась бежать на Пиренеи. В феврале 1638 г. она получила теплый прием при испанском дворе, стала другом Оливареса и, если верить слухам, министром Филиппа IV[895]895
  Prawdin M. Marie de Rohan, duchesse de Chevreuse. London, 1971. P. 98–107.


[Закрыть]. Весной 1638 г. герцогиня прибыла в Англию, вооружившись огромным количеством подарков для Генриетты-Марии и новыми планами интриг против Ришелье. В мае 1638 г. венецианец Франческо Дзонка докладывал, что «она возобновила все старые знакомства и заводит множество новых»[896]896
  C.S.P. Ven. Vol. XXIV (1636–1639). Р. 410–411 [Zonca to the Doge and Senate, 14 May 1638].


[Закрыть].

Де Шеврез не скрывала своего пренебрежения к Монтагю, с насмешкой указывая англичанину, что фавориты Генриетты-Марии не дают ему возможности хоть как-то влиять на королеву. Нортумберленд сразу невзлюбил герцогиню и даже жаловался на то, что она пыталась убедить Холланда присоединиться к испанской фракции[897]897
  Ibid. P. 417 [Zonca to the Doge and Senate, 28 May 1638].


[Закрыть].

Осенью 1638 г. в сопровождении 600 человек прибыл еще один влиятельный враг Ришелье – Мария Медичи, мать королевы. Это событие не вызвало воодушевления при дворе. Генриетта-Мария оказалась одинока в своем проявлении радости. Старая королева оставалась в Англии в течение трех лет. В декабре 1638 г. графиня Карлайл, сестра графа Нортумберленда, писала, что «королева всеми силами старается воздействовать на короля, грозя ухудшением отношений с Францией, от которой много сейчас зависит»[898]898
  De l’Isle and Dudley Manuscripts // Historical Manuscripts Commission. London, 1966. Vol. VI. P. 208.


[Закрыть].

К 1640 г. изменение политической позиции Генриетты-Марии было практически завершено. Прибывший из Ирландии в сентябре 1639 г. Томас Уэнтворт (а с января 1640 г. – граф Страффорд), теперь первый советник короля, был с радостью встречен роялистским крылом фракции королевы. В феврале 1640 г. свое почтение Уэнтворту выразили Монтагю, Джермин и Генри Перси[899]899
  Ibid. P. 231.


[Закрыть], а в следующем месяце его удостоила визита и неоднократно восхваляла при дворе его достоинства герцогиня де Шеврез. В мае и сама королева продемонстрировала свою расположенность к Уэнтворту[900]900
  C.S.P. Ven. Vol. XXV (1640–1642). P. 25 [Giustinian to the Doge and Senate, 16 March 1640], P. 43 [Giustinian to the Doge and Senate, 11 May 1640].


[Закрыть].

Уэнтворт, в свою очередь, уважал королеву как супругу своего сюзерена, однако без всякой симпатии относился к ее фаворитам, которые должны были выглядеть в его глазах как праздные щеголи. Особенно негативно Уэнтворт относился к Холланду, и Холланд отвечал ему взаимностью[901]901
  Clarendon State Papers. Vol. II. P. 39.


[Закрыть]. Сравнительно дружелюбен был Уэнтворт лишь по отношению к Нортумберленду, наименее «светской» фигуре из числа окружения королевы[902]902
  Strafford’s letters. Vol. II. P. 54.


[Закрыть]. Нортумберленд, в свою очередь, считал Уэнтворта своим другом, но был недоволен тем, что тот был слишком склонен к союзу с Испанией[903]903
  Strafford’s letters. Vol. II. Р. 276.


[Закрыть]. К началу 1640-х годов неприятная ситуация сложилась и в отношениях Уэнтворта и Генри Уэйна, известного своими антииспанскими взглядами и назначенного в феврале 1640 г. благодаря влиянию Генриетты-Марии государственным секретарем вместо Джона Коука[904]904
  Warwick Р. Memoires… Р. 141.


[Закрыть].

