Текст книги "Королевский двор в Англии XV–XVII веков (редактор С. Е. Фёдоров)"

Автор книги: авторов Коллектив

Еще одной отличительной чертой католической фракции была ее тесная связь с послами Испании и Франции и континентальной эмиграцией. Дипломаты католических государств рассматривали эту придворную группу в качестве своих непосредственных политических союзников. Для католиков послы были источником информации и посредниками в переговорах с европейскими государями о финансовой поддержке (получение различных пенсий). Связь с эмигрантами была особенно хорошо налажена младшим поколением фракции. Это было обусловлено их личными поездками на континент (граф Оксфорд, Джордж Джиффорд, Уильям Трешем), а также тем, что в числе изгнанников было много родственников. Особенно показателен в этом отношении Ч. Пэджет. Он не только вел активную переписку, но и тайно посещал Англию. Большую роль в установлении связей сыграл сэр Э. Стаффорд, часто исполнявший дипломатические миссии во Франции, а затем будучи там послом[625]625
  CSP. 1581–1590. Domestic Series. P. 109, 343, 372, 674; The Case of the Bishop of Ross // Harleian Misscellany. Vol. 2. P. 460–462; Rowse A. L. Eminent Elizabethans. P. 84–894; Calendar of State Papers, Domestic series. 1580–1588. P. 38–40.


[Закрыть].

Большую заинтересованность в придворных католиках вообще и представителях фракции в частности выказали руководители английской католической миссии У. Аллен и Р. Парсонс. Они нуждались в покровителях, которые бы предоставляли прибывающим в Англию священникам и иезуитам убежище, пропитание и помощь в проповеднической деятельности. Вообще, эмигрантские богословы в своих произведениях, прежде всего, ориентировались на лидеров, людей, обладающих более высоким социальным статусом.

Католики не были тесно сплочены, а представление о целях фракции было весьма размыто. Так, в 1560-х годах граф Сассекс вел серьезную борьбу с графом Лестером и его сторонниками по ирландскому вопросу, но это не стало делом всей католической фракции. Хотя отстаивание своего взгляда, учитывая сильные позиции Сассекса в Ирландии, могло придать католической оппозиции конструктивный характер. Граф Генри Эрандел был известен постоянным лавированием между различными придворными группировками. Во время брачных переговоров граф Оксфорд и Артур Джорджес весьма легко переменили свою позицию и покинули фракцию. Причем Эдвард де Вер стал активно сотрудничать с Робертом Дадли в борьбе с французами. После этого в 1581 г. Ч. Эранделл, Г. Говард и Саузвелл дали подробные показания по обвинению Оксфорда в исповедании католицизма и покушении на убийство сэра Ф. Сидни. Более того, они засвидетельствовали сексуальные отношения графа с мальчиками. Эти показания, придворные рассказы и дальнейшая карьера Гарри Говарда при Якове I позволили Л. Ровси сделать вывод о том, что одной из причин объединения придворных католиков в конце 1570-х-начале 1580-х годов была их гомосексуальная ориентация[626]626
  The Case of the Bishop of Ross; Calendar of State Papers. Scotland and Mary, Queen of Scots, 1547–1603: In 2 vols. Edinburg, 1898–1913.


[Закрыть].

Рассматривая политическую деятельность придворной католической фракции, необходимо остановиться на характеристике двух проблем и направлений борьбы. Во-первых, католическая фракция пыталась поддержать претензии на престол Марии Стюарт. На протяжении всего XVI в. вопрос престолонаследия оставался одной из важных и сложных проблем для Англии. Особенно остро он стоял при Елизавете I как последней правительнице династии Тюдоров. Чем очевиднее становился тот факт, что королева не выйдет замуж, тем решительнее от нее требовали объявить кандидатуру наследника. В этом желании были солидарны и Тайный совет, и парламент, и придворные группировки. Такая настойчивость может объясняться следующими причинами. Благодаря самим Тюдорам был создан образ монарха, олицетворявшего оплот политической и социальной стабильности. Нерешенный вопрос о преемнике грозил в будущем обернуться новой гражданской войной и вызывал в обществе панику и ужас. Окружение Елизаветы I, которое принимало участие в поддержании такого образа, само стало его жертвой. Опасения за здоровье королевы, особенно после ее болезни в 1562 г., были очевидными: ее преждевременная смерть рассматривалась как катастрофа. От выбора наследника зависела судьба государственной церкви и придворных.

