Текст книги "Королевский двор в Англии XV–XVII веков (редактор С. Е. Фёдоров)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Подписание договора с Францией имело и другое важное последствие помимо собственно прекращения войны. С этого момента началась политическая активность Генриетты-Марии, воодушевленной наконец-то достигнутым компромиссом между Карлом I и ее братом Людовиком XIII[813]813
  Taylor /.The life of Queen Henrietta Maria. P. 110.


[Закрыть].

Любовь Карла I и дружба с придворными стала для королевы потенциальным источником огромной силы и влияния. Однако в первое время Генриетта-Мария не обнаруживала ни умения, ни желания использовать выгоды своего нового положения. С французской точки зрения состояние дела едва ли можно было назвать удовлетворительным. С мастерством грамотного придворного Шатонеф взялся за выведение отношений королевской четы на новый, более высокий уровень, став политическим наставником королевы.

Вряд ли Шатонеф мог выбрать более подходящее время для вмешательства во внутренние дела английского двора. Смерть Бекингема привела к борьбе за власть, усложненной отношениями короны с парламентом, растущими долгами и очевидной бесполезностью военного противостояния с Францией и Испанией. Ричард Уэстон, лорд-казначей, за короткий срок ставший одним из первых лиц королевства, начал подготовку программы заключения мира, сокращения финансовых расходов и беспарламентского правления, ставшего известным как «одиннадцатилетняя тирания». Действия Уэстона вызвали недовольство некоторых видных придворных: Уэстон урезал пенсион, от которого они зависели, его происпанская политика оскорбляла их протестантские чувства и угрожала потерей средств, вложенных в развитие каперского дела, его влияние на короля оставляло неудовлетворенными их собственные политические амбиции. Недовольные действиями Уэстона создали свой тайный союз, во главе которого встали Уильям Герберт, граф Пемброк, и Генри Рич, граф Холланд[814]814
  Taylor I. The life of Queen Henrietta Maria. P. 111.


[Закрыть]. Целью их деятельности стало заключение союзного договора с Францией и восстановление отношений с парламентом. В 1628 г. Соранцо называет Холланда и Джеймса Хея, графа Карлайла, лидерами сторонников Франции при дворе. Пемброк до самой своей смерти в 1629 г. был главным оппонентом Испании[815]815
  C.S.P. Ven. Vol. XXII (1629–1632). P. 161 [Soranzo to the Doge and Senate. 17 Aug. 1629].


[Закрыть].

Шатонеф начал сотрудничать с этой группой. В сентябре 1629 г. венецианский посол пишет, что Шатонеф предложил свои услуги Карлайлу и Холланду, стремившимся остановить выдвижение Уэстона на первые роли в королевстве и добиться сближения с Францией. Поскольку король не собирался прислушиваться к их мнению, Карлайл и Холланд попытались опереться на французского посла, пользовавшегося благосклонностью короля[816]816
  Ibid. P. 192 [Soranzo to the Doge and Senate, 21 Sept. 1629].


[Закрыть]. Генриетта-Мария, по-видимому, должна была казаться им идеальным инструментом в их борьбе против Уэстона.

Кроме того, сама Генриетта-Мария также имела причины не любить Уэстона, постоянно раздражавшего ее своими резкими манерами и неоднократными попытками ограничить ее расходы[817]817
  Hyde Е., Earl of Clarendon. History of the Great Rebellion: In 6 vols. Oxford, 1888. Vol. 1. P. 89 (далее – Clarendon. History of the Great Rebellion).


[Закрыть]. Шатонефу не составило больших трудностей заручиться поддержкой королевы. В октябре 1629 г. Соранцо пишет, что королева сблизилась с «пуританской группой», возглавляемой Холландом и Пемброком, для того, чтобы совместными усилиями попытаться предотвратить переговоры Уэстона с Испанией[818]818
  C.S.P. Ven. Vol. XXII (1629–1632). P. 203 [Soranzo to the Doge and Senate, 12 Oct. 1629].


[Закрыть].

Выступая посредником между Генриеттой-Марией и англичанами, Шатонеф в то же время начал думать о создании фракции во главе с самой королевой. Им было сделано предложение Карлайлу, на тот момент английскому послу в Мадриде, известному своей симпатией к Франции. Карлайл в течение долгого времени являлся послом во Франции и в частности участвовал в 1624 г. в переговорах о браке Карла с Генриеттой-Марией[819]819
  Birch T. The court and times of James I: In 2 vols. London, 1848. Vol. I. P. 291, 374.


[Закрыть]. Однако по ходу войны с Францией Карлайл постепенно перешел на антифранцузские позиции, а в 1629 г. полностью отдалился от политики. На предложение Шатонефа Карлайл ответил отказом[820]820
  Smuts M. Religion, European politics and Henrietta-Maria’s circle… P. 24.


[Закрыть].

Шатонеф приблизил к себе француза Франсуа Рошешуара, шевалье де Жара, партнера короля по игре в теннис и бывшего компаньона Бекингема, находящегося при английском дворе со времени своего участия в заговоре против Ришелье в 1626 г[821]821
  Birch T. The court and times of Charles I… Vol. I. P. 123.