Уэйн, занимавший на протяжении 1630-х годов различные административные и придворные должности (в том числе должность гофмаршала королевского хаусхолда в 1629–1639 гг. и должность казначея двора с 1639 г.) и бывший с 1630 г. членом Тайного совета, высоко ценился Карлом I[905]905
  Hervey M. The life of Thomas Howard… Р. 253.


[Закрыть]. Однако при этом Уэйн не отличался выдающимися способностями, а его недочеты и ошибки в ходе первой войны с шотландцами восстановили против него Уэнтворта[906]906
  Smuts M. The Puritan followers of Henrietta Maria… Р. 30.


[Закрыть]. Сложно понять, какие цели преследовала королева, поддерживая человека, который был непримиримым врагом Уэнтворта, советника и главной надежды Карла I (кроме того, сын Уэйна, Генри Уэйн-младший, был известен тесными связями с лидерами оппозиции). Возможно, Генриетта-Мария опасалась возросшего влияния Уэнтворта и стремилась назначением Уэйна несколько уравновесить положение сил при дворе. Результатом этого назначения стало очередное размежевание двора, которому в тот момент как никогда требовалось единение его членов[907]907
  C.S.P. Ven. Vol. XXV (1640–1642). P. 43 [Giustinian to the Doge and Senate, 17 Feb. 1640].


[Закрыть].

В это время в окружении королевы появились новые лица, молодые роялисты Генри Уилмот и Джордж Горинг-младший, а сама Генриетта-Мария все более охладевала к своим бывшим «пуританским» фаворитам. Королева способствовала назначению Холланда главнокомандующим в первой Епископской войне, но затем перестала его поддерживать[908]908
  Warwick Р Memoires… P. 130–133.


[Закрыть]. Фракция королевы приобрела религиозный характер: на первые роли вышли Монтагю и Джермин, не скрывавшие своего презрительного отношения к парламенту и протестантам вообще[909]909
  Smuts M. The Puritan followers of Henrietta Maria… P. 42.


[Закрыть].

После приезда в Англию Уэнтворт попытался склонить на свою сторону Нортумберленда, известного дружескими отношениями с Уэйном[910]910
  Warwick Р Memoires… P. 141.


[Закрыть]. К несчастью для роялистов, Нортумберленд имел веские причины затаить обиду на короля. Одной из главных причин его недовольства было то обстоятельство, что вся деятельность королевского военно-морского флота, который он возглавлял с 1636 г., ограничивалась «скучной борьбой с голландскими рыболовами и мелкими контрабандистами». Его попытки реформировать флот также были расстроены Коттингтоном[911]911
  C.S.P. Dom. Vol. XI (1637). Р. 21.


[Закрыть]. Нортумберленд выражал неудовольствие невнимательным отношением пэров к шотландской кампании, а также всей церковной политикой Лода и выступал (хотя и безуспешно) против войны с Шотландией[912]912
  Ibid. Vol. XV (1639–1640). Р. 22, 256.


[Закрыть]. Наконец, особое раздражение Нортумберленда вызвало назначение Уилмота командующим несколькими королевскими отрядами в Шотландии. По словам Нортумберленда, выдвижение королем «такого посредственного человека, который берет на себя ответственность называться английским пэром», было крайне несправедливо[913]913
  C.S.P. Ven. Vol. XXIV (1636 1639). P. 521 [Giustinian to the Doge and Senate, 8 Apr. 1639].


[Закрыть]. Таким образом, Нортумберленд, которого Уорвик называл верным слугой короля, был вынужден пересмотреть свои взгляды[914]914
  Warwick P. Memoires… P. 117.


[Закрыть]. Хотя в начале 1640 г. Нортумберленд был назначен главнокомандующим английской армией, однако еще до начала Второй Епископской войны сказался больным и покинул свой пост, присоединившись к противостоявшим Уэнтворту Уэйну и Холланду[915]915
  C.S.P. Dom. Vol. XVI (1640). P. 588.


[Закрыть].