Елизавета I заняла весьма жесткую позицию и отказывалась назвать имя единственного преемника вплоть до своей кончины. Королева настаивала на исключительности своих прав в решении данной проблемы. Она очень четко продемонстрировала это перед парламентом в ноябре 1566 г., когда фактически воспрепятствовала обсуждению депутатами возможных кандидатур на трон. Тогда же многие придворные оказались в опале. В ответ на очередную петицию Елизавета I заявила, что «…относительно престолонаследия, она велит им (членам парламента) не думать, что она будет нуждаться в их указаниях, если почувствует подходящее время и готовность для предречения. Значимость дела дает ей основание говорить, что длительная отсрочка в решении избрана для их же блага»[627]627
  D’Ewes S. A compleet Journal of the notes… both of the house of Lords and house of Commons throughout the whole reign of Queen Elizabeth // Strype /.Annals of the reformation and Establishment of Religion, and other various occurrences in the Church of England; During the First Twelwe Years of Queen Elizabeth’s Happy Reign. With Additions and Appendix. Vol. 1. London, 1725. P. 532.


[Закрыть]. В качестве «…утешения депутатам и для собственной уверенности»[628]628
  Ibid.


[Закрыть] королева предложила обсудить список замечаний, который ограничивал претензии различных кандидатов и гарантировал Елизавете I безопасность и преданность подданных. В 1581 г. королева добилась издания статута, один из пунктов которого запрещал любые пророчества и астрологические предсказания об отпущенных ей годах жизни и человеке, который будет править после нее[629]629
  A Discourse upon a Motion in Parliament for the Queens Declarating of the Succession after her// Strype /.Annals of the reformation… Vol. 1. P. 98–100; Каменецкий Б. А. Формирование абсолютистской идеологии в Англии XVI века и ее особенности//Вопросы истории. 1969. № 8. С. 77–90.


[Закрыть].

На самом деле неопределенность в отношении наследника укрепляла собственные позиции королевы, придавала ее жизни особую важность. Прекрасно осведомленная об истории придворных заговоров, Елизавета I опасалась их повторения в стенах собственного дворца. Она сравнивала наследников с погребальным саваном, который невозможно полюбить. К тому же королева сомневалась в том, что официальное оглашение кандидатуры преемника будет способствовать миру среди ее подданных.

Так или иначе, объявленный запрет на обсуждение вопроса престолонаследия не решал проблему государственной стабильности. Каждая фракция пыталась продвинуть своего ставленника и тем самым обеспечить себе перспективы в будущем.

По завещанию Генриха VIII, в случае бездетности его сына Эдуарда, а также дочерей Марии и Елизаветы, первоочередность в праве наследования закреплялась за «…детьми леди Френсис, нашей племянницы, старшей дочери нашей сестры, королевы Франции»[630]630
  Cobbet’s Complete Collection of State Trials and Proceedings for High Treasons and other crimes and misdemeanors. London, 1809. Vol. 1. P 743; Fuller T. The Church-history of Britain, from the Birth of Jesus Christ, until the year 1648. London, 1655. P. 181.


[Закрыть]. Это означало, что главными претендентками объявлялись дочери герцога Саффолка – Джейн, Катерина и Мэри Грей. Однако судьба этих женщин, в конечном счете, лишила их всяких надежд на трон. Джейн была казнена в 1553 г. Катерина, бывшая ставленница умеренных протестантов, без разрешения королевы вышла замуж за Эдварда Сеймура, графа Гертфорда. В наказание за этот поступок она провела многие месяцы в тюремном заключении и в 1568 г. скончалась. Мэри, в свою очередь, была обвинена в незаконной связи с Томасом Кейзом и, следовательно, дискредитирована.

Другими претендентами, согласно завещанию, значились потомки Элеоноры Брендон, дочери сестры Генриха VIII Марии Тюдор. Однако законность рождения единственной наследницы Маргарет, графини Дерби, вызывала сомнение. Известно, что ее сын, лорд Стрендж, в 1590-е годы благоразумно откажется от всяческих претензий на престол.

В результате реально на трон могли претендовать кандидаты, которые не указывались в последней воле Генриха VIII поименно, а значились как «…следующие законные наследники»[631]631
  Fuller T. The Church-history of Britain… P. 181.


[Закрыть]. Под ними подразумевались представители правящего дома Шотландии: Мария Стюарт, ее сын Яков и племянница Арабелла, связанные с Генрихом VIII по линии его старшей сестры Маргариты. Кроме них необходимо назвать Генри Гастингса, графа Хантингтона, который являлся потомком Джорджа Йорка, герцога Кларенса, и наследовал титул этого дома.