[Закрыть]. Два француза, ставшие «близкими друзьями», вместе планировали создание придворной фракции, «состоящей из графа Холланда, Монтагю и прочих, при поддержке королевы»[822]822
  C.S.P. Ven. Vol. XXII (1629–1632). P. 527 [Soranzo to the Doge and Senate, 18 July 1631]; Memegalos F. S. George Goring (1608–1657): Caroline courtier and royalist general. Aldershot, 2007. P. 32.


[Закрыть]. С конца 1629 г. шевалье де Жар, Холланд и Монтагю начали фигурировать в дипломатических депешах в качестве сторонников Генриетты-Марии.

Шевалье де Жар оставался фаворитом королевы до своего отъезда в 1633 г., Холланд, Монтагю и Джермин – до конца 1630-х годов. Вместе с шотландцем Робертом Филипом, духовником королевы с 1625 г., они сформировали основу ее фракции. Примерно в 1635 г. к ним примкнули Генри Перси и его старший брат Элжернон Перси, граф Нортумберленд. Умеренными и менее значимыми сторонниками Генриетты-Марии были ее камергер Эдвард Саквилл, граф Дорсет и еще один член двора королевы, Джордж Горинг, граф Норич, который в 1624–1625 гг. участвовал в заключении в Париже брачного договора[823]823
  Birch Т. The court and times of James I… Vol. II. P. 475, 492.


[Закрыть].

Генри Рич, барон Кенсингтон, 1-й граф Холланд, являлся сыном Роберта Рича, 1-го графа Уорвика, и младшим братом Роберта Рича, 2-го графа Уорвика. Генри Рич был отмечен Яковом I в 1610 г. и был джентльменом спальни Карла в бытность его принцем Уэльским. Медленное продвижение Рича по карьерной лестнице было обусловлено настороженным отношением к нему со стороны Бекингема. Однако Рич демонстрировал полное нежелание конкурировать с герцогом, и в 1623 г. ему был пожалован титул барона Кенсингтона, а в 1624 г. Рич был удостоен титула графа Холланда[824]824
  Федоров C. E. Раннестюартовская аристократия… P. 274–275.


[Закрыть]. До 1628 г. Холланд находился на службе Бекингема. В 1624 и 1625 гг. Холланд несколько раз направлялся во Францию в качестве посла и участвовал в ведении переговоров с французской стороной о браке принцессы Генриетты-Марии и Карла[825]825
  Calendar of State Papers, Domestic series, of the reign of Edward VI, Mary, Elizabeth and James I preserved in the State Paper Department of Her Majesty’s Public Record Office / Ed. by M.A. E. Green. London, 1856–1872. Vol. XXI (1623–1625). P. 124, 203 (далее – C.S.P. Dom.).


[Закрыть]. В 1628 г. Холланд в течение некоторого времени являлся главным шталмейстером. С 1629 г. он занимал должность гофмаршала двора королевы, а с 1636 г. – должность обер-камергера, главы департамента королевской спальни[826]826
  Cokayne G. The complete peerage… Vol. VI. P. 538.


[Закрыть].

Уолтер Монтагю происходил из клана Монтагю, представители которого заявили о себе в период правления Якова I. Отец Уолтера Монтагю, Генри, в 1620 г. приобрел титул виконта Мандвилла. В 1626 г. Генри Монтагю был дарован титул графа Манчестера. В 1621–1628 гг. он занимал должность лорда председателя Совета, а в 1628–1642 гг. – должность хранителя Тайной печати[827]827
  Ibid. Vol. III. P. 33.


[Закрыть]. Его брат Эдвард в 1621 г. купил баронский титул. И Генри, и Эдвард Монтагю входили в состав клиентов Бекингема до 1621 г. Хорошие отношения с Бекингемом до самой своей смерти в 1618 г. сохранял другой дядя Уолтера Монтагю, Джеймс Монтагю, бывший епископом Уинчестера[828]828
  Федоров С.Е. Раннестюартовская аристократия… С. 272–273.


[Закрыть]. Сам Уолтер Монтагю, как и Холланд, с 1624 г. входил в свиту Бекингема, в 1625 и 1627 гг. он являлся послом во Франции, где принимал участие в организации брака Карла с Генриеттой-Марией[829]829
  C.S.P. Dom. Vol. I. (1625–1626). Р. 155, 246; Birch Т. The court and times of Charles I… Vol. I. P. 303–307.


[Закрыть].

Генри Джермин был сыном провинциального дворянина, сэра Томаса Джермина. До 1628 г. патроном Генри Джермина также являлся Бекингем. В 1624 г. Джермин, как Монтагю (бывший его близким другом) и Холланд, входил в состав английского посольства во Франции[830]830
  Smuts M. Religion, European politics and Henrietta-Maria’s circle… P. 18.


[Закрыть]. Джермин быстро завоевал расположение Генриетты-Марии, став в 1629 г. вице-камергером двора королевы, а в 1639 г. – ее шталмейстером[831]831
  Alexander M. Charles I’s Lord Treasurer: Sir Richard Weston, Earl of Portland. Chapel Hill, 1967. P. 176–177.


[Закрыть].