К началу гражданских войн фракция королевы фактически перестала существовать. Уэнтворту Долгим парламентом было предъявлено обвинение в государственной измене, во многом благодаря аргументам, озвученным Уэйном. И Холланд, и Нортумберленд своими заявлениями способствовали дискредитации Уэнтворта и вынесению ему смертного приговора в мае 1641 г. (хотя стоить отметить, что и Холланд, и Нортумберленд требовали только отставки Уэнтворта, но не его смерти)[916]916
  Warwick P Memoires… P. 158–163.


[Закрыть]. Участие Уэйна в судебном процессе над Уэнтвортом положило конец его многолетней службе королю, и в ноябре 1641 г. он был освобожден от всех занимаемых им должностей, после чего присоединился к сторонникам Долгого парламента[917]917
  Taylor /.The life of Queen Henrietta Maria. P. 240.


[Закрыть].

С конца 1640 г. Джермин и Генри Перси участвовали в заговоре роялистов по освобождению Уэнтворта, но их планы были раскрыты[918]918
  MemegalosF. S. George Goring… P. 102–105.


[Закрыть].

В начале 1642 г. попытка Карла I арестовать лидеров палаты общин окончилась неудачей из-за того, что Генриетта-Мария неосторожно поделилась планами короля с графиней Карлайл, которая в свою очередь оповестила Джона Пима[919]919
  Smuts М. The Puritan followers of Henrietta Maria… P. 41.


[Закрыть]. Летом 1642 г. Генриетта-Мария была обвинена в государственном преступлении и была вынуждена бежать во Францию, сопровождаемая Монтагю и Джермином.

Во Франции Монтагю принял постриг в бенедиктинском монастыре. Его приблизила к себе Мария Медичи, благодаря протекции которой он вскоре стал аббатом. В 1647 г. Монтагю стал духовником Генриетты-Марии и находился в окружении королевы до ее смерти в 1669 г., после чего он вернулся в Париж, где и скончался в 1677 г.[920]920
  Dictionary of national biography. Vol. XXXVIII. P. 271.


[Закрыть]

После прибытия во Францию в 1642 г. Джермин также продолжал поддерживать Генриетту-Марию. В 1643 г. он стал бароном, а после восстановления Карла II на троне получил титул графа Сент-Олбанса. В 1671–1674 гг. Джермин занимал должность лорд-камергера королевского двора. Умер Джермин в 1684 г.[921]921
  Ibid. Vol. XXIX. P. 349.


[Закрыть]

Генри Перси после начала гражданской войны остался на стороне короля. В 1643 г. он был удостоен титула барона. Через два года Перси был вынужден бежать во Францию. Так же как Монтагю и Джермин, он до своей смерти в 1659 г. оставался сторонником королевы[922]922
  Ibid. Vol. XLIV. P. 413.


[Закрыть].

Нортумберленд и Холланд придерживались нейтралитета по отношению к растущему кризису в стране так долго, как то позволяли обстоятельства. Нортумберленд присоединился в 1642 г. к лагерю парламента, сделав выбор в пользу своей религии и старой знати, к которой принадлежал он сам, и оставался одним из наиболее умеренных противников короля. В годы протектората Нортумберленд оставался вне политики. После реставрации Стюартов он быстро завоевал расположение Карла II, став членом Тайного совета. Нортумберленд умер в 1668 г.[923]923
  Cokayne G. The complete peerage… Vol. III. P. 181.


[Закрыть].

Холланд в течение войны лавировал между парламентариями и роялистами, не оставляя попыток добиться соглашения между обеими сторонами. В итоге в 1649 г. он был обвинен в шпионаже в пользу короля и казнен по приговору парламента, несмотря на заступничество его брата, графа Уорвика[924]924
  The journals of the House of Lords: In 64 vols. London, 1802–1832. Vol. X. P. 596.


[Закрыть].

Тщательное изучение королевского двора 1625–1640 гг. позволяет сделать вывод о политической неоднородности его состава и о сложности взаимоотношений между фракциями и группировками придворных. В отдельные временные периоды придворная борьба принимала разные формы. Противостояние королевского фаворита и оппозиции сменилось затяжной борьбой крупных придворных фракций, ориентированных на внешние силы, а последние годы единоличного правления Карла I оказались отмечены религиозным конфликтом и ростом напряжения в отношениях роялистов и сторонников парламента.

