Текст книги "Мой любимый враг (СИ)"

Автор книги: Ася Бедная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Мой любимый враг

Глава 1. Катя

Мама устало напоминает мне, чтобы не курила в салоне, когда я вынимаю очередную сигарету из пачки, придерживаю руль. Я не спорю с ней. Съезжаю на обочину, останавливаюсь. В этот трудный период не хочу дополнительных неприятностей с мамой.

Ночь уже наступила, когда мы проезжаем привлекательное в дневное время место. Здесь поле подсолнухов и красивая посадка с березами. Вот бы приехать сюда еще раз. Только в любое другое время. Не когда хочется плакать, но слез нет.

Мы уже проехали половину пути без сна и отдыха. У нас нет времени на отдых и нет желания. Я не могу заснуть и даже закрыть глаза. Мы с мамой и маленьким Тимуриком отправились сразу после того, как нам сообщили о происшествии. Это был теплый и солнечный день. Не спеша и останавливаясь на отдых, можно проехать путь за сутки. С двумя водителями было бы гораздо быстрее.

Мама не имеет прав. Она никогда не управляла машиной. Папа пытался научить ее, но она утверждала, что это не для нее. Возможно, она просто боялась взять на себя ответственность. Мы преимущественно пользовались общественным транспортом. Даже меня возили в садик на троллейбусе. Повзрослев, люди привыкают к хорошему.

Мы стали слишком избалованными. Мы начинаем баловать своих детей с самого маленького возраста. Рустам недовольно говорит о том, что ребенку, которому всего два месяца, достается слишком много радостей в жизни. У него такого не было. Деньги не были проблемой в нашей семье, но мы не хотели тратить их на жену и ребенка, то есть на меня и Тимурика.

Мама возмущается, когда я курю возле бензобака. Стоя, я откидываюсь на заднюю дверь.

– Ну-ка отойди от машины! – кричит мама, не стесняясь повышать голос.

Меня тоже смущает, что люлька находится рядом с бензобаком. Но сидение водителя тоже может быть опасным. Много случаев, когда детей придавливало при авариях. Всю дорогу я думаю о безопасности своего ребенка. Поэтому и разместила люльку в самое для малыша безопасное место.

Тимурику всего три месяца, но я уже нервничаю. У меня есть объяснение для этого. Я стою на обочине, опираюсь спиной на багажник и смотрю на рассвет. А ведь еще несколько часов назад в трубке услышала измученный голос брата, который называет меня по имени и говорит, что его ребенка сбила машина. Дети играли в опасную, но популярную игру – перебегать дорогу перед машиной. Не думала, что эта игра распространилась по всей стране.

Этот городок на расстоянии полутора тысяч километров от меня не сравнится с крупным городом, где живу я. Но для детей это не имеет значения. Дети – дети везде. Мама не хочет ехать, потому что она боится. Я говорю ей, что мы не можем сидеть и ждать, продолжая готовиться к поездке.

– Как же без подготовки.., – печалится мать, когда видит, как я решительно собираю вещи.

Но я знаю, что она не останется. Поэтому и делаю все демонстративно быстро. Чтобы она приняла хоть раз решение опрометчиво. Чтобы больше не думала о том, как же все будет плохо. Из хорошего только мимолетная радость от встречи с близкими. В основном все сложно и весьма нерадостно.

Я сильная, сильная решительностью. Мама эмоциональная, она часто плачет. Она старается жить, как все. Принимает удары судьбы и думает, что должно быть так. Она поддерживает мое решение изменить свою жизнь, показать характер и не терпеть имеющееся отношение к себе от мужа. Но она боится. Каждый раз вздрагивает, когда звонит мой телефон. И каждый раз с надеждой в глазах смотрит на меня, желая услышать, что именно сейчас Рустам мне позвонил и попросил прощения. Попросил вернуться. Но этого нет. И меня это совсем не удивляет.

Мама все же решает ехать со мной. Что меня совсем не удивляет. Я не собиралась ехать одна. Я должна была взять с собой Тимурика. Ему всего три месяца. Он не сможет без меня. Хотя это только причина моего самого настоящего побега.

Да. Я бегу сейчас. Нашла повод убежать далеко. С ребенком и матерью. Ведь на самом деле, я боюсь, что Рустам воспользуется моим отсутствием и заберет сына у бабушки, которая просто не сможет противостоять крупному мужчине должным образом. Страх потерять сына навсегда заставляет меня решиться на поездку прямо сейчас.