Элжернон Перси принадлежал к знатной семье и был сыном Генри Перси, 9-го графа Нортумберленда. В 1632 г. он унаследовал после смерти отца титул графа Нортумберленда. Сестра Нортумберленда в 1617 г. вышла замуж за Карлайла[832]832
  Cokayne G. The complete peerage… Vol. III. P. 181.


[Закрыть]. Нортумберленд и его младший брат Генри Перси были членами двора королевы. Нортумберленд занимал должность шталмейстера двора Генриетты-Марии[833]833
  MemegalosF. S. George Goring… P. 35.


[Закрыть]. Младший брат Нортумберленда, Генри Перси, также был членом двора Генриетты-Марии, а в 1639 г. он был назначен шталмейстером принца Уэльского[834]834
  Dictionary of national biography. Vol. XLIV. P. 413.


[Закрыть].

Холланд, Монтагю и Джермин, равно как и Горинг с Дорсетом, были приближены ко двору Генриетты-Марии Бекингемом после выдворения в 1625 г. из Англии французской свиты королевы[835]835
  Smuts M. Religion, European politics and Henrietta-Maria’s circle… P. 19.


[Закрыть]. Кроме принадлежности к группировке Бекингема, лидеров французской фракции также объединяли родственные связи. Племянница Холланда и дочь графа Уорвика, Анна Рич, была замужем за старшим братом Уолтера Монтагю, Эдвардом, виконтом Мандвиллом, унаследовавшим в 1642 г. титул графа Манчестера[836]836
  Cokayne G. The complete peerage… Vol. VII. P. 370.


[Закрыть]. Нортумберленд и Генри Перси приходились Холланду кузенами: их матери Доротея и Пенелопа соответственно были родными сестрами и дочерьми Уолтера Девере, 1-го графа Эссекса[837]837
  Ibid. P. 250.


[Закрыть].

В 1636 г. Коррер описывает четырех фаворитов королевы, Холланда, Джермина, Генри Перси и Нортумберленда (Монтагю тогда был за пределами страны), как «веселых молодых людей», доставляющих массу удовольствия королеве, любительнице розыгрышей и остроумных высказываний[838]838
  C.S.P. Ven. Vol. XXIII (1632–1636). Р. 542 [Correr to the Doge and Senate, 18 Apr. 1636].


[Закрыть]. Шевалье де Жар и Монтагю, вне всякого сомнения, также были в числе «веселых молодых людей». Сорокалетний Холланд описывается Кларендоном как «очень красивый мужчина с изящными манерами и выразительным голосом» и неисправимый дамский угодник[839]839
  Clarendon. History of the Great Rebellion. Vol. I. P. 89.


[Закрыть]. В 1630 г. королева оставалась молодой двадцатилетней женщиной. О дружеской атмосфере, царившей при дворе Генриетты-Марии, свидетельствует тот факт, что французы неоднократно выражали неудовольствие «фамильярностью», с которой молодые фавориты обращались с королевой[840]840
  Poynting S. «The rare and excellent partes of Mr. Walter Montagu»: Henrietta Maria and her playwright//Henrietta Maria: Piety, politics and patronage. P. 75.


[Закрыть].

Современники часто упоминают о предпочтении, отдаваемом королевой привлекательным молодым людям в выборе политических союзников[841]841
  C.S.P. Ven. Vol. XXIII (1632–1636). P. 563 [Correr to the Doge and Senate, 23 May 1636].


[Закрыть]. Вырвавшись из тяжелой обстановки одинокой юности, Генриетта-Мария оказалась теперь в центре внимания красивых и умных подданных, и вполне естественно, что молодая женщина подпала под влияние таких проницательных придворных, как Холланд и Монтагю.

При этом нельзя игнорировать политические симпатии фаворитов королевы и их связь с виднейшими оппонентами короля. После вступления Карла I на престол Холланд был одним из группы профранцузски настроенных придворных, с симпатией относившихся к пуританству и являвшихся союзниками Бекингема в борьбе против испанофилов, оставшихся со времени правления Якова I. Большинство сторонников Франции – Джон Престон, Роберт Рич, 2-й граф Уорвик, Роберт Девере, 3-й граф Эссекс, и Фрэнсис Расселл, 4-й граф Бедфорд (равно как Генри и Джеймс Монтагю) – покинули двор в начале 1620-х годов из-за разногласий с герцогом Бекингемом[842]842
  Warwick P Memoires… P. 243.


[Закрыть]. Холланд, находившийся на службе Бекингема, постарался установить теплые отношения с пэрами, ушедшими в оппозицию. В 1629 г. Холланд основал совместно с Мандвиллом компанию острова Провиденс, целью деятельности которой было содействие развитию каперства на пути следования испанских судов из Вест-Индии в Европу, что являлось одной из главных внешнеполитических целей английских пуритан[843]843
  Craven F. The Earl of Warwick, a speculator in piracy // Hispanic American historical review. Durham, 1930. Vol. X. P. 457–479.


[Закрыть]. Холланд стал первым губернатором компании. Список его компаньонов практически полностью повторяет список лидеров Долгого парламента: Уильям Финнз, лорд Сэй, Роберт Грэвилл, лорд Брук, Джон Пим, Джон Хэмпден и Оливер Сент-Джон. Вполне резонно предположение, что собрания глав компании служили для маскировки координации политических действий оппозиции[844]844
  Newton А. Р The colonizing activities of the English puritans. New York, 1914. P. 147.