После смерти Бекингема новыми советниками короля было осуществлено изменение общего вектора внутренней и внешней политики: произошел отход от активной военной политики, ставшей причиной опустошения казны, и выработана детальная программа стабилизации внутреннего положения в стране. Вследствие того что на долгие годы для Карла I приоритетной стала не внутренняя, а внешняя политика, ориентирами придворных фракций оказались внешнеполитические силы – правительства Испании и Франции.

С конца 1620-х годов началось постепенное оформление происпанской и профранцузской придворных группировок во фракции, представлявшие собой организованные объединения, предназначенные для решения масштабных задач. В отличие от придворных группировок предшествующего периода, создававшихся для достижения сиюминутных конкретных целей, фракции характеризовались наличием фигуры лидера, стабильным составом и долгосрочной программой деятельности. Связь с внешнеполитическими силами являлась обязательным атрибутом для фракций каролинского двора 1630-х годов. Фракции, действовавшие в тесной связи с иностранными дипломатами, отличались от придворных группировок не только большей организованностью, но и более широким профилем деятельности. Основные цели деятельности фракций оказались обусловленными стремлением их лидеров получить возможность влияния на внешнеполитический курс Карла I. Создание фракций стало возможным лишь в условиях внутреннего спокойствия в королевстве и отсутствия фигуры всесильного фаворита, каким раньше был Бекингем, и явилось реализацией стремления английской знати получить возможность участвовать в решении политических вопросов.

Оформление испанской и французской фракций английского двора стало главной причиной того, что двор оказался разделенным на две части. С одной стороны находились королевские министры, преданные политике умиротворения, административных реформ и финансовых нововведений, которые должны были создать эффективную модель платежеспособного государства, независимого от парламента. По другую сторону баррикады стояла группа аристократов, выступавших за агрессивную внешнюю политику.

Испанская фракция, стремившаяся способствовать развитию англо-испанских отношений, снискала у современников самую дурную славу из всех английских придворных объединений второй половины 20-х и 30-х годов XVII в.[925]925
  Hibbard С. М. Charles I and the Popish plot… P. 30–37.


[Закрыть] Несмотря на явно происпанский характер политики Якова I и значимость фигуры Гондомара для последних лет правления этого короля, испанская фракция двора Карла I не была напрямую связана с группой сторонников Гондомара и являлась, по сути, новообразованием. После смерти Бекингема началось выдвижение лорд– казначея Ричарда Уэстона. С конца 1620-х годов фракция Уэстона вышла на лидирующие позиции при дворе, определяя внутреннюю и внешнюю политику королевства. Членами фракции являлись люди, так или иначе связанные с Испанией и известные своей симпатией к католицизму.

Основными целями деятельности испанской фракции было сохранение условий, которые должны были обеспечить нейтралитет в европейской политике, стабильность, экономическое сотрудничество с Испанией и беспарламентский тип правления. В течение десятилетия – с конца 1620-х годов и до начала гражданской войны – испанская фракция пользовались полной поддержкой Карла I, и ее доминирование при дворе было серьезно поставлено под вопрос лишь на короткий период в начале 1637 г.

Рост влияния фракции был наиболее интенсивным после ратификации Мадридского мирного договора 1630 г., когда увеличение числа сторонников Испании заметно взволновало в Уайтхолле противников Габсбургов, тогда как само заключение мира было обусловлено авторитетом Уэстона, сумевшего убедить Карла I в необходимости данного шага. В течение нескольких лет члены фракции содействовали перевозкам испанского серебра во Фландрию и набору добровольцев для фламандской армии. Тем не менее, безрезультатными были все попытки испанской фракции обеспечить заключение военного союза между Англией и Испанией: переговоры 1632, 1634 и 1637 гг. о возобновлении секретного договора закончились ничем.

После смерти Уэстона в 1635 г. влияние испанской фракции на Карла I уменьшилось. Однако Коттингтон и Уиндебэнк продолжали сотрудничество с испанской стороной, не теряя надежды на подписание в итоге союзного договора. И лишь отъезд Оньяте из Англии в мае 1638 г. ознаменовал неспособность английской и испанской дипломатии достичь соглашения между государствами о военном сотрудничестве.