Яков и Арабелла постоянно находились под пристальным вниманием всех фракций, но из-за своего юного возраста пока не рассматривались в качестве главных претендентов. Тем более что доступ к ним, а значит, и возможность влияния были затруднены. Мария Стюарт и Генри Гастингс были уже известными политиками, которые в силу своих религиозных убеждений стали символами католиков и пуритан соответственно[632]632
  Williams N. All the queen’s men… P. 165–167.


[Закрыть].

После ареста в Англии Марии Стюарт, большинство представителей католической фракции стали связывать свои интересы с освобождением шотландской королевы и причисляли себя к ее верным агентам. Однако, судя по переписке между королевой Шотландии и этими людьми, почти все они действовали самостоятельно, не придавая своей деятельности характера фракционного взаимодействия. Поддержка претензий шотландской королевы на английский престол, даже в случае благоприятного исхода, влияла на решение проблем католического общества только в будущем[633]633
  The Case of the Bishop of Ross. P. 460–462; Calendar of State Papers. Scotland and Mary, Queen of Scots, 1547–1603.Vols. 1–2. Edinburgh, 1898–1913.


[Закрыть]. Участники придворной группировки осознавали, что дело Марии Стюарт должно стать их главной задачей, но предпочитали тратить силы на мелкие интриги, приносящие сколь быстрые, столь и незначительные результаты.

После своего разгрома придворная католическая фракция утратила малейшую возможность влиять на формирование политики в Англии. Надежда на наследника, исповедующего католицизм, была единственной перспективой для уцелевших членов группировки. Можно выделить два аспекта, определяющих суть трактовки проблемы: стремление отстоять права Марии Стюарт на английский престол и выдвижение аргументов против других возможных кандидатов.

В трактате «Государство Лестера» подводится итог негласной дискуссии между епископом Росским Джоном Лесли и английскими властями (их мнение представлено в «Предложении к обсуждению в парламенте престолонаследия согласно завещанию Генриха VIII»[634]634
  A Motion in Parliament, 13 Eliz. About the Succession to the Crown, according to King Henry VIII his Will// Strype J. Annals of the reformation… Vol. 2. P. 9–20.


[Закрыть]). Эти документы независимы друг друга, но анализ их содержания четко указывает на тесную взаимосвязь. Данная дискуссия позволяет восстановить взгляды католической фракции по вопросу престолонаследия. Д. Пек, являющийся, на наш взгляд, самым большим знатоком трактата «Государство Лестера» делает вывод о том, что трактат был написан группой католиков, принадлежавших к парижскому кругу светских эмигрантов-папистов. Главным из них он считает Ч. Эранделла, определившего, по его мнению, стилистическую концепцию текста. Несомненная помощь в создании была оказана лордом Пэджетом, Т. Фитцгебертом, У. Трэшемом и Т. Трогмортоном. Р. Парсонс и Э. Стаффорд, несомненно, знали о происхождении трактата и поэтому приняли живейшее участие в его распространении. Конкретизируя точку зрения Пека, следует отметить, что в «Государстве Лестера» нашли отражение взгляды консервативных кругов светской знати, объединенных в придворную фракцию во время брачных переговоров Елизаветы и герцога Анжуйского[635]635
  Peck D. C. 1) An Alleged Early draft of «Leicester’s Commonwealth» //Notes and Queries. 1975. N 7. P. 295–296; 2) Another version of the Leicester Epitaphium//Ibid. N. S. 1976. N 5–6. P. 227–228; 3) Government suppression of Elizabethan catholic books: The case of «Leicester’s Commonwealth» // The Library Quarterly. 1977. N 2. P. 163–177; 4) Raleigh, Sidney, Oxford and others catholics, 1579//Notes and Queries. 1978. N 5. P. 427–431; 5) Introduction//«Leicester’s Commonwealth». P. 25–32.


[Закрыть].

Авторы «Государства» разделяют точку зрения Джона Лесли, секретаря шотландской королевы, относительно престолонаследия и придерживаются системы его доказательств. Обоснование прав Марии Стюарт строится в трактате на опровержении так называемых «трех препятствий»[636]636
  «L’C»-1. Р. 156; «L’C»-2. Р. 125.


[Закрыть], которые, по мнению англичан, лишали шотландскую королеву и ее наследника прав на корону. В указанном парламентском документе утверждалось, что «Мария Стюарт не является ни дочерью английского короля, ни полноправным гражданином Англии»[637]637
  A Motion in Parliament, 13 Elizab. About the Succession… Р. 10.


[Закрыть], а признается иностранкой. Определение нового наследника престола может осуществляться только согласно завещанию Генриха VIII, а шотландская линия в нем не упоминается. Последний аргумент состоял в том, что Мария Стюарт является католичкой, в то время как в Англии установлена протестантская церковь[638]638
  Ibid. P. 10, 14–15, 18.