[Закрыть].

Если принять во внимание эти связи, а также неприязнь Холланда и других лидеров оппозиции к Уэстону, Лоду и Уэнтворту, возникает другой вопрос: координировались ли действия протестантов при дворе с деятельностью за его пределами. Маркиз де Фонтенуа-Марей перечисляет англичан, целью которых, по его утверждению, было уничтожение Уэстона как политической фигуры с помощью влияния королевы: Холланд и Монтагю действовали при дворе, Уорвик, Бедфорд и Эссекс– на местах[845]845
  Fontenay-Mareuil Francois du Val, marquis de. Memoires // Collection complete des memoires relatifs a l’historie de France/Ed. par M. Petitot. Paris, 1826. P. 360.


[Закрыть]. Первые были сподвижниками королевы, последние, вне всякого сомнения, членами того кружка, который де Фонтенуа-Марей описал как «группу, объединенную убеждениями, семейными и дружественными связями, собранную для направления тактики и действий оппозиции»[846]846
  Ibid. P. 99.


[Закрыть]. И хотя этого свидетельства недостаточно для составления ясной картины, его не следует оставлять без внимания в свете предположения, что королева координировала свои действия с политической активностью Уорвика, Бедфорда и других.

При рассмотрении сподвижников королевы с точки зрения их политических взглядов, оказывается, что Генриетта-Мария благоволила группировке блестящих придворных и богатых аристократов, обладавших огромным влиянием за пределами двора и гордившихся родственными связями с самыми выдающимися семьями королевства. Старший брат Холланда, граф Уорвик, являлся крупнейшим землевладельцем Эссекса, обладателем собственного флота и самым влиятельным человеком Восточной Англии[847]847
  Morgan /.Prince Charles’ puritan chaplain. London, 1957. P. 112.


[Закрыть]. Нортумберленд был близким родственником по крови или по свойству с графами Карлайлом, Солсбери и Лестером и главой одной из старейших английских семей. Так же как и граф Дорсет, он был глубоко заинтересован в колонизации заокеанских земель и развитии каперства[848]848
  Smuts M. The puritan followers of Henrietta Maria in the 1630s // The English Historical Review. Oxford, 1978. Vol. XCIII. P. 31.


[Закрыть]. Их антииспанские взгляды основывались как на желании лишить Испанию доходов в свою пользу, так и на личной антипатии к Уэстону и его сподвижникам, являвшейся, по сути, завистью по отношению к выскочкам, захватившим власть в обход людей высшего круга.

В то же время многие из противников королевы, включая Уэстона и Уиндебэнка, были сравнительно бесцветными фигурами, королевскими слугами зачастую незнатного происхождения, пробившими себе путь наверх своей энергией и безусловной преданностью королю. По большому счету, для Генриетты-Марии яркая индивидуальность и великолепные манеры ее друзей значили ничуть не меньше, чем их политические взгляды. Практически все люди, занятые важной, но скучной задачей предотвращения финансового краха короны и создания эффективной модели государственной церкви, оказались в стане врагов королевы.

Уэстон, вызывавший возмущение Генриетты-Марии постоянным ограничением ее в денежных средствах и не слишком почтительной манерой общения с ней, до самой смерти оставался одним из принципиальнейших противников королевы[849]849
  Taylor I. The life of Queen Henrietta Maria. P. 136.


[Закрыть]. Столь же напряженными были и отношения Генриетты-Марии с двумя другими ближайшими сподвижниками короля – архиепископом Лодом и Томасом Уэнтвортом. Подозреваемый в симпатиях к Риму, Лод, тем не менее, не демонстрировал поддержки религиозным манифестациям Генриетты-Марии. Уэнтворт, так же как и Уэстон с Лодом, не обладавший качествами куртуазного придворного, не пользовался расположением Генриетты-Марии, вызывая ее раздражение резкими суждениями о ее окружении[850]850
  Warwick P. Memoires… P. 78.


[Закрыть]. Так, летом 1636 г. Уэнтворт, вернувшийся в Лондон из Ирландии, потребовал предать Холланда смертной казни за переговоры с французами за спиной короля, участие в заговоре против Уэстона и дуэль с его сыном[851]851
  C.S.P. Dom. Vol. X (1636–1637). P. 74.


[Закрыть].

Несмотря на все успехи Шатонефа при английском дворе, во Франции результаты его действий были признаны неудовлетворительными. Шатонеф нисколько не продвинулся в вопросе о союзном договоре. Хотя маркиз пытался убедить Карла I в том, что Англия должна признать право Франции торговать с Испанией, несмотря на продолжавшуюся англо-испанскую войну, он потерпел неудачу. Поскольку Шатонеф оказался вовлечен в придворные интриги гораздо сильнее, чем это полагалось официальному представителю другой страны, в итоге Ришелье принял решение отозвать маркиза домой[852]852
  C.S.P. Ven. Vol. XXII (1629–1632). P. 279 [Contarini to the Doge and Senate, 1 Feb. 1630].