Стремясь убедить Карла I в необходимости тесного сотрудничества, Мадрид в то же время игнорировал намерения Карла I вернуть Пфальц своему племяннику. Вероятно, именно из-за этого обстоятельства в 1634 г. испанцам не удалось договориться даже о минимальном военно-морском сотрудничестве сторон. Главная проблема Карла I и главная причина провала длительных переговоров, касающихся возвращения Пфальца, заключалась в неспособности короля предоставить испанцам за восстановление его сестры на троне адекватной платы деньгами или военной помощью. Ограниченность в средствах не позволяла Карлу I сделать что-либо для помощи Пфальцу без обращения к парламенту. Не имея других средств, Карл I до последнего момента рассчитывал на дипломатические методы борьбы, по-видимому, надеясь, что будущий союзник сделает все нужное Англии (и соответственно Пфальцу) лишь за сам факт подписания союзного договора.

Амбициозные военные планы Оливареса также не могли не сказаться на отношении англичан к военному союзу с Испанией. Опасения членов испанской фракции в Уайтхолле не были услышаны Неколалде, равно как не были использованы некоторые выгодные для Мадрида обстоятельства, возникшие благодаря сложностям в переговорах Англии и Франции середины 1630-х годов. Подарки Неколалде своим партнерам в Лондоне не были частыми и, вопреки всеобщей уверенности, не смогли способствовать изменению внешней политики Карла I.Как результат, в 1636–1639 гг. король, практически расставшийся с мыслью добиться возвращения Пфальца, относился к проектам военного союза с Испанией с таким же безразличием, как и ранее к предложениям Франции.

Если учесть, что восстановление Пфальца не входило в намерения испанской стороны, и, следовательно, получение военной помощи со стороны Карла I было маловероятным, главной целью Мадрида в отношениях с Англией являлось удержание англичан от участия в военных конфликтах Испании с Голландией и Францией. Испанцы умело играли на стремлении Карла I вернуть земли своей сестры, постоянно подогревая интерес английского короля новыми предложениями и обещаниями. При этом Испании была крайне выгодна и даже необходима помощь Англии в обеспечении транспортировки грузов во Фландрию. Фактически именно английское посредничество в вопросах снабжения и торговли, наряду с задачей сохранения Англией нейтралитета в борьбе континентальных держав, стало главной целью испанской дипломатии на протяжении 1630-х годов.

Как показали события 1630-х годов, испанцы действовали по одному и тому же шаблону, опробованному ими еще в ходе мирных переговоров 1629-1630-х годов: налаживание отношений с английскими министрами и поддержание интереса Карла I к проблеме Пфальца. За десять лет испанцами не было предпринято ничего существенно нового. Поскольку схема работала, очевидно, Оливарес не видел смысла в каких-либо изменениях.

Смелость Испании в отношениях с Англией основывалась не только на аргументе в виде Пфальца, но и на понимании того факта, что Карл I, испытывавший перманентную нехватку средств, не пойдет, в случае разрыва с Испанией, на участие в военных действиях на стороне ее противников. Оньяте демонстрировал очень тонкое понимание ситуации, когда утверждал, что английский король не решится участвовать в войне с неясными перспективами успеха. Недальновидная политика Бекингема, втянувшего во второй половине 1620-х годов Англию в конфликт с Испанией и Францией и чуть не приведшего корону к финансовому и политическому краху, должна была надолго, если не навсегда, отбить у Карла I желание воевать. Вторым фактором, обеспечивавшим стабильность англо-испанских отношений, была очевидная невыгодность для Англии прекращения торговли с Испанией.

И хотя нельзя отрицать вероятность того, что в итоге Карл I, уставший от бесконечных обещаний Испании, мог склониться к союзу с Францией, выступление шотландцев и рост внутренних проблем в Англии положили конец всем опасениям Мадрида, окончательно гарантировав неучастие англичан в войне на континенте.