И вот мы в пути. Мама недовольна, когда слышит плач Тимурика из салона. Она тоже вышла размяться. Сидеть всю дорогу в одном положении очень тяжело.

– Нужно было тебе быстрее курить. Тогда бы он не проснулся, – ворчит недовольно, но идет к внуку, чтобы взять его на руки и успокоить.

Мама ругает меня только из-за курения. Но она и не догадывается, что я стала курить только две недели назад, когда переехала к ней.

– Рустам? – произношу имя мужа и смотрю, как он лежит в нашей постели с другой женщиной.

Он смотрит на меня, слегка испуганный, но достаточно уверенный, чтобы не показать, что прекрасно понимает ситуацию.

– Почему вы вернулись так рано? – в голосе присутствует претензия.

Объясняю ему, что Тимурик начал плакать на прогулке, поэтому пришлось вернуться.

Мы решили отправиться на противоположный конец города с сынишкой, чтобы провести время с моей подругой. Она тоже совсем недавно стала мамой, поэтому мы не можем с ней видеться часто. Да и по телефону разговаривать с ней становится все проблемнее. Дети растут. Начинают больше двигаться. Больше требуют внимания.

Прекрасная летняя погода просто звала на улицу. В парк. Насладиться летней прохладой в такой жаркий день. Хотелось провести время на свежем воздухе. Поэтому мы решили встретиться в самом дальнем парке нашего города, где можно было насладиться прохладой теней в полдень, а также любоваться на блики имеющегося на территории озера. Собрав все необходимое и усадив Тимурика в коляску, мы словно отправились с ним в приключение. И для меня, и для моей подруги, это прогулка на природе с детскими колясками действительно была настоящим приключением. Я пообещала, что вернусь только вечером, не подозревая, что в это время мой муж воспользуется нашим отсутствием, чтобы провести время себе во благо. Для его собственных нужд, разумеется...

– Ну да, конечно, – пробурчала мама, – покурила и сразу же ребенку грудь суешь...

Пытаюсь покормить сынишку. Но к счастью или, может быть, к несчастью для моего ребенка у меня не оказалось молока. Я пыталась не нервничать из-за этой ситуации в течение двух недель, чтобы сохранить лактацию. Хотя мне с трудом удавалось справляться. Новое потрясение оказалось последней каплей. Я проиграла бой. И наконец поняла, что дальнейшая борьба бессмысленна. У меня нет молока. А Тимурик показывает это бабушке, чтобы она не беспокоилась. Но выражает свое недовольство громко и настойчиво.

Достаю из сумки термос с горячей кипяченой водой, чтобы приготовить смесь.

– Что? – удивленно смотрит мама, но сразу же в ее глазах появляется сочувствие. – Совсем нет молока?

Мама уже сидит на сиденье водителя, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Слыша крик ребенка выходит из машины, чтобы взять Тимурика из моих рук. Быстро приготавливаю смесь и отдаю ее маме. Она кормит ребенка, не присаживаясь в машину, а остается стоять на обочине, слегка качаясь. Ей удается одновременно накормить и уложить сынишку спать.

– Чего теперь делать будем? Неужели так и перейдешь на смеси? – спрашивает она, обращаясь ко мне.

– Слишком рано делать выводы, – отвечаю я, готовясь к продолжению пути. – Этот ребенок живой и здоровый. А на смесях будет излучать радость и позитив. Давай проводим в путь другого ребенка. Который больше никогда не увидит этот мир…

Глава 2. Катя

Хоронить детей страшно…

Много раз мне про это говорили. Но мне до сегодняшнего дня не довелось пережить подобное. Ни соседских детей, ни дальних родственников провожать в последний путь не приходилось. А тут сразу вот так…

Мы приехали с мамой после обеда, когда в доме брата и снохи уже была целая куча народу. С одной стороны это радовало – на нас меньше обратили внимания, и вообще всем было не до нас. С другой стороны – люди напугали Тимурика. Он хоть еще и совсем мал, но завывания и причитания людей, как так произошло, как так вышло и собственно за что мы все наказаны, сделали свое дело. Да и не только Тимурик напугался. Видя небольшой гроб, из которого только никого и видать-то не было, мы с мамой дали волю эмоциям. Чтобы нам было легче, моя двоюродная сестра тут же забрала у меня Тимурика, пытаясь успокоить его во дворе дома.