[Закрыть].

Таким образом, главным итогом почти годичного пребывания Шатонефа в Англии стало налаживание отношений с Генриеттой-Марией, приобщение ее к сфере политики и нахождение для королевы группы союзников, результатом чего стало рождение придворной фракции, противостоящей группе Уэстона. Прямых оценок из Франции этим действиям маркиза не было. Но возвращение Шатонефа во Францию позволяет предположить, что и придворная деятельность маркиза не была оценена Ришелье по заслугам. Вероятно, на данном этапе кардинал не рассматривал Генриетту-Марию как серьезную политическую фигуру и не придавал значения факту создания придворной фракции королевы.

В апреле 1630 г. Шатонеф вернулся во Францию, замещенный Франсуа дю Валем, маркизом де Фонтенуа-Марей, отношения с которым у Генриетты-Марии не сложились с самого начала[853]853
  Birch Т. The court and times of Charles I… Vol. II. P. 47.


[Закрыть]. В отличие от своего предшественника, де Фонтенуа-Марей предпочел поддержку Уэстона борьбе с ним, так как отдавал себе отчет, что в противном случае он имел крайне мало шансов добиться чего-либо от англичан. Сложилась неприятная для французской стороны обстановка, которую иронично охарактеризовал Соранцо: «что построил один, разрушает второй»[854]854
  C.S.P. Ven. Vol. XXII (1629–1632). P. 464 [Soranzo to the Doge and Senate, 24 Jan. 1631].


[Закрыть].

Де Фонтенуа-Марей оказался в несколько более сложном положении, нежели его предшественник. После урегулирования англо-испанских отношений во внешней политике Карла I наметился еще больший крен в сторону Мадрида. Франция вызывала недоверие англичан своими действиями на Апеннинах. После заключения в 1631 г. мира в Кераско, положившего конец войне за Мантуанское наследство, в Англии появилось подозрение, что теперь французы могли обратить свою агрессию в сторону Британских островов. Карл I опасался, что успешные действия шведского короля Густава-Адольфа в Центральной Германии могут привести к сближению Франции и имперских сил для защиты католицизма. Соранцо писал, что, по неподтвержденным данным, якобы полученным от Уэстона, планировалось создание англо-испанского альянса, направленного против Франции[855]855
  Ibid. P. 575 [Soranzo to the Doge and Senate, 9 Jan. 1632].


[Закрыть].

Еще более осложнили положение де Фонтенуа-Марея действия Шатонефа на родине. По прибытии во Францию в 1630 г. Шатонеф оказался вовлеченным в заговор против Ришелье, в котором также приняли участие Анна Австрийская, Мария Медичи и брат Людовика XIII, герцог Орлеанский, и попытался вовлечь в него своих английский сторонников. Второй мишенью заговорщиков стал Уэстон, который воспринимался французами как главное препятствие на пути сближения Англии и Франции[856]856
  Smuts М. Religion, European politics and Henrietta-Maria’s circle… P. 25.


[Закрыть].

Вся затея закончились катастрофическим провалом. Планы заговорщиков были раскрыты в конце 1632 г. благодаря энергичным действиям де Фонтенуа-Марея. Нанятые им грабители вскрыли дом шевалье де Жара и добыли секретную переписку шевалье с Шатонефом. Несколько позднее сыну лорд-казначея, Джерому Уэстону, удалось перехватить послание Холланда французским партнерам, после чего Холланд попал под домашний арест за вызов сына Уэстона на дуэль. Джермину, его секунданту, также было запрещено появляться при дворе[857]857
  Clarendon State Papers. Vol. I. P. 353, 359.


[Закрыть]. Холланда во время его пребывания под домашним арестом посетило такое огромное количество людей, что Карл I даже запретил ему принимать посетителей. Через несколько дней Тайный совет опросил двух баронов-пуритан, навещавших Холланда, возможно, «для того чтобы посоветоваться с ним»[858]858
  C.S.P. Dom. Vol. VI (1633–1634). P. 11–14.


[Закрыть]. Есть основания полагать, что эти лица, имена которых остались неизвестными, были членами правления компании острова Провиденс, пытавшимися согласовать со своим лидером план дальнейших действий оппозиции[859]859
  Birch T. The court and times of Charles I… Vol. II. P. 199, 221.


[Закрыть].

Окончательный удар заговорщикам был нанесен кардиналом Ришелье, который великодушно передал Уэстону бумаги, полученные подручными де Фонтенуа-Марея в доме шевалье де Жара и подтверждающие участие Генриетты-Марии в интригах Шатонефа и ее связи с деятельностью Уорвика, Бедфорда и Эссекса против лорд-казначея[860]860
  Bone Q. Henrietta Maria, Queen of the cavaliers. Urbana, 1972. P. 60.


[Закрыть]. К марту 1633 г. во Франции действия оппозиции во главе с Марией Медичи были умело подавлены Ришелье. Шатонеф и шевалье де Жар были заключены в Бастилию, а доверие Карла к Генриетте-Марии оказалось серьезно подорванным. В течение года фракция королевы оставалась не у дел. При дворе роль главного оппонента Уэстона перешла к Лоду, хотя Холланд продолжал делать попытки ослабить лорд-казначея[861]861
  Taylor I. The life of Queen Henrietta Maria. P. 124.