[Закрыть].

Первое «препятствие» являлось для наследников Маргариты Тюдор наиболее серьезным и было связано с массой правовых вопросов. Судя по всему, авторы «Государства» рассчитывали на то, что большинство читателей, в руки которых попадет трактат, не разбираются в юридических тонкостях и будут удовлетворены логикой представленных доказательств. Все приводимые полемистами аргументы были подчинены двум главным выводам. Мария Шотландская и ее сын родились на территории, которая располагается на одном острове с Англией. Шотландская земля была независимым государством, но ее правители приносили вассальную клятву английским королям. Следовательно, Стюарты не являются иностранцами для англичан. Тем более что бабушка и муж шотландской королевы были англичанами[639]639
  «L’C»-1. P. 156–162; «L’C»-2. P. 125–134.


[Закрыть].

Толкуя последнюю волю Генриха VIII, авторы трактата, с одной стороны, рассматривают ее как важный юридический документ. Указанное в завещании положение об отсутствии шотландской линии католики предлагают рассматривать не как полное исключение ее из порядка престолонаследия, а как «смещение с должного места младшей линией наследников»[640]640
  «L’C»-1. P. 162; «L’C»-2. P. 134.


[Закрыть]. С другой стороны, подлинность завещания ставилась под сомнение. Значительная часть аргументов по этому поводу носит в «Государстве» исключительно спекулятивный характер: «Невероятно, чтобы король Генрих пошел против закона и разума, лишая наследства линию своей старшей сестры без видимой выгоды для себя, давая тем самым повод для гражданской войны и раздора в государстве… Слишком много неуместного в завещании такого умудренного опытом государя, каким был король Генрих» и т. п.[641]641
  «L’C»-1. Р. 164–166; «L’C»-2. Р. 136–140.


[Закрыть]

Отмечая, что «…не сохранилось подлинника или заверенной копии, а лишь упоминание в описях в канцелярии»[642]642
  «L’C»-1. Р. 166; «L’C»-2. Р. 140.


[Закрыть], авторы трактата предполагают, что «…король не приложил собственной руки к документу. Его печать была поставлена кем-то другим либо после его смерти, либо когда государь уже находился в беспамятстве»[643]643
  Ibid.


[Закрыть]. Политиком, способным совершить такой подлог в интересах «бастардов» Саффолков, безусловно, был герцог Нортумберленд[644]644
  «L’C»-1. Р. 163; «L’C»-2. Р. 135.


[Закрыть]. Поскольку документ признается католиками фальшивым, то его содержание рассматриваться в качестве «препятствия» для шотландской линии не может.

Различие между католической верой Марии Стюарт и существующей в Англии протестантской церковью авторы трактата считают самым незначительным из названных препятствий. Обращаясь к наследникам Генриха VIII, католики подчеркивают, что и Мария, и Елизавета Тюдоры, исповедуя отличную от государственной религию, «…в различное время были приняты всеми подданными как законные наследницы, исключая немногих изменников, которые отвергали их права на престол. Однако заговорщиками руководили не религиозные разногласия, а тщеславие и желание властвовать самим…»[645]645
  «L’C»-1. Р. 168; «L’»-2. Р. 142.


[Закрыть]. Подтверждение своему мнению авторы «Государства» находят и в континентальных странах. «Монсеньор, брат короля и наследник Франции, как известно всему миру, благосклонно принимается и поддерживается в качестве наследника короны всеми протестантами этой страны, несмотря на то, что его религиозные склонности отличны от их собственных. Я сомневаюсь, что король Наварры или принц Конде будут исключены из порядка престолонаследия французского королевства, которое сейчас отличается от них своей религией, если нынешний государь и его брат умрут без потомства»[646]646
  Ibid.


[Закрыть]. Наконец, католики очень тонко подметили, что их основной соперник, граф Хантингтон, исповедует протестантизм, но иной формы, чем англиканство. Следовательно, по мнению католиков, потомство Маргариты Тюдор и шотландского короля имеет все основания претендовать на английскую корону.[647]647
  «L’C»-1. Р. 168; «L’»-2. Р. 142.