Описывать эмоции при виде ребенка не «в нужном месте» не хочется. Это страшно. Это просто страшно. И большего знать не нужно.

Весь оставшийся день к дому шли люди. Родственники, друзья, учителя, одноклассники… Когда порог дома переступили два паренька и девчушка, нескончаемый гул прекратился. Все посмотрели в сторону ребятишек. Кто-то смотрел пустым взглядом, кто-то заинтересованным. Поняла я, кто это, только когда моя беременная третьим ребенком сноха и безутешная мать начала рыдать в голос и кричать:

– Зачем?! Зачем вы туда пошли?! Зачем вы играли в такие опасные игры?!

Ребятишки испугались реакции, поэтому тут же начали плакать навзрыд. Моему племяннику было всего тринадцать. Плачущие ребята не старше. На плачь детей тут же поспешили родители, которые поначалу не желали заходить, или хотели поговорить с братом и снохой отдельно. Дети вцепились в своих родителей и уже больше никуда не пошли. Девочка, в руках которой был букет гвоздик, просто выронила его и начала плакать, уткнувшись лицом в плечо матери. Кто-то тут же поднял букет и поставил его в воду в углу комнаты. Там уже было с несколько десятков венков и кажется семь ведер, полностью забитых цветами. Невольно возникла в голове мысль, как же мы их завтра на могилке размещать будем…

Чтобы прекратить очередную волну криков и истерики, брат, слегка уже успокоив жену, жестом попросил детей и их родителей выйти. Сам же вышел вместе с ними. Пользуясь случаем, что Тимурик спит в дальней комнате, а мама отдыхает вместе с ним, спешу за братом. Неизвестно, как он отреагирует на приход невинных виновников в смерти его сына. Надо бы его увести в случае чего.

– Ты прости нас, – говорит отец одного из мальчиков моему брату, стирая слезу, которая скупо образовалась в уголке правого глаза. – Не уследили. Не уберегли.

– Вы не виноваты, – глухо отвечает брат. – Просто в этот раз не повезло моему сыну. В следующий раз может не повезти вашим.

Женщины только закивали головой, подтверждая его слова и, наверное, облегченно вздыхая, осознавая, что в этом происшествии пострадал не их ребенок.

– Уши надеру, если еще раз узнаю, что так балуетесь, – грозит второй отец сыну, дергая его за ухо.

Поняв, что все спокойно, захожу в дом. Навстречу мне выбегает племянница, которой уже целых девять лет. О рождении в скором времени у брата третьего ребенка мы с мамой не знали. Они слишком долго ждали эту беременность, поэтому решили по максимуму сохранить тайну. Да и срок у снохи небольшой.

– Ясь, ты куда бежишь? – хватаю ее за плечи, присаживаясь перед ней.

Племяннице хоть и девять лет, но ростом она маленькая совсем. Больше похожа на семилетку.

– Мама попросила папу позвать, – шепчет она мне испуганно.

– Что-то случилось? Маме плохо? – настороженно спрашиваю.

– Да, – опускает Яся глаза. – Маме лекарства надо пить. А я не знаю, какие таблетки давать нужно сейчас. Там по часам.

– Давай мы с тобой справимся сами. Не будем дергать папу.

Решаю, что брата лучше оставить пока на улице. Он, разговаривая с родителями, только достал сигарету. Пусть хоть выкурит ее спокойно.

– Оль, какие нужно лекарства тебе дать? – спрашиваю тихо, присаживаясь на место брата.

Мне нелегко сидеть на этой скамеечке. Но на нее присаживаются все. Все по очереди. Присаживаются, чтобы в последний раз посмотреть и запомнить лицо. Лицо Ангела. Так рано оставившего нас.

Оля поднимает на меня зареванные глаза. Долго раздумывает, что бы сказать, но просто закатывается в истерике, уткнувшись лицом в мое плечо. Понимаю, что не лекарства ей нужны были… А муж… Чтобы вот сейчас рядом сидел. Наверное, ей так легче. Хорошо, что между моим братом и женой нет того презрения и омерзения, которое теперь присутствует в моей семье. Не знаю, как бы после измены Рустама мы повели бы себя в аналогичной ситуации. Наверное, каждый бы остался переживать горе в одиночку.