[Закрыть].

После раскрытия заговора обе враждующие фракции английского двора – французская и испанская – оказались на время по одну сторону баррикады: в то время как группа Уэстона продолжала придерживаться своего прежнего курса, Генриетта-Мария также демонстрировала крайнюю неприязнь к Ришелье, морально поддерживая Марию Медичи. В этих условиях Ришелье принял в мае 1633 г. решение о возвращении де Фонтенуа-Марея во Францию. Более того, ему не было назначено преемника, поскольку кардинал, очевидно, не видел смысла в присутствии своего агента при дворе, настроенном категорически против Франции[862]862
  C.S.P. Ven. Vol. XXIII (1632–1636). Р. 110 [Gussoni to the Doge and Senate, 3 June 1633].


[Закрыть]. Лишь спустя год, в июле 1634 г., в Англию был направлен в качестве посла Жак д’Анжен, маркиз де Пуньи[863]863
  Firth C. H. Notes on the diplomatic relations of England and France 1603–1688. Oxford, 1906. P. 35.


[Закрыть].

В марте 1635 г. Уэстон умер, и двор опять стал ареной борьбы за власть и влияние. В этом положении каждый пытался добиться расположения королевы, сохранявшей свою власть над неослабевающими чувствами к ней Карла I. В условиях борьбы Лода и Коттингтона за казначейство началось ухаживание за Генриеттой-Марией представителей обеих сторон, и впервые за долгое время ее фракция начала постепенно поднимать голову[864]864
  Sharpe K. The personal rule of Charles I… Место, год. P. 173.


[Закрыть].

Эти события совпали по времени с предпринятыми Ришелье попытками закончить ссору с Генриеттой-Марией в надежде заручиться поддержкой Англии в предстоявшей войне Франции с Испанией. Еще осенью 1634 г. Ришелье дал Пуньи инструкции провести с Карлом I переговоры о возможном подписании союзного договора. Краткосрочные переговоры закончились ничем. Карл I не проявил никакого интереса к предложению Ришелье, но и для Франции союз с Англией не был жизненно необходим. В гораздо большей степени в помощи англичан была заинтересована Голландия: в тексте франко-голландского союзного договора была статья, предполагавшая присоединение Англии к альянсу двух держав в случае ее согласия[865]865
  C.S.P. Ven. Vol. XXIII (1632–1636). P. 274 [Zonca to the Doge and Senate, 15 Sept. 1634].


[Закрыть]. Отсутствие настойчивости в действиях Пуньи объясняется пониманием французами того факта, что у них практически не было шансов прийти к какому-либо соглашению. Ришелье был доволен уже тем, что Карл I не решался сблизиться с Испанией, оставаясь, таким образом, в стороне от борьбы на континенте[866]866
  Ibid. P. 378 [Correr to the Doge and Senate, 27 Apr. 1635].


[Закрыть].

Ситуация изменилась после смерти Уэстона. Своим инструментом в процессе восстановления отношений с Генриеттой-Марией Ришелье выбрал Монтагю, который оказался на континенте после раскрытия заговора Шатонефа и пробыл в Париже достаточное время, чтобы быть принятым и обласканным кардиналом. В феврале 1635 г. перешедший в католичество Монтагю вернулся в Англию и сразу же постарался смягчить отношение королевы с Ришелье[867]867
  The memoirs of Gregorio Panzani/Ed. J. Berington. Birmingham, 1793. P. 190.


[Закрыть]. Немалую роль здесь сыграл и новый французский посол Анри де ля Ферте-Набер, маркиз де Сенетер, «идеальный дамский угодник», прибывший в Лондон в апреле 1635 г. Генриетта-Мария, всегда бывшая очень восприимчивой к галантности и влиянию нравившихся ей людей, очень скоро обнаружила «расположение к Франции» и снова начала активно участвовать в политической деятельности[868]868
  C.S.P. Ven. Vol. XXIII (1632–1636). P. 376 [Correr to the Doge and Senate, 27 Apr. 1635].


[Закрыть].

Важным этапом придворной политической борьбы стала кампания 1635–1637 гг. за подписание союзного договора с Францией. Сведений о ней практически нет. Известно лишь, что в 1638 г. Карл I был так же происпански настроен, как и в 1634 г.[869]869
  Woolrych A. Britain in revolution: 1625–1660. Oxford, 2004. P. 74.


[Закрыть] Сторонниками Сенетера в этой борьбе стали члены фракции королевы, тесно связанные с лидерами парламентского движения, и последователи сестры Карла I Елизаветы. Сторонник Елизаветы, сэр Томас Рой, несколько раз писал Холланду, предлагая союз, и весной 1635 г. две группы решили объединить свои усилия, чтобы склонить на свою сторону Лода и прочих сподвижников короля[870]870
  Smuts M. The Puritan followers of Henrietta Maria… P. 36.


[Закрыть]. Хотя Лод не демонстрировал стремления сближаться с фракцией королевы, к августу появились первые результаты: на заседании Тайного совета был поднят вопрос о проблеме Пфальца. Немногим позднее королева предприняла попытки договориться с членами Тайного совета[871]871
  C.S.P. Ven. Vol. XXIII (1632–1636). P. 430 [Correr to the Doge and Senate, 9 Aug. 1635].