[Закрыть]

Таким образом, несмотря на попытку создать у читателей впечатление о беспристрастном обсуждении прав всех возможных кандидатов на трон, авторы «Государства» не могут скрыть своих симпатий. Отстаивая права Марии Стюарт и ее сына, католическая оппозиция рассчитывала на закрепление в общественном мнении восприятия шотландской королевы как будущей английской государыни. Это, в свою очередь, должно было гарантировать безопасность Марии Стюарт, содержащейся под стражей. Постоянное упоминание малолетнего Якова также преследовало свои цели. «Что касается молодого короля Шотландии, то, со своей стороны, я возлагаю на него большую надежду… Его образование великолепно осуществляется добродетельными людьми через упражнения и наставления в истинной религии. Поэтому со временем он может стать для нас не только благородным и полезным соседом, но и (если Бог оставит Ее Величество без наследника) объединить в согласии управление двумя государствами вместе»[648]648
  «L’C»-1. Р. 169; «L’C»-2. Р. 143.


[Закрыть]. Защищая интересы Якова, католики пытались заручиться его поддержкой в будущем. Кроме того, на наш взгляд, желание иметь на троне мужчину-суверена также оказывало воздействие на идеи авторов трактата. Несмотря на ореол мученицы за католическую веру, Мария Шотландская имела весьма печальный опыт государственной деятельности. Поддержка женского правления была необходимым маневром в борьбе за признание прав шотландской линии в наследовании. Однако, как и в случае с Елизаветой I, подданные видели своим идеалом государя, а не государыню.

Упоминая дочерей герцога Саффолка, авторы называют их незаконнорожденными, что само по себе должно снимать любые притязания. Более того, являясь потомками младшей сестры Генриха VII, они уступают первоочередность прав шотландской линии при опровержении католиками достоверности завещания[649]649
  «L’C»-1. Р. 155; «L’C»-2. Р. 124–125.


[Закрыть].

Логика характеристики других кандидатур в «Государстве» заметно отличается от логики Джона Лесли и является плодом творчества авторов трактата. Перспективы других претендентов на английский престол, кроме шотландской королевы и ее сына, связываются ими исключительно с интригами графа Лестера, стремившегося к не выполнению завещания Генриха VIII. Так как сам Дадли не смог добиться заключения брака с Елизаветой I и с его помощью «…возложить корону на собственную голову…»[650]650
  «L’C»-1. Р. 130; «L’C»-2. Р. 90.


[Закрыть], то теперь он использовал любую возможность получить наследственный титул для своей семьи.

В связи с этим беспокойство авторов вызывала третья представительница дома Стюартов. «Что вы думаете о новом триумвирате, недавно возникшем вокруг Арабеллы? Я имею в виду брак юного Денби (сына Лестера и леди Эссекс) и малолетней дочери Леннокса, с помощью которого свекор, бабушка (Бесс Хардвик) и дядя (Талбот) собирались провозгласить новую королеву и мнили свое триумфальное правление?»[651]651
  «L’C»-1; Р. 133; «L’C»-2. Р. 93.


[Закрыть]Графиня Шресбери и граф Лестер надеялись, что если девочка будет выдана замуж за наследника фаворита, то Елизавета I, выбирая себе преемника, предпочтет ее католичке Марии Стюарт. Тем более что в отличие от тети и кузена, Арабелла родилась в Англии. Интрига распалась после смерти сына Дадли[652]652
  CSP of the Reign of Elizabeth, 1581–1590. Domestic series. London, 1865. P. 99; Bradley E. T. Life of the lady Arabella Stuart. London, 1898. Vol. 1. P. 55–60; Read C. Walsingham and Burghley in Queen Elizabeth’s Privy Council // The English Histori cal Review. 1913. N 109. P. 48–49; Williams N. All the queen’s men… P. 165–167.


[Закрыть]. Однако на момент написания трактата такая перспектива рассматривалась и не могла быть проигнорирована католической оппозицией. Авторы «Государства» высказали мнение о невозможности в принципе рассматривать Арабеллу в качестве наследницы из-за сомнений в ее законном рождении. «…Дочь Генриха VII, Маргарет, была замужем за Яковом, королем Шотландии, а затем за Арчибальдом Дугласом, графом Ангусом. Дочь от второго брака, тоже названная Маргарет, состояла в браке с Мэтью Стюартом, графом Ленноксом, чей сын Чарльз женился на Элизабет Кавендиш. Единственной наследницей по этой линии остается их дочь Арабелла… Однако Арчибальд, вступая в союз с Маргарет Тюдор, имел здравствующую первую супругу, поэтому данный брак и потомство не могут считаться законными»[653]653
  «L’C»-1. P. 154–155; «L’C»-2. P. 123–124.


[Закрыть].