Однако, при всем ранее сказанном, было бы неправильно расценивать итоги десятилетнего англо-испанского сотрудничества как сугубо отрицательные для Лондона. Несмотря на оставшийся нерешенным вопрос о возвращении Пфальца, для Англии сотрудничество с Испанией было не менее выгодным, чем для самой Испании. Уэстон прекрасно понимал, что в условиях единоличного правления короля, когда отсутствовала возможность получения субсидий от парламента, торговля с Испанией, наряду с другими экономическими мерами, предпринимавшимися лорд-казначеем, и сохранение нейтралитета во франко-испанских противоречиях давали возможность короне сохранять финансовую стабильность, а значит, и политическую независимость. Испанское серебро было необходимо Карлу I не меньше, чем Мадриду – английские конвои. Нельзя отрицать личной заинтересованности членов испанской фракции в сотрудничестве с Мадридом (для современников не было секретом, что испанские агенты не скупились на подарки для своих английских коллег). Тем не менее, курс политики Уэстона и его коллег был обусловлен, в первую очередь, стремлением поддержать стабильное состояние государства. Время тотального доминирования испанской фракции при английском дворе, пришедшееся на 1628–1635 гг., стало, без сомнения, наиболее благополучным периодом правления Карла I[926]926
  Trevor-Roper H.Archbishop Laud… Р. 298.


[Закрыть].

Хотя французская фракция Генриетты-Марии, в отличие от фракции Уэстона, не пользовалась благосклонностью Карла I и не оказала решительного влияния на внутреннюю и внешнюю политику королевства, ее деятельность представляет собой неотъемлемую и достаточно важную часть истории Англии 1630-х годов. Фракция королевы стала той силой, которая смогла выступить против происпански настроенных придворных, стремясь повлиять на политические симпатии Карла I и добиться сближения с Францией. В состав фракции Генриетты-Марии вошла группа молодых придворных, тесно связанных родственными узами, патронатными отношениями с Бекингемом и участием в переговорах по заключению брака Генриетты-Марии и Карла I.

Несмотря на влиятельность Генриетты-Марии, все попытки французской фракции одержать верх над сторонниками Испании были безрезультатны. Безуспешность деятельности французской фракции была обусловлена несколькими причинами. Во-первых, большим минусом французской фракции являлась неровность ее отношений с французским правительством. В то время как Уэстон, Коттингтон и Уиндебэнк постоянно координировали свои действия с Оливаресом и его агентами в Англии, отношения фракции королевы с Ришелье варьировались от холодно-нейтральных до откровенно враждебных. Шатонеф, создавший фракцию королевы и способствовавший началу ее политической деятельности, как стало ясно позднее, больше заботился не об отстаивании интересов Франции в Лондоне, а о подготовке союзника в борьбе против Ришелье. Сменивший Шатонефа де Фонтенуа-Марей оказался в натянутых отношения с Генриеттой-Марией, поскольку являлся ставленником кардинала. Разумеется, что отсутствие единства устремлений в среде сторонников Франции мешало их попыткам противостоять испанской фракции.

Хотя после смерти Уэстона королева и могла надеяться на рост своего влияния при дворе, Карл I не спешил что-либо менять. Деятельность Уэстона продолжали Коттингтон и Уиндебэнк, а новым доверенным лицом стал архиепископ Лод, тогда как Генриетта-Мария продолжала оставаться на вторых ролях. Тем не менее, второй этап деятельности Генриетты-Марии и ее сторонников был несколько успешнее первого.

После преодоления противоречий между королевой и Ришелье французской фракции удалось на некоторое время вырваться на лидирующие позиции при английском дворе. Началось некоторое сближение Генриетты-Марии с архиепископом Лодом, также выступавшим за разрыв с Испанией. Шедшие в течение года переговоры Карла I с Францией оставляли надежду на смену политического курса королевства и сближение с Францией. Однако нежелание Карла I ввязываться в дорогостоящие военные операции и лишиться возможности продолжения выгодной торговли с Испанией, а также неожиданная неуступчивость Ришелье в вопросе субсидий положила конец надеждам французской фракции.