[Закрыть]. Письма Лода Уэнтворту этого же времени подтверждают, что Генриетта-Мария была близка к тому, чтобы убедить Карла I изменить его отношение к Испании[872]872
  The works of the most reverend father in God, William Laud: In 9 vols. / Ed. by W. Scott, J. Bliss. London, 1847–1860. Vol. VIII. P. 161, 172.


[Закрыть].

В сентябре 1635 г., в то время как королева уговаривала Карла I решиться на сближение с Францией, Сенетер покинул Лондон, уехав в загородный дом, подаренный ему графом Бедфордом. Коррер писал, что француз живет по соседству с графом, они часто видятся и проводят много времени на охоте[873]873
  C.S.P. Ven. Vol. XXIII (1632–1636). P. 444 [Correr to the Doge and Senate, 31 Aug. 1635].


[Закрыть]. Сенетер тесно общался с пуританами и королевой, постоянно выдвигая новые предложения и пытаясь донести до Карла I необходимость созыва парламента, с помощью чего король вернул бы себе расположение своих подданных и получил бы необходимую ему субсидию[874]874
  Smuts М. Religion, European politics and Henrietta-Maria’s circle… P. 29.


[Закрыть]. Стремление к созыву парламента, помощи Пфальцу, заключению союза с Францией и разрыву с Испанией стали лейтмотивом деятельности большинства английских политических деятелей середины 1630-х годов.

В течение осени 1635 г. разговоры о созыве парламента становились все более громкими. В октябре Коррер докладывает, что в Лондоне собралось огромное количество аристократов, которые постоянно затевали политические дискуссии[875]875
  C.S.P. Ven. Vol. XXIII (1632–1636). P. 466 [Correr to the Doge and Senate, 19 Oct. 1635].


[Закрыть]. В течение следующих полутора лет требования войны становились все более настойчивыми. Генриетта-Мария продолжала выступать против Габсбургов, демонстрируя свою неприязнь к испанофилу Уиндебэнку[876]876
  C.S.P. Ven. Vol. XXIV (1636–1639). P. 12 [Correr to the Doge and Senate, 27 June 1636].


[Закрыть]. Крупным событием, всколыхнувшим религиозные чувства англичан, стал неожиданный приезд в конце 1635 г. племянников короля – принцев Карла-Людвига и Руперта[877]877
  Clarendon State Papers. Vol. I. P. 77.


[Закрыть]. Лестер, английский посол во Франции, занимавшийся переговорами с Ришелье, был проинформирован о том, что Карл I хочет предложить французам оборонительный и наступательный союз[878]878
  Letters and Memorials of State from the reign of Queen Mary to that of Charles II: In 2 vols. / Ed. by A. Collins. London, 1746. Vol. II. P. 416.


[Закрыть]. Добившийся аудиенции у Карла I Сенетер произнес длинную речь, в которой отметил необходимость противостояния мощи Габсбургов. Француз утверждал, что лучшим способом борьбы с империей стал бы альянс между Англией, Францией и Голландией, без которого возвращение Пфальца было невозможно. Сенетер намекал, что в случае отказа Англии от союза Франция могла пойти на заключение сепаратного мира с Габсбургами. Однако в первое время Карл I не обнаруживал большой склонности к войне, утверждая, что его желание – «жить в мире со всеми соседями»[879]879
  C.S.P. Ven. Vol. XXIV (1636–1639). P. 45 [Correr to the Doge and Senate, 19 Aug. 1636].


[Закрыть].

После возвращения Эрандела из Вены король стал более дружелюбным по отношению к Франции. Уже в октябре 1636 г. Контарини, посол Венеции во Франции, сообщает о «большой склонности двора к войне» и о собрании королем шотландских военачальников, служивших под командованием Густава Адольфа[880]880
  C.S.P. Ven. Vol. XXIV (1636–1639). Р. 86 [Contarini to the Doge and Senate, 26 Oct. 1636].


[Закрыть]. Всю зиму 1636/37 г. англичане готовили флот, который должен был возглавить сын Елизаветы[881]881
  Letters and Memorials… Vol. II. P. 416.


[Закрыть]. В феврале Лод писал: «Теперь я верю, что со временем это выльется в войну»[882]882
  The works of William Laud. Vol. VII. P. 319.


[Закрыть]. Также сам Карл I информировал Уэнтворта о близости войны и о необходимости обезопасить Ирландию на случай атаки: «После возвращения Эрандела я понял, что то, чего я так боялся, стало реальностью: восстановление моей сестры и племянника в правах и владениях невозможно без военного вмешательства. Это толкает меня к союзу с Францией и объявлению Испании нашим врагом»[883]883
  Strafford’s letters. Vol. II. P. 53.


[Закрыть]. В марте 1637 г. новый флот был уже практически полностью готов. Нортумберленд, назначенный благодаря стараниям Генриетты-Марии лорд-адмиралом, уже получил приказ быть наготове. Сам Карл I говорил, что нет ничего хорошего в росте силы и влияния Габсбургов, но, тем не менее, еще не решался на открытый разрыв с Империей[884]884
  Letters and Memorials… Vol. II. P. 473.