Ближе к ночи люди стали расходиться. Остались только самые близкие, которые постепенно разбрелись по углам. В комнате с цветами и племянником остались только родители. К ним по очереди всю ночь подсаживались родные. Мамы и папы – убитые горем бабушки и дедушки, моя двоюродная сестра со своей мамой, моей тетей, мы с мамой, сестра снохи с мужем, родной брат моего двоюродного брата с женой и прочие тети и дяди, которые так и не смогли оставить родителей в одиночестве. Практически под утро брат со снохой нашли в себе силы пойти отдохнуть. Оба легли к Ясе, которая распласталась поперек своей широкой кровати. Свернувшись клубочком, все трое спали до нашествия второй волны людей, которые пришли проводить ребенка в последний путь.

Пообещав маме, что на кладбище я не выйду из машины и буду сидеть с Тимуриком, выезжаем в назначенное время колонной. Город маленький, поэтому практически все его жители знают о произошедшей трагедии. Да и мой брат здесь не последний человек. Он занимает руководящую должность единственного на весь город завода по производству табачной продукции. Поэтому жители, которые не могли или не захотели прийти на похороны, просто вышли и встали вдоль дороги – главной, по которой и ехала колонна.

Провожающие протянулись практически по всему маршруту до кладбища. На входе стояла еще толпа. Среди них встречались и дальние родственники с цветами и венками, которые не смогли прийти проститься вчера. Опять в голове мысль, что не уместится все на могилке. Только при «погрузке» у дома брата заметила, что на веранде в углу отдельно складывались мягкие игрушки.

Будто прочитав мои мысли, колонна остановилась. Вышел брат – родной дядя погибшего племянника с женой – и стал руководить процессом. Сначала сотрудники ритуальной службы разместили племянника на распорку, чтобы новые пришедшие могли попрощаться и не проходить на кладбище. Слишком много людей… Разместиться всем не получится. Затем друг за другом люди стали подходить к забору кладбища. Не сразу поняла, что возле въезда стали формировать своеобразный мемориал. Здесь и фото ребенка с черной лентой, и куча цветов с мягкими игрушками.

– Мам, я пойду сейчас попрощаюсь.

Мама уже давно не противится мне. Она просто плачет. Плачет и прижимает Тимурика к себе крепче. Всю дорогу она ехала на заднем сиденье, так и не положив внука в люльку. Для нее это сейчас будто в последний раз держать Тимура на руках.

– Ой, Катюшаааа..., – плачет мама, когда я возвращаюсь обратно.

– Что случилось? – начинаю беспокоиться уже за них.

– Да нет… Ничего… Я просто как представила… Если вот так Тимурика нашего…

Слегка успокоившись, она идет вглубь кладбища за остальными. Оставшаяся процессия длилась больше часа. Все это время мы с сынишкой сидели в машине. И теперь я его не отпускала с рук. Почему-то мне отчетливо представилась картинка, как вместо племянника мы провожаем его… Я даже на секунду почувствовала всю боль, которую сейчас испытывают брат со снохой…

Отогнать дурные мысли окончательно удалось, только когда мама вернулась. Она выстояла до конца.

– Не могла уйти раньше, – будто оправдывается она передо мной. – Кеша с Олей совсем плохи. Оля в обморок даже плюхнулась. За ней и Милка. Ладно хоть ты мне салфетки нашатырные в карман положила.

Да, я положила матери нашатырные салфетки втайне от нее. Сама бы она не согласилась их взять, считая, что хорошо себя чувствует. Но вот они пригодились другим. Мама же, переключившись на плохое самочувствие снохи и тети – своей родной сестры, сама стойко выдержала это испытание.

На поминках в кафе было гораздо спокойнее и тише. Но людей так же было много.

– Ты представляешь, – шепчет мне вторая сноха Юля, – больше ста человек село поминать. А это еще до родителей очередь не дошла. Второй стол делать будем.

Мы стояли возле кафе. Как самые близкие родственники решили сесть вторым заходом. Оля даже уснула у меня в машине рядом с Тимуриком.

– Какой ушастенький, – умилялась она, когда только села в машину возле кладбища.

Оля отказалась садиться в катафалк после погребения. Брат решил, что ей и дочери лучше поехать со мной. Поэтому мы всю дорогу слушали от Яси, как она будет помогать маме ухаживать за младшим братиком. Так мы узнали, что у Кеши с Олей будет сын. Наверное, мы не должны были этого знать, но сноха не стала делать замечание дочери, а только с легкой улыбкой смотрела на Тимурика, который пытался укусить свою ножку.