Во-вторых, действия Генриетты-Марии в качестве лидера фракции, несомненно, уступали по эффективности действиям Уэстона. Молодая женщина, оказавшаяся в чужой стране, Генриетта-Мария была не готова к решению политических вопросов. Если авторитет Уэстона был следствием его грамотной деятельности в качестве королевского министра, то высокое положение Генриетты-Марии было обусловлено ее статусом королевы и близостью к Карлу I. В течение всего периода существования французской фракции королева не всегда демонстрировала самостоятельность и порой была подвержена влиянию различных лиц, таких как Шатонеф, Холланд или Конн.

Кроме того, в отличие от испанской фракции, объединенной католическими симпатиями и связью с Испанией, состав фракции королевы был несколько менее однороден. Холланд и Нортумберленд были тесно связаны с оппозицией королю в лице Уорвика, Бедфорда и Эссекса. Поддержка ими Генриетты-Марии была обусловлена не только одним стремлением добиться заключения союза с Францией и разрыва с Испанией, для чего требовалось отстранение от власти всесильного лорд-казначея. Для Холланда достижение этих целей было неразрывно связано с борьбой за восстановление парламента, что, в свою очередь, не отвечало интересам королевы. Фракция королевы в лице Холланда и Нортумберленда не только поддерживала тесные связи с лидерами оппозиции. В отдельные моменты сподвижники Генриетты-Марии действовали в том же направлении, что и лица, ставшие впоследствии лидерами Долгого парламента.

Тем не менее, фракция Генриетты-Марии сохраняла свое единство до конца 1630-х годов, когда расхождение в интересах привело к изменению ее состава. После отъезда Сенетера на первые роли в окружении королевы вышли папский посланник Конн, Монтагю и Джермин. С 1638 г. при дворе началось постепенное перераспределение сил. Перед лицом внешней угрозы произошло сближение роялистов. На передний план вышли решение шотландского вопроса и проблема противостояния короля со сторонниками парламента, положившие конец периоду единоличного правления Карла I. В условиях роста политической и религиозной напряженности в королевстве фракция королевы постепенно изменила свой состав, избавившись от сторонников парламента: Генриетта-Мария отдалилась от Холланда и Нортумберленда и поменяла свое отношение к Уэнтворту.

При оценке деятельности французской фракции необходимо отметить следующий факт: хотя к концу 1630-х годов французской фракции не удалось добиться от Карла I заключения союза, Генриетта-Мария и Ришелье могли быть довольны уже тем обстоятельством, что в условиях полного доминирования при английском дворе сторонников Испании военно-политического сближения Англии с Испанией так и не произошло.

Изучение истории фракции королевы может существенно повлиять на общепринятую в историографии интерпретацию событий, приведших к началу гражданской войны. Во-первых, становится ясно, что о радикальной проабсолютистской фракции Генриетты-Марии, фигурирующей во многих дискуссиях о правлении Карла I, можно говорить лишь начиная с 1638–1639 гг. Представление о королеве и ее сторонниках как о яркой прокатолической и роялистской группе является верным только для короткого периода времени, примерно совпадающего хронологически с кризисом, вызванным восстанием шотландцев. Что касается 1629–1637 гг., здесь данная оценка деятельности фракции королевы диаметрально противоположна действительности: в течение этих лет королева и ее сторонники боролись с создателями беспарламентского типа государственного управления в лице Уэстона и его сторонников.

История политической деятельности Генриетты-Марии также позволяет посмотреть с новой точки зрения на отход от двора некоторых видных аристократов. Переход на сторону врагов короля или периодическая помощь, оказывавшаяся им Холландом и Нортумберлендом, стали не только следствием их несогласия с действиями короля. В неменьшей степени эти «отступники» являлись покинутыми экс-фаворитами королевы, нежели недовольными слугами короля. Более того, их попытки сотрудничества с парламентом были прямым продолжением политической стратегии, которой они придерживались в течение 1630-х годов. Вышеназванные лица оставили двор лишь после того, как Генриетта– Мария лишила их своей благосклонности, повернувшись в сторону роялистов и разрушив их надежды успех политики переговоров и компромиссов.