[Закрыть].

В стремлении заключить союз с Францией и добиться возвращения Пфальца военным путем Карл I пользовался полной поддержкой как Генриетты-Марии, так и Лода, в то время как Уэнтворт придерживался диаметрально противоположной точки зрения. Очевидно, Уэнтворт понимал, что новые значительные траты могут подорвать финансовую независимость короля, тогда как введение в Англии авторитарного типа правления (как в случае с Ирландией), с учетом настроения английского народа, было невозможно[885]885
  Taylor I. The life of Queen Henrietta Maria. P. 173.


[Закрыть].

Главным препятствием к началу войны оказалась позиция Франции. Чем больше Англия хотела союза с Францией, тем менее сговорчивой оказывалась последняя. С другой стороны, по словам Контарини, в Англии тоже хотели избежать каких-либо обязательств: «англичане упорно твердят лишь о том, что должна делать Франция, и молчат о том, что они собираются делать сами»[886]886
  C.S.P. Ven. Vol. XXIV (1636–1639). P. 191 [Contarini to the Doge and Senate, 28 Apr. 1637].


[Закрыть]. Со стороны Франции условиями соглашения было предоставление Карлом I 30 кораблей и 6 тыс. солдат, а также отказ от притеснения голландских рыбаков. В Англии эти условия были признаны неприемлемыми: Карл I не был готов к прекращению выгодной торговли с Испанией, а противостояние английских и голландских рыболовов, по мнению Карла I, абсолютно не касалось Франции. Однако переговоры продолжались, и в итоге Карл I был вынужден согласиться на предоставление военной помощи Франции. В свою очередь, Франция обязалась не заключать мира с Габсбургами до восстановления Пфальца. Но перед заключением договор должен был быть одобрен Голландией и Швецией[887]887
  Clarendon State Papers. Vol. I. P. 142.


[Закрыть]. В конце июня 1637 г. даже появились слухи, что англо-французский договор уже подписан, которым, впрочем, никто из дипломатов не придал никакого значения[888]888
  C.S.P. Ven. Vol. XXIV (1636–1639). P. 235 [Michiel to the Doge and Senate, 2 July 1637].


[Закрыть].

Переговоры сторон в Гамбурге проходили тяжело. Голландцы отказывались предпринимать какие-либо действия в помощь Пфальцу до тех пор, пока английский флот занимался преследованием их торговых судов, тогда как шведы уже не демонстрировали прежнего желания продолжать войну. И те и другие не доверяли Англии. По мнению французской стороны, англичанам было выгодно наблюдать за борьбой на континенте, направляя действия других стран на поддержку Пфальца, тогда как сами они не делали ровным счетом ничего[889]889
  Clarendon State Papers. Vol. I. P. 148.


[Закрыть]. Было ясно, что договор не будет подписан, пока Англия не докажет серьезность своих намерений и не объявит войну Габсбургам. Карл I был оскорблен таким недоверием, и его интерес к альянсу, от которого немногого приходилось ожидать, быстро угасал. Подозрение, что Франция параллельно пыталась договориться с Австрией, сделало Карла I более склонным к возобновлению переговоров с Испанией[890]890
  C.S.P. Ven. Vol. XXIV (1636–1639). P. 270 [Correr to the Doge and Senate, 18 Sept, 1637].


[Закрыть].

В июле 1637 г. Сенетер покинул Англию. Прибытие через три месяца, в ноябре 1637 г., нового посла Помпонна де Белльевра возродило некоторую надежду на решение вопроса об альянсе. Однако француз не предпринял никаких действий. Лестер в это же время отмечал, что шансов на подписание союзного договора практически не осталось[891]891
  Clarendon State Papers. Vol. I. P. 161.


[Закрыть]. К началу 1638 г. стало окончательно ясно, что альянс заключен не будет: Ришелье осознал, что волнения в Шотландии поставят крест на вероятности получения от Англии военной помощи. Перед лицом внутренней угрозы все мысли Карла I о войне с Испанией отошли на второй план: король был заинтересован в сохранении спокойствия внутри королевства, а оппозиция получила эффективное оружие в борьбе против двора[892]892
  Webster T. Godly clergy… P. 263.


[Закрыть].

С отъездом Сенетера фракция Генриетты-Марии претерпела определенные изменения. Несколько человек из ближайшего окружения королевы начали работу по преобразованию идеологической направленности фракции, что впоследствии привело и к изменениям в составе. В первую очередь, это был папский посланник Джордж Конн, прибывший в Лондон в конце 1636 г. Конн никогда не выражал одобрения сотрудничеству королевы с протестантами, несмотря на все доводы ее духовника, Роберта Филипа. Поддерживаемый Уиндебэнком, главным сторонником папы при дворе, Конн начал формирование новой фракции, состоявшей из католиков и криптокатоликов – очевидно, рассматривая эти действия как шаг к возвращению Англии в лоно Римской церкви[893]893
  C.S.P. Ven. Vol. XXIV (1636–1639). Р. 303 [Correr to the Doge and Senate, 24 Oct. 1637].


[Закрыть].