Второй стол почему-то разделился на более старших родственников и молодых. Меня посадили рядом с Кешей, который почему-то отсел от жены и дочери, предпочтя им родного брата Юру и меня. Рядом со мной села наша общая двоюродная сестра Нина, которая все это время помогала мне с Тимуриком и присматривала за мамой – моей тетей. У нее все эти дни сильно повышается давление. Но моя мама пообещала ей присмотреть за своей родной сестрой, поэтому Нина опять взялась помогать мне с Тимуром. Ее желание всем понятно. Нина уже была замужем, но сейчас находится в разводе, без постоянных отношений, желающей родить ребенка. С Кешей и Олей у нее отношения не самые близкие, поэтому она не отходит от меня.

Не сразу замечаю, что мой брат Кеша отпивает спиртное из фляжки, которую тщательно прятал в джинсовой куртке.

– Кеш, давай потом, – отбирает с недовольством фляжку Юра и прячет ее в сумке жены Юли.

– Надо же.., – смотрит на меня убитым взглядом Кеша, – даже вы с теть Любой примчались.

– Мы не могли иначе.

Тимурик был на руках у Нины, поэтому я крепко обняла брата впервые за эти два дня.

– Кеш, сейчас главное пережить все. Тебе нужно быть сильным. Твои девчонки в этом нуждаются, – пытаюсь успокоить его.

– Да… Оставшиеся девчонки.., – начинает плакать Кеша. – А знаешь, Катюш, что самое ужасное? Что мой ребенок в земле лежит, а эта сука дома сидит и телевизор смотрит.

Глава 3. Катя

– Вот и похоронили.., – сетует устало мама, которая предпочла сесть сзади рядом с любимым внучком. – Сколько людей было…

– Мам, а теть Мила не рассказывала тебе, что там сейчас с виновником аварии? – тихо поинтересовалась, пока ехали с поминок до дома брата.

– Рассказывала, – грустно отвечает мама, и я понимаю, что слова Кеши не просто слова, а факт того, что дело ведется с несоблюдением всех законов.

– Как его звать-то хоть?

– Ее, – мама делает акцент на этом слове.

– Это девушка? – удивляюсь. – Небось молоденькая совсем.

– Ага. Полтинник уже стукнул, – мама отображается в зеркале заднего вида, и я вижу, как она поджала губы.

– Права недавно получила? – совсем боюсь спрашивать подробности.

– Да нет, – пожимает плечом мама. – Она еще в школе интересовалась машинами.

Мы практически подъехали к дому брата. Чтобы завершить разговор с матерью сейчас, вне стен дома брата, начинаю сбрасывать скорость.

– Ты ее знаешь? – понимаю, что мама пожимает плечом не просто так.

– Это одноклассница моя, – просто припечатывает. – Чудесный и добрый человечек. Мухи не обидит. Всегда за своими братьями младшими следила. Помогала родителям. С отцом вечно в гараже пропадала. Его москвич ремонтировали и улучшали.

– А чем она занимается?

– Она известный в области адвокат.

От слов матери я даже резко по тормозам дала. Никак не ожидала такого развития событий. Все, что угодно, но только не юриста. Тогда семье брата совсем тяжело будет наказать преступницу. А она преступница. Не хочу учитывать тот факт, что дети сами выбежали на дорогу. Если бы изначально водитель ехал без превышения скорости, он бы успел затормозить. В крайнем случае, бы удар был не такой силы, чтобы сразу насмерть. И даже тот факт, что я вожу автомобиль и у меня должна проявляться хоть какая-то солидарность, не смягчает все обстоятельства в личном восприятии ситуации.

Слегка успокоившись, доезжаю до дома брата. Паркуюсь перед воротами, отмечая, что машин заметно поубавилось. После поминок лишь несколько человек поехали назад. Остальные разбрелись по домам, поскольку устали и хотят отдохнуть. Нам с мамой ехать некуда. Но мы решили, что поживем здесь несколько дней. Нужно только определиться, у кого мы будем жить эти дни. В доме брата места больше, но и их состояние сейчас такое, что они вряд ли захотят видеть кого-то еще. Возможно, им хочется остаться одним.