Более сложная ситуация складывалась вокруг зятя Лестера, графа Хантингтона. Титул наследника герцога Кларенса из дома Йорков давал ему самые минимальные надежды на английский трон. Тем не менее, количество и характер высказываний в трактате о Гастингсе позволяют сделать вывод о том, что придворная католическая фракция рассматривала его в качестве главного конкурента Марии Стюарт. «Сейчас дом Гастингсов стал настолько уверенным в силе и помощи своих покровителей и приверженцев, что они осмеливаются на заговоры и интриги, притворяются все до одного и не боятся выставлять напоказ свой титул в каждом месте, куда бы ни прибывали…»[654]654
  «L’C»-1. P. 126; «L’C»-2. P. 84.


[Закрыть]. Нет сомнений, что под главным покровителем подразумевается граф Лестер, глава противостоящей католикам фракции.

О серьезном отношении к графу Хантингтону говорят и аргументы, избранные авторами трактата для его дискредитации. Ориентируясь на страх общества перед гражданской войной, католики заявили, что претензии человека, ведущего родословную только от одного дома Йорков, создают опасный прецедент. Поскольку дальние наследники рода Ланкастеров среди иностранных принцев тоже могут заявить о своих правах. Тогда равновесие английского королевского титула будет нарушено и страна окажется в состоянии войны[655]655
  «L’C»-1. Р. 142–146; «L’C»-2. Р. 106–113.


[Закрыть].

Другой аргумент напрямую был обращен к чувствам Елизаветы I. «Как солдаты в надежде на добычу в богатом городе становятся более свирепыми и яростными, достигая и ломая его бастионы; как жадный ночной грабитель, преодолевающий множество препятствий, чтобы добраться до сокровищ, не допускающий ни одной остановки, вдруг медлит, когда добрался до цели и ощущает лишь последнюю преграду между своими пальцами и казной, так поступают и эти люди (Лестер и Хантингтон), видя уничтоженным право шотландской линии на престол и только жизнь, и персону Ее Величества между ними и их пламенной мечтой (ибо других наследников по линии короля Генриха они не принимают всерьез). Не стоит сомневаться, что это будет для них сильным раздражителем и стимулом убить Ее Величество. Нужно принять во внимание нрав обоих графов. Один, убил свою жену только из-за маленькой надежды на брак с королевой, а другой настолько ослеплен непреодолимой склонностью к честолюбию, что его собственная мать опасалась за свою жизнь, если окажется на его пути»[656]656
  «L’C»-1. Р. 146–147; «L’C»-2. Р. 112–114.


[Закрыть].

Таким образом, приводимые авторами трактата аргументы полностью дискредитируют в глазах читателей всех претендентов на корону, кроме Марии Стюарт и ее сына. Поскольку сам факт рассмотрения проблемы престолонаследия был незаконным, католики использовали максимум тактических усилий для того, чтобы смягчить реакцию Елизаветы I и в то же время оказать воздействие на ее взгляды. На протяжении всего обсуждения авторы многократно обращались к Богу с молитвами о продлении правления королевы. Свой интерес к будущему наследнику Елизаветы I они объясняли исключительно страхом перед возможной гражданской войной, вызванной отсутствием у королевы собственных детей и узурпацией власти со стороны Дадли. Более того, именно кандидатуры, поддерживаемые пуританской фракцией, в представлениях авторов трактата представляли собой угрозу как для жизни Елизаветы I, так и законов государства. Исключение же шотландской линии в лице Марии и Якова Стюарта подавалось ими как нарушение права и дополнительная помощь графу Лестеру и его сподвижникам в осуществлении преступных замыслов.

Единственные по-настоящему серьезные усилия католической фракции усилить свое влияние при дворе и смягчить религиозную политику правительства вылились в попытку устроить брак Елизаветы Тюдор и герцога Анжуйского.

Брачные переговоры английской королевы с домом Валуа имели длительную историю. Все три сына Екатерины Медичи в разное время были предложены Елизавете I в качестве возможных супругов. Наиболее близок к достижению этой цели был младший, Франсуа. В 1570-е годы Англия и Франция нуждались в политическом союзе против Испании для борьбы за влияние в Нидерландах. Сложная обстановка заставила стареющую Елизавету I в очередной раз прибегнуть к брачной дипломатии. Тем более что герцог Анжуйский, имевший призрачные надежды на трон отца, был заинтересован в положительном решении дела.