Есть вариант остановиться в квартире тети Милы. Они с мужем живут в трехкомнатной квартире. Но тетя Мила часто сидит с внуками – детьми брата Юры и снохи Юли. Брат с сестрой вынуждены работать – у них свой продуктовый магазинчик. А учитывая, что городок небольшой, за оптовыми закупками нужно ехать в столицу области. Брат разъезжает на небольшом собственном фургончике, а сноха Юля стоит за прилавком.

– Что делать будем? – спрашиваю у матери, не выходя из машины.

Она сразу же понимает, что я имею в виду, поэтому отвечает мне тихо:

– Не знаю даже. Сейчас выясним. Есть запасной вариант, конечно. Но нужно сначала переговорить со всеми. Вдруг Кеше с Олей сейчас мы понадобимся.

Это маловероятно, но вдруг действительно они попросят остаться с ними. Пока непонятно, кто еще из родственников захочет с ними остаться. И нужны ли мы им в принципе.

– Вы еще не уехали? – спрашивает брат Кеша сразу же, как только мы с мамой и Тимуриком входим в дом.

Кеша уже хорошо выпил. В руках у него та самая фляжка, которая была спрятана в сумке Юли.

– Нет, Кеш, – отвечаю, чтобы понять смысл его слов. – Мы хотим побыть здесь еще несколько дней. Нельзя нам так сразу в дорогу отправляться.

– Ммм, понятно, – небрежно кидает он нам и уходит наверх.

В гостиной сидят Юра с Юлей, которые с усталостью и разочарованием провожают Кешу, поднимающегося по лестнице.

– Опять за свое.., – бурчит под нос Юра и подходит ко мне, чтобы забрать Тимурика. – Дай мне хоть с племянником пообщаться.

Юра слегка улыбается. В его глазах зарождается интерес, он с удовольствием кривит рожицы моему сынишке, тем самым призывая его улыбаться. Юля тоже начинает сюсюкать ребенка.

– Ой, как же хочется еще малышей.., – улыбается она, но глаза при этом грустные.

– Не трави душу, – отмахивается Юра.

У Юры и Юли двое девчонок. Обе дошкольницы. Знаю, что они хотят еще детей, но пока себе не могут этого позволить. Им нужно закончить строительство дома. Он, конечно, в размерах уступает размаху брата Кеши, но им будет просторно. Насколько я знаю, там планируется выстроить две комнаты, совмещенный санузел и кухню-гостиную. Сейчас же это одно большое помещение с кухонным гарнитуром у стены. Перегородок, кроме отделенного санузла с дверью нет. Но ребята с радостью съехали от тети Милы, чтобы наконец-то зажить своей дружной семьей.

– Надо бы нам, Юр, в доме комнат побольше отделить. Пусть маленькие, но чтобы девчонки от пацанов отдельно были. Вдруг мальчишка родится. И нам с тобой на кухне спать придется.

– Подумаем, бригаде скажем, – улыбается открыто Юра.

– Да, – продолжает Юля. – А то они уже вроде как кладку начали.

– Нет еще, – отрицает Юра. – Я еще не видел окончательного плана.

Понимаю, что у ребят именно сейчас вовсю работа кипит.

– У вас сейчас стройка? А где вы живете?

– Да пока к матери перебрались, – улыбается Юля.

К матери – это к тете Миле. Мама Юли умерла два года назад, а отца у нее нет.

– А девчонки-то где у вас сейчас? – вспоминаю и про других племянниц, которые два дня не мелькают нигде. А поскольку тетя Мила с мужем здесь, значит, девчонок куда-то надолго отдали.

– У сестры моей, – немного весело отвечает Юля. – Там сейчас полный разгром. Анька совсем зашивается. У нее своих трое, да еще и наши двое. Ладно хоть в своем доме живет. Площадка у нее детская на территории построена. Муж постарался, детишкам сделал. Вот и бесятся сейчас там всеми. Соседи беруши в уши вставляют.

Этот маленький городок в большей степени застроен частными постройками. Причем стоят они недорого. Купить землю здесь даже я могу. На материнский капитал, который получила за рождение Тимурика. Распространены здесь и дома на двух хозяев с общим котлом в подвале. Так что практически все наши знакомые живут в домах. Тетя Мила с мужем в квартире, расположенной в двухэтажном доме. Максимум в городе можно найти дома в пять этажей. Но их было всего три на весь город. Не думаю, что кто-то из застройщиков вложился в новую постройку.

– Уснула Оля, – спускается сестра снохи со второго этажа. – Юр, ты поднимись к Кеше. Он там Ясю воспитывает.