«Роман» в письмах между Елизаветой I и французским принцем начался еще в 1572 г., но события Варфоломеевской ночи, потрясшие протестантский мир, временно оборвали их отношения. Новый виток «ухаживаний» стал развиваться с приездом в Лондон в январе 1579 г. посла герцога мистера Симьера. Переговоры оказались сложными и очень запутанными. Самой противоречивой была позиция королевы. Не желая собственного брака и осознавая его возможные отрицательные последствия для стабильности в стране, Елизавета I должна была выдержать баланс между поддержанием интереса у французов и сдерживанием протестантской оппозиции. В итоге королева постоянно колебалась между союзом с Францией и браком с герцогом Анжуйским, испытывая терпение своих министров. Уолсингем писал по этому поводу: «Когда Ее Величеству советуют заключить брак, то кажется, что она предпочитает союз. Когда возникает согласие о союзе, она склоняется к замужеству»[657]657
  Nuqae Antiquae. Vol. 1. Р. 67.


[Закрыть].

Активные действия Симьера и непредсказуемость Елизаветы I вызывали серьезные опасения у пуританской фракции, которая безоговорочно выступала против брака. В 1579 г. лорд Дадли писал лорду Берли: «Уверяю Вас, Ваша Светлость, что со времен Королевы Марии паписты не испытывали в нашей стране такой радости, как теперь. Я имею свидетельства о том, что эта затея (брак) пользуется дурной славой даже за пределами столицы… Бог в своей милости защитит Ее Величество от всех ее заблуждений, которые крадутся за ней везде. Я пишу об этом Вашей Светлости прямо и откровенно, так как очевидная причина для беспокойства все более усиливается»[658]658
  Strype J. Annals of the reformation… Vol. 2. Р. 568.


[Закрыть]. В итоге к графу Лестеру присоединилась и часть умеренных протестантов, сторонников Сесила. Например, сэр Томас Смит видел во французском браке ущерб для протестантского дела; сэр Кристофер Хаттон не был заинтересован в появлении персоны, уменьшавшей его влияние как фаворита. Сам лорд Берли, на наш взгляд, в данной интриге предпочел роль статиста. Если раньше он активно поддерживал идею брака королевы, то теперь весьма формально исполнял волю Елизаветы I. Скорее всего, это объяснялось опасением, что теперь замужество королевы не достигнет основной цели – рождения наследника. Вероятность неудачной беременности или смерти сорокашестилетней Елизаветы I при родах была пугающей перспективой.

Игнорируя недовольство королевы, последователи Лестера во главе с самим графом Уолсингемом и Хаттоном развернули активную антибрачную кампанию[659]659
  Aikin L. Memoirs of court of Queen Elizabeth… Vol. 1. P. 56; Vol. 2. P. 74; Strype /.Annals of the reformation… Vol. 2. P. 34–41.


[Закрыть]. Главным средством борьбы стало создание отрицательного отношения в обществе к союзу с французским принцем. На улицах Лондона появились пасквили и плакаты. Не без участия Лестера и Уолсингема был опубликован трактат Джона Стаббза «Открытие зияющей пропасти, в которую может низвергнуться Англия из-за нового французского брака, если Господь не снимет проклятия, открыв Ее Величеству глаза на этот грех и грядущую за ним расплату»[660]660
  Stubbs /.The Discovery of a Gaping Gulf Whereunto England is like to be swallowed by another French Marriage if the Lord forbid not the Bans by letting Her Majesty see the sin and Punishment thereof//Nuqae Antiquae. Vol. 1. P. 149–153.


[Закрыть]. Автор утверждал, что брак с порочным герцогом поставит под угрозу протестантскую религию и независимость Англии. Более того, Елизавета Тюдор называлась слишком старой, чтобы родить наследника.

В ноябре-декабре 1579 г. обращение к королеве написал сэр Филипп Сидни. Указав на различные пагубные последствия союза с тщеславным Алансоном, Сидни призывал Елизавету I вспомнить о своем долге перед Англией и отказаться от порочащих ее планов. «Я со смирением в сердце говорю Вашему Величеству, что оставаясь одна Вы сохраните исключительную честь, данную Вам Богом – быть единственной защитницей его церкви»[661]661
  Sidney P. A Letter to Queen Elizabeth // Miscellaneous Prose of Sir Philip Sidney/Ed. by K. Duncan-Jones, J. Van Dorset. Oxford, 1973. P. 56.


[Закрыть].

Анализируя многочисленные документы, содержащие обсуждение королевского брака в 1579 г., можно сделать вывод о том, что единомышленники Лестера, разбирая суть дела до мельчайших подробностей, выступили против заключения данного союза и обеспечили себе большинство[662]662
  Collection of State Papers relating to affairs in the Reign of Queen Elizabeth, from the year 1571 to 1596. London, 1759. Vol. 2. P. 321–333, 336–343.


[Закрыть]. Однако, понимая, что Елизавета I не пожелает услышать отказ, в своей резолюции Тайный совет не дал рекомендации ни в пользу, ни против брака, тем самым лишив королеву своей поддержки.