Юра сразу реагирует, быстро отдав племянника жене, и убегает наверх.

– Что значит, воспитывает? – с опаской уточняю у Юли.

– Да не бери в голову. Кеша позавчера еще начал Ясе на мозги капать, что она теперь у них одна, что ей нужно беречь себя и не гулять с друзьями.

– Понятно, – поджимаю губы, понимая, что Ясе в ее возрасте страшнее всего услышать запрет на прогулки с друзьями.

Тут же слышится ругань братьев наверху. Через некоторое время спускается плачущая Яся. Мы с сестрой Оли тут же перехватываем ее, успокаивая. Племянница напугалась ссоры отца и дяди. Кеша выпивши не стал прислушиваться к предостережениям младшего брата, а просто начал кричать, чтобы тот не вмешивался в воспитание его детей.

Наверху уже раздаются довольно громкие крики. Племянница совсем сникает. Ей будто и за отца стыдно, за его поведение, и просто от обиды на всю ситуацию в целом.

– Пойду-ка я своего заберу, – говорит Юля, отдавая мне Тимурика.

С его помощью мы смогли отвлечь Ясю, параллельно объяснив, что папа просто очень сильно переживает. Насторожил немного тот факт, что племянница пожаловалась немного на частые скандалы родителей. Что им с братом даже страшно становилось, и они прятались в своей комнате. По словам племянницы папа часто приходит домой очень поздно, а мама в его отсутствие очень много плачет.

– Это бывает, Ясь, – успокаивает сестра Оли. – Родители иногда ругаются, но потом же опять мирятся.

Яся быстро успокоилась, поэтому я и не стала раздувать из мухи слона. Чего не покажется ребенку в его еще несформированном мирке.

– Валите все! – кричит Кеша, и Юра с Юлей появились на лестнице.

На крики сына пришла тетя Мила с моей мамой, которые все это время тихо беседовали на кухне с родителями снохи Оли.

– Это еще что такое?! – тетя Мила как всегда уперла руки в боки и сурово посмотрела на Юру.

– Ничего, мама, – отвечает за него Юля. – Все как всегда. Мы домой поедем.

Юра хмурится. Тетя Мила тоже. Но на ее лице быстро возникает недоумение, когда она слышит сверху:

– Все валите! Чтобы никого здесь не было!

Тут же раздается звук битого стекла. Меня это слегка пугает, потому как я опасаюсь, что сейчас проснется Оля. В ее положении подобное наблюдать не следует. Да и отдохнуть нужно.

– Тааак, – тянет тетя Мила, – пепельницы в ход пошли…

Тетя не стала медлить, а поспешила наверх. Минуты не прошло, как наверху стало тихо. Это неудивительно. Мои братья, хоть и достаточно взрослые уже, а маму свою уважают. Еще больше уважают и почитают отца. Но у дяди стало «шалить» сердце, поэтому тетя берет воспитание уже взрослых детей на себя.

Оля кажется не проснулась. Поэтому немного успокаиваюсь. За нее, наверное, я переживаю больше всего. Ведь совсем недавно сама была беременной. Знаю и хорошо еще помню, каково это.

– Вроде спать пошел, – объясняет тетя, что происходит наверху. – И вы давайте все идите домой. Отдыхайте. Всем сейчас тяжело.

Сестра Оли быстро спохватывается и уходит, попрощавшись со всеми. Ее муж и старший сын ждут в беседке во дворе. Машина Юры и Юли уже отъезжает. Тут же прощаются родители Оли. Они старше моей тети с мужем, поэтому им пришлось немного тяжелее без сна и отдыха. Как оказалось, старшая сестра Оли с семьей еще не уехала, поэтому они забрали родителей с собой. В итоге остались только мы с мамой и Тимуриком, не знающие, куда деваться.

Но не знала только я. Мама уже давно все решила.

– Поехали, Катюш, – зовет она меня.

– Куда? – спрашиваю сразу.

– Любань, да куда ты собралась? – начинает будто ругаться тетя Мила. – Да зачем тебе это надо? Места что ли нет? Хоть здесь оставайтесь, хоть к нам езжайте. Хоть к Дусе. Она вас с Ниной ждет, велела вас к ним выпроводить, как вы здесь нагоститесь.

– Нет, Мил, – отрезает мама, держа в руках незнакомые мне ключи. – Тянет меня туда и все.