Кроме этого, Лестер и Хаттон убедили фрейлин Елизаветы I рассказывать ей ужасы о замужней жизни и просить не подвергать себя такой опасности. А летом 1579 г., когда французский принц прибыл на смотрины, граф, сославшись на болезнь, не выписывал ему въездных документов, пока не вмешалась сама королева.

Единственной придворной группой, открыто поддержавшей королеву, была католическая фракция. Ее члены действовали в Тайном совете через графа Сассекса, опекали прибывавшие французские делегации, демонстрировали свою поддержку Елизавете I. Кульминацией борьбы стал выпад католиков непосредственно против Лестера. Используя Симьера, они сообщили королеве о браке Дадли с вдовой графа Эссекса. Елизавета I была шокирована. Графа заключили под домашний арест. Летиция Ноллиз была названа «волчицей» и удалена от двора. В какой-то степени желание отомстить Дадли руководило королевой, когда она с неутомимым артистизмом флиртовала с приехавшим принцем. Католики предвкушали свою победу, видя, как члены лестеровской фракции попадают в немилость за свое сопротивление[663]663
  Williams N. All the queen’s men… P. 110–136.


[Закрыть]. С 1572 г. в Англии начала распространяться поэма некоего Л. Рамси «Дело дьявола». В ней критиковались надежды католиков на скорый, благодаря предполагаемому браку, приход «золотого дня», который вернет им былое могущество и папскую церковь.

 
…Однако ныне, увы! Их (католиков) пресыщение становится настолько заметным,
Что им нет иного пути, кроме как уехать за моря.
Евангелие невольно выдает темные делишки, даже тех немногих из них,
Которые остались в Англии и пользуются здесь уважением.
Но все же некоторые избегают разоблачения, прибегая к лицемерию и вознося ему хвалу.
Сказано будет мало, но лучше бы и вовсе ничего: Они надеются на День.
И те, кто хлынет потоком из-за моря, часто водят дружбу с пороком.
Они наблюдают, как вызревает урожай,
Приветствуя людей зашифрованными посланиями,
Которые, по своей сути, являются намеком всем,
Что остальные тоже должны присоединиться к их надежде на то, что
День грядет, они снова обретут Римского папу[664]664
  Strype J. Annals of the reformation… Vol. 2. P. 181.


[Закрыть].
 

Куртуазные игры Елизаветы Тюдор на деле оказались прикрытием, необходимым для сохранения дружеских отношений с Францией. Натолкнувшись на мощную оппозицию, королева окончательно отбросила любые мысли о замужестве. В итоге герцогу Анжуйскому были заплачены десять тысяч фунтов, устроены пышные проводы и даны ни к чему не обязывающие обещания. Католики упустили «шанс реальной дворцовой революции». Так считает Патрик Коллинсон[665]665
  Collinson Р The Elizabethan Puritan Movement. Berkeley, 1967. P. 167.


[Закрыть]. На наш взгляд, такая оценка событий несколько преувеличена. Влияние протестантов в комиссии, занимающейся рассмотрением вопроса о браке между Елизаветой I и французским принцем, было доминирующим. Каждое условие рассматривалось самым тщательным образом. Разрабатывалась система гарантий, которые не позволили бы иностранному католическому принцу сформировать вокруг себя оппозиционную фракцию.

После отъезда герцога придворные католики во главе с лордом Пэджитом и графом Нортумберлендом попытались еще раз использовать свою тактику и сообщили Елизавете I о «злостных» действиях графа Лестера и его последователей. Одновременно братья Пэджиты, граф Нортумберленд и Уильям Шелли попытались заручиться поддержкой французской Лиги в лице герцога Гиза. Об этом свидетельствует изложение судебного разбирательства по делу графа Нортумберленда летом 1585 г. «…Герцог Гиз требовал от Филиппа II 14 000 или 15 000 человек, которые должны были быть обеспечены провизией и оружием. Под предводительством герцога, на кораблях они должны были добраться до Англии и высадиться на побережье Сассекса»[666]666
  Elizabethan Backgrounds. Historical Documents of the Age of Elizabeth /Ed. By A. F. Kinney. Hamden, 1975. P. 98–143; Proceedings concerning the Earl Northumberlend // Calendar of the Manuscripts of the Most Honorable The Marquis of Salisbury. Vol. 9. P. 275; PeckD.C. Introduction… P. 13–24.


[Закрыть]. Помощь с континента не прибыла, а информация о проведении тайных конференций в графском парке в Петворте была доведена до сведения правительства.